Текст книги "Очищение Кадилла"

Автор книги: Гэв Торп

сообщить о нарушении

Текущая страница: 11 (всего у книги 19 страниц)

Борей прикинул расстояние до станции – меньше километра.

– Нет, брат, – ответил он. – Приземлишься у комплекса. Помоги сержанту Залтису выгрузить из отсека генератор фазового поля; Он понадобится, чтобы добраться до подземных кабелей под станцией.

– Понял, брат. Приятной прогулки.

Борей хотел было упрекнуть Деменсия за несерьезность, но промолчал. Капеллан взглянул на тела орков и дымящиеся обломки грузовика. Интересно, почему он выбрал именно лобовую атаку, вместо того чтобы уничтожить противника огнем тяжелых болтеров? Похоже, Деменсий был не единственной жертвой неуемного энтузиазма и храбрости. Сержант Нааман и его скауты проявили истинный героизм и стали примером для всех космодесантников. Теперь каждый пытался совершить собственный героический поступок, чтобы сравняться с ними.

Дорога к комплексу позволит ему успокоиться и даст время обдумать свои безрассудные действия.

Оторвавшись от земли, «Громовой ястреб» поднял огромное облако пыли, окутавшее весь комплекс. Борей – проверил экран хронометра: три с половиной минуты до взрыва. При помощи генератора фазового поля Деменсий проделал дыру под бункером генератора и заложил взрывчатку на кабели, соединявшие Восточные пустоши с портом Кадилла. Если расчеты технодесантника были верны, взрыв обрубит сеть и обесточит всю энергосистему.

Сбивавшее с толку изобилие датчиков и труб, консолей и блоков переключателей было чуждо Борею, но он верил в способности Деменсия. Пока капеллан припоминал «Наследие Калибана» и «Гимны мужеству», Деменсий раскрывал загадки машин и способы успокоения их духов.

Капеллан посмотрел на удалявшуюся землю. Вера в Деменсия – это одно, а вот неспособность Борея контролировать ситуацию – другое. И от последнего фактора капеллану было не по себе.

– Все идет согласно плану, брат, – заверил его Деменсий, возможно почувствовав легкое беспокойство Борея.

– А что будет в худшем случае? – спросил капеллан, уставившись на небольшой блок рокрита, на котором располагались панели управления ретрансляторами.

– Это зависит от точки зрения, – философски отозвался Деменсий. – Если исходить из целей миссии, наихудший сценарий – если связь не прервется и орки продолжат получать энергию. Если посмотреть шире, то, допусти я ошибку в расчетах, весь остров превратится в пепел из-за извержения вулкана, вызванного взрывом. Произойдет разлом тектонических плит, цунами смоет все формы жизни с остальных островов, и Писцина как имперский мир перестанет существовать.

Борей пронзительно взглянул на Деменсия, обеспокоенный таким раскладом дел.

– Так действительно может произойти, брат? – спросил капеллан. – Мы можем уничтожить планету?

Продолжая смотреть перед собой, технодесантник все так же спокойно ответил:

– Это теоретическая возможность, брат, но она крайне маловероятна.

– Насколько?

Деменсий медленно повернул к Борею голову, на его тонких губах играла улыбка.

– Я бы сказал, один к сорока восьми миллионам.

Раздраженный легкомыслием технодесантника, капеллан мрачно повернулся к хронометру: двадцать секунд до взрыва.

– Это твой последний шанс попрощаться с третьей ротой, брат-капеллан, – продолжил Деменсий. – Что скажешь напоследок?

– Я нахожу твое поведение крайне неуважительным! Такая несерьезность непозволительна для боевого брата! Полагаю, в будущем для нас всех будет лучше, если ты станешь больше времени проводить в реклюзиаме, чем в арсенале. Эти твои выска…

Борей замолчал, увидев, как станцию поглотил голубоватый шар огня и газа и в плазме затрещали электрические разряды. Строения превращались в мелкие частицы, трещины зазмеились по покрытой рокритом земле. Через несколько секунд «Громовой ястреб» накрыло взрывной волной, Борея резко тряхнуло и лишь благодаря ремням не выкинуло из кресла.

Деменсий подался вперед и внимательно изучил поверхность после взрыва, а потом взглянул на Борея.

– Похоже, мои вычисления были верны, брат, – произнес технодесантник. – Прости, что перебил. Кажется, ты говорил, что я больше времени должен проводить в реклюзиаме.

– Мы непременно поговорим об этом, когда вернемся в орден, – пригрозил Борей. – Прошу, будь сдержаннее в речах.

Деменсий склонил голову в знак извинения и направил «Громовой ястреб» на север.

– Двадцать шесть минут до ущелья Баррак, брат-капеллан, – произнес он. – Желаешь лично доложить магистру Велиалу об успехе нашей миссии или это сделать мне?

Борей схватил наушники.

– Говорит капеллан Борей. Магистр Велиал, миссия выполнена. Связь с Восточными пустошами разорвана. Передайте братьям на хребте Коф, что я молюсь за них: скоро орки обрушат на гряду всю свою ярость.

Ночные насекомые кружили и жужжали вокруг ярких ночных фонарей, освещавших центральные строения рудника. Храп спящих пехотинцев ополчения смешался с шепотом часовых и звуком шагов космодесантников, охранявших периметр.

Борей не спал, хотя у орков было крайне мало шансов забраться так далеко на север. Его беспокойство объяснялось не заботами о себе, а мыслями о боевых братьях, защищавших Коф. От них не пришло ни слова о следующей атаке орков на порт Кадилла, но капеллан знал, что ждать осталось недолго. Он вглядывался в далекий силуэт хребта и представляя, как космодесантники устремили взгляды на восток в поисках признаков вражеской активности.

Расположенное на высоте четырех тысяч метров от склона центрального пика Кадилла, ущелье Баррак находилось в конечной части огромного разлома. В прошлом мощные потоки лавы создали сеть водостоков и долин. Над ущельем виднелась геотермальная станция, а внизу были пещеры заброшенного рудника и комплекс рабочих строений.

Приглушенный обмен приказами предупредил Борея, что войска Писцины сменяли караул. Он взглянул на две сотни людей, укрывшихся полевыми накидками. С момента прибытия капеллана они все пять часов без перерыва жаловались на холод, разреженный воздух и размер пайка. Эти жалобы не были обращены лично к капеллану, но Борей слышал разговоры пехотинцев, когда те укрепляли позиции мешками с песком или устанавливали тяжелое вооружение.

Космодесантник развернулся и пошел через лагерь, стараясь игнорировать перешептывание сменявшихся часовых. Капеллан менее других хотел задерживаться в этом месте, однако по совершенно иным причинам. Не неудобство и дискомфорт так раздражали Борея, а ощущение, что он пропускал решающее сражение в этой кампании. Он был уверен, что следующее нападение на хребет Коф станет последней попыткой орков объединиться. Когда тварей отбросят, останется лишь ждать прибытия остальных сил ордена для финального очищения.

– Я просто хотел выбраться с рыболовецкого траулера, – услышал Борей голос одного из пехотинцев, проходя мимо отделения солдат, укрывшегося позади небольшой стены из пласткрита. – Думал: если присоединюсь к ополчению, смогу покинуть этот мир. И взгляни на меня сейчас! Сказочная удача, если я снова окажусь в порту Кадилла.

Борей видел лицо молодого солдата, отражавшееся в тусклой поверхности нагревательной плиты. Ему было не больше двадцати, светлые волосы ниспадали на плечи. Пехотинец уставился на капеллана, выступившего из сумрака. Люди отвели взгляды от черной брони и не могли оторваться от череполикого шлема, закрепленного на поясе.

– В этом нет никакой удачи, – произнес Борей. Он слегка наклонился, чтобы быть на одном уровне с пехотинцами, сервоприводы брони ворчливо зажужжали. – Воины живут и умирают, полагаясь на свои умения. Если и есть сила, что вершит наши судьбы, это не удача, а лишь Император.

– Восславим Императора! – бездумно воскликнул светловолосый солдат.

Борей присмотрелся к людям и увидел их изможденные и напряженные лица, то, как крепко они прижимали лазганы к груди.

– Умение и храбрость выигрывают больше битв, чем удача, – произнес капеллан, обращаясь к собравшимся пехотинцам. Его взгляд был прикован к лицу солдата, с которым разговаривал воин. – Вера в себя и своих товарищей – вот величайшая вера, какая только может у вас быть. Не пасуйте перед трудностями, которые приходится преодолевать, и помните о чести, что вам дарована. Кто еще, кроме вас, сможет похвастаться, что сражался с врагами самого Императора и выстоял? Кто еще, кроме вас, сможет отдать жизнь, защищая родной дом? Большинство людей влачат жалкое существование во тьме, и око Императора никогда не наблюдает за их трудом, а уши не слышат их голосов. Над галактикой нависла тень зла, и у вас есть шанс, пусть хоть на мгновение, озарить небеса светом. Те из нас, кто побывал на войне, видели подлинную борьбу за существование. Другие могут спокойно спать ночью лишь потому, что в этот холод, на этой забытой горе вы стоите на страже. Возможно, нам и не приведется сражаться и у других будет больше шансов на доблестную битву. Но это не имеет значения. Важно лишь то, что вы были готовы к битве.

Борей понял, что говорил больше самому себе, чем солдатам Писцины.

– Моя семья погибла при первом нападении орков на порт Кадилла, – произнес один солдат. Его лицо было изрезано морщинами и беспокойством. – За что мне сражаться? Все, что было мне дорого, потеряно.

Вспомнив, что разговаривает с обычными людьми, Борей подавил желание зарычать на пехотинца. Он откашлялся и постарался говорить более мягким голосом:

– Ты сражаешься ради их памяти, боец. Неужели ты хочешь, чтобы орки стерли твой город с лица земли и убили всех, кто помнит твою семью? В твоей душе и сердце они живы, как в сердцах и душах тех, кто их знал. Память защищать намного сложнее, чем человека. Ее могут уничтожить страх и сомнение, а это страшнее пули или снаряда. Гибель любимых не должна ослабить твою решимость, наоборот – еще больше укрепить ее. Они отдали свои жизни за Империум, – по своей воле или нет. Кем ты будешь считать себя, если сдашься сейчас, после того, что случилось с твоей семьей? Кровь невинных – вот семя Империума, боец!

Борей выпрямился и, взглянув на старика, прочитал в его глазах вину и понимание. Он уже собирался уходить, когда светловолосый паренек задал ему еще один вопрос:

– Сэр, а почему вы сражаетесь на Писцине?

У капеллана было множество ответов. Борей мог бы рассказать про случайность, благодаря которой третья рота вовремя прибыла на эту планету. Мог бы сказать, что Писцина-ІѴ была местом, где Темные Ангелы набирали новобранцев. Он боролся с искушением рассказать о древних пактах между Темными Ангелами и управляющими Писцины. Борей мог поведать и об узах боевых братьев, и о том, что один всегда будет драться там, где сражаются остальные. Он даже мог сказать, что биться с одними из самых свирепых врагов человечества и вести своих людей в бой, служа для них примером, – честь для капеллана. Но смог бы он объяснить им священный долг космодесантника, возложенный самим Императором много веков назад?

И из всех ответов он выбрал тот, что умещался в одном предложении.

– Я – Астартес, воин Императора, – произнес он.

Капеллан покинул солдат, оставив их наедине со своими мыслями и переживаниями. Он обнаружил сержанта Залтиса сидящим на скале. Тот смотрел на облачное небо на юге. В тумане его фигура казалась странной: прыжковой ранец на спине походил на горб. Залтис повернулся, когда Борей зашагал к нему по каменистой тропе.

– На что ты смотришь, брат? – спросил капеллан, остановившись рядом.

– Ни на что, брат-капеллан. – Сержант вновь обратился к горизонту. – Тут не на что смотреть. Орков не видно. Им нужен минимум день, чтобы добраться сюда. Очень странно, что штурмовому отделению поручили приглядывать за заброшенной шахтой, когда враг к ней даже не собирается приближаться.

– Магистр Велиал действует согласно лучшим доктринам боя, брат, – промолвил Борей, опустив руку на крозиус. – Решение выставить здесь войска, дабы не быть захваченными врасплох, было весьма мудрым со стратегической точки зрения.

Залтис наклонился и подобрал небольшой кусочек черного камня. Сжав кулак, он раскрошил породу в пыль.

– Я не сомневаюсь в решениях магистра Велиала. Просто жаль, что мне не повезло и я оказался здесь. Неужели ополчения недостаточно, чтобы справиться с силами орков, если они вообще решат захватить электростанцию?

Борей окинул взглядом отряды ополчения Писцины и вспомнил недавний разговор с солдатами.

– Направь их в порт Кадилла, и они будут драться до смерти, в этом я уверен, – промолвил капеллан. – Здесь, вдали от военачальников, домов и семей, которые они хотят защитить, – едва ли. Это совсем другое дело. Им неважно, какое стратегическое значение имеет данный объект, как бы хорошо ни объясняли командующие. Я разделяю твое недовольство, брат-сержант, но, несмотря ни на что, мы будем защищать это место.

– Я вижу, ты не особенно доверяешь нашим союзникам, брат.

– Они просто люди, брат, и не более того, – ответил Борей. – Я не могу оценить их храбрость, лишь раз взглянув на лица. Но все, что я слышу, – это проявление эгоизма и жалость к себе, разлагающие нормального человека. Будь они одни, сбежали бы еще до атаки орков. В этом я не сомневаюсь. С нашим присутствием их решимость крепнет, подпитываемая если не честью, то хотя бы гордостью.

Залтис поднялся с камня и взглянул на людей, чьи лица освещали тусклый свет ламп и огонь костров.

– Думаю, ты оказываешь плохую услугу этим людям, брат, – произнес сержант. – Разве каждый космодесантник не был вначале слабым человеком? Разве мы не доказательство тому, что дисциплина и тренировки могут закалить рассудок и душу?

– Нет, мы другие, – мгновенно ответил Борей. – Еще до попадания в орден каждый из нас был лучшим, величайшим из соплеменников, алмазом среди руды. Мы жили в жестоких, опасных условиях, и эта жизнь сделала нас такими, какие мы есть сейчас.

Капеллан приблизился к Залтису и пальцами прикоснулся к символу Темных Ангелов на наплечнике.

– Апотекарии могут улучшить наши тела, капелланы – укрепить рассудок, но все это они могут сделать, лишь опираясь на крепкую личность. Только идеальное телосложение может принять дары Льва и его геносемя; только совершенный дух в состоянии постичь и принять учение Льва. Мы сильнее, быстрее и храбрее нас самих до попадания в орден, но не забывай, что мы никогда не были созданы для судьбы обычного человека.

Залтис промолчал. Тучи скользили по ночному небу, когда луна взошла над краем ущелья Баррак и ее свет отразился от линз шлема космодесантника, сделав их серебристо-алыми. После очередной смены караула над лагерем воцарилась тишина. В такой атмосфере было легко забыть о сотнях орков в нескольких километрах к югу, готовых сеять смерть и разрушение. Почти забыть.

Борей заметил, что Залтис вновь смотрит в небо.

– Чем тебя так привлекли небеса, брат? – спросил капеллан.

– Я был не прав, брат-капеллан, и за это приношу извинения, – ответил Залтис. – Я слышал, как ты разговаривал с солдатами о защите их домов, и это кое-что мне напомнило.

– Что же?

– Я родился на Писцине-пять, брат, – промолвил сержант. – И дважды возвращался сюда набирать рекрутов из своего собственного народа, но никогда ранее не сражался за него. Это гложет меня.

– Объясни.

– У Темного Ангела нет дома – это то, чему ты нас учишь, брат-капеллан. Орден – наше братство, а Башня Ангелов – наша крепость. Потеряв благословенный Калибан, Темные Ангелы странствуют меж звезд, преследуя врагов и исполняя свой долг.

– Это правда. Остальные ордены живут в одном мире, но Темные Ангелы не скованы такой зависимостью. Естественно, ты ощущаешь связь с планетой, которая дала тебе жизнь. Но Темные Ангелы дали тебе цель.

Залтис, казалось, не слушал капеллана.

– Все, что я отчетливо помню, – это джунгли и огромные звери, на которых мы охотились. Копья и кровь, рев и крики победивших воинов. Я вспоминаю ту ночь, когда Темные Ангелы пришли за мной. Много поколений никто не видел воинов со звезд. Были те, кто сомневался в их существовании, но я всегда верил, слушал истории и наблюдал за небом: знал, что мое место не здесь. Мой отец и дед были лучшими воинами племени, сильнее, чем их предки, но небесные воины не пришли за ними. Однако я все равно верил, что они придут за мной.

– Я пока не вижу связи с нашей текущей миссией, брат-сержант.

Залтис чуть покачал головой.

– Там, в миллионах километрах отсюда, такой же юноша, каким был я в свое время, ждет своего часа, и он тоже быстрее, храбрее и сильнее остальных. Мы должны быть там, осуществить его мечту, а, вместо этого, сражаемся здесь.

– Это еще одна причина, почему мы должны уничтожить орков, – произнес Борей.

– Да, – ответил Залтис. – Пойми, брат, ты сражаешься, потому что у тебя есть долг перед орденом, Львом и клятвы Императору. Я же сражаюсь, потому что Писцина может погибнуть и Темные Ангелы никогда не смогут вернуться сюда. Я – Темный Ангел, но люди, давшие мне жизнь, брошены на произвол судьбы. Они будут ждать воинов с небес, устремив взоры к звездам, но, если сейчас мы проиграем, они никогда их не увидят.

Сержант-штурмовик дважды хлопнул Борея по нагруднику, и латная перчатка звякнула по крылатому черепу, украшавшему броню капеллана.

– Поэтому, брат-капеллан, я бы хотел сражаться на хребте Коф, драться за Писцину, а не ждать врага, который никогда сюда не придет.

Залтис сделал шаг, но капеллан остановил его, схватив за руку.

– Не о чем сожалеть, брат, – произнес он. – Завтра я поговорю с магистром Велиалом и попрошу его направить тебя к хребту. Твои свирепые предки становились лучшими воинами ордена, их потомки будут делать это в будущем. Я позабочусь о том, чтобы ты защитил наследие своих предков.

Залтис склонил голову.

– Благодарю, брат. Ты унаследовал не только мудрость Льва, но и его сердце.

Капеллан наблюдал, как Залтис возвращается в лагерь, а потом снова посмотрел на юг. Ясно, почему сержант испытывал сильное чувство долга по отношению к этому миру, но такая привязанность не должна быть сильнее связи с орденом. Когда битва завершится, Залтису следует напомнить о клятвах верности ордену и проследить, чтобы он произнес молитвы памяти и преданности. Борей поможет ему забыть все будоражащие ум воспоминания, и сержант снова, без сожалений, станет любить свой орден.

Такова задача капелланов: не допустить даже намека на слабость или сомнения. Десятая рота тренировала космодесантников; апотекарии совершенствовали их тела; арсенал предоставлял оружие и броню. Но именно капелланы давали самое смертоносное оружие – праведность цели. Без этого космодесантник был ничем.

Верность учениям ордена, распространявшимся в братстве Темных Ангелов, была основой дисциплины и бесстрашия. Апотекарий мог вживлять прогеноиды, снабжать тело гормонами и белками, но то была физическая оболочка боевого брата. Капелланы же делали из этой оболочки настоящего космодесантника, наделяя его храбростью, чувством чести и агрессивностью.

Сама мысль о священных обязанностях воспламенила дух Борея. Быть капелланом означало оправдывать самые высокие чаяния ордена. Борей вспомнил ощущение правильности и целостности, которое испытал, когда последний орк был повержен в базилике, и сейчас оно вернулось к нему.

Не только чувство ненависти к врагу прибавляло капеллану уверенности в себе. Он знал древние секреты ордена и понимал, к чему могли привести колебания и сомнения. Почти десять тысяч лет прошло с того дня, когда те, кому доверял Лев Эль-Джонсон, предали его. Борей не раз слышал ложь, слетавшую с уст предателей, заключенных в недрах Башни Ангелов. Он самолично убедился, насколько лживы и вероломны могут быть сердца космодесантников. Если он и был жесток, то лишь потому, что сознавал истинную опасность двуличия.

Иногда это понимание превращалось в тяжелую ношу. Борей взглянул на Залтиса, присоединившегося к отделению, и на мгновение попытался вспомнить, что значит быть рядовым Темным Ангелом, не вовлеченным во Внутренний Круг и не ведающим о моменте слабости ордена во времена Ереси Хоруса. Был ли он слабее или сильнее, не зная о тайне ордена? Трудно сказать. Меньше чем через год после получения статуса боевого брата совет капелланов вызвал Борея и объявил, что он выделяется среди остальных космодесантников силой разума. Так он стал одним из них.

В этот день он был преисполнен гордости. Но гордился не тем, что выделялся, а тем, что сможет внести свой вклад в развитие ордена. Если бы он только догадывался, что предстоит узнать за следующие несколько десятков лет, он не был бы так счастлив. Ему понадобилось все мужество и постоянная поддержка братьев-капелланов, чтобы смириться с прошлым Темных Ангелов.

Допросы Падших давно бы ослабили чувство решимости обычного человека и даже космодесантника. Но не в случае Борея. С каждой новой ложью, с каждой попыткой обоснования собственного величия и правоты Падшие, огрызавшиеся на допросах, лишь сильнее укрепляли его веру и решимость. С каждой попыткой изменников оправдать свои действия или спасти собственную шкуру капеллан убеждался в истинной природе тех, кто отвернулся от примарха и стал предателем.

Его последний допрос стал самым трудным, ибо допрашиваемый пытался посеять в Борее семена сомнения, подвергая критике лояльность Льва Императору. Этот предательский змей был зачинщиком восстания и ярым клеветником на Льва. Борей вспомнил его имя: Астелян. Он так и не раскаялся и остался верен своим обманчивым убеждениям, несмотря на все старания капелланов. Неистовый и полубезумный Падший с пеной у рта доказывал свою правоту, приводя дикие аргументы и стараясь переврать всю историю ордена. Как мог тот, кто сам признался в массовом геноциде и был настолько нагл, что гордился пренебрежением ко Льву и Императору, говорить правду?

Именно с этим безумием надлежало бороться капелланам. За десять тысяч лет они научились распознавать предательство и ложь в самых ранних их проявлениях. Обладая нужным знанием, Борей мог уничтожить малейшее семя сомнения еще до того, как оно пустит корни. Залтис был космодесантником ордена Темных Ангелов, и капеллан ни на мгновение не усомнился в его верности. Однако в давние времена именно те, кому Лев доверял более остальных, предали его. Залтис не представлял угрозы. Пока.

Его сентиментальная привязанность к родному миру была крошечной трещиной в броне души, и, если не починить ее вовремя, однажды она может разорвать душу. То, за что сегодня он готов стереть орков в порошок, в будущем могло стать причиной неповиновения. Если Темные Ангелы не смогут сдержать орков и Писцина падет, можно ли доверять Залтису в будущем, не боясь, что он нарушит приказ и, что самое важное, увлечет за собой отделение?

Рев антигравитационных моторов патрулировавшего «Лэндспидера» Крыла Ворона раздался у станции. Пока Крыло Ворона патрулировало окрестности, защищая лагерь от внешней опасности, Борей защищал его от еще более опасного противника – внутреннего врага.

Ночь прошла спокойно. Борей сидел на камне, чистя болт-пистолет, когда горизонт на востоке осветился красными лучами. Он посмотрел вокруг и увидел приближавшийся сзади «Лэндспидер» Крыла Ворона. Окрашенная в черный цвет машина остановилась в нескольких метрах от капеллана, зависнув над землей. Брат Аматаил спрыгнул на землю, выпустив из рук тяжелый болтер, и ствол орудия клацнул о корпус. Аматаил нагнулся что-то проверить в нижней части «Лэндспидера».

– Что-нибудь случилось, брат? – спросил Борей по связи.

– Я не уверен, брат, – ответил Аматаил.

Его черная броня слилась с машиной, когда космодесантник Крыла Ворона нырнул под зависший «Лэндспидер». От ударов бронированного кулака по корпусу в окружавших шахту горах разгулялось эхо. Наконец космодесантник появился из-под корпуса со сломанной веткой в руке. Он продемонстрировал ее водителю, брату Метаниилу.

– Видно, попала туда, когда мы прочесывали восточную часть ущелья, – произнес Аматаил, швырнув коварную ветку в сторону. – Как там сенсор, брат?

Услышав этот разговор, Борей встал и направился к зависшей в воздухе машине. Антигравитационное поле слегка освещало землю, гравитационные импеллеры поддерживали судно в воздухе, поднимая облачка пыли. Авточувства капеллана зафиксировали электромагнитную энергию от установленной на носу машины антенны, когда пилот активировал длинноволновый авгур.

– Все еще что-то не так, брат, – доложил Метаниил. – Сигнал нечеткий, проверь снова.

Аматаил снова залез под машину, и оттуда послышались глухие удары, когда он попытался найти неисправность.

– Кабели на месте, – произнес Аматаил. – Проверь-ка связь с орудиями.

Раздалось жужжание пневматики, и многоствольная штурмовая пушка в нижней части «Лэндспидера» завращалась влево-вправо. По команде пилота ствол пушки завертелся еще быстрее, орудие жалобно зажужжало, затем жужжание переросло в низкий рык.

– Думаю, твое ужасное обращение разгневало дух сенсорной матрицы, брат, – произнес Метаниил. – Я же просил обратиться к брату Гефесту за благословением, перед тем как мы покинем порт Кадилла.

– Магистр Велиал отдал четкие приказы, брат, – ответил Аматаил. – Не было времени разыскивать технодесантников.

Борей многозначительно кашлянул, чтобы привлечь внимание космодесантников.

– Проясните ситуацию, братья, – произнес капеллан.

Аматаил и Метаниил переглянулись, решая, кто начнет говорить первым. Наконец Аматаил повернулся к Борею.

– Мы повредили длинноволновый авгур, брат-капеллан, – признался стрелок Крыла Ворона. – Думали, что временной починки будет достаточно, но, похоже, дух машины поврежден сильнее, чем нам казалось.

– Ты считаешь нужным прервать из-за этого патрулирование? – спросил Борей, стараясь говорить спокойнее.

– Мы всю ночь прочесывали окрестности вдоль и поперек, брат, – ответил Аматаил. – Есть вещи поважнее нескольких горных ящериц.

– И как давно вы обнаружили неисправность сенсора, братья? – терпеливо спросил Борей.

– Меньше двадцати минут назад, брат-капеллан, – ответил Метаниил.

– Сейчас на сенсоре снова помехи?

Метаниил взглянул на панель и кивнул.

– Так точно, – ответил пилот. – Проклятое устройство думает, что в трех километрах отсюда находится огромный источник тепловой энергии. Если предположить, что это орки, их должны быть сотни.

– Думаю, надо проверить, – поспешно заявил Аматаил. Он бросил взгляд на Борея и встал рядом с водителем. – Лучше перестраховаться; правильно, брат-капеллан?

На вопрос стрелка Борей ответил многозначительным молчанием.

– Следуем протоколу «Рассвет», – произнес Аматаил. – Прочешем все с востока на запад и не будем беспокоить брата-капеллана.

Борей разочарованно покачал головой, когда «Лэндспидер» растворился в ночи. Крылу Ворона была предоставлена относительная свобода и независимость, но слабая дисциплина непростительна. Когда Темные Ангелы вернутся домой, Борей обо всем доложит брату Саммаилу, магистру Крыла Ворона. Столь дерзкое поведение не должно иметь место в третьей роте.

Несколько минут спустя послышались крики командиров ополчения Писцины, приказывавших ночному караулу смениться. Пехотинцы неохотно вылезали из спальных мешков, и их ворчание добавлялось к общему шуму. Проходя мимо, Борей услышал какой-то низкий звук на юге ущелья, походивший на жужжание огромной осы.

Капеллан сразу распознал его природу – выстрелы штурмовой пушки.

Секунду спустя ожил передатчик Борея.

– Брат Борей! – раздался взволнованный голос Метаниила. В передатчике были слышны выстрелы из тяжелого болтера и штурмовой пушки Аматаила. – Это Крыло Ворона-шесть. Замечен противник. В двух километрах от вас. Отходим на безопасное расстояние. Вижу тяжелую пехоту. Запрашиваю дальнейших распоряжений, брат-капеллан.

Борей сразу переключился на общую частоту.

– Братья Льва, сыны Писцины – враг близко! Собирайтесь и готовьте оружие! Сегодня враг проверит на прочность нашу храбрость и силу. Мы выдержим! – Капеллан снова переключил частоту. – Крыло Ворона-шесть, это Борей. Оцените численность противника.

– От четырехсот до пятисот солдат, включая легкую технику и дредноуты, брат, – уже спокойно ответил Метаниил. – Я насчитал пять байков и один грузовик с огнеметом. Жду приказа, брат.

– Задержите байки и замедлите атаку, – ответил Борей, спеша в центр лагеря.

Он осмотрел ущелье, проверяя готовность защитников. Реакция на наступление противника была разной. Залтис и его штурмовые десантники перемещались на левый фланг, взяв под контроль позиции напротив руин одного из административных строений шахты. Пехотинцы Писцины сновали взад-вперед: некоторые уже находились на постах, других новость застала за завтраком.

– Нам нужно минимум две минуты, Крыло Ворона-шесть.

– Понял, брат. Задержать противника на две минуты.

Борей занял место в центре линии обороны, позади грубой стены из разбитых камней и ящиков с землей. Напротив него взволнованный лейтенант ополчения выкрикивал приказы своему отделению, пока солдаты устанавливали автопушку. Пехотинцы, залегшие в окопе, не хотели покидать укрытие и мешали установке противотанковой пушки. Пронзительные крики офицера лишь сеяли панику среди солдат. Борей подошел к взбешенному командиру; громадная тень космодесантника нависла над пехотинцами, передвигавшими тяжелое орудие.

– Будет лучше, если вы установите орудие на более твердой поверхности, вот здесь. – Борей указал на окоп в дюжине метров правее, который в данный момент пустовал. – Не спешите, у вас есть время.

Офицер кивнул и приказал людям переместиться на пустую позицию. Борей придержал человека за руку, когда тот двинулся за отрядом, стараясь не сломать ее.

– Надеюсь, ты проявишь спокойствие и дисциплинированность, лейтенант, – произнес Борей. – Помни, твои люди считают тебя командиром. Я знаю, что тебе страшно, но ты не должен этого показывать. Ты – офицер, представляющий самого Императора. Никогда не забывай об этом!

Лейтенант ничего не сказал, лишь кивнул и глубоко вдохнул. Борей еще несколько секунд держал офицера, пока тот полностью не успокоился. Взглянув на окоп, он увидел, что оружие установлено и готово отражать атаки орочьих машин.

– Ступай к своим людям и сражайся с честью и храбростью, – произнес Борей, слегка подтолкнув лейтенанта в нужном направлении.

– Это Крыло Ворона-шесть. Два байка уничтожены, брат-капеллан, – доложил по рации Метаниил. – Тяжелый болтер уничтожен, стрелок погиб. Ожидаю приказов.

– Продолжайте сдерживать противника, – ответил Борей. – При необходимости жертвуйте жизнью. Подтвердить.

– Подтверждаю, брат-капеллан, – без колебаний откликнулся пилот.

Борей проверил дислокацию своих небольших сил. Многие солдаты отошли слишком далеко назад, под защиту электростанции, вместо того чтобы быть на передовой. Они собрались у внешних строений шахты, а двигаться вперед было уже поздно.