Текст книги "Хроники неприкаянных душ"

Автор книги: Гленн Купер

сообщить о нарушении

Текущая страница: 11 (всего у книги 16 страниц)

Старик не открывал ларец очень давно и предвкушал удовольствие перечитать заветные письма, с которыми связано столько воспоминаний. Послание настоятеля Феликса, открывшее истину ему и его другу Жану Кальвину, который в своем письме признается в этом. В ларце лежало и письмо Нострадамуса – целителя, спасшего Эдгара от неминуемой смерти. Благодаря посланию Феликса великий прорицатель постиг истоки своего дара.

Эдгар медленно открыл крышку. Ларец был пуст. Он охнул и хотел сказать что-то слуге, но скрючился, сраженный непереносимой болью в груди.

Высохшее тело барона Эдгара Кантуэлла сползло с кресла на пол, и слуги побежали звать его детей. Первым явился юный Ричард, теперь наследник, которому было суждено так и остаться в неведении относительно тайны книги с острова Вектис. Она умерла вместе с его отцом.

28

Уилл и Изабелла смотрели на письмо Нострадамуса, лежащее перед ними на столе. Открытия двух последних дней трудно было переоценить.

– Подумать только, – произнесла Изабелла, – оказывается, наша книга повлияла на таких великих людей. Когда все закончится, я обязательно куплю труды Нострадамуса и внимательно прочитаю.

– Вероятно, именно ваша книга сделала Кальвина и Нострадамуса великими, – заметил Уилл, потягивая кофе. – Неизвестно, какой след в истории они оставили бы, не будь ее.

– Может, она сделает великими и нас.

– Опять ты за свое, – рассмеялся Уилл. – Учти, став знаменитой, ты долго не проживешь.

– Надо найти последний тайник, – напомнила она, на обращая внимания на его слова. – Хотя я сомневаюсь, что там окажется нечто более ценное, чем в первых трех.

Уиллу хотелось позвонить Нэнси, поблагодарить за вклад в общее дело, но она была на работе.

– Как подобраться к этому сыну-грешнику? – воскликнул он. – И вообще кто он такой?

– Понятия не имею, – ответила Изабелла и, услышав, что лорд Кантуэлл зовет ее из большого зала, громко крикнула: – Дедушка, мы в библиотеке!

Через минуту появился лорд Кантуэлл с газетой под мышкой.

– Здравствуйте, мистер Пайпер. Рад, что вы еще здесь.

– Добрый день, сэр. Надеюсь, сегодня я у вас последний день.

– Моя внучка была недостаточно любезна?

– Нет, сэр. Она необыкновенно любезна. Просто мне нужно возвращаться домой.

– Дедушка, ты не можешь припомнить, кто из Кантуэллов был большим грешником? – спросила Изабелла.

– Кроме меня? Надо подумать. Ну например, мой дед, который потерял солидную часть семейного состояния, бездарно играя на бирже. Если глупость грех, то он, несомненно, большой грешник.

– А если заглянуть поглубже в прошлое, например в XVI век?

– Можно вспомнить Эдгара Кантуэлла. Он несколько раз превращался из католика в протестанта и наоборот. Правда, этим ему удалось избежать Тауэра и спасти голову.

– Нет, ты найди какой-нибудь грех пострашнее.

– Хм… Был у Эдгара Кантуэлла брат Уильям. Где-то висит его небольшой портрет. Юноша случайно убил отца, Томаса Кантуэлла. В большом зале на южной стене есть его большой портрет. Где он верхом…

– Я знаю этот портрет, – нетерпеливо прервала дедушку Изабелла. – А что потом стало с Уильямом?

– Он сделал с собой это. – Лорд Кантуэлл выразительно провел ребром ладони по горлу. – Во всяком случае, таково семейное предание.

– Когда это случилось? В каком году?

– Ну я, конечно, не помню, но можно посмотреть дату на его надгробии.

Уилл и Изабелла переглянулись.

– Он похоронен на семейном кладбище? – спросила она.

– Да.

– У вас есть семейное кладбище? – удивился Уилл.

– Пошли! – крикнула Изабелла, направляясь к двери.

Лорд Кантуэлл покачал головой и, усевшись в кресло, принялся читать газету.

Кладбище Кантуэллов находилось на лесной просеке в дальнем конце усадьбы. Старик лорд посещал могилу жены редко – это причиняло ему страдания. Изабелла иногда заходила ясным летним утром, когда место не казалось столь мрачным. На кладбище никто не бывал уже несколько недель, и оно заросло высокой травой. Большинство надгробий покрывали осенние вьюны.

Могил на участке, небольшом для деревенского кладбища и огромном для семейного, было свыше восьмидесяти. Причем последнее прибежище здесь нашли не все Кантуэллы – многие пали на полях сражений и там же их похоронили.

По дороге Изабелла рассказала Уиллу, как трудно было убедить местный совет дать разрешение дедушке похоронить здесь жену.

– Это запрещено «Нормами обеспечения здоровья и безопасности»! – раздраженно бросила она. – Значит, с традициями теперь не считаются?

– А мне идея семейного кладбища нравится, – заметил Уилл.

Изабелла улыбнулась.

– Для себя я уже место выбрала. Вон под той старой липой.

– Прекрасное место, – одобрил Уилл. – Но не торопись.

– Это от меня не зависит. Теперь мы знаем, что все предопределено. Ладно, где же наш грешник?

Надгробие Уильяма Кантуэлла оказалось одним из самых маленьких на кладбище и почти полностью заросло. Так что найти его было не просто. На плите значились лишь имя и год: 1527-й.

– Примостился рядом с сыном, совершившим тяжкий грех, – вздохнул Уилл. – Я полагаю, нам понадобится лопата.

Изабелла вернулась из сарая с двумя лопатами, и они принялись за дело.

– Я никогда не копала могилу, – усмехнулась она.

– А я копал. – Действительно, много лет назад ему пришлось этим заниматься, когда он вел дело в Индиане. Рассказывать не хотелось, а Изабелла не настаивала. – Неужели они устроили тайник на самом дне?

Уилл, сняв пиджак, копал, а Изабелла отгребала землю на соседнюю могилу. Работа спорилась, и примерно через час, когда яма показалась им достаточно глубокой, Изабелла спрыгнула вниз. Под ее ногами что-то звякнуло. Она разгребла землю.

– Боже, Уилл. Мы, кажется, нашли.

Это был потускневший медный ларец – довольно большой, примерно двадцать пять на тридцать сантиметров, – под которым виднелась сгнившая крышка гроба.

Изабелла протянула ларец Уиллу. Вблизи он оказался изящным старинным изделием с просматривающейся сквозь зеленую патину великолепной гравировкой и закругленными ножками. Крышка была залеплена твердым красным веществом.

Уилл отковырнул кусочек.

– Это воск.

– Надеюсь, ребята хорошо постарались и вода туда не попала, – произнесла Изабелла.

Они нашли в себе силы сдержать нетерпение и забросать могилу землей. Затем вернулись домой, прошли в кухню, где Изабелла аккуратно счистила ножом воск и с трепетом приподняла крышку, как ребенок, открывающий утром первый рождественский подарок.

Там лежали три пергаментных листа. В пятнах медной зелени, но сухие.

– Уилл, – прошептала Изабелла, – это же последние страницы послания Феликса.

Они сели за кухонный стол. Уилл уговорил ее переводить. И она медленно начала:

«На девятый день января года от Рождения нашего Господа 1297-го пришел конец библиотеке и Ордену Имен. На писцов, их тогда было у нас больше сотни, нашла какая-то напасть. Они все вдруг, единым духом, потеряли свое извечное усердие в писании. Выразить словами, что с ними сталось, писцы не могли, ибо лишены были дара речи. И был прежде знак, до того дня, предвещавший беду: когда один из них неведомо почему согрешил тяжко перед Господом, лишив себя жизни. Он вдруг всадил себе в глаз гусиное перо. Глубоко, до самого мозга.

Призванный в библиотеку в тот горький день, я стал свидетелем зрелища, от которого и по сей день при воспоминании стынет кровь в жилах. Писцы, эти рыжие зеленоглазые старики, мужчины и мальчики, все до одного единым духом жестоко наложили на себя руки, пронзив перьями глаза, подобно тому как сделал это раньше их собрат. На столах перед каждым остался последний написанный лист с одной и той же единственной строкой: „9 февраля, 2027. Finis Dierum“. Их труд был завершен. Им не нужно было больше писать имена. Они достигли конца света.

Мудрый Болдуин, рассудив, порешил библиотеку разрушить, ибо род людской не был готов для откровений, которые она содержит. Я надзирал за погребением убивших себя писцов и был последним из смертных, кто ходил по обширным пространствам библиотеки среди бесконечных полок, заставленных священными книгами. И признаюсь тебе, Господи, это я собственной рукой поджег пучки сена в часовне, откуда был ход в зал писцов. В костер полетели и листы с надписью „Finis Dierum“. Я оставался там около бушующего огня, пока часовня не обрушилась, но не вполне исполнил повеление настоятеля Болдуина и не бросил факел в хранилище. Не могла душа моя принять на себя такой грех, ибо тогда я истово верил, верю и по сей день, что решать это должен лишь один Господь Вседержитель. И потому во мне еще есть надежда, что не вся библиотека внизу сгорела при пожаре. На том месте долгое время тлели угли. И моя душа вместе с ними тлела, когда я думал, что и священные книги внизу обратились в пепел.

И признаюсь тебе, Господи, что тогда в порыве безумия я взял с собой из библиотеки одну книгу. До сего дня не ведаю почему. Молю Тебя, Господи, о прощении за сей грех. Вот она, книга, лежит передо мной. И в нее вложу это послание, где описано то, что было. Если Тебе, Господи, угодно, чтобы я уничтожил и книгу, и послание, я покорно исполню Твою волю. Если Тебе угодно, чтобы я их сохранил, я исполню и это. Так дай мне знак, Господи. И молю Тебя, даруй мне смирения и кротости перенести страдания перед земным концом моим.

Феликс».

На последнем, третьем листе, хрупком и пожелтевшем, другой рукой были торопливо написаны лишь две коротких строки:

«9 февраля, 2027.

Finis Dierum» ^[22]

* * *

Изабелла заплакала. Вначале еле слышно, затем громче. Ее лицо покраснело. Уилл смотрел на девушку с сочувствием, но думал о своем сыне. В 2027 году Филиппу будет семнадцать. Прекрасная пора, когда жизнь только начинается. Он тяжело вздохнул и погладил ее плечи.

– Зачем всему безоговорочно верить?

– А если это правда?

– Давай подождем, посмотрим.

Она поднялась и приникла к его груди. Они долго стояли, крепко обнявшись, пока Уилл не пробормотал, что ему пора уезжать.

– Уезжать?

– Да. Если я сегодня доберусь до Лондона, то попаду на утренний рейс.

– Пожалуйста, останься еще на одну ночь.

– Не могу. Очень скучаю по своим.

Она вытерла лицо и кивнула.

– Но я еще приеду, – пообещал он. – Как только Спенс изучит бумаги, я уверен, он вернет их семье Кантуэлл. Они твои. И когда-нибудь ты сможешь на их основе написать выдающееся историческое исследование.

– А сонет ты оставишь?

– Конечно. Как договорились. Теперь у вас будет возможность починить крышу.

– Уилл, я эти дни никогда не забуду.

– Я тоже.

– У тебя счастливая жена.

Он покачал головой.

– Я ее не достоин.

Изабелла вызвала такси, а Уилл отправился к себе собирать вещи. Затем послал сообщения. Спенсу: «Миссия завершена. Все 4 открыты. Доставлю завтра. Приготовьтесь изумляться». Нэнси: «Ты гениальная сыщица. Вычислила пророка что надо. Потрясающе. Буду дома завтра. Люблю и скучаю так, что ты даже не поверишь. Больше от тебя не уеду».

В эту ночь в Кантуэлл-Холле вновь стало тихо. Старик мирно спал в своей постели, а внучка в своей ворочалась.

Перед сном Изабелла зашла в гостевую комнату и села на кровать, еще пахнущую Уиллом. Вдохнув запах, она всхлипнула и произнесла:

– Не будь дурой. – Затем утерла глаза и выключила свет.

Декорсо наблюдал из кустов. В гостевой спальне стало темно, вскоре свет зажегся в комнате Изабеллы. Он бросил взгляд на светящийся циферблат часов. Присел на корточки и отстукал сообщение на карманный компьютер Фрэзера:

«В Роксоле закончено. Из опер. центра передали сведения об отеле Пайпера и номере его рейса. Он использовал свою кредитную карту. То есть до сих пор не знает, что мы у него на хвосте. Намерен перехватить его до Хитроу. Жду указаний насчет Кантуэллов».

Фрэзер прочитал сообщение и устало потер виски. В пустыне наверху была середина дня, но в подземелье время суток казалось абстракцией. Он сидел за столом не вставая два дня и не хотел так провести третий. Операция достигла критической стадии. Необходимо принять окончательное решение. В последнем разговоре босс дал ясно понять, что всю ответственность за операцию возлагает на Фрэзера.

– Это входит в круг ваших обязанностей, – прохрипел Лестер по телефону.

Фрэзеру хотелось спросить: «Что, хотите держать свои ручки чистыми?» – но он промолчал.

Что касается Пайпера, то тут все просто.

Декорсо перехватит его в номере отеля в Хитроу, нейтрализует любыми средствами и изымет предметы, который тот нашел в Кантуэлл-Холле. У отеля их встретит группа агентов ЦРУ и доставит на авиабазу США в Майлде-холле, где будет стоять наготове транспортный самолет. Пайпер числится в категории ВД, так что шансов убить эту сволочь у Декорсо нет, но серьезно попортить товар всегда возможно. «Ну и пусть, – подумал Фрэзер. – Главное, лишь бы материалы были в наших руках».

Затем мы обложим Спенса и всех его сообщников и доставим в хранилище недостающий том. Фрэзер представил торжественную церемонию, какую наверняка устроит командир базы, и зевнул.

С Кантуэлл-Холлом сложнее. И Фрэзер поступил как всегда в подобной ситуации: заглянул в базу данных хранилища насчет ДС интересующих его персонажей и кивнул. Ну что ж, против судьбы не попрешь. Декорсо дело сделает чисто. Главное, не взбаламутить англичан. Их спецслужба по-прежнему возмущается по поводу Коттла, и не приведи Господь сунуть палку в это осиное гнездо. Декорсо надо строго предупредить об осторожности. А решение верное. Иначе какая польза нейтрализовывать Пайпера, если дедушка с внучкой разболтают обо всем, что они там нашли.

«Это, наверное, его последняя миссия», – подумал Фрэзер, отстукивая сообщение Декорсо. Мысль о потере сотрудника никакого сожаления в его душе не вызвала.

После того как Изабелла выключила у себя свет, наблюдавший в прибор ночного видения Декорсо подождал полчаса и принялся за работу. В этом деле он был знаток и быстро приготовил свой любимый коктейль. Простой, дешевый и эффективный. Надо в определенных пропорциях смешать керосин, растворитель для краски и горючее для походной кухни. Он тихо подтащил к дому две пятигаллоновые канистры и деловито принялся орошать коктейлем периметр здания. Постройка эпохи Тюдоров вспыхнет быстро, но ему нравилось, когда пожар сразу охватывал объект кольцом.

Закончив возиться с последней стеной у сада, Декорсо с помощью специальной присоски и алмазного резца аккуратно извлек оконное стекло во французской комнате, прямо под спальней Изабеллы, и вылил туда из канистры оставшуюся жидкость, примерно два галлона. А затем с безразличием заканчивающего смену заводского рабочего чиркнул спичкой и бросил ее следом.

Изабелле снился сон.

Она лежит на дне могилы Уильяма Кантуэлла. Не одна. Сверху на нее взгромоздился Уилл. Они занимаются любовью. Крышка гроба под их тяжестью скрипит и потрескивает. Она в смятении. Ее огорчает несообразность обстановки. Как можно получать удовольствие среди такого ужаса? Затем она глядит через плечо Уилла на окрашенное закатным оранжевым солнцем небо, видит липу, мягко шуршащую зелеными листьями, и успокаивается. Все прекрасно.

Когда Изабелла вдохнула дым, первый этаж Кантуэлл-Холла уже превратился в бушующее адское пекло. Изящные панели, гобелены, ковры, комнаты со старинной мебелью – все горело, как щепки в паровозной топке. В большом зале, шипя и пузырясь, одна за другой с горящих стен падали писанные маслом картины предков Эдгара Кантуэлла и его наследников.

Престарелый лорд Кантуэлл в своей спальне задохнулся от дыма прежде, чем там появилось пламя. А оно, гуляя по мебели, быстро добралось до ночного столика.

Лист пергамента с сонетом, написанным рукой Шекспира, который перед сном читал старик, свернулся в горячий желтый шарик и исчез.

29

Декорсо остановил автомобиль в аэропорту Хитроу на стоянке компании «Хертц». Было три часа ночи, он устал и мечтал добраться до отеля, смыть с тела запах горючего и поспать несколько часов перед встречей с Пайпером.

В отеле за стойкой ночной портье зарегистрировал его и начал выписывать счет. Затем он неожиданно оживился и начал поглядывать на монитор.

– Что-то не так? – спросил Декорсо.

– Зависает почему-то. Надо проверить сервер. Я отлучусь на минутку.

Портье исчез за дверью, ведущей во внутренние помещения, а Декорсо развернул к себе монитор. Экран был пустой. Он пожал плечами и раздраженно забарабанил пальцами по стойке, переминаясь с ноги на ногу.

Скорость, с какой прибыла полиция, его впечатлила с чисто профессиональной точки зрения. Отель окружили машины, мерцающие синими проблесковыми маячками. Из них выскочили ладные крепкие мужчины. Декорсо знал, что обычные британские копы не вооружены, но у этих имелось оружие нападения. Наверное, группа антитеррора из аэропорта. Намерения у полицейских были серьезные, потому что они сразу приказали Декорсо лечь на пол. Бормоча ругательства, он подчинился.

Декорсо увидел старшего группы, когда на него надели наручники и подняли. Это действительно оказалось спецподразделение под командой младшего инспектора.

– В чем дело? – с нажимом спросил Декорсо.

– Вы посещали Роксол в графстве Уорикшир, сэр?

– Впервые слышу об этом месте.

– Довольно забавно, потому что в отделении полиции Роксола лежит заявление от местного жителя, в котором он обращает внимание на автомобиль, подозрительно долго стоявший на проселочной дороге. Речь идет о вашем автомобиле, сэр.

– Я не стану это комментировать.

– А несколько часов назад в Роксоле сгорело поместье лорда Кантуэлла. Есть человеческие жертвы. Номерной знак вашего «форда-мондео» соответствует указанному в заявлении. К тому же, – младший инспектор принюхался, – от вас, кажется, пахнет керосином, сэр.

Декорсо усмехнулся:

– Я отвечу только одно.

– И что же, сэр?

– У меня дипломатическая неприкосновенность.

Уилл проснулся рано, разумеется, не ведая о пожаре и его последствиях. Позавтракав в ресторане отеля, он спокойно сел в автобус до терминала № 5, поднялся на борт самолета «Бритиш эйрлайнс», следующего в аэропорт Кеннеди, и большую часть пути через Атлантику проспал в салоне первого класса.

В Нью-Йорке Уилл быстро прошел таможню. До полудня еще оставалось время. Он шагнул в зал прибытия и вытащил мобильник. Затем убрал, решив сделать Нэнси сюрприз и заявиться к ней на работу.

Фрэзер прослушал в оперативном центре «зоны-51» местные новости из Англии и получил подтверждение, что первая часть миссии Декорсо прошла успешно. Величественный старинный особняк на родине Шекспира, Кантуэлл-Холл, превратился в кучу дымящихся обломков. Но где, черт возьми, Декорсо? С ним пытались связаться и по телефону, и по электронной почте. Везде абонент был недоступен.

На телефонном пульте Фрэзера зажглась лампочка. Он поднял трубку в надежде, что звонит его человек, но это оказался адъютант министра. Он вежливо сообщил, что на линии адмирал Лестер. Фрэзер раздраженно стукнул кулаком по столу. Этого еще не хватало.

– Фрэзер! – прорычал Лестер. – Что за новости?

Фрэзер обомлел. Ничего себе начало разговора.

– Не понял, сэр?

– Мне только что звонили из Госдепартамента. Наше посольство в Лондоне сообщило, что один из ваших парней попал за решетку и ссылается на дипломатическую неприкосновенность.

Уилл вышел из здания аэровокзала. Посмотрел на блеклое небо, поежился под моросящим дождем и направился к стоянке такси. Сзади раздался гудок клаксона. Уилл обернулся и нахмурился, увидев приближающийся фургон Спенса. Он, конечно, собирался встретиться с ними, но не сейчас. Прежде ему хотелось увидеть жену и поцеловать в пухлую щечку Филиппа. Дверь фургона отворилась, и Уилл встретился взглядом со Спенсом. Странно, но глаза у толстого бородача были невеселые. Он нетерпеливо махнул рукой и отвернулся. Нависший над ним сзади Кеньон нервно произнес:

– Мы тут давно кружим. Слава Богу, вы прилетели и мы вас встретили.

Как только Уилл сел, Спенс нажал на педаль газа.

– Почему вы не позвонили мне на мобильный? – спросил Уилл.

– Потому что нельзя, – ответил Спенс. Его лицо было серым. – Они сожгли дом. Эта новость сейчас в Англии идет под номером один.

Уилл качнулся, будто его сильно ударили по голове.

– Что, вместе с девушкой и стариком лордом?

– Извините, Уилл, – вздохнул Кеньон, – у нас мало времени.

Сдерживая наворачивающиеся слезы, он зло буркнул:

– Отвезите меня к управлению ФБР. Я должен встретиться с женой.

– Вначале расскажите о поездке! – настойчиво потребовал Спенс.

– Я буду рассказывать по дороге. А потом мы расстанемся. Надеюсь, навсегда.

Фрэзер бежал по коридорам подземелья так быстро, что двое его людей едва поспевали за ним. Они поднялись в лифте на цокольный этаж, вскочили в ожидающий джип, который домчал их до взлетно-посадочной полосы. Там уже стоял самолет. Фрэзер приказал пилоту немедленно взлетать. Тот поинтересовался пунктом назначения.

– Нью-Йорк! – рявкнул Фрэзер. – Не знаю, сколько это обычно занимает времени, но мы должны прибыть туда как можно скорее.

Уилл изложил события нескольких дней конспективно, в стиле военного рапорта. Чудо открытия, опьянение охотой, трепет прикосновения к тайне – все это смыла чудовищная новость.

«Неужели я стал причиной их смерти? Не надо было совать туда нос. – Этот вопрос постоянно вспыхивал в его голове. – И да и нет, – отвечал он себе с горечью. – Какой-то чертов монах с рыжими волосами написал когда-то, сотни лет назад, на куске пергамента их имена. А рядом поставил – Mors. И все. Значит, вчера был их день, назначенный судьбой. И ничто не могло изменить его».

Черт возьми, так недолго сойти с ума!

Уилл закончил отчет и протянул Кеньону папку с посланием Феликса и письмами Кальвина и Нострадамуса вместе с переводами, написанными аккуратным почерком Изабеллы. В полете он разделил письмо Феликса на две части, как это сделали в свое время устроители тайника, чтобы Спенс и Кеньон тоже пережили радость открытия. Теперь ему это было безразлично.

Он сидел, закрыв глаза, пока Кеньон читал вслух перевод, а Спенс, стиснув зубы, вел фургон. Его могучая грудь вздымалась и опускалась. Рядом шипело устройство подачи кислорода.

Кеньон закончил читать послание Феликса. Уилл впервые видел этого мягкого человека таким возбужденным. Друзья были потрясены. Все их домыслы о происхождении библиотеки не имели ничего общего с действительностью.

– Видишь, упрямец, – воскликнул наконец Кеньон, – я оказался прав. Руками писцов водила Божья воля. Мы имеем доказательство. Человек получил ответ на вопрос, мучивший его так долго.

Спенс покачал головой.

– Доказательство чего? И почему Бог? Почему не мистическая загадка седьмого сына? Или инопланетяне, в конце концов? Почему обязательно Бог?

– Потому что это ясно как дважды два, Генри. – Кеньон растерянно посмотрел на листы. – А где окончание?

Уилл устало поднял голову.

– Есть окончание, есть. Читайте дальше.

После письма Кальвина он воодушевился:

– Что ты теперь скажешь, Генри? Величайший религиозный мыслитель своего времени повторил мои мысли почти дословно.

– А как еще он мог мыслить? – раздраженно бросил Спенс. – Только в контексте своих воззрений.

– Ты упрямый!

– А ты непробиваемый!

– Ладно, – проговорил Кеньон примирительным тоном. – Но, надеюсь, ты согласен, что теперь нам известны истоки его теории предопределения.

– Согласен, согласен. – Спенс устало махнул рукой.

Кеньон повысил голос:

– Но тогда тебе придется согласиться и с тем, во что верил Кальвин и в чем абсолютно уверен я: Бог есть причина всех явлений, и он есть результат.

– Верь во что хочешь.

Два друга не пытались вовлечь в спор Уилла. Они понимали, в каком он состоянии.

Выслушав письмо Нострадамуса, Спенс усмехнулся:

– Я всегда подозревал, что он шарлатан.

– Да не в шарлатанстве тут дело! – воскликнул Кеньон. – Оказалось, что этот дар по материнской линии передается не полностью. Он унаследовал лишь половину. Вот почему его пророчества столь туманные.

Движение было напряженным, но фургон постепенно приближался к выезду из Нижнего Манхэттена.

– Ладно, Элф, – произнес Спенс. – Теперь выкладывай, что там они нашли в четвертом тайнике. Это ведь будет гвоздь программы, верно, Уилл?

– Да, – уныло отозвался тот. – Тот еще прикол.

Кеньон прочел конец послания Феликса негромким хриплым голосом, и друзья надолго замолкли. Тишину нарушал лишь монотонный скрип «дворников». Снова пошел дождь.

– Finis Dierum, – прошептал Кеньон.

– Вот чего я всегда боялся, – подал голос Спенс. – Худшего варианта сценария.

– Но это же недостоверно, – пробормотал Кеньон.

– Достоверно то, что я умру через три дня, – усмехнулся Спенс.

– Нет, старина, объяснить коллективное самоубийство писцов можно по-разному. Мы же не знаем их физиологии. А если это приступ какого-то помешательства? Ведь они не были обычными людьми.

– А вдруг они дошли до конца? Такое тоже возможно?

– Да, успокойся.

– Неужели мы будем продолжать пререкаться все оставшиеся дни?

– Сверните здесь, – попросил Уилл.

Он устал от старых ворчунов, его тошнило от библиотеки и всего, что с ней связано. Не надо было в это влезать. Ему хотелось выйти из машины и забыть о конце света и остальном. Он мечтал увидеть жену и сына.

Спенс подъехал к управлению ФБР.

– Все, ребята, – сказал Уилл. – Думаю, этот фургон я все же заработал.

– Документы на владение и ключи вам пришлют, – произнес Спенс. – И сообщат, где вы можете забрать его.

– Спасибо.

Но дверь фургона была по-прежнему закрыта. Спенс тяжело вздохнул.

– Как насчет базы данных? Я намерен перед смертью узнать, доживут ли мои родные до двадцать седьмого года.

– Не желаю об этом говорить! – крикнул Уилл. – Хватит. Из-за вас я по уши вляпался в дерьмо и понятия не имею, как из него вылезать. Да ладно бы я. Ваши «наблюдатели» не пощадят ни мою жену, ни ребенка. Они только что хладнокровно расправились с ни в чем не повинными девушкой и стариком. Это те же наемные убийцы, лишь прикрываются высшими интересами.

Спенс попытался схватить его руку, но Уилл отпрянул.

– Откройте дверь!

Спенс повернулся к Кеньону с умоляющим видом.

– Уилл, какое-то предложение с нашей стороны может заставить вас передумать? – осторожно спросил Кеньон.

– Нет.

– Тогда возьмите хотя бы это. У нас есть такие же. – Он протянул Уиллу пластиковую сумку. – И позвоните, если что-нибудь решите. Оплаченного времени для разговора хватит с избытком. А мы вылетаем обратно в Лас-Вегас. Я найду кого-то пригнать фургон.

Уилл заглянул в сумку. Там лежало шесть мобильных телефонов. Понятно. «Наблюдатели» прослушивали и записывали все, что хотели. В подобной обстановке единственным безопасным средством связи мог быть мобильник с неизвестным им номером. Смотреть на эти телефоны ему было противно, но, вылезая из фургона, он взял сумку и пошел вперед, не оглядываясь.

Охранник за стойкой в вестибюле узнал Уилла.

– Как дела, старина? Как живется на пенсии?

– Жизнь идет, – ответил Уилл. – Хочу войти, сделать сюрприз жене. Можно?

– Извини, старина, но ты же знаешь порядки. Надо выписать пропуск, как положено. Тут ведь ничего не изменилось.

– Понимаю. Тогда позвони ей и сообщи, что я внизу.

Нэнси выскочила из лифта и бросилась ему на шею. Когда Уилл выпрямился, ее ноги оторвались от пола. В вестибюле было полно людей, но они их не замечали.

– Я скучала, – прошептала Нэнси.

– Я тоже. Извини.

– Главное, что ты вернулся и все закончилось.

Он разжал объятия. Поднимая голову, Нэнси уже знала: что-то произошло.

– Мне очень неприятно тебе это говорить, Нэнси, – печально произнес Уилл. – Но ничего не закончилось.

30

Декорсо сидел на жесткой скамье в камере предварительного заключения, расположенной в подвале отделения полиции аэропорта Хитроу. У него отняли пояс и шнурки. Забрали часы и все бумаги. Он нервничал, но виду не подавал. Вел себя как пассажир, ожидающий рейса, а не подозреваемый в убийстве.

Когда за ним явились трое полицейских, он подумал, что сейчас Декорсо проводят до терминала и спешно отправят в Штаты, но вместо этого его привели в ярко освещенную комнату для допросов.

Следом вошли двое мужчин в темных костюмах и объявили, что их разговор записываться не будет.

– Кто вы такие? – спросил Декорсо.

Один посмотрел на него поверх очков.

– Чего это ты взялся задавать вопросы?

– Я думаю, ребята, вам забыли сказать, что я обладаю дипломатической неприкосновенностью.

Другой усмехнулся:

– Нам плевать на твою неприкосновенность, Декорсо. Даже дипломатическую. Ведь ты не существуешь, так же как и мы.

– Если вы не существуете, зачем вам я?

– Потому что ваши парни убили в Нью-Йорке одного из наших парней, – произнес очкарик. – Что-нибудь знаешь об этом?

– Не понимаю, о каких парнях вы говорите?

– Перестань темнить! – бросил другой. – Нам все известно и про тебя, и про остальных. Ты служишь в подразделении на озере Грум. Твой босс Малькольм Фрэзер. Недавно он у нас засветился. Пытался купить интересную старинную книгу. Его перебил покупатель по телефону из Нью-Йорка. Книгу доставил наш человек, и его прикончили прежде, чем он успел доложить. Вскоре возник ты, у Кантуэлл-Холла, где жил владелец именно той интересной книги. Сегодня поместье неожиданно сгорело дотла, а в отеле появился ты и от тебя разило горючим, на котором готовилось барбекю из прежних владельцев книги.

Декорсо слушал с непроницаемым лицом.

– Понимаешь, какое дело, Декорсо, – ухмыльнулся второй, принимая у очкарика эстафету, – ты всего лишь маленькая аквариумная рыбка. Это известно тебе и нам. Если не станешь нам подыгрывать, мы тебя легко и незаметно раздавим. Поэтому расскажи нам не таясь, например, о текущих оперативных возможностях «зоны-51». Что это за книга и зачем она вам понадобилась. Какие именно произойдут события в Каракасе и когда. Короче, помоги нам, Декорсо, и мы поможем тебе.

– Не понимаю, зачем вы это мне говорите?

– А затем, Декорсо, чтобы ты прикинул, что лучше – превратиться в холодный труп или стать владельцем счета в швейцарском банке. В общем, мы хотим купить тебя.

– Чтобы я работал на МИ-6? – растерялся он.

– Давно пора знать, что наша служба теперь называется СРС. А то насмотрелся фильмов о Джеймсе Бонде.

– Я требую немедленно сообщить о моем задержании в посольство Соединенных Штатов, – спокойно произнес Декорсо. К нему вернулось самообладание.

Дверь отворилась, и в комнату вошел полицейский.

– Извините, что прерываю вас, сэр, – обратился он к очкарику, – но там джентльмены хотят видеть вас.

– Пусть подождут.

– Это посол США и наш министр иностранных дел.

– Вы хотите сказать, их сотрудники?

– Нет, они явились сами. Лично.

Декорсо заулыбался.

– Надеюсь, мне вернут шнурки от ботинок?

Уилл и Нэнси сидели на заднем сиденье такси, направляющегося в Уайт-Плейнс, северный жилой пригород Нью-Йорка. Нэнси молчала, прижимая Филиппа к груди. Вспоминала то, что Уилл рассказал дома, после того как ушла Ромашка.