Текст книги "Ганнибал: борьба за власть в Средиземноморье"

Автор книги: Гейвин Бир

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 25 страниц)

В игру вступает Ганнибал

Ганнибал, что на пуническом означает «милость Ваала», старший сын Гамилькара Барки, родился в 247 г. до н. э. Со своими тремя братьями – Гасдрубалом, Ганноном и Магоном – он представлял то, что их отец называл «львиным выводком». И действительно, позднее братья оправдали это прозвание, данное им Гамилькаром. Ганнибал детские годы провел в Карфагене – как раз те годы, которые в период Первой Пунической войны стали для его родины самыми трудными. В 237 г. до н. э., когда Гамилькар с войском готовился отправиться в Испанию, чтобы осуществить свой великий замысел, Ганнибал, которому было всего девять лет, попросил отца взять его с собой. Гамилькар как раз готовился принести жертвы богам, чтобы обеспечить успех похода; он заставил сына возложить руку на жертвенных животных и поклясться, что, когда Ганнибал вырастет, он никогда не забудет о том, что Рим – смертельный враг. Этот эпизод, хотя и дошедший до нас из римского источника, а именно из труда Ливия, скорее всего не является выдумкой, так как сам Барка и его дети воспринимали силовую политику Рима и наглое попрание римлянами договоров как личное оскорбление. Поэтому не только Ганнибал, но и его братья принесли клятву, которую потребовал от них отец.

В Испании, в условиях походной жизни и непрерывных стычек, Ганнибал чувствовал себя как рыба в воде. Он рано обнаружил дарование военного тактика, умение управлять людьми, командовать и вести за собой подчиненных. Он был превосходным наездником и хорошо разбирался в лошадях, личное оружие и снаряжение были предметом его постоянной заботы. Красивых и дорогих одежд он не носил, предпочитая вещи, удобные в походе и солдатском быте. Равнодушный к вину и женщинам, неутомимый умом и телом, он мог переносить жару и холод, голод и жажду, и часто в походе его можно было видеть спящим не в шатре на кровати, а среди воинов, на земле, завернувшегося в плащ. Он сам был отличным бойцом, презирал опасности, и неудивительно, что все эти качества в конце концов сделали его кумиром солдат. Его воины были фанатично преданы своему полководцу. Обо всем этом рассказывает нам Ливий, римлянин.

Однажды в Испании отряд конников оказался отрезан от своего начальника – между солдатами и Ганнибалом находилась река. Тем временем приближался противник, и воины растерялись; тогда Ганнибал бросился в реку, переплыл ее, ободрил солдат и увлек их за собой в атаку. Он умел вдохнуть в солдат уверенность в победе и мужество, ради него они были готовы на все, и, как показало время, это были не пустые слова. Необходимо учитывать личные качества Ганнибала, когда мы разбираем задачи, которые он ставил перед своими воинами, и анализируем то, как они выполнялись. Ведь войско Ганнибала не являлось национальной патриотически настроенной армией – это была пестрая масса наемников, набранных из карфагенян, нумидийцев, испанцев, балеарцев, галлов и других, сражавшихся не за родину, а из личной преданности своему вождю.

Кое-что известно из личных качеств Ганнибала как человека. Корнелий Непот сообщает, что он был высокообразованным человеком для своего времени, и это мнение подтверждается деятельностью Ганнибала в качестве государственного деятеля. Он говорил и писал по-гречески; сообщают, что он оставил несколько книг на греческом языке – одна из них содержит описание деятельности Гая Манлия Вулсона в Азии.

Большинство карфагенян не любило греков, но некоторые – и к ним относились Ганнибал и его семья – высоко оценивали вклад греков в развитие человеческой мысли. Интересно отметить, что в семье Барки имелся собственный пантеон богов, неидентичный карфагенскому. Историк Жильбер Шарль Пикар считает, что именно этим объясняется тот факт, что при подписании договора между Ганнибалом и царем Македонии Филиппом V в качестве свидетелей призывались не только боги Карфагена и Рима, но и Ваал-Шалим, который был аналогом Зевса, Мелькарт-Геракл и Решеф-Аполлон. Следы греческого влияния прослеживаются и в монетах, которые Гамилькар и Ганнибал чеканили в Испании, и здесь мы перейдем к вопросу о внешности Ганнибала.

Большие сомнения вызывают то и дело звучащие заявления о том, что такой-то античный бюст представляет собой подлинные черты лица Ганнибала. Пожалуй, единственным достоверным скульптурным портретом Ганнибала можно считать бронзовый бюст, найденный в Волубилисе, на территории Марокко. По мнению Пикара, подлинность этого скульптурного портрета (в том смысле, что он изображает Ганнибала) подтверждается отлично сохранившимся серебряными монетами, отчеканенными в Картахене. Некоторые из них имеют на аверсе изображение бородатого Мелькарта, лицо которого, по мнению многих исследователей, является портретом Гамилькара. Более поздние монеты, относящиеся к периоду, когда Ганнибал уже принял командование армией, несут на аверсе изображение безбородого лица, имеющего сильное сходство с «бородатым» образцом. Ученые считают, что это сходство позволяет сделать вывод: на монетах изображены Гамилькар и Ганнибал. Если это предположение верно, то у Ганнибала был прямой нос, очень высокий лоб, открытое и энергичное лицо, большие глаза. Бюст, найденный в Марокко, полностью повторяет лицо безбородого мужчины на более поздней монете.

После гибели Гасдрубала в 221 г. до н. э. солдаты единодушно провозгласили Ганнибала своим главнокомандующим. Из этого факта можно сделать вывод о том, что в Испании карфагеняне учредили нечто вроде личной диктатуры выходцев из семьи Барка, в значительной степени независимой от правителей Карфагена, которые просто принимали к сведению «волеизъявление» солдат. Подобное же повторилось несколько веков спустя и в римской истории, когда командующий армией избирался солдатами императором в какой-нибудь удаленной провинции и затем диктовал свои условия Риму.

Армия Ганнибала состояла из профессиональных солдат, которые служили за плату и долю в добыче. Насколько известно, вначале пехота в ней была организована по тактическим принципам греческой фаланги; Ксантипп, командовавший карфагенской армией в годы Первой Пунической войны, реорганизовал ее на основе военного искусства греков. Фаланга представляла собой единую массу тяжелой пехоты, построенную в форме прямоугольника: плечом к плечу в ней располагались по фронту 256 человек, а в глубину полная фаланга должна была иметь 16 рядов. Таким образом, в полной фаланге насчитывалось более 4 000 человек. Тяжелые пехотинцы – гоплисты – были вооружены мечами и длинными копьями, защищены тяжелыми щитами, доспехами и шлемами. Фаланга наносила противнику сокрушительный удар, но ей не хватало гибкости, мобильности, способности маневрировать – особенно на пересеченной местности. Ганнибал почти не брал в свое войско карфагенян – он предпочитал уроженцев Испании и прилегающих к ней районов Африки, считая их лучшими бойцами. Были у него и галлы, которые сражались с большим мужеством, но считались не вполне надежными воинами. Кроме тяжелой пехоты, существовала и легкая, вооруженная дротиками, луками и легкими щитами.

Конный и пеший воины армии Ганнибала.

Вооружение состояло из копья, дротика, меча, круглого щита.

Защитный головной убор изготавливали из прочных жил животных. Гребень на шлеме – из жесткого конского волоса.

Отличительной чертой карфагенской армии были пращники – выходцы с Балеарских островов, организованные в корпус численностью в 2 000 человек. На вооружении у них имелись пращи двух типов: одни – для боя на дальней дистанции, другие – для ближнего боя. В качестве снарядов для метания они использовали голыши – округленные камни размером с крупную гальку – и свинцовые «пули». Точность метания была такова, что, как говорили, хороший пращник мог попасть даже в человеческий волос. На поле боя по эффективности стрельбы пращники превосходили лучников.

Кавалерия состояла из тяжелой конницы (в походе на одной лошади ехали два воина, а в бою один находился в седле, второй же сопровождал его пешим), которая набиралась из уроженцев Испании, и легкой галльской конницы, выполнявшей вспомогательные функции. Но самой ценной частью армии Ганнибала были нумидийцы – выходцы из Северной Африки. Их родиной были земли, расположенные западнее Карфагена, проживали они и на территории современных Алжира и Марокко. Нумидиец в переводе значит «кочевник», и они, можно сказать, рождались на коне. Вооруженные копьями и дротиками, легко одетые, они сидели на крепких небольших лошадях, которыми управляли с помощью голоса и палки, не признавая ни седел, ни стремян, ни узды. Тактика у них была такая: яростно нападая на врага, они не ввязывались в крупный бой, если противник был тяжело вооружен; отступали и снова нападали и беспокоили врага, как стая ос. Они обладали небывалым искусством управления лошадьми, были привычны к войне в гористой местности, но отлично сражались и на равнине, неутомимо преследовали отступающего врага и умели маскироваться; одним словом, это была идеальная легкая кавалерия.

Конечно, в карфагенской армии были слоны, как и в период Первой Пунической войны; в обыденном сознании слоны сразу же ассоциируются с Ганнибалом, и следующую часть книги мы решили посвятить рассказу об этих животных, принимавших участие в битвах.

Слоны

Близкое знакомство человека со слоном произошло в глубокой древности. Недалеко от селения Салайях в Ливийской пустыне ученые нашли грубые изображения слонов, которые датированы 4 000 г. до н. э. и относятся к эпохе неолита. Первые рельефы, изображающие слонов, в Египте были изготовлены на рубеже IV–III тыс. до н. э. – в период правления первой династии фараонов. В надписи Аменемхеба, который в 470 г. до н. э. сопровождал Тутмоса III в Сирию, сообщается, что он был вынужден спасаться от слона бегством. Ассирийские цари Ассурнасирапал и Салманассар в IX веке до н. э. требовали от Сирии дань слонами (надпись на Черном обелиске из Нимрода).

Очевидно, впервые европейцы узнали о том, что слонов можно использовать в сражениях, в 331 г. до н. э., когда у Гавгамел произошла битва между войсками Александра Македонского и персидского царя Дария III, который располагал пятнадцатью слонами, но не смог эффективно их использовать – кони самих персов пугались этих гигантов и сбрасывали седоков. Первое достоверное свидетельство об использовании слонов в сражении связано с битвой у реки Гидасп, где сошлись воины Александра Македонского и индийского царя Пора – последний вывел на поле боя двести слонов, но потерпел поражение (326 г. до н. э.). После походов Александра слоны уже считались настолько ценным орудием войны, что за них отдавали целые провинции, и в войсках наследников Александра – Селевка, Антиоха и Деметрия – слоны использовались, о чем мы знаем по изображениям на монетах и из исторических сочинений. Широкое применение боевых слонов привело к тому, что в сражениях перестали использоваться колесницы.

Все слоны, о которых шла речь выше, относились к индийскому подвиду слонов. В 280 г. до н. э. в битве у Гераклеи римляне имели возможность познакомиться с ними, т. к. в войске у Пирра было 20 слонов. На римских монетах, отчеканенных вскоре после этого сражения, есть изображения слонов, как и на блюде, найденном в Кампании.

Кроме индийского, существует африканский подвид слонов; именно их использовали в сражениях египтяне и карфагеняне. Кроме того, в Африке существовала разновидность слонов, которых называли «лесными» – от своих собратьев, распространенных в Центральной и Северной Африке, они отличались тем, что предпочитали жить в лесах, а не кустарниках и на равнинах.

Боевой слон

Именно лесных слонов использовали карфагеняне, поскольку они обитали совсем недалеко в отрогах Атласских гор и на побережье Марокко; огромные их стада паслись и к югу от Туниса. В настоящее время в Западной Африке лесных слонов не осталось. Они обитают только к югу от реки Сенегал. В войске с римлянами карфагеняне впервые использовали их в 262 г. до н. э. во время осады Акраганта.

У египтян тоже были слоны, и они также относились к лесной разновидности, которая по размерам уступает индийским слонам. В Египет слоны попадали с западного побережья Красного моря и из Эритреи. Царь Египта Птолемей II построил поселение Птолемаида на территории нынешнего Судана специально для ловли слонов и переправлял их по рекам в Египет. Еще в середине XIX в. в этом районе водилось множество слонов.

В 217 г. до н. э. в битве у селения Рафия около Газы сошлись царь Египта Птолемей IV и сирийский царь Антиох III. В войске первого насчитывалось 73 африканских слона, у второго было 102 индийских. Полибий оставил нам описание этой битвы: «Сражающиеся слоны представляли собой великолепное и страшное зрелище. Изо всех сил с разбега они сталкивались лбами, сцеплялись бивнями и пытались потеснить друг друга. Борьба продолжалась до тех пор, пока один из гигантов чувствуя, что ослабевает, не уступал и не поворачивался боком к противнику. Тогда победитель бивнями наносил страшный удар побежденному». Далее Полибий продолжает: «Большинство слонов Птолемея проиграли схватку, потому что не могли вынести напора индийских слонов; в конечном итоге все они обратились в бегство».

Такой исход схватки слонов закономерен. Высота в холке африканского лесного слона составляет в среднем 2,3 м, а у индийской разновидности – почти 3 м.

Правда, некоторые особи африканских равнинных слонов достигают высоты в холке 3,3 м. Размеры индийского слона позволяли укрепить у него на спине приспособление, которое условно называется «замок» – короб или большую корзину, в которой находились лучники. На африканских слонах такое приспособление не использовалось, поскольку лесная разновидность была мельче других подвидов слонов. Индийские и африканские слоны изображались на монетах и мозаичных полотнах. Они настолько отличаются друг от друга, что сразу можно определить, какой подвид представлен на изображении. Основные отличия африканского лесного слона от индийского следующие: большие уши (у индийского – маленькие), глубокая ложбинка между лопатками и несколько приподнятый круп, в то время как у индийских слонов спина гладкая, покатая к задней части; тело африканского слона расширяется к крестцу, а у индийского – наоборот, сужается; голова находится несколько выше корпуса, а у индийского – несколько ниже; лоб гораздо шире, чем у индийского слона; хобот покрыт глубокими поперечными морщинами, а у индийского слона – почти гладкий и мягкий; на конце хобота два отростка, условно называемые пальцами, а у индийского слона один; роговые пластинки («ногти») на передней части задних ног покрыты складками кожи, как юбкой, в то время как у индийского слона они открыты и несколько выступают вперед.

Судя по монетам той эпохи, слоны Ганнибала в большинстве своем были африканскими. В исторических сочинениях той поры указывается, что погонщики в основном являлись выходцами из Индии. Эту практику ввели египтяне. Именно они первыми стали приглашать из Индии людей, которые владели искусством приручения и обучения слонов как к трудовой деятельности, так и к боевым навыкам. На многих монетах мы видим людей в характерных для индусов одеждах верхом на небольших африканских слонах. Эти изображения позволяют сделать вывод о том, что африканский лесной слон, обитавший в ту эпоху в Северной Африке, был ненамного выше лошади и вполне мог принять участие в переходе через такие горы, как Альпы. Для индийского слона такая задача была бы невыполнима. Тем не менее существуют доказательства, что у Ганнибала был как минимум один индийский слон. Вероятно, он получил его из Египта, с которым карфагеняне поддерживали дружеские отношения. В 321 г. до н. э., когда македонский полководец Пердикка вторгся в Египет, Птолемей I разгромил его войско и захватил несколько индийских слонов. В 312 г. до н. э. Птолемей получил еще 43 индийских слона, разбив Деметрия в битве у Газы. В период Третьей Сирийской войны (246–241 г. до н. э.) Птолемей III нанес несколько поражений Селевку и также захватил индийских слонов. Известно, что в годы Первой Пунической войны Птолемей II предоставил Карфагену крупную сумму денег; логично предположить, что он дал союзнику и индийских слонов.

Как мы увидим далее, Ганнибал в основном использовал слонов для того, чтобы наводить ужас на те племена, которые раньше не видели этих животных, а также против кавалерии. В сражениях, как видно из опыта Пирра, слоны могли принести больше вреда своим собственным войскам, чем солдатам противника. Поэтому погонщики слонов обязательно имели при себе стамеску и молот, чтобы в случае непредвиденной ситуации можно было быстро убить слона. Однако, как показывает опыт, и это не всегда удавалось сделать вовремя.

Сагунт

Приняв в 221 г. до н. э. командование войсками, Ганнибал еще не был готов к воплощению в жизнь грандиозных замыслов своего отца. Перед этим ему необходимо было завершить некоторые дела, которые не успели сделать в Испании Гамилькар и Гасдрубал, – а именно: подчинить ее себе полностью, чтобы иметь надежный и крепкий тыл в борьбе против Рима. В 221 г. до н. э. он осадил и взял штурмом город Картею (местоположение неизвестно), племенной центр олькадов, расположенный южнее Эбро. Город находился в сфере влияния карфагенян, но до тех пор не был взят ими под полный контроль, и, решив эту задачу, Ганнибал сделал еще один шаг на пути к своим стратегическим целям. После этого он вернулся на зимние квартиры в Картахену.

На следующий год он расширил масштабы операции дальше на север. Маршрут его похода в 220 г. до н. э. проследил исследователь Ф.В. Валбанк, по мнению которого, Ганнибал прошел через горы Сьерра Морена по проходу Пеньярройа, затем от Мериды до города Салмантика (ныне Саламанка), который взял штурмом. Он подчинил вакайев, племя, жившее по среднему течению реки Дурий (Дору), и повернул на юг, пройдя, скорее всего, через Пуэрто де Гуадаррама к реке Таг в том месте, где сейчас находится Толедо. Иберы, изгнанные из Салмантики, объединились с олькадами, которые не забыли прошлогоднюю обиду, и карпетанами. Они сосредоточились в тылу войск Ганнибала, которые собирались начать переправу вброд через Таг. Ночью Ганнибал ускользнул от врага, пройдя вдоль Тага вверх по течению до места, где находился еще один брод, переправился через реку и, вернувшись вниз по течению, занял место напротив противника, который, таким образом, оказался на другом берегу. Когда иберы начали переправляться через реку, а затем выходить небольшими группами на берег, Ганнибал ударил на них своей конницей и начал уничтожать по частям. Иберы разбежались, некоторые пытались спастись в реке и тонули; тех, кто пытался скрыться по суше, преследовали конники Ганнибала. После этого Ганнибал повел свою пехоту через брод на другой берег и довершил разгром врага. Карпетаны изъявили покорность, и весь Иберийский полуостров к югу от Эбро теперь был под властью Ганнибала. Исключение составлял только греческий город Сагунт. Затем, вновь пройдя через Сьерра Морену (возможно, по проходу Вальдепеньяс), Ганнибал вернулся на юг, чтобы начать подготовку к новой, еще более сложной операции.

К 220 г. до н. э. армия Ганнибала была достаточно многочисленна, опытна и снабжена всем необходимым, чтобы продолжать решение задач, поставленных еще Гамилькаром. Ближайшей целью Ганнибала стал теперь Сагунт, и обстоятельства складывались таким образом, что представлялась возможность неожиданно захватить город. Римская армия была занята войной у себя на родине, в Италии. Галлы, живущие на севере Италии, восстали в ответ на притеснения римлян, усилившиеся в последние годы. В 225 г. до н. э. племена бойев, инсубров, деноманов и другие галльские племена объединились с галлами, пришедшими с западных склонов Альп и в количестве примерно 70 000 человек вторглись в Этрурию, уничтожая все на своем пути. В битве у Фесолы (Фьезоле) они разбили римскую армию.

В Риме весть о мятеже галлов вызвала настоящую панику. Были приняты крайние меры: извлечены книги пророчеств Кумской сивиллы, в которых нашли предсказание, что земля Италии будет занята иноземцами дважды. Дабы исполнить это пророчество, сенат постановил закопать заживо на форуме грека и гречанку, галла и женщину галльского племени. Тем временем в Этрурии войска галлов сумели избежать столкновения с армией Луция Эмилия Пака, повернув на запад, к Тирренскому морю; но здесь их встретила другая армия римлян, только что переправившаяся с Сардинии, которой командовал Гай Аттилий Регул. Галлы оказались между молотом и наковальней и были почти полностью истреблены в страшной битве у Теламона.

Чтобы положить конец восстаниям галлов, сенат принял решение о вторжении в Цизальпинскую Галлию и полном ее завоевании. Гай Фламиний с армией перешел По и вторгся в земли галлов, но сразу попал в такое тяжелое положение, что вынужден был подписать мирный договор на условиях племени инсубров. Нарушив договор, он вновь напал на галлов и добился успеха. Галлы предложили обсудить новые условия договора, но римляне настаивали на том, что они будут диктовать условия мира. Инсубры решили бороться и призвали сородичей с западных склонов Альп, которые и пришли в количестве около 30 000 человек. В битве у Кластидия на севере Италии объединенные силы галлов были снова разбиты войсками консула Марка Клавдия Марцелла. Еще одну победу над галлами одержал консул Гай Корнелий Сципион. Объединившись, войска Марцелла и Сципиона заняли столицу инсубров Медиолан (Милан) и город Ком (Комо). Так, пролив реки крови, Рим добился спокойствия в регионе и учредил здесь новую провинцию – Цизальпинскую Галлию. Чтобы держать местность под контролем, Рим вывел латинские колонии в Плаценцию (Пьяченца) на юге провинции и в Кремону (севернее По); гарнизоны этих городов должны были держать в покорности инсубров. Латинскую колонию учредили и в Мутине (Модена), откуда римляне надзирали за бойями.

Галлы на время затихли, но не покорились; Ганнибал знал об этом и рассчитывал использовать их недовольство в ближайшем будущем. Он также надеялся, что у Рима возникнут проблемы и на другом фланге – в Иллирии и Греции. Исключая Гамилькара, никому и в голову не приходило, в том числе и римлянам, что карфагеняне могут совершить переход из Испании через Эбро, Пиренеи, Галлию, Рону и Альпы и достичь Италии. Но именно это собирался сделать Ганнибал. Испания, подготовленная усилиями Гамилькара, Гасдрубала и Ганнибала, должна была стать для армии карфагенян источником всех необходимых поставок и людских ресурсов.

Операция готовилась в глубокой тайне и потребовала сбора множества сведений. Необходимо было узнать о природных особенностях и рельефе стран, через которые предстояло пройти, возможных препятствиях и трудностях, воинском потенциале племен и народов, с которыми предстояло столкнуться. Ганнибал отправлял посольства в галльские племена для сбора разведывательной информации. Большое значение имела и информация о политической ситуации: настроения, ожидания, симпатии и антипатии племен, их отношение к Риму, их желание и способность сопротивляться давлению римлян, численность их населения, отношение к карфагенянам (поддержат они Ганнибала или выступят против него? могут ли они помочь воинами, провиантом, фуражом?). Ганнибал понимал, что, выступив из Испании, он будет отрезан от баз снабжения – от Эбро до Италии около 1 500 километров.

Одним из самых сложных был вопрос, чем будут питаться воины во время переходов через Пиринеи, Южную Галлию и Альпы, пока не окажутся в землях ожидаемых союзников – галлов Северной Италии. Предстояло идти как через плодородные, так и бесплодные земли. Один из военачальников Ганнибала, его тезка Ганнибал Мономах, предложил кормить солдат – в крайних случаях – человеческим мясом, а приучать к нему воинов еще до начала похода. Ганнибал отверг это предложение, но сходство имен, как пишет Полибий, привело к тому, что полководцу стали приписывать кровожадные наклонности, и римляне представляли его себе как чудовищно жестокого человека.

Все эти соображения приходилось принимать в расчет при составлении плана великого похода. Но у Ганнибала была еще одна проблема: пользуясь широкой народной поддержкой, он не имел прочных позиций в Большом Совете Карфагена. Значительная часть членов Большого Совета представляла сторонников партии «миротворцев»; они выступали за мир с Римом «любой ценой». Это были богатые аристократы, которым война с Римом грозила нарушением торговли и финансовым ущербом. Трудно было надеяться на то, что они проголосуют за войну с Римом. А войну надо было начинать, и начинать как можно быстрее, пока обстоятельства были благоприятны для Карфагена. Поэтому Ганнибал решил предпринять психологическую атаку на Большой Совет, используя для этого город Сагунт.

Соседями Сагунта были турдетаны, неоднократно вступавшие в конфликт с греками, жившими в городе. Ганнибал, используя различные ухищрения, разжег пламя войны между этим иберийским племенем и сагунтинцами. Предвидя, что Ганнибал вот-вот вмешается в конфликт, сагунтийцы обратились с просьбой о защите к Риму. Римляне отправили к Ганнибалу посольство, чтобы обсудить сложившееся положение и предупредить, что город находится под защитой Рима, хотя он сам это хорошо знал. Тем временем Ганнибал начал осаду Сагунта (219 г. дон. э.). Когда римское посольство прибыло, Ганнибал встретил его очень холодно и заявил, что у него нет времени на аудиенцию; он надеялся, что римляне здесь и сейчас объявят войну. Но посольство покинуло лагерь Ганнибала и отправилось в Карфаген, чтобы обвинить Ганнибала перед лицом Большого Совета в нарушении договора о разделе сфер влияния в Испании. Ганнибал отправил в Карфаген письмо, в котором просил своих сторонников в Большом Совете о поддержке. Когда римское посольство потребовало ареста Ганнибала, они выступили против и, мало того, возложили вину на сагунтийцев, а членам посольства заявили, что Рим поступает отнюдь не мудро, пренебрегая добрыми отношениями, которые сохраняются между Римом и Карфагеном более двадцати лет.

Осада Сагунта продолжалась. Жители города отчаянно защищались, но через восемь месяцев Сагунт пал. Карфагеняне устроили в городе резню и подвергли Сагунт разграблению, после чего разрушили. В руки Ганнибала попали огромные богатства; золото и серебро он оставил себе для войны с Римом, а множество ценного имущества спешно отправил в Карфаген, чтобы укрепить свои позиции в Большом Совете и повысить свой авторитет в глазах народа. Весть о падении Сагунта достигла Рима одновременно с возвращением из Карфагена римских посланников. Сенат решил объявить войну, но перед этим отправить в Карфаген еще одно посольство из самых уважаемых и родовитых сенаторов. Посольство должно было спросить у большого Совета: действует ли Ганнибал, захвативший и разрушивший Сагунт, с ведома и согласия правителей Карфагена? Большой Совет с полным основанием ответил, что договор между Карфагеном и Римом предусматривает, что ни та, ни другая сторона не будет вступать в конфликты с союзниками друг друга, но в договоре нет ни слова о Сагунте, потому что в момент его заключения город не являлся союзником Рима. Кроме того, договор между Римом и Сагунтом не был утвержден римским сенатом и римским народом. (Заметим, что договор между Гасдрубалом и Римом о разделе сфер влияния в Испании также не был ратифицирован Большим Советом Карфагена, следовательно, не имел законной силы.)

После долгих препирательств Большой Совет вопросил римских посланцев, чего же они, в конце концов, хотят. Сенатор Квинт Фабий Максим, глава посольства, собрав края тоги, словно скрывая в ней последнее решение Рима, воскликнул: «В складках тоги несу я войну или мир. Выбирайте!» Карфагеняне ответили, что предоставляют право выбора римлянам. Фабий сказал: «Война». Члены Большого Совета закричали: «Да будет так!» Так была объявлена Вторая Пуническая война.

После взятия Сагунта Ганнибал вернулся в Картахену на зимние квартиры. Весной судьбоносного 218 г. до н. э. он побывал в Гадесе, принес жертву Мелькарту и вернулся, чтобы сделать последние приготовления перед походом. Он обратился к солдатам, стараясь пробудить в их душах и самые возвышенные, и самые низменные чувства. Чтобы затронуть первые, он сказал, что Рим требует выдать его, Ганнибала, их вождя, с которым вместе они совершили столько славных деяний; чтобы разжечь последние, он красочно и живо говорил о богатствах и плодородии тех краев, куда он собирается вести воинов, и обещал им невиданную прежде добычу. Начало похода было назначено на май 218 г. до н. э.

Незадолго до описываемых событий Ганнибал женился на Имиле, уроженке города Кастуло, стоявшего на реке Бетис (Гвадалквивир). Город был основан одним из предков Имилс; его звали Касталий, и он был выходцем из Дельф, следовательно, в ее жилах текла и греческая кровь. Вместе они прожили совсем недолго. Во время осады Сагунта Имила родила Ганнибалу сына. Предстояла война, и жене, конечно, нечего было делать в условиях походного лагеря, но так считал только Ганнибал. Поэт Силий Италик описывает сцену, в которой Имила просит супруга взять ее с собой в поход: «Неужели наш союз и наша любовь не доказывают тебе, что я способна вместе с тобой преодолеть заснеженные горы? Поверь женскому сердцу, поверь в его силы». Но Ганнибал остался непреклонным и отправил жену и сына в Карфаген.

Примерный маршрут перехода армии Ганнибала из Испании в Италию