Текст книги "Белые перья шпиона (СИ)"

Автор книги: Георгий Юленков

сообщить о нарушении

Текущая страница: 21 (всего у книги 40 страниц)

       Мнения на совещании, как водится, разделились. Дегтярев и Токарев, которые успешно совершенствовали свои принятые в производство системы под стандартный патрон 7,62х54мм с рантом, высказались против 'неразберихи с патронами'. Симонов и Блюм, наоборот, тут же оценили перспективы, и высказались за 'экономичные патроны'. Конструктор Шпагин, на тот момент совместно с Дегтяревым занимался модернизацией крупнокалиберного пулемета, и видимо, поэтому в дискуссию не полез, даже если и имел свое мнение. Следующее совещание Давыдов собирал уже только с 'энтузиастами'. На том совещании профессор Федоров, который с 20-х годов оставался не у дел (перебиваясь консультированием других конструкторов), и был не любим кремлевским начальством, сначала хотел возродить заброшенное на пулеметном заводе в Коврове производство своих автоматов. Симонов же собирался начать выпускать под патрон 'Арисаки' свою АВС-36, которая по идее от этого могла здорово выиграть во всех характеристиках. Но тут, революционное предложение внес военинженер Блюм.

       – Товарищи, случай ведь уникальный! Мы ведь с вами сейчас можем создать целый класс оружия, которого еще ни у кого нет. Вот, только японские патроны, нужно немного изменить. А для стволов 6,5 миллиметра в Кворове оснастка есть, только в новом цеху смонтировать.

       – Да вы что нам предлагаете, товарищ Блюм?! Сколько же денег мы и так вбухаем в этот не нужный стране завод, а вы предлагаете еще больше потратить! Лучше бы уж тогда новый завод для токаревских патронов 7,62х25мм построить.

       – Товарищи, а зачем нам такая дульная мощность, как у 'Арисаки'? Да и дальность боя такая не нужна. Уменьшаем длину гильзы до 44-47 миллиметров и получаем патрон, который позволит бить очередями точно в цель на дистанции 700-1000 метров. Дульная энергия вдвое меньше чем у обычного винтовочного патрона. Даже если речь у нас идет о вооружении только пограничных войск и частей особого назначения, результат все равно будет отличным.

       – Я согласен с Михаилом Николаевичем. Идея многообещающая. И наш с коллегами опыт как раз позволяет создать целое семейство систем под такой патрон.

       – Владимир Григорьевич, ну что вы так сразу соглашаетесь. Зачем нам этот авантюризм, товарищ профессор? Почему бы нам просто не наладить на этом оборудовании производство японских патронов для Арисаки? Ведь, насколько нам известно, на складах мобилизационного резерва до сих пор числятся на хранении почти полмиллиона японских винтовок.

       – Видите ли, товарищ Давыдов. Японский патрон сам по себе не так уж плох. Но, хотя он и слабее нашего трехлинейного, однако, все равно избыточен для автоматического оружия. Вот Сергей Гаврилович Симонов пять лет назад создал очень прогрессивную конструкцию автоматической винтовки. Но из-за большой дульной энергии, высокой оказалась отдача. Практически невозможно из АВС вести огонь очередью длинней двух патронной – прицел сразу уходит. И Сергей Гаврилович прав. Если его АВС переделать под британский 'смол-рант 256', которым снаряжаются старые японские винтовки, то кучность и скорострельность винтовки уже сильно возрастут. Но практика войн двадцатого столетия показывает нам, что далее восьмиста метров эффективная стрельба из винтовки вообще невозможна, да и не нужна. Естественно речь не идет о снайперском оружии. Так, зачем тогда переводить металл на производство крупных патронов, размеры которых были обоснованы лишь до восьмого года, когда была принята остроконечная пуля? Раз уж британцы так неосторожно позволили России получить современное оборудование для производства 6,5 миллиметровых патронов, то, я согласен с товарищем Блюмом, грех не сделать следующий шаг.

       Дискуссия еще продолжалась, но идею Блюма-Федорова все присутствующие оценили высоко. Вдобавок профессор Федоров, как отличный знаток всего современного стрелкового оружия предложил под производство новых систем переделать часть трофеев времен гражданской войны, и времен недавних конфликтов малой длительности. В частности, довольно просто было переделать под новый патрон все трофейные японские ручные пулеметы. При этом их можно было несколько облегчить, заодно увеличив емкость магазина. Для этого пулемета Федоров предложил магазин своей конструкции, которую так и не смог реализовать в 20-х. Фактически получался свернутый спиралью коробчатый магазин (превратившийся в барабан). Причем, по его идее, подобные магазины (и прямые и барабанные) должны были использоваться для всех систем под этот новый патрон. Мало того, Владимир Григорьевич сразу предложил переделывать в ручные пулеметы винтовки 'Манлихера' (с затвором, досылающим патроны при прямом движении без поворота рукояти перезаряжания).

       В выполнимость и экономичность последнего Давыдов не особо поверил, но выделил производственные мощности для конструирования, и получил на это разрешение народного комиссара внутренних дел Берии. И вот через месяц после выдачи технического задания, все доработанные под новый патрон образцы стрелкового вооружения, и сами патроны, выпущенные малой партией в почти кустарных условиях, оказались на полигоне ОМСДОНа для показа высокому начальству. Как раз неделю назад два корабля с оборудованием уже пришли в Мурманск из Бристоля. Именно сейчас должен был решаться вопрос, оставить ли 'греческий завод' в Союзе (заменив его на польский аналог), или отдать его грекам вместе с передачей им в долг некоторого количества японских винтовок.

       И вот зрители собрались на показ первых результатов. Командующий пограничными войсками НКВД комдив Соколов, командир отдельной мотострелковой дивизии особого назначения имени Дзержинского комдив Артемьев, нарком Берия, и другие высокие чины НКВД очень придирчиво осматривали представленные, словно на выставке, образцы вооружения. На столах в собранном и разобранном виде матово мерцали воронением необычные автоматические карабины и пулеметы. Впрочем, некоторые из них были вполне узнаваемы. Пояснения гостям и хозяевам давал сам старший майор госбезопасности Давыдов.

       – Ну как вам оружие, Павел Артемьевич? Нравится?

       – Нам-то нравится, мы ж его первые и испытываем, да вот дадут ли его в достатке? Патрон-то совсем новый, его нужно массово внедрять. Ка бы не расходы, я бы обеими руками за это оружие голосовал. Хотя только для НКВД ведь можно такой стандарт и ввести, чай не армия в пять миллионов...

       – А вам Григорий Григорьевич, как?

       – Ну, допустим, вот этот Федоровский автомат мы еще в двадцать пятом видали. А на Дальнем Востоке они у нас на заставах до начала тридцатых использовались. А это что там за системы такие?! Импортные что ли?

       – Это ручной пулемет Федорова-Блюма-Симонова образца 39-го года (ФБС), товарищ комдив. Получен он из 8-ми миллиметровой винтовки 'Манлихера', путем лейнирования ее ствола внутренним стволиком калибра 6,5 миллиметра с новым патронником.

       – Это вы там, получается, ствол растачивали?

       – Так точно, товарищ комдив. Технология еще на Тульском заводе отработана, там из винтовок 'Бердана' охотничьи ружья делают, а мы из 'Манлихера' пулеметы. Там еще затвор с патроноприемником доработаны, добавлен газоотводный узел, и пружины другие. Ну и компенсатор-пламегаситель, сошки поставлены. Да и приклад с цевьем также немного переделаны. Большинство деталей для модернизации винтовки в пулемет, взяты от автоматической винтовки товарища Симонова АВС-36, сошки от ДП. Скорострельность этого образца получена около 500 выстрелов в минуту. Емкость отъемного барабанного магазина 'улитки' составляет 60 патронов. Вес с магазином и патронами 7, 4 килограмма. Дальность прицельной стрельбы тысяча метров.

       – Да в нем весу всего ничего! Как начнет стрелять, так, небось, из-за отдачи все пули мимо цели уйдут. На кой он такой нужен?!

       – Это вы поторопились с выводами, Григорий Григорьевич. Лейтенант госбезопасности, покажите, что могут ваши стрелки.

       – Есть, товарищ старший майор госбезопасности. Отделение! На рубеж, к бою!

       Стрелки выполняли четыре упражнения на позициях для стрельбы 'лежа', 'с колена', 'стоя из-за укрытия' и во время движения. Недоверчивый комдив Соколов снял шинель, и лично проверил стрельбу на каждом из рубежей. Лицо его после стрельбы было озадаченным.

       – Хм. Отдачу почти не чувствовал. Словно из чутка усиленной мелкашки стрелял, или из пулемета товарища Блюма. И все пули, как по ниточке, в контур мишени идут. Выпустил очередь патронов на пятнадцать, а он вообще ствол не задирает. Даже на ходу без второго номера можно бить. Ну ка, отвечай те, товарищи, как вы такого чуда добились?!

       – Как видите, кучность боя получена достаточно высокая. А добились мы этого так. Самой главной деталью всех этих образцов являются немного переделанные патроны "Арисаки". Длина гильзы уменьшена на шесть миллиметров. Их дульная энергия теперь в 1,5 раза меньше, чем у исходного образца. Отсюда, и вес небольшой, и кучность боя, и возможность длинными очередями сечь.

       – Ну, что товарищи. Еще есть желающие опробовать образцы?

       Товарищи с ромбами в петлицах желали. Следом за ручным пулеметом, стрельба пошла из модернизированного под новый патрон Федоровского автомата, и из нового опытного автоматического карабина Симонова АКС-39, затвор которого сильно походил на затвор только что опробованного ручного пулемета. В целом системы были унифицированными лишь в части боепитания. Более легкий, чем у исходного Федоровского автомата двадцати пяти зарядный магазин АКС-39 мог использоваться на 'ручнике' ФБС, вместо его 'улитки', и наоборот. Другие отличия касались конструкции ствола автоматического карабина (взятого от автомата Федорова) родного симоновского ударно-спускового механизма, более короткого газоотводного узла, отсутствия сошек и смонтированного на конце цевья узле легко-убираемого игольчатого штыка. Приклад был похож на АВС-овский, а ложа автоматического карабина имела переднюю рукоять для быстрого перевода огня на другую цель. И хотя задержки новых систем при стрельбе на этом показе случались, но собранные за месяц образцы, и не могли быть идеальными. Да и вопрос в этот раз стоял несколько иной – нужно ли оружие под такие патроны боевым частям наркомата. После высказываний, итог подвел нарком НКВД. Решение на 'обмен заводами с греками' было получено. А в составе, принимавшей сегодня гостей дивизии особого назначения, появился еще один учебный батальон, которому предстояло стать первым подразделением в стране вооруженным показанным новым оружием. Правда в ближайшие пару месяцев этот батальон мог скромно рассчитывать только на переделанные под новый патрон карабины 'Арисака' и японские пулеметы, но у батальона все еще было впереди.

       После отъезда из Балашихи, капитан госбезопасности Судоплатов прямо в машине докладывал народному комиссару Берии очередные результаты вербовки проводимой им среди пленных польских офицеров. Перспективы уже обнадеживали. Кстати, несколько таких офицеров с украинскими и белорусскими корнями удалось завербовать даже в НКВД. Лояльность этого контингента в целом, гарантировалась оставшимися в СССР близкими родственниками. Причем, пяти молодым командирам Судоплатов дал рекомендацию в только что начатый формированием учебный лыжный батальон войск НКВД. Которому в будущей войне с Финляндией, предстояло воевать в Карельских лесах. И если бы в реальных боевых условиях удалось такими малыми порциями, откатать хотя бы часть командиров будущих польских частей, то надежность этих войск можно было бы считать приемлемой. И в случае войны с Германией, вот такое подспорье РККА было бы очень кстати...

       В Америке  

       Копии сохраненных в нотариальной конторе документов, уже прибыли в Бостон из Шербура. По окончании беседы с 'акулами пера', встреча с двумя мрачными офицерами ФБР бывшего пленника не впечатлила. После изобретательных методов Гестапо и Абвера, внимательные глаза американской госбезопасности теперь не смогли бы найти на лице капитана Моровски даже тени его грехов перед Америкой. Тем более, что и грехов тех на самом деле не было. Рассказывать приходилось в основном о скуке, которая царила в плену. По заранее скорректированной Шеленбергом легенде, американский наемник вел себя в плену стоически, но чисто от скуки, все же, решил немного полетать на самолетах и воздушных шарах, благо поступали такие предложения. При всем при этом, за родину отцов, в чью бы то ни было сторону, не было сделано ни единого выстрела. Да и своих боевых ракет молодой офицер врагу так и не выдал, а значит, и говорить, собственно, не о чем. Наивная логика молодого капитана офицеров ФБР позабавила, но в итоге рассказ их полностью удовлетворил. Ну, а сам допрашиваемый продемонстрировал им полный фатализм. Вместо терзаний разведчику вспоминался странный сон, настигший его в каюте голландского парохода. В том сне шел негритянский парад по широкой улице незнакомого города. Впереди шел духовой оркестр. А черные лица, обрамленные летными шлемами, чуть колыхались в такт шагам коробки парадного расчета. Больше чем реакция сыщиков на ее ответы, Павлу сейчас занимал смысл очередного 'вещего послания'. Но этот смысл пока ловко ускользал. Поэтому для лучшего понимания намека, Павла дала себе слово часть своего свободного времени потратить на приобщение к негритянской музыкальной культуре. Благо музыкальный вкус бывшего пленного недавно был неплохо проверен в Баварии...

       Подписав несколько листов, Павла вздохнула свободнее, но допросы еще не закончились. Следующим дознавателем оказался, похожий своим лицом на киношного фашиста, отставной майор Клэр Ли Шеннолт. Этот политесов не разводил. На несколько его острых и жестких вопросов, сразу вернулись вежливые, но не менее жесткие ответы. Гнуться под кого попало, Павла и в прежней жизни не привыкла, а под этого грубоватого отставника и подавно не собиралась.

       – Мистер Моровски. Поведайте нам с мистером Дулитллом, какой смертью гибли ваши пилоты? И какие вас посещают мысли по этому поводу?!

       – Мои ребята с честью гибли в боях с превосходящими силами Люфтваффе. Но намного чаще они побеждали врага. Кстати, потери моей авиагруппы в несколько раз меньше, чем потери любой столь же активно воевавшей авиачасти. Майор сэр. Что же до мыслей... то мне нечего стыдиться. Случись пройти этот путь заново, я не задумываясь, повторил бы все, что уже сделал.

       И видимо, такой стиль поведения Шеннолту импонировал, потому что прощался он уже без былого раздражения. На званый обед в особняке 'неистовый китаец' так и не остался.

       – О, кей, Джеймс. Характер-то у него есть. Остальное поглядим в деле. Если не завалится на выпускных тестах, то я возьму его инструктором. Кстати, поглядеть на это шоу, я обязательно приеду. Счастливо майор. До встречи капитан.

       – Увидимся, Клэр.

       – До встречи на тестах, майор, сэр.

       Павла механически жевала стейк 'Бостон' в сливовом соусе, запивая его белым мускателем. В это время командующий Авиакорпуса генерал Арнолд, рекордсмен дальних перелетов Линдберг, мэр Бостона Мюррей и вице-губернатор штата Масачусетс Кэхилл, и еще несколько важных персон, полчаса состязались в красноречии. Лидберг упирал на благословенное окончание войны, и необходимость восстановлении дружбы с 'великодушными германскими друзьями'. Генерал витийствовал о восхвалении храбрости американских парней, которые держали в страхе воздушные флоты тевтонов. А представители местных властей и бизнеса соглашались друг с другом по поводу продемонстрированного вернувшимися на родину бойцами торжества американского духа, недоступного, закостеневшей в своей патриархальности, старушке Европе. Естественно, про неоценимую помощь добровольцев из Франции, Чехии и других стран не было сказано ни слова. Америка слишком ревниво относилась, к чьим бы то ни было успехам, и потому достижения американцев всегда были на первом месте. Разговор с Дулитллом состоялся на балконе особняка, во время небольшой курительной паузы.

       Ветер увлеченно кружил в виражах, бочках и боевых разворотах последние осенние листья, но зима все еще не торопилась по-настоящему прийти в Новую Англию. С балкона открывался вид на небольшой сквер, где на скамейках сидели с газетами пожилые джентльмены, и выгуливающие своих малышей перед сном родительницы. Отставной майор закончил выкладку своих железных аргументов, и теперь испытующе глядел на своего молодого собеседника.

       – Ну, и как вам все эти перспективы, Адам?

       – Перспективы захватывают дух. Благодарю, Джеймс, вы с мистером Шеннолтом, своей протекцией открыли мне фантастический кредит! Готовить наших пилотов к боям с союзниками Гитлера для меня большая честь! И я, действительно, хочу, чтобы ваши вложения в меня оправдались...

       – Но? Договаривайте, мой друг. Что вас гнетет? Все еще не можете простить стране смерти вашего отца? Или обижаетесь на Клэра за его вопросы?

       – Не в этом дело, майор сэр. В той смерти виноваты были конкретные люди, не весь народ. А Майор ничем меня не оскорбил... Меня сейчас больше беспокоит – на чьей вообще стороне вскоре окажется Америка?

       – Как это 'на чьей стороне'? Что еще за фантазии, капитан?!

       – Вы же слышали примирительное выступление Линдберга, майор? Я очень уважаю его рекордные достижения, но... А, что если власти страны вскоре решат, что выгоднее сражаться не против Гитлера и Муссолини, а вместе с ними, против других держав. В политике выгода чаще диктует свои условия, нежели сохранение чести и доброго имени. Я могу говорить об этом со знанием дела, ведь и мое имя уже давненько моют в нечистотах.

       – Адам, вы воюете с призраками! Конечно, политику не делают в белых перчатках, но что нам сейчас до этих ваших догадок? И что вам мешает, помочь таким же как вы американцам получить боевой опыт в Азии? Разве Япония не такая же страна Оси, как Германия и Италия?

       – Вы правы, сэр! Мне ничто не помешает достойно выполнить эту миссию! Более того, я даже сам о подобном думал еще там в Польше. Польский опыт не должен быть забыт, чтобы наши парни не горели впустую в своих самолетах. Можете быть абсолютно спокойны. За мое участие в проекте майора Шеннолта, краснеть вам не придется. Ну, а что с тем моим докладом по ракетной теме?

       – Ладно, Адам. Спишем это ваше уныние на каверзные вопросы журналистов и ФБР. Вы спрашиваете, что по ракетам? Научной общественности интересны ваши опыты. Газетные статьи вы читали. Мистер Годдард, уже не первый год консультирует Авиакорпус, и недавно ответил на мое письмо. Он считает, что запуск ракеты в космос возможен в ближайшие несколько лет. Но для этого необходимо объединить усилия разных стран. Кстати, ваш друг Оберт сейчас в Скандинавии?

       – Профессор в Голландии. Но сам-то я остаюсь здесь, не менее чем на полгода? Или нет?

       – После завершения обучения в Тактическом училище, и после переаттестации, вас направят в Британию, для обучения волонтеров. Но регулярные отпуска я вам гарантирую. Так что, в феврале-марте у вас все шансы поучаствовать в опытах профессора. Ну, что вы рады вернуться в строй?!

       – Более чем, майор сэр! Кстати, а вы сами-то, когда планируете возвращаться на службу?

       – Мое возвращение в Армию ожидается весной. Генерал приглашал меня возглавить отдел боевой подготовки Авиакорпуса, но что там будет, на самом деле прояснится ближе к марту. Что-нибудь еще вас интересует?

       – Хочу уточнить, придется ли мне самому до отъезда из Штатов жить только в Монтгомери?

       – Вашего домашнего ареста никто не планирует. Наоборот, гордитесь своей популярностью! Вас очень ждут с выступлениями в Центральном офисе 'Лиги Юнных Командос' в Чикаго. Кроме того, на вас пришла пара вызовов. Один из артиллерийской комиссии. По испытаниям ваших польских ракет они наверняка вам сделают предложение. Другой от Управления боевой подготовки штаба Армии, о временном переводе вас из Резерва Авиакорпуса в парашютные части. Этих опасайтесь, вцепятся и не отпустят. В общем, вы теперь нарасхват, но не забывайте о главном. Монтгомери у вас должен быть на первом месте. Впрочем, неделя отдыха у вас есть. О! Нас снова приглашают в зал. Пойдем те мой друг...

       Прием завершился, и Дулитлл решил свозить своего молодого приятеля в гости к Фрэнку Солтсбери в Баффало. Тем более, что туда все равно пришлось бы ехать. Поскольку в штабе авиабазы ждали новые документы временного капитана Авиакорпуса, и направление Моровски в Тактическую авиационную школу в Монгомери. Попрощавшись с собратьями по плену, они вместе с Дулитллом и с пилотом эскадрильи Сэма, Брэннера Дугом Пауэром (попавшим в немецкий плен в конце сентября) уехали на машине в Баффало. Сол (как Дулитлл звал Фрэнка Солтсбери) в этот раз был суетлив и всклокочен. Он не выразил особого восторга от их приезда, но на площадку, где стояла опытная 'Аэрокобра' зайти разрешил, и даже согласился дать пояснения. Павла отворила похожую на автомобильную дверцу, и забралась в кабину легендарного в ее прошлом самолета. Почти на таком же Александр Покрышкин в той истории наводил ужас на германских экспертов. Более половины его побед были одержаны за таким же штурвалом. Оценив эргономику кабины, Павла попыталась найти прицел и баллистический вычислитель, стоявший на первых, поставленных в Союз самолетах данного типа. Ни того не другого на месте не оказалось.

       – Ну, как вам эта 'змеюка', мой друг?

       – Ничего так, майор сэр. Хотя и непривычно, что мотор у нее сзади, и нос все время в горизонте. Эх! Сюда бы еще пушечку помощнее....

       – У вас есть чутье, мистер Адам! Не зря ваша карьера взяла столь резвый старт. Сюда будут ставить полуторадюймовую скорострельную пушку, но пока мы гоняем по тестам саму машину.

       – Полтора дюйма! Вы шутите! Такую мощь нужно использовать на дистанции в три четверти мили, но кто же, сможет в воздухе попасть столь далекую цель?!

       – А, вот тут, дорогой Адам, ваш кругозор дал сбой. Дальность стрельбы орудия действительно позволяет такую стрельбу. Но, вы напрасно думаете, что прицеливание невозможно. Идемте, вон в тот ангар, и вы увидите все своими глазами. В Америке еще с начала тридцатых выпускается много специальных счетных устройств. В лаборатории 'Белл' в этом году как раз создали новый вычислитель, позволяющий вести стрельбу из пушек в полете на дальностях порядка тысячи ярдов, а вместе с новым прицелом возможности возрастают еще сильнее...

       'А провокация-то моя удалась на славу. Вон, как распелся этот раздувшийся от своей важности глухарь. Сейчас мы тут большинство новинок заценим, и в голове сохраним. Вот это будет дело... '.

       После этого осмотра, капитан Моровски посетил штаб авиабазы, получил направление, и уже вечером попрощался с Дулитллом. Но обещанной майором недели отдыха за этим так и не последовало. Уже на следующий день, после прибытия на берега Мичигана, капитана Моровски закрутил своей суетой первый слет сводных отрядов северных отделений 'Лиги Юнных Командос'. Поворчав про себя 'не враг дал, сам ковал, хоть и коротка кольчужка...', Павла, снова включила свое былое красноречие. На восторженных молодых людей и их наставников обрушился водопад слов о необходимости быть готовыми к защите Америки от угрозы мирового милитаризма (вскормленного на деньги беспринципных дельцов). Инициатор создания Лиги не забыл также в красках упомянуть о роли в защите дальних подступов к границам демократии, таких же, как и присутствующие на митинге, простых американских, французских, чешских, польских и других парней, уже проливших кровь за свободу Польши, Испании и Китая.

       Затем начались показательные полеты двух польских ветеранов на стандартных армейских истребителях 'Кертисс P-36' с имитацией воздушного боя против, изображающих самолеты Лютваффе, скоростных монопланов 'Кертисс YP-37', выпущенных малой серией, но так и не принятых на вооружение корпуса. После тренировочных боев, юному орденоносному капитану снова пришлось ораторствовать. Они с Дугом, походя, нагнали на внимательных слушателей жути, описанием агрессивной тактики врага, и возможностей его техники и оружия, в стремительных атаках с высоты и в 'собачьих схватках'. А слет 'Юных Коммандос' продолжался. Еще пара дней ушли на проверку успехов молодежи в парашютном спорте, и на несколько показушных эпизодов боевого десантирования (во время которых пришлось показать пару трюков). В конце этого марафона, на ветерана снова насели фотографы, заставляя принимать живописные позы под магниевыми вспышками. Павла терпеливо позировала с наполовину наполненным куполом. С наушником радиостанции, прижатым к уху, и планшетом в руке. С извергающим в сторону стрельбища длинную очередь ручным пулеметом Браунинга.

       В один из вечеров этого 'активного отдыха в Баффало' в номер гостиницы проник улыбающийся до ушей Луиджи Мортано, вместе с запиской от своего Дона. Первым делом, сходили с ним в ближайший бар, и отметили возвращение Чикагской знаменитости из плена. Потом наступило время расспросов. Павла рассказала подробности о 'Мышином ракетном рейсе', и общими словами осветила реалии плена (польские приключения уже были многим известны и уточнений не требовали). Луиджи рассказал о Греции, Сицилии, и России, а также об освобождении узников Устики и Неаполя, немного смущаясь от восторженных замечаний своего бывшего командира по парашютным учениям в Лэнсинге. Восхищение Павлы было самым искренним.

       'Не, ну какие же они молодцы! Это ж получается, 'война наоборот' – сейчас не итальянские диверсанты в Черном море резвятся, а наши в Средиземном. Да и эфиопы вон, в стороне не стоят, тоже красавчики. Эх! Жаль, я тут надолго застряла, а то не удержалась бы, и в Грецию! Кстати, не про них ли мне во сне СМС-ку прислали? Мдяя. И что бы это значило?'.

       В номере гостиницы соратники осушили еще по паре бокалов, и распрощались. Павла открыла глянцевый конверт из плотной бумаги без марок и подписей. В письме Джозеф Валлонэ радовался возвращению в штаты своего молодого знакомого. Приглашал отдохнуть в Милуоки, и ненавязчиво намекал, что был бы крайне заинтересован в его участии в делах Семьи, которые уже и так идут неплохо. По договоренности, на следующий день для беседы к сеньору Моровски должен был заехать правая рука Дона Валлонэ Джон Аллитто. Сразу после очередных мероприятий 'Лиги' встреча с каподрежиме состоялась точно по расписанию. Павла попросила передать сеньору Валлонэ свою искреннюю благодарность за заботу, рассказала о планах по военной переподготовке, и вежливо отказалась от озвученных приглашений. И тут же предложила гангстеру небольшой гешефт.

       – Сеньор Аллиотто, не могли бы вы оказать приватную помощь мне и моим друзьям в повышении рентабельности их бизнеса?

       – А какая помощь вас интересует, сеньор Моровски?

       – Мои друзья готовятся организовать конструирование и производство сложного оборудования для Авиакорпуса. Жаль, только, что многое защищено действующими патентами, и потому разработка новых совершенных приборов сопряжена с большими тратами. В первую очередь, друзей интересуют новинки электротехнического и электромеханического оснащения боевых самолетов. Взгляните, вот краткий список.

       – Хм. Радиополукомпас Бендикс (модель этого или прошлого года). Бомбовый прицел 'Norden' или другая новая модель. А что такое электромеханический баллистический вычислитель Bell?

       'Я конечно, сейчас здорово подставляюсь, но вот эти гангстеры вроде не должны меня выдать. Судя по рассказу Мортано, у них самих уже сильно в пуху носовой обтекатель. И если бы ФБР ловило блох, то уже давно просекло бы, что контрабанда идет в Союз косяками...'.

       – Это такое специальное устройство, сеньор Аллиотто. Я уверен, у вас найдутся знакомые, которые могли бы квалифицировано осветить специфику этого оборудования. Конечно, было бы хорошо выкупить лицензии. Но их вроде бы пока не продают, из-за этого производство моих друзей не получает тех прибылей, на которые оно рассчитано. Они рассчитывают получить образцы оборудования для копирования, но и техническая документация их тоже устроит. Если бы обширные связи вашей Семьи можно было очень аккуратно задействовать в этом вопросе, то участие в прибылях могло бы оказаться интересным Дону Валлонэ. Естественно, ваша и моя безопасность и инкогнито стоят на первом месте, ведь деловые войны дело не предсказуемое, а неоправданный риск никому не нужен...

       – Гм. Хорошо, сеньор Моровски, я передам Дону Джозефу ваши вопросы. Может быть, у вас есть какие-либо другие пожелания?

       Павла пожелала посетить заведения, где играют негритянский джаз, и вот эту услугу получила бесплатно уже через день. А на завтра, закончились сборы юношей, и до посещения подаренного ей Валлонэ музыкального шоу, следующим номером программы, она себе наметила поездку на могилу Йоганна. На кладбище в Чикаго играть скорбь нужно было всерьез, несмотря на тот 'фарс с новым отцом', который устроили ей немцы в Баварии.

       Скромный букетик лег у подножия креста, минута молчания. Рюмка виски с куском хлеба. Кем бы ни был, похороненный в этой могиле человек, нужно было отдать ему последний долг. И в качестве утешения следующем пунктом программы разведчика ждала музыка. В чикагском зале 'Широкая Терраса' Эрл Хайнс со своим оркестром покорял гостей фантастически красивым исполнением. Павла уже совсем размякла от любимого с детства джаза, но тут ее взгляд зацепился за лицо чернокожего мужчины, стоя аплодирующего завершению очередной композиции. Мужчина улыбаясь подошел к сцене, и обменялся рукопожатием с несколькими музыкантами.

       'Мать в детсад! Паша, тебе снова черти ворожат. Это, пожалуй, единственный негр на всем белом свете, которым я еще там в своем далеком пионерском детстве восхищалась. Нет, вот, такого случая я точно не упущу. Что то тут напрашивается. Ну, есть связь со сном – печенкой чую!'.

       На выходе из зала Павла, словно бы по ошибке, подошла попросить автограф у афро-американца, выходившего из зала с несколькими, такими же, как и он сам, черными парнями. Негр был очень удивлен, тем, что белый и явно заслуженный, хоть и очень молодой капитан-пилот с внушительным иконостасом орденов на груди, собирается брать у него автограф.

       – Вы точно ничего не напутали мистер...э?