Текст книги "Слепое пятно"

Автор книги: Гомер Флинт

Соавторы: Остин Холл
сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 24 страниц)

– Думаешь, я болен, да? – спросил он.

– Ты определенно болен, – отвечал я.

– На самом деле – нет.

С минуту мы молчали. Я взглянул на Хобарта. Тот кивнул.

– Тебе прямая дорога к доктору, Чик, старина, – сказал я. – Я позабочусь об этом. Тебе просто необходимы постельный режим и материнская забота.

Он поднялся. Создавалось впечатление, что он пытается взять себя в руки.

– Верно, Гарри. Но это то, к чему я шел. Мне так тяжело думать сейчас. Мама, мама! Вот почему я приехал в центр города. Я хотел найти друга. Я дам тебе кое-что, чтобы ты передал моей матери.

– Вздор! – сказал я. – Я отведу тебя к ней. О чем ты говоришь?

Но он покачал головой.

– Хотел бы я, чтобы твои слова оказались правдой, Гарри. Но это бесполезно, особенно после сегодняшнего вечера. Ни один доктор в мире не может спасти меня. Я не болен, ребята, совершенно не болен.

Тут заговорил Хобарт.

– В чем дело, Чик? У меня есть подозрение. Я прав?

Чик взглянул на него, а затем закрыл глаза.

– Хорошо, Хобарт, что за подозрение?

Фентон подался вперед. Мне показалось, что он вглядывается в душу парня. Тронув его за локоть, он сказал:

– Чик, дружище, похоже, я догадываюсь. Но ответь мне, это – «Слепое пятно», да?

При этих словах Уотсон открыл глаза; на какой-то миг они наполнились изумлением и надеждой, а затем также внезапно – безмерным отчаянием. Его тело обмякло, голос еле слышно произнес:

– Да, я умираю… из-за «Слепого пятна».

Глава VII
Перстень

Ужасно: из «Слепого Пятна» выползает смерть. До сих пор оно было чем-то вроде сказки – безусловно, замечательной и вызывающей догадки. Я никогда и подумать не мог, что мы столкнемся с ним таким ужасающим образом. «Оно находится за пределами сверхъестественного!» – так заявил профессор. Величайший секрет жизни, в награду своим адептам обещающий смерть. Доказательством тому стал Чик Уотсон – образчик здоровой, воинственной мужественности… И вот до какого состояния дошел.

Чик слегка приоткрыл глаза; в них горел древний дух – дух выживания. Что же это была за борьба души с телом? Почему душа так стойко держалась? Он сделал усилие подняться.

– Дайте еще, – попросил он, – еще выпить. Что-нибудь, что подкрепило бы мои силы. Нужно вам все рассказать. Вы должны занять мое место и… и сразиться со «Слепым пятном»! Пообещайте, что…

– Закажи выпивку, – сказал я Хобарту. – Вон там я вижу доктора Хансена. Даже если мы не можем спасти Чика, нужно попытаться поддержать в нем силы, пока он не поведает свою историю.

Я сходил и привел Хансена.

– Странный случай, – пробормотал тот. – Пульс нормальный, никаких признаков лихорадки. Говорите, он не болен… – Хобарт указал на его голову. – Все ясно! Я бы посоветовал домашний уход и постель.

Тут Уотсон снова открыл глаза. Они остановились сначала на докторе, затем на мне и, наконец, на стакане с бренди. Он схватил его и с жадностью выпил. Это был уже третий стакан, он придал ему сил.

– Разве я не сказал вам, ребята, что нет такого доктора на земле, который мог бы спасти меня? Простите, док, но я не болен. Я говорил им. В моем случае медицина бессильна.

– Мальчик мой, – участливо спросил доктор, – что вас беспокоит?

Уотсон улыбнулся и дотронулся до своего лба.

– Здесь, док. Есть в мире вещи, на которые мы не можем повлиять. Я попытался. Кто-то должен был сделать это тогда, и кто-то должен сделать это теперь. Вы помните доктора Холкомба, великого человека, старавшегося овладеть тайной жизни. С него все началось.

Доктор Хансен вздрогнул.

– Господи! – воскликнул он, оглядывая всех нас. – Не хотите ли вы сказать, что этот человек имеет отношение к «Слепому пятну»?

Мы кивнули. Уотсон улыбнулся. Он вновь погрузился в состояние апатии. Произнесенная им речь оказалась слишком длинной, а бренди только начинало действовать.

– Дайте ему еще бренди, – сказал доктор, – это лучше, чем ничего. Оно позволит ему собраться с силами и поддержит жизнь на некоторое время. Вот. – Он достал что-то из кармана и плеснул в стакан. – Это поможет ему… Джентльмены, – продолжал доктор, – вы понимаете, что это значит? Я постоянно об этом думал! Я знал доктора Холкомба! Это переходит все границы! Тайну жизни познать невозможно. Кроме того…

Тут Уотсон вдруг снова открыл глаза. В них трепетал дух противоречия.

– Кто сказал, что это невозможно? Кто это сказал? Джентльмены, на самом деле это возможно. Доктор Холкомб… Простите. Я не хочу показаться вам пьяницей, но, похоже, этот бренди – единственная вещь, способная помочь мне собраться с мыслями. Мне осталось всего лишь несколько часов.

Он взял стакан и одним глотком выпил его содержимое. Не знаю, что доктор подбросил туда, но Чик моментально пришел в чувство и странный свет загорелся в его глазах, будто бы жизнь в него вновь влилась.

– Вот, сейчас мне лучше. Ну так что?

Он обернулся к нам, затем – к доктору.

– Так вы говорите, тайну жизни познать невозможно?

– Я…

Чик грустно улыбнулся:

– Могу я вас спросить: что это только что разгорелось во мне? Я слабый, малокровный, разбитый; мои мускулы утратили способность действовать, моя кровь стынет в жилах, я был в двух шагах от последней черты. И однако же… несколькими стаканами бренди с добавлением какого-то стимулятора вы вернули меня к жизни. Мое сердце бьется интенсивно, хоть это и ненадолго. С помощью лекарства вы вдохнули в меня новую жизнь, которая, конечно же, является продолжением старой, и привели физические составляющие моего тела во взаимодействие. Вам это удалось на какое-то время, но лишь настолько, насколько позволит природа, но в то же время вы пребываете в страхе от осознания того, что малейшее упущение – и вы проиграли… Это ваше дело: поддерживать эту жизнь или же нет. Если она покинула ваши органы, ваше тело, то ваш распрекрасный человеческий механизм ничего не стоит. Откуда эта жизнь появилась? Куда уходит? Я выпил уже четыре стакана бренди – арендовал себе еще четыре коротких часа жизни. Это всегда срабатывает. Алкоголь – это, безусловно, яд, но он поднимает мой дух и придает достаточно сил, чтобы рассказать мою историю… Ведь утром меня не станет. Из чего следует, что я уже мертв. Четыре стакана бренди помогут мне поведать о том, откуда взялась эта взаимосвязь материального и бесплотного.

Мы все слушали его, доктор – внимательнее всех.

– Продолжайте, – сказал он.

– Разве вы не видите? – повторил Уотсон. – Существует связь между материальным и бесплотным, и поэтому ваш дух (или тень – называйте, как вам нравится) – материальны, они сами по себе являются материей. Такой же, из которой состоите и вы сами. То, что вы ее не видите, не доказывает, что она не является веществом. Пальма в горшке вон там не видит вас, поскольку ее обделили глазами.

Доктор посмотрел на Уотсона, потом мягко сказал:

– Это очень древняя тема, мой мальчик. Вне вашей абстрактной философии. Ни один человек не знает тайны жизни. И вы тоже не знаете.

Свет в глазах Уотсона стал ярче, он выпрямился и принялся снимать с пальца перстень.

– Нет, – ответил он. – Не знаю. Я пытался, но это похоже на игру с молнией. Я искал ключ к тайне жизни, а нашел смерть. Но есть человек, единственный из живущих, кому удалось этот ключ найти.

– И этот человек?..

– Доктор Холкомб!

Мы втроем так и подскочили. Ведь все уже давно полагали, что его нет в живых. Да и то, как выглядел Уотсон, само по себе уже было трагедией. Без сомнений, он пережил какие-то ужасные события. Бывают в мире вещи, не подлежащие истолкованию. Какая-то сила, зловещее нечто тянулось к его жизненным силам. Что он знал о профессоре? Доктор Холкомб уже долгое время считался погибшим.

– Джентльмены, вы должны услышать мою историю. Много времени это не займет. Однако, прежде чем я начну, вот вам доказательство.

Он бросил на стол перстень.

Поднял его Хобарт. Красивый голубой камень, необычайно прозрачный, похожий на сапфир, но необработанный, без сомнения, драгоценный. Такого камня видеть нам не доводилось. Внимательно его осмотрев, мы, к сожалению, остались слегка разочарованы. Это был камень и ничего более.

Уотсон внимательно следил за нами. Официант принес еще бренди, и он принялся его потягивать, не потому, что, как он сказал, оно ему нравилось, а просто чтобы сохранять себя в надлежащей форме.

– Вы не понимаете, да? Ничего не видите? Хобарт, у тебя не найдется спичек? Ага, так… Теперь дай мне кольцо. Смотрите. – Он чиркнул спичкой и поднес огонь к камню. – Джентльмены, мне нет надобности что-то говорить. Камень вам все покажет. Это не обман, уверяю вас, это факт. Так, секунду, отлично. Вы – скептик, доктор, взгляните на камень.

Доктор небрежно взял его и поднес к глазам. Вначале он хмурил брови, затем принял недоверчивый вид, челюсть у него отвисла, и он приподнялся в кресле.

– Боже мой, – вскрикнул он, – живой человек! Это же… он же…

Мы с Хобартом тоже привстали. Доктор держал кольцо так, чтобы мы могли его видеть. Внутри камня находился профессор Холкомб!

Наступил напряженный момент. Совершенно невероятно! Все мы знали доктора. Это была не фотография, не что-либо подобное; это был профессор собственной персоной.

Вообще непонятно, как он мог оказаться в бриллианте. Правда, виднелась только одна его голова, но она подавала признаки жизни; можно было заметить, как поднимаются и опускаются веки. Но как же так? Как такое могло быть? Хобарт заговорил первым.

– Чик, – сказал он, – что это значит? Не наблюдай я это своими собственными глазами, то назвал бы подобное невозможным. Мало того, абсурдным. Доктор! Однако же, я лично вижу его. Живого. Где же он?

Чик кивнул.

– В том то и дело. Где он – я знаю. И все же ни в чем не сумел разобраться! Вы сейчас смотрите прямо в «Слепое пятно». Доктор искал разгадку тайны жизни – и нашел ее. А теперь стал заложником собственных знаний.

Глава VIII
Нервина

С минуту мы молчали. Бриллиант покоился на столе. В чем же заключается тайна его феномена? Мне в голову не приходило ничего, что могло бы объяснить его с научной точки зрения. Как оно смогло завладеть Уотсоном? Что это за история, которую ему нужно рассказать нам? Почему эти длинные иссохшие пальцы хватаются за стакан с бренди? Какая сила толкнула его на подобную крайность? Он сломлен. И несмотря на то, что пытается выглядеть непокорным, он уже признал свое поражение.

Тут заговорил доктор Хансен.

– Уотсон, – задал он свой вопрос, – что вы знаете про «Слепое пятно»?

– Ничегошеньки.

Мы все повернулись к Чику. Хобарт заказал еще бренди. Доктор прищурил глаза. А я не мог не спросить:

– Чик, – сказал я, – а кто такой Рамда Авек?

Уотсон повернулся ко мне.

– Ты его видел здесь несколько минут назад? Видел со мной, верно?

– Да, – ответил я, – я видел его. Многие его видели. Он и правда призрак, как о том говорят?

Почему-то упоминание этого имени заставило его занервничать. Он настороженно огляделся.

– Этого я не знаю, Гарри. Э… если бы я только мог хоть немного собраться с мыслями. Призрак ли он? Да, полагаю, что так. Но толком я еще не понял. По крайней мере, он обладает всеми способностями, которыми наделяют привидений. Его действия странны и необъяснимы. Иногда ты можешь его видеть, иногда нет. Впервые о нем стало известно в тот день, когда профессор Холкомб должен был читать свою лекцию про «Слепое пятно». За ним следили, как вы знаете, до того самого момента, когда он вошел в Нервину.

– А что это за Нервина?

Уотсон отсутствующе посмотрел на меня.

– Нервина? – спросил он. – Нервина… А что тебе известно о Нервине?

– Ничего. Ты сам только что упомянул о ней.

Казалось, ему никак не удается сосредоточиться. Он опасливо оглядел помещение. Похоже, он был изрядно напуган.

– Разве я упоминал о ней? Не знаю, Гарри, у меня в голове путаница. Нервина? Это – богиня. Она никогда не была и никогда не станет обычной женщиной. Она любит, но никогда не ненавидит. Но потом снова просто не любит. Она прекрасна, слишком прекрасна, чтобы принадлежать мужчине. Я уже оставил все попытки.

– Она жена Рамды?

В его глазах вспыхнул огонь.

– Нет!

– А ты любишь ее?

Взгляд его снова сделался безучастным. Но вот наконец он тихо произнес:

– Нет, я ее не люблю. Какой в том смысл? Она создана не для меня. Я любил, да. Но потом понял. Мне нужен был профессор… и «Слепое пятно». Она…

Снова он оглядел зал взглядом преследуемой жертвы. Что же он такое испытал? Через что прошел, что так изменился? Что это было?..

– Ты говорил, что не нашел «Слепое пятно»?

– Нет, я его не нашел.

– А есть какие-то соображения?

– Мой дорогой Гарри, – отвечал он, – я переполнен соображениями. В том-то и дело. Я уже близко подобрался к «Слепому пятну». В этом и кроется причина моего нынешнего состояния. Мне неизвестно только, где оно находится. Как между собой взаимодействуют процессы, его образующие? Вы помните ту так и не прочитанную лекцию? Доктор говорил, что миру будут предъявлены факты грандиозного значения. Он сделал великое открытие. Просто потрясающее.

Чик развернул перстень так, чтобы он всем нам был виден. Никаких сомнений – в камне было лицо доктора.

– Вот он – профессор. Если бы только он мог говорить. Тайна эпох. Просто представьте, что это означает. Где он находится? Я показывал камень самым знаменитым ювелирам, и они все как один не могли поверить своим глазам. Потом приходили к одному и тому же заключению – подделка, китайская или индийская работа, как они говорили. Многие из них хотели его распилить.

– А ты показывал его полиции?

– Нет.

– Почему?

– Да меня бы там просто высмеяли.

– А ты когда-нибудь им рассказывал об этом Рамде?

– Неоднократно. Они приходили и все обыскивали, но каждый раз он исчезал, словно тень. А теперь это превратилось в сказку про белого бычка, так что, если им позвонить и упомянуть о нем, они просто станут смеяться.

– А как ты это можешь объяснить?

– Никак. Я… я просто умираю.

– И никто из полиции?..

– Нет, есть один. Джером. Вы о нем слышали. Он следовал за профессором и Рамдой до дома со «Слепым пятном», как он его называет. Джером не тот, кого можно одурачить. У него есть глаза, и он все видел. Он расшибется в лепешку, но докопается до истины.

– Но он же не видел само «Слепое пятно»? А что если это просто ловкий фокус? Тебе никогда не приходило в голову, что профессора могли просто убить?

– Взгляни-ка сюда, Гарри. Неужели это похоже на убийство? Ты же видишь, что этот человек жив!

Уотсон протянул руку к перстню и повернул его камнем ко мне.

Тут вмешался Хобарт.

– Минутку, Чик. Мой друг Гарри – юрист. Он всегда во все лезет первым, особенно в спорах. А мое дело – вытаскивать его из неприятностей. Так что теперь моя очередь. Только один вопрос.

– Давай.

– Ты, как бы это сказать… э… не водил знакомства с Бертой Холкомб, когда учился в колледже?

Взгляд Уотсона смягчился и потеплел. Он кивнул. На лице появилось печальное выражение.

– Я понял, – сказал Хобарт. – И, естественно, по этой причине ты столкнулся со «Слепым пятном». Ты ищешь ее отца. Я прав?

– Совершенно.

– Хорошо. Вероятно, Берта посвятила тебя в кое-какие отцовские секреты. Не сомневаюсь, что у нее есть материалы по «Слепому пятну». Тебе удалось определить его местоположение?

– Нет!

– Ясно. А Рамда… он когда-либо пытался заполучить эти материалы?

– Много, много раз.

– А он знает, что у тебя их нет?

– Нет, не знает.

– Понятно. Получается, что ты являешься для него угрозой благодаря своей неосведомленности. Значит, по-твоему, главный злодей – Рамда… и, возможно, еще Нервина? Кто она?

– Богиня.

Хобарт улыбнулся.

– Ну да! – засмеялся он. – Богиня. Конечно! Все они боги. Их и сейчас в этом зале около сорока, мой дорогой друг. Смотри, вон они танцуют!

И вот я взял перстень. Он как раз подошел по размеру на мой палец. Я надел его и вгляделся в камень. Очертания профессора теряли четкость. Камень снова приобретал голубой цвет изумительного колдовского оттенка; не те яркие искры обычного бриллианта, а замерзшее свечение айсберга. Бесстрастное, холодное, пугающее, но одновременно манящее. Не знаю, почему, но мне в тот миг показалось, будто камень живет своей собственной жизнью; я ощутил сильное желание обладать им. Вероятно, это отразилось на моем лице, потому что Уотсон наклонился ко мне и взял за руку.

– Гарри, – спросил он, – как ты думаешь, ты сможешь выдержать такую ношу? Хочешь занять мое место?

Я посмотрел в его глаза. В их черной глубине была почти мольба.

– Так что, займешь мое место? – продолжал упрашивать он. – Готов ты отказаться от всего, что Бог дает счастливчикам? Оставить свою адвокатскую практику? Сможешь продержаться до конца, не спасуешь? Будешь ли…

– Ты имеешь в виду, возьму ли я перстень?

Он кивнул.

– Верно. Но ты должен заранее знать, на что идешь. Было бы убийством отдать его тебе, не предупредив. Умрешь либо ты, либо доктор Холкомб. Этот перстень – не просто ювелирная поделка. Даже не знаю, как это объяснить. Он порабощает человека, который носит его. Перстень коварен. Он, словно язва, разрушает тело. И приводит в ужас душу. Он…

– Зловещее украшеньице, – произнес я. – В чем же…

Но Уотсон меня перебил. В его взгляде читалась мольба.

– Гарри, – заговорил он, – кому-то нужно носить этот перстень. Этим человеком должен быть настоящий мужчина, который не побоится дразнить самого дьявола. Задача очень трудная, уверяю вас. Я долго не протяну. Ты тоже любил старого доктора. Если мы докопаемся до сути этого закона природы, то сделаем для человечества больше, чем каждый из нас может сделать в своей профессии. Мы обязаны спасти старого профессора! Он жив, и он ждет. Но существуют такие силы, о которых мы даже не догадываемся. Доктор не побоялся заниматься всем этим в одиночку. И пал жертвой собственного разума. Я же пошел по его стопам и вот, раздавлен, возможно, из-за своего невежества. Но мне не страшно, и я не хочу, чтобы мое дело умерло. Кому-то следует его продолжать, и этот человек – ты.

Все теперь смотрели на меня. А я рассматривал этот странный голубой камень и дивился его свечению. Образ профессора сделался уже совсем трудноразличимым. Передо мной поставили неожиданную, но чрезвычайно важную задачу: познать закон, который является одной из величайших тайн Вселенной. В чем же его суть?

Каким-то образом соблазн захватил меня. Я просто не мог представить, что смогу дойти до такого ужасного состояния, в каком находился мой товарищ. Кроме того, это был мой долг перед старым доктором. Хоть Уотсон ничего и не говорил, я кожей ощущал его мольбу. Мне не было страшно. Да еще этот камень в перстне. Он манил. В моей душе уже пылал огонь. Я поднял глаза.

– Так ты возьмешь его, Гарри?

Я кивнул.

– Да. Только Богу известно, каким бесполезным я себя сейчас чувствую. Я возьму его. Перстень может предоставить мне возможность войти в контакт с этим знаменитым Рамдой.

– Будь осторожен с Рамдой, Гарри. Но самое главное – не дай ему завладеть перстнем.

– Почему?

– Потому что. Послушай внимательно, что я скажу. Только учти, я не могу утверждать это с полной уверенностью. Тем не менее, все факты указывают в одном направлении. Береги перстень. Где-то внутри его сияния сокрыта величайшая тайна, узнав которую, можно управлять «Слепым пятном». Сам Рамда не может снять его с твоего пальца – ты защищен от насилия. Однако, перстень может убить тебя.

Уотсон закашлялся.

– Видишь, – сказал он, – перстень меня уже погубил.

Все это представлялось весьма зловещим. Достаточно было его кашля и ужасного состояния. Значит, каждый из нас может дойти до этого. Он предупреждал меня о последствиях, но тем же голосом умолял избавить от непосильной ноши.

– Но что же представляет собой «Слепое пятно»?

– Значит, ты берешь перстень? Который час? Двенадцать. Джентльмены…

Вот теперь мы подошли к самой странной части моего рассказа, которой я до сих пор не могу найти объяснений. За плечом доктора Хансена мне была хорошо видна входная дверь. Может быть, перстень тому виной, не знаю, в тот момент я не рассуждал. Я действовал, поддавшись порыву. И мой поступок не вписывается в рамки хороших манер. Я не делал ничего подобного прежде. Но прежде я никогда не видел этой женщины.

Женщины? Почему я так сказал? Она была не женщиной – девушкой! Совершенно необыкновенной девушкой. Тогда я впервые увидел ее, стоящую там перед дверью. Мне не доводилось прежде видеть подобной красоты: идеального профиля, осанки, смеющихся колдовских черных, как ночь, глаз, носа изумительной формы, ярко алых губ, улыбавшихся, как мне показалось, слегка печально. Она стояла, как будто в нерешительности, подняв украшенную драгоценностями руку к своим пышным волосам цвета воронова крыла. Своим поступкам я и сейчас не нахожу объяснений. Разве что, возможно, сказалось влияние перстня. Весьма вероятно. Как бы то ни было, я вскочил.

Как хорошо я это помню!

Мне чудилось, я знаю ее уже очень-очень давно. В ней было что-то такое, не соблазн, а много, много выше его. Создавалось впечатление, что я где-то видел ее раньше, знал ее. Она стояла там и смотрела на меня, ждала меня. Она была олицетворением женского начала. Я подумал так тогда и говорю то же самое сейчас.

И вот наши взгляды пересеклись. Она улыбнулась и кивнула.

– Гарри Вендел! – в ее голосе звучала нотка грусти.

Она знала меня! Выходит, это правда! Я не ошибался! Где-то я все-таки встречался с ней. В голове у меня пронесся рой смутных воспоминаний. Ага, вот и ответ! Она – девушка из снов и фантазий. Уже тогда я знал, что она не женщина в обычном понимании. Она являлась некоей материализацией, посланной Небом на Землю. Почему я так говорю? О, эта необыкновенная женская красота! С самого начала она имела власть надо мной. Власть, которую я ничем объяснить не могу.

– Потанцуем? – просто спросила она.

В следующий миг я уже держал ее за руки, и мы находились среди танцующих. То, что мои действия весьма странны и лишены здравого смысла, мне и в голову не приходило. Ее глаза манили, а от прекрасного тела исходил призыв, на который я не мог не отозваться. Между нами существовала некая связь, даже не страсть, а что-то большее. Я танцевал, окатываемый волнами небывалого, неописуемого счастья. Танцевал с девушкой, сотканной из снов, эфира и лунного света!

– Ты знаешь меня? – спросила она, когда мы танцевали.

– Да, – отвечал я, – и нет. Я уже видел вас, но совсем этого не помню. Вы приходите из солнечного света.

– Ты всегда говоришь так?

– Вы живете в моих снах, – отвечал я, – этого достаточно. Но кто вы?

Откинув назад свою прелестную головку, она посмотрела на меня. Уголки ее губ слегка опустились, и получилась грустная улыбка, а в кротком взгляде выразительных глаз промелькнуло сожаление.

– Гарри, – спросила она, – ты собираешься носить этот перстень?

Так вот оно что. Какая же связь между перстнем и этой девушкой? Странный, почти мистический, цвет камня, необычайная красота девушки, ее внезапное появление и подобное проявление интереса. Кем или чем она бы не была, ее обеспокоенность не походила на обычное любопытство. Каким-то образом она связана с перстнем и с беднягой Уотсоном.

– Думаю, да, – ответил я.

Снова это странное выражение недовольства и нерешительности. Ее глаза потемнели, в них появилась чуть ли не мольба.

– А ты не хочешь отдать его мне?

Как близко я был к тому, чтобы сделать это, трудно сказать. Я смутно понимал, что она играет со мной. Любому мужчине неприятно думать о себе как об игрушке в женских руках. Она была убеждена в моей слабости. Из чувства гордости и, вероятно, оскорбленного самолюбия я ответил:

– Думаю, что лучше будет, если я оставлю его себе.

– А ты знаешь, какому риску подвергаешься? Смерть грозит всякому, кто его носит. Тысячи опасностей…

– Значит, я точно оставлю его себе. Обожаю опасности. Вы желаете заполучить перстень. Если я оставлю его у себя, то, возможно, получу вас. Впервые в жизни я танцую с девушкой, пришедшей из лунного света.

Она захлопала глазами и перестала танцевать. Не думаю, что мои слова ее рассердили. Она же все-таки была женщиной.

– Это окончательное решение? Вы – славный юноша, мистер Вендел. Я вас знаю. И решила вмешаться, чтобы спасти вас. Вы играете с кое-чем более серьезным, чем лунный свет. Нет такого человека, который смог бы носить этот перстень и при этом сохранить жизнь. Снова, Гарри, я прошу тебя, подумай. Ради твоего же блага.

В этот момент мы проходили мимо Уотсона. Он наблюдал за нами. Когда наши взгляды встретились, он мотнул головой. Кто же она такая, эта девушка? Она была соблазнительна, словно сам грех, и нежна, будто сама невинность. Но что же ее так привлекало во мне?..

– А, так вот в чем причина, – рассмеялся я. – Вы слишком прекрасны, чтобы носить его. Я – мужчина и люблю трудности, но вы – девушка. И было бы не по-джентльменски позволить вам взять его. Пусть оно останется у меня.

Она попалась на своей собственной хитрости. Поняв это, она закусила губу. Но затем повела себя так изящно, что мне показалось, будто она и вправду говорила искренне.

– Жаль, – тихо ответила она. – А я не теряла надежду. Это ужасно – посмотреть на Уотсона, а потом представить, что подобное будет и с тобой. Это, – легкая дрожь прошла по ее телу, – действительно ужасно. Вы, молодые люди, такие бесстрашные! Это скверно.

Тут приоткрылась входная дверь, и в проеме я увидел, как на фоне затянутого туманом берега мелькнула чья-то тень. Девушка слегка побледнела.

– Прости, я должна уходить. Ты не представляешь, как мне жаль, что…

Она протянула руку с той же грустной улыбкой. Поддавшись порыву и совершенно позабыв, где нахожусь, я поднес ее к своим губам и поцеловал. Она ушла.

Я вернулся к столику. Все трое смотрели на меня: Уотсон задумчиво, доктор с интересом, а Хобарт с явным презрением. Он и заговорил первым.

– Симпатичнее моей сестренки Шарлоты, а, Гарри?

Ответить мне было нечего. Невзирая на остроту момента, я понимал, что он прав. Мое постыдное поведение ни в какие ворота не лезло. Оправданий у меня не было – полное безумие и ослепление. Доктор молчал. Лишь на лице Уотсона читалось понимание.

– Хобарт, – сказал он, – я же тебе говорил. Это не вина Гарри. Это все Нервина. Ни одному мужчине не устоять перед нею. Она – олицетворение Красоты; она зажигает сердца мужчин, но сама не любит никого. И еще перстень. Она, Рамда, «Слепое пятно» и перстень. Мне так и не удалось выяснить связь между ними. Не вините Гарри, прошу вас. Она околдовала его так же, как и меня. Ей стоит только поманить… Но у него перстень… Я наблюдал за ними. Это только начало.

Но Хобарт проворчал:

– Она красавица – ладно, пусть так. В том-то и загвоздка. Я знаю Гарри, знаю, как родного брата. И хотел бы, чтоб он в действительности им был. Но я не доверяю этой женщине.

Уотсон улыбнулся.

– Не бойся, Хобарт, твоей сестре ничего не грозит. Нервина – не женщина. Она не из плоти и крови.

– Бр-р-р, – отозвался доктор, – у меня уже мурашки по коже бегают.

Уотсон, кивнув доктору, потянулся за стаканом с бренди.

– Еще кое-что, с вашего позволения. Так вот, джентльмены, если пойдете со мной, я отведу вас к дому, где находится «Слепое пятно».