Текст книги "Заводная ракета (Ортогональная вселенная-1)"

Автор книги: Грег Иган

сообщить о нарушении

Текущая страница: 15 (всего у книги 28 страниц)

Ялде стало интересно, что же такого особенного было в краснобашенных злаках – Зевгме этого явно не хватало.

– С удовольствием, – ответил Евсебио.

Ялда поблагодарила Нерео за участие.

– Мне это в радость, – сказал он. – Не знаю, верна ли ваша догадка насчет гремучих звезд, но я рад, что кто-то всерьез рассматривает подобные варианты.

– А место в ракете вас случайно не интересует?

Нерео весело прожужжал.

– Я лучше останусь в безопасности на земле и дождусь, когда ваши потомки через дюжину поколений расскажут мне о той чудесной науке, которую им удалось открыть по пути.

– Мне это часто говорят в ответ, – заметила Ялда.

Ей хотелось провести с Нерео больше времени, но ему с Джулио нужно было возвращаться в Красные Башни. Амандо взял в ангаре грузовик и, захватив гостей, укатил в пустыню.

Евсебио обернулся к Ялде.

– Ты не съездишь в Красные Башни вместе со мной? Чтобы выступить перед горожанами?

– Если получу отгул в университете. – Ялда замялась. – Сможешь выплатить мне за это небольшую компенсацию?

– Конечно. – Евсебио неоднократно предлагал зачислить ее в штат, но Ялда пока что отказывалась; она хотела оставаться независимой, чтобы иметь возможность свободно высказывать ему свое мнение.

– Если я не буду преподавать, мне не заплатят, – добавила она, как бы извиняясь, – а лишать Лидию и Дарию помощи в опеке над детьми будет нечестно.

– Хмм. – Евсебио уже дал ей понять, что не одобрял того, чем занималась их троица: женщины – какими бы талантами они ни обладали в других сферах – не были по своей природе предназначены для воспитания детей. В Зевгме было полно вдовцов, которые отчаянно нуждались в наследниках и были готовы обращаться с ними так, будто это была плоть их собственной ко.

Но сейчас его занимали более насущные проблемы, нежели слабые места в семейной жизни Ялды.

– Помимо распространения новостей среди жителей Красных Башен, – добавил он, – я также рассчитываю на то, что твой коллега Нерео сможет организовать для меня встречу с его покровителем.

– А сам ты разве не можешь договориться о встрече с Паоло? – удивилась Ялда. – Что бы ни случилось с сообществом плутократов?

– С сообществами, во множественном числе. Не все они связаны друг с другом.

– Зачем тебе встречаться с Паоло?

– Из-за денег, – честно ответил Евсебио. – Мой отец лимитировал сумму, которую я могу вложить в строительство ракеты. Если все сооружение я буду строить в одиночку – добывать и перевозить солярит, встраивать его в искусственную обшивку… Если бы я попытался сделать все это в масштабе «Бесподобной», то затраты бы выросли в несколько гроссов раз, но даже минимальная жизнеспособная альтернатива потребует таких средств, которые я не смогу предоставить без посторонней помощи.

– А ты не думал о том, чтобы подкупить всех людей, имеющих право голоса в вопросе об обсерватории? – предложила Ялда. – Не просто новым блестящим телескопом – а деньгами, которые они могли бы положить лично себе в карман?

Евсебио был оскорблен.

– Я не идиот; таким был мой первоначальный план. Но Ачилио заставил Совет тщательно изучить деятельность университета; к тому же в самом университете у него столько тайных агентов, что подобная выходка мне едва бы сошла с рук.

– Я всегда готова убить Людовико за символическую плату, – пошутила Ялда.

Евсебио так долго смотрел на нее нейтральным взглядом, что ей стало неловко.

– Не искушай меня, – сказал он.

Подъезжая на поезде к Красным Башням, Ялда с удивлением обнаружила, что город по-прежнему оправдывал свое название. Она читала, что местные запасы пассивита, отличавшегося одноименным оттенком, давно-давно были исчерпаны, и тем не менее прямо сейчас ее глазам открывалась линия горизонта, которая по-прежнему отливала все тем же характерным красным цветом. Возможно, первоначальные здания с любовью сберегли в целости и сохранности. Либо так, либо их все переработали на декоративную облицовку.

Нерео встретил ее на вокзале – вместе с четырьмя своими детьми, которые передрались друг с другом за захватывающую возможность донести Ялдин багаж. Увидев, насколько они молоды, Ялда решила, что его ко, по-видимому, прожила почти столько же, сколько ее дедушка. Нерео, впрочем, до сих пор был в добром здравии – и наверняка позаботился о том, чтобы его дети не остались без опеки, даже если его самого постигнет печальная участь.

– Твой друг Евсебио уже в доме, – сказал Нерео.

– У него были какие-то дела в Разбитом Холме, – объяснила Ялда. – Мы приехали с противоположных направлений.

Нерео жил в огороженном имении своего покровителя. По коже Ялды пробежал холодок, когда они прошли мимо охранников с ножевыми поясами, хотя дети воспринимали их как нечто само собой разумеющееся.

– Это просто традиция, – сказал ей Нерео, заметив ее беспокойство. – У Паоло нет врагов; этим оружием никогда не пользовались.

– А стражники не скучают на такой работе?

– Бывает работа и похуже, – ответил Нерео.

Евсебио сидел на полу в гостевой комнате и читал выпуск «Репортажа» из Красных Башен. Поприветствовав Ялду, он недоверчивым тоном добавил:

–Этот Джулио действительно прочитал и понял до единого слова все вводные, которые я ему послал. Он поделился со мной кое-какими возражениями и беспокойствами, но… все они были совершенно разумными.

– Давай просто привяжем к ракете весь город и покончим с этим, – предложила Ялда. – Пусть Красные Башни отправятся в пустоту на пару веков и достигнут процветания в условиях блестящей изоляции; потом они смогут вернуться, и научат мир, как правильно жить.

До начала представления оставалась всего пара склянок, поэтому они отправились в зал, чтобы ознакомиться с его планировкой. Ялда не смогла привезти проекционное оборудование, которым она пользовалась в Зевгме, но Джулио позаботился о подготовке распечаток с материалами выступлений, которые выдавались посетителям на входе. Это означало, что отключать основное освещение во время выступления было нельзя.

– Все эти лица вызывают у меня беспокойство, – сказала она Евсебио, стоя на сцене перед полным залом.

– Не волнуйся, теперь ты профессионал. – Он ободряюще стиснул ее плечо.

Решение посетило ее только в тот момент, когда она сделала шаг вперед, стоя перед толпой зрителей: она постаралась донести до них ту же мысль, что и в Зевгме, но свой задний взгляд сосредоточила на расположенной позади пустой стене, убедив себя в том, что все зрители в зале пристально смотрели вовсе не на ее, а на эту умиротворяющую белизну.

После того, как Евсебио выполнил свою часть работы – с небольшими отличиями от первоначальной версии, в которой он хвастался ракетой размером с целую гору, – подошло время вопросов. Все жители Красных Башен, с которыми им довелось побеседовать, говорили, что им придется отвечать на вопросы прямо со сцены – такова была местная традиция, неуважения к которой им бы не простили. Джулио – наниматели которого в обмен на довольно-таки броскую рекламу своей газеты оплатили половину аренды зала – присоединился на сцене к Ялде и Евсебио, чтобы сыграть роль ведущего.

Ялда мысленно подготовилась к предсказуемым шуткам в духе «Почему я не могу прогуляться во вчерашний день?» или, быть может, даже извечному «Где ваш ко?».

Первым, кому Джулио предложил задать вопрос, был пожилой мужчина.

– Как вы собираетесь поддерживать машины в работоспособном состоянии? – громко спросил он.

– В ракете будут оборудованы мастерские на все случаи жизни, – сказал Евсебио.

Его собеседника ответ не впечатлил.

– А как же заводы? Шахты? Леса?

– У нас будет запас минералов, – ответил Евсебио, – а также сады для выращивания природных материалов и пищи.

– Запасы, которых хватит на целый век? Почва, которой хватит на целый век? И все внутри одной башни? Очень сомневаюсь.

Джулио передал слово другому слушателю с вопросом.

– Как вы собираетесь регулировать численность населения? – спросила женщина.

– На данный моменту у нас скорее нехватка, чем избыток пассажиров, – ответил Евсебио.

– Удвойте это число в несколько дюжин раз, – сказала она, – и ответьте мне, где вы разместите всех этих людей и как прокормите?

На лице Евсебио стало проявляться волнение.

– Уровень смертности в пределах ракеты будет точно таким же, как и в любом другом месте. Численность городов не увеличивается ровно вдвое с каждым поколением, – ответила Ялда.

– Значит, медицина развиваться не будет? Эру за эрой этих путешественников будет заботить лишь проблема гремучих звезд…, которые им самим больше не угрожают?

– Развитие медицины может одновременно способствовать как контролю над рождаемостью, так и снижению смертности, – сказала Ялда.

– Может. Но что, если все сложится иначе?

Вопросы продолжались в том же духе – сложные, но, без сомнения, относящиеся к сути дела. Казалось, прошла целая вечность, прежде чем Джулио объявил об окончании встречи. Ялда так вымоталась, что не сразу заметила, как вопросы сменились одобрительными возгласами и аплодисментами со стороны публики.

– Все прошло неплохо, – прошептал ей Джулио.

– Правда?

– Они восприняли тебя всерьез, – сказал он. – Чего еще ты хотела?

В фойе они завербовали больше трех дюжин волонтеров, но ни одного пассажира. По сравнению с Зевгмой местные жители гораздо охотнее соглашались с доводами Ялды относительно гремучих звезд и даже абстрактными принципами, которые лежали в основе решения, предложенного Евсебио – но ни один из них не был уверен в том, что ему удастся создать искусственное поселение, которое они бы захотели передать своим внукам, чтобы те провели в нем всю свою жизнь.

Слуга препроводил Ялду, Нерео и Евсебио в столовую, после чего удалился.

Паоло стоял в дальнем конце комнаты, перелистывая толстую пачку бумаг. Он выглядел моложе, чем ожидала Ялда – может, чуть старше двух дюжин лет. Он положил бумаги на полку и подошел к ним, указав на широкий круг подушек на полу.

– Добро пожаловать в мой дом! Прошу, садитесь!

Нерео представил ему Ялду и Евсебио. Ялда постаралась унять чувство тревоги, охватившее ее при виде этой роскошной комнаты; стены украшала абстрактная мозаика, а выбор разложенных перед ними блюд, среди которых не было почти ни одного знакомого Ялде, приводил в недоумение. По ее прикидкам такого количества еды хватило бы, как минимум, на дюжину человек – и когда в комнату вошли шестеро молодых мужчин, ей уже начало казаться, что угощение было не таким уж и чрезмерным – но оказалось, что они просто шли по своим делам и к обеду не присоединятся, а в столовую заглянули только затем, чтобы поздороваться с гостями.

Шесть сыновей! Среди них есть приемные или он взял себе двух супруг? Так или иначе, если это семейная традиция, то дом будет буквально наводнен внуками.

Покончив с формальностями, Паоло сел вместе с гостями и призвал их к трапезе. Ялда приняла сознательное решение не стесняться – не пялиться на тарелки с едой, пытаясь угадать ее происхождение. Вряд ли здесь предложат что-то несъедобное и тем более опасное, а значит, можно и не обращать внимание на то, что еда, оказавшаяся у нее во рту, была ей совершенно незнакома. Поначалу вкусы блюд казались ей необычными, хотя и не сказать чтобы неприятными. Она решила изобразить на лице легкое удовлетворение и поддерживать это выражение в течение всего обеда, невзирая на обстоятельства.

Паоло обратился к Евсебио.

– Я слышал о ваших ракетах; выдающееся начинание.

– Это только начало, – ответил Евсебио. – Потребуется еще много лет работы, прежде чем мы сможем безопасно отправить людей в пустоту.

– Меня восхищает смелость вашего видения, – заметил Паоло, – и я прекрасно понимаю, что гремучие звезды могут стать угрозой. Но что именно ваши путешественники привезут из путешествия в космическую пустоту?

– Это сложно предугадать, – признался Евсебио. – Но вы только представьте, какие чудеса увидел бы в наших сегодняшних городах гость из одиннадцатого века? У них не было ни машин, ни грузовиков, ни поездов. Только примитивнейшие линзы. И никаких надежных часов.

– Но что дальше? – поинтересовался Паоло. – Двигатель с чуть более плавным ходом? Часы, ход которых не сбивается в течение года? Все эти усовершенствования, без сомнения, цивилизованны, но как они помогут защититься от гремучих звезд?

– Вы когда-нибудь слышали о Вечном пламени? – спросил Евсебио.

Ялда была рада, что уже пообещала себе сохранять на лице маску доброжелательной невыразительности.

Паоло любезно прожужжал – не высмеивая своего гостя, а усматривая в его словах лишь намеренную и небрежную гиперболу.

Евсебио продолжать говорить все тем же безукоризненно вежливым тоном, но Ялда все же заметила, как он боролся с самим собой, стараясь подавить собственное разочарование.

– Древние истории о Вечном пламени заблуждались насчет деталей, – сказал он, – однако с позиции современных концепций подобный процесс, вероятно, действительно можно осуществить на практике. – Он повернулся к Нерео. – Я ошибаюсь?

– Очевидных противоречий с вращательной физикой, как в случае с более ранними концепциями энергии, здесь не наблюдается, – осторожно заметил Нерео.

Паоло был удивлен.

– Серьезно? – Он отложил каравай, который пережевывал в данный момент. – То есть может оказаться, что все эти алхимики с безумными глазами просто слишком быстро сдались? Ха! – он осуждающе посмотрел на Нерео, как бы намекая, что о таком интересном факте его научный советник мог бы обмолвиться и на несколько лет раньше.

– Сэр, могу я поделиться с вами одной мыслью, которую до нас прошлым вечером недвусмысленно донесли жители Красных Башен? – спросил Евсебио.

– Безусловно, – ответил Паоло.

– На данном этапе мое начинание весьма и весьма непритязательно, – признался Евсебио. – Никто не верит в то, что несколько дюжин людей в ракете размером, скажем, с это имение смогут прожить достаточно долго, чтобы воспользоваться преимуществами своей ситуации. С точки зрения элементарной физики никаких ограничений на продолжительность путешествия нет – как нет предела и тем преимуществам, которые они, вероятно, смогут достичь за долгие годы. Решающую роль сыграет практическая сторона их ситуации. Надежному обществу необходим определенный масштаб – как по численности населения, так и по количеству ресурсов. Изолированный в пустыне лагерь при надлежащем выборе припасов сможет продержаться пару поколений, но для сообщества, которое сможет успешно просуществовать в течение века, необходим целый город.

– Я понимаю, – сказал Паоло. Он помолчал. – Но насколько большой должна быть ваша ракета? Никто не знает. Это слишком высокий риск, основанный на одних лишь догадках.

– Разве риск не будет оправдан, – возразил Евсебио, – если ракета спасет наш мир от гремучих звезд?

– Но этот вывод опирается не только на успех вашей экспедиции, – заметил Паоло, – но также и на отсутствие альтернативных решений. Вполне вероятно, что затратив те же ресурсы здесь, на земле, мы сможем решить проблему более эффективным путем. Я не могу говорить за остальных, но лично я предпочитаю, чтобы мои деньги крутились где-нибудь поблизости – там, где я могу за ними приглядывать.

– Да, сэр. – Евсебио опустил глаза. Отказ не оставлял места для сомнений.

Паоло повернулся к Нерео.

– Так значит, у нас все-таки есть шанс создать Вечное пламя?

– Возможно, – неохотно согласился Нерео. – Но потребуется учесть множество мелочей, и о некоторых из них мы имеет довольно смутное представление.

– А что, если я найму гросс-химиков, которые отправятся в пустыню и будут испытывать всевозможные комбинации реактивов? Где-нибудь подальше от людей, чтобы никто не пострадал? – Нерео ответил не сразу, но Паоло уже почувствовал вкус к собственному замыслу. – Мы могли бы потребовать проводить каждый эксперимент в том месте карты, которому будет сопоставлен определенный выбор реагентов. Тогда, исходя из расположения кратеров, мы точно будем знать, какие реакции не следует повторять.

– Весьма умно, сэр, – заявил Нерео. Он говорил с сарказмом, но Паоло решил поверить ему на слово.

– Впрочем, – добавил Паоло, – это заслуга нашего гостя, который вдохновил меня на эту затею. – Он сделал кивок в сторону Евсебио.

Во время их второго и заключительного выступления в Красных Башнях, Евсебио с достойным восхищения профессионализмом сохранял видимость оптимистичного настроя, но как только они вернулись в гостевую комнату Нерео, он прислонился к стене и тяжело опустился на пол.

– Это уже слишком, – онемело произнес он. – Я больше не могу этим заниматься.

– Мы можем поручить набор персонала кому-нибудь другому, – предложила Ялда.

– Я не про набор персонала! Этот проект – несбыточная мечта. Мне надо бросить весь этот идиотизм и вернуться к железным дорогам; а о гремучих звездах пусть другие беспокоятся. До основного удара я, скорее всего, не доживу. Так какая мне разница?

Ялда подошла к нему и ободряюще коснулась его плеча.

– Ну не будет Паоло вкладываться в этот проект. Он же не последний богатый человек на планете.

– Но Красные Башни – это лучшее, что мы имеем, – возразил Евсебио. – Местные журналисты понимают наш посыл. Люди прислушиваются к нашим планам и предлагают разумную конструктивную критику. Но никто из них не станет пассажиром по своей воле, а человек, которому принадлежит полгорода, скорее попытается воскресить алхимию, чтобы использовать ее как оружие против гремучих звезд, чем станет смотреть, как его деньги улетают в пустоту.

– Это неудача, – согласилась Ялда. – Но не принимай никаких решений прямо сейчас. Через несколько дней все может измениться.

Евсебио ее слова не убедили, но на ее совет он постарался ответить со сей любезностью.

– Не беспокойся, – сказал он. – Даже если бы я захотел, то все равно не смог все бросить в один момент. Вряд ли уже завтра кто-нибудь придет ко мне с предложением купить лицензию на добычу ископаемых.

Ялда проснулась посреди ночи и не сразу сообразила, где находится. Она приподнялась на локтях, чтобы осмотреть комнату. Подернутые цветами спектра тени с размытыми краями вырастали из-под окна и тянулись по полу, обрамляя спящую фигуру Евсебио.

Он был красив, – заметила она: высокий и сильный, идеально сложен даже во сне. Почему она не замечала этого раньше?

Но именно мысли о нем привели ее в чувство. Если они соединят свои тела прямо сейчас, она наверняка сможет заставить его дать обет. Ее плоть не умрет; она позволит своему разуму угаснуть вместе с своими тревогами, оставив детей в руках преданного опекуна. О более подходящем кандидате на роль ко она и мечтать не могла; Ялда не верила, что Евсебио ответит ей отказом. Не здесь, будучи с ней наедине; особенно, если она будет настаивать.

Она поднялась на ноги и наблюдала за ним стоя – она представляла, как он прижмется к ней своей кожей, и прокручивала в голове слова, которые должны были его убедить. Если Паоло может позволить себе шестерых сыновей, то почему Евсебио должен ограничиваться только двумя? Она не станет возражать против его ко; она не просила его предать женщину, с которой он провел всю свою жизнь – просто предлагала ему расширить свою будущую семью.

Евсебио открыл глаза. Она увидела, что он заметил ее присутствие, ее взгляд. Она ждала, что Евсебио станет задавать вопросы, но он молчал, как будто все происходящее между ними уже не было для него тайной. Если она ляжет рядом, долго убеждать его не придется. Она оба хотели найти в этом утешение и обетование жизни для своих детей.

Но сделав шаг в его сторону, Ялда почувствовала, как ее разум заполняет леденящая душу ясность. Ей хотелось утешения, а вовсе не забвения. Да и опека над ее детьми явно не относилась к желаниям Евсебио. Ничто в этом соблазнительном видении не имело отношения к их реальным планам, реальным потребностям, реальным желаниям. Древнейшая ее часть верила, что благодаря этому сможет выжить – точно так же, как ее мать продолжала жить в самой Ялде – но даже эта слепая надежда не имела под собой никаких оснований. Когда в небе загорятся ортогональные звезды, эоны выживания не будут стоить и гроша.

– Меня разбудили гремучие звезды, – сказала она. – Прости, что побеспокоила.

– Все в порядке, Ялда. Просто попытайся заснуть, – сказал Евсебио. Он закрыл глаза.

Ялда вернулась в постель, но так и не сомкнула глаз до самого рассвета.

После завтрака Амандо приехал на своем грузовике, чтобы отвезти Евсебио к месту очередного пробного запуска. Евсебио не возражал; с оборотами, которые успел набрать проект, приходилось считаться. Во всяком случае, до тех пор, пока у него оставались деньги.

Нерео проводил Ялду до вокзала.

– Жаль, что у нас не было возможности поговорить об оптике, – сказал он. – В последнее время я занимался вашим уравнением – пытался найти подходящий способ добавить в него источник света.

– Правда? – Ялда была заинтригована. Уравнение, которое она вывела пять лет тому назад, описывало движение света в пустом пространстве, но ничего не говорило о том, как свет создается. – И как успехи?

– Отчасти меня вдохновила гравитация, – сказал Нерео. – Представьте себе потенциальную энергию массивного тела – например, планеты. Вне тела потенциал удовлетворяет трехмерному уравнению, которое очень похоже на уравнение световой волны: сумма вторичных скоростей роста по трем пространственным измерениям равна нулю. Внутри тела эта сумма отлична от нуля и пропорциональна плотности материи.

– То есть вы считаете, что для описания источника света я должна добавить аналогичное слагаемое в уравнение световой волны? – Ялда задумалась. – Но ведь световая волна описывается четырехмерным вектором; значит, аналогичную структуру должен иметь и источник.

– А если взять вектор, который направлен вдоль исторической линии источника – в сторону его будущего – и имеет длину, пропорциональную его плотности? – предложил Нерео.

– Да, такой вектор подойдет, – согласилась Ялда, – но что именно описывает эта самая «плотность»? – Он не имел в виду массу; речь шла о чем-то совершенно ином.

– Свойство материи, необходимое для создания света, чем бы оно ни было, – ответил Нерео. – Пока что у нас нет для него названия; может быть, «активность источника»? Но если предположить, что мы можем приписать ему количественное значение, значит, можем говорить и о плотности его распределения – то есть о «плотности источника».

– Хм. – Когда они вошли в здание вокзала, Ялда обдумывала возможные следствия. – Значит, если взять простейший случай, когда движение отсутствует, все компоненты, кроме временной, обратятся в нуль, и решения уравнения будут напоминать гравитационные потенциалы.

– Но в то же время будут от них отличаться, – подчеркнул Нерео. – Эти решения осциллируют в пространстве.

Уже началась посадка на поезд; времени на дальнейшую дискуссию не осталось.

– Когда моя статья будет готова, я пришлю вам ее копию, – сказал Нерео.

На обратном пути в Зевгму Ялде удалось найти одно из решений уравнения Нерео – аналог потенциальной энергии вокруг неподвижной точечной массы.

Величина гравитационного потенциала была обратно пропорциональна расстоянию до массы – впервые это показал в своей работе Витторио полторы эры тому назад. В случае со светом общая интенсивность волны с увеличением расстояния убывала по точно такому же закону, но вместе с тем претерпевала осцилляции с минимально возможной длиной волны – как у света, который двигался с бесконечной скоростью. Все это, конечно, было простой идеализацией – дополнительные ограничения и сложности возникли бы из-за необходимости гладкого замыкания космоса – но начало было положено.

Ялда задумалась над полученной кривой. Возможно, нечто подобное имело место повсюду – от солярита до цветочных лепестков. Мы не сможем увидеть свет с минимальной длиной волны, поэтому если источник света неподвижен, лепестки будут казаться темными. Однако система осциллирующих источников, расположенных соответствующим образом, вероятно, смогла бы деформировать исходную картину, придав ей вид наклонных волновых фронтов, для которых скорость света окажется достаточно низкой, чтобы попасть в видимую часть спектра.

Найти точные решения в случае с движущимся источником будет непросто, но общая идея была применима и здесь; для того, чтобы создать волну, способную переносить энергию в пространстве, нечто должно было эту энергию предоставить – будь то колебания конца струны или вибрация тимпана в воздухе. Тот факт, что на создание света затрачивалась энергия осциллирующего источника – который в процессе не терял, а наоборот, приобретал кинетическую энергию – был неожиданным, но такова уж вращательная физика.

Выбор вектора, направленного вдоль исторической линии частицы, в качестве дополнительного слагаемого в уравнении, имел, как заметила Ялда, и другое неожиданное следствие. Если источник света ускорялся достаточно долго, чтобы его история, обогнув полуокружность, начала движение назад во времени…, то как только его новая траектория стабилизируется и он начнет двигаться по прямой, волна, которая возникнет вокруг него, будет противоположна исходной. Картина световых волн, созданных таким источником, по сравнению с его более ранней версией будет выглядеть перевернутой вверх ногами.

Но как узнать, в каком направлении движется сквозь время безликая частичка материи? Предполагалось, что стрела времени связана исключительно с ростом энтропии; изолированная частица не могла стать менее упорядоченной. Изменение знака волны было не столь заметным, как разница между камнем, разлетающимся на куски и осколками, которые самопроизвольно собираются в единое целое, но оно, тем не менее, указывало на то, что в природе могут существовать два принципиально разных вида источников (при условии, что они не двигались слишком быстро) – один «положительный», другой «отрицательный».

Поезд прибыл в Зевгму только к вечеру. Встретиться на сон грядущий с четырьмя негодниками было выше ее сил, поэтому она побродила по центру города, чтобы убить время, пока не набралась уверенности, что дети уже спят.

Когда она, наконец-то, осмелилась войти в квартиру, то была удивлена, обнаружив Лидию сидящей в темной гостиной.

– Я думала, ты будешь на работе, – сказала Ялда. – Они перевели тебя в другую смену или возникли какие-то проблемы с няней? – Ялда просила Евсебио заплатить ей за эту поездку как раз для того, чтобы нанять человека, который смог бы присмотреть за детьми вместо нее.

– С няней все в порядке, – ответила Лидия, – но сегодня она нам не понадобилась.

– Значит, ты опять работаешь по утрам?

– Нет, я лишилась работы.

– О. – Ялда села рядом. – Что случилось?

– Я рассказывала тебе о своем новом начальнике?

– Ты про идиота, постоянно упрашивавшего тебя взять в супруги его брата, которого бросила ко? – Ялда не верила слухам, будто бы Лидия убила своего ко, но временами жизнь была бы проще, если бы больше людей воспринимали эти слова всерьез.

– Два дня назад он пришел ко мне с новым предложением, – продолжила Лидия. – Либо я одарю его брата детьми, либо он расскажет владельцу завода, что я ворую краску.

– Но ты же брала краску только из бракованных партий. Я думала, все так делают!

– Верно, – сказала Лидия. – Но он сказал хозяину, что я брала и хорошую краску тоже. У него были подготовлены бумаги, учетные ведомости, по которым выходило, что он вроде как говорит правду. И хозяин ему поверил.

– Вот же говнюк. – Ялда обняла ее за плечи. – Не волнуйся, мы найдем тебе работу получше.

– Я просто устала, – с содроганием произнесла Лидия. – Я привыкла считать, что к этому моменту – в моем возрасте – все будет иначе. А по большому-то счету что изменилось? У нас даже в Совете до сих пор нет женщин.

– Да.

– Почему твой приятель Евсебио ничего не делает по этому поводу? – строго спросила Лидия.

– Не вини его, – вступилась за Евсебио Ялда. – Он и так борется с Советом на дюжине фронтов.

Лидию это не впечатлило.

– Смысл становиться новым членом совета как раз в том, чтобы противостоять старой гвардии и принести какую-то пользу. Но делиться властью, похоже, никто и никогда не спешит.

– Возмутительно, не находишь?

– На его ракете будет бесплатный холин? – поинтересовалась Лидия. – Я бы, наверное, уже из-за этого согласилась лететь.

– Конечно будет, – ответила Ялда. – И похоже, что в команде будут исключительно соло и беглянки: по одной от тех и других, в ракете размером с эту комнату.

– Теперь это звучит не так соблазнительно.

Ялда поднялась.

– Мне жаль, что ты потеряла работу. Я поспрашиваю – выясню, есть ли у кого-нибудь на примете вакансии…

– Ага, спасибо. – Лидия обхватила голову руками.

По пути через комнату внимание Ялды привлекла резко очерченная светящаяся полоса. Этот свет не был похож на рассеянное свечение гремучих звезд; казалось, будто кто-то из соседей установил у себя на балконе прожектор, украденный из Варьете-Холла.

Она подошла к окну и выглянула на улицу. Соседи были ни при чем; источник света располагался высоко над башней неподалеку. Одиночная голубоватая точка, без какого-либо заметного шлейфа, неподвижно висела в небе.

Лидия тоже заметила этот свет; она встала рядом с Ялдой у окна.

– Что это?

Ялда неожиданно сообразила, что уже видела этот объект высоко на востоке, покидая железнодорожный вокзал – правда, тогда он был гораздо бледнее, поэтому она не уделила ему должного внимания.

– Гемма, – ответила она. – Или Геммо. – Невооруженным взглядом их было не отличить, поэтому гадать, какая из двух планет претерпела эти изменения, было бессмысленно.

Лидия сердито пророкотала; она была не в настроении для насмешек.

– Может, я и не астроном, – сказала она, – но все-таки и не дура. Я знаю, как выглядят планеты – таких ярких среди них нет.

– Теперь есть – вот она. – Темный безжизненный мир, который когда-то лишь отсвечивал отраженным солнечным светом, прямо у них на глазах превращался в звезду.

Лидия оперлась на оконную раму; она поняла, что имела в виду Ялда.

– В нее попала гремучая звезда? И вот что получилось?

– Похоже на то. – Ялда была удивлена своему спокойствию. Туллия всегда считала, что достаточно крупная гремучая звезда способна воспламенить целый мир. Темный мир, населенный мир, звезда; все они состояли из одних и тех же минералов, разница заключалась лишь в том, как сложится история, и кому больше повезет.

– Как насчет хороших новостей? – произнесла Лидия.

Хорошие новости? Гемма и Геммо были очень далеко и по размерам сильно уступали Солнцу, так что их мир, по крайней мере, не будет страдать от невыносимого жара, порожденного новоявленной звездой.

Собственно говоря, обе планеты были настолько далеки от Солнца, что в их окрестностях плотность солнечного ветра, как считалось, представляла собой лишь крошечную долю от своего значения в окрестности более близких миров. Гремучие звезды еще ни разу не наблюдались на подобном расстоянии, и это вполне соответствовало идее о том, что именно трение об этот газ приводило к возгоранию камней. Однако отсутствие привычных пиротехнических эффектов не спасло планету от неожиданного столкновения.