Текст книги "Секрет Пегаса"

Автор книги: Грег Лумис

сообщить о нарушении

Текущая страница: 20 (всего у книги 23 страниц)

Но чего? Лэнг почти уверен в том, что стрелок целился не в него. Будь по-другому, не лежал бы он сейчас за этим камнем. Кстати, для тамплиеров не было никакого смысла поймать его за попыткой проникновения в их тайну и сразу убить, не выяснив, как он обнаружил это место и кому отправил письмо.

Тогда кто же стрелял?

Лэнг решил не ломать голову. Это было неважно. Если бы снайпер мог заставить тамплиеров уткнуться носами в землю, пока Рейлли соскользнет со скалы и добежит до автомобиля… А почему бы и нет? Мертвый он им ни к чему. От покойника они не смогут узнать то, что им нужно. Если таинственный стрелок не желал Лэнгу вреда, а тамплиерам он нужен живой…

Но и рисковать жизнью, основываясь только на логике, Рейлли не желал. Жизнь – тоже хорошая штука.

Когда Лэнг дернулся было к соседнему валуну, один «хеклер-кох» пролаял короткую очередь, и в лицо Рейлли полетели осколки камня, жалящие, словно пчелы. У него не было никакого оружия, даже перочинного ножа. Таким голым он не чувствовал бы себя, даже если бы стоял в чем мать родила посредине делового центра в Атланте. Кстати, там Лэнг был бы в куда большей безопасности.

Он попытался понять, откуда именно только что стреляли, но вместо затихающего эха автоматной очереди услышал нечто другое: хруст каменистой почвы под подошвами. Кто-то приближался к нему, медленно и осторожно передвигая ноги в дорогих итальянских ботинках. Этот человек, конечно же, должен был идти пригнувшись, пряча голову от неизвестного стрелка.

Лэнг сунул копию письма под массивный камень. Если его схватят, место, где спрятан этот документ, тоже может стать предметом торга. Рейлли двинулся вперед, стараясь следить за тем, чтобы валун оставался между ним и тем типом, который подкрадывался к нему. На ходу он подобрал белый камень, хорошо ложившийся в ладонь. Конечно, с булыжником против автомата не попрешь, но все же лучше, чем ничего. Может быть…

6

Карду. 10:42.30

– Ну и что? – спросил человек с биноклем. – Теперь они все залегли.

– Будем ждать. – Снайпер не отрываясь смотрел в прицел.

– Долго?

– Сколько потребуется.

7

Карду. 10:43

В отличие от дорогих ботинок, под которыми хрустели песок и гравий, каучуковые подошвы «мефисто» Лэнга позволяли ему двигаться неслышно. Но даже они не дали бы ему возможности долго бегать от преследователя вокруг валуна. Если эти парни имели хотя бы самое скромное представление о тактике, то один из них должен был гнать Лэнга вокруг скалы, а другому оставалось ждать, пока противник в самом буквальном смысле выскочит ему под выстрел. Не до конца ясными оставались намерения снайпера. Впрочем, тамплиерам было необходимо укрываться от него, а Лэнгу приходилось исходить из того, что стрелок охотится не за ним.

Шаги человека, обутого в итальянские ботинки, стихли с другой стороны камня, а потом возобновились. Кто-то медленно обходил скалу слева. Лэнг передвинулся направо, продолжая сжимать в кулаке подобранный камень. Еще чуть-чуть – и он окажется перед тем самым местом, откуда сбежал и где оставались тамплиеры. Его воображение уже рисовало одного из толстошеих близнецов, глядящего вдоль короткого ствола «хеклер-коха» и ждущего, когда же мушка окажется точно посередине спины беглеца…

Они не могли ожидать только одного – того, что Лэнг перейдет в наступление. Засунув камень за поясной ремень, Рейлли принялся поспешно искать на валуне место, за которое можно было бы надежно ухватиться. Пальцы нащупали небольшую трещину, и он подтянулся, упираясь надежными «мефисто» в шершавый камень.

От земли до вершины валуна было футов двадцать. В поперечнике она имела около десяти футов, сужаясь к дальнему концу, да еще и горбилась – слишком сильно для того, чтобы Лэнг мог вытянуться и прижаться к камню, и недостаточно для того, чтобы ему удалось спрятаться за этим горбом. Оставалось надеяться лишь на то, что тамплиеры будут искать его внизу, на земле, и что он не был мишенью снайпера. Игра получалась чрезмерно рискованной, но ни прикупа, ни пересдачи никто не предлагал.

Звук шагов слышался прямо внизу. Лэнг вытянулся и посмотрел туда. Прежде Лэнг не замечал, что у одного из тамплиеров на темени светится маленькая лысина. Он-то и крался вокруг валуна, прижав к плечу откидной приклад автомата.

Лэнг извлек булыжник из-за пояса и приподнялся, насколько было возможно. Ему следовало не беззвучно сползти вниз, а свалиться на парня всем своим весом. Только так можно было застать его врасплох и вывести из строя.

Лэнг уже изготовился к прыжку, но что-то заставило его оглянуться через плечо. Он увидел ствол, направленный прямо на него с расстояния около тридцати ярдов. Рейлли знал, что из «хеклера» трудно вести прицельный огонь с такого расстояния, но, имея магазин на тридцать патронов, не обязательно обладать очень уж высокой меткостью.

У Лэнга не было времени примеряться, чтобы точно угодить на плечи находившегося под ним тамплиера. Оставалось лишь прыгнуть и надеяться, что он не промахнется.

Рейлли поднялся над защищавшим его выступом и в последний раз взглянул на стрелка. Ухмылку человека, уверенного в том, что он попадет точно в цель, не помешали разглядеть и разделявшие их тридцать ярдов.

Лэнг разогнулся почти в полный рост, и владелец автомата еще раз прицелился. Это оказалось его фатальной ошибкой.

Голова парня окуталась розовым туманом.

Лэнг прыгнул в ту же долю секунды, когда между склонами второй раз за этот день, словно шар, с силой пущенный умелым бильярдистом, раскатилось сухое эхо.

Выстрел заставил тамплиера, находившегося возле камня, вскинуть голову. Он рванулся в сторону, но недостаточно быстро, чтобы увернуться от свалившегося на него Лэнга. Оба рухнули наземь. Тамплиер пытался ухватиться за оружие. Рейлли просунул руку под мышку противника и давил ему на затылок так, что тот был вынужден повернуться, и ствол его автомата смотрел в землю.

Лэнг размахнулся второй рукой, в которой сжимал камень, чтобы размозжить череп тамплиера.

– Достаточно, мистер Рейлли.

Эти слова достигли сознания Лэнга одновременно с прикосновением холодной стали к основанию черепа. Он узнал и оружейное дуло, и голос мужчины с серебряными волосами. Так все и затевалось. Один тамплиер должен был отвлекать стрелка, а второй, прикрываемый Седым, – заниматься Лэнгом. При этом оба находились под защитой валуна и могли не бояться снайпера.

Лэнг попался.

– Бросьте камень и заложите руки за голову. Медленно. Теперь вставайте.

Рейлли повиновался.

Человек, на которого он напал, тоже медленно поднялся на ноги. Рукава и брюки были перепачканы в белой пыли, а пиджак на боку разлезся по шву. Ходить в этом костюме было уже нельзя. Вот, пожалуй, единственное достижение, если не считать того, что двое из этой преступной компании больше не смогут никого убить.

Седой, все так же прижимая свое оружие – неизвестно, правда, какое, но это было неважно – к затылку Лэнга, произнес несколько слов на незнакомом Рейлли языке. Громила в испорченном костюме повернулся к пленнику спиной.

– Положите руки ему на плечи, мистер Рейлли, – приказал мужчина с серебряными волосами.

Лэнг снова беспрекословно подчинился, и все трое начали медленно спускаться с горы. Сейчас снайпер, кем бы он ни был, не мог стрелять. Ведь Рейлли оказался зажат между двумя тамплиерами. Существовала весьма серьезная опасность того, что пуля пробьет навылет одного из них, переднего или замыкающего, и прикончит Лэнга, находящегося в середине. Умно, ничего не скажешь.

8

Карду. 10:47

– Дерьмо! – выругался человек с биноклем. – Они уходят.

Впервые за несколько часов снайпер оторвался от прицела.

– Допустим, не все.

– Какая разница. – Обладатель бинокля негодующе хмыкнул. – Они забрали Рейлли. Бросаемся за ними – вдруг тебе удастся снять и этих двоих?

– Рискуя при этом застрелить его? Если они еще не сошли с ума, то так и будут стискивать беднягу между собой, как ветчину в сэндвиче.

– Не сомневаюсь, что такое сравнение позабавило бы мистера Рейлли, – пробормотал первый. – Но они уходят.

– Не совсем. Здесь эти парни не останутся, а когда уедут, мы будем знать, куда они направятся.

9

Карду. 11:03

Пройдя изрядное расстояние по другому склону Карду, Лэнг и двое тамплиеров добрались до «Рейндж Ровера». Машина была хорошо укрыта между двумя выступающими скалами: пока не подойдешь вплотную, не увидишь.

– На заднее сиденье, – приказал Седой.

Лэнг поставил ногу на подножку автомобиля и тут почувствовал укол в шею. В ту же секунду салон автомобиля закачался перед его глазами, как будто он смотрел сквозь воду. Руки и ноги отяжелели настолько, что просто не могли двигаться. Лэнг понимал, что случилось, и знал, что должен всей силой воли бороться с действием наркотика.

Но ему сделалось настолько хорошо, что глупо было противиться этому состоянию.

А потом все окуталось чернотой.

Часть пятая

Глава 1

1

Место и время неизвестны

Придя в чувство, Лэнг не мог сообразить, долго ли он пробыл без сознания и где сейчас находится.

Впрочем, если враги намеревались как следует допросить его, они и не должны были допустить, чтобы он сориентировался в происходящем. Это им удалось. Лэнг понял лишь то, что лежит на необыкновенно неудобной кровати, а над ним распростерся старомодный балдахин. Его плечо, безжалостно вывернутое на горе, отчаянно болело.

В управлении, где Лэнг прошел солидную подготовку, он хорошо усвоил, что полная дезориентация – это очень эффективный инструмент допроса. У пленника, не знающего ни часа, ни даты, ни даже того, ночь сейчас или день, сбиваются внутренние часы и замедляется реакция. Но ведь она восстанавливается, как только тело приноравливается к новому распорядку. Чтобы достичь успеха на допросе, нужно поза-ботиться о том, чтобы ничего не повторялось в одно и то же время. Пленник не должен знать, где и когда он может столкнуться со всеми средствами, которые применят против него тюремщики.

Очень важную роль играет освещение. Пленника нужно держать в помещении без окон, где освещение круглосуточно остается неизменным. Очень ярким, если планируется лишить его сна, совсем тусклым, чтобы он ничего не мог ясно рассмотреть, если такого намерения нет. Разговоры о сыворотке правды – всего лишь разговоры. Наркотики развязывают языки только героям старых шпионских романов.

Пентотал натрия, скополамин и тому подобные средства действительно снижают способность человека сочинять неправду, но опасны в применении. Малая доза – и допрашиваемый будет продолжать лгать, большая доза – он уснет или вовсе умрет. К тому же наркотик может породить у человека совершенно непредсказуемые фантазии.

Бесхитростная старомодная пытка тоже вовсе не обязательно приводит к надежным результатам. С ее помощью можно выколотить признание, но нельзя быть уверенным, что получишь достоверную информацию. Человек готов наврать, признать все, что угодно, лишь бы прекратилась боль. Лэнг очень надеялся, что тамплиеры тоже понимают то, чему учили его самого. Современный допрос представляет собой изматывание человека, подавление его воли и ничего более. Выражаясь грубее, это одна из разновидностей промывания мозгов. Лэнг выбрался из высокой – три, если не все четыре фута – кровати и прошелся по периметру маленькой комнатушки. Одна стена была наклонной, и он задумался о том, как это здание может выглядеть снаружи. Единственное окно, плотно закрытое ставнями, вне всякого сомнения, снаружи должны были быть решетки. На двери красовалась изящно украшенная старинная медная пластина с замочной скважиной. Лэнг нагнулся, зажмурил левый глаз, правым приник к скважине и не увидел ничего. Снаружи торчал ключ.

Тусклая лампа отбрасывала совсем немного теней. Кроме кровати и самого Лэнга, в комнате ничего не было. Ни картин на стенах, ни штор, ни ковров. Ничего. Если бы не дорогой паркет, отполированный, несомненно, без применения каких бы то ни было механизмов, и обои с пышным орнаментом, тоже явно очень недешевые, можно было бы подумать, что это тюремная камера.

За исключением… Лэнг вновь обвел взглядом помещение. Возможно, он с первого раза не заметил дверь в туалет. Нет, ее в самом деле не было. Рейлли наклонился и увидел под кроватью фаянсовый ночной горшок. Что ж, он хотя бы не должен его выносить. В таком положении следовало радоваться всему, что не было откровенно плохим.

Потом Лэнг совершил второй круг по комнате, считая на ходу паркетные шашки. Чтобы сохранить хоть какую-то ориентацию во времени и пространстве, лучше всего чем-нибудь постоянно занимать мозги.

Он успел насчитать шестьдесят две паркетины, и тут в замке зашевелился ключ. Лэнг метнулся к кровати, лег и попытался сделать вид, что все еще не пришел в сознание.

– Ну-ну, мистер Рейлли, – произнес слишком хорошо знакомый ему голос. – Действие препарата, который вам дали, должно было закончиться. Так что не стоит изображать из себя опоссума [118]118
  Опоссумы – мелкие сумчатые животные, распространенные в Северной и Южной Америке. Некоторые их разновидности в случае опасности притворяются мертвыми.


[Закрыть]. Кажется, так это называется у вас в Америке? Все равно ничего не выйдет.

Лэнг открыл глаза и тут же разинул рот от неожиданности. Похоже, он и в самом деле переместился во времени. Мужчина с серебряными волосами, стоявший в двери, был облачен в кольчужные доспехи, поверх которых набросил белое сюрко с красным мальтийским крестом спереди, не закрывающее бока. На его ногах красовались остроносые железные сапоги.

– Только не уверяйте меня, что вы собираетесь отправиться к волшебнику, чтобы попросить у него сердце, – сказал Лэнг.

– Прошу прощения?.. – Тамплиер бесстрастно взглянул на Лэнга, но тут же нахмурился и продолжил явно напряженным голосом: – Полагаю, вы сострили по поводу моего одеяния. Находясь в храме, мы носим традиционную одежду.

В храме? Неужели Лэнга похитили сумасшедшие сектанты? Этого только не хватало…

Между тем Седой отступил в сторону. Позади него стоял другой человек, одежда которого больше всего походила на монашескую рясу, из-под которой торчали голые лодыжки и ступни, обутые в сандалии с одним поперечным ремешком. В руках он держал тарелку, от которой исходил безошибочно распознаваемый запах пищи. Лэнг вдруг вспомнил, что ничего не ел с утра того дня, когда его взяли в плен.

– Не сомневаюсь, что вы проголодались, – сказал Седой. – Келарь отыскал для вас кое-что в трапезной. Ничего особенного – соленая треска, приготовленная по местному рецепту. Но она очень питательна.

Мужчина в рясе поставил деревянную тарелку на кровать. Так еда пахла еще соблазнительнее. Белое рыбье мясо, окруженное овощами.

– Прошу вас, ешьте, – почти радушно предложил Седой.

Лэнг посмотрел на него, потом на прислужника и поинтересовался:

– А нельзя ли еще и вилку?

Тамплиер покачал головой.

– Вилки вошли в обиход только с шестнадцатого столетия. Мы, как и наши предшественники, используем только ножи, пытаемся хоть немного отстраниться от суетности современного мира.

Что ж, это вполне объясняло ночной горшок.

– Ладно, – сказал Лэнг, не сводя глаз с тарелки, источавшей упоительный аромат. – Учительница этикета ничего не узнает.

Человек в коричневой рясе придвинул тарелку вплотную к пленнику, а пожилой мужчина сказал:

– Боюсь, мистер Рейлли, что вам придется обойтись без столового прибора. Думаю, вы сможете понять, почему мы не очень хотим вооружать вас ножом.

Лэнг слишком проголодался для того, чтобы обращать внимание на такие мелочи. Он взял тремя пальцами кусок рыбы и отправил его в рот. Нечасто ему попадалось что-нибудь настолько вкусное. Он съел уже больше половины, когда Седой и его спутник, не поворачиваясь к нему спинами, попятились к выходу.

– До встречи, – сказал Рейлли в закрывающуюся дверь.

В следующую секунду щелкнул замок.

Лэнг решил слизнуть соус с тарелки, но тут комната вдруг завертелась. Углы перекосились, а паркетные шашки утратили свои четкие очертания. Голова сделалась такой тяжелой, что Рейлли не мог удержать ее на шее. Да, рыбу сдобрили еще чем-то кроме пряностей.

«Но зачем?» – подумал Лэнг.

Мир вокруг него снова стремительно тускнел. Они ведь не смогут допросить его, пока он лишен сознания. Но ему так сильно хотелось спать, что было не до разгадывания головоломок.

2

Место и время неизвестны

Лишь не прошедшее до конца ощущение тяжести в животе подсказало Лэнгу, что в отключке он пробыл не так уж долго. Прямо в глаза ему бил яркий свет. Да, он очнулся, но чувствовал себя пришибленным. Его голова весила добрую тонну.

– Вижу, что вы пришли в себя, – раздался голос человека, невидимого из-за света лампы. – Пора вам ответить на один-два наших вопроса.

Лэнг не без труда приподнялся, сел и спросил:

– У меня ведь есть право на один телефонный звонок, верно?

Ответа не последовало. Судя по всему, Седой не слишком увлекался американскими детективами, транслируемыми по телевизору.

– Меня интересуют две вещи, мистер Рейлли. Как вы отыскали наш тайник и кому послали это письмо?

– Понятно, – ответил Лэнг. – Как только я все расскажу, вы отпустите меня на все четыре стороны, да?

– Полагаю, что-нибудь можно устроить.

«Например, пулю в затылок», – мысленно добавил Лэнг, но вслух сказал совсем другое:

– У меня тоже есть несколько вопросов. Если вы все время так старались сохранить тайну Бланшфора, то как же допустили, чтобы этот парень… Пуссен, кажется… написал пейзаж с зашифрованной картой?

– Мистер Рейлли, вы упорно испытываете мое терпение. Но я все же отвечу вам, чтобы вы убедились в наших добрых намерениях. Мы все время стояли перед непростым выбором: пойти на риск и записать наш секрет или принять опасность другого рода – что тайна окажется утерянной, если слишком многие из нас падут жертвами различных непредвиденных бедствий. Несколько столетий назад это была, прежде всего, чума, а сегодня – массовое истребление людей террористами-язычниками, уничтожать которых заблаговременно у Запада не хватает духа. В то время, когда жил Пуссен, в пер-вой половине семнадцатого века, не было практически никакого неблагоразумия в том, чтобы составить некую шараду с помощью которой можно отыскать наше… открытие. В сочетании с устными элементами обрядов посвящения картина должна была служить для определения точного расположения известного вам места.

Лэнг настолько заинтересовался, что забыл и о головокружении, и о слабости. Он сел попрямее и спросил:

– Но откуда же вы знали, что Пуссен не выдаст вашу тайну?

Свет немного переместился так, что Лэнг смог различить силуэт Седого. Тот, казалось, сидел, но ведь в комнате не было места, подходящего для этого, если не считать кровати. Принесли стул?

– Пуссен был вольным каменщиком.

– То есть?

– Вольные каменщики, масоны – это инструменты, которыми пользуется наш орден. Некоторым мы предлагаем присоединиться к нам и через них контролируем ситуацию во всем мире. Так было и есть. Почти все выдающиеся люди до самого последнего времени состояли в масонских организациях. Например, ваш Джордж Вашингтон и большинство отцов-основателей вашей страны. Через них мы узнаем самые сокровенные тайны разных государств. Нам вовсе ни к чему повторение тысяча триста седьмого года. Что же касается вашего вопроса… Пуссен написал эту картину по приказу. Вернее, он внес небольшие изменения в копию той своей работы, которая сейчас висит в Лувре. Художник понятия не имел о значении своей картины. С нее сделали точные копии, по одной для каждого приората. В прошлом году мы переселились из одного лондонского дома в другой, при этом сбыли часть имущества. Рабочие по ошибке упаковали картину вместе с проданными вещами. Вот вы и получили ответ на свой вопрос. Теперь я хочу знать, куда отправлено письмо.

Лэнг зевнул, не сказать, чтобы совсем уж искусственно, и сделал медленное круговое движение рукой, все еще болевшей.

– Чтобы, как я уже говорил, вы могли убить кого-нибудь еще? Меня это не устраивает.

– Что ж, мистер Рейлли, мы оставим вас ненадолго, чтобы вы могли подумать о своем положении. – Из полумрака за лампой послышался тяжелый вздох. – Боюсь, наше возвращение будет для вас не слишком приятным. Мы больше не используем ни дыбу, ни тиски, но умеем делать удивительные вещи с помощью зажимов-крокодилов и автомобильного аккумулятора, самых обычных электрических кухонных при-способлений и, конечно, человеческой кожи. Я пока что лишь предупреждаю вас, хотя время у нас ограничено.

Вот и ответ на столь тщательно продуманную Лэнгом теорию о том, что пытки как средство допроса безнадежно устарели.

Ножки невидимого стула скребнули по полу – это Седой поднялся с места. Лэнг уже расслабился было и хотел откинуться на кровать, когда невидимый в темноте человек завернул ему руки за спину Запястья Рейлли моментально пристегнули наручниками к кровати и сдернули с него штаны. Больное плечо горело как в огне.

– Послушайте, – сказал Лэнг. – Конечно, мы…

Его в самом буквальном смысле схватили за яйца. Кожа мошонки натянулась, он почувствовал прикосновение холодного металла, не успел сказать хотя бы еще одно слово, как дыхание прервалось от резкой боли, распространившейся от яичек по всему телу. Кровь Рейлли словно вскипела. Он видел перед собой лишь неизвестно откуда взявшуюся красную стену, в которую воплотилось его страдание.

Лэнг сам не слышал своего вопля. Ожог и ужасная боль сразу затмили все прочие чувства, свернули тело в судороге, лишили его всякого контроля над собой, оставив одно страдание.

Боль прекратилась так же внезапно, как и началась. Зажимы убрали, руки Лэнга освободили. Осталось лишь ощущение пылающего в промежности огня, которое заставило его забыть о больном плече.

– Всего несколько вольт. Напряжение совсем слабенькое, – сказал голос из темноты. – Мы оставим вас, а вы подумайте о том, как может подействовать ток посильнее, особенно если его подать на металлический прут, вставленный в задний проход до простаты.

Они вышли и оставили Лэнга с этой мыслью. Заодно и с болью, какой он никогда в жизни не испытывал даже от самого подлого удара в любой из спортивных игр. Рейлли осторожно повернулся на бок и лишь тогда заметил, что обмочился от ужаса и боли.

3

Место и время неизвестны

Лэнгу больше не требовалось считать паркетины, чтобы занять мозги. Необходимо было придумать, как выбраться отсюда, прежде чем этот парень вновь примется терзать его половые органы.

Каждый шаг острой болью отдавался в промежности, без необходимости напоминая о том, что нужно как можно скорее найти выход. Скрипя зубами от непрерывной боли, Лэнг исследовал окно. Ставни не поддавались, вероятно, их заперли снаружи на засов, причем так крепко, что сдвинуть его изнутри не удалось бы, даже если бы Рейлли сумел дотянуться до нужного места. Кроме того, он вполне мог находиться не на первом этаже, а прыгать из окна с немалой высоты – не самый верный путь к спасению.

Можно было попытаться прибегнуть к той же тактике, какую он использовал против тамплиера, проникшего в его квартиру в Атланте, но от этого варианта Лэнг сразу отка-зался. Враги должны быть готовы к тому, что он попытается наброситься на них, когда они войдут в комнату. Если Седого будет сопровождать не один человек, то шанса на успех не окажется вовсе. Нужно придумать что-нибудь еще. Лэнг снова медленно обошел комнату.

Если тут и был стул, на котором сидел Седой, то мучители, уходя, его забрали. Дверь сделана из досок, обработанных вручную, даже при тусклом освещении можно различить следы долота на полотне и косяках, а также детали медной замочной пластины. Лэнг опустился на колени, чтобы осмотреть замок. В таком положении боль в его и без того пылающих яичках сделалась почти невыносимой. Он застонал и снова посмотрел в замочную скважину. Пружинной защелки, имеющейся в большинстве современных замков, не было. Изнутри дверь раньше запиралась простым засовом. О том, что он когда-то здесь имелся, говорили отверстия, оставшиеся от вывинченных шурупов. Замочная скважина была, как и прежде, загорожена, зато Лэнг разглядел тончайшую полоску света между дверью и косяком. Она тянулась сверху донизу, прерываясь лишь в одном месте – там, где язычок замка входил в гнездо.

Осторожно, чтобы как можно меньше беспокоить промежность, все еще нестерпимо болевшую, Лэнг сел на пол, снял ботинок, выскреб остатки земли из рубчатого протектора на подошве «мефисто» и сделал почти невидимую отметку точно на уровне язычка замка.

Потом Рейлли вернулся к кровати и на сей раз осмотрел ее снизу. Вместо пружин здесь был старомодный деревянный каркас из планок, на которых лежал туго набитый матрас. Теперь Лэнг по-настоящему обрадовался тому, что ложе оказалось неудобным. С этими планками…

Его так и подмывало прилечь на несколько минут и подождать, пока боль хоть немного успокоится, но нельзя было терять время. Выдрав конец одной планки из гнезда, он принялся гнуть ее вверх и вниз, пока она не треснула. Отложив доску в сторону, Рейлли выковырял щепку и засунул планку на место.

Лэнг сделал все, что мог. Остальное зависело от капризов своевольной удачи.

Впрочем, еще не все. Он заставил себя облегчиться в горшок, хотя при этом ему казалось, что по мочеточнику сочится живой огонь, а потом принялся колотить в дверь.

Судя по тому, что ключ в замке повернулся почти сразу, возле его комнаты поставили охрану.

Мужчина в белой рясе с капюшоном, подпоясанной веревкой, такой же, вероятно, какую семью веками раньше носил Пьетро, почти закрыл широченными плечами дверной проем. Свет падал на него сзади, и Лэнг не мог разглядеть черты лица охранника, лишь коротко подстриженные белокурые волосы просвечивали вокруг головы, словно ореол, да поблескивал автомат, висевший на плече.

– Нужно горшок вынести, – сказал Лэнг, указав пальцем.

Даже в полумраке Рейлли разглядел, как губы верзилы изогнулись в ухмылке. Потом тот почуял чуть подсохшую мочу, которой тянуло от одежды пленника, и его ноздри брез-гливо дернулись.

– Сам вынесешь, когда наполнится… язычник. Если доживешь.

Акцент был славянским, русским или каким-то еще в этом роде. Автомат – «АК-47» русского или китайского производства. Оружие этой марки после краха Советов оставалось во всех странах Восточной Европы. Перед спусковой скобой торчал рожок на тридцать патронов.

Выражая отвращение даже своей спиной, здоровяк повернулся и шагнул из комнаты.

Дверь с грохотом захлопнулась, и Лэнг поспешно рухнул на колени. Ключ заскрежетал в замке, но за это время Рейлли успел просунуть щепку между дверью и косяком. Он почувствовал, как крепкий язычок замка стукнул по деревяшке, и взмолился, чтобы тонкий кусочек старого дерева не сломался.

Так оно и вышло.

Лэнг прижался плечом к дубовой двери, чтобы она не сдвинулась, если здоровяк вздумает проверить, сработал ли замок. Потом он очень осторожно, чтобы дверь не открылась, уперся в нее спиной и сел, не выпуская при этом щепку из руки.

Сколько ждать? Рано или поздно – скорее рано – вернутся Седой и автолюбитель с аккумулятором. Рейлли взглянул на пустое запястье и лишь теперь вспомнил, что у него отобрали часы. Тогда он принялся медленно считать до шестидесяти, отмеряя одну минуту, потом другую…

Десять.

Двадцать.

Тридцать.

С величайшей осторожностью Лэнг чуть-чуть приоткрыл дверь, запоздало попытавшись вспомнить, не скрипят ли петли. В крошечную щелку между дверью и притолокой он увидел пару ног, закинутых на стул. Охранник был спокоен, возможно, даже слишком, если верить ровному глубокому дыханию. Рейлли чуть приободрился и открыл дверь немного шире. Оказалось, что ему все же повезло не так сильно, как он надеялся. Часовой развалился в кресле, положив ноги на стул, и внимательно изучал журнал. Автомат лежал у него на коленях.

Полутемный коридор протянулся футов на двадцать, дальше он пересекался с другим, как это бывает в больших гостиницах. Сходство было полным, если не считать того, что на дверях отсутствовали номера.

Лэнг вновь прикрыл дверь. Пришла пора действовать, но ни в коем случае нельзя было допустить, чтобы дверь открылась раньше времени. Вновь сняв ботинок, он вставил щепку на место, подсунул край подошвы в щель под дверным полотном и вернулся к кровати. Простыни были изготовлены из старого полотна и отделаны красивой каймой. Пожалев на мгновение, что приходится портить такую красивую вещь, Лэнг разорвал ткань на несколько длинных полос, одну из них скомкал, из второй сделал петлю и вернулся к двери.

Охранник был все так же поглощен содержимым журнала. Лэнг открыл дверь немного шире. Если охранник поднимет голову, то Рейлли конец. Самым экономным движением, на какое был способен, Лэнг бросил тяжелый «мефисто» через голову часового. С как будто довольным шмяканьем ботинок упал на пол.

Почти одновременно охранник выпустил из рук журнал, схватил автомат и вскочил на ноги.

Тамплиеру потребовалась лишь доля секунды, чтобы понять, что встревожило его, и обернуться. Одним слитным движением Лэнг распахнул дверь, метнулся вперед, всей своей тяжестью обрушился на спину охранника и повалил его. Автомат громко брякнул о паркет. Одной рукой Рейлли накинул полотняную петлю на голову противника, сдернул ее под подбородок и быстро закрутил, не дав таким образом охраннику закричать.

Второй рукой Лэнг запихнул скомканную тряпку в открытый рот охранника, одновременно затянув удавку на еще один оборот. Здоровенный охранник схватился за горло, пытаясь ослабить смертоносный нажим, но Лэнг умудрился поднять колено, упереться в спину противника между лопатками и нажать, сколько хватило сил. Человеческое горло окружено могучими мышцами, его трудно перекрыть полностью, но, судя по тому, что сопротивление охранника сразу ослабло, Лэнгу удалось это сделать.

Тамплиер обмяк, и тут послышались приближающиеся шаги.

4

Синтра, Португалия. 23:40

С противоположной стороны извилистой улицы, затененной старыми деревьями, они следили за двумя верхними этажами старинного каменного дома, выглядывавшими поверх стены. Все окна были закрыты ставнями, как будто обитатели особняка стремились укрыться от нежного бриза с океана, находившегося милях в десяти. Если судить по величине здания и обширности участка, на котором оно располагалось, его лучше было бы назвать замком или дворцом. Впрочем, соседние владения не сильно уступали ему размером. Каждое из них вполне могло служить даже не летними, а постоянными королевскими резиденциями. В этом небольшом городке, притулившемся на склоне горы, и вправду имелись три дома, некогда принадлежавших семействам коронованных особ.

В начале XIX века эти места привели в восторг лорда Байрона, вслед за ним сюда потянулись многочисленные представители европейской знати и богачи. В минувшем столетии постоянно усиливались строгости в политике социалистических правительств, повсеместно росло налогообложение. Все это порождалось необходимостью создавать иллюзию социального равенства и заставило прежних владельцев продать многие прекрасные летние дворцы. Их купили представители новой мировой элиты, многонациональных корпораций, по большей части зарегистрированных в так называемых налоговых убежищах и хранящих анонимность.