Текст книги "Чемпионы Темных Богов (ЛП)"

Автор книги: Грэм Макнилл

Соавторы: Стивен Уильям Хокинг,Энтони Рейнольдс,Джон Френч,Дэвид Эннендейл,Лори Голдинг,Янина Мартин
сообщить о нарушении

Текущая страница: 51 (всего у книги 62 страниц)

Одновременно заговорила дюжина голосов.

– …должны искать Ангрона. Астропаты слышат, как он ревет в…

– …одни разговоры! Мы атакуем и атакуем сейчас же, мы это знаем, мы…

– …объединиться с ними. Вместе мы можем вернуться и…

– …даже не капитан. Ты не командуешь…

– …держаться вместе. В противном случае Легион и впрямь уже мертв.

– Это бессмысленно, – произнес Аргус Бронд, сходя со своего плинта.

Мерцающие гололиты продолжали спорить и переругиваться.

– Вразуми своего капитана, – сказал Бронд Баруде. – Легион дробится у нас на глазах. Зачем нам задерживаться и принимать участие в его падении?

Баруда уже собирался заговорить, но его взгляд привлек к себе входной вестибюль зала, где с шипением открылась дверь, и внутрь вошли Пожиратели Миров. Его глаза расширились.

Решив, что это Дрегер, наконец, прибыл обозначить своей присутствие, Бронд обернулся.

– Кровь примарха, – выдохнул он.

Несколько кораблей Пожирателей Миров уже разворачивались, покидая флотилию и нацеливаясь на границу системы, дабы предоставить братьев собственной судьбе, когда в поле зрения вновь возник гололит Аргуса Бронда, занявшего свое место в кругу.

Следующим появился Дрегер, капитан Девятой. Его трехмерное изображение спроецировалось по всему флоту.

– Дрегер, так мило с твоей стороны почтить нас своим присутствием, – ощерился Гогур.

Образ Дрегера пристально посмотрел на него жестким взглядом, однако ничего не сказал.

– Тебе есть, что добавить к этому… – начал было говорить Гогур, но его слова перешли в змеиное шипение, когда вперед выступила новая фигура, которая заняла свободное место Восьмой Штурмовой роты.

Новоприбывший был облачен для войны, боевая броня покрывала все его тело, кроме обнаженных рук с туго натянутыми мускулами. В одной руке он держал массивный топор, который мгновенно узнавали все в Легионе – каждый знал его название и кровавую историю.

Дитя Крови.

Громкие голоса и споры медленно стихали один за другим, пока все собравшиеся капитаны не застыли в безмолвии.

Новоприбывший не носил шлема. Темные монохромные крапинки, которые могли быть только кровью, покрывали его открытое лицо, столь знакомое всем.

Это лицо было вытянутым, не надменным или патрицианским, как у Ультрадесантников или Детей Императора, но, тем не менее, благородным.

– Кхарн, – наконец, выдохнул Гогур, нарушив молчание. Капитан Восьмой Штурмовой обратил на него свой переменчивый взгляд. Он, не мигая, уставился на Поглотителя, задержав взгляд на мгновение дольше, чем это было комфортно, а затем заговорил.

– Гогур, – произнес он, чуть склонив голову. Его голос был изящным и чистым, спокойным и окрашенным акцентом родного мира.

– Мы тебя не ждали, – сказал Гогур.

– И тем не менее, я здесь, – произнес Кхарн.

Глава 12

Дрегер и Аргус Бронд находились снаружи запертой двери. По обе стороны проема, неподвижно держа алебарды, стояли караульные, поставленные Дрегером, чтобы присматривать за Кхарном

– Сколько он там пробыл? – спросил Дрегер.

– Пять часов, – ответил Бронд. – За это время никто не входил и не выходил.

– Никого не напоминает? – произнес Дрегер.

– Малость чересчур, – отозвался тот. – Ты уверен?

– Иди, – сказал Дрегер.

Бронд кивнул.

– Удачи, – произнес он с сардонической улыбкой.

Когда Бронд удалился, Дрегер ударил по открывающему механизму двери. По ту сторону его ждала тьма.

– Кхарн? – произнес он, шагнув во мрак. Его чувства были настороже, он отчасти ожидал нападения из темноты. «Нет», – сказал себе Дрегер. Он совсем не такой, как Ангрон.

Разумеется, для воина Легионес Астартес тьма не являлась непреодолимой преградой. Всего через мгновение он увидел Кхарна, который сидел на дальнем краю комнаты. Его голова была опущена, на коленях лежало Дитя Крови, и обе руки покоились на рукояти оружия. Сколько пало от зубьев этого пропитанного кровью топора? Стало ли какое-либо оружие, выкованное человеком, причиной большего количества смертей?

Кхарн не поднимал головы. Дрегер молчал, не желая прерывать его раздумья. Он стоял неподвижно, ожидая, когда Кхарн заметит его присутствие.

– Были те, кто думал, будто я зашел слишком далеко, – после долгого мига молчания проговорил Кхарн. Его голос звучал тихо, так что Дрегеру пришлось приблизиться, чтобы разбирать слова отчетливо. – Они говорили, что я искушаю судьбу, что вызову у него ярость. «Он тебя убьет», – говорили они. Они не понимали.

Дрегер ничего не сказал. В темноте он наморщил лоб.

– Он выбросил его, словно оно ничего не значило, – продолжил Кхарн. – Немногочисленные уцелевшие зубы затупились до полной бесполезности. Ты это помнишь – ты ведь там был, не так ли?

– Арматура, – произнес Дрегер, поняв, что Кхарн говорит про Дитя Крови. – Да, я там был.

– Любой мог забрать его и восстановить. Ему бы не было дела. Меня уберег от его гнева вовсе не фаворитизм. Это было так очевидно. Они бы не поняли, но это было очевидно. А ты, капитан? Ты понимаешь?

Теперь Дрегер чувствовал на себе взгляд Кхарна. Тот поднял голову, и в темноте блеснули серебром его глаза – глаза ночного хищника.

У Дрегера болела голова – Гвозди понуждали его обнажить оружие – но он заставил себя думать.

– Он бросил его, так как оно больше не выполняло свою основную функцию, – наконец, сказал он. – Перестало быть для него полезным.

– Оно больше не выполняло свою основную функцию, – повторил Кхарн, задерживаясь на каждом слове. Он медленно кивнул. – Он был исключительно прагматичен. Не относился ни к чему – и ни к кому – с каким-либо особенным почтением или сентиментальностью. Дитя Крови перестало выполнять свою основную функцию, и потому более не являлось для него полезным. Ему не было дела, что с ним станет дальше.

Он встал, поднимая Дитя Крови. Посмотрел на оружие, вертя его в руках.

– Это всего лишь орудие убийства, созданный людьми предмет, такой же, как миллиарды прочих в истории человечества. Оно ничем не отличается от простого бронзового клинка, отлитого в глиняной форме на Терре тридцать пять тысяч лет назад. Лишь мы стали слабее, наделяя его большей значимостью, нежели оно заслуживает.

– Нет, – произнес Дрегер. – Оно существеннее. Это символ, пусть даже Ангрон никогда его и не ценил.

– Символ чего?

– Легиона, – сказал Дрегер. – Направления. Лидерства.

– У меня никогда не было амбиций возглавлять Легион. Я не имею никакого желания вести его и теперь.

– Больше некому, – ответил Дрегер. – Легион не последует ни за кем другим. Если ты не возглавишь нас, с Легионом покончено. Он раздробится, рассыпавшись в пустоте на самостоятельные группировки. Это будет конец.

– Возможно, наше время прошло, – произнес Кхарн.

– Ты сам в это не веришь, – отозвался Дрегер.

– Третий Легион, – сказал Кхарн, сменив тему. – У тебя есть новости?

– Они нас вызвали, – произнес Дрегер. – Ты нам нужен.

Кхарн кивнул и вышел на свет.

– Они хотят не войны, – сказал он. – Ни один Легион в здравом уме не начнет нечто подобное без веской причины. Они попытаются успокоить нас и отправить восвояси. Впрочем, это все же Дети Императора. Они не упустят возможности продемонстрировать нам свое превосходство.

Дрегер покачал головой.

– Все это просто игра, с уловками и выпадами, рисовкой и оскорблениями, замаскированными под похвалу, – произнес Кхарн.

– Это утомляет, – отозвался Дрегер.

– Политика и дипломатия так и не прижились в Легионе. Из-за Гвоздей хитрость – не наша сильная сторона, однако именно ее следует ожидать, когда имеешь дело с Третьим Легионом.

– Если бы нам не навязали Гвозди, – сказал Дрегер, – для нас все могло бы сложиться иначе.

Кхарн бросил на Дрегера взгляд. На его лице было непроницаемое выражение, словно маска из пласткрита. Впрочем, что-то в этом взгляде вызывало желание потянуться к оружию.

– Такова наша судьба. Таково положение дел, – произнес Кхарн. Дрегер кивнул, соглашаясь.

– Дрегер, я не спаситель Легиона, – продолжил Кхарн.

– Ты Кхарн, – ответил Дрегер. – Легион последует за тобой.

– Скажи мне, – произнес Кхарн. – почему, по-твоему, Ангрон оставил нас?

– Он уже не был Ангроном, – сказал Дрегер. – Только не в конце.

Кхарн пожал плечами.

– Возможно, в его глазах мы стали похожи на Дитя Крови, – заметил он. – Затупившимися. Сломанными. Возможно, он полагал, что мы подвели его, и бросил нас. Больше не в состоянии выполнять нашу основную функцию.

– Но ты забрал Дитя Крови, – произнес Дрегер. – Восстановил его, воссоздал. Снова вернул ему целостность, и теперь оно вновь выполняет свою функцию. То же самое можно сделать и с Легионом.

Кхарн издал ворчание. Затем он посмотрел Дрегеру в глаза жгуче-пристальным взглядом.

– Что бы ты добровольно сделал, чтобы объединить Легион? – спросил он.

– Что угодно, – немедленно ответил Дрегер.

Кхарн обдумал это, кивая и вертя в руках Дитя Крови.

– Идем, – наконец, сказал он. – Давайте поговорим с Детьми Императора.

Скорал крепко закусила рукоять своего кинжала с широким клинком, молча терпя боль.

Не обращавшие внимания на ее дискомфорт техносервиторы продолжали свою работу с аккуратной сосредоточенностью на одной задаче. Их пальцы заканчивались скальпелями, искрящими электродами и паяльниками, которые тыкались в ее плоть.

Она сидела верхом на утилитарном сборном стальном стуле, широко расставив ноги, и обхватив его спинку единственной оставшейся рукой, обладавшей мощной мускулатурой и покрытой неровными наколками. Все ее тело было напряжено, словно чрезмерно натянутая пружина. Мышцы шеи напоминали туго скрученные стальные тросы, под кожей резко проступили вены, похожие на ветвистые сучья.

Один из техносервиторов приварил звездчатое гнездо-разъем внутри обрубка плеча Скорал, и помещение заполнилось тошнотворно-сладковатым запахом горящего человеческого мяса. Она зажмурилась от боли, плотно закрыв глаза, кожу покрывали бусинки пота.

– Это ненормально, что мне от этого запаха хочется есть? – поинтересовался Мавен. Он прислонился к ближайшей стене и курил палочку лхо.

Налитые кровью глаза Скорал резко открылись, вперившись в него взглядом.

– Буду считать, что да, – произнес Мавен.

Яростный взгляд Скорал сменился новой гримасой, когда очередной сервитор прикоснулся к только что приваренному разъему своими иглоподобными указательными пальцами, выбросив фонтан искр.

– Трон, – сказал Мавен. – Ты единственная на этом корабле, кто хотя бы похож на апотекария. Просто вкати себе чертову дозу.

– Трон? – прорычала Скорал, говоря через зажатую в зубах рукоять кинжала. – Не допусти, чтобы это услышали хозяева. Тебе тогда не поможет даже то, что ты – сенешаль Бронда.

– Тебе не надо ничего доказывать, – произнес Мавен. – Прими болеутоляющее.

– Запасов мало, – огрызнулась Скорал. Она попыталась сказать что-то еще, но слова оборвал новый фонтан искр. Мавен затянулся палочкой лхо и выпустил облако синевато-серого дыма.

– Похоже, что мы – по крайней мере, сейчас – не воюем с Детьми Императора, – произнес он. – Впрочем, как знать, продлится ли это долго. Я не уверен насчет того, сколько времени даже Кхарн сможет сдерживать таких, как Гогур. Гвозди укоренились в его разуме. Его будет нелегко отговорить от этой битвы.

Мавен в последний раз затянулся палочкой лхо и втер ее в пол ботинком. Оттолкнувшись от стены, он неспешно подошел и заглянул поверх плеч сгрудившихся техносервиторов, наблюдая за их работой.

– Мне кажется, что Гогур атакует, даже если весь Легион устранится от этого конфликта, – сказал он. – Не знаю, способен ли он физически отвернуть теперь. И скорее всего, он будет не единственным. Помяни мое слово, он утащит за собой на войну половину Легиона.

Мавен отвел взгляд.

– Впрочем, возможно, что именно в этом и нуждается Легион, – продолжил он. – Чистка рядов. Быть может, это лучшее, чего мы можем надеяться достичь этим идиотским противостоянием.

Сервиторы отступили от Скорал, наконец, завершив свой труд. Она встала, слегка покачиваясь, вынула зажатый в зубах кинжал и воткнула его обратно в ножны.

– Я бы была осторожна с выбором слушателей для таких слов, – произнесла она.

– Скажи, что у тебя не такое же чувство, – отозвался Мавен.

Скорал пожала плечами и вздрогнула от боли. Плоть вокруг нового гнезда-имплантата была натерта и имела красно-лиловый оттенок, из-под кромки металла сочилась кровь.

– У меня чувство, будто надо мной кто-то поработал молотком, – сказала она. – А потом поджег.

– Когда ты получишь новую руку?

– Через несколько часов.

– Будем надеяться, что к тому моменту мы не будем воевать, а? – заметил Мавен.

– С Двенадцатым Легионом не угадаешь, – отозвалась Скорал.

– Мы договорились? – произнесла хмурая пятиметровая проекция лорда-адмирала Детей Императора. От его аристократического акцента, сочащегося снисходительностью, у Дрегера в мозгу скрежетали Гвозди.

– Мы закончили, – рыкнул Кхарн.

– В когитаторы вашего флота будут загружены координаты. Там вас примет делегация благородного Третьего Легиона.

Без дальнейших разговоров видеотрансляцию разорвали. Оккулус потемнел при угасании изображения адмирала, а затем посветлел, когда на смену возникла проекция вида пустоты.

Картинка сильно дробилась на пиксели, но через считанные секунды резкие грани сгладились и изображение стало настолько четким, что могло бы одурачить случайного наблюдателя и заставить его поверить, будто это обращенное вперед окно, а они не скрыты за более чем десятью метрами усиленной броневой обшивки.

Пустота светилась люминисцентной краснотой, словно кровавый закат над сильно загрязненным индустриальным миром.

– Это глупость, – прошипел Бронд. – Из нее не выйдет ничего хорошего.

Кхарн какой-то миг продолжал стоять на коммуникационной площадке, глядя на искривленный экран, а затем развернулся и склонил голову в направлении Стирзакера.

– Благодарю вас, капитан, – произнес он.

– Мой повелитель, – отозвался Стирзакер, наклоняя голову.

– Я никому не повелитель, – сказал Кхарн. – Капитана будет достаточно. Еще лучше «Кхарн».

– Как пожелаете, – ответил Стирзакер.

Кхарн сошел с центрального возвышения и снова поднялся по металлической лестнице на наблюдательный балкон.

– Дрегер, Бронд, – произнес он, оказавшись наверху. – Идемте со мной.

Когда три капитана покинули мостик, вокруг них зашагал отряд легионеров. Это были воины из подразделения Дрегера – все до единого проверенные ветераны.

– Они будут вести с нами переговоры честно? – спросил Дрегер.

– Думаю, что будут, – ответил Кхарн.

– Гогур не станет стоять без дела, пока мы идем заключать мир с Детьми Императора, – сказал Бронд. – Он нацелен на конфликт. Его будет не переубедить.

– Он не говорит за весь Легион, – произнес Дрегер. – Двенадцатый не станет заложником действий одного безумца.

Бронд рассмеялся. Это был неприятный лающий звук, в котором не было никакого веселья.

– С тех самых пор, как мы стали Пожирателями Миров, мы были заложниками действий безумца, – произнес он с оттенком горечи.

Эти слова были ошибкой, и Бронд немедленно ее осознал.

Кхарн замолчал. Он, не мигая, уставился на Бронда, и, хотя выражение его лица и было непроницаемым, в глазах присутствовала физически ощутимая угроза расправы. На мгновение в них блеснул огонь безумия и жестокости, и в этот миг Дрегер отчасти ожидал, что Кхарн зарубит капитана 17-й прямо на месте, пролив кровь Пожирателей Миров на мостике «Непокорного».

Надо отдать Бронду должное, он выдержал взгляд Кхарна, не желая отступать или отводить глаза. Руки благоразумно не двинулись к эфесам мечей, хотя соблазн так поступить, несомненно, был силен.

– Мы все еще расследуем, как истребительная команда попала на борт, – произнес Дрегер тихим голосом, пытаясь снять напряженность между двумя капитанами. – Скорее всего, доступ на «Непокорный» дал кто-то с корабля, имевший тайный сговор с посторонними группами на флоте. Я беру на себя всю ответственность за брешь в системе безопасности и покушение на твою жизнь.

– Есть дела поважнее, – сказал Кхарн, продолжая удерживать взгляд Бронда.

– Капитан? – переспросил Дрегер. – Среди нас предатели.

– В глазах Империума мы все предатели. Это не первый раз, когда пытаются убить высокопоставленных членов нашего Легиона, – произнес Кхарн с огнем в глазах, – и он не будет последним. Неважно, попытка провалилась. На этом все кончено.

– Если были замешаны другие, они могут попытаться снова, – сказал Дрегер.

– Пускай, – отозвался Кхарн. – Они преуспеют, или нет. Ну, а сейчас…

Капитан Восьмой Штурмовой повернулся к Дрегеру, наконец, нарушив контакт взглядов с Брондом.

– Я отсутствовал в мире со времен Терры, – произнес Кхарн. – Мне нужно знать, в каком мы состоянии. Я хочу полную схему по каждому подразделению. Численность, вооружение, боеприпасы, артиллерия, бронетехника, поддержка. Я хочу знать, кто возглавляет каждую из рот – и сколько из нас уже пополнило когорты Кэдере. Хочу знать, какие капитаны и ордена в наибольшей степени поддались Гвоздям. Хочу знать, на кого мы можем положиться, чтобы иметь какой-то контроль, когда начнет пульсировать кровь.

– Этот список постоянно уменьшается, – заметил Дрегер.

– Работаем с тем, что есть, – ответил Кхарн.

Глава 13

Возвращаясь к ясности рассудка, Руох ревел, хотя поначалу этого не услышал. Пульсация крови в венах заслоняла все звуки.

Глотка саднила, глаза кровоточили. Его дыхание было быстрым и неглубоким.

Ноги безрезультатно брыкались внизу и, по мере того, как с глаз поднималась красная пелена, Руох вспомнил, где находится. Он не представлял, на какое время потерялся в забытьи Гвоздей.

Исходящий из шипастого ворота красный свет озарял его лицо снизу адским сиянием.

Из тьмы над головой свисали цепи, пристегнутые магнитными замками к керамитовому капюшону его новообретенного громоздкого доспеха. Теперь эта тяжелая броня стала его тюрьмой. Пока он дышит, ее не снимут.

Не то чтобы это имело какое-то значение. С каждым ударом своих сердец, с каждым вдохом он становился ближе к смерти. Его тело отказывало. Каждая его клетка и фибра были смертельно облучены. Органы распадались внутри тела, кровь вытекала через глаза, уши, поры. Оружие, которым он пользовался так много лет в рядах разрушителей, наконец, возвращалось за ним.

Он не сопротивлялся этому. Он и так прожил гораздо дольше того, на что имел основания.

Биение сердец постепенно стало выравниваться, а рев умер в глотке. Грохот в ушах начал стихать, и он услышал остальных. Он был не один. Были и другие – сотни – приговоренные к той же судьбе, которая его ожидала.

Они бессильно дергались и наносили удары, будучи подвешенными, словно извращенные, питаемые ненавистью марионетки. Большинство из них спустилось по пропитанной кровью спирали глубже, чем он. Многим больше не давались даже краткие мгновения просветления. Теперь им было ведомо лишь безумие, невыразимая ярость и постоянная, никогда не прекращающаяся потребность убивать.

До Исствана тех легионеров, кто спустился слишком глубоко и кого сочли неспособным контролировать приступы убийственной ярости, вызванные Гвоздями Мясника, и слишком опасным, чтобы позволять им жить, просто подвергали эвтаназии. Не было никакого заламывания рук и бессмысленных этических колебаний, каковые случились бы во многих других Легионах. В конце концов, они были Пожирателями Миров. Их просто выбраковывали. Но теперь – нет.

Зачем их убивать, если они все еще могут послужить цели? Если все еще могут убивать для Легиона?

Зрение Руоха продолжало проясняться, и он увидел, что перед ним сгущается фигура. Он знал этого человека, но одурманенному болью мозгу потребовалось мгновение, чтобы сложить имя.

Его разум работал вяло, глаза отяжелели. Концентрация давалась с трудом, и причиной этого было не только воздействие Гвоздей.

– Джарег, – протяжно выговорил он, и с губ упала нитка густой слюны.

Услышав свое имя, огромный технодесантник обернулся и посмотрел на Руоха, подвешенного в пяти метрах над палубой.

Он был массивным. Даже с учетом того, что Руох был облачен в свой громадный доспех-темницу, Джарег возвышался бы над ним, стой они на одном уровне, и к тому же его ширина почти совпадала с ростом. В сущности, он был примерно одних размеров с одной из новых моделей дредноутов, которые начали сменять могучих «Контемпторов» к концу Великого крестового похода.

– Наконец-то ты в здравом уме, – произнесло чудовище из металла и древней плоти. – Чтобы пробудить тебя от безумия, потребовалось существенное количество стимуляторов и электрошоков.

– Что ты делаешь на борту «Непокорного»?

– Я прибыл по просьбе Дрегера, – ответил Джарег. – Вызван оказать любезность.

У Руоха вечно не находилось времени для Мастера Панцирника. Слишком одержим машинами с боевой техникой и стремится сражаться издалека. Провел слишком много лет вдали от Легиона, обучаясь своему искусству на Марсе. Ему также не доводилось слышать, чтобы Джарег дрался в клетках. Как и у любого другого Пожирателя Миров, у того в голове работали Гвозди Мясника, однако он был не таким, как остальные. Это становилось очевидно при первом же взгляде на него.

Его древнее тело, или то, что от него осталось, было заковано в барочную, обширно усовершенствованную броню, разработанную им в соавторстве с кругом мятежных еретехов Марса. Он стоял на трех сверхпрочных механизированных ногах, каждая из которых оканчивалась мощными выдвижными шпорами. Тело представляло собой увеличенный экзокостюм, питаемый встроенным в спину гудящим плазменным ядром. Позади, словно готовясь нанести удар, поднимались шесть механических инсектоидных рук, и все они оканчивались мощным оружием, клешнями, сварочными шипами и дрелями с алмазными остриями. Вокруг него раскачивалось несколько отростков механодендритов, похожих на кровососущих паразитов, выискивающих нового носителя, которого можно опустошить.

Из его висков и основания черепа выходили толстые ребристые силовые соединения, подключенные напрямую к источнику питания. Левый глаз заменяли три линзы. Пока Джарег фокусировался на Руохе, они вертелись и раскрывались.

Впрочем, его лицо было по большей части органическим. По-волчьи вытянутое и жесткое, оно, тем не менее, было столь же беспощадным, как и механизированное тело. Щеки представляли собой истерзанный холст, покрытый рубцами ожогов и рябинами. Высеченные на коже глубокие, затененные расщелины и долины придавали ему постоянно насупленный вид.

К Руоху метнулся вооруженный сервочереп, поддерживаемый гудящими гравитационными суспензорами. Он завис перед воином. Из костяных челюстей торчали крошечные цифровые лазеры и сжатый волкитный свежеватель. Линзы, встроенные в глубине пустых глазниц, пощелкивали и стрекотали. Сочтя его не представляющим угрозы, череп улетел обратно вниз и начал кружить около огромного Мастера Панцирника, который, издавая глухой стук, подошел к Руоху.

Тонкие губы на растрескавшемся лице Джарега сложились в улыбку.

– Как тебе нравится новый дом, разрушитель? – поинтересовался он.

– Мы идем на войну? – спросил Руох.

– Нет, – ответил Джарег.

– Тогда зачем ты меня разбудил?

– Дрегер, – произнес Джарег.

– Нам больше не о чем говорить, – сказал Руох. – Он дал это понять чрезвычайно ясно.

– Ситуации меняются, – отозвался Джарег. – Должно быть, у него есть тебе применение. Или же он согласился на просьбу Бронда, и тебе предстоит сразиться на арене с его ручным мечником из Детей Императора.

Действуя как будто по собственной воле, один из гибких механодендритов технодесантника потянулся к панели, встроенной в железную колонну, и нажал на размыкающий переключатель.

Цепи, пристегнутые магнитами к бронированному капюшону Руоха, разжали хватку, и он рухнул вниз, будто свинцовый груз. Он приземлился, низко присев, и палуба отдалась грохотом.

Он распрямился в полный рост, сжав бронированные рукавицы в кулаки, и со злобой уставился на Джарега.

– Дрегера не тревожит, что я наврежу еще кому-то из его драгоценных смертных? – поинтересовался Руох.

– Ты больше ни для кого не представляешь угрозы.

– О? – переспросил Руох, угрожающе шагнув к Мастеру Панцирнику. – И что же помешает мне выдрать из твоего тела позвоночник здесь и сейчас? Твои маленькие летучие защитники?

Серворуки и механодендриты Джарега дернулись, словно клешни и острые хвосты с игольчатыми наконечниками, готовые ударить.

Ухмылка панцирника стала свирепой, и он подался вперед.

– Попробуй, – произнес он. – Прошу тебя.

Его поведение заставило разрушителя остановиться.

– Ааа, – наконец, проговорил Руох, и его поза утратила агрессивность. Он скрестил руки, а губы скривились в понимающей улыбке, которая придала ему еще более дикий вид. – Меня сдерживают.

– Ну конечно, – отозвался Джарег. – Ты теперь Кэдере. Тебя нельзя оставлять без контроля.

Руох усмехнулся и отвернулся. А затем с ревом замахнулся на Джарега, до последней капли используя всю силу своего генетически улучшенного тела, дополненную страшной мощью новообретенного терминаторского доспеха. Попади удар в цель, череп Джарега разлетелся бы, будто яйцо под молотком. Но он не попал.

Массивный кулак повис в воздухе в считанных сантиметрах от лица Джарега. Как Руох ни пытался, он не мог пошевелить ни единым мускулом. Броня полностью заблокировалась.

Джарег обошел его по кругу, сотрясая палубу при каждом своем шаге. Он приблизился.

– Работает, – произнес Руох.

Джарег плюнул ему в лицо. Густой сгусток слюны пополз по щеке, содержащиеся в нем едкие кислоты с шипением въедались в плоть.

– Это больше, чем ты заслуживаешь, выродившееся ничтожество, – сказал Джарег. – Если бы решение было за мной, тебя и всех тебе подобных перебили бы, как псов, каковыми вы и являетесь.

Руох залаял на него и оскалил черные металлические зубы. Джарег засмеялся.

– Я бы даже не стал тебя лоботомировать и делать сервитором, – произнес он. – Я бы с тобой просто разделался. Выбросил бы в пустоту и забыл о том, что ты когда-либо дышал.

– В каждом из нас есть бешеный пес, – отозвался Руох. – Я его вижу даже в тебе, Мастер Панцирник, хоть ты и выстроил вокруг него железную клетку.

Одна из серворук Джарега крутанулась и сильно ударила Руоха в лицо с омерзительным звуком столкновения металла с костью. Он опрокинулся назад и неуклюже упал. Закованное в «Катафракт» тело оставалось застывшим в неподвижности.

Даже упав на пол, он смеялся. Смеялся, пересиливая боль в раздробленной скуле.

– Ты меня ненавидишь, Джарег, – крикнул он, – но знаешь, что со временем станешь мной.

– В таком случае мы все прокляты, – произнес Джарег.

– Что ты помнишь? – спросил Дрегер.

Он стоял, широко разведя руки, пока сервиторы и рабы Легиона прикручивали к его плоти боевую броню, старательно избегая взгляда своих огромных непредсказуемых хозяев.

Кхарн наматывал на запястья куски цепей – эхо тех лет, что примарх был вынужден провести в рабстве, и бойцов с арен Деш`еа, которые были ему братьями. Неподалеку почтительно ожидал сенешаль Бронда, Мавен, готовый при необходимости помочь Кхарну. Хотя для смертного он был высок и находился на пике жизни, однако едва доставал легионеру до груди. Один раз крутануть – и его нить будет обрезана.

«Как же ужасно бренна, скоротечна и бессмысленна человеческая жизнь», – подумалось Дрегеру.

Он спохватился и покачал головой. «Это мы неестественны», – подумал он. Отклонения, которых не должно существовать. Какое у него право судить об их жизнях?

Он и его сородичи являлись оружием, порожденным на свет, чтобы сражаться в войнах Императора, расширять пределы горизонта, а затем… что? Вымереть, исчерпав свою полезность, как произошло с прото-Астартес до них.

– Мало что, – произнес Кхарн, возвращая Дрегера из его мрачных и темных раздумий. – Гвозди забрали меня задолго до конца. Сколько они удерживали меня в своем рабстве? Часы? Дни? Недели? Не помню. С тем же успехом могла пройти целая жизнь. Говоришь, я был мертв?

Дрегер кивнул.

– Апотекарии подтвердили это. Когда мы вытащили тебя с Терры, твои сердца не бились. Ты был бледен, словно один из рода Керза. В тебе едва ли оставалась хоть капля крови. Твои раны… – он покачал головой. – Никто не смог бы пережить то, что ты вынес.

Кхарн издал ворчание, обдумывая это.

– Судя по всему, можно, – сказал он, а затем пожал плечами и продолжил закреплять цепь на запястьях. Руки он оставил неприкрытыми. Плоть крест-накрест рассекали шрамы, и он поглядывал на них, пока готовился.

– Не помню, как получал хотя бы один из десяти, – произнес Кхарн.

Два капитана находились в арсенале Дрегера и облачались в броню для формальной встречи с Детьми Императора. Казалось, будто они собираются на войну.

– Но я помню разрозненные мгновения с Терры, – сказал Кхарн. – В основном мимолетные проблески, будто серия несвязанных пикт-картинок. Помню, как небо темнело от десантных капсул и штурмовых кораблей. Помню вкус крови на губах, когда мы штурмовали первую брешь, карабкаясь по трупам и используя их как насыпь, чтобы добраться до Имперских Кулаков. Лай болтеров. Пылающий закат после бомбардировки в первый день. Образ Ангрона, приземляющегося на стены. Беглое видение Ангела, который сражается с рожденными пустотой в угасающем свете. Впрочем, эти картинки хрупки. Когда я пытаюсь ухватить их, они полностью развеиваются, словно сны при пробуждении.

– Я не вижу снов, – произнес Дрегер. – Больше нет.

– Порой мне кажется, что все наше существование – всего лишь сон, – сказал Кхарн. – Один мучительный непрекращающийся кошмар, от которого мы не в силах проснуться.

Дрегер посмотрел на Кхарна, не зная, что на это ответить. После выхода из комы в том присутствовало нечто заметно иное, но он не мог точно определить, что именно. Возможно, теперь в нем жила мрачная напряженность, которой ранее не было. Странный свет в глазах, который говорил о безумии и несдерживаемой ярости, что совершенно не соответствовало спокойно произносимым словам и его действиям – за исключением расправы, учиненной им над группой убийц в изоляционной камере.

– Я не могу в это поверить, – сказал Дрегер. – Будь это правдой, ничего здесь не имело бы значения. Ни в чем не было бы смысла.

Кхарн поглядел на него. Если не считать горящих глаз, его лицо было бесстрастным. Непроницаемым. Холодным. На какой-то миг Дрегеру показалось, что Кхарн изучает его, будто возможного врага, оценивая сильные и слабые стороны. Определяет, как его лучше убить. Мгновение миновало, и уголок губ Кхарна дернулся, что могло означать шутку. Он пожал плечами.

– Быть может, в том-то и состоит великая тайна вселенной – что в конечном итоге ничто не имеет значения.

– Нет, – ответил Дрегер. – Я не могу в это поверить.

– Тогда во что же ты веришь, Девятый капитан?

– Я верю в Легион, – произнес Дрегер, секунду обдумав вопрос. – И верю, что он может выжить только в случае, если мы воссоздадим себя и будем едины. Верю, что только ты можешь это сделать.