Текст книги "Хроники Каторги: Цой жив (СИ)"

Автор книги: Григорий Ярцев

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 16 страниц)

Одного узнал точно, с усами-канатами, утяжеленными подшипниками, торчащими из-под кожаных полос, скрывавших лицо. Он охотился на теневолков, а вот другие дикари принадлежали другой группе. Поведение совершенно не свойственное бездомным.

Анна не видела их глаз, но всем телом ощущала на себе тяжелые взгляды. Цой почти незаметно наклонился, готовый ринуться на противника.

– Мы уйдем, – сказал искатель. – Там много всего, – сообщил он, указав на капсулу.

Но в ответ тяжелое молчание и кулаки, сжавшие оружие до побелевших пальцев.

Рассчитал, как будет убивать.

Четверо, не успеют добраться до нее, умрут.

Анна призналась себе, – заблуждалась; клинки висели под идеальным углом. Он стоял к варварам вполоборота, левой рукой до скрипа сжимая рукоять длинного меча, а дикари и не подозревали, потому что не видели.

Бездомные кинулись разом, вскричали, вскинув шипованные дубины и топоры, блеснувшие в воздухе. Цой не дрогнул. Молниеносно ответил выпадом, нырнул под замахнувшегося длинноусого дикаря и, высвободив клинок, закрутившись, одним махом разрубил ему ноги ниже колен. Дикарь завизжал от боли, тело не успело достигнуть земли, когда искатель, перекинув Олю из одной руки в другую, уколол еще, – точно в голову, а затем свободной левой рукой выхватил Лялю и, закружившись юлой, увернулся от размашистого удара здоровяка.

Дубина глухо приземлилась, размозжив почву.

Искатель мелькнул у варвара за спиной, вогнав длинный клинок аккурат меж ребер, поразив легкое, а короткий – в сердце – смертельно. Отскочил от тела, уклонившись от секиры, вспоровшей воздух над ним. Атаковавший промахнулся, угодив изогнутым лезвием в своего соплеменника, развалив его надвое.

Черная от сажи почва окрасилась алым.

Цой со звериной ловкостью уворачивался от атак дикаря, который, промахиваясь, изрубцевал всю землю под ними. Черные лезвия искателя свистели в воздухе, бросались вперед, точно жала скорпиона, но не достигали цели; пытался сократить расстояние, не переставая увиливать от широких ударов, как вдруг, услышал вопль – Анна испустила крик боли.

Бездомный возвышался над ней, ударив ногой в живот.

Этого не было среди первых четырех, обошел, гаденыш.

Маска слетела с измученного лица, Анна свернулась клубком и взвыла от боли.

В ушах искателя зазвенело, голову пронзила агония, а в глазах засверкало, – дикарь приложился огромным кулачищем. Цой с трудом устоял на ногах, сохранил равновесие, но взгляд помутнел. Если бы не пыльца – потерял бы сознание, но выдержал удар, чувствуя, как след от металлических набивок на перчатках врага глодал затылок. Дикарь заорал, рубанул наискось, – мимо, затем еще, наотмашь, целился в ноги, – искатель в прыжке пропустил под собой лезвие топора, попытался уколоть в висок, промахнулся. Приземлился легким кувырком и, не мешкая закружился, сделав ложный выпад. Дикарь не купился, занес топор над головой; тогда Цой швырнул в него Лялей. Варвар заслонил голову рукой и ей же остановил вонзившееся лезвие. Заорал, одуматься не успел, как следом устремились еще два, – черные метательные ножи, пробив броню, поразили грудь в самое сердце. Один миг и искатель изменил направление атаки, зашел в бок, полоснул сухожилие у самой ступни. Бездомный выронил топор и только успел опуститься на колено, как голова слетела с плеч, камнем рухнув оземь. Цой выпрямился, устремил полный ярости взор на мужика, стоявшего над Анной.

Щелчок взведенного курка. Звук выстрела эхом разлетелся по округе. Искатель свалился замертво.

Стоявший над Анной дикарь отводил курок еще и еще, а кое-где проржавевший револьвер подло отвечал хозяину осечками, но и одного выстрела оказалось достаточно и тогда, он вновь обратил все внимание на ворочающуюся под ногами женщину.

Она извивалась ужом, старалась вырваться. Тщетно.

Дикарь слишком силен.

Опустившись и зажав ее между колен, он по-звериному жадно обнюхал голову, бормоча что-то нескладное. Возбужденное тело жутко воняло, а изо рта несло чем-то очень несвежим. Запустил липкий язык в ее ухо, небрежно облизал мочку и что-то неразборчиво, но явно недобро нашептывал. Анна зажмурилась, впилась беленькими ручками в землю. Слез сдержать не удалось; они хлынули ручьем. Хрипло мычала, стонала, просила о пощаде, но оседлавшего ее дикаря эти мольбы только раззадорили. Варвар лихо перевернул Анну на живот, одной ручишей обхватил затылок и уткнул в землю лицом, второй рукой грубо лапал ягодицы, больно сжал тазовую кость. Женщина брыкалась, визжала, но дикарь стиснул ее собственным телом, словно стальными тисками – не вырваться. Дышать становилось труднее, от металлического привкуса першило в горле. Варвар терся об нее; почувствовала, как твердеет его мужское естество и возненавидела себя за то, что удивилась размеру. Рев и истерика захлестнули сознание целиком, а страх, сковавший тело, затмил рассудок.

Дикарь вдруг навалился и чуть не похоронил ее под своим весом. Тогда до смерти напуганная Анна не поняла, что все кончилось, продолжала вопить, а земля – глушить звук ее крика; ощутила, как что-то теплое и липкое стекает по шее, а открыв глаза, увидела обмотанную голову и торчащее из нее залитое красными мазками черное лезвие.

Цой стащил с Анны бездыханное тело дикаря, сел над ней, попытался успокоить, но безуспешно; она бешено отбивалась руками, расцарапала ему лицо, – припадок; девушка света за слезами не видела, сильно кричала, вопила намного громче, чем могла стерпеть Каторга и тогда искатель зажал ее рот; укусила руку, больно, но он стерпел. Глянул на содержимое сумки – все блестящие столбики выглядели как один, не отличить, да и как ими пользоваться он не знал, потому воспользовался тем, чем умел. Черпнул из кармашка горсть пыльцы, убрал руку от ее лица, и подул прямо на Анну. Поднимавшийся по нарастающей девичий вопль стремительно угас.

– Добро пожаловать в Каторгу, – тоном, далеким от вежливого проговорил он, когда лицо ее поплыло, а мысли утонули во мраке.

ГЛАВА 9

Сознание лениво наполняло тело Анны, набегая волнами, приносящими с собой рассеянное чувство боли. Кислородная маска, изнутри усыпанная кристальными каплями, исправно снабжала организм кислородом. Глаза не прозрели до конца, их будто окутало мутной пеленой, сквозь которую удалось разглядеть рукояти клинков и гарды, украшенные свернувшимся в кольцо змеем, поедавшим собственный хвост. Анна успокоилась, даже боль в животе поутихла от мысли, что она в безопасности, рядом с искателем. Нес ее, перекинув через плечо, как добычу или трофей. Наверное, так оно и было, потому как на другом плече такой же добычей, висела сумка с оружием, собранная в капсуле.

Девушка ерзала и каждым движением чуть ли не кричала о том, что негоже нести ее, как убитую тушу. Только до острого слуха искателя эти крики не доходили. Он лишь похлопал ее, призывая к спокойствию, а сам безмолвно двигался дальше.

Шел долго, почти час и ни разу не остановился.

Двигался легко, шаг становился то быстрее, то медленнее, но усталым не сделался ни разу – Цой будто не чувствовал веса Анны; да и чего там, неполных пятьдесят килограмм.

Несколько раз, обессилив, невольно проваливалась в чертоги разума, а редкие проблески в сознании на секунды вырывали из забвения, и каждый раз видела землю, устланную густой травой и мхом, уплывающую из-под ног спасителя, пока в очередной раз не пробудилась уложенной у дерева. Искатель исчез, испарился, и с каждой секундой воздух, казалось, наполнялся тревогой, но стоило ему вернуться, как нараставшее переживание вмиг улетучилось. Цой возник за спиной. Девушка не слышала шагов, он перемещался словно по ветру. Сумки с оружием при нем уже не оказалось. Предположила, что где-нибудь спрятал.

Присев подле нее, вытянул из рюкзака железную миску, совсем небольшую, накидал фиолетовых ягод похожих на сливу, присыпал пыльцой из кармашка и, размолов ступкой, превратил все в оранжевую кашу, а затем сунул ей под нос. Кислородную маску пришлось снять. Анна проделала все не спеша, позволяя легким привыкнуть. Удивилась тому, насколько чистым оказался воздух – слишком чистым, – опять вскружилась голова, а при вдохах все будто бы наполнялось приятной прохладой. Легкие с непривычки покалывало неприятной болью, но совсем скоро сообразила – чувство дискомфорта пропадало, если не жадничать и не вдыхать слишком глубоко.

Анна косо и с недоверием посмотрела на миску с оранжевой жижей. Искатель пихнул плошку в руки и ждал. Девушка изогнула красивые бровки, как бы намекая, что не собирается есть руками. Уловив немое требование, искатель пустил руку в сумку и, вынув ложку, нехотя предложил Анне. Зеленым глазам не удалось скрыть удивления; ложка красива, разве что металл давно потемнел.

– Аrgent allemand, – проговорила почти шепотом, выхватив прибор из рук Цоя. Он не понял ни единого слова, а во взгляде по-прежнему метались непередаваемый интерес и глубокое недоверие. Искатель смотрел на Анну как-то странно, так, будто до сих пор не верил в реальность ее существования. Девушка представлялась ему ожившей героиней из книг канувшего в небытие мира, а измазанное грязью вымотанное лицо делало ее совсем настоящей.

Тело Анны трясло от случившегося. Девушка чувствовала боль, стыд за собственную слабость и немощность.

– Ешь, – сказал и безнадежно закрыл глаза, пытаясь отыскать в голосе нотки добра и учтивости, но никак не удавалось. Анна послушно нырнула ложкой в оранжевую кашку. Тягучая оранжевая масса приятно напомнила густой кисель, а от цветовых ассоциаций пришлось откреститься. Поначалу кислый вкус вынудил сплюнуть окрасившуюся желтым слюну. Анна горько зажмурилась и все же, переборов себя, проглотила вязкую жижу. По телу пробежала приятная дрожь, переживания и стресс растворились где-то внутри. И когда она вновь посмотрела на Цоя, вдруг вспомнила, как его застрелили, как он свалился прямо у нее на глазах, как вместе с его упавшим телом, брызгами дождя разлетелись надежды на спасение.

– Ти вижил?

– Он промахнулся, – быстро ответил Цой и добавил, пресекая дальнейшие расспросы: – Оружие у бездомных так себе. Не пристреляно.

Анна понимающе кивнула. Действительно, револьвер выстрелил один раз из пяти, только не ясно, почему он позволил той скотине так долго измываться над ней, почему не убил сразу? – Быть может, в действительности все случилось очень быстро, а Анне в тревожном припадке каждая секунда чудилась мучительно долгой. Такое бывало с людьми, находящимися на волосок от смерти. Время, будто нарочно замедлялось, позволяя жертве до сумасшествия проникнуться ужасами того, что вот-вот произойдет. Когда-то Анна познала эти тяготы собственным телом.

– Ешь, – указал на миску, и девушка зазвенела ложкой. Только сейчас поняла, как голодна, как с каждой опустошенной ложкой усмирялись алчущие спазмы желудка, затихали дифирамбы колливубл. Никогда прежде не доводилось принимать пищу под столь пристальным взглядом.

Посмотрел на высоченное дерево, росшее неподалеку. Прищурился – заметил нечто необычное, но что именно поняла не сразу. Добрался за пару шагов. Внимательно изучал дары, с палец диаметром, будто черви буравили. Оказалось, именно они. Прильнул губами, к одной, другой, продувал, водя рукой над дырами выше. Остановился, видно что-то нашел. Вдохнул глубоко, резко дунул в отверстие и тут же поймал в ладонь червяка, пробкой вылетевшего из канала. Повторил несколько раз, наловив тройку червей.

Вернулся, сел рядом. Собирался закинуть одного червяка, но остановился. Посмотрел на дрожавшую Анну, протянул червяка ей, безмолвно предложив угоститься. В ответ – брезгливый взгляд, полный отвращения; счел отказом и, пожав плечами, закинул червя в рот. Раскусил, понесло спиртом. Закинул второго.

Анна отвела взгляд на гущу фиолетовых цветов, облепивших пень. Не могла налюбоваться ими с момента, когда пришла в себя. Искатель заметил, что увлекло внимание девушки и, держа третьего червяка кончиками пальцев, поднес ближе к лепесткам. В мгновение ока червяка охомутали еле заметные волокна и утащили куда-то в зеленую листву. Девушка моментально одернула руку, будто обожглась. Поняла, что цветы опасны. Цой наглядно продемонстрировал страшную силу красоты.

К моменту, когда отобедала, искатель рассек один из стебельков небольшого кустарника с густыми желтыми листьями, пестрившие красным по краям, а ствол растения, похожий на бамбук, почему-то имел синий окрас. Перевернул отрезанный ножичком стебелек и без намека на учтивость предложил ей.

– Пей, – получилось капельку дружелюбнее, но еще холодновато. Анна прильнула губами к стеблю и почувствовала нежный вкус жидкости. Искатель отрезал короткий стебель себе и осушил за несколько быстрых глотков.

– Сейчас тебя... – не успел закончить, как Анной овладел сон. Девушка завалилась набок. Быстрее обычного, мысленно удивился Цой. Сполоснул миску, промыв молочком другого стебля и уложил в сумку, висевшую через грудь. Взвалил Анну на плечо и отправился дальше.

Очнулась спустя три часа, во всяком случае, так ответил искатель. Огляделась: местность изменилась не сильно, деревья, подступившие со всех сторон, окружали высокой стеной. Анна узнала пихты, их душистую плоскую хвою, шишки, растущие вверх. Девушка знала и то, что пихты считались одними из самых крупных деревьев, но и подумать не могла о длине в сотню с лишним метров. Вокруг пугающе тихо – самый громкий звук, что ей удалось услышать – пение птиц где-то вдалеке. Цветущее окружение напоминало сильно запущенный сад.

Вечерело. Небо налилось жгучими алыми тонами.

Искатель расположился совсем рядом. Сидел, неспешно протирая лезвия промасленной тряпкой. Подавленная горем девушка почти не говорила, долго молчала, но понимала, вечно так продолжаться не может. Команду, товарищей к жизни уже не вернуть, но сделать так, чтобы их смерть не стала напрасной она еще в силах; искатель поможет. Очень надеялась.

– Красивие, – выдавила с трудом, глядя как черные клинки багровели от красноты нависшего неба. Анна знала один из способов расположить мужчину, – отметь добрым словом его игрушки и лесть пробудит теплые чувства в самых грозных из них. Так оно и вышло. Цой еле заметно оживился. Анна не обманула, мечи действительно показались удивительно красивыми.

– Ляля и Оля, – искатель представил клинки, поочередно указав сначала на короткий, а затем длинный меч. – Акидзаси и атана, – гордо добавил он, решив блеснуть знаниями о Старом мире, но почему-то заставил вымученную улыбку появиться на испачканном лице Анны.

– Но-но, та, что длиннее, Оля, да? Не атана, а катана, – поправила девушка.

Искателю не удалось совладать с нахлынувшим удивлением и любопытством.

– А Ляля? Как называется она? – жадно спросил он, и в голосе вновь не осталось ни следа дружелюбия.

Анна пожала плечами. Тогда Цой решил воспользоваться тем, что никогда прежде до этого самого момента его не подводило – логикой.

– Какидзаси, – предположил вслух и счел догадку неоспоримой истиной.

– А змеи на ручках, знаешь?

Цой в тысячный раз посмотрел на свернувшихся в кольцо змеюк, украшавших гарду и, скривившись ртом, негодуя, покачал головой.

 – Уроборос, – продолжила Анна, – символ вечности и бесконечности, череда жизни и смерти, перерождения и гибели.

И едва успела закончить, как глаза искателя вспыхнули искренней радостью. Они совсем не знакомы, а Анна рассказывала о Ляле-Оле так, словно сама сотворила и придумала их. Исключительно для него.

Стоило узнать о символике змей на клинках и на мгновение, вся твердость растаяла в искателе мартовским снегом. Он будто бы понял что-то такое, известное одному ему и знание это оказалось чуть ли не самым важным откровением последнего времени. Цой представил, сколько еще может выведать у женщины, сидящей рядом. Глянул на клинки, но не в тысячный раз, а будто впервые. Увидел их совершенно по-новому, иначе и осознал: все собранное им в странствиях, – фотографии, которыми выложил стену убежища, малочисленные уцелевшие вещицы Старых людей, – все это может и оживет с помощью Анны, вновь обретет цель и смысл: радовать каторжан так, как когда-то радовали прежних хозяев.

Женщина Старого мира с единственной миссией его возродить. Стоит того, чтобы за нее умереть. И не раз.

– Ляля-Оля, Тесой, зачем ти назвал их так? Искатель промолчал, не ответив. Стало ясно без слов: хотел быть окруженным кем-то, не чем-то – одно из древнейших желаний, овладевших человеком.

Цой перевел взгляд на звезду по имени Солнце, что почти спряталась за горизонтом от пробуждающихся ночных ужасов Каторги. Скоро и они последуют ее примеру. Здоровенный красный попугай, прилетевший и севший на ветку, неестественно выворачивая голову, украшенную синим хохолком-ирокезом, провожал последние лучи дневного света.

– Л-л-л-люда с-с-сука, Л-л-люда твар-рь! – стаккато продекларировал попугай и упорхал, хлопая большими крыльями. Цой пристыженно улыбнулся, будто птица посрамила его, а за улыбкой Анны скрылись другие мысли, знала: попугаи могли помнить слова до шестидесяти лет, и в некоторых случаях даже обучали потомство. Вот только с момента старта их миссии с Земли прошло столько столетий, – не могла поверить, да и попугай казался совершенно диким, вряд ли кто-нибудь мог научить птицу говорить, осмелившись жить в такой глуши.

Искатель встал первым, подошел, многозначно посмотрев на массивное дерево, тянувшееся ввысь на десятки и десятки метров, и затем, не менее многозначно глянул на Анну; во взгляде читалось приглашение, невежественное, но иначе, как поняла Анна, он просто не умел. Еще нет.

Женщина приняла его руку и поднялась с земли.

– Я помогу.

Крепкие руки обхватили осиную талию, и в следующий миг Анна взмыла вверх, оказавшись на ветке; кряхтя подтянулась, приложив немало усилий. Искатель вскарабкался легко, кора позволяла цепляться. Встал на ту же ветку, помог взобраться выше. Так несколько раз, пока расстояние до земли существенно не увеличилось. Анна мысленно благодарила Господа за отсутствие боязни высоты.

Осмотрелась и увидела громадину – космический корабль, упавший на Землю. Никогда не находилась к нему так близко, казалось, можно дотянуться рукой. Черная махина, словно порез на прекрасном полотне, изображавшем дивный закат, уродовала все: прекрасный пейзаж, природу, жизни людей, живших до и после.

Легким касанием Цой вернул Анну из мыслей.

Ветки дерева оказались достаточно толстыми; упасть с них, – надо постараться. Совсем скоро узнала, где заночует, – дупло, в половину человеческого роста внутри имело форму яйца, позволившее вполне свободно лечь, правда, под наклоном, почти как в камерах капсулы; от одной мысли о них  сердце Анны сжалось, и с болью всколыхнулись не осевшие воспоминания.

Дерево приняло их теплом и нависшей духотой, все же обстановка сохранила необъяснимый уют. Искатель забрался следом, завесил полость в стволе сетью, вынутую из ранца. Убедившись, что их не потревожат, достал паек, надломил и угостил Анну половинкой. Молча наблюдал за девушкой, пока она, хромкая, поедала кушанье, чувствуя, как вяжет рот. Позже рассказал про обитель, принадлежавший каанакондам, крупным змеям, хранящим в подобных местах яйца, и поспешил успокоить, заверив, что до следующей кладки уйма времени.

Не сводила с искателя изумленных глаз, слушая о том, как изначально дупло выдалбливалось стукачами, которые сначала высиживают здесь свои яйца, а только потом появляются змеи, поедают их кладку и оставляют свою. Анна молчала, а в мыслях безмолвно благодарила за спасение, прекрасно понимая, чем могла закончиться та встреча, если бы его не оказалось рядом, если бы дикари проникли в капсулу раньше.

Рассказ искателя не сильно отвлек от случившегося; понимала, как тяжело и долго будет переживать утрату. Осталась одна в мире, который не узнать.

Сытый желудок и неясная слабость в теле клонили ко сну. Облокотившись на стенку дерева, попыталась уснуть, но та оказалась больно жесткой, тогда Анна перебралась ближе к искателю в надежде ощутить хоть немного человеческого тепла, и уткнулась ему в плечо, но то показалось тверже дерева. Почувствовав напряженное тело и уловив нервное дыхание, Анна поняла, – искателю не по себе и робко отстранилась.

Цой предложил девушке плащ, подоткнув им голову. Кожа оказалась не столь приятной, шершавой, но все же много лучше, чем грубое дерево и твердое, как камень тело искателя.

Анна уснула гложимая горькими мыслями о потерянных в одночасье коллегах, силой сдерживала подступающие слезы. За время полета они сблизились, стали не просто друзьями, а семьей. Васили, Мэри, Иван, Курт, Даниэлла, Зед... Думала, что ужас случился не с ней, будто наблюдала за несчастьем и бедами со стороны.

Проснувшись, не обнаружила искателя. Ушел затемно, совершенно бесшумно и также вернулся, захватив с собой тех стебельков с жидкостью, приятно напомнившей ей молоко – то был их завтрак.

Отправились до первых лучей солнца. В это время хищники ночи уже спят, а хищники дня еще не успели проснуться, крохотный временной отрезок давал небольшое преимущество.

Анна взвизгнула, ухватила искателя за руку, увидев тигров; самку и трех тигрят, не старше трех месяцев. Кажется, он не считал тигров за хищников и шел, совсем не замечая полосатое семейство, и те отвечали взаимностью.

– Уссурийскай тигрр, Тесой, – приглядевшись, отметила Анна, – это уссурийскай тигрр!

– Тигр, как тигр, – безынтересно проговорил он, не сбавляя шага, а Анна не сводила восхищенных глаз с вальяжно идущей тигрицы; с восторгом наблюдала за густой оранжевой шерстью, игравшей в сумеречном свете. Как еще неуклюжие тигрята, играючи поспевали за матерью.

– Ти не понимаешь, – не сдавалась она, – ми столько сил тратили на сохраненье их вида, а оказалось... Оказалось всего-то и надо – не мешать.

Очень скоро тигрица и выводок затерялись где-то в оживавшем лесу. С каждой новой секундой воздух заполнялся самыми разными звуками, когда еле уловимыми, когда устрашающими, реже удивительными. Стаи птиц проплывали над головами, покрикивали, прощаясь. Спустя час пути Анна выдохлась, а искателю хоть бы хны, – на воинственном лице ни намека на усталость, – шел себе и шел. Только сейчас заметила, что идут они, совершенно не сверяясь с ее картой.

– Куда мы идиом? – наконец решилась поинтересоваться.

– В Догму, – честно признался искатель, – там безопасно. Найдем Газа, он отвезет тебя на Баззарр. Петр поза...

– Ты меня продаиошь? – перепугавшись, оборвала его Анна и мысли захлестнула грязь: торговля людьми, рейдеры, каннибалы, угнетение – только сейчас осознала, как мог измениться мир без цивилизации. Оголились животные инстинкты и взяли верх. Кто сильнее, тот и прав.

Искатель остановился и, развернувшись, посмотрел так, что ей сделалось стыдно.

– Петр позаботится о тебе, пока я не вернусь, – невозмутимо закончил Цой, развеяв тревожные мысли, и продолжил идти.

– Откуда это? – не скрывая возмущения, спросила она. – Откуда верниошься, Тесой?

– Из Резервации.

– А я?

– Ты не дойдешь.

– А ти?

– А я переживу, – спокойно ответил искатель.

Анна накуксилась, остановилась и как-то совсем недобро покачала головой, недовольно скривила губы; поняла – считает ее слабой, грузом, который замедлит, создаст хлопоты. Может, так оно и было, но ничего не меняло. Анна вытащила черный цилиндр и, подразнив, поиграла им перед искателем.

– Карта Резерва, первих двух, находится у меня, – в голосе прорезались зачатки доминирования, совсем как у Ады, когда отстаивает свое мнение или право остричь ему голову. Забавно. – Пользоваться ти ей ни умеешь.

Моргнуть не успела, и цилиндр оказался в руках искателя. Вот так ловкость.

– А ну отдаи, – требование звучало по-детски, словно конфету у ребенка отняли, – сломаешь!

Попытался заставить прибор включиться, но не вышло, волшебный экран никак не желал появляться. Пришлось вернуть, склонив голову, как провинившийся малец. Анна выхватила устройство, приложила к поверхности палец и оно послушно ожило. Вновь из ниоткуда возник экран.

– И потом, внутри попасть можно моей рукой, – продемонстрировала кисть; кожа приятно белая, как парное молоко. – Я обязана, Тесой, ради Васили, ради всех нас. – Лицо ее вдруг выразило множество искренних и чистых, как утренняя роса эмоций: мольба, жалость, неподдельная искренность и каждое из них отозвалось неясным чувством, напрочь пробившим черствую броню искателя.

С трудом выдержал на себе ее слезливый взгляд.

Размышляя, почесал щеку, потрескивая щетиной; что же, ничего не поделать. Девушка настроена решительно, в этом Цой убедился. Полез в сумку, достав замызганную книжонку в красном переплете.

– Монструм, – объяснил и добавил: – Учись.

Девушка смущенно приняла книгу; корешок едва удерживал разбухший от вставленных дополнительных листков труд и грозил развалиться. Развязала узелок, открыла и пролистала пару туго сшитых страниц. На некоторых листках искатель накарябал описания прямо поверх печатного текста, от которого остались лишь размытые очертания. Анна листала еще и еще, и с каждой новой страницей, с каждой новой иллюстрацией чудищ Каторги, нацарапанных угольками, страх и ужас одолевали все больше.

– У тебя отвратительни почерк, Тесой, – отметила Анна, пытаясь разобрать начерканные им буковки. Странно, что из всего того мракобесия ее смутила манера письма. Хочет казаться сильной и правильно делает, – здесь иначе никак.

– Каторга – опасное место.

– Каторга, – фыркнула Анна, – почему назвали так?

– Приятного мало, вот и назвали, – искатель тяжело выдохнул. – Нужно идти.

– А на карту ти не посмотришь? – бросила она ему в спину.

– Нет. Иди след в след.

– Как? – поспевая за ним, переспросила она.

– Прямо за мной, – четче выговаривая слова, произнес искатель.

Девушка плелась за мужчиной, изучая Монструм, а конца лесополосы все не сыскать. Дышать стало легче. Чувствовала свежий воздух, придававший сил. Природа предстала совсем неприступной, а все вокруг таким чистым и безобидным, что казалось, будто она очутилась в каком-то волшебном мире.

– Что это такое?

Не выдержал все-таки, улыбнувшись, отметила Анна.

– Устройство? – держа в руке цилиндр, уточнила девушка. Цой кивнул и она объяснила: – Это називается ролл, на ниом есть нужная информация и кое-что личное.

Хотел узнать, как оно включается, но решил не спрашивать, надумает еще чего.

– Откуда ты? – поинтересовался искатель, не сбавляя шага; доброта все никак не отыщет дороги к его голосу.

– Отсюда, – немного подумав, ответила девушка, – ми винужденно покинули Землю, вскоре после упавшего корабля.

– Какого корабля?

– Да вон того, – Анна кивнула на монументально возвышающуюся над лесом черную железяку, словно лезвие ножа, пронзившее полотно земли.

– Обелиск, корабль?

– Не обикновенни корабль, Тесой, космический, инопланетни! Ответ на главный вопрос!

– Какой?

– Ми не одни во Вселенной!

– Я таким не задавался.

– Люди так ждали их, искали, – говорила так, словно напоминала историю самой себе, нежели рассказывала искателю, – слали в космос послания внеземним цивилизациям, всевозможние данние о нас, наших культурах, искусстве, а они? Они споткнулись о нашу планету, как об камень на дороге. Наш мир, Тесой... – откровения Анны о мире растворились в череде глухих хлопков; грохот наскоками донесся, пошатнув тела, а затем все подозрительно стихло.

Искатель замер, безмолвным жестом велел остановиться и спутнице.

Стоял несколько минут, не шелохнувшись, и вслушивался так, будто пытался услышать то, чего не мог увидеть. Совсем близко к Казематам, мысленно установил он.

– Жди здесь, никуда не уходи, – отрезал через плечо, но страх и без того приковал ноги Анны к земле. В следующее мгновение искателя и след простыл, – он исчез где-то во множестве деревьев, скрылся за их бесчисленными листьями и цветущими кустарниками – а как, – растерянная девушка не углядела. Страх потеснил собой все мысли, все внимание.

Воцарилась мертвая тишина.

Анна испытывала жуткую боязнь, – лучше бы не читала книжонку и не знала о содержимом Каторги, – страшно представить содержимое следующих страниц, а о том, что могло скрываться где-нибудь под ближайшим кустом, и подумать боялась.

Почувствовала усиливающуюся дрожь в ногах. Увидела искателя: вырвался из зарослей, как ошпаренный. Бежал сломя голову, лихорадочно указывая рукой вперед себя. Анна прищурилась – не поняла, – куда-то показывает что ли? Повернулась – ничего.

– Беги, дура, беги! – неистово заорал совсем близко. Анна опомниться не успела, как вновь оказалась перекинутой через плечо искателя и заверезжала пронзительным криком – чуть кровь в жилах не застыла.

– Биги, Тесой, биги бистро! – завопила, увидев табун диких зверей, разворотивших стену из зарослей; неслись прямо за ними. Одни похожие на жуткую помесь слона и носорога, другие напоминали волков-переростков, медведей, третьи с трудом поддавались описанию. Бегущая масса зверей под дикие рев и визг, сминала все на пути, и едва не втоптала их в землю, если бы не пыльца и быстрые ноги искателя. До того случая Анна не верила, что человек мог бежать настолько быстро.

Искатель дернул вбок, стараясь избежать гомонящего стада; какие-то пробежали дальше, другие ринулись следом за ними, решили, убегавших Цоя и Анну также спугнули оглушительные хлопки. Животные почти настигли их, когда она, в жуткой тряске, осознала: искатель забежал глубже в лес. Не сбавляя скорости, он петлял из стороны в сторону; не понимала зачем, видела только как деревья, чьи немыслимо объемные стволы, залитые черной жижей похожую на смолу, оставались позади. Звери мчались по пятам, как вдруг, из хвойной листвы попадали коконы, вмиг срезав часть мчащегося стада. Больших зверей удалось сцапать не сразу, и под дикие крики закружилась борьба. Угодившие в коконы пытались вырываться, но удалось не всем, а твари, избежавшие страшной смерти, впали в еще большую панику, ускорились.

– Держись! – скомандовал Цой совсем не своим, инфернальным голосом. – Держись за меня!

Анна обхватила искателя, крепко прижавшись к его спине и в какой-то момент, не увидела земли под ногами, вместо нее – пропасть, а внизу бушевала и пенилась вода, приносимая шипящим водопадом, и на секунду дыхание перехватило, сердце упало в пятки и нутро опустело. В следующий миг земля возвратилась. Обезумевшие звери попадали вниз, но выжили, – сквозь пелену белой водяной пыли видела выныривающие морды и то, как они, борясь с течением, добирались до суши. Тело долго потряхивало, пытаясь прийти в норму.

Искатель, как поняла Анна, ухватился за одну из лиан, обвивавших стволы высоченных деревьев, похожих на рослые секвойи. Ловко, решила Анна, но улыбка, восхвалявшая навыки Цоя и их чудесное спасение сгинула, когда увидела пошатнувшееся тело искателя. Лицо выпачкано красной пыльцой, он поплыл, попятился и вдруг стал вяло от чего-то отмахиваться, затем свалился.