Текст книги "Три подруги и таинственный жених (СИ)"

Автор книги: Greta Rush

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 18 страниц)

Открыв глаза в следующий раз, я уже лежала на чем-то мягком, укутанная в какую-то пушистую, почти невесомую ткань. Непривыкшая к таким тактильным ощущениям, я в первые минуты не могла сообразить, что происходит и начала ошалело вырываться. А потом подняла голову и столкнулась взглядом с красивой женщиной, сидевшей в моих ногах. Длинные черные волосы были небрежно заплетены в две косы, красивое бледное лицо озаряла мягкая улыбка, а глаза лучились теплом и добротой. И это именно то, что поразило меня в тот момент до глубины души. Никто и никогда прежде не смотрел на меня с такой любовью.

– Здравствуй, Диаманта, – проговорила женщина и, протянув руку, положила свою ладонь поверх моей.

– Илианна? – едва слышно выдохнула я, не веря своим глазам. Не веря, что вот она, моя бабушка, которую я любила просто потому, что она существовала где-то в этом мире. Потому что она просто была.

– Анна, – поправила она меня, ласково погладив по ладони. – Теперь меня зовут Анна. Ты можешь звать меня бабушкой.

И я рванула к ней, забилась на колени словно маленький продрогший котенок и молча заплакала.

Плакала я в ту ночь долго. Все это время бабушка успокаивающе гладила меня по волосам, что-то шепча на ухо. Стоящий в дверях мужчина, которого я заметила только тогда, когда выплакала все накопившиеся в душе слезы до дна, молча наблюдал за нами, периодически поднося воду. И это было очень полезной помощью, потому что временами я срывалась на истерики, оканчивавшиеся болезненной икотой.

– Всё, полегчало? – спросила бабушка с улыбкой, когда я, наконец, перестала утыкаться носом ей в шею и попыталась слезть с колен. Но все тело затекло, а потому двигалась я очень неловко, так, словно у меня были переломаны все кости.

– Ага, – шмыгнула я носом. – Только теперь спать очень хочется.

– Спи, – бабушка помогла мне улечься в постель, накрыла пледом, подоткнула края и мягко поцеловала в лоб. Меня до этого никто никогда не целовал в лоб. Бесконечно сменяющиеся няни не решались на такую вольность с принцессой, а отец не считал нужным приходить перед сном к старшей дочери. У него к тому времени, когда я начала осознавать потребность в заботе, было уже шестеро дочерей, и он считал слишком трудоемким процессом уделять внимание каждой. А потому не уделял его никому.

И я уснула чтобы, проснувшись по утру начать новую, совершенно другую жизнь. Она была счастливее предыдущей несмотря на то, что жила я теперь в небольшой городской квартире, вокруг не было круглосуточно готовой помочь прислуги и ко мне никто не относился как к принцессе. И в тоже время, она была тяжелее. Мне приходилось привыкать ко многим вещам – к шуму транспорта за окном, к присутствию соседей за стенкой, к необходимости ходить по магазинам и готовить еду, которая сильно отличалась от той, которую ранее употребляла я, а еще к школе и к новому окружению.

Отцу не составило труда меня найти. Уже на следующий день после побега, он явился к своей матери и это была их первая встреча за долгие годы. Больше трех часов отец и бабушка просидели на кухне за закрытыми дверями. Я не знаю, о чем они говорили. Но когда они, наконец, вышли, отец, не глядя ни на кого, покинул нас, а бабушка, тяжело вздохнув, поспешила в объятия мужа. Прильнув к нему всем телом, она прикрыла глаза, улыбнулась, а после опустила взгляд на меня, застывшую в углу и не смевшую даже пошевелиться. Я знала, что там, за маленьким кухонным столиком решалась моя судьба.

И боялась узнать приговор.

– Он согласился оставить тебя нам, – произнесла бабушка и эти слова показались мне самой прекрасной музыкой во вселенной. – Но с условиями.

Я мгновенно погасила свою радость и, не моргая, уставилась в бабушкины светло-голубые глаза, навевавшие мысли о бесконечно прекрасных морских глубинах.

– Мы несем за тебя полную ответственность. И, если что-то случится со старшей принцессой, то отвечать за это перед Талласом будем мы. Головами.

И бабушка обменялась взглядами с мужем. На её аристократически красивом и всё еще молодом лице я смогла прочесть надежду, мольбу и стремление. На лице её мужа, которого я не задумываясь сразу начала звать дедушкой и который также сохранял несвойственный его возрасту молодой вид, как позже выяснилось, стараниями всё той же морской ведьмы, отразилось сомнение и колебание. Молчание затянулось, как и безмолвный обмен мыслями между супругами. И вот, дедушка, наконец, скромно улыбнулся и кивнул. Бабушка отреагировала обрадованным хлопком в ладоши.

– И все? – спросила я. Лет мне тогда было немного и все же, я понимала, что отец наверняка приготовил еще что-то. Должен был, ведь ему просто жизненно необходимо всегда оставлять последнее слово за собой.

Бабушка тут же погрустнела и присела рядом со мной на корточки, чтобы наши лица оказались на одном уровне.

– Ты знаешь про договор, который заключил твой отец с королем Небесного Царства?

– Брачный? – поморщилась я. – Знаю, только я замуж не хочу. Что там делать?

– Где? – не поняла бабушка.

– За мужем, – пояснила я. – Там же скучно. И дел много.

– Устами ребенка глаголет истина, – прыснул в кулак дедушка, наблюдавший за нашей беседой.

– Тебе сейчас туда и не надо, – не отреагировала на слова мужа бабушка. – Но по достижению двадцати пяти лет, тебе придется вернуться к отцу, в королевство, чтобы заключить брак с принцем Небесного Царства.

– И это все условия? – настороженно уточнила я.

– Да, – ответила бабушка и взяла меня за руки. – Ты согласна на такое?

– Конечно! – завопила я и бросилась бабушке на грудь.

Тогда предстоящее замужество казалось мне ерундой. Когда тебе десять многое кажется ерундой. Но время пролетело незаметно. И очень быстро.

И вот, мне остался один год до встречи с предполагаемым мужем под брачной аркой с вензелями из наших имен.

Глава IX

– Привет, – распахнула я объятия, как только открылась дверь бабушкиной квартиры.

– Привет, дорогая моя, – ласково пропела женщина и крепко обняла меня.

Я вдохнула знакомый и такой любимый аромат бабушкиных духов, неизменных вот уже более десяти лет.

– Проходи, – и бабушка посторонилась, чтобы дать мне возможность пройти внутрь.

Я ступила через порог, сбросила туфли и сунув ноги во всегда ожидающие меня на одном и том же месте тапочки с собачками, пошлепала на кухню, неся в одной руке шоколадный торт, а в другой – «Пино-нуар». Бабушка родилась аристократкой, ею и оставалась даже вдалеке от дома, несмотря на весьма простой образ жизни, которую именно за простоту и любит. Но от некоторых привычек трудно избавиться. Любимое вино – одна из таких привычек.

– Чем занимаешься? – поинтересовалась я, доставая торт из пакета.

– Пересаживаю цветы, – бабуля кивнула в сторону балкона, где были расставлены цветочные горшки и стоял мешок с землей.

– Увлекательно, – улыбнулась я, которая никогда не питала особой любви ни к цветам в горшках, ни к цветам в букетах.

Бабушка рассмеялась и полезла в шкаф за винными бокалами. Вручив мне открывашку, она сдернула со стоящего на столе блюда салфетку и моему взору предстало нечто удивительное. А именно её фирменные пирожки – с золотистой корочкой, еще теплые и источающие умопомрачительный аромат.

– Налетай, – предложила она и я, не удержавшись, тут же схватила ближайший к себе кусок сдобы, который оказался пирожком с картошкой и грибами.

– Ну, как? – спросила бабушка, следя за моей реакцией.

– Умопомрачительно, – честно ответила я, прожевав первый кусок.

– Садись, чего стоишь? – и бабушка подтолкнула меня к самому удобному местечку за столом. Сама села напротив, подперла руками подбородок и с умилением в глазах стала наблюдать за тем, как я уминаю её стряпню, выглядя как самая настоящая бабушка – простая, добрая, любящая и заботливая. От той утонченной красивой женщины, которая заботилась обо мне в детстве мало, что осталось. Ей на смену пришла другая – более мудрая, тихая, понимающая.

После смерти дедушки на девяносто восьмом году жизни она пережила невероятное чувство потери и, едва не сойдя с ума от горя, поняла, что без него ей этот мир не нужен. И решила уйти следом за ним – пусть и не красиво, зато очень честно и очень по-человечески. Она прожила много счастливых дней в окружении людей и посчитала, что человеческий итог будет чем-то очень правильным и логичным. Она отказалась от того дара, который ей достался от родителей-богов, потеряла молодость и красоту, зато приобрела то, что по её мнению было гораздо ценнее, чем бессмертие – возможность встретиться со своим мужем еще раз.

Её осанка была по-прежнему гордой и ровной, глаза смотрели на мир все также весело, любопытно и чуть наивно. При ней все еще были её утонченные манеры, идеальный вкус, чистый разум и светлая душа. Но некогда идеальное лицо постарело, покрылось морщинами. Волосы поредели и практически полностью поседели, а фигура поплыла и раздобрела. Она уже не была королевой, не была дочерью богов, но она все еще была моей любимой бабушкой. И, хотя, по-моему мнению, в старости не было ничего красивого, бабушка даже в этом возрасте каким-то образом умудрялась выглядеть очень благородно и эстетично.

– Недавно мне звонил твой отец, – наблюдая, как я впиваюсь зубами в третий пирожок, спокойной сообщила бабуля.

Я поперхнулась и закашлялась. Пришлось приложить усилия, чтобы не заплевать бабушку и всё вокруг слюной и крошками.

– Звонил? – просипела я, когда смогла говорить.

– Ага, – бабуля поправила и так идеально лежащую скатерть, и принялась выстраивать в ровный ряд солонку, перечницу и сахарницу.

Пронаблюдав за её действиями, я отложила пирожок. По опыту знала, что если бабуля начинает поправлять все вокруг себя, значит, жди плохих вестей. Тяга к идеальному порядку в ней просыпалась именно в моменты сильной тревожности.

– У меня два варианта, – начала загибать пальцы я. – Либо технологии до такой степени ускакали вперед, что на дне моря теперь ловит мобильная связь и торгуют смартфонами. Либо! Папуля звонил тебе по морской ракушке, которая лежит у тебя на полке рядом с другими семейными реликвиями.

– Он звонил мне по мобильному телефону, – скромно улыбнувшись, ответила бабуля.

– Значит, первый вариант, – сделала я неутешительные выводы.

– Нет, он выходил на сушу, – бабуля перестала играть в шашки столовыми принадлежностями и сложила руки на коленях. – Специально, чтобы позвонить мне.

Я выпучила глаза.

– Ты шутишь!

Одна из причин, по которой я продолжала жить среди людей – возможность свести общение с родственниками к минимуму. Не то, чтобы я не любила свою семью. Любила, но по-своему. Мне достаточно было знать, что они где-то есть, они живы и у них все хорошо. Но мы слишком по-разному смотрели на этот мир, чтобы ежедневно выносить общество друг друга.

– Так жестоко шутить я не умею, – справедливо заметила бабуля и подвинула ко мне тарелку с пирожками, в явном намерении накормить раньше, чем у меня пропадет аппетит.

– Зачем он звонил? – спросила я, игнорируя пирожки. – Вы с ним сколько лет не разговаривали? Десять? Двадцать?

– Четырнадцать, – с грустным вздохом ответила бабушка. – Мы не видели с того дня, когда он пришел, чтобы забрать тебя обратно в море.

– Вот-вот, – проворчала я. – Чего он хотел?

– Напомнить, что скоро срок твоей вольной жизни истекает, – бабушка с грустью и жалостью взглянула на меня. – И что твой жених решил прибыть заранее, чтобы успеть узнать тебя до свадьбы.

– А отменить свадьбу он не хочет? – с затаенной надеждой спросила я.

– Нет, – растоптала все мои мечты на корню бабуля. – Таллас сказал, что он уже здесь. Твой жених.

На этот раз мой рот был заполнен горячим чаем, только что отпитым. Гулко сглотнула, обожгла горло и заорала:

– Что? – кажется, этот вопрос становился слишком часто задаваемым.

– Твой жених, принц Небесного Царства уже здесь, – медленно проговорила бабушка. – Диаманта, я понимаю, что тебе не нравится эта затея и замуж тебе совсем не хочется…

–…и в особенности не хочется замуж за типа, которого я в жизни никогда не видела! – воскликнула я и потянулась за салфеткой.

– Вот поэтому он и приехал, – бабуля явно пыталась что-то мне растолковать. Но либо у неё плохо получалось объяснять, либо у меня получалось плохо соображать.

– Потому что считать не умеет? – проворчала я, вытирая салфеткой руки и губы. – Мне через месяц будет двадцать четыре. А свадьба назначена на день моего двадцатипятилетия. Так что, пусть еще годик погуляет.

– Он решил использовать этот год для того, чтобы поближе с тобой познакомиться, – мягко напомнила бабуля.

– А того, что мы помолвлены ему недостаточно? – резко бросила я, чувствуя себя загнанной в ловушку. – Как по мне, это даже слишком близко для тех, кто и парой слов друг с другом не обмолвились.

– Ди, – бабушка схватила меня за руку, отобрала скомканную салфетку и мягко сжала пальцы. – У тебя сейчас есть два варианта, как поступить. Ты можешь оттолкнуть парня и тогда через год тебя у алтаря будет ждать неизвестный и обиженный тобой человек. А это не самое лучшее начало семейной жизни. Либо ты можешь попытаться наладить с ним отношения. Откуда ты знаешь, возможно, он не так уж плох, как тебе кажется? Я не говорю о великой любви, которая вспыхнет между вами. На это глупо рассчитывать. Но дружеские отношения или хотя бы легкая симпатия уже поможет сделать свою будущую жизнь не такой уж… невыносимой. Попробуй. Что ты теряешь?

– Время, – ответила я, выслушав бабушкину речь. – Время я теряю. Мое законное время абсолютной свободы.

– Нет ничего абсолютного, моя девочка, – проговорила ба с пониманием глядя на меня. – Ни добра, ни зла. Ни свободы, ни заточения.

Я потерла лицо руками.

– Ладно, – в итоге ответила я. – Возможно, ты и права. Я подумаю над твоими словами.

– Подумай, – откликнулась бабушка, протягивая мне вырванный из блокнота и мне сложенный вдвое лист. – Вот название гостиницы, в которой он остановился. Захочешь с ним встретиться, найдешь.

Я молча взяла лист и сунула в карман брюк, понимая, что даже не раскрывая, выброшу его в ближайшую урну. Просто из вредности.

– А теперь, – бабушка глотнула чая. – О чем ты хотела поговорить?

– Может, выпьем сначала? – предположила я. – У меня сейчас такое настроение, что только выпить и хочется.

Бабушка светло рассмеялась и кивнула.

– Наливай.

Я разлила вино по бокалам, мы пригубили напиток и бабушка, покачивая бокал в руках, оценила:

– Неплохо.

– Конечно, неплохо, – хмыкнула я, допивая свое вино. – Здесь недалеко есть ресторан авторской кухни. Его владелец – мой знакомый и большой ценитель хороших вин. Я договорилась, и он привез мне несколько бутылок от французских производителей. Так что, эта бутылочка прибыла к тебе на стол из самой Бургундии.

– Так, о чем ты хотела поговорить? – спросила бабушка, которая всегда все подмечала.

– Догадалась? – хмыкнула я и начала резать торт.

– Трудно не догадаться, особенно с учетом того, как редко ты приходишь ко мне в гости, – промолвила бабушка, отставляя недопитый бокал.

– Прости, – виновато поморщилась я.

– Ничего, это нормально, что взрослые дети живут своей собственной жизнью. Таков порядок.

– Тебе надо было стать буддисткой, – покачала я головой, кладя кусок торта на блюдце перед бабулей.

– Заманчиво, я подумаю, – в тон мне ответила бабушка с усмешкой. – И все же, ты скажешь мне в чем дело?

Я вдохнула побольше воздуха и начала рассказывать.

– Все началось с Нисы…

И я поведала бабушке всю историю – от начала и до конца, ничего не утаив. У бабушки было одно уникальное качество, которым мало, кто из родителей обычно обладал – она умела выслушать тогда, когда это нужно было, умела дать хороший совет, когда его у неё просили, и умела не вмешиваться, когда об этом не поступало прямой просьбы. И что еще важнее – она никогда не упрекала, не обвиняла и не напоминала о прошлых ошибках.

– Да, дела, – протянула бабушка, когда я замолчала. – Ты уверена, что закопанный вами оборотень мертв?

– Нет, – честно ответила я. – Я вообще уже ни в чем не уверена. Обычного оборотня можно убить только серебром – ножом или пулей. Но это был ягуаретта, я про них практически ничего не знаю. Да и никто здесь ничего не знает! Ведь до сих пор все думали, что ягуаретты обитают исключительно в Мексике.

– Ты осознаешь глобальность проблемы? – бабушка строго посмотрела на меня. – Если парень не умер, что вполне вероятно, то у вас будут большие неприятности. Ведь на нем наверняка остался ваш запах – твой, Нисы, Руси. А по запаху найти вас ни ему, ни его стае не составит труда. А если парень мертв…

– …то на нем все равно остался наш запах, – закончила я, вместо бабушки.

– И в твоей квартире остался его запах, – многозначительно посмотрела она на меня. – Кроме того, стая наверняка заметит исчезновение одного из своих и будут его искать.

Бабушка говорила практически теми же фразами, что и я недавно.

– Весь город они не смогут прочесать, – не согласилась я. – Ягуаретты немногочисленны.

– Если верить той информации, что у нас есть, – справедливо заметила она. – Но мы уже убедились, что она не всегда верна.

– Слушай, даже если у них целая бригада свободных людей, они все равно не знают, где искать, – не выдержала я. – Да и рыскающие по закоулкам люди, пытающиеся что-то вынюхать, будут выглядеть как минимум странно. Они не захотят привлекать к себе внимания.

– Найти Нису не так уж и сложно, – бабушка постучала десертной ложечкой по блюдцу. – Особенно если он кому-нибудь про неё рассказывал. Кланов банши немного, а в нашей стране их вообще лишь несколько, и ближайший, помимо семьи Нисы, в пяти тысячах километров отсюда. А после Нисы и до вас с Русей несложно добраться. Полгорода знает про вашу с ней дружбу.

– Думаешь, к нам могут прийти с вопросами? – я закусила губу.

– Нельзя исключать такой вариант развития событий, – очень осторожно проговорила бабуля.

– Но если и придут, то исключительно на работу. Где я живу знают только четверо.

– Будь начеку, Ди, – предупредила бабушка. – И постарайся не заводить новых знакомств в ближайшее время.

Я кивнула, понимая, на что она намекает.

– Но остается другая проблема. Нападения оборотней – это все не просто так.

– Может быть, все-таки случайность?

– Два нападения еще как-то можно объяснить случайным совпадением, но три – уже отчетливо просматривающаяся закономерность.

– Все может быть не тем, чем кажется, – вдруг тихо заметила бабушка, глядя в пространство перед собой.

– О чем ты? – я потянулась к своему нетронутому куску десерта.

– Ты же знаешь, что мы с твоим дедушкой некоторое время жили в Германии, – начала бабуля издалека. Очень издалека, потому что я вообще не поняла, к чему этот вопрос, но на всякий случай кивнула. – Мы жили в небольшом городе Калленберг. Настоящая немецкая глубинка, провинция, где все друг друга знают. Как-то по осени в Калленберге начали пропадать дети. Школьного возраста примерно от девяти до четырнадцати лет. Исчезали они среди бела дня, по пути из дома в школу. И куда девались – непонятно. Когда количество пропавших детей достигло пяти, полиция перешерстила весь город, заглянула под каждый камень и изучила под лупой каждый хоть сколько-нибудь подозрительный предмет. Но ничего не нашла. И тогда мать одного из пропавших детей отправилась к местной ясновидящей. Ей не очень-то доверяли, считали немного полоумной, потому что женщина вела себя крайне эксцентрично, да и выглядела, прямо скажем, странно. Но когда твой ребенок пропал, тут уже кинешься за любой помощью, лишь бы отыскать его живым и невредимым. Ясновидящая действительно помогла и указала место, где нужно искать труп первого пропавшего ребенка – в колодце на заброшенной ферме, что у края города.

– И что? Его там действительно нашли? – заинтересовалась я, забыв про торт.

– Да, – подтвердила бабушка. – Эта ясновидящая была моей хорошей подругой. И она поведала мне то, что скрыла от приходившей к ней женщины. В своем видении она видела жуткое существо, вырывающее у ребенка внутренние органы. И действительно, у обнаруженного в старом колодце мальчишки отсутствовала печень. Потом были найдены еще три тела. И всех их объединяло одно – у них не хватало одной жизненно важной части. Ясновидящая, поняв, что детей убивают не люди, вызвала Охотников. Не буду утомлять тебя деталями. По итогу выяснилось, что на границе городка поселилось племя Онни. Ты знаешь, кто это?

Я отрицательно мотнула головой.

– Демоны родом из Японии, – пояснила бабушка, задумчиво начав размешивать сахар в успевшем остыть чае. – От наших морских демонов и местных бесов их отличает огромная сила, быстрая регенерация тканей, наличие крыльев и… весьма странные обычаи.

– Кажется, я начинаю догадываться, куда ты клонишь, – протянула я и меня передернуло. – Онни ели детей?

– Нет, я же говорю, не всегда всё является тем, чем кажется. Онни похищали детей и забирали их органы не для того, чтобы есть. Демоны использовали их для гадания.

Я изумленно раскрыла рот.

– Да ладно!

– Да. Это древний обычай, который встречается в этрусской культуре. Вот только этрусские жрецы использовали печень овцы, а демонам требуется человеческая печень. Я не знаю, какая связь между этрусками и японскими демонами, но факт остается фактом. Когда Охотники нашли Онни завязалась страшная битва. Насколько мне известно, Охотники потеряли две третьих своего отряда. Большой вопрос удалось ли им уничтожить всех Онни? Я искренне надеюсь, что да. Но в Келленберге дети больше не пропадали.

– Жуткая история, – выдохнула я пораженно и хотела запить свой шок вином, но тут завибрировал мой телефон.

– Да, – ответила я в трубку.

– Ты все еще хочешь поговорить с моим знакомым про странные убийства? – отрывисто проговорил Миша.

– Да, конечно.

– Тогда через час будь в кафе «Грин», что на юго-западе. Там тебя будет ждать высокий темноволосый парень в клетчатом пиджаке.

Я бросила взгляд на часы. От бабушки до юго-западного района нужно было добираться, как минимум, минут сорок и то, если повезет.

– Поняла, спасибо!

– За тобой должок, – хохотнул Миша.

– Рассчитаемся, – пообещала ему я и отключилась. – Всё, бабуля, мне пора бежать!

И быстро попрощавшись, я понеслась к своей машине.

Глава X

Указанное кафе я нашла быстро, в том числе, потому что оно располагалась на первом этаже небольшого торгового центра. Вошла в зал, осмотрелась. Людей было непривычно много для рабочего послеобеденного времени. Ланч уже прошел, а для ужина было еще рановато и все же, большая часть столиков оказалась занята. Присмотревшись, я поняла, что львиная доля посетителей приходилась на студентов из ближайших общаг и учебных заведений. Подтверждением этой догадки я расценила и тот факт, что кафе было с самообслуживанием и предлагало большой выбор фаст-фуда.

– Диаманта? – послышалось откуда-то с боку. Я рефлекторно обернулась на зов и увидела встающего из-за столика парня, чей возраст и внешний вид не совсем соответствовал местной публике. Молодой, но уже ближе к тридцати, чем к двадцати, чисто выбритый, модно подстриженный, одетый просто, но явно дорого. Он слишком выделялся на фоне парней, недавно открывших для себя стиль ямайских хиппи, и девчушек с разноцветными волосами и не менее разноцветными лицами, которые пока еще не научились различать красоту и пошлость.

– Здравствуйте, – направилась я к молодому человеку с протянутой вперед рукой, только в этот момент сообразив, что забыла спросить у Миши имя его знакомого.

– Меня зовут Григорий, – представился парень, пожав мою руку и сразу же расположив меня этим к себе. Его рукопожатие было идеальным – уверенным и крепким, но не слишком сильным, без никому не нужной демонстрации силы. Рука была теплой, мягкой и сухой. И что самое главное – его не смутило, что женщина протянула ему руку первой. – Можно просто Гриша и на «ты».

– Тогда я просто Ди, – рассмеялась я, сразу почувствовав себя легко и спокойно рядом с ним.

– Присядем, – предложил Гриша. Я согласно кивнула, и мы расположились за столиком. К нам ту же подскочила девушка в форменной одежде с вопросом, что мы будем заказывать.

– Я думала здесь самообслуживание, – пробормотала я, растерянно оглядываясь на толпу подростков возле стойки для заказов.

– Я буду ребрышки на гриле и фирменную картошку, – проигнорировав моё замечание, заказал парень. – Что на счет тебя? Здесь отлично готовят мясо, попробуй, не пожалеешь.

Я, еще не отошедшая от рассказа бабули, тут же ответила:

– Нет, спасибо. Я лучше буду овощной салат. И кофе.

Девушка записала все в блокнот, радостно кивнула и умчалась.

– Ты права, здесь самообслуживание, но для особо дорогих клиентов могут сделать исключение, – заговорил Гриша, едва мы остались одни.

– Я так понимаю, что имеются в виду «дорогие» во всех смыслах клиенты? – проговорила я, постаравшись скрыть неодобрение.

Но получилось явно плохо, потому что парень взглянул на меня и, озорно рассмеявшись, махнул рукой:

– Не подумай, что я кичусь деньгами.

– Ну, они у тебя явно есть, – я указала глазами на его одежду. – Так что, все и так очевидно.

– Местный повар и по совместительству владелец – мой хороший друг, – все с теми же хулиганистыми искорками в глазах пояснил Гриша, стараясь сдерживать улыбку. – Я сюда постоянно хожу, здесь вкусно кормят, к тому же кафе находится через дорогу от моей работы. А из-за того, что я всегда оставляю щедрые чаевые, девушки-работницы оказывают мне особое внимание.

– Удобно, когда много денег, – кивнула я.

– Но ты все равно не одобряешь, – подметил Гриша.

– Твоя жизнь – не моё дело. Давай лучше поговорим о том, ради чего я здесь.

Парень тут же помрачнел. Все мальчишеское ребячество слетело, словно его и не было. И я увидела, насколько красивое и определенно умное у него лицо.

– Я начну с самого начала, – предупредил парень, на что я согласно кивнула в ответ. – Около двух недель назад на экстренный номер позвонила женщина и сказала, что её соседку убивают. По указанному адресу выехал наряд, полицейские поднялись на пятый этаж, позвонили в дверь, но им никто не ответил. За дверью было тише, чем на кладбище и ребята уже собрались уезжать, решив, что произошла очередная бытовая ссора, которая к их приезду успешно завершилась. Ты, наверное, знаешь, насколько правоохранительные органы не любят влезать в «бытовуху».

Я вновь кивнула головой, а после добавила:

– Потому что народ у нас такой – сегодня ругаются, швыряются друг в друга сковородками и подаренным на свадьбу сервизом, а через час мирятся и живут дальше, до следующей драки. А если кого-нибудь из супругов сажают, чаще всего мужчину, то через час в отделение прибегает его супруга с просьбами освободить, находя миллион отговорок вроде «он не хотел», «он устал», «он выпил», «он больше не будет», «у нас дети», «а что соседи скажут» и так далее.

– Да, а потом нас обвиняют в том, что мы игнорируем бытовые ссоры и домашние насилие, и ждем, когда появится труп. А почему? Да потому что нет смысла сажать в клетку того, кого сама же жертва вскорости прибежит оправдывать. Так вот, ребята уже собрались восвояси, как вдруг из соседней квартиры появилась насмерть перепуганная женщина, утверждающая, что в квартире соседки сидит дикий зверь. Соседка была уже в возрасте, одинокая, любящая смотреть разные фантастические сериалы и достаточно впечатлительная. То, что она услышала из-за стенки, а именно вопли о помощи и глухое рычание, пробрали её настолько, что мадам не могла и двух слов внятно связать. Полицейские вначале подумали, что у соседки слегка крыша уехала на фоне одиночества, но потом решили все же проверить её слова. Так как дверь была закрыта на замок, а на звонок никто не реагировал, они её вскрыли. Вошли в квартиру, сначала обследовали кухню и санузел. Там никого не было и на первый взгляд всё выглядело обыденно, но затем они заглянули в спальню. И… в общем, в ту ночь ребята получили массу впечатлений. Очень ярких и крайне негативных.

– Все настолько плохо? – спросила я после того, как резво подбежавшая официантка поставила передо мной заказанный американо, а перед моим собеседником – высокий стакан воды с долькой лимона.

– Хуже, чем способен представить человек без психических отклонений, – мрачно ответил Гриша, делая глоток воды. – В той спальне как будто побывал сумасшедший фанат Джексона Поллока. Кровавые брызги были везде – на рванных шторах, на потолке, на полу, на скомканной постели. Труп девчонки, которая там жила, собирали по кускам, в буквальном смысле, как паззл. Даже наш патологоанатом потом еще неделю в себя приходил, а об остальных и говорить бессмысленно. Все, кто побывал в квартире той ночью до сих пор стараются об этом не вспоминать.

– Вы допросили соседку? – я попробовала кофе, другой рукой поправив в кармане включенный диктофон. Это было что-то вроде профессиональной привычки, я часто записывала свои беседы с людьми.

– Да, – ответил Гриша, стараясь краем глаза наблюдать за мной, но при этом не пялиться слишком откровенно. – Правда пришлось привлечь к разговору нашего психолога, потому что женщина все еще была немного на взводе. А кто бы ни был, если бы узнал, что в соседней квартире растерзали молодую девушку? В общем, выяснилось, что соседка страдает бессонницей и частенько засиживается допоздна у телевизора. Вот и в ту ночь она сидела перед экраном, задремав под какую-то третьесортную американскую комедию, транслировавшуюся после полуночи. Уснула под фильм, а проснулась от странных вскриков. Вначале женщина решила, что звуки раздаются из телевизора, но потом сообразила, что кричат соседи. Начала колотить в стенку, требуя соблюдать тишину. И в соседней квартире действительно на мгновение затихли, а после раздался вопль «Помогите!». Затем последовал удар, всхлип, стон и рычание, от которого у женщины, если цитировать дословно «волосы зашевелились даже там, где их не было».

– Красочное описание, – пробормотала я, при этом прекрасно понимая, что в тот момент ощутила женщина. Полностью обернувшиеся оборотни действительно жуткие для обычного человека, даже если ты их не видишь, а только слышишь.

– Да, перестук её зубов, когда она это рассказывала, тоже был достаточно красноречивым, – хмыкнул Григорий и улыбнулся куда-то в сторону. Проследив за его взглядом, я увидела официантку, торопящуюся к нашему столику с полными тарелками. Девушка и так излучала радость, как будто в жизни ничего лучше разноса с посудой не видела, а увидев ответную улыбку Григория засияла ярче новогодней елки.

Когда еда была расставлена в соответствии с заказами, а официантка, награжденная еще одной поощрительной улыбкой от красивого мужчины, умчалась по своим делам, я спросила: