Текст книги "Они не мы (СИ)"

Автор книги: Григорий Грошев

сообщить о нарушении

Текущая страница: 13 (всего у книги 13 страниц)

Запись 30

Когда солдатам нечего делать, они начинают заниматься ерундой. Эту простую истину Стюарт знал не понаслышке. Солдат должен иметь цель, а ещё – слышать и понимать приказ. К тому же, он должен быть уставшим, немного голодным и самую малость – злым. Иначе он просто натворит что-нибудь, сломает оружие или сделает что-то не так. Что солдат может перепутать? Всё.

В такие моменты Стюарту казалось, что сам он – не рядовой, а офицер. Эх, мечты, мечты… Третий день они предоставлены самим себе. Третий день Владимира нет, и куда он пропал – одной Матери-Природе известно. Лея умерла следующей ночью после пресловутого сбора. Феликс впал в безумное состояние и долго-долго курил свою трубку. А потом – рухнул на землю. Нет, он был жив, потому что дышал, а время от времени – просил воду, еду. Но ни на один вопрос не желал отвечать.

Здесь, в поселении повстанцев, Стюарт обнаружил книгу. Ему просто нравилось читать древние строки, хотя он почти не понимал, о чём толкует автор, сгинувший в пучине столетий. Это успокаивало.

«Когда правители пишут законы, они должны предусмотреть лишь один путь для будущего. Один путь для закона, один для народа, который будет исполнять закон, один путь для тех, кто будет контролировать исполнение. Два пути – это уже слишком много. Постоянные изменения ведут к разложению всего общего. Люди больше не поверят в законы. Или не прочитают новую редакцию. И они окажутся совершенно правы.

Нет общего плана развития, нет ни у кого, и это обстоятельство обескураживает. Можно делать всё что захочешь, и в то же время, ничего делать нельзя. Так где правда?

Мне кажется, что обе дороги, два магистральных пути, которые предлагает современная цивилизация – это тропинки в тупик. Карта для поиска собственной гибели. Глобализация и антиглобализация. Интернационализация и шовинизм. Индивидуализм и социализм. Это как чёрное и белое, и третьего не дано. Как же мы будем лавировать между ними?

«Людей убивать нельзя» – пишут в любом законе, любой конституции, любой Библии. Нельзя, ведь это противоестественно, и глупо, и всем понятно, что нельзя. Но вдруг, в следующей строке, дописывают: «Однако без некоторых людей мир был бы лучше и чище». Всякая современная система настолько сложна, забюрократизирована, что в ней можно очень быстро запутаться. Паутина, попав в которую, выбраться уже нельзя. Это ли то, к чему стремились демократы, коммунисты и прочие алы и исты?

Вся паутина вызывает у жертвы только одно справедливое желание: разрубить узлы, которые опутали со всех сторон. Противопоставить себя системе. Умереть сражаясь, а не безвольно повиснуть на её белых путах. И многие побеждают, создавая взамен старой паутины новую, куда более крепкую и клейкую.

Советская или американская системы? Они одинаково наивны, одинаково вероломны и циничны. Актёры, играющие главные роли, похожи как капли воды. Им искусственно приходится придумывать отличия, чтобы народ не запутался. Этот с усами. А этот за массовые расстрелы. А этот, вот этот, любит кормить тигра с рук. У кого-то больше мастерства, у кого-то меньше, но со временем всё выравнивается, и нам, театралам поневоле, остаётся лишь наблюдать за сценой издалека, не рискуя критиковать режиссёров и сценаристов.

Любые системы настолько сложны, что всякий, кто сталкивается с простой и понятной идеологией, влюбляется в неё. Не оттого ли у нас столько сект, сообществ и орденов? Столько тусовок и полулегальных организаций? Не оттого ли такое большое количество лидеров, которым наплевать на политику? Именно они больше подходят простому человеку, а не большинству. Люди, говорящие простые факты обычным языком вместо вычурных «самое» и «рекордное». У современных государств лишь один путь удержать власть: говорить правду. Потому что рано или поздно правда выйдет из-под контроля, всплывёт на поверхность.

У всех политических режимов, таких разных на первый взгляд, одинаковый инструментарий по сокрытию фактов: подтасовка, построение другого содержания под одну картинку, перевод внимания в другую сферу. Это игра в напёрсток. Лотерея. Казино, где выигрывает только хозяин заведения.

Самое страшное – потерять время. Когда уже поздно будет каяться. Раскрыть факты. Сейчас – значит предотвратить кровопролитие в будущем».

Но в книге катастрофически не хватало страниц, а потому и без того сложный смысл ускользал между пальцев. Первый день Стюарт занимался строевой подготовкой: освежил в памяти солдат, как правильно передвигаться, как носить оружие и как передвигаться бесшумно. Всё шло хорошо. На второй день он начал беспокоиться, а потому придумал довольно полезное занятие: отправился вместе с солдатами по окрестностям искать съестное. Им повезло: они нашли дерево, которое в диких землях именуют хлебом, и набрали десятки его плодов.

Фрукт был удивительным. Казалось, Мать-Природа сама поместила его в упаковку, чтобы продлить срок хранения. Но снималась кожура очень легко – пальцами, а под ней можно было найти вкусную и питательную мякоть. Эти хлебные кусты каждый год вырастали на новом месте, что затрудняло их поиск. А тут – большая удача, но это смотря с какой стороны посмотреть. Теперь у солдат не было приказа: строиться они научились, запасы – пополнили.

И на третий день они всё-таки начали заниматься ерундой. Василий (кажется, его так зовут), самый предприимчивый, выменял у свиней десять плодов дерева на огромный бурдюк с домашним вином. Конечно, они могли забрать всё необходимое сами, без этих рыночных условностей, но Василий решил проявить такт и дипломатию. К тому же, ему понравилась тамошняя девушка, а брать силой он пока не научился.

Стюарт вино не пил: наверно, сказались лекции о трезвости, которые ему читали в колледже. К тому же, от спиртного тут же нестерпимо начинал болеть желудок, и мучился он от болей по два дня. Бурдюка вина на два десятка солдат оказалось мало, и они прогнозируемо захотели добавки. Больше всего Стюарта разочаровало, что к этому движению с удовольствием присоединился Керн. Он знал, где тут можно раздобыть спиртного, а потому повёл с собой несколько солдат.

Куда же пропал Владимир? Почему он ничего не сказал перед тем, как устремиться в Сферу? На посёлок опускалась ночь. Здесь она приходит быстро, и темноте что-то противопоставить только костёр, горящий во тьме. Сегодня их было немало. У одного из таких огней валялся вождь, нелепо кутаясь в свои длинные одеяния. Стюарт подошёл к Феликсу и начал хлопать его по щекам.

– Вождь! – прокричал солдат. – Вождь! Почему ты сдался?

Феликс открыл глаза и посмотрел на Стюарта. Зрачки вождя были узки, но глядели вполне осмысленно. По щеке старика катилась слеза, которую он даже не пытался убрать.

– Я не сдался, – ответил Феликс. – Мне было видение.

– О чём же? – спросил Стюарт.

– Пойдём, – предложил вождь и тут же поднялся на ноги, словно он не блуждал в чёрном сне несколько дней кряду.

Он шёл неровно, слегка покачиваясь, но – уверенно. И в темноте он без труда нашёл дорогу к холму, с которого открывался удивительный вид на гигантскую Сферу. Подсвеченная изнутри, она казалась синей, голубой, бирюзовой – да мало ли цветов есть, чтобы передать это великолепие?

– Это и есть твоё видение? – разочарованно протянул Стюарт. Да, старик совсем выжил из ума. Смерть дочери подкосила его – это очевидно. Но он и раньше слишком много времени проводил наедине с духами.

– Нет, – ответил Феликс, и в голосе его слышалась грусть. – Подожди. Присядем.

Вождь принялся осматривать карманы своего одеяния и с разочарованием отметил, что пропала и трубка, и кисет. Вернее, не пропала, а кто-то из солдат утащил её, и теперь вовсю курит весёлый табак, который так нравится старику. Некоторое время они сидели в тишине, и происходящее начало раздражать Стюарта.

– Терпение, – попросил Феликс. – Сейчас начнётся.

Вдали, за горизонтом, раздался гром. Раскат его был таким неожиданным, что Стюарт вздрогнул. А вождь остался безучастным. Он лишь глубоко вздохнул, как на горизонте появляются яркие точки, похожие на звёзды. И они стремительно приближались к лесу. К посёлку. К солдатам и диким людям.

– Это же… Это же… – Стюарт растерялся и побледнел. – Бежим!

И солдат бросился в лес, чтобы предупредить остальных, когда вокруг стало ярко – будто днём.

Запись 31

«В ту ночь, во сне, я вновь блуждал в других мирах. Моё расшатанное воображение рисовало удивительные картины, настолько похожие на реальность, что правда меркла. Яркие краски, высокие дома, улыбающиеся лица. Только так можно понять, что спишь: действительность не принесёт ничего хорошего.

Передо мной сидела красивая женщина: высокая, с румяной кожей. Лицо её – смутно знакомо, но никак не вспомнить откуда. Мы сидели за шикарным столом заведения, отдалённо напоминавшим наши столовые. Прямо перед нами лежали железные инструменты для поедания пищи, посуда из неизвестного мне сплава белого цвета, в которой до краёв лежала удивительная еда.

Моя спутница довольно ловко орудовала ножом и палочкой с железными зубьями, отрезая кусочки тёмно-золотого куска пищи. Я зачерпнул ножом красно-зелёной массы и, поднеся ко рту, слизал её. Вкус пищи мне понравился, больше того, он привёл меня в неописуемый восторг.

– Нужно пользоваться вилкой, – улыбнулась она, наколов на этот предмет еды. – Вот так, – и отправила вилку в рот.

До чего же странным оказался мир из сна! Для разных групп продуктов предполагалось использовать и разные вилки с ложками. Всё это было настолько необычно, что я никак не мог проснуться. Мне вдруг стало понятно, зачем человеку нужны зубы. Под Сферой ими никто не пользуется, нет такой надобности. Однако для жевания зубы нужны обязательно.

– Всё равно напоминает смесь, – сказал я, едва блюда на столе были съедены. – Когда разжуёшь.

– Так почему кто-то должен жевать за тебя? – удивлённо спросила красавица, но я не понял, о чём речь. Я ведь ел сам, без посторонней помощи.

Потом моя спутница предложила запить еду настойкой из стаканов на высокой ножке. Тонкая работа: ножка была изящной и прозрачной, но вес держала.

– Если хочешь, можешь не жевать, – произнесла девушка, показывая рукой сквозь меня. Я обернулся и обомлел: всего в нескольких шагах от нас стояли ужасные столы, за которыми люди сосали субстанцию, похожую на грязь. Страшные, грязные лица, убитые жизнью глаза. Чёрные и несчастные, мне хотелось убрать взгляд, но я не мог. Казалось, что они не обращают внимания на меня и на наш стол.

Ты сам решаешь, с кем сидеть за одним столом.

Ты один делаешь выбор, и ты один за него отвечаешь. И если ты ошибся, то это твои проблемы.

Ты можешь пересесть, если хочешь, но хочешь ли ты пересесть?

Тебя пичкают отравой вместо еды, так спроси, спроси же себя наконец, кому это выгодно?

Услышав последние слова, я проснулся. Сегодня тот день, когда всё станет понятно. Смело поднявшись с матраса, на котором мне довелось спать последние дни, я постучал в стальную дверь. Тишина. Постучал ещё раз. Наконец, в коридоре раздались шаги. Смотровое окно открылось – но мне всё равно ничего не видно.

– Я хочу на допрос, – произнёс. – Мне нужно рассказать. Обо всём».

– Александр Р-101, – голос следователя дрожит. Выглядит он очень плохо, лицо – сплошная гематома. – В твоем геройстве нет ничего хорошего. Ты погубишь всех!

– Я…

Молчание. Интерес.

– Я хочу признаться. Во всём.

На лице полицейского – вся гамма эмоций. Радость. Сомнение. Смятение. Недоверие.

– Так говори. Мы внимательно слушаем.

Алекс выглядит хуже следователя. Левый глаз заплыл – почти не видит. На ногах Главред стоять может, но неуверенно. Почти все пальцы распухли. Сломанная рука выглядит ужасно. Из-за плохой еды, мутной воды даже отправление естественных надобностей причиняло ему мучительную боль.

– Скажу, – говорит Главред. Пытается улыбаться. Ну что ж, почти все зубы он сохранил. – Но не вам. Только Главе.

– Что? – левый глаз следователя дёргается. Он массирует висок. – Ты хоть знаешь, что ты несёшь?

– Предложи, – просит Алекс. – Он согласится. Скажи, что его хотят убить. И я знаю кто. Это и есть мои подельники. Скажи ему, что Феликс Мудрый идёт за ним.

– Уведи за дверь, – приказывает следователь. Конвоир послушно поднимает Главреда и почти уносит его за дверь.

Молчание. Тишина. Алекс стоит лицом к стене. Ноги подгибаются. От слабости – звон в ушах. Краем глаза он видит, как загорелась красная лампочка. Двери открываются. Без сил он падает на табурет и опирается о стол.

– Как ты знал? – следователь хлопает кулаком по столу. – Как знал, что он согласится?!

– Я не знал, – лжёт Главред слабеющим голосом. – Понятия не имел. Но предполагал.

Стол, табурет и следователь уплывают вперёд. Он словно летит и теряет сознание. Звон, ветер в ушах. Звуки далеко, словно их не существует. Когда Алекс открывает глаза, его руки уже заботливо перебинтованы. Опухоль есть, но небольшая. Трогает языком зубы. Вместо щелей – коронки. Да и чувствует он себя почти хорошо.

– Как вы? – участливо спрашивает врач в белом халате.

– Так-сяк, – отвечает Алекс. – А что?

– Несмотря на наши убедительные рекомендации, вас вновь вызывают на допрос. Сожалею.

– Ничего. Всё в порядке.

* * *

Алекс сидит в кресле. Руки на коленях. За столом, напротив лэптопа – следователь. У двери – генерал Куб. Тихий, приглушённый свет. Фоном играет боевая музыка.

Стальные двери открываются. В зал входит Крокс. Он быстро прочёсывает все углы, подносит к ним прибор, похожий на ручку. Критически осматривает следователя и его начальника. Заставляет подняться Алекса. Ощупывает его робу, словно в ней можно спрятать что-нибудь. Заставляет разуться. От былого радушия – ни следа.

– Так и сидеть. Говорить правду, – приказывает Крокс своим баритоном. Стальные нотки больно бьют по ушам.

Алекс молчит. Он ёжится от холода.

Стальные двери открываются. Входит Глава: в безупречно чёрном комбинезоне и великолепной маске. Высокие, до колена, сапоги надраены до зеркального блеска. Через маску не видно, сколько ему лет и о чём он думает.

– Встать! – рявкнул Крокс. Все послушно вскочили на ноги. Даже Алекс против воли вытянулся в струну.

– Итак, – говорит Глава. – Сядьте.

Голос его мягок и лишён всяких оттенков. Следователь вновь занимает свою позицию за столом, генерал – присаживается у двери. Вместо конвоира. Алекс без сил рухнул в кресло. Крокс и Немой стоят подле своего господина – слева и справа.

– Александр Р-101, – благодушно говорит правитель. – Упорство, достойное пера, приведёт тебя… Знаешь куда?

– Да, – отвечает Главред. – В центр переработки.

– Все пути ведут именно туда.

Молчание.

– Слушаем тебя, – видно, что терпение у Главы на пределе.

– Следователь лишний, – отвечает Алекс. – Он со мной заодно. С самого начала, – Главред оборачивается к мужчине, который пытал его столько дней. – Прости, полицейский, я больше не мог терпеть.

Молчание. На лице следователя – буря эмоций. Он задыхается. Он возмущён. Он хочет вскочить на ноги и кричать, обличая. Но ноги его наполнились свинцом. И он не в силах даже подняться.

Генерал Куб нажимает кнопку. Стальные двери открываются. Конвоирам, заглянувшим в зал, генерал делает короткий жест, указывая на стол. Они понимают его без слов. Следователь не хочет идти. Упирается. Тогда один из стражей, вытащив дубинку, лупит его по спине. Хрип и брызги крови изо рта. Сапоги оставляют чёрную полосу на полу, когда полицейского тащат к выходу. Стальные двери закрываются.

– Я предполагал, – Глава напряжён. – Нет, я знал. Был уверен. Кто ещё?

«Кто ещё?» – одними губами шепчет Немой. Молчание. Главред улыбается. Он пока не знает, что будет дальше, но очень гордится собой.

– Против вас – заговор, правитель, – шепчет Алекс, напрягая последние силы. Голос его слаб. – Я невольно стал его соучастником. Быть может, это зачтётся мне.

– Безусловно, – Глава теряет терпение, но не хочет показывать виду. – Ты будешь жить. Я сделаю тебя советником. Обещаю.

«Обещаю», – снова шепчет губами Немой.

– Моя задача была в том, чтобы… Чтобы опубликовать призыв. В «Истине».

– В курсе. Твой куратор заметил… Вовремя.

– Мы собирались убить вас, государь, – лжёт Алекс.

– Я предполагал. Ты – здесь. Кто остальные предатели?

– Под Сферой нас четверо. Все здесь, – шепчет Главред. – Крокс, Немой, генерал. И я.

Молчание. Звенящая тишина. Глава начинает хохотать. Его лающий, рычащий смех наполняет зал. Он долго смеётся и снимает маску. Под ней – старый, лысый мужчина с глубокими морщинами у глаз. Колючие, злые глаза.

– Уф. Нечем дышать, – правитель стёр пот со лба. – Хватит шуток. Хватит. Кто нас обидит, до ужина не проживёт. Кто остальные, говори. Ты и так прошёл хорошее расстояние. Не останавливайся на половине пути.

– Он говорит… Не правду… – Немой с трудом выдавливает из себя звуки. – Истину…

– Слышишь? – отвечает Алекс. – Можем повторить.

Крокс подлетает к правителю. Стремительно срывает с него маску. Немой хватает своего господина за левую руку и выкручивает её. Швыряет Главу на пол. Крокс наносит несколько сильных ударов кулаком по телу, по лицу. Что есть силы, давит пальцы. Молниеносно снимает сапоги, расстёгивает комбинезон. Глава в бешенстве. По лицу его стекает кровь. Глаз не видно, брови рассечены.

Генерал Куб, сидя у двери, улыбается. Он складывает пальцы на груди, словно пытают не правителя, а очередной преступника.

– Стража! – кричит Глава в ужасе, срываясь на фальцет. – Охрана! Все сюда… Умоляю!

– Дурак, – баритон Крокса снова красив и мягок. – Ты сам приказал сменить ближний круг. Мы выполнили указание. Никто из Гвардии не знает тебя. Никто. Гвардии твоей боле не существует.

Молчание. Голый, связанный, правитель дрожит. Он сидит на полу, и каждый раз, пытаясь подняться, мощная рука Немого прибивает его к полу. Весь пол в крови. Генерал Куб улыбается. Александру жалко этого мужчину, в сущности, немолодого, но ещё сильного. Совсем как он сам.

– И что теперь? – в голосе Главы вызов. – Убьёте меня? Будете пытать? Вам никогда, никогда не сломить мою волю! Ибо я государь!

– Хуже, – говорит Алекс. – Тебя будут судить.

– Что? – правитель, уже бывший, начинает смешно перебирать ногами. – Нет, прошу! Пощадите! Я готов к изгнанию! К заточению! Согласно моему статусу… Умоляю, не бросайте меня в темницу!

Алекс быстро облачается в одежду Главы. Впору. Надевает маску. Крокс набросил на плечи своему бывшему хозяину робу. Генерал Куб нажимает на кнопку.

– Увидите эту падаль! – говорит он конвою. – Мы узнали всё, что нужно. Глава очень доволен.

Алекс кивает.

– Да как вы смеете! – кричит голый, скорченный мужчина. Его лицо заливает кровь. – Вас всех уничтожат! Вы ответите за всё!

Конвоиры без лишних церемоний начинают работать дубинками. Удары о плоть. Треск рвущейся кожи. Тишина. Один из них стелет на пол брезент, куда они кладут избитое тело, и тащат к выходу.

– Не убивать! – кричит вдогонку Куб. – В лазарет его! Он должен дожить до суда. Это понятно?

Последняя запись

– Сотни раз я прокручивал в голове, – говорит Алекс. – Сотни раз думал.

– О чём, правитель? – участливо спрашивает Крокс. Они сидят в зале, который его личная гвардия зовёт террасой. С двух сторон – голограммы, изображающие мир до упадка. Чаши наполнены вином, а тарелки – фруктами. Неспешный, вдумчивый разговор. Теперь Алекс знает имена фруктов прошлого. Персики. Груши. Манго. Банан. Их так много, что несложно запутаться.

– Как разрушить Сферу, разумеется. И каждый раз… Каждый раз – сомнения. Мне кажется… Нет, я уверен, что слишком много людей погибнет. Кстати, как мы поступили с бунтарями?

– Как вы и велели, государь, – отвечает Крокс. – Согласно утвержденному плану. База их уничтожена. Все до единого преданы казни и погребены. Техника сожжена. Мы не могли позволить, чтобы своими неразумными действиями они поставили нашу нарождающуюся империю под удар.

В голове у Крокса прокручивается тот самый план: выставить артиллерию, навести её на холмы. А потом – поливать огнём, снова и снова, два дня подряд. Да там живого места не осталось! Если кто из повстанцев и выжил, они никогда не захотят возвращаться обратно.

– Верно, – кивает головой Александр. – Это правильно. Нельзя давать дикарям власть над цивилизованным миром. Мы с тобой обязательно уничтожим Сферу. Мы уже направили часть выхлопов за Купол. Древние это предусмотрели. Но почему-то никто до меня не догадался изменить направление отравляющих газов. Нетрудно ведь было, да?

– Истинно, – соглашается советник Крокс. – Дышать стало легче. Мы можем обходиться без масок! Народ боготворит своего Главу.

– Мы ведь вернули историю, – продолжает Алекс. – Книжки разрешили читать. Дали всем больше талонов. Каждому. А старикам – не один, а два в день. И воды добавили. Мы делаем жизнь лучше. И так будет всегда.

– Благоразумно, – отметил Крокс. – Народу повезло со своим Главой.

– А ещё… Ещё! Думаю о том, что нужно давать людям болеть. В смысле, не забирать талоны, пока человек не может трудиться. Нет, не неделю, не месяц… Но день или два – точно. Нам ведь хватит для этого питания?

– Следует изучить резервы, – осторожно говорит советник. – И на их основе – высчитать оптимальное решение. Все гениальные решения должны претворяться в жизнь.

Молчание.

– Да, – Алекс согласен. Он снова ложится на длинную мягкую кушетку, с которой только что вскочил. – Мы обязательно уничтожим Сферу, но нужно всё как следует продумать. Иначе быть беде. Я не могу позволить… Не могу позволить, чтобы народ пострадал или погиб. Не могу.

– Ты говоришь не правду… а истину! – шепчет Немой: тихо, но достаточно для того, чтобы Главред услышал. Он рад. Он встаёт, ходит туда-сюда, а потом благодушно откидывается на спинку кресла и мечтательно глядит в панораму мира, в отсвет прошлого, от которого осталась только красивая картинка. И он счастлив.