Текст книги "Они не мы (СИ)"

Автор книги: Григорий Грошев

сообщить о нарушении

Текущая страница: 12 (всего у книги 13 страниц)

Запись 28

– Отчего он такой… Крошечный? – спросил Владимир. Он с недоумением крутил в руках младенца, своего сына – действительно маленького.

– Твоя жена… То есть, моя дочь… Она родила его за два месяца до срока, – объяснил Феликс, вытирая слёзы морщинистой рукой. – Чудо, если он выживет. Чудо.

Владимир вернул сына бабке, которая тут же завернула его в тряпицы и унесла в тепло хижины. Роды Леи прошли тяжело: она спала уже второй день, а кровотечение не останавливалось, только его интенсивность несколько снизилась. Феликс, известный врачеватель, делал всё, чтобы спасти дочь. Вместе с Владимиром они зашили раны и постоянно делали перевязки.

– Лея выживет, – сказал Феликс нарочито бодрым голосом. – Такое не редкость здесь. Отец мне рассказывал, что там, внутри Клетки, есть особые врачи. Они занимаются только детьми и матерями.

– Он не врал, – ответил Владимир. Он пытался разобраться в своих чувствах, но не получалось. Лея подарила ему двух дочерей: сильных, статных и абсолютно здоровых. Каждый раз её роды были, будто лёгкая прогулка. А тут – принесла слабого сына и сама оказалась на пороге в страну теней.

– Что за глупость, – произнёс Феликс. – Неужто там так много рожениц, что нужен целый врач для них?

– Много, – ответил Владимир. – Нам нужен такой врач.

Здесь, среди диких людей, не принято показывать чувства. Они относятся к ним, как к слабости. А потому он всеми силами демонстрировал безразличие, отстранённость. Он сам уже думал, размышлял, как спасти сына и свою жену. Пришло время действовать. Керн снова оказался рядом – совсем под рукой.

– Слушай… – протянул Владимир. – Собери мне всех. Всех наших. Скажи, что мы будем воевать.

– Воевать? – удивился Керн. – С кем? И как?

– Мы завоюем Сферу, – повторил Герой. – Скажи, что у нас есть оружие… Особое оружие. Секретное. Мы знаем, как обойти армию, как отрезать её. Только я и Феликс.

– Так может… Возьмём диких? – спросил Керн. – Они, конечно, слабые воины, зато их много.

– Нет, – твёрдо повторил Владимир. – Мы будем воевать для того, чтобы спасти обитателей Сферы. А не ради их уничтожений. Пожалуйста, собери их.

Часы тянулись нудно, словно одуванчиковое варенье течёт из кувшина. Феликс, большой специалист по части выживания в диком мире, делал из него вкуснейшие лакомства. Но если есть их каждый день – то болит живот, и не только живот. Владимир вспомнил, как впервые в жизни увидел тамошний «туалет». Все, абсолютно все дикие люди, и даже полудикие, использовали большие ямы.

Поначалу ему было неудобно и непривычно. Дико. Так, собственно, было и сейчас, но со временем он перестал обращать на это внимание. «А там, под Сферой, есть душ и унитаз, – думал Владимир. – Где дикость, а где – цивилизация?» Лее стало хуже, она просто закрыла глаза и перестала отвечать на любые слова. Только изредка пила воду, не просыпаясь. Бабки заботливо протирали ей руки и лицо, а Феликс постоянно капал в рот сок из яблока.

Ночь тянулась бесконечно долго, но Владимир так и не смог закрыть глаза. Ему не привыкать. Именно таких, как он, любили в армии. Казалось бы, что может делать солдат, когда вокруг – одни пески? Но у командиров всегда найдутся задания, странные и бессмысленные одновременно. Однажды он не спал трое суток кряду, а чувствовал себя при этом бодрым и полным сил.

– Все ли из вас помнят, с какой стороны брать автомат? – строго спросил Владимир, созерцая два десятка своих воинов в свете утреннего солнца. Ответом ему стал дружный хохот бывших солдат. Почти все они обжились здесь, на просторах диких людей. Многие завели семьи. Едва ли их впечатлит предложение Героя пойти в бой. Или впечатлит?

– Владимир, ну полноте, – ответил Керн. – Какой смысл автоматы держать? Тебе тут плохо, что ли?

– Да, – вторил ему Стюарт, пулемётчик. – Я, конечно, свою малышку чищу регулярно, до блеска… И это я не про жену сейчас, ребятки, не смейтесь. Но…

– Да! – продолжил Керн. – У нас тут – двадцать штыков, плюс-минус. А там только в форте А – четыре сотни солдатиков. И в форте В – ещё столько же. И одному дьяволу известно, сколько они мобилизовать могут. Ты нас положишь просто. И всё.

Остальные солдаты молчали, наблюдая за словесной схваткой отцов-основателей этого мятежного поселения. Феликс, Владимир и двое его ближайших сподвижников, Керн и Стюарт, никого не посвящали в свои планы. Да их, по сути, и не было. Одно дело – воевать с дикими племенами, которые быстро сдались на милость новых богов. И совсем другое – идти на Сферу с голыми руками.

– А я вот… Я думаю про Купол, – подал голос один из новобранцев. Как же его зовут, подумал Владимир? Василий, вроде бы. – И там плохо, конечно, жуть. И нас на убой послали, всех причём. Но, мать честная, там же тоже много всего есть! У меня недавно зуб болел. Да я чуть не зажмурился! И что? Феликс мне его камнем выбил. Больно, прости Глава! Ой, извините. Потом я какие-то травы две недели жрал. А там, под Сферой, быстро бы меня подлатали.

– Согласен… – протянул ещё один. – Там всегда тепло. А я недавно со своей женой чуть ноги не протянул, пока хворост жёг. А он не горит, а дымит! Там… Там столько всего…

– Вот! – поднял палец вверх Владимир. – Я про это и говорю. Мы должны получить это. Всё это. Медицину, машины, медикаменты, одежду. Не много ли им там? Мы должны забрать это.

– А Феликс в курсе? – спросил Керн. – Он вроде как просто хотел разрушить Купол. Или Клетку, как вы вдвоём говорите.

– Феликс нас поддержит, – сказал Владимир. – Товарищи солдаты! У меня есть козырь. Секретное оружие, если хотите. И у меня есть план. Но мне нужен каждый штык. Каждый! После победы все мы станем хозяевами. Хозяевами! Новой элитой, слышите? У вас будет всё. Я обещаю.

Воцарилась тишина. Ненадолго, всего на минуту или две. А потом среди бывших солдат начал подниматься гул. Одобрительный. Владимир улыбнулся: побеждать всегда приятно, пусть речь идёт всего лишь о сомнениях в собственных рядах. Улыбнулся, но сразу же надел на лицо маску серьёзности. Им незачем знать, что творится в его голове.

– Мы согласны, – сказал Керн – за всех. – Согласны, да?

– Пусть тот, кто пойдёт за мной, сделает шаг вперёд, – потребовал Владимир. Вся людская масса послушно переступила с места на место. Воистину, армия творит чудеса. – Собираемся здесь ровно через трое суток. Керн, Стюарт, отвечаете за оружие. Разойтись.

В хижине Феликс продолжал колдовать над своей умирающей дочерью, но движения его становились всё более растерянными. Вымученными. Будущая смерть Леи подкосила вождя. Надо же, Владимир уже думал о своей жене в прошедшем времени. Его это одновременно и расстроило, и позабавило. Нет смысла огорчаться – нужно идти вперёд. Не просто идти, а бежать, иначе будет поздно. Владимир отыскал в углу шлем одного из спасённых солдат. Маленький. Нижнюю часть можно закрыть плотной материей.

– Где сын? – спросил Владимир.

– У бабок, – ответил Феликс, не оборачиваясь. По его щекам бежали слёзы. – Что ты задумал?

– Спасти его, – просто ответил Герой и пожал плечами. – Скажи Поэту, что сегодняшняя встреча с Александром отменяется. Пусть он помогает тебе здесь с Леей. Скажи, что скоро мы пойдём освобождать Сферу.

– Клетку, – поправил его Феликс и тяжело вздохнул. – Хорошо.

По длинному коридору Владимир не просто шёл, а бежал. Казалось бы, откуда в нём берутся силы? Он периодически останавливался, чтобы при свете фонаря Поэта посмотреть на сына. Дышит. Глаза плотно закрыты, а выражение лица – серьёзное до жути. Совсем как нормальный человек, только уж очень маленький. Но там, на свободной земле, ему не выжить. Там он обречён.

И хотя до этого он встречался с Александром лишь единожды, он никогда не бродил по этим казематам, найти нужное помещение оказалось легко. Даже слишком! К его удивлению, Главный редактор уже был там. Владимир плотно закрыл дверь, и свет загорелся ярче.

– Александр! – сказал Герой, снимая маску. – Я пришёл сообщить тебе, что мы в шаге от победы.

– Э… – протянул Главред. – Тут, знаешь ли, всё сложно… Я много думал, и, кажется…

– Всё очень просто! – оборвал его Влад. – Всё, что тебе нужно сделать – это собрать людей. На центральной площади, например. Придумай что-нибудь. Напиши в газете, что будет демонстрация. Или митинг в поддержку Главы. У меня есть два десятка солдат.

– Два десятка! – вскричал Александр. Голос его дрожал, и раньше его никто не видел беспокойным. – Два! Ничего, что тут их – сотни?

– Как бы не так, – улыбнулся Владимир. – Пока Поэт будет вещать на площади, пока он будет их отвлекать… Мы захватим Передвижное правительство. У нас есть автоматы.

– Автоматы? – переспросил Алекс…

«Под Сферой никто не стреляет» – так гласит незыблемое правило, коему сотни лет. Да, поверхность Купола способна выдержать любые удары. Но… Мало ли что? Тем более, удары должны поступать снаружи, а не извне.

– Ты хочешь… Переправить их сюда? Своих солдат?

– Да, – кивнул Владимир. – Мы уничтожим Главу. И всех его прихвостней. Мы станем героями! Надо расходиться, времени нет. И…

– А что это у тебя? – спросил в недоумении Алекс. – Это…

– Это моя вторая просьба, – криво улыбнулся Владимир. – Это – мой сын. Пожалуйста, отнеси его к тем врачам, которые… Которые спасают таких. Пожалуйста, придумай что-нибудь.

«Увидев этого младенца, этого синего червя, нелепо извивающегося в шлеме, я хотел отказаться. Что я сделаю с ним? Куда понесу? Но, приблизившись к нему… Что дрогнуло в моей душе? Что шевельнулось? Что заставило меня схватить свёрток и очертя голову броситься наружу?

– Доктор! – умолял я шёпотом. – Вы должны мне помочь. Вы обязаны!

По долгу службы я знаком со многими. Да чего там! Почти со всеми важными людьми Сферы. Мне повезло, что главврач Родильного центра не просто рано приходит на работу. Такое чувство, что он там живёт. И что моя карточка допуска позволяет открываться тем шлюзам, в которые простым смертным путь заказан…

– Мать честная! – вскричал главврач. Кажется, его зовут Аркадий Б-283. – Да как же это произошло?!

– Это мой сын, – прошептал я. – Никто не должен знать, доктор… Ведь многие младенцы умирают. Но этот… Этот выживет! Он рождён до срока, знаю.

Главврач твёрдой рукой снял брезентовую ткань, которую Владимир приладил к шлему. Он достал оттуда ребёнка, и вид его умилял и пугал одновременно. Не больше половины от нормального младенца, он дышал с трудом и, казалось, синел на глазах. Врач извлёк из стола салфетку и принялся обтирать его, а потом – достал диковинный аппарат и начал аккуратно продувать лёгкие ребёнку. Малыш тут же порозовел и начал пищать.

– Ты смотри! – улыбнулся Аркадий. – Жить хочет. Эх, Александр! До каторги меня доведёшь. Значит, так. Никому и никогда не говори, для чего сюда приходил. Я сообщу тебе, в какой детский дом попадёт твой сын. Потом. А что мать? В больнице?

– Умерла, – прошептал я. Импровизировать приходится на ходу! – Это и боль моя, и печаль…

– Иди, борись с печалью, – приказал врач. – Малыша нужно спасать. Я сам этим займусь.

Не дожидаясь, пока я покину кабинет, Аркадий опрометью выбежал за дверь. Да, нам обоим очень повезёт, если об этом инциденте никто не узнает. Но, шагая в Редакцию, я не чувствовал страха. Нет. Только облегчение, эта приятная нега, будто всё сделал правильно. По моей щеке пробежала слеза, но смахнуть её не было никакой возможности. Всё эти маски!»

Запись 29

В помещении горел тусклый свет. Главред сидел за столом, пытаясь рассмотреть своего собеседника. Но увидеть его было непросто. С одной стороны, черты лица знакомые… С другой, кто же это? Знакомы ли они?

– Скажи честно, Александр Р-101… – просил магистр Крокс. – В чём я ошибся? Что сделал не так?

– Всё так, – пожал плечами Главред. – Всё. Просто так получилось. Честно.

– Ты понимаешь теперь, что нам всем конец? И тебе, и мне, и даже целой Сфере?

Александр открыл глаза. Он долго не мог понять, где находится и что делает здесь. Прокручивал в памяти события последних недель. До чего же всё перемешалось! До чего же перекрутилось! Может ли он вообще найти хоть какую-то логику в своих действиях? Так, давай вспоминать. С одной стороны, должность пресс-канцлера уже была у него в кармане. Он даже бассейн видел, настоящий бассейн!

Или другая сторона… Путь к свободе. Ведь Поэт с Владимиром как-то попадали в метро! Значит, туда можно пройти с внешней стороны Сферы. Да чего там, если бывший солдат умудрился своего ребёнка сюда затащить! Кстати, интересно, что с ним стало. Выжил ли он? Нет, не стоит отвлекаться от главной мысли. Почему всё пошло именно так и почему Владимир оказался не во Дворце возле Главы, не на свободе, где можно есть фрукты прямо с дерева…

А здесь, в тюрьме? На что он надеялся? Выживет ли он после стольких дней мучений и издевательств? Пожалуй, от боли у него просто помутилось сознание. Ведь какой-то план был. Логика в его действиях. Иначе и быть не могло! Он просто не влез бы в эту авантюру, если бы не был изначально уверен в успехе.

«Мысли плясали в моей голове, словно пыль под лучами света. Мне было тяжело. Двойне тяжело от того, что совсем недавно у меня было всё. И даже больше! Было ли это на самом деле? Или мираж, или это мне приснилось? Я подумал, что мне просто нужно сделать то, что хорошо получается – написать что-нибудь. Какую-нибудь статью, или эссе, или маленькую заметку.

Но здесь, в тёмной камере, нет моих лэптопов. Нет даже огрызка карандаша с клочком бумаги. А потому я представил у себя в голове, что снова сижу в своём кабинете. Что напротив меня – экран, тускло светящийся в темноте. О чём бы я написал тогда? Пальцы забегали по невидимой клавиатуре, а передо мною возникли строчки…

…Нескончаемый поток машин плыл в русле дороги, а на моих глазах разворачивалась целая трагедия. Молодого гражданина вели сразу пять стражей Закона, преступник шёл обреченно, опустив голову, и даже не пытался сопротивляться.

На углу улицы процессию ожидал огромный автомобиль, обшитый бронёй, лишь кое-где в теле этого монстра были небольшие технологические отверстия. Они созданы для того, чтобы отстреливаться в случае нападения, пусть даже такого не бывает. Пусть даже под Сферой никто не стреляет.

Значит, человек этот был ужасным преступником, и то, что его не расстреляли на месте, говорило лишь о ценности его головы: может вывести на целую преступную группу. Мне не было жаль его.

Но следом бежала мать, она кричала, билась в истерике и просила, чтобы её сына оставили. Маски очень смешно изменяют голоса, но её крики не вызывали улыбки. Почему её боль отозвалась во мне так, как будто она была моей? Почему мне стало жаль её, страшную, никчёмную женщину? Такие вещи я не научусь понимать никогда.

Как можно жалеть мать убийцы, или хуже того, разрушителя нашего строя, нашего идеального государства? Нелогично. Преступно. Ужасно, с любой точки зрения. Разве не знала она, когда растила своего отпрыска, что нарушать Закон нельзя? Разве не она виновата в том, что в какой-то момент не убила те мысли, которые превратили её ребёнка в зверя, за которым охотится полиция? Тогда почему мне её жаль?

– Александр Р-101! – услышал я стальной голос. – Вам нужно поесть.

Странно, до этого дня ни разу конвоиры не заговаривали со мной. Ни единого раза! Все эти дни и ночи прошли в тишине, если не считать нелепых попыток следователя разговорить меня. Смешных попыток! Только здесь, в заключении, я понял, насколько силён духом. Ни один, даже самый изобретательный маньяк, не сможет отыскать ключ ко мне. Ни один. Услышанное настолько озадачило меня, что я тут же ответил:

– Благодарю. Я не голоден.

– Точно? – переспросил конвоир, и в его стальном голосе были нотки человечности.

– Ну, голоден, конечно… – протянул я. – Но ведь отказывался от еды все эти дни. Вы даже не предлагали.

– Просто оставлю, – продолжил голос. Лица стражника мне так и не увидеть – он где-то там, за стальной дверью. – Просто оставлю это здесь.

Как только раздался лязг смотрового окна, я тут же подскочил на ноги. Из последних сил! Чего там говорить, мне ужасно, жутко, до одури хотелось кушать. На стальном подносе была средняя баночка воды, которую я выпил тут же, одним духом. Полегчало. Дальше – черёд питательной смеси. Всего одна порция, но уже что-то. Она тоже отправилась в недра моего желудка.

В уголке подноса лежало нечто, совсем маленькое… Крохотное. Что же это? Развернув свёрток, я увидел – и не поверил своим глазам. Два маленьких, жёлтых кусочка. Покажи мне их два месяца назад – ни за что бы не понял, о чём идёт речь. Но сейчас, но сейчас… Я понял всё. И вспомнил – тоже всё.

В голове моей, несмотря на всю боль, на все перенесённые страдания, воцарилась ясность. Трезвость. Сейчас мне вдруг стало понятно, что – сон, а что – явь. Я вдруг осознал, как действовать дальше. И в ту же минуту вдруг стало спокойно. Знаете, это так важно для человека – найти ориентир. Словно слепому – не брести наобум, а двигаться вдоль длинного жёлтого рельса. Знали ли вы, что у нас, под Сферой, есть увечные?

До следующего допроса ещё далеко, а значит, у нас есть немного времени. Значит, я могу рассказать кое-что о себе. Нечто такое, что никогда бы не стал рассказывать. Прекрасно помню этот ужасный, роковой день, хотя столько фильтров сменилось за это время. Я говорю с тобой, читатель будущего, так, словно ты знаешь всю историю Сферы, нашего государства.

Но люди так быстро теряют память. Как знать, может, в будущем всё иначе, всё хуже. Обо всём по порядку. Здесь, под Куполом, у каждого человека есть своё дело. У каждого гражданина. Жизнь наша распланирована на многие годы вперёд. После изначального обучения тебя проверяют социологи. Они называют это тестами, экзаменами, ориентацией.

Вопреки древним философам, государство не отняло у родителей их детей. Такая идея лишена и смысла, и любви, а ведь без неё выжить в сером мире тяжело. Но часто бывает так, что в семье интеллигенции рождается дворник, и наоборот. Всё определяют социологи – их решения незыблемы. Да, дети многие годы проведут в коммуне, но связей с семьёй они не утратят.

И хотя я представляю умственную элиту, мои родители были простыми трудягами. У отца была почётная работа – чистка Купола, очень сложная и ответственная задача. Сфера, возведенная древними, невероятно прочна. Говорят, что ею защитились от врагов во время древней войны. Так это или нет – мне неизвестно. Никто не сможет проверить это, да и зачем?

Мама трудилась на автозаводе. Технологии древних живы и поныне, пусть сами они сгинули в пучине веков. Да, считается, что машину изобрёл Глава, это не так. Дед говорил, что они существовали ещё во времена его деда, ничуть не изменившись. Скорее всего, Глава внёс важные изменения в конструкции, но не изобрёл – это точно.

Мать моя рассказывала о сложных буднях, в те дни, когда детям дозволяли вернуться домой из коммуны. Выходной день я всегда проводил с ними. Отцу, несмотря на его героический труд, нечего было рассказать. Он всего лишь поднимался вверх на летательном аппарате, энергии которого хватает только на двадцать минут. За это время он мог убрать участок сферы – а потом спуститься вниз.

Зато мамины истории я обожал. Быть может, она и заложила во мне страсть к журналистике. В тот день я уже давно был в нашем отсеке, отужинал питательной смесью. Пришёл папа. Как всегда, уставший и серьёзный, но такой добродушный. Он ждал свою жену, я – маму, мы ощущали себя такой мощной ячейкой. Но её не было.

Разумеется, под Сферой нередко приходится работать больше. Возможно, они выполняли срочное задание. Мы просто сидели на табуретах, смотрели очередной Час Главы и ждали её. Но вот раздался звонок…

Оказывается, мать пострадала. На производстве опасно, она зазевалась и лишилась руки. Разумеется, медицинский корпус подоспел вовремя, кровотечение остановили и отправили её на лечение. Это были самые печальные дни в моей жизни.

Ведь после лечения комиссия социологов определяет, пригоден ли гражданин к дальнейшему труду. Очень нелегко найти ему новую специализацию, особенно если он для неё не предназначен. Увы, маму списали – больше я никогда её не видел.

Да, под Сферой есть увечные люди, есть и убогие. Но где они? Никто толком не знает. Говорят, что их селят вместе, в большие-большие дома. Но за все годы труда в Редакции у меня не возникло оказии убедиться в этом на собственном опыте. Лишь на одном заводе, где собирают патроны, я видел слепых, бредущих вдоль длинного жёлтого рельса…»