Текст книги "Пещера Рыжего монаха"

Автор книги: Герман Коробейников

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 21 страниц)

Глава IX, в которой рассказывается не столько о поисках клада, сколько о кладоискателях

Первым пришел Федя. Чтобы приблизить долгожданный момент, в минувшую ночь он рано улегся спать, но воображение долго не давало ему уснуть и так же рано подняло с постели. Крепость на горе румянилась в первых лучах солнца.

Федя быстро справился с завтраком. Узнав, что к обеду он не вернется, хозяйка завязала ему в тряпку кукурузную лепешку и кусок сыра. Прихватив узелок и приготовленную с вечера лопату, Федя выбежал на улицу.

Следом за ним к месту встречи явился запыхавшийся Василид. И ростом и сложением он уступал каждому из друзей, и лом, который он тащил на плече, успел порядком измотать его. Ряса тоже не способствовала быстрой ходьбе.

– Самовольно ушел? – спросил Федя.

– Нет, отпросился у игумена святой волы испить и в часовне помолиться.

– А если бог покарает за вранье?..

– За что же карать? Я и вправду зайду туда помолиться, – серьезно ответил послушник.

В духане Аджину полагался свободный день, поэтому он выспался вволю и пришел с опозданием. Его сопровождал Худыш. Из инструментов Аджин принес лишь цалду – абхазский топорик для расчистки зарослей, похожий на томагавк.

Поход на Святую гору начался.

Больше всех радовался Василид: неожиданная свобода, новые друзья – это ли не счастье! Федя отнял у него лом и дал нести лопату. Шли, весело переговариваясь. Где-то на полпути Аджин сказал:

– Теперь идите за мной, – и свернул на едва заметную тропинку.

– С какой стати? – удивился Федя. Направление тропинки не совпадало с их маршрутом.

– Ты сам говорил, – что нужно клятву дать, – напомнил Аджин.

Переглянувшись, Федя с Василидом двинулись за ним. Тропинка часто петляла, огибая склон горы. Древесная сень над головами стала еще плотнее, здесь уже царили вечные сумерки. Но вот впереди посветлело. Аджин остановился и заставил ребят сложить вещи под деревом. Затем прошли еще несколько шагов. Здесь, на поляне, в окружении букового леса, высились три столетних платана. Между ними поднималась каменная глыба.

Федя спросил:

– Что это?

– Сейчас узнаешь.

Аджин вытащил из кармана цветную тряпочку.

– У вас есть что-нибудь?

Федя достал перочинный ножик – подарок отца. Аджин с сожалением осмотрел его:

– Нет… жалко.

Порывшись еще, Федя извлек кусок бечевки.

– Хайт, годится, – сказал Аджин.

У Василида карманы были пусты.

– Тогда найди что-нибудь, – сказал Аджин.

Василид пошарил взглядом и поднял с земли черный, с золотыми крапинками камешек. Аджин критически оглядел его:

– Подойдет.

Ребята подошли к каменной глыбе, на верху ее было углубление. Аджин и вслед за ним оба приятеля опустили в него свои вещицы. Там уже скопилось много подобных безделушек. Впрочем, попадались вещи и посолиднее: старые ножны от кинжала, кусок ремня с металлической пряжкой, почерневшая курительная трубка.

Аджин отвел ребят шагов на пять и поставил лицом к глыбе. Затем обошел все три дерева и сорвал с каждого по веточке; две вручил приятелям, одну оставил себе. Они, как и Аджин, держали веточки у груди. Аджин встал рядом.

– Теперь повторяйте за мной, – сказал он. – Я, сын трудового народа…

– Я, сын трудового народа, – повторили ребята.

– …вступая в «Киараз», буду верой и правдой служить делу революции, – продолжал Аджин, и ребята повторяли за ним. – Не пожалею крови и жизни в защиту рабочих и крестьян, буду биться с врагами революции – дворянами и князьями до последней капли крови своей, о чем я торжественно заявил Ажире[38]38
  Ажира (абх.) – языческое божество, карающее за измену, ложь, неисполнение долга или принятых обязательств.


[Закрыть] и народу, и пусть карают меня народ и Ажира, если я отступлюсь. Аджин помолчал, потом добавил:

– Пусть о наших замыслах никто не узнает: ни человек, ни зверь, ни птица. Клянусь, что буду хранить тайну.

Ребята и эти слова повторили вслед за ним.

– Все, – сказал Аджин и с довольным видом оглядел приятелей. – Теперь вам понятно?

Они кивнули, хотя поняли далеко не всё. Что такое «Киараз», Федя слышал от отца. Он объяснил Василиду, что так назывались партизанские отряды, помогавшие Красной Армии установить Советскую власть в Абхазии. Муж Тинат погиб в одном из таких отрядов. Но что такое «Ажира»? Это слово он слышал впервые и спросил о нем Аджина.

– Это что-то такое… – Аджин пошевелил в воздухе пальцами, – как дым…

– А ты видел этот дым?

– Нет, другие видели.

– Не хочешь ли ты сказать, что партизаны, вступившие в «Киараз», тоже здесь клялись?

– Конечно! Откуда же я клятву запомнил!

– И большевики тоже?

– И большевики, и главные командиры «Киараза» – все здесь клялись. Никто еще клятву не нарушил, если ее Ажире давал. Иначе плохо будет, – внушительно изрек Аджин.

Федя промолчал.

«Вряд ли, – подумал он, – коммунисты верили в этот обряд, но так уж, видно, повелось в народе, что иначе нельзя было. Все в этом крае необычно, и надо перестать удивляться».

Приятели подобрали свои вещи и вернулись на дорогу. Остаток пути прошел незаметно в разговорах.

В крепости Василид был впервые. Он слышал от братии, что это место пребывает во власти колдовских сил, и, оглядывая мрачные руины, подумал, что для нечистой силы место действительно подходит.

Присели на камнях в тени.

– Где будем копать? – спросил Аджин.

Федя уже не чувствовал в душе прежней уверенности.

– Как сами думаете, где бы правитель мог хранить сокровища? – спросил он в свою очередь.

– Под подушкой? – предположил Аджин. Василид хихикнул.

– Ну, уж ты скажешь… – Федя постарался придать своему голосу внушительность. – Не под подушкой, но где-то рядом со своей спальней, чтобы было всегда под рукой.

Аджину было все равно, лишь бы скорее приступить к делу.

– Тогда осмотрим крепость, – предложил Федя, – угадаем, какое из помещений служило спальней правителю.

Приятели углубились в развалины. Шли порознь, перекликаясь, неожиданно встречались в каком-нибудь помещении и снова расходились. Василид старался быть поближе к Феде.

Крепость поднималась уступами, повторяя неровности вершины. Помещения соединялись между собой узкими лестницами и тесными переходами. Стены, не говоря уже о потолках и сводах, во многих местах обрушились. Попробуй-ка разобраться, для чего предназначалось то или иное помещение.

Все же, благодаря Фединым познаниям, остановились на одном из них. В углу этой комнаты был сравнительно хорошо сохранившийся камин, а у одной из стен вытянулось каменное возвышение, на котором, как можно было предположить, когда-то стояла кровать. В стене над возвышением виднелись два углубления – возможно, прежде там крепился балдахин. В другой стене находилась ниша с конусообразным сводом. Часть свода обрушилась, и ниша была завалена строительным камнем и мусором.

– Видали? – таинственно понизив голос, сказал Федя. – Не иначе, эту нишу завешивал ковер, а вниз шел потайной ход.

Решено было расчищать завал.

Обязанности распределили так: Федя, как самый сильный, должен был работать ломом и отваливать камни. Аджин – грузить камни на приспособленную для этой цели высохшую коровью шкуру и волочить ее к выходу. Отсюда Василид катил их метра три по узкому проходу и сталкивал на лестницу.

– Ну, приступим! – Федя взялся за лом.

– С богом! – тихонько вымолвил Василид и перекрестился.

– Пусть нам добра не видать, если через час дело не сделаем! – воскликнул Аджин. Первые ходки он проделал с гиканьем и посвистами, однако спустя полчаса примолк. Скоро всем стало ясно, как тяжела и неблагодарна эта работа. Ворочать ломом казалось легко только в первые минуты. Многие камни были спаяны между собой раствором, волочить эти глыбы целиком было бы ни Аджину, ни тем более Василиду не под силу. Поэтому Феде приходилось разбивать их. Мышцы от тяжести лома все больше немели, а на ладонях появились волдыри. Но, превозмогая себя, он продолжал работать: остановись он на минуту, и остальным нечего будет делать.

Федя только мотал головой, когда пот заливал глаза. К своему удивлению, он обнаружил, что работа не мешала ему думать об Асиде. Он поймал себя на мысли, что не прочь ради нее прославиться. В самом деле, неплохо бы, например, овладев сокровищами, проехать мимо ее дома на белом коне в богатом одеянии и блеске оружия. Или на глазах всего народа – и конечно, в присутствии Асиды – высыпать на стол комиссии ПОМГОЛа гору драгоценностей, а ей на шею повесить сверкающее ожерелье.

Двум другим кладоискателям тоже приходилось несладко. Феде было жаль Василида – при его-то комплекции ворочать такие камни! Но работал он без жалоб, с достойной кротостью. В своей рясе он обливался потом.

– Да скинь ты эту хламиду! – советовал ему Федя.

– Нельзя – грех…

Все же спустя некоторое время послушник сдался. Вначале заправил полы рясы под брючный ремень, а затем и вовсе снял ее. Теперь он остался в брюках и нательной рубашке. Его приятели давно уже трудились голыми до пояса.

У Аджина работа была не столь тяжелой, но от нее скоро заболела спина. Он вкатывал камни на шкуру, не разгибаясь, пятился, волоча шкуру к выходу. Все чаще он с завистью поглядывал на Василида – с каким грохотом сталкиваемые им камни катились по лестнице! Аджину казалось – камни можно таскать в руках и с еще большим эффектом сбрасывать вниз.

– Слушай, друг! – обратился он, наконец, к послушнику. – У меня руки сильные, давай буду камни таскать.

У Василида были все основания удивиться. Он в свою очередь считал работу Аджина легче. Они поменялись местами. Но и такое разделение труда продолжалось недолго. Тяжесть камней оказалась непомерной для Аджина, а катать их по полу, как это делал Василид, – значило признать свою слабость. Теперь он приглядывался к Феде.

– Слушай, душа моей души, – сказал он. – Я этой штукой, – он указал на лом, – всю жизнь работал. Давай поменяемся?

Федя с Василидом рассмеялись. Аджин насупился:

– Почему смеешься, дорогой? Вот увидишь, как работать буду… Ах ты, сын злого духа! Стой! – крикнул он вдруг.

Восклицание относилось к Худышу. Выждав момент, когда ребята отвлеклись, пес зубами ухватил узелок с едой и, крадучись по-кошачьи, направился к выходу. В этот момент его и увидел хозяин. Услышав крик, Худыш бросил ношу и с воем кинулся к выходу.

– Ладно, кончай работу, обедать пора! – скомандовал Федя.

Возражений не последовало, хотя для обеда было, пожалуй, рановато. Уж очень все утомились.

Отдыхать устроились на возвышении. На тряпице разложили съестное. Больше всех, как и следовало ожидать, принес Василид. Монастырский повар снабдил его пирогами с гречневой кашей, жареной рыбой и чуреком. В соединении с сыром и кукурузными лепешками, принесенными Федей и Аджином, обед получился вполне приличный. Федя стал громко звать собаку. Худыш, как видно, не ушел далеко, скоро его виноватая морда показалась в дверном проеме. Несмотря на ласковые увещевания ребят, он не скоро осмелился войти. Однако запах пищи победил. Понурый, с хвостом, зажатым между ног, он, наконец, приблизился. Друзья великодушно простили его и выделили долю съестного. Худыш расправился с ней в несколько секунд. Пообедав, ребята растянулись на прохладных камнях.

– Эх, скоро в школу придется ходить! – вздохнул Федя. – Не хочется.

– Не хочешь – не ходи. Читать, писать умеешь, чего еще… – отозвался Аджин.

– Школу откроют, и ты пойдешь.

– Мне зачем? Ты меня читать и писать научи.

– Как будто, кроме этого, учиться нечему…

– А чему еще? – серьезно спросил Аджин.

– Ну мало ли… Вот, например, закон Ньютона. По-твоему, если яблоко с ветки сорвется, то почему оно не вверх, а вниз полетит?

– Ты смеешься, дорогой? Куда же ему полететь? Неужели на небо?

– Понимаешь, – начал Федя, – Ньютон открыл закон земного притяжения. По этому закону все предметы, в том числе и мы с тобой, притягиваемся к земле…

– Ты, наверное, что-то путаешь, – перебил Аджин со снисходительной улыбкой. – Я еще вот таким был, – он показал на полметра от земли, – а уже знал, что никуда не полечу. При чем тут твой Ньютон?

Федя был сбит с толку. Видимо, нужно найти какой-то другой пример.

– Ну ладно, – сказал он, подумав. – А как, по-вашему, образовались Кавказские горы?

К этому разговору он решил подключить и послушника:

– Давай, Василид, как ты думаешь?

Василид, не ожидавший вопроса, несколько смутился, но, помолчав, начал бойко:

– Бог есть создатель солнца и огня, земли и неба и всех видимых и невидимых тварей. Земля была создана им на третий день… А потом ему, наверно, показалось скучно, что везде все ровное, и он сделал в одном месте горы, в другом – холмы, а где-то равнины оставил… Вот как это было, – закончил он, довольный, что справился со столь длинной речью.

– Да-а, – протянул неопределенно Федя. – А теперь ты расскажи, Аджин, как думаешь на этот счет.

– Я, конечно, сам не видел, – начал тот, – но наши старики рассказывают, что дело было так. Когда все еще было ровное, как у вас в России, жил здесь один крестьянин. Звали его Коблух. Он был хорошим хозяином – сажал кукурузу, охотился на коз, растил детей. И вот повадился ходить к нему аджныш, по вашему – черт. То очаг ему водой зальет, то мамалыгу съест, то камнем снаружи дверь припрет… Коблух долго терпел его шуточки, потом разозлился и сделал так: пошел будто бы на охоту, а сам вернулся потихоньку домой, взял щипцы и положил в огонь. Немного времени прошло – аджныш идет. Коблух встал за дверью и приготовился. Только черт голову в дверь просунул, Коблух хвать его раскаленными щипцами за нос! Что тут было! Аджныш так начал от боли хвостом по земле колотить, что вместо ровного места и получились вот такие горы.

Аджин замолчал, вполне удовлетворенный своим рассказом. Феде нужно было сделать усилие, чтобы не расхохотаться.

– А теперь расскажу я, – начал он, – как объясняет происхождение гор наука. Он взял в руки камень, присмотренный заранее.

– Видите, в камне ракушка сидит? А можно найти даже такой, где рыба отпечаталась. Это означает, что на этом месте когда-то было море. Ракушки, дохлые рыбы и всякие другие предметы осаживались на дне моря. А реки приносили туда же ил, песок. Так что на дне скопилось несколько верст этих осадков. Вы про землетрясения слышали? – спросил он друзей.

– Хайт, слышал! – отозвался Аджин. Василид тоже кивнул.

– Так вот, – продолжал Федя, – те же силы, которые устраивают землетрясения, сжали землю. – Федя показал руками, как это было, – и дно моря вздыбилось как гора. А уж затем море отступило, реки прорезали в горах ущелья; ветры, дожди свое дело сделали, и горы стали такими, как сейчас. Но тянулось это тысячи, даже миллионы лет. Ну как, понятно?

Василид кивнул, но в глазах его было сомнение.

– Может быть, – пожал плечами Аджин.

Федя расстроился. Ему стало ясно, почему его объяснение не устраивало приятелей: их рассказы были куда занятнее. Впрочем, он утешил себя мыслью, что и ему будет о чем порассказать. Начитанность тоже кое-что значит. Битвы, дуэли, ужасы заточения, жуткие обычаи, невероятные обряды – от этих историй у его друзей волосы дыбом встанут. А пока он недовольно продолжал:

– Все равно учиться надо, столько узнаете, что самим будет интересно. Рано или поздно никому школы не миновать. Отец говорил, что взрослые и те будут учиться читать и писать.

Аджин возразил:

– Хайт цараби! Извини, что перебью твои золотые слова, но сам подумай: я учиться буду, сестра будет, а кто работать, кто нас кормить будет? Одна мать, да?

– Что-нибудь придумают, – без особой уверенности сказал Федя. – Вот с кормежкой станет легче, тогда и найдут выход, чтобы всех выучить. Зато выучитесь, так ты, например, инженером станешь, а Асида – врачом.

Аджин снова возразил:

– У нас говорят: «Сын кошки – мышку ловит». Разве так бывает: отец у меня – крестьянин, а я инженером буду?

– Не хочешь инженером стать, сельскому хозяйству учись.

– А это зачем?

– С помощью науки ты, к примеру, можешь в три раза больше кукурузы вырастить на своем участке.

Все помолчали и тихонько вздохнули. Заманчиво и в то же время туманно рисовалось каждому будущее.

– Хватит прохлаждаться, за работу! – скомандовал Федя. По желанию Аджина лом был вручен ему; Федя взялся за шкуру. Аджин старался на совесть, но через полчаса стало ясно, что работа ему не под силу. Наступил момент, когда он, вконец обессиленный, ругнулся по-абхазски и бросил лом.

– Ну как, хороша работка? – осведомился Федя.

– Чтоб ей добра не видеть!

– То-то… Отдохни немного, а потом работай, меняясь с Василидом.

Через некоторое время труды кладоискателей были в какой-то мере вознаграждены. В правой части ниши из-под груды обломков показалось отверстие. Чтобы определить, ведет ли оно вниз, надо было до конца очистить пол.

Солнце прошло уже больше половины пути, зной проник в помещение, и все обливались потом.

– Слушай, – не выдержав, обратился к Феде Аджин, – когда твой клад будет?

– Я не колдун, чтобы все наперед знать. Возможно, что вначале даже не сокровища найдем, а документы, в которых указано, где они хранятся. Так тоже бывало.

– Э-э, – разочарованно протянул Аджин, – ты же говорил…

– Вот тебе и «э»! Работай знай. Кто шагает, пройдет дорогу, – так ведь у вас говорят?

Аджин что-то буркнул в ответ по-абхазски. Они продолжали работать. За это время никто не обратил внимания на то, что Худыш куда-то исчез. И когда снаружи вдруг послышался его лай, мальчики были удивлены. Аджин, радуясь возможности отвлечься от работы, выбежал из помещения. Вернулся он через несколько минут вместе с собакой.

– Никого нет. – Он пожал плечами, отвечая на вопросительные взгляды приятелей. Но Худыш не сразу успокоился: часто поглядывал в сторону выхода и недовольно ворчал. Шерсть у него на загривке дыбилась от возбуждения.

– Может, кто из паломников забрел? – предположил Федя. – Надо быть настороже. Не хватает, чтобы вместо нас другие до клада докопались.

Работали уже из последних сил. Но вот, наконец, радостное восклицание Феди заставило приятелей подбежать к нему. Из-под расчищенного завала в боковой части ниши показалась ступенька лестницы. Глубоко ли шла лестница, можно было только гадать – весь проход был завален. Но Федя был рад и этому: подземелье хранило тайну, и шансы на успех пока не уменьшились. На сегодня со спокойной совестью можно было закончить работу.

Послушнику еще предстояло помолиться в часовне и выпить святой воды. Приятели подождали его на дороге, ведущей к водоему. Василид появился минут через двадцать, довольный, с просветленным лицом.

– Вот и слава богу! – сказал он. – Братья меня видели, если кто в обители спросит, подтвердят, что я там был.

Хорошо было идти под гору, чувствуя, как отходят натруженные руки. Все были веселы, довольны собой и друг другом.

Федю давно уже подмывало втянуть послушника в спор о религии. Считая, что для этого наступил благоприятный момент, он начал так:

– Вот ты веришь в бога, а я нет. А попы небось хотят, чтобы все верили. Говорят, раньше сколько чудес на свете было – и Христос из мертвых воскресал, и ангелы с небес слетали… Почему бы богу и сейчас какое-нибудь чудо не сотворить?

Василид чуть помедлил, потом в свою очередь спросил:

– А если чудо и вправду будет? Ну, спустится сейчас с неба ангел на лебединых крыльях – ты станешь после этого верить?

– Поверил бы… куда ж тут денешься!

– Вот видишь, если чудо случится, то всякий дурак поверит. А ты так поверь, без чуда.

Ответ был неожиданным и обезоруживающим. Федя молчал – второй раз его сегодня загоняли в тупик.

– То-то вот! – со вздохом добавил Василид. Подавляя досаду, Федя задал новый вопрос:

– Тогда вот что скажи. Возьмем, к примеру, революционера. Он всю жизнь за бедных борется, в тюрьме, на каторге за это мучается, а сам – неверующий. А какой-нибудь купец всю жизнь людей обкрадывает, по кабакам гуляет, грешит одним словом, а настанет пора умирать – он церковь на свои денежки построит. Так кто же, по-твоему, из них в рай попадет: купец или революционер? Ну-ка, ответь попробуй!

На этот раз был озадачен Василид. Он закусил губу и, видимо, мучительно искал ответ.

– Надо будет отца Георгия спросить. Знаю только, что для богатых труден путь в царство небесное.

Удовлетворившись этой маленькой победой, Федя предпочел перейти к другим темам, не оставляя, впрочем, мысли при каждом удобном случае сеять семена неверия в душе послушника.

До монастыря было ближе всего, и первым от компании отделился Василид, затем Федя расстался с Аджином.

Федя шел и думал о своих новых друзьях.

Аджин – смуглый, лохматый, подвижный, веселый, дурашливый. Недаром аджныш – слово, созвучное с Аджином, – означает «черт». По всему видать – плут изрядный, с таким не соскучишься.

Василид – маленький, хрупкий, с лицом ангелочка. Голубые его глаза на бледном лице смотрят с неизменно кротким, ласковым выражением. Даже когда он улыбается, на лице его больше грусти, чем радости.

Вечером, когда они с отцом ложились спать, Федя вспомнил о своем разговоре с послушником.

– Папа, я тут с одним монашком познакомился. Так вот, мы с ним о религии заспорили. Уж чего, казалось бы, проще: ведь нет бога. А я его не смог убедить.

Отец усмехнулся:

– Мало каши, видно, ел. Еще удивительно, что он тебя в свою веру не обратил.

– Чего не хватало!

– Я серьезно говорю. Попадись ты в лапы к хорошему проповеднику, он тебя живо окрутит. Много ли ты знаешь, чтобы с ним спор выдержать?

Федя вспомнил, как он оконфузился сегодня, и промолчал.

– Об религию не одна коса ступилась, – продолжал Иван Егорович, – борьба с ней идет уже много веков, и умы побольше, чем наши с тобой, на этом головы сложили. Наскоком тут не возьмешь. Агитация нужна каждодневная, серьезная, научная… А еще важно вовремя помочь человеку в беде, чтобы он не в бога, а в людское добро верил. Вот избавим людей от голода, болезней, несправедливостей, – тогда и с религией бороться легче станет.

– Я об этом и сам думал, – сказал Федя. – Вот, к примеру, у нас на горе источник есть, так монахи воду из него святой объявили. Знаешь, сколько там увечных и больных собирается – ужас просто! А была бы возможность вылечить вовремя этих людей – им бы и святая вода не понадобилась. Ведь правда?

– Еще бы!..

И разговор затянулся надолго.