Текст книги "Хроники мертвых"

Автор книги: Гленн Купер

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 22 страниц)

– Внимание всем! У нас тут ФБР, – объявил Чапман. – Они требуют, чтобы все покинули помещение. Так что собираем вещи, и пусть они выполняют свою работу.

– Скажите, чтобы оставили открытку, – попросил Пайпер.

Чапман достал из нагрудного кармана белый листок бумаги в пластиковом пакете «Зиплок» с застежкой.

– Она у меня.

Когда полицейские ушли, Пайпер вместе с детективом и Нэнси осмотрели тело. В комнате было душно, чувствовался характерный запах разлагающихся тканей. Для огнестрельного ранения слишком уж мало крови… Всего несколько капель на спутанных седых волосах, тонкая полоска на левой щеке. Струйка, начинающаяся от уха, постепенно расширялась, сбегая по шее, и стекала на зеленый пушистый ковер. Старушка в розовой, заношенной до ветхости ночной рубашке лежала на спине рядом с незастеленной кроватью в цветочных оборках. Широко раскрытые, уже остекленевшие глаза смотрели прямо перед собой. Сколько Пайпер повидал трупов, не сосчитать. Многие были изуродованы до неузнаваемости. Старушка же выглядела аккуратно. Милая бабушка-пуэрториканка, которую, казалось, можно оживить, слегка дотронувшись до плеча. Пайпер мельком взглянул на Нэнси. Интересно, как она отреагирует на смерть?

Девушка методично записывала что-то в блокнот.

– По-моему, все предельно ясно… – начал Чапман, но Пайпер остановил его на полуслове.

– Специальный агент Липински, как вы думаете, что здесь произошло?

Нэнси покраснела, ее щеки стали казаться еще больше. Красные пятна поползли по шее и ниже, за ворот белой блузки. Нэнси откашлялась, облизнула пересохшие губы и, приведя мысли в порядок, заговорила:

– Вероятно, убийца бывал здесь раньше. Не обязательно в квартире – может быть, рядом с домом. Железная решетка на одном из кухонных окон свободно отходит. Надо его тщательно осмотреть. Но я почти уверена, что рама прогнила. Полагаю, преступник не рискнул бы оставлять все дело на одну ночь – ему ведь нужно было совершить убийство точно в указанную на открытке дату. Поэтому он приходил сюда несколько раз. Итак, накануне ночью он прокрался по боковой аллее, отогнул до конца решетку, затем стеклорезом сделал отверстие в окне, открыл внутреннюю защелку и забрался внутрь, оставив грязные следы на кухонном полу, в коридоре и здесь – в спальне.

Нэнси показала на два пятна на ковре. Чапман чуть не наступил на одно из них, но, заметив его, шарахнулся в сторону как от радиоактивного.

– Старушка, похоже, услышала шум. Видите, она села и надела тапочки. Преступник быстро добрался до спальни и выстрелил с короткого расстояния в левое ухо. Пуля, по всей видимости, небольшого калибра. Возможно, двадцать второго. Она до сих пор в ее черепе, потому что второго отверстия нет. Не думаю, что имело место сексуальное насилие, но это нужно проверить. И еще. Необходимо выяснить, было ли ограбление. Что-то нигде не вижу кошелька. Убийца покинул дом скорее всего так же, как вошел. – Нэнси замолчала, нахмурив лоб. – Это все, что я могу сказать.

Пайпер хмуро взглянул на нее, и бедняжку прошиб пот. Затем Пайпер проговорил:

– Да, у меня такая же версия.

Нэнси засияла, словно выиграла школьное состязание по орфографии, и от смущения начала разглядывать свои туфли на резиновой подошве.

– А вы как считаете, детектив? – продолжил Пайпер.

Чапман пожал плечами.

– Звучит убедительно. Насчет двадцать второго калибра полностью согласен. Мне кажется, преступник оставил оружие здесь.

«О Боже, да он ни черта не смыслит!» – подумал Пайпер.

– Думаете, что-нибудь было украдено?

– Дочь убитой заявила, что пропал кошелек. Она обнаружила мать мертвой сегодня утром. Открытка лежала на кухонном столе среди других писем.

– А изнасилование? – Пайпер показал на труп.

– Понятия не имею. Если бы вы не выставили за дверь патологоанатома, мы бы знали наверняка! – пропыхтел Чапман.

Опустившись на корточки, Пайпер приподнял ручкой ночную сорочку и убедился, что нижнее белье старушки на месте.

– Да и без патологоанатома все ясно. Давайте посмотрим на открытку.

Повертев в руках, Пайпер отдал открытку Нэнси:

– Шрифт тот же, что и на предыдущих?

– Да, – ответила Нэнси.

– «Курьер», двенадцатый кегль, – заявил Пайпер.

– Откуда ты знаешь?! – спросила потрясенная Нэнси.

– О, в этом я спец! – Пайпер рассмеялся. – Ида Габриэла Сантьяго, – громко прочитал он имя адресата.

Чапман сообщил, что, по словам дочери, убитая никогда не пользовалась вторым именем.

Пайпер встал и потянулся:

– Ну, пока все! Детектив Чапман, опечатайте, пожалуйста, квартиру до приезда судмедэкспертов ФБР. Мы с вами обязательно свяжемся, если потребуется дополнительная информация.

– У вас уже есть предположения, кто этот сумасшедший? – спросил Чапман.

Пайпер не успел ответить – в кармане пиджака зазвонил мобильный – «Ода к радости».

– К сожалению, детектив, я первый день занимаюсь этим делом, – бросил он, пытаясь выудить телефон. – Пайпер…

Он молча слушал, лишь изредка кивая, а потом сказал:

– Час от часу не легче. А Мюллер, случайно, не выздоровел? Нет? Очень жаль! – Закончив разговор, Пайпер посмотрел на Нэнси: – Готовы к бессонной ночи, напарник?

Нэнси быстро кивнула, словно японский болванчик. Похоже, ей польстило обращение «напарник».

– Звонила Санчес, – продолжил Пайпер. – Поступила информация еще об одной открытке. Дата, указанная на ней, – сегодня. Жертва пока жива.

12 ФЕВРАЛЯ 1947 ГОДА
Лондон

Эрнест Бевин был связующим звеном, посредником, единственным членом кабинета министров, работавшим на оба правительства. Клемент Ричард Эттли – премьер-министр и представитель лейбористской партии – без колебаний остановил выбор на нем.

– Эрнест, – обратился Эттли к министру иностранных дел, сидя у горящего камина в кабинете на Даунинг-стрит. – Поговорите, пожалуйста, с Черчиллем. Скажите ему, что я лично прошу его помочь. – Капельки пота выступили на лысине Эттли, и Бевин с отвращением смотрел, как они струйкой сбегают со лба на орлиный нос.

Задание получено. Никаких вопросов. Никаких замечаний. Эрнест Бевин был бойцом, авторитетным лидером лейбористов, одним из основателей крупнейшего в Великобритании профсоюза – профсоюза транспортных и неквалифицированных рабочих. В отличие от большинства членов своей партии он сотрудничал с консервативным правительством Уинстона Черчилля и решительно противостоял ее пацифистскому крылу.

В 1940 году, готовя страну к войне и формируя общепартийное коалиционное правительство, Черчилль назначил Бевина министром труда и государственной службы, наделив широкими полномочиями, в том числе ответственностью за внутреннюю экономику в военное время. Бевин ловко сбалансировал военные и внутренние потребности страны. Он создал собственную пятидесятитысячную «армию» военнообязанных, посланных на работу в угольные шахты. Их стали называть «парнями Бевина». Черчилль высоко ценил Эрнеста Бевина.

И тут произошла катастрофа. Через несколько недель после победы, наслаждаясь триумфом, Британский Бульдог, как его прозвали русские, с треском проиграл выборы 1945 года лейбористской партии Клемента Эттли. Избиратели не доверили Черчиллю восстановление страны. Человек, который говорил: «Мы будем защищать наш остров любой ценой. Мы будем сражаться на побережье. Мы будем сражаться на аэродромах. Мы будем сражаться на полях и на улицах. Мы будем сражаться в горах. Мы никогда не сдадимся», – сдался сам… Ушел с большой арены, разгромленный, подавленный. Позже Черчилль возглавил оппозицию, но больше времени проводил в любимом Чартуэлл-Хаусе, писал стихи, рисовал акварелью и кормил хлебом черных лебедей.

С тех пор прошло полтора года. Бевин, ныне министр иностранных дел и единомышленник премьер-министра Эттли, ждал своего бывшего начальника в подземном бункере. Как же холодно! Бевин на все пуговицы застегнул пальто, надетое поверх зимнего костюма с жилеткой. Он был крупным мужчиной с редкими седыми волосами, напомаженными и зачесанными назад, толстыми щеками и двойным подбородком. Бевин специально выбрал столь секретное место для встречи, чтобы сыграть на психологии. Обсуждаемый вопрос очень важен. В записке он подчеркнул секретность и попросил Черчилля не задерживаться.

Но тот не оценил всей глубины намека.

– Какого черта ты вызвал меня в эту дыру? – заявил он с ходу, недовольно оглядывая помещение.

Поднявшись, Бевин жестом приказал военному, сопровождающему Черчилля, выйти.

– Вы были в Кенте?

– Да. – Черчилль помолчал. – Никогда не думал, что окажусь здесь снова…

– Не снимайте пальто. Тут прохладно.

– Как всегда, – ответил Черчилль.

Мужчины поздоровались за руку и сели за стол. Бевин показал Черчиллю красную папку с печатью премьер-министра.

Бункер на Джордж-стрит… Сколько времени провел здесь Черчилль с министрами коалиционного правительства!

Комнаты располагались в подвале здания Управления общественных работ между парламентом и Даунинг-стрит. Укрепленный цементом и мешками с песком, находящийся довольно глубоко под землей, бункер на Джордж-стрит уцелел бы даже при прямом попадании бомбы, чего, к счастью, не произошло.

Черчилль с Бевином сидели друг против друга за огромным квадратным столом в кабинете, где и днем и ночью Черчилль проводил совещания с ближайшими советниками. Мрачное помещение с затхлым воздухом. Рядом был кабинет, где до сих пор хранились карты военных действий, и личная спальня Черчилля, в которой все еще чувствовался запах сигар. Чуть дальше по коридору – кладовка, переделанная под телефонную комнату для трансатлантической связи. Шифровальное устройство под названием «Проект Икс» кодировало разговоры Черчилля с Рузвельтом. Насколько было известно Бевину, аппарат до сих пор работал. Ничто не изменилось с того дня, когда военные кабинеты тихо закрыли, – со дня Победы…

– Если хотите, можно пройтись по кабинетам, – предложил Бевин. – У генерала-майора Стюарта есть ключи от всех комнат.

– Нет, спасибо, – нетерпеливо ответил Черчилль. Ему было неуютно в бункере. – Послушайте, почему бы нам не приступить прямо к делу? Что вам нужно?

Бевин заранее подготовил речь:

– Проблема возникла довольно неожиданно. Щепетильная и очень важная проблема. Правительство должно решить ее деликатно, без лишней шумихи. Дело касается американцев, поэтому премьер-министр обратился к вам, надеясь, что вы, несмотря на многочисленные разногласия, все-таки не откажете ему.

– Я представляю оппозицию, – холодно ответил Черчилль. – Единственное, в чем бы я помог ему, – так это покинуть Даунинг-стрит навсегда. Зачем мне это?

– Зачем?! Вы величайший патриот Великобритании! Вы… Человек, которого я вижу перед собой, больше заботится о британском народе, чем о собственной политической карьере! Поэтому я надеюсь, что вы поможете правительству.

Черчилль чувствовал себя загнанным в ловушку. Он прекрасно понимал, что им пытаются манипулировать.

– Вздумали играть на моем патриотизме? Ну и в какую трясину вас засосало на этот раз? Рассказывайте.

– Здесь собрано самое важное. – Бевин кивнул на красную папку. – Посмотрите, пожалуйста. Очки у вас с собой?

Черчилль похлопал себя по нагрудному карману:

– Да. – Вытащив очки, он заложил длинные проволочные дужки за уши. – А вы? Будете сидеть и смотреть?

Бевин кивнул и откинулся на спинку простого деревянного стула. Черчилль недовольно фыркнул, открыл папку и прочитал первый параграф. Затем снял очки и спросил:

– Это шутка? Вы что, правда думаете, что я поверю?

– Это не шутка. Невероятно? Да. Выдумка? Нет. Читайте дальше. Там описана предварительная работа, проделанная военной разведкой, чтобы подтвердить подлинность данных.

– Я полагал, разговор пойдет совсем о другом…

Бевин молча кивнул.

Прежде чем продолжить читать документы, Черчилль закурил сигару, держа в руке свою старую пепельницу.

Время от времени он что-то неразборчиво бормотал, потом вдруг воскликнул:

– Остров Уайт! Кто бы мог подумать!

Затем поднялся, чтобы размять ноги и зажечь очередную сигару. Он читал, морща лоб и то и дело бросая вопросительные взгляды на Бевина.

Через десять минут Черчилль закрыл папку, снял очки, отложил их в сторону и глубоко затянулся гаванской сигарой.

– Я там тоже есть?

– Несомненно. Но я не знаю деталей, – ответил Бевин.

– А вы?

– Не спрашивал.

Черчилль почувствовал воодушевление, кураж, как когда-то давно в этом самом кабинете. Кровь забурлила от возбуждения.

– Нельзя допустить, чтобы информация стала общедоступной. Страна только что очнулась от кошмара. Иначе Великобритания погрязнет во мраке и хаосе!

– Мы полностью согласны с вашим мнением.

– Кому еще известно о проблеме? Сможем ли мы удержать ситуацию под контролем?

– Круг посвященных довольно узок. Кроме премьер-министра из членов кабинета, в курсе только я. Кто еще?.. Человек пять военных знают достаточно, чтобы сообразить, что к чему. Ну и, конечно, профессор Этвуд и его ближайшие коллеги.

– Вы правильно сделали, что изолировали их.

– И наконец, – продолжал Бевин, – американцы. Учитывая специфику наших взаимоотношений, мы подумали, что обязаны проинформировать президента Трумэна. Он заверил нас, что лишь ограниченное количество проверенных людей с их стороны получат частичный доступ к информации.

– Поэтому вы обратились ко мне? Из-за янки?

Бевину вдруг стало жарко, и он снял пальто.

– Буду с вами предельно откровенен. Премьер-министр хочет, чтобы вы повлияли на Трумэна. Отношения, прямо скажем, натянутые. Правительство собирается поручить ведение переговоров вам. С сегодняшнего дня мы формально отходим от дела. Американцы предложили передать им все материалы целиком. После жарких дискуссий мы согласились. На самом деле они нам не нужны. У американцев наверняка полным-полно идей по этому поводу, но, честно признаться, мы даже слышать о них не хотим. Сейчас нужно всерьез заняться восстановлением страны. Мы не имеем права отвлекаться на другое. Вы сами понимаете, потребуются непредвиденные расходы и сохранение секретности. А если утечка информации, что тогда? Думаю, ситуация ясна. Но есть один момент. Надо как-то решить вопрос с профессором Этвудом и остальными. Мы просим вас взять этот вопрос под контроль не как руководителя оппозиции, не как политического деятеля, а как нравственного лидера!

Черчилль все это время кивал.

– Умно. Очень умно! Вероятно, ваша личная идея, Бевин. Думаю, я поступил бы так же. А вы даете гарантию, что впоследствии это не будет использовано против меня? Я собираюсь на следующих выборах разбить вас в пух и прах, и было бы нечестно с вашей стороны торпедировать меня ниже ватерлинии!

– Гарантирую, такого не будет, – ответил Бевин. – Решение проблемы важнее политики.

Черчилль, поднявшись, потер ладони.

– Тогда я согласен. Я позвоню Гарри утром, если вы все подготовите, а затем займусь профессором Этвудом.

Бевин прочистил горло.

– Надеюсь, с профессором вы встретитесь раньше. Он ждет в коридоре.

– Профессор здесь? Хотите, чтобы мы пообщались прямо сейчас? – недоверчиво уточнил Черчилль.

Бевин кивнул и быстро встал, как будто собирался сбежать.

– Оставляю вас с ним, а сам лично отчитаюсь перед премьер-министром. Генерал-майор Стюарт будет вашим помощником. Он прикреплен к вам до окончания дела. Все материалы собраны на территории Великобритании. У вас есть еще вопросы?

– Пока нет.

– Спасибо! Благодарю вас от лица правительства.

– О, ну конечно! Все будут мне благодарны, кроме жены. Если опоздаю к ужину, мне несдобровать, – сказал Черчилль. – Где там ваш Этвуд?

– Хотите с ним встретиться сейчас? В принципе я не настаиваю…

– Что значит, хотите – не хотите? Думаю, у меня нет выбора.

Джеффри Этвуд в растерянности сидел перед самым известным человеком на Земле. Благодаря полевым исследованиям профессор Этвуд оставался поджарым, однако землистый цвет лица говорил о нездоровье. В свои пятьдесят два года он выглядел по меньшей мере на шестьдесят. Этвуд поднес ко рту кружку чая с молоком, и Черчилль заметил, что у него дрожат руки.

– Меня насильственно держали взаперти почти две недели, – сказал Этвуд. – Жена, наверное, с ума сходит. Пятерых моих коллег также задержали. Среди них есть женщина. При всем уважении, премьер-министр, это переходит всякие границы! Один из моих сотрудников – Реджинальд Сондерс – погиб. Мы получили тяжелые психологические травмы…

– Да-да, – согласился Черчилль, – все это очень неприятно… Мне сообщили о мистере Сондерсе. Однако, думаю, вы понимаете, профессор, что дело необычное.

– Да, но…

– Чем вы занимались во время войны?

– Мои знания были направлены на пользу государства. Наш полк занимался каталогизацией предметов искусства, вывезенных нацистами из европейских музеев.

– Хорошо, очень хорошо, – ответил Черчилль. – А потом вы вернулись к научной работе?

– Да. Я профессор именной кафедры Баттеруорта в Кембриджском университете.

– Раскопки на острове Уайт – ваше первое полевое исследование после войны?

– Да. Правда, я бывал там до войны, но раскопки, о которых идет речь, проводились на новом участке.

– Понятно. – Черчилль взял портсигар: – Не желаете? Нет? Надеюсь, вы не против, если я закурю. – Он чиркнул спичкой и запыхтел, пока вся комната не наполнилась дымом. – Вы знаете, где мы с вами сейчас находимся, профессор?

Этвуд безучастно кивнул.

– Немногим непосвященным случалось побывать в этом кабинете. Я сам не думал, что вновь окажусь здесь, однако меня вызвали, чтобы разобраться с вашей проблемой.

– Я понимаю, к чему может привести мое открытие, – отчаянно запротестовал Этвуд. – Но свободу действий, как мою, так и моих коллег, нельзя ограничивать! Если это и проблема, то она надуманная.

– Не все с вами согласятся, – резко заявил Черчилль. Профессора испугала такая холодность. – Многое поставлено на карту. Приходится считаться со сложившимися обстоятельствами. Мы не можем допустить, чтобы вы опубликовали результаты в каком-нибудь журнале.

Этвуд закашлялся от сигарного дыма.

– Я только об этом и думал, после того как попал под арест. Не забывайте, что я сам сообщил правительству о находке. И я не собираюсь никуда сбегать или обращаться к газетчикам. Я готов подписать любые документы о неразглашении. Мои коллеги, конечно же, поступят так же. Таким образом все затруднения разрешатся.

– Очень правильное предложение, сэр, я его обдумаю. Видите ли, во время войны я принял в этом самом кабинете множество сложных решений. Решений о жизни и смерти… – Черчилль вспомнил, как ему пришлось сделать ужасный выбор – не эвакуировать Ковентри перед немецкой бомбежкой, потому что иначе нацисты узнали бы, что союзники взломали их шифры. Погибли сотни людей. – У вас есть дети, профессор?

– Две дочки и сын. Старшей сейчас пятнадцать.

– И они с нетерпением ждут отца домой.

Этвуд вскочил.

– Вы вдохновляли всех нас! Были героем для каждого, а сегодня стали героем лично для меня, – проговорил он с жаром. – Искренне благодарю вас за участие.

Профессор зарыдал.

Черчилль стиснул зубы. Как легко превратить человека в тряпку!

– Не стоит. Все хорошо, что хорошо кончается.

Черчилль еще долго сидел один. Сигара истлела наполовину. Он будто слышал отголоски войны, напряженные голоса, помехи беспроводных передач, отдаленные взрывы самолетов-снарядов. Перистые облачка голубого сигарного дыма медленно плыли, словно полупрозрачные призраки в подземной темнице.

Вошел генерал-майор Стюарт – Черчилль был шапочно знаком с ним еще с войны – и, остановившись в дверях, отдал честь бывшему премьер-министру.

– Вольно, генерал-майор. Вам рассказали, какая радость свалилась на меня нежданно-негаданно?

– Меня проинструктировали, сэр.

Черчилль положил сигару в старую пепельницу.

– Вы содержите Этвуда с коллегами в Олдершоте?

– Так точно. Но профессор считает, что его освободили.

– Освободили? О нет. Отведите его к остальным. Я с вами свяжусь. Это очень деликатный вопрос. Торопиться нельзя.

Генерал-майор щелкнул каблуками и приложил руку к козырьку, а Черчилль взял пальто, шляпу и, не оглядываясь, медленно вышел из кабинета. В последний раз…

10 ИЮЛЯ 1947 ГОДА
Вашингтон, округ Колумбия

Худощавый Гарри Трумэн терялся за огромным столом в Овальном кабинете Белого дома. Президент был одет с иголочки. Галстук в сине-белую полоску завязан аккуратным узлом. Дымчато-серый костюм застегнут на все пуговицы. Черные ботинки отполированы до блеска. Редеющие волосы тщательно причесаны.

Прошла половина первого президентского срока. Война пережита. Со времен Линкольна ни один президент не проходил таких испытаний огнем! Благодаря капризам истории Трумэн неожиданно оказался у власти. Никто, включая его самого, не мог предположить, что довольно заурядный человек вдруг возглавит Белый дом. Думал ли он о таком, когда двадцать пять лет назад продавал шелковые рубашки в магазине «Трумэн и Джекобсон» в центре Канзас-Сити? Или когда служил местным судьей в округе Джексон и был, по сути, мелким винтиком в политической машине Томаса Пендергаста – лидера Демократической партии? Или когда стал сенатором от штата Миссури, все еще играя роль марионетки в руках Пендергаста? Даже когда Франклин Делано Рузвельт выбрал его вице-президентом (компромисс, достигнутый после долгих споров в кулуарах чикагского съезда 1944 года)?

Однако через восемьдесят два дня пребывания в должности вице-президента Трумэна вызвали в Белый дом и сообщили о смерти Рузвельта. Он был обязан перенять правление от человека, с которым в первые три месяца службы практически не общался. Трумэна считали персоной нон грата в кругу Рузвельта. Его держали в стороне от планирования военных действий. Он ничего не знал о проекте «Манхэттен». «Ребята, помолитесь за меня!» – сказал Трумэн в обращении к столпившимся у порога Белого дома журналистам. И он не шутил.

Тогда еще никто не знал, что уже через четыре месяца бывший галантерейщик отдаст приказ сбросить атомные бомбы на японские города Хиросиму и Нагасаки.

К 1947 году Трумэну пришлось научиться управлять новой супердержавой в условиях мирового хаоса. Методичный решительный стиль руководства во многом помог ему войти в колею. Задачи ставились одна за другой: восстановление Европы по плану Маршалла, основание Организации Объединенных Наций, борьба с коммунизмом в рамках нового закона о национальной безопасности, стремительная разработка «Справедливого курса» – программы по усовершенствованию социальной сферы страны. Трумэн заверял себя, что справится с работой. «Черт возьми, я могу!» Как вдруг ветром принесло кое-что новое, и оно закрыло собой все планы, тщательно прописанные пункт за пунктом. Прямо перед Трумэном посреди аккуратных стопок документов на столе рядом с табличкой «Фишка дальше не идет» [7]7
  Девиз президента Трумэна, восходящий к выражению при игре в покер «передавать фишку» (перекладывать ответственность на другого). Девиз означал, что Трумэн берет ответственные решения на себя.


[Закрыть]появилась светло-коричневая папка, подписанная красными буквами «Проект „Вектис“. Доступ – „ультра“».

Трумэн вспомнил телефонный разговор с Лондоном, состоявшийся пять месяцев назад. Одно из тех ярких событий, которые навсегда остаются в памяти. Трумэн даже мог сказать, во что был одет в тот день, что ел, о чем думал до и после звонка Уинстона Черчилля.

– Рад слышать вас! – воскликнул Трумэн. – Какой приятный сюрприз!

– Здравствуйте, господин президент! Как дела?

– Лучше не бывает! Чем обязан?

Несмотря на помехи трансатлантической связи, Трумэн почувствовал напряжение в голосе Черчилля.

– Господин президент, вы можете оказать нам огромную услугу. Ситуация, прямо скажем, необычная…

– Конечно. Помогу чем смогу. Кстати, это официальный звонок?

– Да. Нынешнее правительство поручило дело мне. Слышали когда-нибудь об острове Уайт?

– Естественно.

– Так вот. Группа археологов обнаружила там кое-что, с чем нам одним не справиться. Находка имеет государственную важность, но, принимая во внимание послевоенное состояние экономики и страны в целом, боюсь, у нас не хватит сил самостоятельно разобраться с этим делом. Нам нельзя рисковать. При лучшем раскладе начнутся массовые волнения по всей стране, при худшем – национальная катастрофа.

Трумэн представил, как Черчилль сидит за столом, наклонившись к телефону, – могучая фигура едва различима в облаке сигарного дыма.

– Почему бы прямо не сказать, что обнаружили археологи? – Гарри Трумэн невозмутимо ждал ответа, приготовив ручку, чтобы записать основные моменты. Но такого он предположить никак не мог. Ручка покатилась на пол. Трумэн нервно забарабанил пальцами по столу. Захотелось тут же ослабить галстук-удавку. Ответственность тяжелым грузом навалилась на его плечи. Раньше он думал, что сброс атомных бомб стал для него испытанием огнем. Теперь те события казались лишь подготовкой к чему-то более значимому.

Помимо президента США всего лишь шесть человек, работавших на правительство, имели доступ «Ультра», то есть располагали информацией столь секретной, что даже кодовое название доступа имело гриф «Совершенно секретно». Сотни, возможно, тысячи людей знали о проекте «Манхэттен» во время его реализации, но лишь шестеро были осведомлены о проекте «Вектис». [8]8
  Римское название острова Уайт.


[Закрыть]Единственный член кабинета Трумэна, имевший доступ «Ультра» – Джеймс Форрестол, – пользовался уважением и безграничным доверием президента. Трумэн считал, что они похожи. Оба, прежде чем поступить на государственную службу, были коммерсантами. При Рузвельте Форрестола назначили министром военно-морских сил. Придя к власти, Трумэн сохранил за ним этот пост.

Форрестол – хладнокровный требовательный трудоголик – полностью разделял антикоммунистические взгляды президента. Трумэн воспитывал Форрестола для более высокой должности. Со временем ему суждено стать министром обороны и, следовательно, с головой погрузиться в проект «Вектис».

Трумэн сломал красную восковую печать на папке. Старый, но эффективный способ сохранить конфиденциальность. Внутри лежала служебная записка от контр-адмирала ВМС Роскоу Хилленкоттера. Он тоже имел доступ «Ультра». В скором времени Трумэн планировал назначить его главой нового ведомства – ЦРУ.

Президент прочитал записку, затем вытащил из папки кипу газетных вырезок.

«Розуэлл дейли рекорд»: «Военно-воздушные силы зафиксировали неопознанный летающий объект на ранчо в Розуэлле». Сообщение на следующий день: «Генерал Рейми осмотрел розуэлльскую „тарелку“».

«Сакраменто би»: «Представители армии заявили об обнаружении „летающей тарелки“ на ранчо в штате Нью-Мексико». Ниже приводилось несколько десятков ссылок на подобные заголовки в федеральных печатных изданиях.

Alia jacta est. Трумэн помнил латынь с детства. Цезарь, переходя Рубикон, воскликнул: «Жребий брошен!» А потом изменил ход истории, ослушавшись сената, приведя легионы в Рим.

Трумэн снял колпачок с авторучки и на официальной писчей бумаге Белого дома набросал короткий ответ на служебную записку Хилленкоттера. Затем положил письмо вместе с остальными бумагами обратно в папку, достал из верхнего ящика стола антикварный набор для восковых печатей, щелкнул зажигалкой «Зиппо», поджег фитилек небольшой баночки с керосином и начал медленно плавить восковую палочку – капля за каплей, – пока на картоне не образовалась лужица. Вот и все. Жребий брошен!

* * *

Двадцать четвертого июня 1947 года частный пилот, пролетая над вулканом Рейнир в штате Вашингтон, сообщил об объектах, по форме похожих на тарелки, пролетевших мимо на огромной скорости. Через несколько дней уже сотни людей по всей стране стали свидетелями подобных явлений. В газетах только и писали, что о «летающих тарелках». Но пальма первенства принадлежала Розуэллу.

Спустя десять суток – в День независимости – во время сильнейшей грозы ночное небо над Розуэллом, штат Нью-Мексико, озарилось светом горящего голубого объекта, который упал на северо-востоке города. Очевидцы утверждали, что это точно была не молния.

На следующее утро Мак Брейзел – владелец ранчо «Фостер-плейс», обширной овцеводческой фермы, расположенной в семидесяти пяти милях к северо-западу от Розуэлла, – погнал стадо к водопою и по дороге обнаружил большой участок поля, усеянный кусками металла, резины и фольги. Из-за высоких груд мусора овцы не смогли пройти через пастбище, их пришлось бы гнать в обход.

Брейзел отличался рассудительностью. Ему и беглого взгляда хватило, чтобы понять, что мусор не похож на остатки метеозондов, которые он находил раньше. Здесь произошло что-то посерьезнее… Продолжив осмотр, Брейзел заметил крестообразные следы шин, ведущие к полю, где был разбросан мусор. «Кто, черт возьми, таскался по моей земле?!» Прихватив несколько кусков металла, Брейзел развернул овец к дому.

Вечером он позвонил шерифу округа Чавес Джорджу Уилкоксу и рассказал о странной находке:

– Джордж, ты в курсе всех этих разговоров о «летающих тарелках»? Похоже, одна из них разбилась на моей земле.

Уилкокс не первый день был знаком с Брейзелом и не подумал, что тот сошел с ума. Раз Брейзел сказал, так оно и есть. Уилкокс решил связаться с местной армейской авиабазой – розуэлльским пятьсот девятым авиаполком. Он дозвонился до командира базы – полковника Уильяма Бланчарда. А тот, в свою очередь, отправил на ранчо двух офицеров разведки – Джесси Марсела и Шеридана Кавитта, – затем он передал сообщение вышестоящему офицеру восьмого подразделения ВВС в Форт-Уэрте, бригадному генералу Роджеру Рейми, который настоял на проведении детального исследования материала с поля.

Генерал тут же позвонил в Вашингтон и представил предварительный рапорт помощнику министра сухопутных войск. Оставалось только ждать ответного звонка.

Через несколько минут помощник сообщил генералу, что Вашингтон на линии.

– Министр Паттерсон?

– Нет, сэр, – последовал ответ. – С вами хочет поговорить министр военно-морских сил мистер Форрестол.

«ВМС?! Что, черт возьми, происходит?!»

Утреннее солнце уже опалило красную, размякшую за ночь глину, когда Мак Брейзел увидел у ворот ранчо двух офицеров разведки и взвод солдат. Конвой сопроводил его «форд» по грязной дороге до заросшего кустарником холма, где лежали обломки. Солдаты, окружившие территорию по периметру, начали прочесывать местность. Майор Марсел задумчиво пинал металлические обломки, выкуривая одну сигарету «Пэлл-Мэлл» за другой. Брейзел показал ему следы от колес и предположил, что военные уже побывали здесь. Майор глубоко затянулся.

– Не думаю, сэр. Меня бы предупредили.

Через несколько часов, осмотрев всю территорию, военные погрузили часть обломков в крытые брезентом грузовики и уехали. Брейзел проводил их взглядом за горизонт и вынул кусочек металла из кармана. Прямо как фольга в пачке из-под сигарет! Такой же тонкий и легкий. Но странное дело – силач Брейзел сколько ни старался, так и не смог его согнуть!

В течение двух следующих дней военные то приезжали, то уезжали. Брейзел наблюдал за ними со стороны. Ему запретили подходить близко. Во вторник утром явился генерал. Брейзел мог поклясться, что видел, как мелькнули звездочки в джипе. Похоже, все в городе знали, что на ранчо «Фостер-плейс» творится неладное. Во вторник к обеду стало совершенно бессмысленно это скрывать. Полковник Бланчард выступил с официальным заявлением в прессе, в котором сообщил, что местный фермер обнаружил летающий диск. Обломки неопознанного объекта были отправлены в главное разведывательное управление, а затем в вышестоящую инстанцию. «Розуэлл дейли рекорд» отпечатала экстренный выпуск в тот же вечер. И понеслось!