Текст книги "Скайлар в Янкиленде"

Автор книги: Грегори Макдональд

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 12 страниц)

– Боже мой, Кларенс! Парень с Юга! Говорит он еще хуже, чем играет! Давно ты почтил своим присутствием наш славный город? – спросил он Скайлара.

– Что?

– Давно ты в городе?

– Два, три часа. Радости никакой.

– У тебя есть рубашка?

– Да, сэр. Две или три.

– Почему ты не надел одну из них?

– Жарко. Рубашка, в которой я приехал, промокла насквозь. – Скайлар взглянул на пятна пота, выступившие на рубашках копов под мышками. Сморщил нос.

– Почему ты играешь на горне в общественном месте?

– Пытался заглушить этот скрежет.

– Какой скрежет? Ты обкурился, парень? Какой скрежет ты слышишь?

– Тот скрежет. – Скайлар обвел рукой крыши. – Скрежет этих чертовых вентиляторов!

– Ты слышишь скрежет, Кларенс?

– Вы его даже не слышите! – воскликнул Скайлар. – Как вы можете его не слышать? Как вы можете его выносить?

– Ты же знаешь, Бернард, – обратился к напарнику Кларенс, – скрежета мы больше не слышим.

– Какого скрежета? Вы оба чокнулись? Я не хочу больше слышать твою трубу! – воскликнул Бернард.

– Почему нет? – спросил Скайлар.

– Ты нарушаешь покой.

Брови Скайлара взлетели вверх.

– Вы нашли покой? Господь Бог возлюбил вас!

– Унеси горн! – проорал Бернард. – И никогда не играй на нем вновь! Никогда!

Кларенс двинул машину с места.

– Куда ты поехал? – спросил его Бернард. – Я с ним не закончил!

– Закончил. – Кларенс медленно завернул за угол. —

Ты же приказал этому молодому человеку никогда больше не играть на его трубе.

– Я приказал. Да.

Воздев трубу к крышам, Скайлар прокричал вслед патрульной машине:

– Эти чертовы вентиляторы нарушают покой. Не Кондоли!

– Что он такое кричит, Кларенс?

– Я думаю, он назвал тебя гамболи, Бернард.

– Что такое гамболи?

– У южан, Бернард, это слово означает старую свинью, у которой из ушей растут волосы.

* * *

Скайлар сидел на крыльце, положив трубу на колени.

Сгущались сумерки.

Крупный лысеющий мужчина перешел улицу. Остановился перед Скайларом.

Улыбнулся.

– Хай.

– Хэй, – ответил Скайлар.

– Хочу послушать, как ты играешь на трубе.

– Не получится.

– Почему нет?

– Полицейские запретили мне играть на трубе.

– Не вижу я никаких полицейских.

– Они вышли из скрежещущих вентиляторов.

– Откуда ты приехал? – спросил мужчина.

– С небес.

– Это название какого-то города на Юге?

– Всех тамошних городов.

– Для чего ты приехал в Бостон?

– Похоже, для того, чтобы мне говорили: заткнись, заткнись, заткнись! Ничего больше я пока тут не слышал.

– Хочешь сотню долларов?

– Конечно.

– И что ты согласен делать за них? И как долго?

– Могу поднимать тяжести. Вам надо что-то перенести? – Скайлар огляделся, пытаясь понять, откуда появился мужчина.

– Умею строгать. Красить.

Мужчина рассмеялся.

– Ты меня возбуждаешь. – Он посмотрел на дом. – Здесь у тебя комната?

– Могу кастрировать бычка, – продолжал Скайлар. – Вы хотели бы поесть горных устриц?

– Не знаю. Никогда не ел. Попробую все, что ты скажешь.

– Как насчет того, чтобы уйти отсюда?

Мужчина положил руку на колено Скайлара.

– А с чего мне уходить?

– Потому что сюда едут копы.

* * *

– Кларенс! Ты только посмотри на этого маленького сукина сына! Так я и думал! Продает себя прямо на улице! Разве я тебе об этом не говорил?

Мужчина, разговаривавший со Скайларом, увидел патрульную машину и торопливо зашагал по тротуару.

– Я в это не верю, – ответил Кларенс. – Лучше бы он играл на трубе.

– А этот лысый даже не увел его в дом! Посмотри, как он сидит! Как злобно смотрит на нас!

– Смотрит на тебя, Бернард. Ты запретил ему играть на трубе.

– Останови машину! Дай мне выйти! – Бернард сунул дубинку в чехол.

– Послушай, Бернард…

– Останови машину! Хватит с меня твоей болтовни.

Кларенс последовал за Бернардом.

– Ты знаешь, что такое приставание к мужчинам? – проорал Бернард Скайлару.

– Это имеет какое-то отношение к крикам на улице? – ровным голосом спросил Скайлар.

– Как твое имя, парень?

Скайлар прочитал, громко и отчетливо, имя и фамилию, выдавленные на бляхе копа.

– Бернард Лири. Хорошее имя, сэр. И фамилия тоже.

– Знаешь, Кларенс, вблизи я вроде бы узнаю этого парня. Где-то я видел его физиономию. А ты?

– Нет.

– Видел, видел. И совсем недавно. Тебя не разыскивает полиция, сынок?

– Конечно же, нет, – ответил за Скайлара Кларенс.

– О чем ты говорил с этим мужчиной?

– О горных устрицах, – ответил Скайлар.

– Это еще что такое?

– Яйца, – пояснил Скайлар. – Бычьи яйца.

Бернард схватился за дубинку.

– Не смей обзываться, маленький жабенок!

– Знаешь, Бернард, у нас нет оснований арестовывать этого молодого человека по обвинению в проституции.

– Проституции? Скайлара?

К ним присоединилась молодая женщина. С дорожной сумкой через плечо.

– Хэй, Терри, – поздоровался с ней Скайлар.

– Копы обвиняют тебя в проституции, Скайлар? – Терри рассмеялась. – Это что-то.

– Эти полицейские приехали и велели мне прекратить играть на трубе, Терри. Потом какой-то мужчина подошел и попросил меня поиграть на трубе. – Скайлар посмотрел на вентиляторы на крыше. – Я знал, что этот скрежет должен сводить людей с ума. Конечно, ты прожила здесь дольше моего.

– Вы знаете этого молодого человека? – спросил Кларенс Терри.

– О да. – Терри улыбнулась. – Где бы этот парень ни появился, везде поднимается буча. Но человек он хороший, просто немного медлительный. Вот что я вам скажу. Если вы поручите мне опекать его, обещаю, что на улице вы его больше не увидите.

Терри Эйнсли и Скайлар Уитфилд вместе поднялись по ступенькам и вошли в холл.

– Ну и ну! – Бернард покраснел, как вареный рак. – Я рад, что эта девушка не моя дочь!

– Естественно. – Кларенс захохотал. – Своих дочерей ты будешь вечно держать дома, чтобы они стирали твои вонючие рубашки…

* * *

– Что у тебя в сумке? – спросил Скайлар.

Они поднимались по лестнице в его комнату.

– Фен для волос. Зубная щетка. Смена одежды. Сандвич. Бутылка пепси-колы. Документы, которые понадобятся мне завтра для регистрации в Найтсбридже.

– Собралась встать где-то лагерем?

– Презервативы. Я думала об этом. Если найду хорошее место для ночевки. – Она вошла в комнату Скайлара на четвертом этаже. – Жарко. Кондиционера нет?

– Окна. Этот чертов скрежет…

– Раньше тут жили слуги. Наверное, горничная.

– Неужели горничным приходилось все время ходить в юбках? Бедняжки.

– О, Скайлар. – Терри положила руку Скайлару на грудь. Поцеловала в подбородок. – Где тут ванная?

– По словам миссис Фиц, в конце коридора.

В ванной они нашли огромную, длинную, глубокую, эмалированную ванну.

Терри закрыла дверь.

Повертела краны, подбирая температуру воды.

– Такая нам подойдет. Нам нужна чуть теплая.

– Правда? Мы собираемся разводить тритонов?

– Есть занятия и поинтересней. – Она расстегнула верхнюю пуговицу его шорт. Затем ее рука скользнула ниже. Встретилась со Скайларом взглядом.

– Ты и впрямь медлительный?

– Похоже на то.

Под футболкой бюстгальтера не было.

– Однако.

– Все-таки тебе следовало спросить меня.

– О чем?

– Можно ли тебе снять с меня футболку.

– Можно было? – Его пальцы уже переключились на ее шорты.

– Конечно. Но ты не спросил, можно ли тебе снять с меня шорты.

– Можно? – Шорты упали на пол.

– Не уверена. Все зависит от того, что ты собираешься делать.

– Снять с тебя носки. Кроссовки. – Он осторожно подвел ее к ванне, усадил на бортик. – И трусики.

– Что потом?

Опустившись на колени, он оголял ее ступни.

– Тебе следовало бы спросить меня, Скайлар.

– Хорошо, я спрашиваю: где тритоны? В твоей дорожной сумке?

– Разве ты не понимаешь?

Сидя на корточках, Скайлар воззрился на нее:

– Не понимаю что? Ты очень много говоришь.

– Мы должны все делать с обоюдного согласия.

– С обоюдного согласия? И что это значит?

– Говорить друг с другом. Убедиться, что мы не делаем ничего такого, что может не понравиться одному из нас.

– Разве наши тела не говорят друг с другом? Разве мы не даем друг другу разрешение на то, что мы делаем, реакцией наших тел?

– Ванна наполнилась. – Терри встала, повернулась, выключила воду. – Ты сядешь со стороны кранов?

* * *

– Ты ляжешь на кровать первым? – Вернувшись в его комнату, Терри сняла с кровати покрывало и одеяло.

– Почему?

– Тогда ты будешь не таким страшным.

Через два маленьких окна Скайлар видел, что на улице стемнело. Однако городские огни как-то странно (для Скайлара) подсвечивали его.

– Страшным? Я тебя пугаю?

В ванне они дурачились, ласкали друг друга и разговаривали больше сорока минут.

– Не знаю. – Обняв Скайлара за шею, Терри поцеловала его в щеку. – Пока ты был очень нежным.

–   Если я тебя пугаю, почему ты здесь?

– Я не ожидала, что ты будешь таким нежным.

Руки Скайлара висели, как плети. Должен он спрашивать, можно ли ему обнять ее и привлечь к себе, чтобы их обнаженные тела соприкоснулись? Поцеловать ее? Догадался, что нет. Она выразилась более чем ясно. Он должен лечь в кровать.

Скайлар сел на краешек кровати.

– Я не понимаю. Почему ты пришла сюда?

Терри забралась на кровать, встала на ней на колени.

– Чтобы заняться с тобой любовью.

–   Почему ты хочешь заняться со мной любовью, если ты мне не доверяешь?

– У тебя есть презерватив?

– Любовные утехи – это же естественная потребность. Плотская потребность. Ты знаешь такое слово, плотская? Или это баптистское слово?

Ее пальцы обхватили его пенис.

–   В данный момент, дружок, вся кровь из головы перетекла у тебя в эту штуку.

– Чтобы из любовных утех получилось что-то путное, наши тела должны свободно реагировать друг на друга, естественно. Если один из нас причинит другому боль, сделает что-то такое, что другому не понравится, наши тела это сразу почувствуют, сразу отреагируют, сразу скажут. Разве ты не доверяешь собственному телу, Терри?

–   Сначала мы можем обо всем договориться, – ответила Терри. – Я хочу сказать, на словах.

– А как же самопроизвольность?

– Тут можно зайти слишком далеко. Я хочу сказать: кто будет контролировать самопроизвольность? Ты?

–   Какая разница? Ты. Я. Мы! Самопроизвольность возникает именно в тот момент, когда контроль общий! Когда мы оба занимаемся любовью, понимаешь? Двигаемся, взаимодействуем.

– Хорошо, давай сначала поговорим об этом.

–   Если ты хочешь говорить о сексе, почему ты пришла в кровать без пижамы?

Зачем ты говоришь гадости? Типичная мужская позиция! Тебе она не к лицу.

– Что?

Она вытянулась на кровати.

– Для начала просто ласкай меня и целуй. Но не суй палец, куда не следует. Ты меня понимаешь? Пока.

Скайлар лег рядом с ней.

– Положи на меня свою ногу. Нет, ухо оставь в покое.

Обняв талию Терри ногой, Скайлар вздохнул.

– Заниматься любовью – это другое. У нас переговоры.

– Что с тобой такое? – спросила Терри.

– Так мы никуда не придем, девочка.

– Я скажу тебе, когда надевать презерватив. Он у меня в сумке.

– О боже, боже, – вздохнул Скайлар. – Такое ощущение, что твоя мама присматривает за нами.

* * *

– На какой половине кровати ты предпочитаешь спать? – спросила Терри.

– Посередине.

– А я – слева.

За вечер непрерывные переговоры Терри и Скайлара реализовались в двух совокуплениях.

В промежутках, голыми, они ели сандвичи и запивали их пепси-колой.

После того как Скайлар выключил свет, они лежали на кровати, голые, не касаясь друг друга. Жара не позволяла накрыться даже простыней.

Вентиляторы скрежетали. Терри не говорила о том, что ей мешает этот скрежет, что она вообще его слышит. А оба маленьких окна приходилось держать открытыми, чтобы был хоть какой-то доступ воздуха.

Боже, боже, говорил себе Скайлар, в этом мире я долго не протяну.

– Скайлар! – позвала она в темноте. –      Да?

– Я надеялась с твоей помощью ощутить оргазм.

– Ты никогда не ощущала оргазма?

– Нет.

Нет, сказал себе Скайлар, в этом мире я долго не протяну.

Глава 18

– Уитфилд, Скайлар! – прокричал кто-то.

– Я! – Скайлар вскинул руку над головами собравшихся в холле.

В понедельник вместе с Терри Эйнсли он стоял в очереди к регистратору музыкальной школы Найтсбриджа.

К нему подошел молодой человек:

– Перед регистрацией вам надлежит явиться в комнату один-двенадцать, Скайлар, к профессору Пинтри. Вы еще не прошли прослушивание.

– Я должен проходить прослушивание? Я же получил стипендию.

– Он у трубачей – главный, – пояснила Терри. – Пинтри. Гений. Ты еще не играл ему?

– Посылал пленки, – ответил Скайлар. – Он слышал мои записи. Или слышал кто-то еще. Так я и получил стипендию.

– Наверное, он хочет просто поговорить с тобой, – предположила Терри. – В основном ты будешь учиться на его кафедре.

Скайлар оглядел очередь, с тоской подумал, что теперь придется становиться в самый конец. С пола он поднял футляр с трубой. В другой руке он держал большой конверт из плотной бумаги, с документами, которые, по его разумению, могли понадобиться при регистрации.

– А ведь некоторые утверждают, что южане любят поболтать. – Следуя инструкциям молодого человека, Скайлар отправился на поиски комнаты 112. – В сравнении с янки они просто молчуны.

– Ты – Уитфилд? – Мужчина в комнате 112, лет сорока от роду, напоминал щепку, а его глаза вызвали у Скайлара мысль о двух мертвых жуках на снегу.

– Да, сэр.

– Закрой дверь, Скайлар. Сыграй «Полет шмеля».

Вынимая трубу из футляра, Скайлар с недоумением взглянул на мужчину.

– Вы серьезно?

– Разумеется, серьезно. Как у тебя могла возникнуть мысль задать мне такой вопрос?

– Я подумал…

– Играй.

При первых звуках Пинтри отвернулся к окну.

– Да! – воскликнул он.

Вновь повернулся к Скайлару, подошел ближе, взгляд его мертвых глаз не отрывался от рук Скайлара.

– Нет! – прокричал он. – Стоп!

Скайлар перестал играть.

– Ты не знаешь, как работать пальцами. – Скайлар промолчал. – Мелодию держишь. Скорость отличная. Способности есть. Звук приятный. Неудивительно, что тебе удалось обмануть всех, кто слушал аудиозапись. Но ты нигде не учился играть на трубе, так?

– Приходилось полагаться только на себя, – признал Скайлар.

– Не брал ни одного урока?

– В общем-то нет. Ноты выучил сам. Может, миссис Абелард, она играла у нас в церкви на органе, что-то мне и подсказала.

– Мы ничего не сможем с тобой сделать.

– Ты есть как, сэр?

– Уитфилд, было бы лучше, если б ты никогда раньше не брал трубу в руки. Тогда мы смогли бы научить тебя, как правильно работать пальцами. У тебя уже столько плохих привычек, что едва ли, сможем их исправить, даже если ты проходишь в студентах до ста лет.

– Но ведь у меня получается. Вы сами сказали, мелодия, скорость, способности.

– Ты не знаешь, как играть на трубе. Это очевидно. Ни один оркестр тебя не возьмет. Ни один первокласс ный джаз-банд.

– Не нужен мне никакой джаз-банд!

– Учить ты никогда не сможешь.

– И не собираюсь. Я приехал, чтобы изучать музыку. Учиться писать ее. Композиции. Аранжировке.

– Хорошо. Сыграй мне что-нибудь из сочиненного тобой. – Пинтри опять повернулся к нему спиной. – Не могу на тебя смотреть.

Скайлар заиграл «Макси-флирт в мини-юбке».

– Стоп. – Пинтри, наклонив голову, повернулся к Скайлару: – Приятно.

– Спасибо.

– Я сказал, приятно. Мелодично.

– Благодарю.

Мертвые глаза вскинулись на Скайлара.

– Идиот! Это не комплимент! Ты ничего не знаешь о музыке! Ты играешь музыку, словно она – линия!

– Правда?

– Где… какую музыку ты вообще слышал в жизни? Позволь догадаться. Церковную?

– Да, сэр.

– Готов спорить, ту, что звучит в баптистской церкви! Псалмы! Нашвиллское барахло!

– Я там был от силы несколько раз.

– Плюс немного классики! Вся эта музыка одномерная!

– И что это должно означать?

– Уитфилд, молодые люди, которые приезжают учиться в Найтсбридж, уже знают о музыке гораздо больше, чем ты. То, что ты играешь сейчас, они оставили за собой уже в тринадцать лет, если вообще обратили внимание на такую музыку. У тебя не сформирован музыкальный вкус, нет чувства современной музыки. Твой разум еще к ней не готов. Может, никогда не будет готов. Пытаться учить тебя современной музыке все равно что учить Цицерона нынешнему английскому. – Пинтри потряс перед ним рукой: – У тебя приятная музыка!

– Мне очень жаль, сэр. – Никогда в жизни Скайлар не пребывал в таком смущении. Наверное, решил он, точно так чувствуют себя люди, когда их впервые видят голыми. Трубу он все держал в руке. – Так что же нам с этим делать?

– Возвращайся домой, в Нашвилл:

– Я не из Нашвилла.

– Я ничего с тобой сделать не смогу. Никакой жизни не хватит.

Опустившись на колено, Скайлар стал укладывать трубу в футляр.

– Декан Уинтерс хочет тебя видеть.

– Кто такой декан Уинтерс?

– Его приемная рядом с кабинетом регистратора. Пинтри открыл дверь. Держал ее, пока Скайлар не вышел из комнаты.

К сказанному Пинтри не добавил ни слова.

* * *

Скайлар отсидел в приемной двадцать минут, прежде чем его пригласили в кабинет. На широких полках стояли ноты. Над полками стены украшали изображения музыкальных инструментов.

Декан Уинтерс не поднялся из-за стола.

На столе лежала газета.

Уинтерс смотрел на Скайлара.

– Я так и думал. Сколько может быть Скайларов Уитфилдов?

– Полагаю, только один. Других я не знаю.

– Уитфилд… – Декан цедил слова. – Ты знаешь, что нехорошо подавать ложные сведения о своем материальном положении?

– Сэр?

– У меня в руках… – декан взял из папки несколько бумаг, – твое заявление с просьбой назначить тебе стипендию в музыкальной школе Найтсбриджа. Стипендию тебе назначили на определенных условиях.

– Никто ничего не написал мне о каких-либо условиях.

– Условия есть всегда. – Декан протянул Скайлару другой листок. – Это истинные данные о материальном положении твоей семьи?

Скайлар мог бы и не смотреть на листок. Он заполнял его сам и помнил все цифры.

– Да, сэр.

– Годовой доход отца? Годовой доход матери? Принадлежащая им собственность?

– Да, сэр. Приблизительно. Насколько мне об этом известно.

– Приблизительно. – Декан развернул газету к Скайлару. – А на этих фотографиях во вчерашнем разделе моды изображен ты?

Скайлар наклонился к газете:

– О господи!

– Красиво, однако. Создание Дэвида Лоуэнстайна. Ты – создание Дэвида Лоуэнстайна?

На странице красовались две фотографии Скайлара. На первой он и Джон, одетые в «летние фраки» мистера Лоуэнстайна, спускались по роскошной лестнице в холл первого этажа особняка «Пэкстон лендинг» в сопровождении нарядно одетых, очень красивых Джонеси и Терри.

На второй Терри, на одной ноге, вторую согнув в колене так, что каблучок чуть ли не упирался в попку, целовала Скайлара.

– Бедный мальчик из Теннесси, а? – Декан покачал головой.

– Сэр…

– Твоя семья – одна из самых богатых в стране. Твой дядя – гэ-у[12]12
  ГУ – главный управляющий.


[Закрыть] в «Колдер патнерс». Твоя тетя – урожденная Колдер, если я только не ошибаюсь. И ты хочешь, чтобы мы лишили студента или студентку денег, в которых он или она действительно нуждаются, чтобы учиться в Найтсбридже, чтобы ты мог поступить сюда и через нас пробить дорогу в высший свет? Ничего у тебя не получится.

Скайлар с шумом выдохнул воздух, словно его ударили в живот.

– А теперь слушай, Скайлар Уитфилд… если твоя семья хочет, чтобы ты получал стипендию в музыкальной школе Найтсбриджа, думаю, мы можем пойти им навстречу. Все зависит от того, что твоя семья сделает для нас.

– Что? Я не…

– Пожертвования мы принимаем с радостью. Нам нужно пристроить к главному корпусу новое крыло. Новый зал. В старом ужасная акустика. Пожертвование можно вносить не сразу, а частями. Твоя семья может предложить график… Да, мисс Фейл?

В кабинет вошла женщина. Остановилась подальше от Скайлара. Дышала она быстро, прерывисто, словно пробежала приличное расстояние.

– К вам полиция. У них ордер на арест Скайлара Уитфилда. Изнасилование.

– ЧТО? – вырвалось у Скайлара.

В глазах декана зажглась искорка интереса.

Последующие минуты прошли для Скайлара как в тумане.

В кабинет вошли двое мужчин. Один – в полицейской форме, второй – в костюме. Пока мужчина в костюме зачитывал Скайлару его права, мужчина в форме стягивал его руки за спиной пластиковой лентой.

– Моя труба, – только и сказал Скайлар.

– Я ее возьму, – ответил мужчина в костюме. – Как насчет этого конверта?

– Можете оставить его здесь. Похоже, он мне не понадобится.

Ухватив Скайлара за левый бицепс, мужчина в форме вывел его из кабинета в приемную, в коридор. У Скайлара подкашивались ноги. Люди изумленно таращились на Скайлара.

Терри Эйнсли стояла в холле. С дорожной сумкой на плече.

– Терри! – воскликнул Скайлар. – Как ты могла так поступить со мной?

У самой двери он обернулся:

– Я очень сожалею, что ты не получила оргазма, девочка! Но клянусь, моей вины в этом нет!

Глава 19

Алекс Броудбент стоял на бортике бассейна в «Пэкстон лендинг» и наблюдал, как Джоан Эпплярд плавает кролем. При развороте она посмотрела на него.

Доплыв до противоположного борта, на мелководье, встала.

– Вы хотите поговорить со мной, мистер Броудбент?

– Если вы не возражаете.

В крошечном бикини Джонеси вылезла из воды, направилась по бортику к Алексу.

Алекс подумал, что она удивительно красивая женщина.

Он сел на стул под солнцезащитным зонтиком, закурил.

Мокрая, с полотенцем в руке, села и Джонеси.

– Где Джон? – спросил Алекс.

– Я не видела его со вчерашнего дня. А может, с позавчерашнего вечера. Понятия не имею, где он. – Она вытерла волосы полотенцем. – Я вообще никого не вижу. В особняке так тихо. Люди с брифкейсами приходят и уходят. В кабине мистера Уитфилда бесконечно идут какие-то совещания. Я, собственно, жду удобного момента, чтобы поблагодарить миссис и мистера Уитфилдов за гостеприимство и уехать домой.

– Понятно, – кивнул Алекс. – Джонеси, мне только что позвонил Скайлар. Из бостонской тюрьмы. – Она молчала. – Его арестовали и допросили. Получается, что вчера ты пошла в полицейский участок Пэкстона и обвинила Скайлара в двух случаях изнасилования. – По какой-то причине на лице Джонеси отразилось удивление. – Я попросил полицию Бостона подержать его у себя, не переводить сюда, пока я не поговорю с вами и не проясню ситуацию.

Удивление так и осталось на лице Джонеси, к нему разве что прибавилось некоторое недоумение. Но она по-прежнему молчала.

– Вы обвинили Скайлара в том, что в субботу утром, перед самым рассветом, он вошел в вашу спальню, когда вы спали, и изнасиловал вас. То же самое повторилось после вечеринки, в ночь с субботы на воскресенье, опять же когда вы спали. Это так?

Ее глаза сверкнули.

– Вы думаете, вы и я сможем «прояснить ситуацию»?

– Видите ли, налицо некоторые неувязки, с которыми, несомненно, надо разобраться.

– Мне представляется, что это не ваше дело, мистер Броудбент.

– Я думаю, вы сейчас поймете, что это мое дело. Поэтому Скайлар и позвонил мне. В противном случае, будьте уверены, я бы вмешиваться не стал.

– Не зря говорят, что мужчины всегда объединяются против женщины. Вы пытаетесь меня запугать, не так ли?

– Нет, Джонеси. Вы же читаете мою колонку и знаете, что такие методы не по мне.

Джонеси вздохнула. В ее взгляде, брошенном на Алекса, читалась неуверенность, даже страх.

– Да. Знаю.

– Вот и хорошо.

– Какие неувязки?

– К примеру, вы только что сказали, что ждете удобного случая, чтобы попрощаться с Лейси и Уэйном Уитфилдами, чей племянник дважды изнасиловал вас в их доме. Вы сказали им, что выдвинули очень серьезные обвинения против Скайлара?

– Нет. Доктор Макбрайд рассказала миссис Уитфилд о… том, что произошло, что произошло в первый раз. В субботу, во второй половине дня. Вероятно, она не восприняла ее слова серьезно. Не предприняла никаких мер.

– Тем не менее вы ждете, чтобы поблагодарить ее за гостеприимство? Одно не стыкуется с другим.

Джонеси рассматривала вершины деревьев.

– Если Скайлар изнасиловал вас в субботу утром, а его тетя Лейси, проинформированная об этом во второй половине дня вашим психоаналитиком, никак не отреагировала, почему вы остались в доме в субботу вечером?

– Я не знаю. У меня не было полной уверенности в том, что меня изнасиловали.

– В какой-то части ваше заявление нашло подтверждение в словах вашего психоаналитика, доктора Макбрайд. Вы приезжали к ней в субботу утром и разговаривали по телефону в воскресенье.

– Я имею на это право.

– Разумеется, имеете. Вчера вечером она сама звонила в полицейский участок Пэкстона.

– Она сказала мне, что позвонит.

– Учитывая, что в эту историю вовлечен врач, у психоаналитика обязательно есть врачебный диплом, вас обследовали? Есть доказательства того, что изнасилование имело место?

– Нет.

– Почему нет?

– Она уезжала на уик-энд. Я и так задержала ее.

– Она могла бы направить вас к другому врачу.

– Она предложила.

– И вы отказались?

– Да.

– Почему?

– Я не знаю.

– Разве вы уже не ответили на этот вопрос?

– В каком смысле?

– Вы же не верили в это сами? В то, что вас изнасиловали?

– Я не знаю.

– Скайлар мог найти только одну причину, по которой вы могли выдвинуть против него такие обвинения. Он говорит, вы «вешались» на него, откровенно предлагали близость и в пятницу вечером, и в субботу. А он оба раза вам отказал. Отверг вас, потому что вы – невеста его кузена. В этом есть доля правды?

– Возможно. Не знаю. Со Скайларом что-то не так.

– Простите?

– Он меня будоражит.

– Понятное дело.

– Мой психоаналитик – доктор Макбрайд, а не вы, мистер Броудбент. Или вы практикуете психоанализ без лицензии?

– Нет. Скажите мне, Джонеси, насчет какой из ночей вы можете точно сказать, что Скайлар вас изнасиловал?

– В ночь с субботы на воскресенье точно. После большого приема.

– Почему?

– Потому что я проснулась вымотанная донельзя. Весь день не могла пошевелиться. Все мышцы болели. Меня била дрожь. Постоянно хотелось есть. Пить. И при этом подташнивало. Я не могла найти другой причины. До сих пор не могу.

– Так вы уверены, что Скайлар изнасиловал вас в ночь с субботы на воскресенье?

– Да.

– Эти же слова вы произнесете, когда будете свидетельствовать против него в суде?

Джонеси промолчала.

– Джонеси? Вы меня слушаете?

– Да.

– В ночь с субботы на воскресенье, за исключением десяти или двенадцати минут, Скайлар постоянно находился в поле моего зрения.

Глаза Джонеси широко раскрылись.

– Это говорите только вы.

– Не только. Это подтвердят все, кто находился в моем доме. После вечеринки Скайлар пошел ко мне. Мы беседовали, слушали музыку, смотрели видео… Вы слушаете?

– Да.

– А в те десять или двенадцать минут, в течение которых я его не видел, Скайлар вытаскивал из воды свою кузину Колдер и Тома Палмера. Том сел за руль совершенно пьяным. На старой дороге врезался в дерево на высокой скорости, и его автомобиль слетел в реку. Перевернулся. Они потеряли сознание. Я вот ума не приложу, каким образом Скайлару удалось вытащить их из-под автомобиля и оживить.

– Это правда? Я ничего об этом не слышала.

– Абсолютная правда. Опять же свидетелей много. Я. Мои гости. Уэйн Уитфилд. Обадьях. Шофер…

Под зонтиком повисло напряженное молчание. Пауза сильно затянулась.

Вода на теле Джонеси полностью высохла.

По щекам покатились слезы.

– Так это был сон? Мне все приснилось? – пробормотала она. – Наяву ничего не было? Меня не насиловали?

Алекс молчал.

– Я сказала доктору Макбрайд, что полной уверенности у меня нет… что все могло мне и присниться.

– Она посоветовала вам обратиться в полицию? Обвинить Скайлара в изнасиловании?

– Да. Она сказала, что это необходимо для моего душевного здоровья. Что-то ведь произошло. Скайлар как-то подействовал на меня. Причинил мне вред. Вывел из равновесия.

– Возможно. Но он вас не изнасиловал.

– Нет, полагаю, что нет. Нет!

– И, однако, вы пошли в полицию, написали бумагу, обвинили его в изнасиловании.

– Да.

– Боюсь, вам придется и расхлебывать эту кашу.

– Да. – Она смотрела на полотенце, которое лежало на ее коленях. – Скажите мне, что это было?

– Ничего особенного. Сны могут быть очень даже реальными. Иногда даже более реальными, чем сама реальность. Мы все это знаем. Эти сны. Может, вы очень хотели, чтобы все так было на самом деле.

– Да. Но почему я захотела причинить вред Скайлару? Посадить его в тюрьму?

– Знаете, у меня нет желания играть роль психоаналитика.

– Все казалось таким реальным. Смятые простыни, мокрые от пота. Такого никогда не бывало. Я поверила, что это произошло не во сне – наяву. Простыни пахли…

– Джонеси, я не думаю, что вы лгали сознательно.

– Но почему… как я могла сделать такое? Убедить себя? Вы уверены?

– Я ничего не знаю о том, как провел Скайлар ночь с пятницы на субботу. Однако мне известно, что до этого он сорок часов трясся в автобусе. Но в ночь с субботы на воскресенье он не только был со мной, но и спас жизнь Колдер и Тому Палмеру. Вот после этого сил у него осталось не больше, чем у новорожденного котенка. Это я вам гарантирую.

– Мне жаль. Очень жаль. Может, все дело в тех таблетках, которые я принимаю… может, они способствовали тому… что сон показался мне явью?

– Идите в свою комнату. Оденьтесь. Возьмите вещи. Я поеду с вами. Сначала заглянем в полицейский участок Пэкстона, и вы заберете свое заявление. Потом поедем в Бостон и вызволим Скайлара из каталажки.

– Вы поедете со мной?

– Я вас отвезу. Думаю, так будет лучше. А вы?

– Джон… – Джонеси посмотрела на особняк. – Уитфилды… Что они подумают?

– Что произошло недоразумение. А вам дали плохой совет.

– Раньше я не встречала человека, от которого пахло так же, как от Скайлара.

Алекс улыбнулся:

– Я не собираюсь спрашивать вас, как пахнет от Скайлара.

– В пятницу вечером… за обедом… Он так радовался только потому, что он мужчина. Никогда не встречала таких, как он. Его странный английский… но где-то глубоко в душе он знает, что у него все хорошо, на корабле полный порядок. Я это видела, когда в пятницу он плескался в бассейне с Джинни и Джоном. – Она обхватила себя руками. – Я хотела, чтобы он был со мной, вы понимаете? Я хотела, чтобы он оставался самим собой, со мной, на мне, во мне…

– Чего сейчас об этом говорить, – Алекс поднялся. – Пока вы будете собираться, я бы хотел позвонить вашему психоаналитику, доктору Макбрайд. Не возражаете?

– Пожалуйста. Она уже вернулась с уик-энда. Объясните ей, какую ужасную я совершила ошибку. Да, я должна извиниться перед Скайларом. Мне так жаль. Я его сильно подвела?

С полотенцем в руке, Джонеси остановилась на лестнице, ведущей на верхнюю террасу.

– Скажите мне, мистер Броудбент, Скайлар может подать на меня в суд? На доктора Макбрайд? За ложный арест или за что-то другое?

Алекс пожал плечами:

– Я же не юрист. Пойдемте.