Текст книги "Слепое пятно"

Автор книги: Гомер Флинт

Соавторы: Остин Холл
сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 24 страниц)

Глава IX
Вот, их уже трое

Я никогда не забуду того вечера. Когда мы ступили на мостовую, весь мир был укрыт как будто саваном. Густой туман навис мрачным предзнаменованием грядущих бедствий. Все живое сгинуло. Холод и пронизывающая сырость угнетающе действовали на душу. Можно было вздрогнуть от неожиданности, наткнувшись на стену пара от выдыхаемого воздуха. Едва мы оказались на улице, как нас остановили.

– Доктор Хансен?

Позади нас послышались шаги.

– Доктор Хансен?

– Да, сэр.

– Для вас послание, сэр.

Доктор сделал нетерпеливый жест.

– Тьфу ты! – сказал он. – Опять послание. Да не пойду я никуда!

Однако, он вернулся назад, к освещенному месту.

– Одну минуту, джентльмены.

Разорвав конверт, он пробежал глазами содержимое, посмотрел на посыльного, потом на нас. Он выглядел удивленным, даже испуганным.

– Джентльмены, – произнес он, – прошу прощения. Ничто на свете не остановило бы меня, кроме этого письма. Я пошел бы с вами, невзирая ни на что, меня не заставил бы свернуть с пути даже мой долг врача, но… не могу… – Повернувшись ко мне, он негромко продолжал: – Вместо себя я пошлю к вам одного из лучших специалистов в городе. Этому юноше необходимо внимание врача. Какой адрес?

– Чаттертон-Плэйс, 288, – ответил я.

– Хорошо. Мне очень-очень жаль, но дело касается моей дочери, и я не могу поступить иначе. Пусть он пока продолжает принимать бренди, и вот… – Он быстро сунул мне в руку конверт. – Скоро доктор Хиггинс присоединится к вам.

– Полагаете, есть надежда? – спросил я.

– Надежда есть всегда, – ответил доктор.

Я вернулся к своим товарищам. Они медленно шли вперед. Бедняге Уотсону дорога давалась очень нелегко. Он с трудом передвигал ноги, опираясь на руку Хобарта. В конце концов он сдался.

– Нет, – сказал он, – больше идти не могу. Я слишком слаб. Я думал… Я – восьмидесятилетний старик, а всего лишь год назад был молодым парнем. Мне бы сейчас еще бренди. В том доме у меня немного есть. Нам обязательно нужно туда добраться. Там я вам все покажу и объясню подробнее.

– Возьмем кэб, – сказал я. – Вон как раз едет.

Несколько минут спустя мы стояли у дома со «Слепым пятном». Это был ничем не примечательный двухэтажный дом, похожий на тысячи ему подобных, построенный, вероятно, в начале девяностых годов прошлого столетия. Он оказался за границами пожара, бушевавшего в 1906 году, и поэтому избежал этого бедствия. Чаттертон-Плэйс – очень короткая улочка, которая проходит по вершине холма. От мостовой к ней тянется череда каменных ступеней.

Уотсон с усилием распрямился.

– Вот этот дом, – заговорил он. – Я пришел сюда год назад, надеясь, что найду его, ведь я обещал Берте. Пришел один. У меня были причины полагать, что я смогу во всем разобраться. Я застал здесь Рамду с Нервиной. Я обладал железной волей и смелостью. Да еще и силой. Рамда не смог бы управлять мною. А теперь жизнь моя уходит, а волю я уже оставил ему. Не сдавайся, Гарри! Будет ужасно трудно, но ты держись! Держись до конца! Помогите мне подняться по лестнице. Вот так. А теперь подождите минутку, я схожу за стимулятором.

Я обратил внимание, что он не позвонил, чтобы вызвать слугу. Вместо этого он ощупью нашел ключ, отпер дверь и, споткнувшись, вошел в комнату. С минуту он шарил среди стаканов.

– Вы не включите свет? – попросил он.

Хобарт чиркнул спичкой и, найдя выключатель, щелкнул им.

Комната, в которой мы очутились, оказалась большой, весьма неплохо обставленной. Вдоль боковых стен стояли книжные полки. В центре располагались дубовый стол, заваленный бумагами, и два стула, на одном из которых лежала массивная трубка. Мне почему-то почудилось, что она принадлежит не Уотсону. Он заметил мой взгляд.

– Это трубка Джерома, – пояснил он. – Мы тут живем – я и детектив Джером. Он здесь находится с того самого дня, когда исчез профессор. А я пришел сюда год назад. Джером сейчас в Неваде, так что я пока один. Обратите внимание на книги. Большинство из них – по оккультным наукам. Мы с Джеромом систематично подбирали их с самого начала. Мы изучили почти все, что могло нам пригодиться. В основном, конечно, из области софистики и предположений. Не поверите, сколько чернил израсходовано впустую. Но мы искали все, что имеет касательство к «Слепому пятну».

– Но что оно из себя представляет? И оно что, здесь? В этом доме?

– Могу ответить только на одну часть вашего вопроса, – сказал он, – но на другую, к сожалению, нет. Да, «Слепое пятно» находится где-то здесь, в этом доме. Джером совершенно в этом уверен. Помните ту старушку? Которая умерла? Несмотря на свою слабость, она действовала вполне уверенно, когда привела Джерома в соседнюю комнату. – Он повернулся и указал на нее рукой. Через открытую дверь я увидел диван и несколько стульев. Больше там ничего не было.

– Он был здесь. Колокол. Джером неустанно рассказывал об этом. Церковный колокол. В центре комнаты. Вначале я не верил, но теперь признаю, что все это – правда. Я это интуитивно ощущаю.

– Что-то вроде шестого чувства?

– Да. Или предвидения.

– Ты никогда не видел этот колокол и поэтому не можешь найти объяснения его появлению?

– Нет.

– Что насчет Рамды? Нервины? Они бывают в этом доме?

– Не часто.

– Как они входят? Через окно?

Он грустно улыбнулся.

– Не знаю. Как-то входят. Ты сам увидишь их. Рамде все еще нужен доктор Холкомб. Так или иначе, он сильно беспокоится о том, чтобы доктор был в безопасности. Несомненно, профессор совершил великое открытие. Но он был не один. Ему помогал Рамда, который по каким-то своим соображениям желает управлять «Слепым пятном».

– Значит, профессор находится в этом «Слепом пятне»?

– Мы так думаем. По крайней мере, такова наша гипотеза.

– То есть вы не считаете это обманом?

– Нет, вряд ли. Тебе бы следовало знать это, Гарри. Можешь себе представить, чтобы нашего знаменитого доктора провел обычный жулик? Профессор – это ученый муж, которого Бог одарил светлой головой. Но у него имелась одна слабость.

Хобарт подал голос:

– Это точно, Чик! Сдается мне, я знаю, что ты имеешь в виду. Старик был слишком честен?

– Именно. Всю свою жизнь он был ученым. Преподавал этику. Верил в правду. Практиковал свое учение. Когда он перешел к решающему эксперименту, то обнаружил, что имеет дело с негодяем. Рамда до определенного момента помогал профессору, но теперь, когда Холкомб оказался в его власти, он не намерен освобождать его, покуда сам не получит контроль над «Слепым пятном».

– Понятно, – произнес я. – Этот человек – злодей. Думаю, мы справимся с ним.

Но Уотсон покачал головой.

– То-то и оно, Гарри! Человек! Если б он был человеком, я б живо с ним расправился. Об этом я как раз поначалу и подумал. Нельзя допустить ни малейшей ошибки. Не стоит и пытаться применить силу. В этом вся загвоздка. Если б только он был человеком! Увы, это не так.

– Он не человек?! – воскликнул я. – Что ты имеешь в виду? Что же он такое тогда?

– Он – призрак.

Я глянул на Хобарта и встретился с ним глазами. Хобарт поверил.

Спортсмен Уотсон! Бедняга! В нем же ничего, кроме души, не осталось! Я не забуду его несчастное бледное лицо, длинные иссохшие пальцы, хватающиеся за стакан с бренди, его горящие глаза и его жизнь, удерживающаяся на краю преисподней лишь посредством воли и мужества. Дойду ли и я до такого? Хватит ли у меня сил быть достойным его примера?..

Хобарт разрядил обстановку.

– Чик прав. В этом что-то есть, Гарри. Еще не все тайны Вселенной раскрыты. А теперь, Чик, перейдем к деталям. У тебя есть какая-нибудь информация… какие-нибудь записи?

Уотсон встал. Он был признателен нам за доверие.

– Ты веришь мне, не так ли, Хобарт? Это хорошо. Я надеялся найти кого-нибудь и нашел вас двоих. Гарри, вспомни, что я сказал тебе. Храни перстень. Ты займешь мое место. Что бы ни случилось, держись до конца. А сейчас – минутку. Библиотека здесь; вы можете просмотреть мои книги. Я скоро вернусь.

Он вышел. Мы слышали, как его усталые шаги удаляются по коридору. Глухой и слегка жутковатый звук. Почему-то мне вспомнилась фраза из того отчета, который я прочел в газете – из истории Джерома: «…чьи-то усталые ноги с трудом перетаскивали по полу домашние туфли». И старушка. Кем она была? Почему все в этом доме слабели до изнеможения? Да еще эти слова старухи, я буквально слышал, как промозглый воздух шепчет их: «Теперь их двое!».

– Что с тобой, Гарри?

Возможно, я был напуган. Не знаю. Я осмотрелся вокруг. Шаги Уотсона стихли. Откуда-то из глубины дома лился свет.

– Ничего! Просто… проклятое место, Хобарт. Ты не замечаешь? Оно легко может высосать из тебя душу.

– Однако, интересно, – сказал Хобарт. – Даже очень интересно. Я подошел к книжным полкам и взглянул на корешки. Там книги на санскрите, греческом, немецком и французском. Веды, Сэр Оливер Лодж, Безант, Спиноза, мешанина из всех времен и народов, работы из области метафизики, обширной, как Вавилон, и почти столь же поучительной. Как Вавилон?..

Из-за спины донесся странный звук, еле слышный, дребезжащий, пугающий: «Теперь их двое». Мое сердце от испуга дрогнуло. «Скоро их будет трое! Скоро…»

От ужасной мысли я резко обернулся и посмотрел на Хобарта. Неясный, леденящий душу страх охватил меня. Имела ли эта мысль какое-то значение? Если нет, то откуда она появилась? Трое…

Я навострил уши, чтобы услышать шаги Уотсона. Он находился в задней части дома. Мне нужен был свежий воздух.

– Я открою дверь, Хобарт, – сказал я. – Входную дверь, и выгляну на улицу.

– Прекрасно тебя понимаю. Я тоже неважно себя чувствую. Доктор Хиггинс сейчас бы не помешал. А вот и Чик вернулся. Глянь там, не пришел ли док.

Я открыл двери и выглянул наружу в сырую завесу тумана. Как же глупы мы были! Оба это понимали и вместе искали оправдание.

Сквозь шторы я увидел в соседней комнате расплывчатый силуэт Уотсона. Он нес фонарь.

Внезапно свет погас.

У меня перехватило дыхание. То, что пропал свет, само по себе ничего не значило. Но в тот момент… странные звуки… борьба… потом слова Уотсона, Чика Уотсона:

– Гарри! Гарри! Хобарт! Гарри! Идите сюда! Это «Слепое пятно»!

Это происходило в соседней комнате. В голосе Чика слышалось отчаяние, как у человека, который внезапно проваливается в пропасть. Тут свет упал на пол. Я увидел очертания фигуры Уотсона и исходившее от нее какое-то необыкновенное, неземное свечение. Хобарт обернулся, а я от неожиданности чуть не подпрыгнул. Это расплывчатое пятно в форме фигуры человека исчезало прямо у нас на глазах. Я бросился в комнату, срывая шторы. Хобарт не отставал ни на шаг. Но мы опоздали. Еще только вбежав в комнату, я ощутил присутствие чего-то сверхъестественного. Мой разум пронзил трепет ужаса. Это ощущение нахлынуло внезапно и тут же пропало. Вдруг резко стало темно. Только слабый свет из другой комнаты давал нам возможность видеть друг друга. Словно намагниченный, воздух вибрировал. Уотсона не было. Но мы слышали его голос. Испуганный, неясный, доносился он из коридоров времени:

– Береги этот перстень, Гарри! Береги перстень!

Потом совсем уже издалека послышалось отчаянное:

– «Слепое пятно»!

Все быстро закончилось. Произошедшее достигло своей кульминации за один короткий миг. Это сложно описать. Ощущения не всегда можно подвергнуть умственному анализу; боюсь, мои полностью смешались. Тысячи разных мыслей роились у меня в голове. Ужас, изумление, сомнение! И только одно самое назойливое воспоминание – старушка! Я почти чувствовал, как она выходит из тени. Печаль и скорбь наполняли каждый уголок этого дома. И безысходная тишина. По какому горю была ее погребальная песня: «Теперь их трое!»?

Глава X
Человек или призрак

Хобарт подоспел первым. Как приятно было услышать естественный, человеческий голос! Но в нем звучало разочарование:

– Какие же мы дураки, Гарри!

Однако я мог только хлопать глазами. Помню, как сказал:

– «Слепое пятно»?

– Да, – ответил Хобарт, – «Слепое пятно». Но что оно такое? Мы видели, как ушел Чик. Видели же?

– Да, меня до сих пор трясет, – ответил я. – Он просто растворился в пространстве. Это…

Честно сказать, мне было страшно.

– Это все совпадает с тем отчетом в газете. Старушка и Джером. Помнишь?

– А колокол? – я обвел глазами комнату.

– Точно. Феномен! Уотсон был прав. Мне вот только интересно… причем здесь колокол? А помнишь слова доктора: «Величайший день со времен открытия Америки Колумбом…»? Нет, не входи в комнату, Гарри. Но что-то меня терзают сомнения. Великое открытие! И я придерживаюсь того же мнения! А ты что скажешь?

– Сверхъестественное.

Фентон покачал головой.

– Ни в коем случае! Это врата во Вселенную, в космос. – Его глаза сверкнули. – Господи, Гарри! Разве ты не понимаешь?! Когда-нибудь мы сможем управлять ими. «Слепое пятно»! А что скрывается за ним? Мы видели, как Чик Уотсон уходит. Прямо у нас на глазах. Куда он ушел? Это победа над смертью как таковой!

Я было побежал было через комнату, но Хобарт поймал меня обеими руками:

– Нет, нет, Гарри, нет. Боже! Я не хочу потерять тебя. Нет! Отчаянная ты голова… стой!

Он с силой швырнул меня об стену. От удара у меня перехватило дыхание. Но в это мгновение волна прежнего неистового гнева поднялась во мне. С детства у нас частенько бывали такие моменты. Хобарт уселся и стал спокойно ждать, когда приступ гнева у меня пройдет. В его грубой недюжинной, но взвешенной силе всегда было проявление великой дружеской любви.

– Гарри, – говорил он, – ради Бога, прислушайся к голосу разума! Теперь что, кому-то нужно каждую ночь падать тут на пол, чтоб его утащило в неизвестность? Или мне придется еще разок тебя стукнуть? Ты хочешь провалиться в «Слепое пятно»?

Ну за что же Бог наказал меня таким характером? В подобные моменты, как этот, я чувствовал, будто во мне что-то лопалось. Это были ярость и безрассудство. Как я любил своего друга! И все же мы ссорились тысячи раз по самым разным поводам.

За его спиной я увидел, как бесшумно открылась дверь, ведущая на улицу. Громоздкий силуэт заслонил дверной проем. Затем боковым зрением я уловил очертания человека, выходящего из тени… Он пересек комнату и встал рядом с Хобартом Фентоном. Это был Рамда Авек!

Я вскочил. Внутри бушевала буря тысячи противоречивых чувств… и в результате – ликование. Во имя этого стоит умереть. Мгновение полета по воздуху, словно снаряд катапульты, а затем – треск костей и сухожилий. Мы кубарем покатились через всю комнату и растянулись у порога. Проклятия и ругательства; басовитый голос Хобарта:

– Держи его, Гарри! Хватай! У нас есть шанс! Держи его! Держи его!

Мы с грохотом помчались по комнате. Рамда оказался самым увертливым типом из всех, с кем мне когда-либо доводилось схватиться. Но у него были кости, кости и плоть; он был человеком! Помню, как это открытие вызвало во мне дикий восторг. Вот это был бой! Не на жизнь, а на смерть! Перевернулся стол; кувыркаясь, мы налетели на стену – грохот падающих книжных полок, книг и звон битого стекла; суета и клубок из рук и ног. Рамда оказался удивительно сильным и подвижным, как пантера. Каждый раз, когда я хватал его, он подобно кошке вывертывался, выпрямлялся и снова защищался. Я вцепился в него, стремясь дотянуться до горла. Он был человеком… человеком! Одно было ясно: он ни за что не должен уйти. Он должен поплатиться за Уотсона.

Во время схватки я вел себя, как сумасшедший. Казалось, лишь стремительность моего натиска одолела его. Но он быстро оправился и продолжал сражаться. Он прикладывал все усилия, чтобы заставить меня двигаться по направлению к внутренней комнате, где исчез Уотсон. Невзирая на мой яростный натиск, он уклонялся от любой моей попытки поразить какой-либо из его жизненно важных органов. Мы катались по полу, боролись и дрались изо всех сил.

Я слышал, как бас Хобарта гремел:

– Вон там! Там! Снизу! Осторожней! Ты достал его! Гарри! Гарри! Осторожней! Держи его! Черт возьми, я понял его хитрость. Он хочет затащить тебя в «Слепое пятно»!

Нас опрокидывало, поднимало, швыряло об стену. Нас было трое! Огромная туша Фентона, бьющийся между нами тигр и непосредственно я сам! Несомненно, сила Рамды не была силой человека; мы не могли схватить его. Его проворство изумляло – он скручивался, изгибался и разбрасывал нас.

Мог ли простой человек сражаться так? Хобарт был могуч, как гора, а мне энергии было не занимать. Мало-помалу, несмотря на все наши усилия, он теснил нас по направлению к «Слепому пятну». Уверенный в успехе, он оказывался то сбоку от нас, то сверху, то снизу. В мгновение ока Рамда кинулся в атаку. Он буквально сбил нас с ног. Оставался последний дюйм…

Но что это было? Что за невыносимый гул? Мы очутились внутри колокола! В голове все шумело и гудело от тысячи вибраций оборотной стороны звука. Я упал лицом вниз, комната погрузилась во тьму.

Что же произошло? Как долго я там лежал, не знаю. Горел тусклый свет. Я находился в какой-то комнате. Потолок над головой украшал причудливый орнамент, но толком я не мог его рассмотреть. Моя одежда была изорвана в клочья, а рука покрыта кровью. Что-то теплой струйкой стекало по лицу. Воздух был застоявшимся и сырым. А кто этот человек рядом со мной? И почему пахнет розами?

С минуту я лежал неподвижно и пытался вспомнить. Ах, вот! Память вернулась. Уотсон, Чик Уотсон! «Слепое Пятно», Рамда, колокол!

Конечно же, это был сон. Кошмарный сон. Как подобное могло произойти всего лишь за одну короткую ночь? Я поднялся на локте и посмотрел на фигуру, распростертую подле меня. Это был Хобарт Фентон. Он был без сознания.

С минуту в голове у меня гудело, я чувствовал слабость и перед глазами все плыло. Тут я с удивлением вновь ощутил запах роз. Такой запах издают духи, а духи означают присутствие женщины. Как же может… Тут что-то дотронулось до моего лица… что-то мягкое; оно нежно откинуло с моего лба спутанные волосы. Это была рука женщины!

– Бедненький, глупенький мальчик! Какой же ты глупенький!

Где-то я уже слышал этот голос с оттенком грусти. Он был знаком мне – нежный и шелковистый, как музыка, сотканная из лунных лучей. Кто же мне напоминает о лунном свете? Я лежал неподвижно и размышлял.

– Он осмелился, он осмелился, он осмелился! – твердила она. – Как будто там не было двоих! Он заплатит за это! Я ему что, игрушка? Ах, ты бедненький!

И тут я поднял глаза. Это же Нервина. Она склонилась так, что ее лицо оказалось напротив моего. Какие же красивые у нее глаза! В их глубине светились истинно женские чувственность и нежность. И тоска. Ее слегка опущенные уголки рта; дивные мягкие черты лица, как у матери… в них – участие и сожаление.

– Гарри, – спросила она, – где Уотсон? Он ушел?

Я кивнул.

– В «Слепое Пятно»?

– Да. Но что такое «Слепое пятно»?

Она не обратила внимания на мой вопрос.

– Жаль, – ответила она, – как же мне жаль. Я бы спасла его. А Рамда, он тоже был здесь?

Я кивнул. Ее глаза злобно вспыхнули.

– А ты… Скажи мне, ты сражался с Рамдой? Ты…

– Это был Уотсон, – перебил я. – Но Рамда стоит за всем этим. Он – злодей. Он дерется, как тигр; кем бы он ни был, драться он умеет.

Она слегка нахмурилась и покачала головой.

– Вы, молодые люди, – сказала она, – как же вы все похожи друг на друга! Почему так должно быть? О, как жаль. И ты дрался с Рамдой? И ты, конечно, не смог победить его. Но скажи мне, как тебе удалось противостоять ему? Что ты сделал?

Что она имела в виду? Я же знал, что он из плоти и костей. Он – человек. Почему же нельзя с ним справиться… нельзя ему противостоять?

– Я не понимаю, – ответил я. – Он же человек. Я бился с ним. Он был здесь. Пусть заплатит за Уотсона. Поначалу мы дрались один на один. Он попытался толкнуть меня в эту штуковину. Тут подключился Хобарт. Я решил, что мы схватим Рамду, но он оказался слишком увертлив. Он уже был близок к тому, чтобы закинуть нас обоих в «Слепое пятно». Но… не знаю… что-то произошло… Этот колокол…

Ее рука лежала на моей руке, она крепко сжала ее, тяжело вздохнула; ее глаза горели огнем, который я уже замечал однажды, но доброта из них улетучилась, а блеск сделался почти пугающим.

– Колокол спас тебя? А он… он осмелился бросить тебя в «Слепое пятно»?

Я откинулся назад. Я ощущал сильную слабость и неуверенность. О, эта прекрасная женщина! В чем же заключался ее интерес ко мне?

– Гарри, – произнесла она, – позволь спросить тебя. Я – твой друг. Если б ты знал! Я могу спасти тебя! Все это неправильно! Ты отдашь мне перстень? Если б я только могла все рассказать! Он не должен находиться у тебя. Это смерть… даже хуже, чем смерть. Ни одному человеку не следует носить его.

Вот оно что. Меня опять искушали. Действительно, она обо мне заботилась или же просто притворялась? Почему она звала меня Гарри? Почему я не возмутился из-за этого? Она была так восхитительна, так непорочно чиста. Или это всего лишь хитрая уловка по указке Рамды? Мне до сих пор слышался голос Уотсона, доносящийся из «Слепого пятна»: «Береги этот перстень! Береги этот перстень!». Я не мог подвести своего друга.

– Вначале скажи мне, – попросил я, – кто такой этот Рамда? Он – человек?

– Нет.

Не человек! Я вспомнил слова Уотсона: «Призрак!». Как же такое возможно? По крайней мере, я попытаюсь что-то выяснить, что смогу.

– Тогда ответь мне, что он такое?

Она слабо улыбнулась – снова эта неуловимая нежность в печально опущенных уголках рта.

– Я не имею права тебе этого говорить, Гарри. Ты не сможешь понять. Если б я могла…

Мне, конечно же, неясен был ее уклончивый ответ. Я рассматривал ее и восторгался… чудесными волосами, совершенством шеи, изгибом груди…

– Получается, он – какое-то сверхъестественное создание?

– Нет, не так, Гарри. Это все объяснило бы. Нельзя быть выше природы. Он – такое же живое существо, как и ты.

Некоторое время я пристально смотрел на нее.

– А ты – женщина? – внезапно поинтересовался я.

Наверное, не стоило об этом спрашивать. Она была так печальна и так красива, мне не следовало сомневаться в ее искренности. За ее грустью скрывалось душевное томление, какое-то страстное желание, неудовлетворенное и недостижимое. Она уронила голову. Ее рука задрожала и судорожно схватила мою; я услышал слабое всхлипывание. Когда я поднял взгляд, ее глаза были влажными и сверкали.

– Ох, – проговорила она. – Гарри, почему ты спрашиваешь об этом? Женщина, Гарри, женщина! Созданная, чтобы жить, любить и быть любимой. В жизни так много приятного и чистого. Я люблю ее… люблю! У меня может быть все, что угодно, кроме величайшего богатства на земле. Я живу, вижу, наслаждаюсь, думаю, но я не способна обрести любовь. Ты же все понял с самого начала. Как ты догадался? Ты сказал… Ах, это правда! Я соткана из лунного света.

Она вдруг овладела собой.

– Прости, – сказала она просто. – Но ты никогда не сможешь понять. Можно мне взять перстень?

Это было как во сне… ее красота, голос, облик… Но слова Уотсона до сих пор звучали у меня в ушах. Похоже, меня искушали, уговаривали, обольщали. А что это за россказни про лунный свет?.. Определенно, она была самой красивой девушкой из всех, кого я когда-либо видел. Зачем, зачем я задал этот вопрос?..

– Я оставлю его у себя, – ответил я.

Она вздохнула. Странная слабость охватила меня, появилась сонливость. Вновь проваливаясь в забытье, я услышал, как она сказала:

– Очень жаль!