Текст книги "Три подруги и таинственный жених (СИ)"

Автор книги: Greta Rush

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 18 страниц)

– Как ты догадалась?

– По твоей довольной моське, – лукаво улыбнулась я и тут же серьезно добавила: – После того, как сирены взбунтовались, заявив, что морские демоны в качестве супругов им не нужны, и вообще ни в каком качестве не нужны, дедуля издал еще один указ, по которому сирен поставили перед выбором – или они выбирают себе в пары кибиров, или отправляются в храм Пелагия служить жрицами. А это такая работа, что врагу не пожелаешь.

– Дай угадаю, – предложил Макс. – Сирены начали сбегать.

Я с уважением посмотрела на друга.

– Просто успел изучить, – с изрядной долей самодовольства заметил он. – Тебя, Мари, Элли. Ни одна из вас не стала бы мириться с таким положением дел. Вы привыкли сами решать, где, когда и с кем.

Я натянуто улыбнулась, промолчав и отведя взгляд. Не хотелось ему рассказывать, что на самом деле я не в лучшем положении, чем сирены. А может быть, даже и в худшем. Они хотя бы могут выбирать себе будущего супруга, пусть и выбор их очень ограничен. Меня же такой возможности лишили еще до того момента, как я вообще обрела способность понимать, кто такой муж и зачем он нужен.

– Но ты же не просто так мне всё это рассказывала тут полчаса, верно? – подобрался босс и начал соображать самостоятельно. Наверное, уже успел пережить свою внутреннюю драму. – Думаешь, Элли могли убить потому, что она сирена?

– Я не уверена в правдивости истории, рассказанной твоей подружкой, – пояснила я. – Конечно, казненный по обвинению в предательстве отец мог существовать. Но вот в теорию страха преследования верится слабо. Мой отец, конечно, не страдает добродушием, но у нас так не принято, понимаешь? Нет такого, чтобы за преступление одного наказывали всю семью. Если только вся семья не участвовала в этом самом преступлении. Но совершать государственные измены всем скопом достаточно трудно. Поэтому я предполагаю, что причина была в другом. Возможно, мать Мари и Элли бежала не из-за мужа, а от мужа. Если так и было, то морские демоны определенно искали этих трех женщин, чтобы наказать за побег. А наказывают они очень страшно. Лучше не знать подробностей, так спится спокойнее.

– А при чем тут тогда оборотни? – встряхнул головой Макс, определенно испытывая умственное перенапряжение.

– Некоторые стаи оборотней печально известны тем, что работают на криминальные структуры. Элли могли просто-напросто «заказать». И я бы даже не стала сомневаться в этой версии и посоветовала тебе больше никогда не общаться с подружкой, которая вот-вот отправится либо домой под конвоем морских демонов, либо на тот свет, если бы не одно «но». Примерно та же ситуация, что и с Элли, произошла с моей подругой.

Макс шумно вдохнул, а выдохнуть забыл.

– И ты говоришь мне об этом только сейчас? После целого урока внеземной мифологии? – сквозь зубы процедил он.

– Это мифология для тебя, а для нас – реальная жизнь, – пожала я плечами. – И мы не внеземные, мы живем с вами по соседству, просто… вы нас не замечаете. По поводу нападения я тебе не рассказала, потому что оно случилось сегодня ночью. Я не успела, ты был слишком увлечен процессом размазывания соплей по своему пиджаку.

– То есть, у нас две молодые девушки, убитые при одних и тех же обстоятельствах?

– Ниса выжила, – сухо поведала я. – В основном благодаря тому, что банши очень трудно убить даже оборотню под приходом. Макс, ты знаешь, как действует экстази?

– Нет, наркотики никогда не значились в списке моих увлечений, – буркнул Макс.

– Я, знаешь ли, тоже не фанат и вообще всё это терпеть не могу, но кое-какой информацией обладаю. Экстази возбуждает центральную нервную систему, во сто крат увеличивая выносливость и физическую силу. Человек под этим веществом способен выдерживать самые экстремальные нагрузки, не спать сутками и не чувствовать усталости. Но за такую стимуляцию организма приходится платить и очень дорого. Уже после первого приема возникает психическая зависимость, прогрессирует физическое и нервное истощение, деформируются внутренние органы. В теле происходят необратимые перемены, вплоть до изменения генетического кода.

– Если всё настолько дерьмово, то зачем вообще этим закидываться? – поморщился Макс.

Я пожала плечами.

– Не знаю, экстази – дорогой наркотик, его принимают богатые и знаменитые, чтобы стать еще богаче и знаменитей, или чтобы просто удержаться на плаву. Многие потом переходят на более бюджетные версии, например, на метамфетамин. Ну, а сколько стоит та дрянь, которую употребляли оборотни перед тем, как в буквальном смысле взбеситься – вообще трудно представить, но думаю, что немало. Раз даже в условиях лабораторных исследований не удалось добиться конкретики.

– Хорошо, значит, у нас две нечеловеческие девушки, на которых было совершено нападение предположительно оборотнями. Одна выжила, другая – нет, – кратко подвел итоги друг.

– Угу.

– И здесь замешаны наркотики.

– Угу.

– Которые имеют сомнительное происхождение и не менее сомнительный способ распространения.

– Угу.

– И зачем я проснулся сегодня утром? – обреченно пробормотал Макс, хватаясь за голову.

Я промолчала и завела мотор, направившись в сторону офиса.

Глава VIII

Помимо меня и Макса в нашей молодой фирме работали еще двое человек, не считая уборщицы. Один из них – Даниил. Парень, который выглядел, как участник бойз-бенда, разговаривал, как студент консерватории и разбирался в «железе», как бог. Его основной специализацией были цифровые технологии и программирование, благодаря чему он приятно разбавлял наш с Максом скучный юридический дуэт и брал на себя тех клиентов, чьи проблемы можно было решить не выпуская из рук компьютерной мыши, потому что покидать свой укромный уголок наше юное дарование терпеть не могло. И еще меньше любило непосредственно контактировать с людьми, что противоречило самой сути нашей работы. Но Даня терпел. Не из-за огромной зарплаты, мы все получали не много, а потому, что Макс спокойно переносил его странные заскоки и позволял делать все, что парню заблагорассудится. Дане была предоставлена полная свобода действий и поэтому он оставался с нами, хотя при желании мог бы работать на крупную корпорацию, получать хорошие деньги в хорошем офисе и не гонять каждое утро тараканов со своего стола.

Довершал наш бодрый квартет секретарь, в чьи обязанности входила встреча гостей, первичная консультация и распределение по сотрудникам. За секретарской стойкой у нас гордо восседала женщина, чей возраст колебался в пределах от сорока и до бесконечности. Выглядела при этом мадам так, что некоторые особенно впечатлительные клиенты застывали на пороге. И столбенеть там было от чего – коротко стриженные и выкрашенные в ярко-алый цвет волосы, цветные контактные линзы, каждый день разные, обильно увешенные крупными украшениями шея и запястья, и стиль одежды, который можно было охарактеризовать как «человек-эпилепсия». То есть, сочетание несочетаемого и всего этого много, оно очень яркое и способно вызвать у некоторых людей психические нарушения. При этом мадам была бесконечно уверена в себе, при знакомстве представлялась Марго и отзывалась исключительно на это имя. Однажды Макс имел неосторожность назвать её по имени-отчеству – Маргарита Семеновна. Так она потом три дня с ним подчеркнуто не разговаривала, чем провоцировала у меня ассоциации с бабулиной кошкой Клёпой. Та тоже способна неделю нос воротить, если погладить её не так, как она считает достойным своей царской особы.

Работала наша Марго не ради зарплаты. В деньгах она трудностей не испытывала, об этом позаботился её благополучно почивший десять лет назад муж, отправившийся на тот свет в звании генерала-полковника полиции. А ради общения. Женщина отличалась поразительной болтливостью, и именно поэтому Макс всегда проносился мимо неё на максимально возможной скорости, стараясь побыстрее спрятаться в своём кабинете. По опыту знал, что если затормозить рядом с Марго или не дай бог спросить её о чем-то, то следующий час можно просто вычеркнуть из своей жизни, приготовившись к получению совершенно ненужной информации, которая превратит мозг в картофельное пюре.

Для меня по-прежнему оставалось загадкой, каким таким «чудом» босс принял Марго на работу. Когда я явилась в офис с коробкой вещей под мышкой, она уже восседала на своем стуле как попугай на жердочке, хлопая длинными ресницами и листая ленту соцсети. Скорее всего, Марго просто пришла на собеседование и задавила Макса своим энтузиазмом. Или же он просто побоялся произнести вслух каноничное «мы вам перезвоним». И возможно, только возможно, когда-нибудь настанет тот день, когда он решится её уволить, но пока что при всей своей своеобразности, Марго бывала и полезной. Например, она обладала поразительной способностью вытряхнуть из клиента все необходимые сведения, а после «допроса» передать нам его уже тепленьким и согласным на все лишь бы больше не оставаться наедине с этим красноволосым ураганом. А еще у неё от мужа осталось много хороших связей в полиции, а в детективном деле такие связи на вес золота.

Приехав в наш маленький офис, я промчалась мимо Марго, бросив ей короткое приветствие и сообщив бегущему позади шефу, что мне надо совершить несколько телефонных звонков, а потому в ближайшие несколько часов не стоит меня не беспокоить.

– И если что-то понадобиться не надо ломиться в дверь пьяным носорогом, а лучше воспользуйся современными средствами связи, – добавила я, уже распахивая дверь в собственный кабинет.

Оставшись в одиночестве, я бросила сумку на кресло, села за стол и первым делом набрала Нису.

Подружка ответила после третьего гудка. Голос её был спокоен и где-то даже безмятежен.

– Как дела? – словно ничего не случилось спросила она.

– Отвратительно, – честно призналась я. – И с каждой минутой становится все хуже. А у тебя, судя по всему, все отлично?

– Я решила устроить себе выходной, – довольно сообщила Ниса и пьяно икнула.

– Угу, с коньяком в обнимку, – проворчала я, облокачиваясь локтями о стол.

– Я лежу в ванной, смотрю сериальчик и пью какое-то вино. Какое именно не знаю, но очень вкусное. Бордовенькое такое, сладенькое.

– Так, понятно, с коньяком ты уже успела покончить. А теперь лежишь в моей ванной и лакаешь моё вино, – я постаралась успокоиться, чтобы не взорваться и не наорать на бестолковую подружку, вдруг решившую напиться в самый не подходящий для алкогольных виражей момент. – Оно вообще-то десертное. И коллекционное, что значит, дорогое. Где ты его нашла?

– Ик… в стенном шкафу на нижней полке… ик! – Ниса захихикала, пару раз непроизвольно хрюкнув. – В таком смешном бумажном пакете с этими… как их… желтыми… ну, они в мультике еще были…

– Так, оставим в покое мультики, – решительно оборвала я этот поток мутного сознания. – Ниса, сосредоточься. Сегодня ночью напали на еще одну девушку. Только ей повезло меньше, чем тебе. Она погибла.

В трубке послышался всплеск воды, затяжное булканье, удар, а потом вполне осознанное:

– Что?

– Ты там что, чуть не утонула? – устало прикрыла я глаза ладонью.

– Не совсем, – выдохнула Ниса чуть придушенным голосом. – Я экстренно трезвела.

– Это как? – искренне удивилась я.

– Сунула голову под струю холодной воды, – недовольно фыркнула подруга. – Повтори еще раз, что ты сказала.

– В городе происходит что-то странное, – я вздохнула. – Сегодня утром я побывала в квартире девушки, которую в буквальном смысле порвали на куски.

– Оборотни? – отрывисто спросила Ниса, явственно отстукивая зубами барабанный ритм.

– Не знаю, но скорее всего. После разговора со старшей сестрой убитой вскрылись любопытные подробности. Девчонка была сиреной. И увлекалась волшебными таблетками.

Ниса судорожно закашлялась.

– Да чем ты там занимаешься? – не выдержала я.

– Сижу абсолютно мокрая на полу в твоей ванной, морожу свой зад и обтекаю пеной из ванны, – сообщила подруга и шмыгнула носом.

– Поднимай уже свой зад с пола и неси его на кухню, за горячим чаем, – сурово потребовала я. – Мне вот для полного комплекта твоей простуды только не хватало.

– Банши не простужаются, – прогундосила подружка.

– Если только не елозят голой попой по кафелю, – и это я еще пыталась быть сдержанной. – Ниса, собери мозги в кучку.

– Пытаюсь, – особенно громко стукнула она челюстями.

– Напряги свой отмороженный и проспиртованный сухофрукт, плавающий в мозговой жидкости, и составь мне список всех, кто мог желать тебе зла.

– Ты думаешь, кто-то намеренно отправил ко мне оборотня? – на удивление быстро догадалась подруга.

– Есть версия, что сирену могли «заказать», – я опустила голову на сложенные руки.

– Морские демоны? – тут же догадалась Ниса.

– А ты хорошо соображаешь, когда сидишь на полу в моей ванной, – отметила я. – Может быть, там и останешься?

– Нет, у тебя здесь паук под раковиной висит, – пробормотала Ниса и её голос отдалился.

– Так, паука не тронь, – быстро распорядилась я.

– Ты что, привязалась к нему? – прыснула подружка со смеху.

– Он – единственное домашнее животное, которое я могу себе позволить, – пробурчала я. – А мне нужно с кем-то здороваться по вечерам.

– Тогда поступи, как все, заведи себе мужика! – заявила подруга и сопроводила свои слова громким хлопком дверью.

– Я слишком недоверчива. Это моя главная ошибка в общении с парнями, – нервно почесалась я.

– Твоя главная ошибка в общении с парнями – наличие жениха, – деловито сообщила Ниса и чем-то зашелестела.

– Если ты добралась до моих маффинов, то положи обратно, иначе я тебе ноги сломаю.

– Не могу, – прочавкала мне в ухо подружка. – Это осень фкусно!

– Я в курсе! – прикрикнула я. – Поэтому хватит жрать мою еду, ты и так выхлестала вино, которое стоит больше, чем твоя полугодовая зарплата.

– Откуда у тебя деньги на такую дорогую выпивку? – тут же заинтересовалась Ниса. – Ты же вроде отказалась брать деньги у семьи.

– Отказалась, – я потерла нос. – От денег. Но не от вина. А ту бутылку, с которой так шустро справилась ты, дядя подарил, когда заезжал в гости пару недель назад.

– Ммм, – едва ли не заурчала довольной кошкой. Ниса – Это тот красивый темноволосый и голубоглазый красавец, с которым ты отказываешься меня знакомить?

– Ты не исправима, – застонала я. – Тебя, возможно, убить хотят, а ты думаешь о том, как затащить в койку сына моей бабушки!

Ниса громко поперхнулась и следующие несколько минут я слушала судорожный надрывный кашель, доносящийся из трубки.

– В смысле, убить? – наконец, сдавленно просипела подруга.

– В прямом! Я же тебе пару минут назад сказала, что оборотня к сирене могли направить специально. Следовательно, к тебе тоже.

– Или же это была случайная встреча и девчонке просто не повезло, – решила упрямо гнуть свою линию банши, все еще пытаясь откашляться.

– Угу, не повезло, – с сарказмом повторила я. – С тобой в одну ночь ей не повезло?

– Мне постоянно не везет, так что в этом нет ничего удивительного.

– Кажется, у тебя еще не весь спирт из мозгов выветрился, – мрачно заметила я. – В общем так, оставляешь мой холодильник в покое, натягиваешь на свою отмороженную попу штаны и садишься составлять перечень тех, кто мог настолько желать тебе смерти, что раскошелился на оплату услуг наемных убийц. И еще. Я хочу знать, откуда у тебя взялись те таблетки. Потому что у сирены они тоже были. Не знаю, принимали ли они что-то, как вы с тем парнем, но в такие совпадения я не верю.

– Я же тебе уже рассказывала, – захныкала Ниса словно капризный ребенок.

– А теперь я хочу, чтобы ты это записала, – не уступала я. – Имена, фамилии, даты. Всё, что знаешь и всё, что сможешь вспомнить. Вечером приеду, проверю.

И прежде, чем Ниса опять начала ныть, я оборвала связь.

Следующим в моем списке необходимых дел значился звонок Михаилу Романову.

Мишка служил в полиции и был одним из тех самых полезных знакомых Марго. А после нескольких совместных пьянок он стал и нашим с Максом хорошим знакомым.

Миша ответил на звонок практически сразу, оглушающе гаркнув в трубку:

– Да!

От такого приветствия я вздрогнула и едва не уронила телефон.

– Ну? И чего молчим? – продолжал надрываться парень. – Здрасьте или как?

Я поймала кусок пластика за несколько секунд до его встречи с полом и вновь приложила к уху.

– Теперь понятно, почему у тебя проблемы с девушками, – буквально несколько дней назад мы с Мишей пили кофе и тогда, в частном разговоре, он доверительно поделился со мной сложностями в личной жизни. У Миши, высокого парня со спортивным телосложением, приятным лицом, отсутствием вредных привычек, бывших жен, алиментных отпрысков и при наличии хорошей квартиры в столице, никак не получалось найти себе даму сердца. Все девушки, с которыми Миша отправлялся на свидание, пропадали сразу после первой встречи. – Они просто не хотят писаться от неожиданности каждый раз, когда ты будешь с ними здороваться.

– Они все дуры, – сделал кардинальные выводы Миша. – Чего звонишь? По делу или просто заняться нечем? Могу работы поднакидать.

– Нет, спасибо, – торопливо отказалась я. – У самой дел – только макушка из кучи торчит.

– Говори, – сразу сообразил Миша.

– У вас в последнее время не случалось странных убийств? – довольно расплывчато начала я, потому что сама еще плохо понимала, как подступиться к этому делу.

– Странных – это каких? У нас много странного. Вот, вчера, например, на вызов ездили. Восемнадцатилетний пацан всадил в дорогую бабулю три пули, а потом пошел расстреливать соседей. Шестеро убитых, четверо раненных, в том числе, двое детей. А бабка выжила. Достаточно странно для тебя?

– Свихнувшиеся подростки и недобитые бабки – это не совсем то, что я ищу, – пробормотала я.

Миша устало вздохнул.

– А что ты ищешь, Ди?

– Молодых девушек, которых нашли растерзанными в собственных квартирах, – кое-как сформулировала я. Потому как приобретать еще одного друга, посвященного в самые интимные подробности моей жизни, я не собиралась. Это было опасно для нас обоих.

После моих слов повисло молчание.

– Было одно, – сообщил Миша, явно начав что-то подозревать. – Но не у меня, на соседней территории. Ты же знаешь, многие следаки между собой общаются. Недавно виделся с одним таким коллегой. И он мне за кружкой пива пожаловался, что на нем дело висит об убийстве, но все глухо, как в танке. Подозреваемых нет, а из свидетелей – одна полоумная бабуля, любительница теорий заговоров. Зато имеется труп двадцатилетней девчонки, которую в буквальном смысле собирали по кускам. Не понятно кто её убил, как, когда и за что.

– Я могу с ним поговорить? – я уцепилась за эту ниточку.

– С трупом?

Я порывисто вздохнула.

– Со следаком, Миша. С трупами я пока говорить не научилась.

– Зачем, Ди? Ты что-то знаешь?

Пару секунд напряженных раздумий, а после:

– Сестру подружки Макса убили сегодня ночью. Мы расследуем это дело. Пока ничего не понятно, поэтому я решила поговорить с профессионалами.

– С профессионалами? – фыркнул Миша. – Не смеши, ты соображаешь лучше, чем весь мой отдел вместе взятые. Мне жаль Макса.

– Я передам.

– Тебе это очень нужно, да? – Миша задумался. – Ладно, я свяжусь со следаком. Потом сообщу тебе о результатах.

– Спасибо, Миш, – искренне поблагодарила я парня. – С меня сто грамм и пончик.

И мы попрощались.

Я не ждала, что Миша сразу займется выполнением моей просьбы, а потому решила навестить бабушку. Она была одной из немногих с кем я могла поговорить откровенно и спросить совета.

Схватив ключи и накинув на плечо сумку, я вышла из кабинета, пробежала через приемную и выскочила на улицу. Старалась зря, Марго на месте не оказалось. Судя по раздававшемуся шуму из-за двери комнаты отдыха, секретарша как раз готовила шефу кофе. Бодрящий напиток мадам, как правило, делала долго, тщательно и с абсолютной верой в собственные способности баристы. Но все равно каждый раз получалась одна и та же неудобоваримая дрянь непонятного бурого цвета. И каждый раз глядя на то, что наша Марго выдавала за эспрессо я мысленно удивлялась. Как, имея дорогую кофемашину, качественные зерна арабики и едва ли не всё время мира она умудрялась на выходе получать такую гадость? Что-то мне подсказывало, что ответа на этот вопрос не существовало, но зато фраза «пожалуйста, приготовьте кофе» всегда работала, позволяя занять энергичную дамочку как минимум минут на сорок. За это время можно было не то, что из офиса сбежать, но и проложить еще один тоннель под Ла-Маншем.

Уже из машины я позвонила бабушке. Убедилась, что она дома и готова уделить мне время, и уже с заметно поднявшимся настроением порулила по хорошо знакомому адресу.

К бабушке я сбежала в год, когда мне исполнилось десять. Чего ждут от десятилетней принцессы, вместо которой отец хотел получить мальчика, наследника престола?

Что она будет милой, красивой, молчаливой и покорной. Идеальной будущей супругой для того, кто возможно когда-нибудь, за неимением других вариантов, займет королевский трон. От меня не требовали быть умной. Той, которая будет выполнять роль красивой декорации ум не особенно нужен. Он даже, скорее, нежелателен – зачем кукле быть умной? Не требовали быть талантливой, ведь без упорства и труда, талант – не больше, чем пшик в воздух, пусть и ароматный, а принцессе следовало тратить время на подготовку к будущей замужней жизни, а не тешить собственные амбиции.

Принцессе достаточно уметь хорошо танцевать, петь, играть на музыкальных инструментах, разбираться в искусстве, правильно подбирать наряды и уметь слушать, а вернее, слушаться, мужчин. Вот и весь список, который венчало главное слово в жизни любой принцессы «должна».

Я же с самого начала была той, которая игнорировала все «должна» и высмеивала все правила. От учителей музыки сбегала, арфу ненавидела и искренне мечтала порвать струны на лире. Во время пения я не пела, а просто орала во всю глотку как безумный тюлень, не следя за ритмом и в буквальном смысле плюя на ноты. Во время танцев старательно наступала своим партнерам на ноги с демонстративным намерением переломать им однажды все кости. На занятиях изобразительного искусства лепила я из глины всякое непотребство, благо дети в морском королевстве очень рано узнают о том, что предшествует появлению потомства. Когда мне давали в руки краски и кисточку, с благоговейными лицами подводя к холсту, я отбрасывала кисточку в сторону и, окуная пальцы в краску, вазюкала ими по полотну. А когда мне вручали нитки с иголками, сопровождая все это тонкими намеками на то, как хорошо было бы вручить моему будущему супругу вышитую лично мною рубашку, я делала только одно – заявляла, что будущий муженек либо пусть сам себе вышивает, либо пусть ходит голый. А потом с дикими воплями начинала преследовать того, кто мне преподносил все это швейное добро с желанием воткнуть иголку ему в мягкое место да поглубже. Когда гоняться за идейными врагами мне надоедало, а точнее, когда в мою часть дворцовых покоев вваливался разозленный отец, вызванный испуганной прислугой, я укладывалась прямо на пол и упорно лежала, ни с кем не разговаривая. Так я выражала свой протест. И никакие слова о том, что принцессы не должны валяться на полу, словно какой-нибудь ботинок, на меня не действовали. На меня вообще мало, что действовало. Отца я с самых пеленок не воспринимала как авторитет, учителей не слушалась, королевских советников закидывала тухлыми яйцами, которые специально для меня откладывал повар, а сановников доводила до нервного тика. Папа считал, что мне не хватает женского воспитания, потому как росла я без мамы, и именно в этом корень всех бед. Периодически роль заботливой мамочки пытались брать на себя бесконечно сменяющиеся отцовские любовницы, которые своей фальшивой заботой вызывали у меня затяжные приступы истерического смеха. К словам своих горничных я прислушивалась больше, чем к этим двуногим грелками папиной постели.

В какой-то момент отец, очевидно, сам устал от калейдоскопа женщин перед своими глазами. И когда мне было восемь женился на женщине, от которой у него к тому моменту уже было несколько дочерей младше меня по возрасту. После свадьбы он постарался сделать так, чтобы его очередная говорящая игрушка стала мне второй мамой, а их совместные дети были представлены двору как мои младшие сестры.

Не получилось.

У всех нас не получилось.

Сестер я неприкрыто избегала, к мачехе чувствовала отвращение и никак этого не скрывала, а отец, в конце концов, обрел чисто номинальный статус. Та семья, которую так пытался создать король, так и не получилась, развалившись еще при первой попытке склеить то, что склейке не подлежало.

Через некоторое время он развелся. А потому взял в жены другую мадам – такую же красивую, такую же глупую и такую же плодовитую. И с ней тоже развелся. А потом история повторилась снова. И снова. Их было так много, что я уже даже не вспомню имена всех отцовских жен. Кажется, я перестала запоминать на четвертой. А на седьмой прекратила даже отправлять свадебные поздравления, на которых настаивала бабушка, будучи очень доброй и очень вежливой женщиной.

Бабушка была третьим ребенком у своих родителей – герцога Оаннеса, Правителя Красного моря и его супруги Деркето, которая покровительствовала сирийскому народу и в древние времена почиталась у них как богиня Лунного Света. Когда бесконечные войны, которые вели между собой люди надоели Деркето, она вошла в воды Красного моря, чтобы воссоединиться со своим мужем и больше не покидала их. Люди решили, что богиня разгневалась. Они начали массово совершать жертвоприношения в её честь и молили Луну о возвращении покровительницы. Но к тому времени Деркето устала от постоянных раздоров и хотела мирной жизни наедине с любимым. Со временем культ Деркето был забыт, и прабабушка, избавившись от бремени опекать целый народ, посвятила себя семье. Она произвела на свет одного за другим пятерых детей. Троих девочек и двоих мальчиков. По традиции, мальчики должны были остаться с родителями, а девочкам начали подыскивать супругов едва ли не на следующий день после рождения. И бабушке выпала карта стать женой принца Лигорфа, наследника престола Морского королевства, правителю которого подчинялись все остальные вассальные подводные государства. Договор заключили, когда маленькой герцогине было восемь, а будущему королю шестнадцать. Через восемь лет они встретились у алтаря, чтобы обвенчаться. И герцогиня Илианна уже в статусе принцессы Илианны отправилась в Морское королевство.

Как потом сама бабушка мне рассказывала, мужа она никогда не любила, а замуж вышла, потому что заставили родители. Счастья в браке у них не было. Лигорф отличался повышенным интересом к придворным дамам, а бабушка дни напролет просиживала в библиотеке, зачитываясь романами человеческих писателей и периодически выбираясь на поверхность и наблюдая за людьми, которые казались ей куда более интересными, чем все те подводные существа, в окружении которых она проводила свои дни. Как и все молодые девушки, она мечтала о любви, чистой и светлой. Настоящей, а не по принуждению. Но считала, что в её жизни такому чуду уже не случиться. Как минимум, мешал статус замужней женщины, как максимум – сложно искать свою любовь будучи беременной. После рождения сына, бабушка всю себя посвятила ребенку, отдавая ему ту огромную нерастраченную любовь, которая оказалась не востребована мужем.

И однажды бабушку настигло несчастье – её горячо любимый сын заболел. Проснувшись ночью, Илианна увидела, что малыш задыхается. Его кожа посинела, а по телу пошла странная сыпь, оставлявшая на нежном теле малыша глубокие бордовые борозды. Срочно вызванные придворные целители ничего не смогли поделать и тогда бабушка обратилась за помощью к своей матери, призвав ту при помощи лунного света. Деркето откликнулась на зов дочери мгновенно, а узнав про появившиеся у внука симптомы сразу поняла в чем дело – кто-то навел на малыша болезнь, решив сжить со свету единственного наследника престола. Нетрудно было догадаться, что к этому приложила руку одна из многочисленных любовниц Лигорфа, ставшего уже к тому времени королем. Ведь многие из его женщин хотели занять место законной супруги. А при отсутствии высокородного положения, сделать это было возможно лишь одним способом – родив королю так необходимого наследника. Но перед этим следовало убрать с дороги законнорождённого сына.

Объединив свои силы мать и дочь начали действовать слаженно. Деркето отправилась искать морскую ведьму, наложившую проклятье. А Илианна поспешила на сушу, чтобы найти маралий корень. Он должен был помочь остановить развитие инфекции у малыша. И именно тогда, в ту ночь, на берегу она увидела человека, ради которого спустя пять лет покинула морское королевство, оставив нелюбимого мужа и любимого сына, которого в ту роковую ночь им все-таки удалось спасти. После ухода бабушки к любимому, который преданно ждал её все пять лет, пока не подрастет её сын, Лигорф больше не женился. Иногда, когда он выходил на террасу спальных покоев королевы, где, судя по рассказам придворных, любила сидеть с книгами бабушка, и застывал там, глядя в пустоту, его обычно жесткое лицо вдруг смягчалось. На нем появлялись оттенки печаль и еще чего-то, что долго никто не мог понять. Уже потом, повзрослев, и увидев дедушку в одном из пузырей воспоминаний, я поняла, что это была горечь потери. Тогда же я поняла, что бабушку он все же любил, по-своему и неумело, но все же любил. И пока она была рядом, он даже не до конца осознавал, что чувствует к ней. А когда она ушла, наступило болезненное прозрение. Мой отец и бабушкин единственный сын Таллас тоже её любил, чистой светлой безусловной любовью, которая может быть только у ребенка, чье детство прошло без матери. Но вот уход простить так и не смог.

С точки зрения морали, бабушку было за что осуждать.

Наверное.

Если не знать её достаточно хорошо. А я знала её лучше всех. Потому что именно к ней я сбежала, покинув королевство отца буквально в том, в чем была. Несмотря на то, что мы не были лично знакомы, ведь бабушка больше так и не вернулась в море, я много о ней знала из разговоров прислуги. И была уверена, что она меня примет и поймет. Я не знала, где её искать, но почему-то была искренне уверена, что найду, где бы она ни была.

Так и случилось, едва вынырнув из воды у самого берега, и я уже знала, в каком направлении мне следует двигаться. Думаю, со стороны это выглядело очень странно – маленькая девочка в очень странной мокрой одежде, бредущая босиком по улицам ночного города с остекленевшим взглядом. И просто чудо, что мне на пути не попались какие-нибудь заботливые прохожие или полицейский патруль, потому что тогда моё путешествие продлилось бы гораздо дольше. Но в ту ночь, я, ведомая внутренним зовом, дошла до нужного дома, поднялась по лестнице, постучала в дверь, а когда она открылась, рухнула на руки незнакомому мужчине.