Текст книги "Орден Ультрамаринов: Хроники Уриэля Вентриса (ЛП)"

Автор книги: Грэм Макнилл

сообщить о нарушении

Текущая страница: 64 (всего у книги 159 страниц)

Глава 5

Кастелян Претр Вобан и почти две тысячи человек, следовавших за ним, перебрались через ров у цитадели и бросились к возвышавшимся впереди укреплениям Железных Воинов. В этой атаке не было боевых кличей, не было возгласов ярости – только молчание, которое хранили солдаты, понимая, что ради успеха операции они не должны обнаруживать себя. Лица их были покрыты сажей, а небесно-голубая униформа осталась в казармах, уступив место черным бронежилетам.

Преодолев ров, штурмовые отряды Леонида присоединились к подрывным командам и рассредоточились. Вобан понимал, что эта атака была крайне рискованным предприятием, но, как верно заметил его заместитель, у них не оставалось другого шанса, кроме как уничтожить орудия противника. Не решись они на эту попытку, и Железные Воины просто обратили бы цитадель в пыль.

Грядущая битва наполняла Вобана возбуждением, к которому примешивался страх: слишком давно он не вел людей в бой.

Он крепче прижал к груди болт-пистолет и побежал, пригнувшись и с трудом дыша. До линии врага оставалось еще несколько сотен метров. Вобану казалось, что его тяжелое дыхание создает просто адский шум, а глухой топот сапог по пыльной земле звучал, словно громогласная поступь титана, но пока что никто не поднял тревогу. Может быть, эта отчаянная атака еще увенчается успехом.

Даже в сумраке Вобан мог различить чью-то голову, видневшуюся над краем вражеских укреплений; он стал отсчитывать секунды, остававшиеся до начала битвы.

Им нужно было лишь еще немного времени.

Юрайа Клейн взобрался на земляной вал и, прислонив ружье к неровному парапету, вгляделся в темноту. Там, перед укреплениями, что-то шевелилось, но он не мог рассмотреть, что. Лорд Кроагер поручил ему охранять эти орудия, и Клейн знал, что командира лучше не подводить, но мерцание огней и шум, исходившие от огромного лагеря, мешали разглядеть то, что скрывалось во тьме.

За спиной Юрайи остались несколько сотен солдат: часть из них спала на стрелковой ступени, а чуть дальше в сырых землянках остальные пили спиртное из жестяных кружек. Он глянул вниз и пнул спавшего Йошу – у того, кажется, были окуляры, хоть и потрепанные, но с ночным видением.

– Эй, Йоша! Давай просыпайся, ты, бесполезный кусок сам знаешь чего, – прошипел Клейн.

В ответ Йоша пробормотал что-то неразборчивое и невежливое, после чего перевернулся на другой бок. Клейн пнул снова.

– Проклятье, Йоша, просыпайся же! Дай мне свои стекляшки!

– Что? – пробормотал спросонья Йоша. – Мои очки?

– Да, кажется, за укреплениями кто-то есть.

Товарищ Клейна что-то проворчал, но все же поднялся, протер глаза грязными руками и широко зевнул, после чего попытался хоть что-нибудь рассмотреть в темноте.

– Да нет там ничего, – сонно констатировал он.

– Посмотри через очки, идиот.

Удостоив сослуживца уничижительным взглядом, Йоша достал потемневшие от времени полевые окуляры. Стекла их странным образом выгнулись вперед, после чего солдат надел прибор на бритую голову и, подперев подбородок ладонями, окинул взглядом равнину.

– Ну? – не отставал Клейн. – Видишь что-нибудь?

– Ага, – шепотом ответил Йоша. – Там что-то движется. Приближается. Похоже на…

– На что?

– На…

Но ответа Клейн так и не дождался. Что-то резко прожужжало мимо, и затылок Йоши превратился в месиво из разбитой кости и крови. Тело солдата медленно осело и рухнуло с парапета.

– Зубы Кхорна! – выругался Клейн, отшатнувшись назад, и отвернулся от обезглавленного трупа, чтобы посмотреть на пространство перед земляными укреплениями. Тут же мимо него опять пронеслось что-то жужжащее, и совсем рядом взметнулся фонтанчик земли.

Снайпер!

Клейн нырнул за парапет и передернул затвор ружья, то и дело оглядываясь по сторонам. Справа и слева от него часовые падали один за другим – без сомнения, работа имперских снайперов на стенах равелина. Он еще раз ругнулся: тут явно готовилась атака!

Перебираясь через спящие тела, он пополз по стрелковой ступени к сигнальной сирене и поднялся на ноги только у деревянного бруса, на котором был закреплен рупор громкоговорителя.

Клейн взялся за пусковую рукоятку, но услышал топот сапог, приближавшийся к парапету, и понял, что времени почти не осталось. Он провернул рукоятку, и сирена надрывно завыла – все громче и громче по мере того, как солдат крутил рукоятку все быстрее. В деревянный брус врезалась пуля, Клейн вздрогнул от полетевших в него щепок, выпустил рукоятку сирены из рук и схватился за ружье.

Топот слышался уже на укреплениях ниже парапета. Проклятые имперцы! На дальней стороне парапета что-то заскреблось – руки тех, кто пытался вскарабкаться наверх, – и Клейн зарычал, радуясь возможности убивать.

Никакое гвардейское отребье не пройдет мимо Юрайи Клейна!

Яростно взревев, он встал в полный рост, поднял ружье – и столкнулся лицом к лицу с гигантским воином в желтых доспехах, в руке которого был потрескивающий силовой меч, а на нагруднике алел имперский орел.

– Что за… – только и успел проговорить Клейн, после чего меч Астартес из ордена Имперских Кулаков разрубил его надвое.

Ночь прорезал вой сирен, и Вобан понял, что с исчезновением элемента неожиданности у них оставался только ограниченный промежуток времени, за которым неизбежно должно было последовать отступление. Он начал подниматься по крутому внешнему склону укреплений, используя рукоятку пистолета в качестве опоры, а его солдаты уже перебрались через парапет. Теперь, когда соблюдать тишину не имело смысла, они давали выход своей ярости в крике.

Рядом взорвалась граната, на Вобана посыпалась земля, и он поскользнулся, отчаянно пытаясь ногами нащупать опору. Откуда-то сверху к нему протянулась рука в латной перчатке, схватила его за запястье и, без труда перетащив через парапет, поставила на стрелковую ступень рядом с обезображенным трупом. Вновь оказавшись на ногах, Вобан быстро обнажил меч, а космический десантник, которой помог ему, уже отвернулся и открыл огонь из болт-пистолета по толпе вражеских солдат. Его собратья с боем прокладывали себе путь в траншеи, в то время как Имперская гвардия заняла батарею.

– Спасибо, брат-капитан Эшара, – едва переведя дыхание, сказал Вобан.

Капитан Имперских Кулаков кивнул, вставил в болтер новый магазин, после чего ответил:

– Поблагодарите меня позже, а сейчас – за дело, – и, развернувшись, бросился в атаку со стрелковой ступени.

Стрельба и взрывы подсвечивали траншеи и землянки неровными вспышками; крики солдат и вопли раненых слились в какофонию, на фоне которой разворачивалось наступление. Сотни джуранцев сплошным потоком переливались через укрепления, убивая всех, кто стоял у них на пути. Большинство солдат Хаоса оказались застигнуты врасплох, и войска Империума не щадили неготового к битве врага. Штурмовые группы устроили настоящую бойню, они расстреливали солдат противника прямо там, где они лежали, еще не очнувшись от сна, и закалывали штыками тех, кто уже начинал тянуться к оружию.

На этой позиции были размещены пятнадцать гигантских боевых машин: огромные гаубицы и длинноствольные пушки, в дульном срезе которых человек мог встать во весь рост. На бронзовых пластинах, прикрученных к лафетам, были изображены черепа и нечестивые символы, вокруг гусеничных движителей обвивались толстые цепи, надежно зафиксированные болтами к большим кольцам. Осадные машины излучали ауру ужасной угрозы, и Вобан нутром чувствовал: что-то с ними не так. Он ни на мгновение не усомнился в том, что подобные святотатственные творения не имеют права на существование.

Имперские Кулаки зачистили территорию батареи, убив орудийные расчеты, и установили линию охранения так, чтобы остановить контратаку со стороны параллели и апрошей, которая должна была неизбежно последовать.

Спрыгнув со стрелковой ступени, Вобан крикнул:

– Подрывная команда Альфа, за мной! Команда Браво – с подполковником Леонидом!

Следом за ним к орудиям бросились два десятка человек; даже сквозь треск стрельбы Вобан почувствовал пульсацию чудовищного, демонического дыхания и вздрогнул. Эта пульсация была где-то на грани слышимости и тяжелой вибрацией отзывалась в костях. Перешагивая через трупы, Вобан быстро двинулся к демоническим орудиям, и по мере того как он и его солдаты подходили все ближе, чувство неправильности лишь усиливалось. Едва он ступил на металлическое покрытие, к которому были прикованы машины, как все его тело пронзила мучительная боль, от которой внутренности сжались в спазме, а колени подогнулись. Вобана охватил ужас: в его разуме возникло четкое понимание того, что одно лишь прикосновение к этим нечистым монстрам закончится смертью.

Он видел, что и другие испытывали такие же ужас и отвращение. Как только дьявольская аура, окружавшая эти кошмарные орудия, коснулась солдат, многие рухнули на колени, некоторых начало рвать кровью. Машины войны радостно вкушали красную жидкость, и под лязг цепей и стон металлического настила от выстроившихся в одну линию орудий начало исходить низкое гудение.

Перестрелка у края батареи усилилась, и Вобан понял, что Железные Воины, боявшиеся потерять свою адскую артиллерию, перешли в контратаку.

Но их наступление не могло вот так закончиться – не сейчас, когда они уже были так близки к цели!

Вобан заставил себя встать, сжал зубы, борясь с приступом тошноты, и рывком поднял на ноги ближайшего к нему бойца.

– Давай же, будь ты проклят! Поднимайся, солдат!

Схватив подрывные пакеты, гвардеец, шатаясь, пошел за Вобаном, но с его лица не сходило выражение страха и мучительной боли. С трудом передвигаясь, они направились к ближайшему орудию, и цепи машины яростно зазвенели, а из изъеденных коррозией решеток взметнулись выхлопы пара. В глазах у Вобана помутилось, как будто он смотрел на нечеткое голо-изображение; он закусил губу, чтобы не закричать, и во рту появился горький металлический привкус.

А потом страх и боль исчезли так же внезапно, как и появились, словно кто-то задул свечу. Сознание Вобана освободилось от тяжкого груза, давившего на него, легкие сделали глубокий вдох, он сплюнул кровь – и быстро обернулся, услышав за спиной громогласный речитатив.

Один из Имперских Кулаков, чью желтую броню с наплечником, выкрашенным в синий цвет, украшали печати чистоты, широким шагом направлялся к демоническим машинам, и голос его звучал чисто и твердо. В руке он держал резной посох черного дерева, вокруг которого плясали дуги голубого света. Имени воина Вобан не знал, но слова, им произносимые, выдавали в нем псайкера, одного из библиариев Ордена. Каким-то образом он мог противостоять разрушительной силе адских машин и сейчас защищал гвардейцев от их губительного влияния.

От символов и знаков на бронированных корпусах исходили потоки невидимой энергии; Вобан видел, как по лицу библиария текут ручейки пота, как пульсирует вена на виске, и понимал, что воин из последних сил сдерживает рвущихся на свободу духов бездны.

Библиарий дал им всем шанс, но на то, чтобы воспользоваться им, оставалось очень мало времени.

– Быстрее! – закричал Вобан, перекрывая грохот взрывов и стрельбы. – Подрывные команды: установить заряды, а потом убираемся отсюда!

Подрывники поднялись со стального покрытия батареи и приступили к размещению зарядов на наиболее уязвимых местах каждой машины, следуя в этом указаниям лучших офицеров Вобана по вооружению. Орудия метались, стараясь разорвать цепи, в ярости от того, что к ним прикасались руки презренных смертных.

Закончив с одной машиной, подрывная команда перешла к следующей, и тут в вокс-бусине в ухе Вобана раздался голос капитана Эшары:

– Кастелян Вобан, мы должны отступать! Враг приближается, они значительно превосходят нас числом и тяжелым вооружением. Мы не продержимся долго.

– Слишком рано! – крикнул в ответ Вобан. – Дайте нам время установить заряды, а потом отходите! Вы нужны нам живыми!

– Сколько вам нужно времени? – спросил Эшара; его было едва слышно из-за перестрелки и взрывов, гремевших совсем рядом.

Вобан глянул на ряд машин, рвавшихся со своих мест.

– Дайте нам четыре минуты!

– Постараемся! Но будьте готовы двигаться, как только увидите, что мы отступаем!

– Подождите минутку! – огрызнулся Хоук. – Подсоединить бронзовый кабель со священным символом ореола к двум штифтам… с помощью чего?

Даже по вокс-связи в голосе магоса чувствовалось еле сдерживаемое нетерпение:

– Бронзовый кабель подсоединяется к штифтам с помощью символа полушестерни. В точности как я и говорил раньше. Как только вы…

– Постойте, постойте, – проворчал Хоук, возясь с зажимами на конце кабеля и в то же время пытаясь найти нужные штифты и при этом удержать кабель над обнаженными электрическими схемами. Фонарь на его дыхательной маске светил все слабее, и теперь приходилось щуриться, чтобы разглядеть символы, о которых говорил Бове. Ага, вот оно! Хоук защелкнул зажимы на штифтах, которые тут же заискрили, обжигая его пальцы. Он отшатнулся, почти потерял равновесие, но успел ухватиться за стальные мостки, на которых лежал, и постарался забыть о расстоянии, отделявшем его от пола. Мостки были сконструированы надежно, болтами прикреплены к стенам и шли по периметру всего зала, образуя вышку для обслуживания торпеды, но Хоук сильно сомневался, что они предназначались для запуска торпеды вручную. За его спиной осталась решетка, а за ней в стене – проход, погруженный во тьму.

Ему понадобилось двадцать долгих минут на то, чтобы взобраться по лестнице, найти на боку торпеды нужную съемную панель и, воспользовавшись ножом Хитча, открутить священные винты, которые удерживали ее на месте. За прошедший после этого час он пережил два легких электрошока, три раза обжог пальцы и чуть не свалился на рокритовый пол с высоты в тридцать метров, а потому был на данный момент глубоко несчастлив. Успокоив дыхание, он жалобно проговорил в вокс:

– Проклятье, могли бы и предупредить!

– Готово?

– Да, готово.

– Очень хорошо, теперь торпеда приведена в боевое положение.

Внезапно и очень четко осознав, что его голову и это боеготовое чудовище разделяет меньше метра, Хоук пополз назад по мосткам.

– В боевое положение, да. И что дальше?

– Теперь мы должны сообщить духу войны, заточенному внутри торпеды, местоположение его жертвы.

– Угу, – буркнул Хоук. – Как конкретно мне это сделать?

– Вам – никак. Эту священную миссию я возьму на себя. А теперь отключите красно-золотой кабель с руной телеметрии, а затем…

– С руной чего? Просто скажите, как выглядит эта хреновина.

Бове вздохнул.

– Она напоминает крылатый треугольник с шестерней в середине. Кабель соединен с камерой самонаведения духа войны – это такая золотая коробка над панелью. Когда отсоедините кабель, подключите его к разъему для вывода данных дистанционной триангуляции на вокс-аппарате и ждите. Как только огни на воксе перестанут мигать, вновь подсоедините кабель к камере самонаведения.

Хоук нашел нужный штепсель и отключил его от панели, после чего ругнулся, обнаружив, что кабель был не более пятнадцати сантиметров длиной. Он подтащил вокс-передатчик к краю мостков, прислонил его к стойке и, подключив кабель, стал следить за лицевой панелью вокса. Яркость ее померкла, огоньки вокруг верньера мигали, складываясь в странные рисунки; оперевшись на локоть, Хоук ждал, пока программа закончит последовательность операций, и рассматривал нос гигантской торпеды.

Нос этот был неправильной округлой формы, по обтекателю спиралью шла борозда с неровными краями, и Хоук предположил, что предназначена эта борозда для того, чтобы торпеда легче пробивала толстый корпус космического корабля и взрывалась уже глубоко внутри.

Он прождал несколько минут; наконец мигание на панели вокса прекратилось, и он вновь подключил кабель к торпеде. Ему послышался какой-то шум внизу, он глянул через край мостков, но, ничего не обнаружив, не придал шуму внимания и сосредоточился на деле. По воксу снова зазвучал голос Бове:

– Теперь духу войны известна его жертва. Хоук, сейчас вы должны произнести Молитву Пробуждения, которая начнет охоту.

– Ладно, Молитва Пробуждения… А что потом?

– Просто нажмите руну запуска на…

Бове не договорил: шквал болтерного огня обрушился на вокс и разнес его на мельчайшие осколки. Хоук в панике подпрыгнул, почти свалился с мостков, но успел ухватиться за перила.

– Священная кровь Императора! – выругался он, подобрал ружье и прижался спиной к металлической решетке в стене. Сердце колотилось в груди, воздух с трудом проходил сквозь гортань. Что, черт побери, происходит?

Он решил рискнуть и перегнулся через край мостков, чтобы глянуть вниз, и увидел гиганта в силовой броне серо-стального цвета. Болтер в его руке еще дымился, над плечом шевелилась механическая клешня, а вокруг воина столпились солдаты в красных комбинезонах, целившиеся вверх из ружей.

До Хоука донесся голос, глубокий и полный угрозы:

– Ты умрешь, человечек. Ты заставил нас побегать, но теперь все кончено.

– О, чертчертчерт, – зашептал Хоук, крепко зажмурившись.

Первый подрывной заряд сработал, выбросив столп ослепительного огня, и цепи и крепления на демонической машине, стоявшей первой в ряду, обратились в ничто. Сгорели с таким трудом нанесенные на металл символы магической защиты, расплавились, не выдержав вулканического жара, механические части, и вопль машины, словно хлыстом ударив по батарее, стал знаком того, что ужасающая тварь, ранее заключенная в ее корпусе, вырвалась на волю.

Тех, кто оказался рядом, сбило с ног, но не ударной волной, а силой этого крика. Сила имматериума вихрем пронеслась по рядам джуранцев, людей выворачивало наизнанку и разрывало изнутри в ураганном водовороте энергии эфира, в котором возникали, перетекая одна в другую, безумные формы и линии, пока с последним воплем агонии демоническая сущность не рассеялась.

Услышав хриплый крик одной из инфернальных сущностей, Хонсю послал очередное проклятие в адрес Кроагера. Солдатам именно его роты было поручено охранять этих бесценных чудовищ – чудовищ, для призвания которых потребовались не одна тысяча жертвенных жизней и договор с темными силами. И где теперь были эти солдаты? Ответ напрашивался сам собой: упивались убийством где-то в другом месте, утоляли свою жажду крови на оргии смерти.

Он успел пригнуться, когда край окопа изрешетили выстрелы, а группу солдат – простых смертных – разорвало в клочья. Хонсю передернул затвор на собственном оружии, но внезапно понял, что выстрелы, которые только что прозвучали, были сделаны из болтера. Перешагнув через залитые кровью тела, он осторожно выглянул из-за поворота в окопе – и увидел космического десантника в желтом доспехе. С позиции, которую тот занял, простреливался весь окоп, и пробраться мимо него по узкому коридору, вырытому в земле, не представлялось возможным.

За спиной Хонсю столпилось несколько сотен солдат; судорожно сжимая в руках примитивные ружья и пригибаясь от пуль, они выжидательно смотрели на него, надеясь, что он скажет им, что делать. Зарычав, Хонсю выхватил одного из толпы и отшвырнул в апрош. Солдат грузно рухнул на землю, попытался подняться и тут же был продырявлен болтерными снарядами.

Не успел убитый упасть, как Хонсю, пригнувшись, метнулся за поворот в траншее и выпустил несколько коротких очередей по врагу. Доспех десантника не выдержал, и противник повалился на землю. Хонсю сжал зубы, увидев символ на левом наплечнике воина: сжатый черный кулак.

Имперские Кулаки! Древний враг, источник порчи в его крови, единственная причина, из-за которой ему тысячелетиями приходилось сносить унижения от тех, кто даже не достоин был сражаться рядом с ним. Ослепленный яростью, Хонсю ринулся через заваленную телами траншею, не думая больше ни о чем, кроме расправы над Кулаками. У входа на батарею показался еще один воин в желтой броне; он уже целился из болтера, но Хонсю оказался проворнее и первым разрядил обойму в ненавистного врага.

Болты срикошетили от брони десантника, вызвав снопы искр и изрыв землю вокруг. Хонсю заорал от бешенства, отбросил опустевший болтер и обнажил меч, в то время как воин перед ним упал на одно колено и тщательно прицелился.

Он ощутил несколько ударов в грудь, но ничто – даже смерть – не могло помешать ему добраться до врага. Не обращая внимания на боль, Хонсю изо всех сил ударил десантника ногой по нагруднику и, когда противник упал, одним резким ударом сверху вниз вогнал меч тому в грудь по самую рукоятку.

На него брызнула кровь, и в тот же момент на батарее прогремел новый взрыв, уничтоживший в пламени очередную демоническую машину. Крик демона заглушил даже грохот взрыва, и Хонсю пошатнулся под психической ударной волной. Его пронзила древняя злоба существа, уже бывшего неимоверно старым до того, как зародилось человечество. Он возликовал, чувствуя безграничную ненависть демона, и тело его налилось новой силой, и презренная плоть стала на мгновение вместилищем для создания варпа. Он широко раскинул руки, и из ладоней его ударили пучки черных молний.

Вырвавшиеся на свободу молнии обрушились на батарею, взметнули фонтаны земли, с одинаковой беспощадностью пронзая как машины, так и солдат, не делая различий между своим и чужим, и Хонсю наслаждался каждой разрушительной секундой, понимая, что эта сила была дарована ему лишь на время. После каждой молнии глаза еще долго обжигало яркими всполохами, и все равно он смеялся и один за другим швырял разряды из энергии варпа в лишившееся всякого порядка смешение людей и машин. Демоническая сила все прибывала, и тело его начало расти, разрывая доспех изнутри. Суставы и сухожилия растягивались, кости трещали, рот широко раскрылся в немом вопле.

По батарее прокатился гром еще одного взрыва, и Хонсю почувствовал, что еще одна проклятая сущность была изгнана из своей железной тюрьмы. Демон, завладевший его телом, внезапно отступил, позволив носителю на мгновение ощутить ту ненависть, которую одно создание варпа испытывало к другому. Опустошенный, Хонсю упал на колени и мог лишь наблюдать за тем, как две демонические твари постепенно поднимаются к небу, ни на минуту не прекращая битву между собой. Он жаждал вновь обрести подобную силу, хотя прекрасно понимал, что был бы ею в итоге уничтожен.

Нервные окончания начали реагировать на ужасные повреждения, причиненные демоном за то краткое время, что он провел в теле Хонсю, и он застонал от боли, но вокруг уже собирались солдаты-смертные, палившие в гвардейцев и Астартес, и он с трудом поднялся на ноги.

Взрывы продолжались, и вновь раздался безумный крик. Демоническая машина, оковы которой были повреждены подрывным зарядом, с воем пыталась освободиться из-под власти магических заклинаний, заточивших ее в металл. Люди гибли, раздавленные под бронзовым гусеницами, а затем Хонсю увидел, как огромное орудие медлительно разворачивается в его сторону. Один за другим прогремели несколько выстрелов, и снаряды, пролетев у него над головой, разорвались где-то в самом сердце лагеря Железных Воинов, вызвав череду вторичных детонаций.

Морщась от боли в поврежденных мускулах, Хонсю вытащил меч из тела, лежавшего у его ног. Многие Имперские Кулаки еще были живы, и он устремился на их поиски в пылающий ад, в который превратилась батарея.

Стены звенели от болтерных выстрелов так, что можно было оглохнуть, а бесконечный шквал пуль снизу ударял в мостки, на которых лежал Хоук. В отчаянии он изо всех сил ударил локтем по решетке у себя за спиной, при этом не прекращая палить вслепую из лазгана куда-то за край железного настила.

Несколько пуль срикошетили от бока торпеды, и воздух наполнился искрами и руганью Хоука, опасавшегося, что проклятая махина вот-вот взорвется. По металлической лестнице рядом уже грохотали сапоги, и он успел откатиться от края как раз вовремя: над мостками показалось нездорового вида лицо, а под ним – красный вражеский воротник.

Хоук ударил со всего маху и локтем проломил мужчине нос, отчего лицо залилось кровью. Солдат инстинктивно потянулся к ране руками и тут же заорал, рухнув с лестницы.

– Там и оставайся! – рявкнул вдогонку Хоук и быстро высунулся из-за края помоста, чтобы посмотреть на падающего врага. Мимо тотчас просвистела пуля, оцарапала ему висок, и он вскрикнул от боли. Рана обильно кровоточила, а по лестнице уже взбирался новый противник. Болтерный снаряд проделал дыру в рукаве и задел предплечье как раз той руки Хоука, которая держала лазган, отчего он немедленно уронил оружие, и только сделав резкий бросок, успел остановить его, прежде чем лазган упал за край мостков. А потом сверху на него обрушилось что-то тяжелое.

Вражеский кулак устремился к челюсти Хоука, но он предугадал направление атаки и увернулся. Оседлавший его солдат не сдавался и продолжал осыпать Хоука тумаками. На это Хоук ответил ударом в пах противника, а когда тот согнулся пополам, усилил эффект, боднув врага головой и изо всех сил ударив его по шее ребром ладони, после чего схватил солдата за ворот комбинезона и, приложив напоследок головой к металлическому настилу, столкнул его с мостков.

Но перед ним, целясь из ружья, уже стоял другой солдат.

Хоук лягнул его изо всей мочи и впечатал тяжелые ботинки в колени врага. Враг взвыл и рухнул как подкошенный. Хоук выпустил в него целый смерч лазерных разрядов, которые ничего не оставили от грудной клетки солдата и попутно снесли решетку в стене за ним. Те, кто оставались внизу, продолжали стрелять, и Хоук поспешил откатиться от края мостков – и оказался нос к носу с открытой панелью на боку торпеды.

Как же, черт побери, ее запускают?

Он никак не мог вспомнить.

По лестнице опять кто-то лез, а индикатор заряда на ружье мигал красным. Хоук выругался: лазган почти разряжен. Очередной солдат добрался до верха лестницы, и Хоук, выхватив из ножен на поясе предмет гордости Хитча (ныне усопшего), вогнал лезвие джуранского боевого ножа в шею врага по самую рукоятку. Его с ног до головы оросило яркой артериальной кровью; отчаянно протирая глаза, Хоук пополз обратно к торпеде, не забыв вернуть нож на место.

Пальба внизу не прекращалась, но теперь, кажется, стреляли не в него. Хоук украдкой выглянул из-за края мостков и увидел, что гигант в доспехах сам расправился с оставшимися солдатами. Возможно, они не проявили должного энтузиазма и отказались идти навстречу судьбе, уже постигшей их соратников.

Хоук расплылся в улыбке. Винить их за это он бы не стал.

– Ты храбрее, чем я думал, человечек, – сказал космический десантник, ставя ногу на ступень железной лестницы. – В знак почтения я дарую тебе самую жестокую смерть.

– Что ты, не стоит ради меня утруждаться, – выкрикнул в ответ Хоук и несколько раз выстрелил из лазгана, но от оружия не было никакого толку: вороненый доспех отразил разряды. Хоук заметался в поисках хоть чего-то более эффективного, и взгляд его упал на то, что уж точно могло прикончить негодяя.

Но как этим воспользоваться? Что там по этому поводу говорил Бове?

«Нажмите руну запуска на…»

На чем?

Хоук услышал, что воин начал подъем, и закусил губу.

– Да пошло оно все, – объявил он, закрыл глаза, запустил руку внутрь открытой панели и всей ладонью надавил на все руны, кнопки и переключатели, до которых смог дотянуться.

Ничего не произошло.

– Император тебя побери! – в отчаянии заорал Хоук. – Бесполезная железка! Давай запускайся, мерзавка, я кому говорю, запускайся!

Не успел он договорить, как зал наполнился низкой вибрацией, взревели сирены, а у потолка замигала череда огней. Хоук открыл глаза и истерически рассмеялся. Ну конечно! Молитва Пробуждения!

Внезапно в зале стало очень жарко, вдоль стен повалил пар, и один за другим заработали реактивные двигатели. Ай да Хоук, вот просто взял и сделал!

Но жара нарастала, и он подскочил на месте, вдруг осознав, в какой опасности оказался. Спуск по лестнице как вариант сразу отпадал, но тут Хоук заметил вход в туннель, до этого закрытый решеткой. Он понятия не имел, куда вел этот проход, но в том месте уж точно было лучше, чем здесь.

– Ну ладно, дружище Хоук, – прошептал он, – пора двигать отсюда.

Он быстро пополз к туннелю, толкая лазган перед собой. Проход был достаточно широким, и он скользнул внутрь.

Кто-то схватил его за штаны. Хоук обернулся и закричал, увидев, что гадкая механическая клешня слуги Хаоса мертвой хваткой держала его за лодыжку.

Гигантский воин не мог пролезть в туннель, но эта клешня с легкостью могла вытянуть наружу свою добычу.

– Если нам суждено умереть, человечек, то мы умрем вместе, – пообещал воин.

– Не угадал, – огрызнулся Хоук и принялся пилить ножом по пульсирующим силовым кабелям, которые были подсоединены к клешне. Брызнуло черное масло, а затем и гидравлическая жидкость, и клешня судорожно задергалась.

Железная хватка ослабла, и Хоук, оттолкнув клешню ногой, со всей возможной скоростью пополз по гладкой металлической трубе. Он ждал пули в спину, но секунды шли, а выстрела так и не было. Вся труба тряслась от вибраций, исходивших от торпеды, и Хоук задвигался еще быстрее, выжимая из собственных мышц все, что можно, и еще чуть-чуть. Вслед ему потянулись клубы пара, гул двигателей позади все нарастал, от жары по лицу ручьями тек пот, и даже металлические стены воздуховода, по которому полз Хоук, трещали, расширяясь в ответ на высокую температуру.

Внезапно над ним открылась пустота. Выбравшись из трубы, Хоук закинул ружье на плечо и осмотрелся: он оказался внутри чего-то, очень похожего на вентиляционную шахту. Сюда выходили и другие воздуховоды, а вверх, где виднелся красный круг неба, вела длинная лестница. Хоук подпрыгнул, ухватился за ее ступени и стал подниматься так быстро, как только мог. Низкий гул позади усилился настолько, что звучал уже как оглушительный рев дракона, пробудившегося в своем логове.

Рев все нарастал, а Хоук все лез и лез. Потоки обжигающе горячего пара, словно гейзеры, то и дело проносились совсем рядом. Жар становился невыносимым, и Хоук заскрипел зубами. На коже вздулись волдыри, но он не обращал внимания на боль и просто переставлял руки с перекладины на перекладину, с каждым разом подтягивая себя все выше.

Наконец он добрался до верха лестницы – и тут же застонал от страха, почувствовав, как снизу к нему несется опаляющая волна жара и яркого оранжевого света. Вскрикнув, он последним титаническим усилием перевалился через край шахты и откатился в сторону, и следом же на поверхность вырвался фонтан раскаленных выхлопных газов.

Хоук, крепко зажмурившись, продолжал откатываться все дальше от шахты, пока не убедился, что находится в безопасности. Хватая воздух ртом, он с трудом сел и открыл глаза – как раз вовремя, чтобы увидеть, как огненный столп возносит торпеду высоко в небо.