Текст книги "Хроники Каторги: Цой жив (СИ)"

Автор книги: Григорий Ярцев

сообщить о нарушении

Текущая страница: 14 (всего у книги 16 страниц)

Голос Гида восторгался записью, Газ выключил приемник. С минуту ехали молча, Анна пыталась вспомнить исполнителя, но безуспешно; наверняка был знаменит, раз удостоился золотой пластинки. Каждый пытался разобраться в посыле песни, пока Лис не подвел черту:

– Да-а, Милаха, с музыкой у вас совсем беда.

– И у вас не особо, – вступилась Анна.

– А мы ни на что не претендуем, – отвертелся рыжеволосый, хитро улыбнувшись.

Газ хорош, ловко на скорости объезжал с трудом уловимые глазу впадины и выбоины. Совсем скоро вошел в поворот, свернув на Крюк, – обыкновенный затяжной съезд с трассы, тянущийся далеко вперед.

Чем дальше они продвигались, тем хуже становилась дорога и зеленых красок вокруг поубавилось. Сначала цвета поблекли, затем посерели и, наконец, приняли угольно-черный окрас.

– Пепелище, – обреченно произнес Лис. Анна вздохнула, когда вокруг раскинулись сотни и сотни километров выжженной земли. Воздух будто отяжелел, дышать сложнее. Искатель достал повязки из ранца – одну нацепил сам, другую предложил Анне. Отказалась. Достала из собственной сумки кислородную маску, приложила к лицу, поморщилась; отвыкла. Кислород внутри показался настолько приторным, что вынудил убрать маску и принять повязку Цоя.

Запах гари усиливался. Цвета мрачнели. Синее утреннее небо, провожавшее их из Догмы, теперь нависло тягучей серой массой.

Давило.

Анна, никогда не считавшая себя впечатлительной и человеком настроения, неожиданно для себя загрустила от тоски и липкого ощущения безысходности.

Газ мчался дальше.

Издалека доносились раскаты грома. Тучи, целиком затянувшие небо над головами, разбухли и разродились хляби небесные. Серые капли настойчиво тарабанили по металлу Жука, уносящего пассажиров все глубже в мертвые земли Пепелища. Проблески вспышек мелькали за пузатыми тучами, пытаясь вспороть брюха облаков. Молния ударила в землю метрах в ста, – аж в глазах потемнело, – и разродился настолько ужасающий рев, что дыхание перехватило, а лица Цоя, Лиса и Газа перекосило так, будто из них всю душу вытрясли.

Рев повторился.

Еще более устрашающе.

В ушах заболело.

Газ щелкнул тумблером, и вспыхнули фитильки на палах, закрепленных по обе стороны кузова; огонек юрко пробежал до самого верха и воспламенил покрышки, чей густой дым клубился, не уступая дымовой трубе паровоза.

Цой велел Анне занять пассажирское место Лиса, а тому – турель пулемета. Сам передернул затвор Ататашки и поглядывал по сторонам.

Еще рев.

Треск.

Анна без устали смотрела во все стороны и увидела, падающие обожженные стволы деревьев по правую руку, как они, сталкиваясь с неразборчивым темным пятном, рассыпались в черную пыль; что-то грохотало в дали, прокладывая себе дорогу через выжженный лес. Даже в машине чувствовались толчки от тяжелого движения чудища.

– Держись! – закричал Лис, когда огромная тварь, не уступающая грузовику размером, мощными плечами развалила искалеченные огнем деревья. выскочила на дорогу.

Анна не удержала крика, – заорала от страха, увидев чудище, именуемое бесом.

Огромные трехпалые лапы оканчивались крючкообразными когтями, широченная пасть полна черных от сажи зубищ, от морды со слипшейся шерстью тянулись вдоль позвоночника три ряда изогнутых когтистых окаменелостей, похожих на дьявольские рога. От опаленных клочьев шерсти валил дым, – молния ударила в беса, не удивительно с такими-то рогами-громоотводами во всю спину. Адская гончая во плоти.

Вырвавшись из леса, едва не сцапал Цоя, и, не устояв на лапах, кубарем слетел с дороги.

Взревел, то ли от боли, то ли в ярости.

Выпрыгнул обратно на дорогу, шаркая когтями, устремился за Жуком. Звеня пулеметной лентой, Лис зарядил оружие и открыл огонь; уши Анны заложило. Свист пуль исчезал в надвигающейся туше беса вместе с булькающими звуками. Шматы мяса отлетали от чудовища, но оно и не думало останавливаться. Издавало дикий ор и продолжало приближаться.

Газ, краем глаза заметив, что пули бесу нипочем, щелкнул тумблером и крикнул Цою приготовиться. Нажал кнопку, заставив бочки в кузове открыться и выплеснуть черную жижу на дорогу. Искатель немедля поджог запал и швырнул в жидкость. Вспыхнуло пламя, охватившее беса; он ревел, обезумев от обжигающей боли, но гнаться не перестал; охвативший огонь не укротил боевой порыв, но не оставил от шерсти и следа, спалил ее окончательно, оголив обожженную кожу, под которой проступали напряженные мускулы.

Ослепленный яростью бес, взревев, бросился в атаку. Мотал рогатой башкой у самого кузова машины, еще чуть-чуть и поднимет на рога мощным ударом.

Лис и Цой обменялись быстрыми взглядами.

– Доберитесь до Резервации, – резко приказал Цой, голос приглушен из-за маски, – доведи ее.

Вынул клинки и поджог, обмочив в жидкости. Темный металл раскалился докрасна. Лис кивнул, отпустил пулемет и, похлопав Газа по плечу, дал знак приготовить ракету. Водитель щелкнул еще одним тумблером и, схватившись за рычаг переключения передач, держал большой палец над кнопкой, вокруг которой красовалась потертая надпись «GO-BABY-GO».

Анна не совсем понимала, что должно произойти. Не расслышала и слов искателя. Удивилась, когда он снял с себя рюкзак и бросил его в кузов. Развернулся к несущемуся позади бесу, проверил Ататашку, дернув за ремень.

– Рогалище проклятое, – выдавил Цой, опуская руку в нагрудный кармашек. Втянул пыльцу носом и, сжимая горящих Лялю-Олю, прыгнул прямо на несущегося зверя.

Вонзил мечи в плоть.

Бес взревел, но не остановился.

Ухватился за рог, перекинул ремень автомата через голову и, прицелившись, открыл огонь. Череда раздавшихся хлопков наглядно рассказала о происхождении названия «Ататашка».

Бес взревел еще.

Цой выронил автомат, выпрямился, ловко балансируя на спине огромной твари, и, вытащив из плоти беса Лялю-Олю, с криком вгонял лезвия в шею зверя еще и еще. Боль замедлила тварь, но не убила.

Как раз тогда Газ опустил палец на кнопку и Жук, засвистев шинами, резко дернулся вперед, выпустив из-под днища языки пламени, оставив позади Цоя и беса.

ГЛАВА 18

Выполнив обещание, данное Цою, Газ буквально доставил Лиса и Анну к концу Крюка. Дорога обрывалась, то ли была не достроена, то ли обвалилась, – теперь не узнать.

Ни Лис, ни Газ не проронили ни слова, молчала и Анна, пытаясь прогнать точившее ее гнусное ощущение, завязанное на жертве искателя.

Газ попрощался и вернулся к Догме, – машину оставить не мог, слишком ценна для Домов, не мог и отправиться на ней дальше. Дороги больше нет, только бескрайние угольно-черные просторы. Лис прав, Пепелище – Великое Ничто.

Молча сидели на краю дороги, свесив ноги. Два метра вниз и земля, устланная пеплом. Отовсюду тянулось пустое пространство. Сидели, вглядываясь в черно-серый волнистый серпантин; будто очутились в ином мире. Не было больше зеленых деревьев вокруг, над головой в синем небе не плавали белоснежные облака. Только сгоревшие деревья, изогнутые, причудливые карикатуры самих себя, да бледно-желтая пелена наверху, сменившая унылыми тонами небо. Вдалеке очертания города; черные, будто углем на сером пергаменте выписанные. Баград, сожженный, но не забытый Дом.

– Я обещал довести тебя, Милаха и доведу, – Лис поднялся.

Оперившись на руку, встала следом.

– Он погиб? – голос дрожал. – Тесой умер?

Лис долго не отвечал, посматривал с болью в глазах, а потом пробормотал несвязно:

– Как-то Цой убил беса, – пытался вселить в Анну надежду, – как именно, не говорит, но убил. Может, Каторга позволит победить еще раз. Пора идти. Скоро стемнеет.

Раскрыв рюкзак искателя, Лис достал полиэтиленовые рулоны. Плотно обмотал ноги Анны и затянул поверх бечевку из бесьих жил, затем проделал то же со своими. Полученные беруши и наушники убрала в сумку, они, по его словам, понадобятся ночью.

Спустились с дороги и, сверившись с картой ролла, двинулись к Резервации. Шли не спеша, пепел легонько вздымался под тяжестью шагов.

Анна, не смирившаяся со смертью искателя, указывала ему дорогу: доставала из сумки белые медицинские жгуты, и затягивала их на корягах деревьев, чье ветви выламывались в причудливые формы и, казалось, тянулись, переисполненные желанием впиться в плоть. Если будет нужно, он найдет нас и без них, подумал Лис, но не озвучил мыслей, решив не убивать в Анне остатки надежды.

Темнело быстро.

Ночь сползла с темно-синего неба, укрыв черное полотно земли. Их приютило поваленное дерево, выгоревшее изнутри. Ощутила себя мышью в водосточной трубе. Темно – глаз выколи. Спросила, можно ли зажечь огонь. Оказалось, нельзя; крикуны, шныряющие на Пепелище – глухие, но видят прекрасно и огонь, как приглашение отведать человечины. Рассказал, как с ними бороться: давить крикунам на глаза. Так можно защититься; их глаза лопаются, как яичная скорлупа и нащупать легко – с яблоко размером. Или гоном облить, и они, впитав алкоголь, впадают в безумие и убивают сами себя, но главное, – наушники не снимать, оглушающий визг крикунов – опасная штука.

Лис обвязал Анну и себя страховочной веревкой и, закрепив на себе карабин, велел достать беруши, наушники и использовать по назначению. Давящая тишина не отпускала до самого утра. Ночью прошел дождь. Сырость, сажа и смерть Цоя навалились тошнотворной горечью, отбившей все желание двигаться дальше, пусть и до цели оставалось совсем немного.

Каждый новый день становился мрачнее предыдущего. Чем дальше шли, тем сильнее сгущались угольно-черные краски. Но самым черным пятном оставался Обелиск, грозно возвышавшийся, казалось, над всей Каторгой, – видно отовсюду.

Вдалеке занавес гари, а за ним, то появлялась, то пропадала стена из дыма от леса, горящего далеко-далеко. Будто, серые облака, опустившись, соединились с землей.

Голые деревья стального цвета доживали дни, готовые рассыпаться в прах. Вода в лужах от прошедшего ночью дождя, точно чернила, а пузырики на поверхности, сродни волдырям от ожогов. Плюх-плюх, – каждый шаг, как в жижу, – плюх-плюх, – хлопья пепла, как по волшебству появлялись из бледно-желтого неба и, лениво вальсируя над угольно-черным серпантином, кружились, продолжая броуновский танец, никак не могли опуститься на землю.

– А чего с Земли улетели, Милаха? – спросил Лис, решив скрасить нависшую тишину. Анна рассказала, наблюдая за послушно разлетающимися частицами пепла от шарканья ботинок, замотанных в полиэтилен, не позволявший ногам промокнуть.

– Ти не представляешь Лис, – впервые назвала спутника по имени, от чего тому сделалось жуть, как приятно, – что творилось в первие дни. В словах слышались отголоски ужаса пережитого.

По словам Анны, после Инцидента, люди перестали выходить на работу и почему-то маленькие винтики какого-то большого, неизвестного Лису механизма, начали отваливаться один за другим.

Когда закончились землетрясения и правительства установили карантин, обезумевшие устремились к самим кораблям. Нашлись смельчаки, решившие проникнуть внутрь, но с ними творилось такое, о чем и подумать страшно. Ненормальная зона, понял Лис, и по сей день не пускала никого, со страшной силой уничтожая все, чему не посчастливиться оказаться внутри. Средства массовой информации в погоне за рейтингами и тиражами, разнесли новости о ней быстрее чумы. Но настоящим бумом стало видео популярного лайвьюера; огромная тварь, вылетевшая из Обелиска, убила парня во время прямой трансляции, выпустив рой перьев, копьями пронзивших тело бедняги. Теперь Анна знала, – так убивают иглаптицы. После того, как видео распространилось по сети, правительству больше не приходилось сдерживать людей, а когда из-за стен стали вырываться первые чудовища, начался хаос, распространение которого удержать не удалось.

Военная техника не справлялась с тем, что выползло из Обелиска, люди гибли, в криках и крови. Положение усугубил и северокорейский политический деятель, исполнивший давнюю мечту предшественника: пустил в ход ядерное оружие. Ракета не достигла цели, взорвавшись где-то над Желтым морем – почему, неясно.

Упавшие инопланетные корабли породили панику, истерию и окончательно погрузили общество в пучину безумия. Но ученые мира, сохранившие веру в Человечество, под покровительством влиятельных организаций и государственных структур, неустанно продолжали работу.

В течение года проект HOPE позволил разместить ценных людей в Резервациях. Ученых всевозможных наук, врачей, военных, – на их плечи легла ответственность обеспечения, а также людей, выбранных компьютером по определенным критериям, специальным отбором через гексабайты вычислений с полной совместимостью, чьей непосредственной задачей станет восстановление популяции, иными словами – размножение.

Тут Лис особенно ободрился, сказав, что в случае чего – готов принять непосредственное участие.

Экипаж Анны состоял из двадцати человек, в команду вошли капитан корабля – Калинин Василий, штурман по прозвищу Зед, с ними Анна провела больше времени. Был и врач, и психолог, – сама Анна. Повар, механик, физик, геолог, лингвист, специалисты по гидропонике, – еще немного и от названий у Лиса бы разболелась голова, – и группа сопровождения – специально отобранные бойцы спецподразделений, которые должны были помочь основному составу собрать первую информацию и доставить их к Резервации.

Если бы не улетели с Земли в космос, где до них не добраться, воцарившийся хаос непременно распространился бы и до лаборатории, утопив в анархии все достижения.

Сверху, высоко за облаками, доносились приглушенные расстоянием крики перелетных птиц. Наверху – ничего кроме пышных облаков, птицы давно не спускались к выжженной земле, не сидели на обугленных, усохших ветках деревьев. Лис помнил оставленное Пожарищем – все тонуло в клубах дыма. Сказал, он приходит с неба, вместе с молниями; Анна быстро сообразила, что Пожарищем каторжники прозвали опустошающие все на своем пути лесные пожары. Теперь, без технологий человека справиться с ними задача весьма непростая, но им частично удалось.

К следующей ночи облака отступили, и лунный свет с трудом пробивал мрак, кое-где бездонная, бескрайняя пустота расступалась перед скупым холодным светом.

Лис разбудил ее среди ночи, приставив указательный палец ко рту, призывая сохранять молчание. Поманил за собой.

Тихонько, пригнувшись, добрались до небольшого холмика. В полной тишине сердцебиение отчетливо стучало в ушах, а дыхание казалось шумом ветра. Чуть выглянув, Анна заметила несколько больших ящериц, – в темноте не удалось разглядеть достаточно хорошо, но пресмыкающиеся напомнили комодских варанов.

Лис снял наушники и вынул беруши, Анна следом освободилась от своих, и уши заложило отдаленным ревом, страшными протяжными визгами, будто сотни женщин и мужчин в предсмертной агонии, вопили, заживо сгорая в адском пламени. Благо звуки доносились откуда-то издалека. Вблизи этого плача и ора не вынести.

– Огнедыхи, – назвал Лис, кивнув на лениво ползавших ящериц, – у них брачные игры в самом разгаре. – Указывал Анне, куда следует обратить внимание и со знанием дела пояснял происходящее. Наблюдала за одним из самцов, вальяжно обхаживающего самку. У самцов шипы на шее, плавно переходящие в спину и оканчивающиеся на хвосте, самки же имели шипы только в области хвоста. Остановившись напротив, огнедых встал на задние лапы, уперся и хвостом, мешки на шее вздулись и, запрокинув морду и разинув пасть, ящер, высвободил быстро испарившуюся струю огня, осветив местность вокруг, кишащую сородичами. Огонь вспыхнул сильнее, но, как оказалось, не достаточно для самки. Ящеры устроили целое огненное представление, до глубины души поразившее Анну, но самка оставалась неприступной. Тогда показался другой самец, немного меньше предыдущего. Выписав круг почета у самки, остановился почти в том же месте, вытянул шею и надул мешки, – не успел раскрыть челюсти, как огонь рванул, разорвав огнедыха изнутри.

Шматы мяса полетели в разные стороны, а за ними органы, которые не удалось опознать, но сородичей огнедыха, такая смерть, кажется, только порадовала, потому как продолжили извергать огонь активнее.

– Жаль, – с сожалением проговорил Лис, цокнув языком, – этот был моим фаворитом.

Наблюдали, как ящеры зарываются в землю. Девушка спросила, зачем. Оказалось, только там, под землей, можно спастись от йухов, до описания которых она не успела добраться.

Вернувшись к месту ночлега, Лис предложил подкрепиться, но у Анны после увиденного кусок в горло не лез. Лис не сразу сообразил, о каком куске речь, но настоял, и Анна отужинала.

Едва развиднелось, отправились дальше. Лис вернулся на место, где минувшей ночью, пытаясь впечатлить самку и продолжить род, трагически погиб огнедых. Засучил рукава, на руке красовался ожог – плата за спасенную жизнь. Вытянул нож и принялся свежевать раскуроченную шкуру огнедыха. Анна тем временем сверялась с картой ролла – до Резервации оставалось немного.

– Что за штукуевина? – поинтересовался Лис об устройстве в руках девушки.

– Ролл, – подкинула устройство в руке. – В ниом собрани все необходимие данние, – продемонстрировала спутнику несколько возможностей гаджета, в том числе и приложение, в котором на многочисленных ветвях искусно изображенного древа расположилась вся родословная Анны.

– А это что?

– Генеалогическое дерево моего рода, – с гордостью пояснила девушка и немного грустно добавила: – Когда-нибудь, и я окажусь там.

– Ну нет, перестань, – поморщившись от неприятной мысли, ответил Лис. – Ты не можешь стать деревом, Милаха, бревна из тебя не выйдет. Анна посмеялась, на этот раз даже забавно хрюкнув. Лис еле заметно улыбнулся в ответ, свернул плотную кожу в рулоны и уложил в подсумок.

Отправились дальше. Мясо решили не брать, – готовить некогда, пайки и удобнее, и полезнее.

Куда не глянь – частокол мертвых деревьев, и завывающий ветер сдувавший сажу, гонял по земле обугленные ветки и перья пепла. Солнце спряталось; его совсем не видно за серо-желтыми облаками.

Лис предупредительно выставил руку. Что-то заметил.

– Уши заткни, – скомандовал он и, немедля, последовал собственному совету.

Анна послушно вставила беруши и нацепила наушники, прижав их ладонями.

Замерла.

Лис не сводил глаз с волнистой земли, укрытой пеплом. Заметил движение, – слой пепла взбучился; что-то приближалось, вспахивая усыпанную пеплом землю изнутри. Лис достал бутыль гона. Решил напиться перед смертью что ли? Но едва из пепла показались два пучка глаз, как Лис плеснул между ними пойлом из бутылки.

Пепел разлетелся в стороны, подобно миниатюрному взрыву, из которого выскочило продолговатое тело крикуна, взбаламутив серо-черную пыль. Крикун извивался и подпрыгивал точно змея, отплясывающая предсмертный танец на раскаленной сковороде. Показались еще двое, Лис расправился с ними, а когда вынырнул третий, гона в бутылке осталось на донышке. Пасть крикуна раскрылась в оглушающем вопле, мелькнули несчетные ряды шиповидных зубов, закрученных спиралью. Ужасные звуки еле слышны благодаря вещицам Старого мира. Лис и Анна должны были упасть от всепоглощающего звона в ушах, но этого не случилось, и червеобразная тварь в отчаянии решилась напасть. Лис брызнул остатками гона, которого оказалась недостаточно для пьяной лихорадки, когда тело крикуна реагирует, сжимаясь, и собственными зубами нарезает себя на ремни.

Крикун бросился на Лиса, и лопнув в воздухе, разлетелся на куски, как воздушный шар, наполненный черной водой. Анна держала пистолет в вытянутых руках и не переставала стрелять. Первого попадания оказалось достаточно, – пуля, – прекрасно умерщвляет все, имеющее тягу к жизни, но Анна машинально давила на спусковой крючок еще и еще. Когда пистолет закончил выпускать пули и выплевывать блестящие гильзы, последовала череда щелчков, – магазин пуст.

Открыла глаза.

Рядом с обезображенным телом крикуна обреченно стоял Лис. Лицо искорежено гримасой непонимания и шока, которая вот-вот поддастся страху. Он убрал отлепил руку от живота; ладонь в крови. Чувствовал майку, прилипавшую к телу; алое пятно расползалось по ткани.

Упал на колени, завалился на бок. Анна, выронив пистолет, подскочила и, согнув колени, нависла над Лисом. Закатала майку, под стоны осмотрела рану, – щупальца крови, расползаясь по животу, стекала к земле, окрашивая багровым серую почву. Пуля не задела органов, но раскрывшись, подобно цветку, осталась внутри. Каждое движение порождало острую боль. Горло пробил хрип, он крепко сжал предплечья Анны и не отпускал, ухватился как за последнюю ниточку, удерживающую его в мире живых.

– Не бойся, – собравшись, твердо сказала Анна, утерев подступающие слезы, – Ти теряешь много крови, скоро тело начниот неметь, но я не дам тебе умереть. Ты не умриошь.

Полезла в сумку, вытащив хромированный цилиндрик, вогнала его в рану и надавила; ее быстро заполонили раздувшиеся целлюлозные губки, похожие на беленьких червячков. Следом бесцеремонно вколола в живот стимулятор и гримаса боли на лице Лиса тут же расплылась. – Ти усниошь ненадолго, – сказала Анна, обхватив его лицо, – усниошь с единственной мыслью: просниошься. Просниошься, ти слишишь?

Лис слышал, но ответить не мог, стимулятор подействовал.

Анна вернулась за пистолетом, перезарядила обойму, – осталась одна. Вернулась к Лису и уложила его голову себе на колени. Одной рукой сжимала пистолет, другой приобняла раненого за плечи, ожидая пробуждения.

Смеркалось. Ветер протяжно выл, заставляя содрогаться и оборачиваться в страхе от каждого дуновения. Как проведет ночь, если Лис не очнется, не представляла. Он размеренно дышал, должен был очнуться с минуту на минуту, но почему-то не приходил в себя. Анна несколько раз вытирала его лоб, покрывшийся испаринами. Лекарство действовало.

– Выживет? – за спиной прозвучал обеспокоенный и знакомый голос -единственный луч света в Царстве тьмы. Обернулась, увидела Цоя; весь вымазан в грязи, саже и запекшейся крови. Одежда изорвана, Оля преданно висела за спиной, а вот Ляля – почему-то за поясом, ее ножны пропали в бою с бесом.

Поднялась и, поддавшись эмоциям, обняла, крепко прижавшись. Нерешительно ответил взаимностью. Не выдержала, сама не поняла, как расплакалась, когда он вернул каждый жгут, привязанный ей к деревьям.

– Виживет, – говорила, уткнувшись в грудь искателя, – но пуля внутри. Смогу витащить еио, если добериомся до Резервации.

– Когда доберемся, – поправил искатель, – когда доберемся.

– Пойдиом ночью? – в страхе спросила Анна.

– Да, – ответил Цой и с гордостью показал флягу, до краев наполненную мочой побежденного беса. Отвинтил крышку; от резкого запаха Анна потеряла сознание.

Когда пришла в себя, сквозь полуопущенные веки углядела огонек размытого костра. Искатель накидал веток и валежника, пламя усилилось и приятно согревало.

Угли пульсировали ярко-красным на ветру, а искры воспаряли, исчезая в непроглядной ночной пучине. Цой вернулся к раненому и продолжил мастерить носилки, пустив в ход крепкие ветки, свою накидку, полиэтилен и бечевку, снятые с ног Лиса.

Уложил его на носилки, тот кряхтел и бормотал что-то нечленораздельное, стараясь выглядеть мужественным и сильным, пытался шутить, но язык заплетался; при каждом движении руки машинально тянулись к ране.

Девушка посмотрела на часы, лежала без сознания неполные десять минут. Засекла время: через два часа вколет Лису очередную дозу стимулятора. Поднялась с земли, подошла ближе, услышав жуткий смрад мочи. Глаза слезились, не выдержала, надела кислородную маску из сумки, уж лучше приторный воздух, чем пропитанный вонью.

Шли всю ночь. Анна извела на Лиса все запасы воды, чтобы компенсировать кровопотерю. Тучи расползлись, и луна кое-как освещала путь.

Цой уверенно волок носилки и Лиса за собой, оставляя в пепле ровную колею. Терпение в нем сильнее самурайского меча за спиной. Анна шла рядом, связанная веревкой на случай опасности, хотя моча отпугивала крикунов и огнедыхов. А бесы, которые могли оказаться поблизости, учуяв запах побитого сородича, направились поедать останки.

Предрассветная тишина гудела в ушах. К утру, по мере приближения, из пепла, как замок из песка вырос выжженный город, на другом конце которого вход в Резервацию. Гибнущие закоулки, будто вычерченные острым карандашом и вымазанные промасленной кистью, обступили со всех сторон.

Ролл пискнул: проложил кротчайший маршрут. Когда-то под ногами лежала дорога, давно исчезнувшая с лица земли, а карты, ясное дело, обновить было некому. Искатель знал путь короче, срезали через здание, стены которого грозили обвалиться, к счастью, ничего не случилось. Несколько раз через проемы окон видела километры выжженной земли – жуткий вид в никуда, а внутри все серое, под стать пеплу.

Лис охал и ахал. Получив дозу стимулятора, нес несвязную ерунду, почему-то вызывавшую улыбку.

К обеду добрались до нужного здания; все изранено сколами, царапинами, выщербленами, из-под облупленных стен лез наружу голый кирпич, усиленный железными балками, что сквозили ржавчиной, а кое-где торчали, точно копья, пронзившие плоть.

Вошли.

Пепел осыпался с двери точно песок с иссохшей мумии. Внутри еще хуже: штукатурка осыпалась, из черных, опаленных стен торчали оплавленные корявые путы гнилой проводки.

Спустились в подвальные помещения.

Носилки тяжело шли в узких коридорах. Тогда Лис встал, поначалу ему не позволили, но он настоял и шел, прихрамывая, прижав руку к животу. Обнаружили нужную дверь, не открывалась, пока Цой силой не выбил.

Длинный коридор оканчивался давно изжившим себя лифтом. Спустились ниже по лестницам. Осторожно, опасаясь обвала.

Еще коридор, вдвое длиннее предыдущего и в конце – герметичная запорная конструкция, массивная дверь из цельного металлического профиля и в самом центре – штурвал ручного действия, а рядом кодовый замок.

Искатель с нетерпением ждал момента, когда Анна с помощью глаза откроет дверь. Он хотел узнать, как это работает, но пришлось подождать, то была не та дверь.

Включив ролл, Анна прокручивала экран и, обнаружив нужную комбинацию, вставила ролл в еле заметный паз и ввела на кодовом замке, – ничего. Осмотрели дверь. Никаких мыслей и идей. Ввела код еще несколько раз, – опять неудача.

Дверь неприступна и мертва.

Цой с силой приложился ногой. Что-то внутри стукнуло. Подошел к штурвалу и с усилием прокрутив, открыл дверь, оказавшуюся намного толще, чем он предполагал. Почти полметра.

За дверью встретили холодные, серые стены. Канаты проводки тянулись по правой стороне, но лампы за мутными плафонами ожидаемо не работали.

Двинулись дальше и совсем скоро остановились у еще одной двери, на вид гораздо прочнее предыдущей, Искатель заметно нервничал, – вот он, Старый мир, спокойно спит за дверью, открой ее, и достигнешь заветной цели.

Анна поместила ролл в очередной паз, приложила руку на небольшую выступающую панель. Короткий звук. Приблизилась к двери, вытянула голову и прислонила лицо к миниатюрному глазку.

Еще звук, после которого все затрещало и ожило.

Дверь, постукивая и зашипев, медленно открылась, а вместе с ней открылась и возможность возродить Человечество.

– Ми добрались, Тесой! – едва не заплакав, проговорила Анна. – Добрались!..