Текст книги "Журнал «Если», 1998 № 07"

Автор книги: Гордон Руперт Диксон

Соавторы: Челси Куинн Ярбро,Мария Галина,Диана Дуэйн,Владимир Гаков,Андрей Саломатов,Сергей Кудрявцев,Аллен Стил,Станислав Ростоцкий,Арсений Иванов,Николай Горбунов
сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 23 страниц)

Детишки, подумала Лола. Она стояла там, не зная, что предпринять, но не сомневалась: перед ней инопланетная версия транспортной аварии. Однако, несмотря на испуг, ей и в голову не пришло, что нужно вызвать военных. Скорее, полагала она, пришельцам необходима какая-нибудь межгалактическая Выездная Ремонтная Бригада.

– Эй, – произнесла Лола, – я не сделаю вам ничего плохого.

Создания недоверчиво уставились на нее. Детишки сплющились. Существо побольше не пошевелилось. Когда нужен этот чертов универсальный переводчик, его никогда не оказывается под рукой, подумала Лола. Она попыталась поглядеть на случившееся их глазами: чужой мир, авария, из зарослей выбирается какое-то большое дикое животное и начинает рычать на вас. Но как убедить их, что она не просто животное?

«Наверное, их пугают мои размеры», – подумала она и осторожно придвинулась ближе. Детишки стали плоскими, как галеты. Существо побольше – их мама? – расплющилось, стараясь прикрыть их своим телом.

Очень медленно, осторожно Лола опустилась на землю. Потом оттолкнула от себя лук и стрелы и вновь поглядела на чужаков.

Сначала все оставалось без изменений. Потом, очень медленно, «мама» вновь приняла куполообразную форму, глаза на верхушке купола съехали книзу – она рассматривала лук. Миг спустя существо уставилось на Лолу. Под этим взглядом девушка слегка поежилась. Такие глаза бывают у акул в фильмах про обитателей моря: пустые, плоские, как черная галька… в них не было ни света, ни выражения.

Потом глаза «мамы» вновь переместились на верхушку купола. Создание передвинулось поближе – голубой свет вспыхнул ярче, освещая почву. Лола заставила себя не двигаться. Она смотрела на детишек, которые все еще оставались плоскими, точно крошечные лепешки, все их глаза исчезли. Но они тоже мерцали, и потому их попытка спрятаться казалась трогательной, хотя и безуспешной.

Мама подобралась к луку, не отводя взгляда от Лолы. Потом замерла, глядя на лук, и, выдвинув из тела маленькое щупальце, похожее на размытый пальчик, потрогала лук. Второй отросток ощупал наконечник стрелы. Это была охотничья стрела с острыми, как бритва, гранями наконечника. Лола видела, что грань разрезала крохотный пальчик практически надвое. Она не поверила свои глазам: пальчик немедленно сросся – ни крови, ни следа пореза.

Маленькие черные глазки вновь уставились на нее. Лола не отвела взгляд – точь-в-точь игры в гляделки с соседской кошкой. Обычно Лола сдавалась первой, но тут ставки были слишком высоки. Лола смотрела, затаив дыхание.

Существо-мама издало звук – первый за все это время и похожий на чуть слышный стон. Рядом с погасшим темным шаром детишки начали постепенно расправляться, теперь они походили на четыре яйца, острыми кончиками вверх. Дети осторожно двинулись по неровной почве поближе к матери.

А может, это их папа, подумала Лола. Но тут же отбросила эту мысль. Она была уверена, что это мама, хотя и не знала, почему. Детишки подошли и точно так же «осмотрели» лук и стрелы: с помощью пальчиков, которые потом втянулись обратно. При этом они издавали негромкие звуки.

Мама наблюдала за малышами, а Лола – за мамой. Когда детишки начали баловаться луком и стрелами, глаза существа разъехались по верхушке тела, чтобы наблюдать за всеми сразу. Лола невольно улыбнулась – по глазу на ребенка, вот это здорово. Многие матери на Земле дорого бы дали за такую способность. Один из детенышей отрастил себе палец побольше – что-то вроде крупной присоски – и натянул его на наконечник стрелы. Какое-то время он мусолил ее, потом отбросил, даже не порезавшись; но при этом тихонько всхлипнул.

Существо-мама застонало жалобно и сердито. Может, подумала Лола, это инопланетный вариант «Не трогай эту гадость, неизвестно, где она валялась раньше». Остальные малыши проделали точно такой же трюк, и теперь ощупывали камни и прутики, сосновые шишки и сухие пучки травы. Каждый раз чашеобразная присоска охватывала предмет, мусолила его какое-то время, потом выплевывала обратно. И каждый раз, заметила Лола, слабый свет внутри детишек разгорался ярче, а потом вновь пригасал, словно от разочарования.

Лола застыла с открытым ртом. Они же голодны, подумала она. Ищут что-нибудь съедобное.

– Вам нужна еда? – мягко спросила она маму. Та воззрилась на нее, и Лола не могла избавиться от ощущения, что существо ее понимает. – Вы читаете мысли или что-то в этом роде?

Она попыталась нарисовать в воображении еду: сухофрукты, хлопья, вяленую говядину – все, что взяла с собой. Вряд ли, подумала она, хоть что-либо из ее рациона окажется съедобным для чужаков, свалившихся невесть откуда.

Мама продолжала молча смотреть на нее.

– Что ж, – сказала Лола, поднимаясь с земли, – придется вам лезть со мной на верхушку холма. Посмотрим, подойдет ли вам что-нибудь из моих запасов.

Она медленно выпрямилась. Малыши отпрянули назад, сбившись в кучу. Слегка сплющившись, они уставились на нее всеми своими крохотными глазками. Но мама не двинулась с места: она по-прежнему внимательно наблюдала за Лолой.

– Пошли, – сказала Лола, подняла лук со стрелами и начала карабкаться обратно, вверх по холму.

Они последовали за ней, хоть поначалу и медленно. Сначала мама, за ней заковыляли детишки, все еще безуспешно пытаясь отыскать по пути что-нибудь съедобное. Несколько раз мама заводила глаза назад и вновь издавала тот же звук: не ешь эту гадость. Детишки послушались, побросали камушки и шишки и побрели следом, хотя и неохотно, как показалось Лоле. Они двигались не так быстро, как в тот миг, когда она впервые увидела их всего лишь несколько минут назад. «Устали? – гадала она, – или ослабли от голода? Надеюсь, сумею разыскать у себя в рюкзаке что-нибудь съедобное для них».

На подъем к вершине холма Лола потратила меньше сил, чем на спуск, несмотря на то, что сейчас совсем стемнело. На перевале она остановилась, убедилась, что существо-мама видит, куда нужно идти, и начала спускаться вниз. Похоже, внутри и вне магического круга все осталось точно таким же, как прежде – ни демонов, ни другой нечисти, – никто не кружил поблизости, разгневанный тем, что сначала его призвали, потом отринули. Какое облегчение! Тревожиться не о чем, кроме как о кучке голодных пришельцев, заглянувших на огонек перекусить.

Ты таких перемен добивалась? – прозвучал внутренний голос. Лола скорчила гримаску и, добравшись до подножия, оглянулась назад.

Мама и детишки уже спустились и прошлепали прямо к полянке, затоптав магический круг. Детишки, разумеется, остановились попробовать толченый мел. Лола пожала плечами и направилась к рюкзаку, подвешенному на ветке, развязала веревки и опустила его на землю.

– Вот, – обратилась она к маме, – скажи им, пусть подойдут и попробуют.

И начала опустошать рюкзак, выкладывая свой пятидневный запас еды около крохотной переносной печурки.

Следующий час приносил одно разочарование за другим. Детишки попробовали крупу и выплюнули ее. Потом корнфлекс и тоже выплюнули. Она предложила им сушеные абрикосы. Потом ломтики яблок – все это оказалось для них несъедобным. Та же участь постигла вяленую говядину. Малыши не один раз возвращались к говядине, пробуя ее и вновь выплевывая.

Лола уселась у печурки, скрестив ноги, развела огонь и состряпала быстрорастворимый суп, а потом остудила его до комнатной температуры. Детишки сгрудились вокруг алюминиевого котелка, но пробовать не стали. Лола обнаружила, что обменивается с мамой обескураженным взглядом, и поняла, что четыре черных глазка вовсе не такие невыразительные, как ей показалось поначалу.

– Им не подходит наша еда? – спросила Лола маму. – Или они у тебя такие разборчивые?

Мама издала жалобный, беспомощный звук. В нем было не просто раздражение, в нем слышалась тоска. Лола заметила, что детишки светятся не так ярко, как несколько минут назад.

– Ты права, – ответила Лола и вздохнула. Она опустила палец в суп и поболтала им. Детишки сообразили, окунули свои «пищевые» пальчики в котелок и миг спустя хором чихнули, забрызгав Лолу с ног до головы куриным бульоном.

– Ясно, – сказала Лола. – Возьмем на заметку. Никаких супов.

Она залила кипятком лапшу быстрого приготовления. Детишки занялись лапшой, потом выплюнули ее, но один из них отрастил еще несколько пальчиков и начал завязывать лапшу в узелки и размахивать ими в воздухе.

Мама застонала.

– Это еда, а не игрушка, – сказала Лола, чувствуя, как ее охватывает отчаянье. Постепенно она вытащила все свои запасы. Детишки отказались от сублимированного сухого мороженого (тут Лола была вполне с ними солидарна – оно и для человека, вряд ли годилось). Отвергли фрукты. Выплюнули конфеты. Лола попыталась кормить их с руки; зубов у них, вроде, не было, и занятие казалось относительно безопасным. Один из них почти вывернулся наизнанку, «натянувшись» на ее ладонь. Ощущение было странным: крохотное создание оказалось на редкость невесомым и походило на пластиковую сумку, наполненную теплым воздухом. Малыш забрался к ней на колено, и она безнадежно начала скармливать ему смесь сухофруктов. Он заглатывал кусочки по одному и так же по одному выплевывал, обстреливая ими печурку. Мама в очередной раз издала стон.

– Детишки, что с них возьмешь, – утешала ее Лола. Но свечение внутри малышей меркло.

– Они перепробовали все, – сказала Лола. – Все. Ничего им не годится.

Она уперлась локтем в колено и с силой потерла глаза. Другой рукой она удерживала малыша, покачивая его.

Что-то поскреблось по руке, держащей малыша. Лола вздохнула, открыла глаза и посмотрела.

Царапина на руке вновь начала кровоточить: видно, пока она карабкалась на холм или скатывалась вниз, она опять ободрала себе руку. Лола не обратила на это внимания: она вся была ободрана, так что царапиной больше, царапиной меньше… Однако это заметил кое-кто другой: малыш, устроившись у нее на коленях, приладил присоску к кровоточащему месту и всасывал кровь.

И голубое сияние внутри него начало разгораться. Какое-то время Лола просто бездумно глядела на него, не то усталость, не то растерянность мешали ей предпринять что-либо. Потом она поглядела на существо-маму.

Два глаза та направила на малыша, чье сияние усиливалось с каждой минутой, два других уставились на Лолу: казалось, все четыре глаза стали больше. Сначала она не издала ни звука, потом застонала, да так громко, что все малыши – и апатичные, и их более жизнерадостный собрат, встали торчком. Те трое, что не сидели у Лолы на коленях, прошлепали к маме со всей скоростью, на какую только были способны. Четвертый же с Жалобным хныканьем отдернул присоску. Но, когда он медленно сполз с Лолиных колен, и побрел к остальным, земля под ним светилась.

Мама и Лола поглядели друг на друга долгим взглядом. Миг спустя Лола уверилась, что даже если создание и не обладало телепатическими способностями, оно отлично сообразило, что к чему.

Мама начала уводить малышей от Лолы обратно на холм.

– Нет! – сказала Лола.

Мама остановилась и вновь поглядела на нее. Ее глаза, которые раньше казались Лоле такими невыразительными, глядели теперь благодарно, но решительно.

– Нет! – повторила Лола. Она начала кое о чем догадываться.

– Этот свет внутри – это он заставляет двигаться твой корабль, да? И вас тоже. Если вы не получите достаточно энергии, вы не сможете улететь и умрете.

Мама вновь взглянула на нее и побрела прочь.

– Нет! – воскликнула Лола, застонав от отчаяния. – Должен быть выход! Просто обязан найтись. Вы не можете вот так…

В кустах что-то зашуршало и Лола окончательно утратила самообладание.

– Чертов кролик! – сказала она, подбирая с земли камень. И застыла. – Точно, – произнесла она тихонько. – Кролики.

Она взяла лук и стрелы. Мама и детишки остановились, прошлепали обратно и теперь наблюдали, как Лола решительно прилаживает стрелу к тетиве, а потом бесшумно ныряет в кусты.

Остальное могло бы показаться забавным, не будь Лола в таком отчаянии. До сих пор она ни разу не пыталась стрелять по живой цели. Она тренировалась в стрельбе по неподвижным пластиковым мишеням. А тут ей пришлось охотиться в темноте, прячась в зарослях толокнянки. Она была вся исцарапана, и вдобавок, когда пыталась прицелиться, ее кусала мошкара. Ей хотелось плакать. Она уже потеряла несколько стрел понапрасну и теперь, когда их осталось так немного, боялась промахнуться.

Лолу спасла присущая кроликам глупость – а может, туристы избаловали их, прикармливая с рук. Как бы то ни было, пища, которую в изобилии раскидали по лагерю детишки, не годилась для пришельцев, но заинтересовала кроликов: они явно не могли противиться искушению. Первого, самого крупного, она подстрелила из укрытия, с расстояния семи футов, пока он поедал корнфлекс. Второго, который только что вылез из кустов, испугался и отпрянул, но чуть позже вернулся и занялся сублимированным мороженым, тоже настигла Лолина стрела. Хватит для начала, подумала она и вышла из зарослей. Подойдя к маме с детишками, Лола начала рыться в рюкзаке в поисках пустой кастрюльки и армейского финского ножа. Она дрожала – отчасти от непривычного напряжения, отчасти от страха, что все усилия были потрачены понапрасну. С уверенностью, поразившей ее саму, поскольку до сих пор она имела дело только с ободранным, разделанным и завернутым в пластиковую упаковку животным на прилавке супермаркета, Лола перерезала горло первому кролику и подставила под струйку кастрюлю…

Малыши сгрудились у кастрюли, опустили внутрь присоски и принялись за дело… Кровь первого кролика они осушили за несколько секунд. Лола и мама тревожно наблюдали за ними – но полминуты спустя сияние начало разгораться все ярче и ярче. Лола взяла второго кролика.

Теперь малыши напоминали приплюснутые лампочки на рождественской елке и явно ощущали довольство. Мама продолжала наблюдать за ними – и за Лолой. И обе пары глаз смотрели с очень похожим выражением.

Вскоре малыши наелись и, отвалившись от кастрюльки, плюхнулись на землю. Они лежали, сплющившись, а свет в них сиял все ярче.

Мама подождала, пока не отвалился последний малыш, только тогда прошлепала к кастрюльке и расправилась с остатком содержимого. Ее сияние тоже усилилось. Оно было не таким ярким, как у малышей, но тон стал глубже и пульсация заметнее.

Лола подняла кастрюлю и внимательно осмотрела.

– Хорошо бы приспособить вас мыть посуду, – сказала она.

Мама издала негромкий звук. Детеныши вновь распрямились и придвинулись к ней.

С минуту Лола и мама молча смотрели друг на друга.

– Какая жалость, что вы не умеете читать мысли, – сказала Лола.

Взгляд мамы ясно выражал, что телепатия – это еще не все.

– Вы хотите запустить ваш корабль и побыстрее вернуться домой, – сказала Лола. – Понимаю.

Мама повторила тот же звук и подтолкнула детишек вверх по склону.

Лола пошла с ними. На верхушке холма мама остановилась, уставилась на Лолу всеми своими глазами и громко застонала. Лола расшифровала это так: держись подальше, иначе можешь пострадать при взлете.

– Ну что ж, – сказала Лола. – Счастливого пути домой. И без лихачества на этот раз, ладно?

Глазки мамы быстро скользнули на верхушку туловища, потом съехали на бок. Она начала спускаться с холма. Малыши – за ней.

У подножия все они сгрудились около шара, который лежал, слегка зарывшись в землю. Сначала он был серым и холодным, точно камень, но они начали по очереди прижиматься к его размытой, туманной поверхности, словно пытаясь погрузиться в нее. Лола в точности не видела, что там делалось, но в конце концов все они исчезли внутри, и шар начал светиться и пульсировать, вобрав, подумала Лола, совокупное сияние существ.

Совершенно бесшумно шар поднялся над лощиной, прочертил дугу в ночном небе и помчался все быстрее, становясь меньше и меньше, пока не исчез окончательно. Ни грохота, ни вспышки света: просто звезда затерялась среди звезд.

Лола отвернулась и направилась обратно к лагерю. Круг был затоптан так, что его с трудом можно было различить. По всей стоянке валялись продукты – большей частью в совершенно непригодном состоянии. Чтобы собрать уцелевшее, ей предстоит нелегкая работенка.

Тут же поедал корнфлекс еще один кролик.

Нахмурившись, Лола натянула тетиву, прицелилась и выстрелила. «Все остальные поужинали, – подумала она, – чем я хуже?»

Спустя несколько часов, наевшись сытного горячего жаркого, Лола попыталась оценить результаты своего первого опыта в области магии. Поразмыслив, она пришла к выводу, что в общем и целом колдовство ей больше не потребуется.

Но в то же время Лола не забывала, что, согласно ее книгам, юная богиня-девственница, к которой она и взывала, была не просто патронессой лучников и охотников, она считалась еще и защитницей всех слабых и беспомощных, а также, хоть это и странно для девственницы, – покровительницей материнства и младенцев.

Но теперь это уже не казалось странным. Лола начала подозревать, что тут скрывалось нечто большее, чем она полагала прежде: что материнство не просто чисто биологическое явление – не более, чем девственность, – и что те, кто призывает богиню, должны быть готовы ко всяческим неожиданностям. Может, когда-нибудь позже… нет-нет, подумала она, ну ее, эту магию.

…Несколько лет спустя, когда Лола уже завоевала золотую медаль по стрельбе из лука на Летней олимпиаде в Солт-Лейк-Сити, все восхищались ее умением сосредоточиться на мишени так, словно точное попадание было делом жизни и смерти. Но тем, кто спрашивал, как ей удалось развить такую способность к концентрации, она небрежно отвечала: «Тренировалась на кроликах, только и всего». Гораздо позже, совсем при других обстоятельствах, ей задавали тот же вопрос и получали тот же ответ.

А Лола лишь улыбалась и торопилась домой, к своим собственным малышам.

Перевела с английского Мария СЕМЕНОВА

Мария Галина
Форель

Кто-то схватил его за рукав. Незнакомец выпрыгнул из полумрака неожиданно – мягкий комбинезон, точно такой же, как у него самого, сливался с сумерками.

– Вы ведь с «Неуклонного»? – спросил неизвестный.

– Допустим, – он осторожно высвободил руку.

– Мне нужно в седьмой сектор.

– Ничем не могу помочь, – сказал он, – обратитесь к администратору. Правда, мест, кажется, больше нет.

– Знаю… – уныло ответил тот. – Там моя специальность никому не нужна. А в седьмой сектор идет только «Неуклонный».

– И что же у вас за специальность? – спросил он, чтобы отвязаться.

– Метеоролог.

– Не повезло.

Он попытался пройти, но парень преградил ему дорогу.

– Я вас умоляю… Мне очень нужно в седьмой сектор. Очень.

– Сочувствую.

– Послушайте, – незнакомец вновь вцепился ему в руку. – Все, что угодно… У меня… Я собрал… Моя кредитная карточка…

– На кой мне ваша кредитная карточка, – огрызнулся он, – а впрочем… Ладно. Я попытаюсь. Идите за мной.

Погрузка уже закончилась, и в чреве подъемника было пусто.

– Я отвлеку контролера, – сказал он. – А там действуйте сами.

Он так и не заметил, удалось ли парню пробраться на корабль, но не удивился, когда в дверь каюты тихо постучали и в образовавшуюся щель просунулся его новый знакомый.

– Я принес деньги. Как договаривались.

– Не надо, – ответил он великодушно. – Как тебя зовут?

– Джон.

– Это не имя. Всех людей зовут Джонами.

– Но я действительно Джон, – возразил тот.

Он пожал плечами.

– Джон так Джон… Как устроился, Джон?

– Неплохо. В трюме. Скучища там, правда. Сижу, стараюсь никому на глаза не показываться.

Он похлопал собеседника по плечу.

– Не бери в голову, Джон. Экипаж – сплошь арктурианцы да кшасы, они одного человека от другого не отличат. Навигатор – человек, но из рубки не выходит. Да еще третий механик, мой сменщик. Но этот – свой, не выдаст.

Новый знакомый нерешительно оглянулся.

– А можно… можно, я тут посижу?

Валяй, – согласился он.

Джон присел рядышком на койку. Какое-то время они сидели молча.

– Так куда ты направляешься? – спросил он наконец.

Парень нерешительно поглядел на него.

– А… ты не будешь смеяться?

– С чего бы?

– На Землю! – выпалил Джон и жалобно поглядел на него.

– Стало быть, у тебя и впрямь крыша поехала. Нет никакой Земли! Это всего лишь легенда!

– Да, – тоскливо отозвался парень, – легенда. Но… мне она снится… такая… такая красивая… океаны и…

– И океаны – легенда, – авторитетно заявил он. – На поверхности планеты не может быть столько воды. Это научно доказано.

– Но мне снится, – грустно повторил Джон. – Я ныряю в волнах… и солнце просвечивает сквозь них… и они поднимают меня так высоко, что захватывает дух, и…

Он вздохнул:

– Да будет тебе. А с чего ты взял, что эта самая Земля – именно в седьмом секторе?

– Не знаю… – Джон растерянно почесал в затылке, – кажется… мне говорил кто-то… да, точно, я слышал. От одного кшаса.

– Кшас – это серьезно… у них наследственная память, но тот, что тебе попался, наверняка был сумасшедший. Никто не знает, где Земля.

– Не может быть, чтобы никто не пытался ее искать!

– Может, и пытались. Что с того? – Он поднялся. – Послушай… мне надо на вахту. Если хочешь, можешь пока отдохнуть тут. Только воду не слишком-то расходуй. Я и так превысил норму.

…Его напарником был именно кшас – регулируя тягу в соплах, он так ловко манипулировал своими пятью щупальцами, что наблюдать за ним было одно удовольствие.

Наконец показатели на мониторах пришли в норму, и кшас замер, уставившись в пространство всеми тремя глазами. Не дожидаясь, пока третий механик погрузится в медитацию, он окликнул напарника:

– Эй, послушай! – Кшас сфокусировал на нем глаза. – Ты что-нибудь слышал о Земле?

Тот задумчиво хлопнул треугольным клапаном дыхательного отверстия.

– Странный вопрос, джон. Тебе что, жить надоело?

– Ты это к чему?

– Земля – легенда! Пора бы вам, людям, успокоиться и перестать ее искать. Ни к чему хорошему это не приводит.

– Что ты имеешь в виду?

– Вы, люди, по природе вечные странники, потому-то вас так охотно нанимают на корабли. Но если какой-нибудь джон вобьет себе в голову, что ему нужно на Землю, все – пиши пропало. Он начинает носиться по всему космосу, как ненормальный. И, в конце концов, пропадает…

– Пропадает?

– Видно, забредает в такие дали, что оттуда и возврата нет.

– А она действительно где-то в седьмом секторе?

– Кто знает? – Кшас вновь похлопал клапаном. – К чему эти поиски? Вы, люди, живете долго. Очень долго. Если только не начинаете задавать глупых вопросов.

Он вернулся и растолкал Джона, спящего на койке.

– Пора тебе в трюм, приятель, – сказал он, – я тоже хочу спать.

Парень покорно поднялся и уже доплелся до двери, когда услышал оклик:

– Эй! Я тут поговорил с одним кшасом.

Джон обернулся и впился в него взглядом.

– Ну?

– Он говорит, искать Землю – дело опасное.

– Как там может быть опасно? – удивился Джон. – Там же так красиво!

– Откуда ты знаешь, дурень? Во сне видел?

Джон ничего не ответил, лишь покачал головой и исчез в глубине коридора.

Он сошел в следующем порту, который ничем не отличался от предыдущего – точно та же суета и грязь. Обычно он всегда нанимался на два-три перехода, но тут вдруг рассчитался после первого и теперь брел по улице, гадая, что это на него нашло, и раздумывая, как бы получше провести вечер. Толпа так и кишела арктурианцами, изредка попадались люди, но его вдруг охватило такое острое чувство одиночества, что он радостно замахал рукой, увидев знакомое лицо.

– Ты тоже сошел?

– «Неуклонный» идет в восьмой сектор, – мрачно пояснил Джон.

– А Земля в седьмом.

– Далась тебе эта Земля! Пойдем лучше выпьем!

– Но я…

– Пошли-пошли! Я угощаю.

Портовый кабак ничем не отличался от сотен тысяч таких же заведений, разбросанных по обитаемой Вселенной, – дым, гвалт, разбитные официанты и мрачные портовые грузчики. Люди здесь почти не появлялись: разве что в углу у стойки дремал какой-то пьяный.

Он заказал виски с Канопуса и, пододвинув Джону стакан, поднял свой.

– Свободного полета!

Тот залпом проглотил порцию.

– Эй, красавчик, – раздалось у него над ухом, – хочешь поразвлечься?

Он обернулся. Арктурианка хищно склонилась над их столиком.

Серебристая ткань, обтягивавшая круглый зад, казалось, вот-вот лопнет.

Он досадливо дернул плечом:

– Послушай… отвали, а?

Арктурианка вгляделась в его лицо расширенными темными глазами и тут же разочаровано отвернулась.

– Да это же джон, – протянула она.

– Вот-вот, – он поднял стакан и сквозь опаловую жидкость поглядел на сутолоку в баре. В мерцающей глубине двигались темные тени… «Ну точь-в-точь рыбы в аквариуме, – подумал он. – Рыбы?»

– Черт бы побрал этих самок, – пробормотал он, – покоя от них нет. Хорошо хоть, арктурианцы их на корабли не нанимают. Говорят, что они несчастье приносят. Как поднимется такая вот на борт, жди катастрофы.

Он вздохнул. За что бы такое выпить? Кшасы пьют за дом родной, но среди людей вспоминать о доме считается дурным тоном… Запретная тема. Кто знает, сколько таких, как он сам… А впрочем…

– За Землю! – сказал он, опрокидывая стакан.

– За Землю! – согласился Джон.

– Что с того, что ее нет, – подхватил он. – Выпьем за Землю!

Кто сказал, что ее нет?

Он обернулся. Пьяный отклеился от стойки и теперь, пошатываясь, приближался к ним.

– Земля существует, – воскликнул пьянчужка и, плюхнувшись рядом с ними, проканючил: – Угостите выпивкой, земляки…

– Вали отсюда, – поморщился он и уже приподнялся было с табурета, но Джон умоляюще сжал его плечо.

– Пожалуйста! Купи ему выпивку.

– Вот навязался на мою голову, – прошипел он. – Ладно. Бармен!

Пьяный поспешно влил в себя весь стакан и теперь, прищурившись, глядел на соплеменников.

– Собрались туда, верно?

Он пожал плечами.

– Только не я. Это вот моему приятелю неймется.

– Земля существует, – медленно повторил пьяный. – Но те, кто туда уходят, не возвращаются. Ни-ког-да.

Равнодушный холод космоса вдруг заставил его съежиться под мутным взглядом пьяного. Он отвернулся, но пьянчуга не унимался. Даже схватил его за руку.

– Туда нельзя. Никому. В самом деле, нельзя.

Он брезгливо стряхнул с рукава цепкую лапу.

– Отваливай!

– Я торчу тут уже второй сезон, – печально проговорил забулдыга.

– Думаешь, меня не тянет? Но я еще держусь… Не-ет, я себе не враг! Нет! Чтобы вот так – раз и навсегда. Без возврата!

– Я сказал, отвали!

Он оттолкнул табурет и обернулся к Джону.

– Пойдем отсюда. Ты же видишь, прохиндей просто зарабатывает себе на выпивку этими байками о родном доме.

Джон послушно поднялся, но вместо того, чтобы тихо-мирно двинуться к выходу, схватил пьяного за ворот комбинезона и притиснул к стойке.

– Где она? Говори!

Он попытался оторвать приятеля, но тот приклеился не хуже веганской прилипалы.

– Брось его! Далась тебе эта Земля!

– Нет, пусть скажет!

Пьяный погрозил костлявым пальцем:

– Никто туда не ходит! Дураков нет. Но если заглянешь в контору к старому Дру-улу на углу Пятой Звездной и скажешь, что это я послал тебя…

– То что?

– Иди! – и пьяный с неожиданной силой отпихнул Джона. – Ступай, если ты такой храбрый.

Джон рванул прочь с такой скоростью, что джон еле догнал парня у выхода.

– Не делай глупостей, приятель!

– Мне правда надо… – Джон умоляюще смотрел на него.

Он покачал головой.

– Ладно. Пойдем. Но это просто мошенники, уверяю. Сговорились и теперь качают денежки у простаков вроде тебя.

Контора Дру-ула располагалась в самой гнусной части припортового района – ни освещения, ни патрульных… Мусорные баки да решетки на окнах – вот и вся цивилизация. Сам Дру-ул принадлежал к какой-то диковинной расе, джон таких сроду не встречал. Странное создание мрачно высилось за конторкой, но Джон кинулся к нему с таким пылом, точно встретил старого друга…

– Послушайте…

– В чем дело? – тот повернул к ним пустое безглазое лицо.

– Мне нужно на Землю, – пробормотал Джон с самым несчастным видом.

Мембрана на шее Дру-ула мелко задрожала.

– Восемь тысяч кредов, – прогудело странное создание.

– Я не ослышался?

– Восемь тысяч арктурианских кредов – и шлюпка твоя.

– Имей совесть, – вступился он за приятеля, – ну откуда у парня такие деньги, сам рассуди?

– А мне тоже нет резона задешево уступать, – мрачно возразил Дру-ул. – Шлюпку-то я в долгосрочную аренду сдаю. Когда еще обратно получу! Да еще арктурианцы дерут за эти дурацкие питомники…

Джон в отчаянии кинулся на существо за конторкой, но джон поймал приятеля за плечо.

– Дружище, – сказал он мягко, – ты совсем рехнулся. Ну на кой тебе эта сказка? Вселенная большая, есть на что посмотреть.

– Нет денег на шлюпку, – тем временем вибрировал Дру-ул, – нет Земли.

Он решительно подтолкнул Джона к выходу.

– Пойдем отсюда.

Джон покорно побрел за ним. Казалось, силы оставили его.

– Устроимся в гостиницу, – говорил он Джону по дороге, – переночуем. Завтра наймемся на корабль. И уберемся подальше от этого седьмого сектора…

Они выбрались из трущоб на освещенную магистраль. Публика тут была побогаче, огни сияли, витрины магазинов пестрели самыми разнообразными диковинами.

Он обернулся на отдаленный звук колокольчиков, который постепенно становился все громче.

– Освободить дорогу, – кричал пожилой арктурианец в униформе патрульного. – Герцогиня Альдебаранская едет!

– Ну и ну! – Он вытянул шею, пытаясь разглядеть закутанную в мерцающую ткань фигуру, что возвышалась в центре кортежа. – Ты только погляди на эту самку. Ну и странный же способ размножения у этих альдебаранцев! А сверкает-то, сверкает! Вот кто может себе позволить все, что угодно. Да на одни ее побрякушки можно купить корабль класса «Неуклонного»!

Джон молча глядел вслед удаляющемуся кортежу.

Он не поскупился на номер и теперь нежился под душем с настоящей горячей водой. Все складывалось не так уж плохо. Кэп «Неуклонного» расплатился сполна, и сейчас можно было без особой спешки подыскивать какой-нибудь приличный контракт. И Джона можно будет пристроить – конечно, парень с винтом в голове, но напарник вроде неплохой, а странствовать по космосу вдвоем всегда веселее. На него вдруг нахлынула странная тоска, и чтобы прогнать ее, он стал высвистывать какой-то веселый мотивчик.

Он вылез из душа.

– Эй, приятель, – позвал он, входя в комнату и растираясь простыней. – Теперь твоя очередь!

Но Джона в номере не было.

– Как же, – сказал ему дежурный веганец, – видел. Ваш компаньон удалился. Еще спросил меня, в каком отеле остановилась герцогиня Альдебаранская. Сказал, что интересуется правящим домом Альдебарана.

– Ах ты, черт! – устало вздохнул джон и выбежал из отеля. Чтобы срезать путь, он двинулся через портовые кварталы.

Он понятия не имел, что задумал его приятель, но на сердце было неспокойно.

Джон выскочил из-за угла прямо на него.

– Помоги мне! – прохрипел Джон на ходу. – Помоги, умоляю! За мной гонятся.

– Кто?

– Не важно! Скорее!

Он огляделся в поисках укрытия и поднял крышку мусорного бака.