Текст книги "Пророчество Апокалипсиса 2012"

Автор книги: Гэри Дженнингс

Соавторы: Джуниус Подраг,Роберт Глисон
сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 20 страниц)

– А ведь предупреждал я его, чтобы не распускал язык, – сказал Звездочет Щиту, бросив на меня неодобрительный взгляд. Потом такой же взгляд достался и Ягуару. – Он не понимает, чем живет Толлан и здешние жрецы. – Последние слова Звездочет произнес шепотом.

– Слушай его, Рубец, – велел Щит. – Он плохому не научит. Да, они превозносят смерть ради самой смерти, и чем более она жестока, тем лучше. Пытаться предлагать иное – означает покушаться на их власть.

– А чему поклоняемся мы? – спросил я.

– Этот старик есть величайший и последний наш звездочет. – Воин указал на нашего спутника. – Он поведает тебе все о звездных богах. Возможно, ты поможешь ему завершить дело всей его жизни – Календарь конца времен. И в один прекрасный день ты разделишь с ним почитание звездных богов.

– Я недостаточно знаю, чтобы чтить их как должно.

– Он тебя научит.

– И уж конечно, мне не терпится узнать побольше насчет Календаря.

– Календарь долгого счета начинается много солнечных циклов назад, он древний, как сами звезды, и непостижимо сложен, – сказал Звездочет.

– И единственный ученый, способный вычислить и начало времен, и их конец, стоит перед нами, – прошептал Дымящийся Щит.

– А почему никто в городе не помогает в твоей работе? – осведомилась Цветок Пустыни.

– В наше время жрецы не жалуют истинную науку о звездном небе, – покачав головой, ответил старик. – С их точки зрения, звездные боги нужны лишь для того, чтобы морочить головы невеждам, и ничего более.

Они запугиванием вынуждают людей отдавать им свое имущество и заявляют, будто это звездные боги без конца увеличивают их могущество.

– Но как же тогда они позволяют Звездочету изучать небеса? – спросила Цветок Пустыни.

– Он занимается этим по личному повелению правителя, – ответил Дымящийся Щит.

– А почему правитель решил пойти в этом вопросе против жрецов?

– Он не хочет, чтобы истина была утрачена навеки.

– Навеки? – переспросил я.

– Как девственница в жерле вулкана, – произнес воин.

Неожиданно в ноздри мне ударил отвратительный трупный запах. Толпа расступилась, и к нам направился самый жуткий и омерзительный человек, какого я когда-либо видел. В черной набедренной повязке, весь вымазанный в крови, с длинными, спутанными черными волосами и вонючем плаще из содранной с человека кожи.

А вот его спутница, напротив, была ослепительно, болезненно, мучительно… прекрасна.

Высокая и стройная, в незатейливом, без украшений, черном наряде, с длинными распущенными черными волосами.

Ни единой татуировки, ни одной побрякушки, никаких украшений она не носила, да в них и не было надобности. Любые побрякушки выглядели бы нелепо рядом с этими сочными, чувственными губами, пьянящей улыбкой, изящными скулами, окаймлявшими очи, озера черного пламени.

– Кто это? – спросила Звездочета Цветок Пустыни.

– Темная богиня Миктлантекутли.

– Что это? – не понял я.

– Для вас она – ходячий конец света, – сказал старик.

– Это принцесса Цьянья, сестра нашего правителя, – шепнул мне на ухо воин.

Между тем благородная особа шествовала прямо к нам с хищной грацией прогуливающейся пумы.

– А вот и дражайший наставник моего брата, – произнесла она, глядя на Звездочета. Я и не думал, что он, оказывается, так близок к правителю Кецалькоатлю. – Давно мы не виделись. А тебя, Щит, мне не хватало. Обязательно расскажешь мне обо всех ваших похождениях. Я очень рада снова видеть вас обоих во дворце.

– А я очень рад снова видеть тебя, госпожа, – ответил воитель-Ягуар.

– Расскажи о вашем походе, – потребовала красавица.

Принцесса с Дымящимся Щитом переместились к столу с октли, а меня Звездочет взял за руку и увлек от них в сторону.

– Ну, что ты о ней скажешь? – осведомился он.

– Едва ли я вообще видел на свете что-либо столь же красивое.

– И?

– Она устрашает меня. Более того, мне кажется, рядом с ней даже наш Ягуар… робеет.

– Ну, нам всем стоит ее бояться. Все, кому благоволит ее брат, могут оказаться жертвами ее злобы.

– А кто тот дурно пахнущий человек, что пришел с ней?

– Тецкаль, верховный жрец. Ближайший союзник принцессы, что делает ее вдвое опаснее.

– Почему?

– Об этом поговорим позже.

– А где правитель?

– И об этом мы поговорим позже.

Я заметил, что во время разговора с воителем взгляд красавицы безразлично скользил по толпе собравшихся. Неожиданно он упал на меня. Глаза ее вспыхнули, чуть не прожигая меня насквозь.

Она прервала разговор и направилась ко мне.

– Так ты и есть тот юный дикарь, которого зовут Койотль? Ты такой же пронырливый, коварный и злобный, как тот, в честь кого назван?

– Я твой верный слуга и подданный, – сказал я, склонив голову.

– Ты склонишься перед моим камнем и черным клинком, – заявил, подойдя к нам, злобный жрец, от которого веяло духом смерти.

– Ну, это вопрос еще не решенный, – улыбнувшись и взъерошив мне волосы, промолвила красавица. – Во всяком случае, если щенок будет стоить моего внимания. – Повернувшись к верховному жрецу, она сурово заявила: – Мой брат и этот старый, помешанный на звездах дурак благоволят к нему. Думают, он в состоянии помочь им составить их идиотский Календарь, так что придется тебе оставить мальчишку в покое. Уразумел?

Верховный жрец ответил сестре правителя злобной, хмурой улыбкой.

– Он у меня еще хлебнет горя.

– Тронешь мальчишку – ответишь передо мной, – холодно заявила она и, повернувшись, потрепала меня по щеке с холодящей кровь нежностью. – Ты ведь оправдаешь мое доверие, правда?

– Постараюсь услужить, как смогу.

– Он не ответил «да», – заметил вымазанный в крови служитель богов.

– У щенка койота есть своя гордость. Это совсем неплохо. И не бойся, пропахший падалью, я его приручу.

Изображая игривую привязанность, красавица ущипнула меня за щеку, причем больно и чуть не до крови, так что я едва не вскрикнул, но… сдержался. И, не сказав ни слова, с бесстрастным лицом, встретил ее взгляд.

– Но помни, щенок, – продолжая щипать больное место, сказала она, – гордыня предшествует падению.

– У него сегодня выдался нелегкий день, – заступился за меня Ягуар.

– У тебя будут куда более тяжелые дни, а ночи и того тяжелее, – усмехнулась Цьянья. – Если ты к этому готов. – Она вновь повернулась к воителю: – Ну а теперь расскажи о вашем походе. – Взяв за руку, она увлекла его к помосту с октли, где они взяли по чаше.

– Ну, вот ты и познакомился с сестрой правителя, – произнес Звездочет. – Что скажешь теперь?

– Никогда не видел подобных глаз.

– И что они тебе напоминают?

– Гром. Молнию. Войну.

– Ты смотрел прямо в могилу, свою могилу. И ты не слишком осторожен.

– Но она потрясает.

– Как ядовитая змея.

– Когда она притронулась к моим волосам, я чуть не лишился чувств.

– Остерегайся кровожадности несравненной красавицы.

– От нее глаз не оторвать, – глядя в сторону помоста с напитками, признался я.

– Я всеми силами пытаюсь избавить тебя от глупости, – смерив меня долгим взглядом, пробормотал Звездочет, – но, боюсь, она укоренилась слишком глубоко.

– Эта женщина пугает меня, – сказала, подойдя ко мне, Цветок Пустыни.

– Не тебя одну.

– И она никуда не денется, – заметил я. – Это непреложный факт. – С этими словами я отпил изрядный глоток октли.

– Зато могу деться я, – проворчал Звездочет. – Раз ты не желаешь следовать моим советам, мне тебя больше нечему учить.

Краем глаза я приметил, что сестра правителя оживленно беседует с кровавым жрецом. Наш воитель, похоже, воспользовался этим, чтобы ускользнуть, и подошел к нам.

– Слышал, ты тут сказал, будто тебе больше нечему учить, – обратился он к Звездочету. – Что, здешний урок закончен?

– Так ведь уже поздно, а кости у меня старые.

– В дороге ты на старые кости не жаловался.

– Но сейчас они нуждаются в отдыхе. А это логово выродков не для таких, как я. А для вас, молодежи.

– Ну а ты? – обратился Дымящийся Щит ко мне. – Чего ты хочешь после долгого, трудного путешествия. Еды, выпивки, пейотля [15]15
  Пейотль – североамериканский кактус, а также приготовляемый из него напиток. (Прим. ред.)


[Закрыть], женщину? – Он с удовольствием осушил очередную чашу октли. – Давай, Рубец, ночь еще только начинается.

– Я хочу увидеть свои шесть звезд.

20

– Я тоже хочу увидеть звезды, – заявил Дымящийся Щит и, к моему удивлению, последовал за нами из дворца.

О том, куда мы направляемся, я не имел ни малейшего представления, тем паче что города пока совершенно не знал. Для меня Толлан представлял собой путаный лабиринт пересекающихся улиц, переулков и дорог, обставленных тысячами зданий, над которыми возвышались подобные горам храмы.

Наши факелы, уличные жаровни и даже звезды над головой давали некоторый свет: постепенно я начинал узнавать улицы, по которым проходил ранее. А впереди, вдалеке, высоко возносилась над крышами Пирамида Солнца.

Дымящийся Щит продолжал потягивать октли – на переброшенном через плечо кожаном ремне у него висел бурдюк, сделанный из мочевого пузыря пекари. Из этой же емкости то и дело угощался и Звездочет, который вел нас к месту назначения.

Когда мы приблизились к составленным недалеко от пирамиды клеткам с рабами, Дымящийся Щит, подведя нас к клетке Теноча, указал на нашего бывшего хозяина, исхудавшего, окровавленного, избитого, валявшегося на полу в рваной набедренной повязке. Подобрав камушек, Дымящийся Щит запустил им в пленника и попал в голову. Камень отскочил, Теноч от удара проснулся.

– Просыпайся, раб! – крикнул благородный воитель.

Теноч открыл налитый кровью глаз.

– Не могу сказать, что сочувствую твоему жалкому положению, – сказал Щит. – Ты ведь пес, сам знаешь. Мучить и насиловать беззащитных рабов, издеваться над всеми, кто слабее, – для тебя образ жизни. Нет, на самом деле ты хуже последнего пса и дурнее. Ты до сих пор огрызаешься и плюешь на нас, а только бешеный пес лает на хозяина. А знаешь, что мы делаем с бешеными собаками?

– Мы их убиваем, – сообщил Звездочет.

Теноч взирал на нас молча, с ненавистью и презрением.

– Я вижу для тебя лишь три возможные участи: каменоломни, смерть на алтаре или Смерть Огня и Ножа, – произнес воин.

Поскольку Теноч не знал, что означают последние слова, в его взгляде появилось нечто, похожее на любопытство.

– Ну конечно, пес никогда не слышал о Смерти Огня и Ножа, – усмехнулся благородный воитель. – Ну что ж, тут все просто: сначала один из жрецов оскальпирует и освежует тебя, потом с тебя медленно срежут тонкие полоски плоти. Пока твое сердце еще будет биться, у тебя отрежут язык, вырвут ногти на руках и ногах, отсекут и засунут в окровавленный рот гениталии, а потом подвесят за ноги на треноге над медленным огнем.

– Тут только одно хорошо, – хмыкнул Звездочет, – огонь прижжет рану на твоей оскальпированной голове.

– Жрец, который специализируется на этом ритуале, извлекает из него особенное удовольствие. А знаешь почему?

Теноч по-прежнему молчал.

– Объясни ему, старик, – попросил Щит.

– Потому что он с наслаждением поедает жареное человеческое мясо на глазах у умирающего человека, – сказал Звездочет. – Да, Теноч, принимая во внимание порочность всей твоей жизни, Смерть Огня и Ножа была бы для тебя самой подходящей. Если бы решение зависело от меня, о другом и думать бы не пришлось, но твоя судьба в руках этого воина, потому что это он взял тебя в плен.

– Обдумай эти возможности, животное, лично я склоняюсь к клинку и пламени. – Щит одарил Теноча хищной усмешкой.

– Мы все того же мнения, – поддержал воина Звездочет.

Затем старик и Щит повели нас дальше, прочь от клетки и от злобного взгляда Теноча. Оба они шли впереди, продолжая со смехом обсуждать участь пленника, а мы с Цветком чуть отстали. Она, закусив губу, чтобы удержаться от рыданий, лишь молча качала головой. Я никогда не мог понять, как и почему она так переживает за других, в то время как от людей нашего клана не видела почти ничего хорошего. И уж тем паче я не понимал, как ее может беспокоить, что Щит и Звездочет сделают со злобным, ненавистным Теночем, доставившим ей столько горя, боли и унижений.

«Видимо, – отстраненно подумал я, – немотивированная жестокость доступнее для понимания, чем бескорыстное сострадание».

21

Мы стояли у подножия великой Пирамиды Солнца. Как и раньше, с края террасы храм казался огромным, словно гора, высота его была такова, что, когда я поднял глаза к вершине, у меня чуть не закружилась голова. Склон ее простирался на сотни шагов, превосходя протяженностью поле для тлачтли, причем в верхней части подъем был невероятно крут. Когда Звездочет без предупреждения вдруг начал подниматься, мне трудно было поверить, что у него хватит сил одолеть все эти бесчисленные ступени. И уж тем более я не ожидал, что он на ходу станет давать пояснения.

– Знай, юный Рубец: на вершине пирамиды находится не только святилище с жертвенным камнем, но и лучшая во всем мире обсерватория. Туда-то нам и нужно подняться. Может быть, ты заметил, что Толлан далеко не лучшее место для изучения звездного неба. Это город дыма и пламени, ярко освещенный жаровнями, факелами, очагами, не говоря уж о множестве ритуальных огней. Чтобы обеспечить топливом все эти бесчисленные жертвенные, праздничные, траурные, свадебные, погребальные и прочие церемониальные костры, жрецы держат в городе целые горы хвороста и валежника. Ты хочешь изучать звезды в Толлане? Добро пожаловать. Но небо над городом затянуто дымом, и, лишь поднявшись на эту священную высоту, ты возвысишься над туманом.

– Иными словами, – сказал я, – ты превратил храм Пернатого Змея в свою личную обсерваторию?

– С благословения правителя, – ответил Дымящийся Щит.

– А как насчет благословения Кецалькоатля? – не унимался я. – Не правителя, а бога.

– Разве он не покровитель учебы, наук, письма, языков, цифр и математики? – произнес Звездочет.

– А заодно путешественников, любознательных, сострадательных, и еще приключений, ветров и морей, – добавил, тяжело дыша, наш воитель. – Что уж тут говорить о звездах.

– Где пребывает Кецалькоатль, там и его благодать, – заявил Звездочет.

– Выпьем за Кецалькоатля, – подняв пузырь с октли, предложил благородный воитель.

– Ничего не имею против, – отозвался я. Он протянул мне бурдюк, и я отпил глоток. – Вкус такой, будто пригубил свиной мочи, – вырвалось у меня.

– Это потому, что наша брага слишком долго пробыла в мочевом пузыре пекари, – заявил Звездочет, указывая на бурдюк Дымящегося Щита.

– Сами виноваты, надо было пить быстрее, – сказал Дымящийся Щит.

– Сдается мне, у тебя с этим будет проблема, – ткнув в бурдюк пальцем, заметил Звездочет.

– Так оно и есть, старик. Мою пустоту им не заполнить.

– Может, лучше и не пробовать, – проворчал Звездочет, пытаясь вырвать у Щита емкость с октли.

– У нас имеется четыре сотни богов, покровителей выпивки и пьянства, – возразил воин. – Мы обязаны их почтить.

– Четыре сотни? – с сомнением протянул я.

– Это прискорбный факт, – качая головой, пробормотал Звездочет.

– Они обидятся, если мы их всех не почтим, – заявил воитель, поднимая мочевой пузырь пекари и возглашая очередной тост: – За богов пьянства!

– Давай помогу, – предложил я, забрал, не дожидаясь согласия, бурдюк и, отпив еще один глоток, добавил: – Снова за Кецалькоатля!

Воин тоже отпил глоток в честь Пернатого Змея.

Старик устало покачал головой.

– Почему так много ступеней? – поинтересовался я.

– Строители спроектировали триста шестьдесят ступеней – по одной на каждый день Хаах, солнечного календаря, – пояснил Щит.

– Триста шестьдесят официальных дней, – поправил его Звездочет.

– А что за неофициальные дни? – поинтересовался я.

– Пять дней, добавляющихся к концу года, – ответил Звездочет. – Мы называем их Вайеб, безымянные дни. Они считаются самыми опасными, ибо именно в это время истончаются преграды между нашим и потусторонним миром и вредоносные духи наводняют землю.

– А почему бы не включить в календарь триста шестьдесят пять дней и избавиться от Вайеб? – не унимался я.

– Потому что это число не делится поровну на наши месяцы, – сообщил Звездочет.

– Это не ответ, – заявил я.

– Неподходящее количество, – пробормотал воин.

Я остановился и воззрился на обоих спутников.

– Так в чем все-таки настоящая причина?

Мои спутники тоже остановились, переглянулись и, пожав плечами, возобновили подъем.

– Так все-таки? – настаивал я.

Не задавай мне вопросов, на которые я не могу ответить, – пробормотал себе под нос Звездочет.

– Ты здесь, чтобы отвечать на вопросы, а не задавать их, – заявил воин.

Цветок Пустыни начала хихикать. До меня только сейчас дошло, что наш воитель щедро делился своим октли и с ней.

«В неподходящем количестве…» – подумал я. И тоже основательно приложился к пузырю.

Теперь мы стояли перед последним, самым крутым пролетом из пяти ступеней.

Наш воин, словно не замечая крутизны, взлетел наверх вместе со своим пузырем октли и, протянув сверху руку, помог подняться Звездочету. Я, со своей стороны, помог подняться Цветку Пустыни, подтолкнув ее сзади.

Когда все были наверху, я обернулся и обозрел владения Кецалькоатля. С этой божественной высоты город Толлан выглядел еще великолепнее, чем вблизи: тысячи алебастрово-белых зданий, сотни широких, прямых проспектов, соединенных великим множеством улиц и аллей, просторная игровая площадка, сокровищницы, дворец и десятки храмов, по большей части пирамидальных.

И тут я убедился в правоте Звездочета: город был залит светом несчетного множества огней, словно землю усеяли крошечные звезды.

Наконец я оторвался от зрелища внизу и оглядел вершину. На площадке высились два святилища, на которых бирюзой и пиритом были выложены мозаичные изображения Пернатого Змея.

– Загляни внутрь, – предложил Звездочет.

Он провел нас в первое святилище. Полки внутри были уставлены черепами. Немало черепов было развешано и по стенам, а между черепами висели обсидиановые жреческие ножи для жертвоприношений. Но дальняя стена оставалась пуста, если не считать двух шестов, образующих при пересечении косой крест и накрепко связанных сыромятным ремнем. Звездочет прошел через все помещение и, сняв деревянный крест со стены, вывел нас из святилища.

– Пойдем, – следуя в обход строения, поманил старик.

С задней стороны святилище обрамляли рельефные изображения змей, орлов, ягуаров и, конечно, мозаики с Пернатым Змеем. Опираясь и держась за все эти выступы, мы вчетвером взобрались наверх по стене. Воин поднялся первым, я вторым. Смешно, но это оказалось легче, чем одолеть последний пролет ступеней.

Каменная крыша была плоской и пустой, не считая столба в самом ее центре, который я поначалу счел чем-то вроде декоративного шпиля. Звездочет направился прямо к нему. Оказалось, что на его верхушку насажен пустотелый цилиндр. Сама эта насадка имела зазубренную верхушку, и, как я понял по наличию ряда отверстий для фиксаторов, насадку можно было поднимать или опускать. Вставленный в отверстие штырь закреплял насадку на определенной высоте.

Когда Звездочет повернул насадку в полный оборот, я понял, что ее можно использовать для наблюдений.

– Итак, юноша желает подсмотреть за богами, – сказал старику воитель. – Дай ему взглянуть.

Звездочет прилаживал поворотное устройство до тех пор, пока не навел его на Темный Разлом Древа Мира.

– Иди сюда, – позвал он меня, и я занял его место на наблюдательном камне.

Просвет смотрел прямо на небесные копии моих шрамов. Они были видны четко, ясно, с почти слепящей яркостью, какой невозможно добиться, глядя с земли невооруженным глазом. Яркостью столь ошеломляющей, что у меня чуть не подогнулись колени.

– Ну, что ты думаешь о своих звездах? – спросил воин. – Ты всю свою недолгую жизнь носил их на животе. Именно они убедили старого шамана подарить тебе жизнь.

– Они – это я, – вырвалось у меня.

– Но что эти звезды значат для нас? – спросил Звездочет.

– Они обрамляют Темный Разлом, – ответил я. – Это вход на путь преисподней.

– Некоторые считают, что это тропа в страну теней Миктлантекутли, – заметил Звездочет.

– Ты сам говорил мне, – отозвался я, – что в Последний день Тескатлипока, черный бог смерти и вечной ночи, выпустит своих псов, которые сокрушат врата между мирами. Он и его адские твари промчатся путем преисподней, опустошат Землю, и именно явление этой смертоносной стаи и обозначит наш Последний день. Последний день сего мира.

– У меня есть для тебя новости, юный друг, – начал Звездочет. – Похоже, пророчество о грядущем гневе Тескатлипока близится к исполнению. Я уже наблюдал его появление из Темного Разлома, с пути преисподней, что оберегают твои шесть звезд. Причем наблюдал уже дважды.

– Он рвется к нам, – добавил Дымящийся Щит. – Тескатлипока, со своими адскими псами.

– Но почему?

– Тескатлипока, – пояснил Звездочет, – победил на небесах великого Кецалькоатля, светлого бога учения и сострадания, божественного ветра и животворных морей, еще задолго до появления человечества. Но на земле, особенно во владениях нашего миролюбивого и жаждущего познаний народа, Пернатый Змей все еще сохраняет влияние. Будучи ревнив и мстителен по натуре, Тескатлипока не намерен больше терпеть наши бьющиеся сердца и живую кровь. Он грядет, чтобы покончить с Кецалькоатлем, божественным правителем, а также со всеми его приверженцами и почитателями. Он не успокоится до тех пор, пока не уничтожит воплощение Пернатого Змея и не истребит всех нас, пока мы не окажемся ввергнутыми в нескончаемое ничто, в вечную ночь, а сей мир не прекратит существовать.

– Но не можем ли мы проникнуть в тайну, разгадать загадку и предотвратить зло, что несет с собой черный бог? – спросил Дымящийся Щит.

– Ты должен это сделать! – заявил Звездочет.

– Сделаю, – пообещал я.

– Мне бы твою уверенность, – пробормотал старик.

– Так ведь я же другой, Звездочет. Не ты ли говорил, что эти звезды не только запечатлены у меня на животе, но и вошли в плоть и кровь, в ум, сердце и душу?

– Эти звезды и есть ты? – уточнил воин.

– Они… мое предназначение.

– Тогда что они тебе говорят? – спросил старик.

– Кричат во весь голос о моем предназначении.

– Рубец, боюсь, эти звезды и наши тоже: мы все по макушку в этом деле, – сказал воитель.

– Значит, они кричат во весь голос о нашем предназначении, – заявил я, отпив изрядный глоток октли.

Воин поднял бурдюк во славу Кецалькоатля, и мы все, он сам, Звездочет, Цветок Пустыни и я, выпили во славу бога.

– А сейчас, Рубец, мы поведаем тебе одну историю, – начал Дымящийся Щит. – У тебя удивительная память, я в жизни не встречал никого с лучшей. Мы хотим, чтобы сейчас ты ее использовал. Со временем ты изучишь священные письмена и сможешь запечатлеть эту историю на бумаге или скрижалях, но пока слушай.

– Запоминай все, что мы тебе говорим, – подхватил Звездочет. – Когда мы с тобой завершим работу над Календарем, ты уже выучишь письменные знаки и получишь возможность, для пущей сохранности, записать все, что я расскажу тебе сегодня. Хотя из Календаря наш народ сможет узнать, когда настанет Конец Времен, вплоть до точного дня, там не будет никаких сведений о том, как это произойдет. Дабы восполнить этот пробел, Пернатый Змей, в своей божественной мудрости, открыл будущее нашему правителю Кецалькоатлю. И без этого священного откровения наш Календарь не принесет миру никакого блага.

– Мы поверяем тебе это откровение, – сказал мне Щит.

– Равно как и Календарь, – добавил Звездочет. – Потом непременно запиши все, что тебе доверили, храни и оберегай это знание всеми силами.

– Почему я?

– Ты молод, силен и можешь уцелеть в грядущих невзгодах, – ответил Звездочет. – А вот я, напротив, уже стар, и дни мои сочтены.

– Но ты-то ведь не стар, – обратился я к Щиту.

– Я воин, окруженный врагами, – отозвался Ягуар. – И связан клятвой защищать и оберегать правителя во все времена и любой ценой.

– Кроме того, наши жрецы ненавидят Щита лютой ненавистью, – добавил Звездочет. – А поскольку он доверенное лицо нашего правителя, его жизнь имеет большее значение, чем моя.

– Но почему я? Все-таки мне непонятно.

– Спроси свои шесть звезд, Рубец, – предложил старик. – Это они, шесть звезд, управляют твоей судьбой. А вовсе не мы.

– Твоя судьба в том, чтобы записать и сохранить пророчество божественного правителя о грядущем и о Последнем дне, сберечь его навеки для всех людей, – заявил Дымящийся Щит.

– С этого дня ты будешь зваться Койотль Хранитель Слова, – добавил Звездочет.

– От кого мне следует защищать это слово? – спросил я.

– От жрецов, – ответил Дымящийся Щит.

– У нас со жрецами война? – не понял я.

– Они захотят стереть с лица земли пророчество божественного правителя, его Священный календарь, саму его память, – ответил Дымящийся Щит.

– Почему?

– Наш правитель Кецалькоатль планирует отменить человеческие жертвоприношения, чтобы одним указом покончить с той властью ужаса, которой обладают жрецы, – пояснил Дымящийся Щит. – Но они не отдадут своей кровавой власти без боя.

– Они возбудят толпы и добьются того, что кровь зальет улицы, а город превратится в преисподнюю Миктлантекутли, – предрек Звездочет.

– Но хватит вопросов, – приказал Щит. – Слушай и запоминай. Приготовься услышать историю Кецалькоатля.

– Слушай как следует, – подхватил Звездочет. – Это должно не только запечатлеться у тебя в уме и сердце, но и войти в плоть и кровь. А потом ты занесешь это в свою священную книгу.

– Вот, – сказал Щит, протянув мне свой бурдюк с октли, – может, здесь и свиная моча, но сейчас тебе не повредит. История-то, знаешь ли, непростая.

Старик глубоко вздохнул.

– Итак, я начинаю…