Текст книги "Три подруги и таинственный жених (СИ)"

Автор книги: Greta Rush

сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 18 страниц)

– Жить на нем останешься, если у тебя такая глубокая эмоциональная привязанность к моей сантехнике, – проворчала я.

– А что на нем делала?

– А что нормальные люди делают на унитазе? – едко поинтересовалась я.

– Ну, то, что там делают нормальные люди, она не делала, – попыталась восстановить справедливость Руся.

– Ага, потому что она ненормальная! – категорично высказалась я, допивая чай.

– Или потому, что большую часть времени пила в гордом одиночестве, – заявила Руся, протягивая подруге белый носовой платок.

– Хочешь сказать, что ей стало одиноко и поэтому она пошла искать себе друзей? В унитазе? Или ты тонко намекаешь, что нам с тобой надо было поучаствовать в организованном подружкой мероприятии и устроить в моей квартире коллективный запой? Мой унитаз не способен вместить сразу троих!

– Да хватить уже про унитазы! – взмолилась Ниса, но Руся тут же её перебила, стремясь защитить:

– Я хочу сказать, что пока мы искали себе приключения на задницу, Ниса тихо спокойно бухала.

– Ну, про тихо спокойно я бы поспорила. Я – и мои банки с кремами, которые вы разбили. И потом, что значит, мы искали приключения на задницу? По-твоему, лучше было искать приключения на передницу? – огрызнулась я, настроение было паршивее некуда.

– Лучше вообще не искать, – отрезала муза. – А сидеть дома, чай с баранками пить.

– От баранок попа растет, – вяло отмахнулась я.

– А от приключений, можно подумать, худеет, – закатила глаза наша муза.

– Приключения помогают поддерживать попу в тонусе, – выдала я не очень искреннюю улыбку.

Фируса только открыла рот, чтобы парировать, но тут Ниса решила поучаствовать в диалоге:

– Вы долго собачиться будете?

– Она первая начала, – угрюмо ответила Руся, но тут же передумала, ткнув пальцем в Нису: – Нет, первая начала ты, когда приволокла сюда труп своего полюбовничка!

– Кстати, об этом, – нарушила я повисшее молчание. – Надо бы скататься, проверить, а действительно ли мы труп похоронили.

– И как ты это узнаешь? – скривилась муза. – Вновь яму будешь раскапывать?

– Мы же его не глубоко закопали, – тихо произнесла Ниса, поглядывая на нас исподлобья. – Если он был жив на тот момент, то выбраться из-под земли для оборотня не составило труда.

– Если он жив, то это значит, что очень скоро живыми можем перестать быть мы, – Руся нервно заправила волосы за ухо. – А если он мертв, то мы ему уже ничем не поможем. Поэтому я предлагаю не соваться туда, чтобы не привлекать лишнего внимания.

– Мы его и так уже привлекли, – заметила я, вертя в руках пустую кружку с чайными листьями на дне. – Думаешь, на нас просто так напали? Это был оборотень, Руся. На нас напал оборотень.

– Это может быть не связано с её трупом, – муза кивнула головой в сторону банши. Последняя возмутилась.

– Эй, это не мой труп! Он свой собственный!

– А из-за чего на нас тогда мог напасть мохнатый? Ну, явно не из-за того, что ты ему в автобусе на белый кроссовок наступила!

– Я не езжу в автобусах, – фыркнула подруга.

– Тогда этот вариант тоже отпадает, – съехидничала я. И тут кое-что вспомнила: – Ниса, ты когда-нибудь бывала в баре “Белый кролик”?

Ниса задумчиво почесала затылок.

– Да я много, где бывала. А что?

– Напряги память, это важно, – попросила я.

– Это место ты точно должна была запомнить, – поддержала меня Руся. – Там антураж такой, словно ты оказалась внутри головы сумасшедшего профессора, увлекающегося химическими опытами, который по совместительству является поклонником “Заводного апельсина”.

– Не знаю, – через пару минут напряженных размышлений заявила подруга. – Может быть, если я схожу туда, то что-то вспомню, но пока ничего в голову не приходит.

– А в каких барах вы развлекались с этим Эмилем?

– Сначала в “Сову” зашли, – начала рассказывать Ниса. – Потом в «Карамель», а потом... потом не помню, но помню, что мы куда-то ехали на такси. И потом опять пили. Вроде за барной стойкой сидели, потому что я помню, как бармен нам коктейли смешивал.

– Бармен? – в один голос воскликнули мы с Русей и переглянулись. – А у бармена случайно не было татуировки на шее?

– Ага, и крысиного хвостика на затылке?

– Не помню, – хватаясь за голову, простонала Ниса. – Вообще ничего не помню.

– Алкоголичка чертова, – выругалась я, не сдержавшись. – Родилась в лесу, молилась колесу. Бросай пить! А то скоро у тебя не только память откажет, но и печень. Отстегнется и пойдет гулять по своим делам!

– Лицо, кстати, уже отказало, – поддакнула мне Руся.

– Что, все так плохо? – хватаясь за щеки, ужаснулась Ниса.

– А ты сползай к зеркалу, – предложила я, указывая рукой направление. – Увидишь там не молодую красивую девушку, а существо непонятной половой принадлежности, которое, судя по морде, всю ночь на пасеке фестивалило и мёд у пчел тырило!

– Кошмар, – еще громче застонала Ниса, роняя голову на сложенные на столе руки.

– Ладно, хватит, – с сочувствием погладив банши по голове, произнесла Руся. – Ей и так паршиво.

– А знаешь, как мне было паршиво очнуться в воде? – рыкнула я.

– Это ведь твоя природная стихия, – пожала плечами муза. – Разве тебе не приятно было вернуться?

– Приятно, но только не в коматозном состоянии, – кивнула я. – И ты не знаешь, каково это – отречься от части себя, чтобы жить свободно? Я постоянно ощущая зов моря. Каждый день, каждую минуту я ощущаю его силу, его мощь. Меня тянет к нему, но я знаю, что не могу вернуться. Я столько лет сдерживала свою сущность, практически не использовала магию, чтобы не поддаваться искушению. А потом всё это вдруг обрушилось на меня, да еще в момент слабости, в момент, когда у меня было меньше всего возможностей удержаться. Море излечило меня от раны, да, но теперь оно с утроенной силой шумит вот здесь, – и я указала на свою голову. – И я чувствую эту дыру внутри себя всё отчетливей.

Подруги выслушали меня молча, Ниса даже голову подняла.

– Кто ж знал, что на нас нападу? – пробормотала муза. – Нас поджидали.

– Тебя, – проговорила я с нажимом. – Тебя, Руся, поджидали. Никто не знал, что я буду рядом. Никто не мог знать, что я повезу тебя домой.

– Значит, тебя тоже могли караулить, – начала соображать Ниса. – Здесь, под домом.

– Да, могли, – согласилась я. – И тогда всё закончилось бы еще плачевнее. Потому что район у меня новый, еще не обжитый, на окраине города. В доме занято меньше половины квартир. Малолюдность очень удобна для тех, кто хочет вырвать тебе сердце.

– Что будем делать? – глаза Руси испуганно округлились, а на шее мелко-мелко забилась жилка.

– Искать, – твердо решила я. – Искать тех, кто убивает девушек. Уже очевидно, что к этому причастны оборотни.

– Ну, допустим, найдем, – решительно выпрямилась муза. – А потом что? В обычную тюрьму убийцу или убийц не посадить, хотя бы потому, что все это будет очень трудно объяснить суду. Да и обычные решетки оборотням не помеха.

– Сообщим в Совет, – предложила я. – А они вызовут Летучий Корпус.

– Связываться с корволантом то еще удовольствие, – недовольно скривилась Руся. – Ты знаешь, кого туда набирают.

Я утвердительно кивнула. Летучим Корпусом именовался спецотряд, которым руководил Совет. И если в Совет набирали по одному представителю от каждой магической расы, то на службе в Летучем Корпусе состояли самые опасные, самые жестокие, самые изощренные убийцы. Головорезы в буквальном смысле этого слова. Совет нами правил, Летучий Корпус убивал тех из нас, кто нарушил закон. Законов было немного, но имелось два ключевых правила. Первое – убивать своих нельзя. Второе – убивать людей вне санкций Совета тоже нельзя.

– Знаю, но выбор у нас не большой. Или мы находим преступников и сдаём их Совету, или наблюдаем за тем, как количество трупов в городе растет.

– Думаешь, это продолжится? – встрепенулась Ниса.

И я рассказала подруге об еще трех убийствах, включая смерть управляющей бара.

– Лидия могла умереть от естественных причин, – сдержанно высказалась Руся. – Нет вообще никаких доказательств, что она причастна к этой истории.

– Доказательств нет, – вынуждена была признать я. – Но она умерла сразу после того, как мы сообщили ей, что пришли с вопросами о её убитой подчиненной. Надеюсь, в убийстве Ольги Егоровой никто не сомневается?

Вопрос был риторическим, поэтому и отвечать на него никто не спешил.

Глава XVII

– Она могла перенервничать, – предположила Руся. – Я про Лидию. Сильный стресс способен спровоцировать всё, что угодно, плоть до остановки сердца.

– Не думаю, что здесь именно тот случай, – покачала я головой. – Она поговорила с нами, попросила подождать и пошла звонить кому-то по телефону. И в процессе разговора умерла. Даже если у неё вдруг остановилось сердце, что такого можно сказать человеку, чтобы его организм не выдержал нагрузки и сдался?

– Ты думаешь, она на самом деле что-то знала и прежде, чем рассказать это нам, хотела с кем-то посоветоваться? А дальше произошло что-то, из-за чего она умерла?

– Она определенно что-то знала! – стукнула я ладонью по столу. – Если не всю правду про убийство Егоровой, то какие-то подробности точно. И именно эти знания её и убили. А может быть, Лидия не только про бывшую официантку что-то знала, но и про Элли. Город-то у нас не такой уж большой, а Ивановская была певицей и выступала в барах. На этой почве могли и познакомиться.

– Как ты сказала её имя? – вдруг спросила Ниса, молчавшая до сего момента.

– Лидия, фамилию не знаю, – ответила я угрюмо.

– Григорьева, – подсказала Руся и на мой немой вопрос пояснила: – Видела бейджик у неё на столе с именем, фамилией и фото.

– Нет, – мотнула головой наша блондинка. – Не её, а вторую погибшую девушку, которая была младшей сестрой знакомой Макса?

– Фамилия – Ивановская, а по поводу имени, там путаница какая-то. Сестра называла её Элли, но в документах она как-то иначе записана. То ли Элизабет, то ли Елизавета.

– Да, точно! – подскочила Ниса с места. – Ивановская! Елизавета Ивановская!

В моей маленькой, светлой и с любовью обставленной кухне повисла могильная тишина.

– Я знаю её, – вдруг тихо промолвила Ниса, медленно села обратно и подняла на меня ошарашенный взгляд. – Я знаю Елизавету Ивановскую.

– Что? – выдохнула я, не моргая и не сводя глаз с подруги. – Что ты сказала?

– Я сказала, что знаю её, – уже более уверенно произнесла Ниса.

– Откуда?

– Мы ходили в один и тот же спортзал, – быстро выдала Ниса совсем не то, что я ожидала услышать.

– А ты раньше не могла сказать? – процедила я, ощущая, как внутри закипает злость.

– Так я раньше и не знала! – беспомощно развела руками банши. – Откуда я могла знать, что тебе интересно с кем я в зале потею!

– Так, – придвинулась я к столу. – А теперь медленно, обстоятельно и по порядку.

– Ну, вы же знаете про наши традиции? Я имею ввиду мероприятие, которое у нас проходит осенью, – неуверенно начала рассказывать Ниса. Мы с Русей синхронно кивнули, да, мы знали, что каждый год в первое воскресенье осени в клане банши, к которому принадлежала Ниса, проходили состязания.

По сути, это были бои, в которых обязан был принять участие каждый состоявший в клане воин, достигший требуемого возраста, а именно, шестнадцати лет. Согласно древним устоям банши, начиная с шестнадцати лет каждый член клана должен подтверждать свое право состоять в его рядах. Тот, кто не участвовал в боях автоматически вылетал из клана, что для банши – страшный позор. Клан – это семья, а семья – это всё. Потребность в принадлежности к своей группе и чувство коллективизма банши прививали своим детям с пеленок, а потому не удивительно было, что именно семья и её поддержка ставились во главу угла.

Лишиться семьи и превратиться в изгоя можно было и другим способом, например, напав на своего соплеменника. Однако самым позорным считалось проиграть в ежегодных состязаниях три раза подряд. В этом случае воин считается окончательно побежденным и, следовательно, недостойным не только быть частью своего клана, но и когда-либо вернуться в него после изгнания. Поэтому банши усердно тренировались, чтобы не лишиться своего дома. А на девушках-банши ответственность лежала двойная – потеряв статус воина они, тем самым, лишали его и своих будущих детей. То есть, в отличие от матери, которая способна вступить в другой клан, доказав свою состоятельность в битве победой в трех поединках подряд, её дети, даже рожденные от полноправного члена её нового клана, принадлежать к нему не будут. Они смогут вступить в него только достигнув зрелости и победив уже в своей личной серии битв. Почему? У банши считалось, что сила передается от матери, а если мать оказалось слабой, проиграла, то и дети её будут слабыми. А слабые никому не нужны.

Усердные спортивные тренировки – обычные будни Нисы, но вот уже восьмой год подряд с окончанием весны она переходила на самый жесткий режим, не жалея себя и подвергая своё тело таким бешенным нагрузкам, что мне иногда мне становилось страшно за подругу. Ни я, ни Руся никогда не обсуждали эту тему и не осуждали подругу, понимая, что от успехов Нисы в клановых состязаниях зависит вся её жизнь.

– Так вот, я решила сменить спортзал, – продолжила Ниса с печальным вздохом. – Мой прежний как-то внезапно стал слишком популярным, в последнее время сильно увеличилось количество людей. Приходилось чуть ли не очередь на тренажеры занимать, к тому же помещения там маленькие, душно, людно, мерзко. А тут один знакомый рассказал мне про новый зал, открывшийся недалеко от моего дома. Сказал, что там всё новое, место еще не особо раскрученное, клиентов можно по пальцам пересчитать, даже в самое забитое время, то есть с пяти до восьми, не больше пяти человек занимается. И всё это удовольствие за очень низкую цену.

– Так, и? – попыталась я вникнуть в рассказ.

– Ну, и я купила туда абонемент. Как раз скидка у них была, так что я купила сразу полгода занятий. И приступила к тренировкам. Сначала так получалось, что я приходила к шести вечера, сразу после работы. А потом мамаша моего подопечного умотала в Китай на неопределенный срок. Уж не знаю, что она забыла у этих узкоглазых коммунистов, может к шаолиньским монахам поехала за просвещением, черт её знает. Баба с левой резьбой, кукуха с ней попрощалась еще до моего рождения, постоянно ерундой страдает. И пацана своего окончательно на меня спихнула, так как супруг у неё – человек большого бизнеса, некогда ему единственному наследнику сопли подтирать, да колготки менять. Вот и пришлось мне чуть ли не сутками с ним возиться. Освобождалась я только к ночи, когда мужик домой едва живой прикатывался. Ну и так получалось, что в зал добиралась уже за полночь. И зачастую, когда я туда приходила, на тренажерах уже кряхтело несколько девиц. И вот эта Ивановская была одной из них. Я почему запомнила это имя – её абонемент часто лежал рядом с моим на стойке администратора, когда я его забирала. И что самое странное, приходила-то я позже неё, а уходила раньше, при том, что в зале занималась часа по два – два с половиной. А она там, вообще, как будто жила, но на рьяную культуристку похожа ещё меньше, чем Руся. Что она там делала столько времени – фиг её знает, но, скорее всего, просто штангу от пыли протирала.

– Какая-то странная история, – с недоверием протянула я.

– Зачем мне врать? – тут же надулась подруга.

– Элли, судя по рассказам сестры, вообще была заядлой тусовщицей. Кроме того, по ночам она не только тусила, но и чаще всего работала, выводя рулады перед пьяными посетителями кабаков и не менее пьяными гостями свадеб. Мне кажется, ей беговые дорожки и орбитреки задаром были не нужны.

– Иногда... люди меняются, – негромко высказалась Руся.

– Люди не меняются, – отрезала я. – Хотели бы, мечтали бы, но нет. Мы остаемся такими же, какими и были. И либо снимаем прижившуюся маску, либо просто меняем её на другую.

– И какой же вариант наш? – проронила Руся.

– Может быть, никакой? – нерешительно предположила Ниса. – Может быть, сестра просто плохо её знала?

– Или знала с другой стороны..., – я задумчиво уставилась в окно, постукивая пальцем по столешнице.

Девчонки мне думать не мешали, стараясь даже дышать чуть тише.

– Руся, – через пару минут позвала я. – А у тебя какие на сегодня планы?

– Не сдохнуть, – ворчливо отозвалась подружка.

– Отлично! – улыбнулась я самой лучезарной улыбкой. – У меня тоже! Кстати, Ниса, где список твоих врагов, который ты вчера пыталась составить, но в процессе составления напилась?

Ниса растерянно моргнула.

– Не знаю.

– Я же тебе его отдала, когда ты вернулась с работы, – припомнила муза.

Я с досадой поморщилась.

– Кажется, я оставила его в ванной. После того, как укрыла Нису пледом.

– С учетом того, в каком месте она провела эту ночь, я догадываюсь, куда делся тот листок, – хихикнула муза, явно намекая на то, что листок уже давно плавает где-то на просторах городской канализации.

Ниса насупилась.

– Вот ты язва.

– Вся в тебя, – мило похлопав ресницами, отбила муза подачу.

– Так, хватит препираться! – прикрикнула на них я. – Мне надо позвонить, а вы собирайтесь.

– Куда? – тут же насторожилась Ниса.

– Мы с тобой к подружке первой убитой девушки поедем, – рассказала я, доставая телефон и набирая номер Макса.

– А почему ты меня с вами не берешь? – почуяла неладное муза и начала вставать из-за стола. Но неудачно покачнулась и тяжело рухнула обратно.

– А для тебя у меня будет отдельное задание, раз уже ты решила сегодня не ходить на работу, – ответила я, прикладывая телефон к уху и вслушиваясь в длинные гудки.

– С чего ты так решила? – с горем пополам на четвертый раз смогла выбраться из-за стола Руся. Мне не понравилось её вдруг начавшее сереть лицо, с которым очень быстро слились по цвету губы. Дополнили подозрительные перемены странные покачивания подружки, напоминающие движение маятника в часах.

– На тебе спортивный костюм, – произнесла я очевидное и сбросила оставшийся без ответа звонок. – Последний раз я видела тебя в таком наряде, когда тебе аппендицит удаляли четыре года назад. И даже тогда ты через день после операции попросила привести тебе в больницу косметику, которую ты хранишь в чемодане. Я не знаю, чьё воображение ты собиралась поражать, но красная помада на осунувшемся лице очень гармонично сочеталась с твоими синяками под глазами. Так что, кого-то ты точно впечатлила. Например, старичка из соседней палаты, который увидев тебя, костыли уронил.

– Ерунда, – слабо отмахнулась Руся и начала заваливаться. Я едва успела подхватить слабеющую подругу, как лежащий на столе телефон завибрировал.

– Помоги ей, – попросила я подскочившую к нам Нису, хватаясь за телефон.

– Как? – воскликнула Ниса, подставляя музе своё плечо.

– Уложи её, сними верхнюю одежду и дай попить воды, – распорядилась я и уже в трубку сказала: – Алло!

– Звонила? – раздался голос босса.

– Ага, слушай, вопрос у меня нарисовался, – я развернулась и направилась в соседнюю комнату.

– В семь утра? – удивился Макс. – Какие вопросы могут возникнуть у нормального человека в семь утра?

– Я не нормальная, – сообщила я, устало опускаясь в кресло и подбирая под себя ноги.

– Я это уже давно заметил, не новость, – громко зевнул начальник и благодушно разрешил: – Ну, раз нарисовался вопрос, так обрисовывай.

– Ты ведь хорошо знал сестру своей бывшей, да? – начала я издалека. – По твоему мнению, какой она была?

– Глупой, – без промедления ответил Макс.

– В смысле, тупой? – переспросила я.

– Нет, в смысле глупой, – категорично заявил босс. – Как и все женщины.

– Очень приятно, – хмуро отозвалась я. – По-твоему мнению, мы все дуры, что ли?

– А ты разве не согласна? – довольно хохотнул Макс.

– Не важно, с чем согласна или не согласна я, – оборвала я резвящегося босса. – Я знаю, во что верю. Меня интересует во что веришь ты.

– Ладно, если не размазывать сопли по носовому платку, а говорить кратко, то Элли ничем не отличалась от большинства женщин.

– И какие же они, большинство женщин? – поинтересовалась я, понимая, что еще чуть-чуть, и мы вступим в никому не нужную полемику, для которой семь утра – издевательски рано.

– Послушай, – вздохнул Макс, понимая, что встал на очень скользкую дорожку. – Я не хочу никого обидеть, но у большинства женщин в голове – рыбья требуха. Единственное, о чем они мечтают – выйти замуж и начать рожать. Вспомни хотя бы Кристину.

Кристину я вспомнила. И тут же пожалела об этом.

Глава XVIII

Кристина – это бывшая Макса, если так можно было назвать барышню, с которой он пару раз сходил на свидание, а потом еще год безуспешно пытался от неё отделаться. Уже через два часа после знакомства она заговорила о свадьбе, через сутки потребовала, чтобы Макс познакомился с её родителями, через неделю начала придумывать имена их будущим детям, а через месяц она попыталась утащить его в деревню копать картошку. Как следствие, друг начал вздрагивать от резких звуков, быстрых движений и от звучания некоторых песен. Нежно любимый Кристиной оранжевый цвет начал вызывать у него рвотные позывы, а высокие женские голоса – панические атаки.

Сказать о Кристине можно было многое, но говорить не хотелось вообще ничего. Если кратко, жизнь мадам на момент знакомства с Максом проходила в режиме ожидания. Ожидания принца. И то ли в неё молния ударила, то ли голову дверью вагона метро прищепило, но почему-то она вдруг решила, что Макс и есть тот самый принц из сказки, и ищет он именно её. На самом деле, Макс вообще никого не искал, а спокойно сидел в своем кабинете, когда в него ввалилась Кристина и со слезами на глазах потребовала найти её сына. Как впоследствии выяснилось, сын – не родной и по факту приходился ей племянником. Но из-за того, что его родители давно погибли, Кристина забрала мальчика к себе и воспитывала как собственного ребенка. Узнав дамочку поближе, я искренне посочувствовала семнадцатилетнему пацану, вынужденному жить с такой родственницей. Кристина утверждала, что мальчик попал в плохую компанию и превратился в алкоголика, наркомана и бандита. Пацан, которого мы нашли в школьной библиотеке спокойно читающим Хемингуэя сообщил, что его родственница – невыносимая истеричка и жить с ней, все равно, что жить в клетке с психованными мартышками. Почему Макс решился сводить мадам, которая была старше его на восемь лет в ресторан – для меня так и осталось неразрешимым ребусом. Как итог, некоторое время я искренне верила, что босс закончит свою жизнь монахом. Но ничего, вроде оклемался.

– Давай оставим в покое твоих бывших, – вздохнула я и добавила: – Всех.

– Так, что ты хочешь, Ди? – понизив голос, проникновенно спросил Макс.

– Мари сказала, что её сестра работала певицей, выступая, где придется, – напомнила я.

– Ну, да, правда, работала – это слишком громко сказано, – подтвердил Макс. – У неё было что-то вроде группы. На самом деле, жалкая пародия. Элли имела красивый сильный голос, но слабый характер. В пьяном состоянии она с трудом брала несколько нот, из-за чего весь её репертуар сводился к простеньким песенкам по типу “два притопа-три прихлопа”. А выступала она всегда пьяной. Остальные в этой, так называемой, группе были такими же балбесами, как и Элли. Барабанщик мог разве что ковры у себя во дворе выбивать. Предел возможностей клавишника – собачий вальс. А про гитариста вообще лучше промолчать, человек не мог даже правильно инструмент в руках держать. На самом деле, все в чем он был хорош, это в открывании пивных бутылок медиатором.

– Очень красочное описание, – протянула я.

– И очень точное, – уверенно заявил Макс. – Я был пару раз на выступлениях Элли, и поверь, в моих словах нет ни грамма преувеличения.

– Верю, – кивнула я, хоть друг этого и не увидел. – Тебе – верю. Поэтому еще один вопрос – могла ли Элли изменить своим привычкам по какой-либо причине?

– Очень расплывчатый вопрос, – хмыкнул босс. – Можешь конкретизировать?

– Могла ли Элли вдруг бросить пить, перестать просиживать все ночи в кабаках и записаться в спортзал?

Минутное молчание, а после Макс разразился смехом.

– Это вряд ли, – отсмеявшись, наконец, ответил друг. – Люди не меняются, Ди. Тебе ли этого не знать?

Действительно, уж кто-кто, а я прекрасно это знала. Но что, если...

– Она влюбилась, – пробормотала я и только потом поняла, что сказала это вслух.

– В кого? – пренебрежительно отреагировал Макс. – В своего патлатого гитариста, у которого лицо как у человека с пожизненным запором? Или в барабанщика, который наводит меня на мысли о том, что Франкенштейн создал не одно, а два чудовища?

И тут я вспомнила.

– Мари говорила, что её сестра одно время испытывала чувства к какому-то парню, который то ли уехал, то ли наврал, что уехал. Вот только я не запомнила его имя...

– Лозовский, – процедил Макс не очень дружелюбно. – Димка.

– Вы знакомы? – удивилась я такой реакции.

– Встречались, – в том же тоне ответил друг.

– Он действительно уехал?

– Да, но недавно вернулся, – хмуро заметил друг.

Я тут же подхватилась.

– Ты можешь меня с ним свести?

– Зачем? – рыкнул Макс. – Тебе что, тоже охота в кого-нибудь влюбиться?

– Нет, – скривилась я в трубку. – Я хочу с ним поговорить. И еще, мне нужны какие-нибудь контакты музыкантов, с которыми выступала Элли.

Макс недовольно засопел в трубку, и я решила подтолкнуть его к правильному решению убедительным аргументом:

– Ты же хочешь, чтобы мы нашли убийцу Элли? Мне нужны контакты.

– Я-то хочу, но при этом не желаю, чтобы мы вляпались в неприятности, из которых потом будем долго выбираться.

Я едва не расхохоталась в голос.

– Максик, – нежно позвала я. – Мы уже в них вляпались. В тот момент, когда ты приволок меня к своей бывшей.

– Ладно, – нехотя согласился босс. – Жди от меня сообщение.

И мы распрощались.

Отложив телефон, я закусила губу и задумалась, как лучше поступить, но долго побыть в тишине мне не дали, в комнату заглянула Ниса.

– Ты закончила?

Я кивнула.

– Как Руся?

– Ты сказала её положить...

– И?

– И я не смогла этого сделать, потому что, если ты забыла, в твоей квартире лишь одна комната, где есть кровать, – проворчала Ниса, недовольно глянув в сторону той самой обозначенной в единственном числе кровати. Кровать на претензии не ответила, её и так все устраивало, а вот подругу, очевидно, нет. – Поэтому мне пришлось положить её на пол.

– Ну, тоже неплохо, – оценила я находчивость банши, вставая с кресла. – Ты вон на сантехнике смогла выспаться и ничего.

– Ну, я-то пьяная была, – произнесла Ниса, пока я доставала чистую одежду из шкафа, чтобы переодеться. – А у Руси дела похуже. Я не врач, но похоже на сотрясение.

– Чтобы получить сотрясение, надо сначала обладать чем-то, что можно сотрясти, – громко произнесла Руся с кухни, причем голос подруги звучал так, словно Ниса уложила её отдыхать под раковину, между мусорным ведром и полкой с бытовой химией. – А у меня мозги отсутствуют.

Я отложила вынутую из шкафа черную юбку в складку и персикового цвета рубашку, и пошла проверять, где у меня в квартире Ниса решила пособирать пыль подругой.

Но все оказалось не так плохо. Едва войдя на кухню, я тут же наткнулась на длинные ноги музы, уютно устроившейся на мягком расстеленном на полу пледе, том самом, в компании которого провела прошлую ночь Ниса.

Спиной муза упиралась в шкафчик, прикрывающий батарею, голова была запрокинута, глаза бессмысленно разглядывали потолок. На потолке ничего интересного не имелось, а потому подруга скорее всего спрашивала у высших сил, как она докатилась до жизни такой.

– Откуда такие выводы? – спросила я у Руси, чье эмоциональное состояние, кажется, очень сильно пошатнулось за последние несколько дней.

– Какие выводы? – отозвалась муза в то время, как её лицо посуровело. То ли высшие силы не захотели вступать в контакт, то ли ответ дали не тот, который она ожидала.

– Про мозги, – из-за моей спины выглянула любопытная мордочка Нисы, которая так же, как и я попыталась понять, что такого интересного валяющаяся на полу муза углядела на потолке.

– Была бы умная, здесь бы не лежала, – сердито ответила Руся даже не моргая.

– Это ты сейчас пытаешься жизнь свою переосмыслить? – догадалась Ниса. – Зря, я вот тоже однажды попыталась.

– И? Чем дело кончилось? – хмыкнула я.

– Слишком глубоко копнула, – вздохнула подруга. – В запой ушла.

– Слушай, а было хоть одно событие, после которого ты не напивалась? – скривилась я.

– Было, – уверенно заявила Ниса. – Моё рождение!

– И то только потому, что в родильных домах обычно не наливают! – фыркнула я, разворачиваясь.

– А зря! – выдала с пола Руся.

Ниса уже раскрыла рот, чтобы достойно ответить, но я поспешила пресечь очередную перепалку на корню:

– Не зли меня. Собирайся!

– А Руся? – кивнула банши в сторону неподвижного тела, явно желающего именно в этом состоянии и оставаться как можно дольше.

– Здесь останется, – решила я и отправилась в ванную приводить в себя в порядок. И уже закрывая за собой дверь, пробормотала раздраженно:

– Такое ощущение, что у меня не квартира, а дом терпимости.

– Почему терпимости? – удивились по ту сторону створки голосом одной назойливой блондинки. – Так же, вроде, бордели называли.

– Потому что мне постоянно приходится всех вас терпеть! – рыкнула я в ответ, да так, что вопросы мне больше не задавали.

Когда я вышла из ванной в уже более-менее приемлемом виде, по максимуму скрыв следы ночных происшествий, Ниса уже была готова к выходу, стоя посередине коридора и нервно пошлепывая голой ножкой по линолеуму.

– Я помогла Русе дойти до кровати, – сообщила мне подруга, когда я доставала из обувного шкафа туфельки на низком ходу. – Ты не против?

– А разве у меня есть хоть один шанс быть против? – хмыкнула я, стоя к Нисе спиной.

– Может быть, вызвать ей врача? – встревоженно предложила Ниса.

– И что мы ему скажем? – скривилась я, не оценив предложение. – Что у нашей подруги сотрясение мозга, потому что ночью на нас напал оборотень?

– Скажем, что она упала, – пробормотала Ниса с легкой долей сомнения.

– У неё на затылке ссадина и шишка размером с моей кулак, – процедила я, всовывая ноги в обувь и поправляя юбку. – Это обо что так надо удариться, чтобы вторая голова начала расти? И потом, у неё, как и у нас с тобой быстрая заживляемость. Я не хочу, чтобы все повреждения начали пропадать прямо у доктора на глазах. Потому что ему самому после этого понадобится помощь.

– И что? Мы будем просто сидеть и ждать, пока она сама очухается? – возмутилась Ниса.

Я подхватила с полки сумку и развернулась к подруге, которая в этот момент была занята очень важным делом – пыталась натянуть на ногу кроссовок, не наклоняясь к нему. И выглядело это так – она просто возила обувью по полу, очевидно, надеясь, что та волшебным образом подпрыгнет, а после сама наденется на её ступню.