Текст книги "Скайлар в Янкиленде"

Автор книги: Грегори Макдональд

сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 12 страниц)

Глава 20

– У меня машина, – сказал Скайлару Алекс, когда они выходили из здания, которое занимало бостонское управление полиции. – Если хочешь, я отвезу тебя в то место, где ты остановился.

– Благодарю. – Скайлар сел на переднее пассажирское сиденье «Вольво» Алекса Броудбента. – Тем более что я не знаю, где нахожусь. И как сюда попал.

– Я очень сожалею, очень, – повинилась Джонеси в холле полицейского управления. – Не знаю, что в меня вошло.

– Во всяком случае, не я. – Сжимая в руке с футляр с трубой, Скайлар направился к двери. – В этом я абсолютно уверен!

На лестнице, ведущей к двери, патрульный Бернард Лири широко улыбнулся, увидев Скайлара.

– Черт побери, парень! Я знал, что увижу тебя здесь! В чем тебя обвинили?

– Нападение на полицейского, в чем же еще? – ответил Скайлар.

Алекс тронул «Вольво» с места.

На тротуаре стояли Джоан Эпплярд и доктор Макбрайд. Обе молча наблюдали за отъезжающим автомобилем.

Скайлар назвал Алексу адрес пансиона.

– Я буду вам очень благодарен, мистер Броудбент, если вы сможете отвезти меня на автовокзал. Вещи я соберу за минуту.

– И куда ты собрался?

– Домой.

– А как же Найтсбридж?

– Не сложилось.

– Почему?

– Мне сказали, что играю я нормально, но вот сам я профессору не приглянулся. Он заявил, что музыка у меня слишком мелодичная. У него сложилось ощущение, что люди могут насвистывать мою мелодию.

– О нет! Как можно допустить, чтобы люди что-то насвистывали. Или пели.

– Опять же увидел мои фотографии во вчерашней газете, на которых я выгляжу как цирковой пони.

– Я тоже видел. Насчет циркового пони ты прав. Жаль, что там не поместили других твоих фотографий. Когда ты спасал людей из воды.

– Дядя Уэйн велел мне никому об этом не говорить.

– Естественно.

– Короче, декан заявил, что я подал ложные сведения о финансовом положении моей семьи, чтобы получить стипендию. Он сказал, что я могу получать стипендию в Найтсбридже, но только в том случае, если дядя Уэйн и тетя Лейси пристроят к их зданию новое крыло. А может, что-то еще. Я не уверен, что на те деньги, которые мне должны заплатить за время обучения, можно построить что-то существенное.

– Видишь ли, Найтсбридж…

– Что, Найтсбридж?

– Найтсбридж не самая престижная музыкальная школа в стране, Скайлар. И в Бостоне тоже.

Потом, пока я находился в кабинете декана, меня арестовали за изнасилование. Я не заметил, чтобы кто-то поспешил мне на помощь, попытался защитить меня, предложил позвонить по названному мною телефону. Прошел не один час, прежде чем я смог позвонить вам.

Алекс выдохнул струю сигаретного дыма.

– Джонеси, несомненно, дали плохой совет. И она что-то говорила о таблетках, которые принимает. – Алекс изучающе вглядывался в Скайлара.

– Мне без разницы. Я еду домой. С самого приезда в Янкиленд мне только и говорят, чтобы я заткнулся, не лез куда не следует, не болтал лишнего. Мне не дают быть самим собой. А я, сэр, не хочу становиться кем-то еще.

– И правильно. Но твоя музыка….

– Чем больше музыкальных уроков, – изрек Скайлар, – тем меньше музыки. – По тону чувствовалось, что выражение это не его.

Алекс рассмеялся:

– Но…

– Я очень признателен вам, мистер Броудбент, за то, что вы сделали и делаете для меня. Когда мы впервые встретились в субботу вечером и вы сказали, что можете мне понадобиться, я понятия не имел, о чем вы толкуете.

– Я тоже. Уверяю тебя. – Алекс повернул налево, затем направо, чтобы не стоять на светофоре. – Скайлар, я бы хотел, чтобы перед отъездом домой ты еще раз заглянул в «Пэкстон лендинг».

– Зачем?

– Что-то там не так.

– Что? Колдер чуть не утонула. Она поправляется, верно?

– Что-то еще. Я ничего не знаю. Но чувствую. Все-таки День труда. А в особняке тихо, как в мавзолее. Джонеси сказала мне, что не видела Джонатана с субботнего вечера. Какие-то люди с брифкейсами приходят и уходят. Постоянно идут какие-то совещания. Обычно Джинни и Луиз появляются и исчезают, прибегают и убегают вновь. А вот с субботы я девочек не видел.

– Ха! – воскликнул Скайлар. – Джон, Джинни и Луиз прикарманили камешки и едут к границе!

– Я в этом сильно сомневаюсь. Я пытался позвонить.

Обадьях, конечно же, сказал, что он ничего не знает. Просто его попросили никого не подзывать к телефону.

– Кому надо, может и приехать.

– И вот что еще, – продолжил Алекс. – Я навел справки. Эти драгоценности не застрахованы.

– Не застрахованы?

– Твой дядя Уэйн в июле перестал выплачивать страховую премию.

– Ух ты! Почему он это сделал?

– Легкомыслие. Он забыл. В июле он был в больнице. Но я полагаю, что у него есть люди, которые должны автоматически оплачивать текущие счета.

– Тогда что?

– Может он разориться?

– Дядя Уэйн? «Колдер пат…»

– Такое случается. И империи рушатся. Только не сразу, а постепенно. Но они рушатся. Поначалу втайне ото всех.

– Знаете, сэр, если дело обстоит так, то, гарантирую, в этом особняке умеют держать язык за зубами. Интересно, сумеют ли они жить как живут обычные люди, не богачи?

* * *

В комнате Скайлара Джон сидел на единственном стуле.

– Что ты тут делаешь? – спросил Скайлар. – Не то чтобы я тебе не рад, но ты выглядишь хуже моего.

– Миссис Фиц впустила меня. Сказала, что ей очень понравилось, как ты вчера играл на трубе. – Джон натянуто улыбнулся. – Она также сказала, что у тебя появилась подружка. Которая провела с тобой ночь.

– Не та подружка, которую я повез бы домой, чтобы познакомить с мамой. – Скайлар достал чемодан с нижней полки гардероба.

Алекс сел на кровать.

– Мне представляется, Джонатан, что я впервые вижу тебя небритым.

– Я ездил, ездил и ездил, – ответил Джон. – Всю ночь. Весь день. По шоссе. Вперед и назад. Аэропорт, автовокзал, железнодорожные станции.

– Почему? – спросил Алекс.

– Искал тринадцатилетнюю девочку в розовом вечернем платье. Куда она могла подеваться? Конечно, она могла стащить, занять или купить другую одежду… но…

Алекс и Скайлар переглянулись, оба посмотрели на Джона.

– Ты говоришь о Джинни? – спросил Алекс.

– Папа велел мне не раскрывать рта.

– Естественно, – кивнул Алекс.

– Как же иначе, – усмехнулся Скайлар.

Джон глубоко вдохнул.

– В воскресенье утром, прогуливая Руфуса, Дот Палмер увидела Джинни на лужайке Оглторпов. В руке Джинни сжимала пистолет, по всей вероятности, тот пистолет, который мама держала в ящике прикроватного столика. Когда Джинни увидела Дот, она бросила пистолет и убежала. С тех пор она как сквозь землю провалилась.

– Большое дело. – Скайлар раскрыл чемодан. – Джинни застукали с пистолетом в руке. Там, откуда я приехал…

– Луиз Оглторп лежала под соседним деревом – с пулей в голове.

Медленно Скайлар опустился на кровать рядом с Алексом.

Медленно Алекс поднялся, подошел к открытому окну, выглянул.

В молчании Скайлар вслушивался в скрежет вентиляторов.

Джон обхватил голову руками.

– Я не смог ее найти!

От окна донесся голос Алекса.

– Луиз… Не могу себе представить… Джинни? – Он откашлялся. – Не знаю, с чего и начать.

– Искал Джинни, – бормотал Джон. – Пытался найти Джинни.

Алекс повернулся, посмотрел на Скайлара:

– Не знаю, что и сказать. Где может прятаться ребенок? В доме? В каком-нибудь чулане? Она побоялась бы убегать далеко от дома, туда, где она не будет чувствовать себя в безопасности.

Джон вскинул на Скайлара красные от недосыпания глаза.

– Я не ожидал найти вас здесь, мистер Броудбент. Я хочу сказать, у Скайлара. Как вы тут оказались? Может, вы что-то знаете?

– Нет, – покачал головой Алекс. – Ничего я не знаю. Просто помогал вызволить Скайлара из тюрьмы.

– Скайлара? Из тюрьмы?

– Кое-кто обвинил Скайлара в двух случаях изнасилования, – ответил Алекс. – Сейчас это уже не имеет значения.

У Джона перекосило лицо.

– Кто? Кто мог обвинить Скайлара в изнасиловании?

– Твоя невеста, – ответил Алекс. – Джоан Эпплярд.

– Скайлар не мог ее изнасиловать.

– Даже не пытался. И мы можем это доказать. Всему виной ее фантазии, вызванные какими-то таблетками, которые прописала Джонеси ее психоаналитик.

– Понятно, – кивнул Джон. – Обвинения сняты?

– Сняты и изъяты из памяти компьютера, – ответил Алекс. – Это чудовищное недоразумение.

– Скайлар! Ты подашь в суд?

– В суд? На кого?

– На Джонеси. Доктора Макбрайд.

– Именно это, по-твоему, я должен сделать? – спросил Скайлар. – Именно этого ты ждешь от меня, Джон-Тан?

– Откровенно говоря, братец, мне наплевать.

Скайлар поднялся, вновь начал укладывать вещи в чемодан.

– Я отдам ключ миссис Фиц и скажу, что плату за неделю она может оставить себе.

– Куда ты собрался? – спросил Джон.

– Сейчас в «Пэкстон лендинг».

– Скайлар, папа просил не нагружать тебя нашими проблемами. Ты же поступаешь в Найтсбридж и все такое.

– Ничего страшного.

– Он говорит, что для тебя это очень счастливое время.

– Хотелось бы, чтоб оно таким было.

– И тебе незачем брать с собой вещи, если ты едешь в «Пэкстон лендинг». У меня одежды предостаточно.

– Да, это я заметил Джон-Тан. Особенно много ремней.

– Оставь комнату за собой. Она может тебе понадобиться. Или после «Пэкстон лендинг» ты собираешься куда-то еще?

– Я собираюсь домой.

– Почему?

– Мужчины здесь перестают быть мужчинами. Джон-Тан, угроза, что такое может случиться со мной, даже мысль об этом, портит мне настроение.

Джон наблюдал, как Скайлар укладывает вещи в чемодан.

– Ты думаешь, я не мужчина? Ты думаешь, мы все обабились?

– Нет.

– Тогда что же ты думаешь?

– Я думаю, что не хочу превращаться из мужчины в кого-то еще. Ни в каком смысле. Меня это никак не устраивает. А здесь от мужчин ждут именно этого.

Лишь после того, как Скайлар застегнул чемодан, Джон нарушил затянувшуюся паузу:

– Скайлар, я приехал, чтобы спросить: вдруг, каким-то чудом, ты знаешь, где может быть Джинни?

Скайлар взялся за ручку чемодана:

– Есть у меня на этот счет одна мысль. Да, сэр, есть.

* * *

В «Пэкстон лендинг» Лейси отдавала себе отчет, что бесцельно слоняется по дому.

Ей надоели совещания, которые плавно перетекали одно в другое. Вэнс, Рэндолл Хастингс, его помощники, специалист по контактам с прессой Койн Робертс… Приходили, уходили, появлялись вновь. Она слушала их, сколько могла. Разговоры, разговоры, одни разговоры, потому что никто ничего не знал.

Лейси забрела в комнату Джинни. Сюда она не заходила с тех пор, как забрала личную телефонную книжку Джинни.

Изменения она заметила мгновенно.

Дверь в стенной шкаф приоткрыта. Такой ее оставила полиция?

Рюкзак Джинни пропал. Вместе с радиоприемником, который всегда стоял на столе.

Один из ящиков комода не задвинут до конца.

Лейси просмотрела все ящики. В каждом, похоже, чего-то недоставало. Трусиков, футболок, шортов, носок.

Если Джинни побывала здесь, переоделась, взяла с собой какую-то одежду, тогда где розовое платье? Лейси не нашла его ни в шкафу, ни в корзине для грязной одежды.

Однако на полу шкафа пустовало то место, где стояла пара кроссовок.

Лейси помнила, что в среднем ящике лежали восемьдесят пять долларов наличными (она заглядывала в него, когда искала телефонную книжку). Она их не тронула.

Лейси выдвинула ящик.

Деньги исчезли.

Должна ли она сообщать полиции, что Джинни сумела-таки проникнуть в свою комнату, забрала одежду, радиоприемник, взяла деньги и опять ушла? Куда?

Куда ушла Джинни?

Нет, полиции знать об этом незачем.

Лейси сняла трубку с телефонного аппарата, что стоял на столике у кровати Джинни, и переговорила с мужем.

– Уэйн, боюсь, это означает, что Джинни заранее планировала свое исчезновение, – заключила она.

* * *

– Это вас, Скайлар Уитфилд. – В холле пансиона на Марли-стрит миссис Фиц протянула Скайлару телефонную трубку. – По крайней мере, я думаю, что вас. Я не очень хорошо понимаю, что говорят на другом конце провода.

– Алл!

– Хэй, Скайлар? Как поживаешь?

– Хэй, Дуфус.

В другом конце холла миссис Фиц рассказывала Джону и Алексу, что ее муж играл на саксофоне. Скайлар услышал, как она упомянула Бенни Гудмана.[13]13
  Гудман Бенни (1909–1986) – знаменитый кларнетист и дирижер джаз-оркестра, создатель нового джазового стиля – свинга.


[Закрыть]

– Как все эти люди, что живут в Янкиленде?

– Не спрашивай.

– Колдер?

– Не спрашивай.

– Она по-прежнему так высоко задирает нос, что может наткнуться на дерево?

– Ты попал в точку, Дуфус.

– А Джинни? По крайней мере, она пыталась скрасить мне жизнь. Ты не видел этого синего «Доджа», который в прошлом июне обещал купить мне твой дядя Уэйн?

– Нет, сэр, не видел. – По возвращению в Теннесси Дуфус рассказал Скайлару, что Уэйн обещал купить ему синий пикап «Додж-Рам». Поначалу Дуфус не мог говорить ни о чем другом. Но неделя проходила за неделей, а пикап так и не появлялся. И Уэйн не давал о себе знать. Поэтому, собирая автомобиль для дерби на выживание, Дуфус и Скайлар вдоволь нашутились над этим синим «Доджем». – Может, я смогу тебе что-нибудь сказать, когда вернусь домой. А чего ты звонишь, Дуфус?

– Скайлар, как по-твоему, что мы можем сделать с двадцатью восемью тысячами автомобильных приборных щитков?

– У тебя есть двадцать восемь тысяч автомобильных приборных щитков?

– Да, сэр. У нас есть.

– Поставить их на двадцать восемь тысяч автомобилей!

– У нас нет двадцати восьми тысяч автомобилей, Скайлар.

– Дуфус, откуда у тебя взялись двадцать восемь тысяч приборных щитков?

– Они в восемнадцатиколеснике Джимми Боба, так написано в накладной.

– Восемнадцатиколесник Джимми Боба у тебя?

– Да, сэр.

– Где? Почему?

– В данный момент он надежно спрятан в каменоломне. Скайлар, ты и представить себе не сможешь, как трудно спрятать восемнадцатиколесник, пока не столкнешься с этим сам.

– Полагаю, ты прав, Дуфус. Но как восемнадцатиколесник оказался у тебя?

– Видишь ли, Джимми Боб собирался выехать на нем за пределы штата. Это бы все здорово осложнило.

– Но у него такая работа, не так ли? Водить грузовики по дальним маршрутам?

– Была. Какое-то время Джимми Боб не сможет работать, Скайлар.

– Почему нет? Дуфус, где Джимми Боб?

– В канаве по ту сторону границы штата, Скайлар. Ему очень плохо.

– Попал в аварию?

– Можно сказать. Наткнулся на кулаки и сапоги. И не один раз. Мы его крепко отделали. И оставили в канаве. Взяли его восемнадцатиколесник. Знаешь, водить его не так уж и трудно, хотя оказалось, что число передач у него больше, чем на обычном пикапе.

– Дуфус! Почему вы избили Джимми Боба?

– Потому что сегодня, перед тем как пойти на терминал и уехать в рейс, Джимми Боб избил Тэнди, Скайлар. Мы решили, что он должен за это ответить.

– НЕТ!

– Да. Сначала мы отвезли ее в больницу. Потом довольно долго гнались за Джимми Бобом. Полагаю, он не очень-то удивился, увидев нас в зеркале заднего обзора.

– Тэнди сильно досталось?

– «Фонари» под глазами, рваная рана на верхней губе, ее пришлось зашивать, царапина на лбу, несколько сломанных ребер, сломанная рука. Жить будет. Только не звони ей в больницу, Скайлар. С этими швами на губе ей нельзя говорить. И они могут разойтись, потому что ты обязательно рассмешишь ее. Это ты умеешь.

– Сукин сын!

– Именно так мы и подумали! Но ему досталось куда больше, чем Тэнди, мы растоптали его, как змею. Он даже не сможет переползти границу. И в больнице пробудет гораздо дольше, чем Тэнди. А потом и в тюрьме, после того как твой отец узнает об этом. Мы сказали копам, где его найти. Но не сказали, где спрятали восемнадцатиколесник. Так что мы сможем сделать с двадцатью восемью тысячами приборных щитков, Скайлар?

– Дуфус, когда стемнеет, подгони восемнадцатиколесник к терминалу. И оставь там. Обязательно сотри все отпечатки пальцев, как в кабине, так и снаружи. Тщательно сотри. И не оставляй в кабине ни окурков, ни пачек из-под сигарет, ни пивных банок.

– Понял тебя.

– И скажи Тэнди, что я вернусь домой еще на этой неделе.

– Правда?

– Правда.

– Совсем?

– Да.

– Эй, Скайлар! – Дуфус рассмеялся. – Видать, в Янкиленде тебя встретили ничуть не лучше, чем меня!

Глава 21

Оглторпы, мистер и миссис Эдуард Нэнс, как их нынче должно было называть, но не называли, особенно в Пэкстоне, обсудили ситуацию и решили, что лучше всего придерживаться заведенного порядка.

В шесть часов Эдуард Нэнс распахнул стеклянные двери гостиной, и Джилли выкатилась в инвалидном кресле на террасу.

Потом он наполнил стаканы, взял со стола тарелку с крекерами и сыром и вынес их на террасу.

Сначала обслужил жену.

Затем сел в свое кресло у столика со стеклянным верхом, тарелку с закуской поставил на него.

Делать они все равно ничего не могли.

– Коронер еще не отдал им тело Луиз.

Несмотря на праздник, Эдуард сумел переговорить с владельцем местного похоронного бюро. Он привез платье, которое Джилли выбрала из висевших в шкафу, подобрал ребенку гроб. Разумеется, хоронить Луиз решили с закрытой крышкой. На местном кладбище у Оглторпов был свой участок. Эдуард договорился о том, что там выроют могилу.

А вот время мемориальной службы они назначить не могли: полиция еще не дала согласия на похороны.

– Есть новости о дочке Уитфилдов? – спросил Эдуард. – Она до сих пор не нашлась?

– Насколько я знаю, нет. Меня не удивляет, что Джинни где-то спряталась после убийства Луиз. Может, она что-то видела, что-то знает. Может, она думает, что тот, кто убил Луиз, хочет убить и ее. Может, они вместе что-то видели на последней вечеринке или где-то еще.

– Досужие рассуждения тут не помогут. – Эдуард пригубил джин с тоником. – Полагаю, завтра этим займется пресса.

– Похоже на то. – Джилли смотрела на реку. Красными, опухшими от слез глазами. Она всю жизнь видела перед собой этот участок реки. Сегодня она его не узнавала.

– В одном нам, конечно, повезло, – продолжил Эдуард, – если можно так говорить. Если б не праздник и не лейтенант Хеллман Форрест, репортеры набросились бы на нас сразу. А так нам дали время хоть немного сжиться с тем, что произошло.

– Я с этим никогда не сживусь, – ответила Джилли.

– Ты хочешь, чтобы кто-то говорил от нашего имени? – спросил Эдуард. – Или поручишь это мне?

– А ты сможешь?

– Могу попробовать. Но ты поступай так, как считаешь нужным. Все-таки поженились мы не так уж и давно. Но я знаю, как говорить с прессой, баскетбольному тренеру нужно это уметь.

Эдуард повернулся к столику, чтобы поставить на него стакан: он хотел взять кусочек сыра.

Но не обнаружил на привычном месте подставки. Наклонился над столом, чтобы пододвинуть к себе подставку.

Под ней обнаружился сложенный лист бумаги.

Придвинув подставку и поставив на нее стакан, Эдуард взял сложенный лист.

Джилли что-то говорила, когда Эдуард развернул его. И прочитал написанное.

«Дорогой мистер Эдуард Нэнс!

Спешу сообщить Вам, что дневник Луиз у меня. Вы не подозревали, что Луиз вела дневник? Печально. Только я знала, где она его хранила.

В дневнике Луиз подробно описала каждый случай, когда Вы сексуально домогались ее, включая и те, когда Вы совокуплялись с ней, днем и ночью, за все те месяцы, что прошли с Вашей женитьбы на миссис Оглторп.

Из-за того, что миссис Оглторп – инвалид, Луиз оказалась в невероятно сложном положении. Она не хотела, да и не знала, как сказать матери о том, что Вы проделывали с ней. До, лгое время ей не оставалось ничего другого, как сжимать зубы и терпеть. Сжимать зубы и терпеть. Луиз также отметила в дневнике, с какой заботой Вы относитесь к миссис Оглторп (за исключением того, что трахали ее тринадцатилетнюю дочь).

Привела она и Ваши слова. Вы же постоянно твердили Луиз, что «просто играете с ней», или «учите ее тому, что она должна знать о сексе», или «что это очень приятно и она должна разрешить вам показать, как это делается», или «что вы ее любите так же, как и мама», и что все это должно остаться «милым маленьким секретом» между Вами и Луиз.

Луиза просила Вас остановиться, если Вы ее любите, пообещать никогда больше этого не делать, но Вы отвечали: «Перестань. Мы же забавляемся. Разве тебе не нравится забавляться, Луиз?»

Вы узнаете Ваши собственные слова?

Нет. Ей Ваши забавы не нравились.

А теперь позвольте сказать Вам, мистер… Луиз не видела в этом ничего «милого». Вы долгие месяцы держали ее в западне. Из-за Вас она страдала и мучилась.

Так вот, я жду неподалеку, пока сюда не придет одна из женщин-полицейских. Думаю, произойдет это завтра, и я смогу показать ей дневник Луиз, передать его полиции как вещественную улику.

А письмо я пишу только для того, чтобы ты знал, мерзавец, – выкрутиться тебе не удастся.

Вирджиния Уитфилд.

P. S. Я также видела, что произошло в лесу в субботу ночью. Вы удивились, обнаружив у Луиз пистолет. Вы забрали его и убили ее выстрелом в лицо.

Хотите доказательства того, что я все это видела?

Именно я перенесла Луиз под большое дерево. Хотела принести ее поближе к дому, где ее обязательно нашли бы. Вас не удивил тот факт, что тело Луиз оказалось совсем не в том месте, где Вы застрелили ее? А должен бы… Или вы подумали, что Луиз смогла доползти до этого дерева после Вашего выстрела?»

– …В общем-то, мне без разницы, – продолжала говорить Джилли. – Я только хочу, чтобы меня изолировали от прессы. Изолировали от всех. Никаких заявлений я делать не могу. Пусть даже самых коротких. Я этого не вынесу. Боюсь, скоро я вообще не смогу об этом говорить. Даже с тобой, Эдуард. – Она заметила, как он складывает лист бумаги и засовывает в нагрудный карман. – Что это?

– Список, – ответил Эдуард Нэнс. – Список садовых инструментов, которые я собирался купить. Я забыл его на столе.

* * *

Джилли и Эдуард вдвоем сидели за обеденным столом. Когда служанка подала им холодную ветчину и ананас, Джилли взглянула на тарелку и вздохнула.

– Я Даже не помню, был ли у Луиз любимый цветок. А ты, Эдуард?

– Гвоздика.

Джилли взглянула на мужа:

– Откуда ты это знаешь?

Он пожал плечами:

– Наверное, она как-то сказала об этом.

Еще полчаса Нэнсы провели за столом, прикидываясь, что едят, прикидываясь, что разговаривают.

В ночь на понедельник Джилли не сомкнула глаз. И теперь, кроме горя, на нее навалилась и усталость.

А Эдуард пребывал в полной прострации. Дневник. Черт побери, дневник! Если Луиз и вела дневник, она никогда не говорила ему об этом. А у него и в мыслях не было, что такое возможно. Хотя он мог бы предусмотреть такую возможность. У тринадцатилетних девочек принято вести дневник, не так ли? Обычно в нем упоминают о взглядах, брошенных мальчиками, мечтах о кинозвездах, собственных взглядах, брошенных на мальчиков. И обычно самые близкие подруги знают, где хранится этот дневник. Самые близкие тринадцатилетние подруги заключают договор о том, чтобы не читать дневник друг друга. Вела ли Луиз дневник сознательно, чтобы потом использовать против него? Разумеется, написан он почерком Луиз. Он, конечно, будет отрицать все факты, упомянутые в дневнике. Он скажет, что все это – сексуальные фантазии, которые рисовала себе тринадцатилетняя девочка-подросток, выбрав в качестве объекта вожделения мужчину, за которого вышла замуж ее мать. Да. Пожалуй, при завтрашнем разговоре с прессой и полицией ему стоит упомянуть о том, что Луиз по-детски влюбилась в него.

Это будет удачный ход. Нейтрализует появление дневника. До того как люди узнают о его существовании.

Вирджиния Уитфилд.

Джинни.

Чертова маленькая засранка!

Неужели она действительно видела то, что произошло в лесу в субботнюю ночь?

Действительно, тело кто-то переместил.

Эдуарда это тревожило (кто? зачем?) со вчерашнего дня.

Объяснения он найти так и не смог. Только предположил, что Джинни имеет к этому какое-то отношение, поскольку она пропала.

Чертова засранка!

После субботней вечеринки в «Пэкстон лендинг», уложив жену в постель, Эдуард отправился на поиски Луиз. Ему хотелось позабавляться.

В коротком бархатном платье, в котором Луиз была на вечеринке, залитая лунным светом, она стояла на лужайке «Пэкстон лендинг». Поначалу он подумал, что она ждет его.

Эдуард Нэнс знал, что Луиз нравилось кое-что из того, что они проделывали вместе. Иногда она реагировала, сексуально, на его ласки.

Эдуард знал, что люди говорили, будто он женился на Джилли ради денег.

Они ошибались.

Он женился из-за любви.

Любви к Луиз.

Увидела ли она его в темноте?

При приближении Эдуарда Луиз растворилась среди деревьев.

Она и Джинни придумали эту игру. Прятались от него в лесу, что рос у реки. Хотя обычно играли они днем, а не в темноте, ему никогда не удавалось найти девчонок. Они разбегались. Они сзади бросали в него камешками, они шумели, показывая, где их искать. Больше он ничего не знал. Иной раз ему казалось, что они одновременно находятся справа и слева, впереди и позади.

Ему нравилось участвовать в этой игре. Она его раздражала и возбуждала.

Потому что он знал, что рано или поздно он все равно будет с Луиз. Будет смеяться, называть ее «моя маленькая лесная нимфа».

Если Джинни видела, что произошло в лесу субботней ночью, почему она не вызвала полицию?

Вероятно, пистолет принесла Джинни, взяла его из ящика столика у кровати матери, как и сказал ему лейтенант Форрест. Джинни и Луиз часто ссорились, едва ли не каждый день кричали друг на друга, обзывались последними словами. Все это видели, слышали, знали.

Если она расскажет эту историю, ей не поверят.

Эдуард Нэнс – уважаемый человек. Отчим Луиз. Предлагал удочерить ее.

Правильно. Завтра, с грустью, душевной болью говоря о трагедии, он должен упомянуть о той скрытой, подспудной ненависти, что длительное время питала Джинни к Луиз. И это подтвердят многие.

Почему Джинни оставила для него это письмо?

Потому что Джинни знала, что ей не поверят, если она скажет, что стала свидетельницей убийства. Она хотела, чтобы он знал, что с дневником…

– Я поднимусь в нашу комнату, Эдуард. – Джилли откатилась от стола. – Хочется немного побыть одной. Но через час ты придешь, чтобы уложить меня в постель?

– Разумеется.

– Ты тоже ужасно выглядишь. Даже если мы не сможем заснуть, надо хотя бы лечь пораньше. Доктор говорит, что отдых в постели ничуть не хуже сна. Чертов болван, вот кто он!

Эдуард остался за столом, пока Джилли на лифте поднималась на второй этаж.

Потом поднялся, подошел к бару, налил себе бренди. Выпил залпом.

Вернулся на террасу.

Начало смеркаться.

Бренди сразу ударило в голову. От напряжения, решил Эдуард.

Он посмотрел на реку.

Взгляд его поймал что-то движущееся. На опушке.

Странная одежда.

Он прищурился.

Девочка, с голыми руками и ногами, в розовом нарядном платье, опустив голову, шла к реке.

Под мышкой держала ярко-красную книгу.

– Джинни!

Не оглядываясь, не ускорив и не замедлив шаг, девочка повернула налево, к лесу.

– Джинни! – крикнул Эдуард. – Подожди!

Он скоренько пересек террасу, спустился по ступенькам, побежал по лужайке, добрался до опушки.

– Джинни! – Он вгляделся в зеленую листву. – Мне надо поговорить с тобой!

Впереди он заметил клок розового.

Двинулся на него. Теперь он знал лес достаточно хорошо, но, конечно, не так хорошо, как Джинни. Вдоль реки тянулась тропа, по которой гуляли и бегали трусцой обитатели прибрежных поместий. Много троп прорезали лес насквозь. Эти тропинки не очищали от свалившихся на них веток, торчащих из земли корней.

– Эй! – крикнул он.

Девочка не оглянулась, продолжала идти тем же шагом.

В сгущающихся сумерках, наклонив голову, с красной книжкой под мышкой, она шла по тропинке в розовом нарядном платье, ныряя под нависшие ветви, переступая через упавшие.

Джинни ли это?

Казалось, он видел призрак.

– Джинни! Не бойся меня!

Почему она не оглядывается. Она же слышит его!

Эдуард зацепился ногой за корешок, упал.

Стряхнув с одежды пыль, пробежал еще несколько шагов.

Расстояние между ним и девочкой оставалось прежним, не уменьшалось и не увеличивалось.

По реке вверх по течению плыло моторное каноэ.

– Джинни:

Эдуард уже понял, поскольку не раз участвовал в лесных прятках, что его ведут вдоль реки. Еще немного, и он попадет в поместье судьи Ферриса.

Может, ему выйти на берег и пойти по основной тропе? Так будет быстрее!

Нет, он не мог позволить себе потерять девочку из виду.

На фоне вечернего неба он увидел верхнюю часть силуэта башни, построенной одним из предков судьи Ферриса на самом берегу.

Он вышел на лужайку.

Девочка уже пересекла большую ее часть. Шагала она к лесу, в котором стояла башня.

Эдуард бросил короткий взгляд на особняк судьи Ферриса.

– Джинни! – прошипел он.

Он ее уже не видел.

Ясно, что она направлялась к башне.

Сбросив скорость, словно прогуливаясь, Эдуард миновал лужайку. Его мог видеть и судья Феррис, и любой другой, кто подошел бы к окну.

Он добрался до башни.

– Черт, будь я проклят!

Эдуард стоял над сдвинутым люком, открывающим лестницу в подземелье. Посмотрел на каменные ступени. Внизу горела то ли керосиновая лампа, то ли свеча.

Так вот, значит, где прятались от него девчонки. Неудивительно, что он не мог их найти. Маленькие крыски нашли себе крысиную норку.

До него донеслись звуки музыки.

Так вот почему Джинни не слышала его. Помимо книги она несла и радио.

Значит, она не знала, что он идет следом.

Она не знала, что он здесь.

Она у него в руках. Волноваться более не о чем. Больше проблем с ней не будет.

Осторожно, чтобы не зацепиться ногой за порог, не удариться головой о тяжелую железную опору, по которой перемещался люк, Эдуард Нэнс начал спускаться по длинному лестничному пролету, ведущему в подземелье башни.

– Джинни! – тихонько позвал он.

Джинни выступила над ним из-за башни. Подошла к люку, направляющие которого она и Луиз никогда не забывали смазывать. Надвинула на лаз. Обойдя люк, застопорила его металлическим стержнем.

– Отсюда и попадешь в ад, – прошептала она.