Текст книги "Белые перья шпиона (СИ)"

Автор книги: Георгий Юленков

сообщить о нарушении

Текущая страница: 20 (всего у книги 40 страниц)

       – Мой, фюрер. Того, что случилось, СД никак не планировал, но трагедии я в этом не вижу. Да, в этот раз несогласованность действий СД, Абвера и Люфтваффе, стала причиной некоторой неразберихи, но с точки зрения внедрения нашего агента, это даже неплохо. Если бы не спешка Командования Люфтваффе, Пешке сейчас был бы в нейтральных странах с несколько иной легендой, но СД отлично понимает, что проверок со стороны англичан и французов он бы не смог миновать. Не говоря уж о проверках самих нейтралов. С другой стороны, что же в сущности произошло? Ровным счетом ничего...

       – Срыв операции, это для вас 'НИЧЕГО', Рейнхард?! Почему вы не остановили приказ Германа?! Понадеялись на меня? Думаете, я обязан помнить обо всем в Рейхе и проверять каждый приказ досконально?!

       – Повторюсь, мой фюрер. Ровным счетом 'Ничего'... Операция не сорвана, а отложена. Провала агента нет. Ведь, вместо долгих проверок контрразведчиками континеталов, Пешке легализуется мгновенно, лишь ступив на причал заокеанской страны, гражданином которой он является. По плану, мы теряли это время на его инфильтрацию в британ...

       – А как же быть с секретными сведениями, которыми он обладает?!

       – Например, какими сведениями, мой фюрер?

       – Ракетные моторы и ракеты! Не паясничайте, Рейнхард, это вам не идет!

       – Мой, фюрер! Ракетные моторы были построены Пешке еще во Франции. То есть, это никакой не секрет Рейха. Что же касается его проектов космических ракет, то для их реализации нужен долгий и прочный мир, и огромное количество денег. Если бы европейскую войну сейчас удалось остановить, то фон Браун используя наработки Пешке, мог бы даже привлечь американцев к поставке комплектующих для нашего лунного проекта. Причем, фон Браун, через нашего эмиссара, рассказал бы им в разы больше того, что может сейчас рассказать Пешке. А смысл такого 'слива' информации состоял бы в том, чтобы с одной стороны привязать американцев к нам в виде донора и мальчишки на побегушках. И, одновременно дезинформировать их, чтобы притормозить их собственные ракетные программы. То есть, они мучительно долго учились бы на наших тупиковых решениях. Иными словами, большая часть сведений, которыми располагает Пешке, это лишь не самые ценные крупицы общей картинки. Конечно же, профессионалы из разведки, даже на таких крупицах могли бы построить свой анализ... Однако, сам факт расконвоирования Пешке и отправки его домой, придаст любым его сведениям налет сомнительности. Мол, 'если у немцев все так здорово с ракетами, то чего ж ты там у них и не остался?'

       – Если он не добьется к себе доверия, то как же вы намерены использовать его для разведки?! Вы сами себе противоречите, Рейнхард.

       – Здесь есть парадокс, но нет противоречия, мой фюрер. Пешке нужен нам, как некий 'катализатор химических процессов' в разведке и политике. Давайте, взглянем на это с новой точки зрения. Пешке еще только высадился в Бостоне с корабля, а в Амстердаме и Стокгольме, приставленные нами к Оберту эмиссары, уже вступают в контакты с эмиссарами британской и французской разведок. Вроде бы, причем тут наш Пешке? Но одним своим участием в ракетных опытах Оберта, он уже притягивает к этой ситуации интересы врагов Рейха. И это лишь край его миссии. Он словно большой пробковый поплавок брошенный в стоялый пруд. Вскоре многие невидимые до этого обитатели пруда, услышат плеск этого поплавка, и полезут на свет. А это как раз то, что нам нужно...

       – Но, тогда, за Пешке вскоре начнется охота. Раз он получит такую рекламу, то вы можете просто потерять его. Вдруг американцы согласятся финансировать его идеи, и он решит остаться за океаном? Что тогда?!

       – Не все так просто, мой фюрер. Здесь Пешке, хоть и под арестом, но был 'свободным творцом'. А чего от него захотят другие? Да разумеется ракетного оружия, примерно такого, какое он создал в Польше. И у нас ведь тоже с этого все начиналось. Так, что там он становится заложником ожиданий военных. Но, обеспечить ему такую же, как у нас промышленную и научную поддержку Америка сейчас точно не сможет. Вероятно, с британской помощью, 'янки' могли бы создать подобный проект, но сколачивание таких альянсов дело не быстрое. Следовательно, ракетному фанатизму Пешке, зацикленному на утекающем времени его земного бытия, нет другого пути, кроме возврата к начатым им успешным работам в Фаттерлянде. Пешке далеко не наивен, и отлично понимает это.

       – Рейнхард, вы не боитесь, что они могут вытрясти из него много существенных мелочей... Правда, Герман ручался, что Пешке дал обязательство не разглашать секреты.

       – Герр фельдмаршал, безусловно прав. На слово Пешке, вполне можно полагаться. Он ведь, до сих пор не дал никаких показаний против своих польских соратников. Будь он обычным предателем, все было бы намного проще, но и таких перспектив у нашей операции не было бы и в помине. Предатели хороши для разовых акций, а вот для многоходовых партий, нужны примерно такие, как Пешке, 'джентльмены слова'. Так его нарекли газеты Туманного Альбиона, и с ними трудно не согласиться. Пока, единственные наши издержки сводятся к увеличению количества времени, затрачиваемого на корректировки нашей операции. Думаю, за три-четыре месяца мы сможем перебросить наш 'поплавок' из американского пруда в европейский, и тогда созданные нами ранее планы снова станут актуальными...

       – А чего вы ждете от Пешке в ближайшее время? Это время желательно использовать с толком.

       – Для нас было бы выгоднее, чтобы до конца года он восстановил свои связи с Армией и сенаторами. Этот канал нам в будущем тоже может пригодиться для разных дел... Кстати, в Бостоне бывших пленных должен встречать командующий Авиакорпусом генерал Арнолд, представители Сената, газетчики и даже Чарльз Линдберг. Так что пропагандистский эффект, тоже может быть достигнут. Есть возможность организации беседы Пешке с Годдардом и другими американскими ракетчиками, это также может сработать. Как минимум, все эти его связи станут новой наживкой для британцев. Ну, а потом, можно будет создать ему условия для командировки на Остров или в Швецию...

       – Ну, хорошо. Я вам верю, Рейнхард! Допустим, Пешке оправдает ваши надежды, и нужно лишь немного подождать. Расскажите пока о другом... Что там у нас с британской системой дальнего обнаружения? Как быстро британцы сумеют ее развернуть? Что там успели узнать ваши агенты, приближенные к Британскому командованию?

       Беседа продолжалась еще четверть часа, и завершилась весьма продуктивно. Гитлер вполне успокоился в отношении ситуации с отпущенными пленными американцами, порожденной суетливыми интригами его соратника Геринга. А руководство СД получило разрешения на множество дополнительных карт, для раскладки своих 'хитрых разведывательных пасьянсов'. Следующим посетителем кабинета стал Гросс-адмирал Редер.

       Вверенные адмиралу Кригсмарине, всего несколько недель назад покрыли себя славой, когда 14 октября 'U-47' под командованием капитана-лейтенанта Гюнтера Прина храбро проникла на рейд якорной стоянки Скапа-Флоу, и благополучно утопила старый британский линкор 'Роял Оук'. Это была первая настоящая победа Кригсмарине над боевыми кораблями 'Роял Нэви', однако, Редер мечтал о других победах. Подводников Гросс-адмирал слегка недолюбливал, поэтому в первой части беседы, командующий флотом вместе с Главой Нации обсуждали новые операции германских надводных рейдеров в Атлантике. Эти рейдеры, и маскирующиеся под гражданские суда, словно 'волки в овечьей шкуре', и скоростные тяжелые крейсера, прозванные 'карманными линкорами', были любимым детищем Гросс-адмирала Редера. Как раз сейчас, тяжелый крейсер 'Адмирал граф Шпее', захвативший и потопивший в октябре четыре британских парохода, и пополнивший запасы топлива с судна снабжения 'Альтмарк', уходил в Индийский океан.

       В покинутой им южной Атлантике пока оставались с носом, рыщущие по его душу ловчие корабельные отряды британцев. А 'Шпее', несмотря на опасности нелегкого трансокеанского перехода, буквально за день до этой беседы, уже сумел захватить теплоход-танкер 'Африка Шелл'. Получивший новый доклад Гитлер, тут же похвалил моряков Рейха, однако Редер отлично понимал, что будь на месте этой пятерки гражданских призов потопленные боевые корабли британского флота, похвалы и награды были бы на порядок значительней. Поэтому, сколь бы скептически Гросс-адмирал не относился к Люфтваффе, но новые планы фюрера по совместным действиям морского и воздушного флотов Германии на Средиземном море, Редер выслушивал со все возрастающим интересом, плавно переходящим в азарт охотника...

       ***

       В порту было многолюдно. Как ни старались военные и гражданская администрация скрыть подробности события и уменьшить масштабы сборища, но новости все же просочились наружу. И быстрее всех все главное узнавала пронырливая журналистская братия.

       Поль Гали буквально за день узнавший от своих портовых знакомых о прибытии именно в Бостон отпущенных из германского плена добровольцев, немедля прилетел на Север страны из Чикаго. В первых рядах атакующих своими вопросами бывших узников, Поль тут же заметил несколько газетных звезд, и конечно же свою вечную соперницу Кэтрин Джальван. 'Нью-Йоркская штучка' как всегда блистала и тут...

       А Генерал Арнольд, шесть спасенных пилотов и еще один вызволенный из плена авиатехник терпеливо отвечали на водопад вопросов. Которые разнились от самых безобидных, вроде 'Чем вас кормили в плену?', до вполне себе провокационных, вроде 'Сколько вы заработали в Польше, и в Германии?'. Гали заметил легкие признаки раздражения на лице своего старого знакомого. Лицо капитана Моровски несколько раз каменело, во время ответов на коварные вопросы, но в целом он держался довольно уверенно и спокойно...

       – Генерал, скажите, вы собираетесь зачислить польских ветеранов в линейные части Авиакорпуса?

       – Мы подумаем об этом. В любом случае, ребятам сначала нужно хорошо отдохнуть, а уже потом я готов рассмотреть их прошения о поступлении на службу...

       – Благодарю, генерал.

       – Брюс Доггерти из 'Бостон Глоуб'. Скажите, джентльмены, за что вами получены польские и французские награды? Если можно поподробнее!

       – Мистер Доггерти, я, пожалуй, отвечу за всех. Награды этих стран были вручены американским гражданам за помощь дружественному государству в отражении агрессии, и за помощь воюющим вместе с нами добровольцам из 'Сражающейся Европы'. А вот, подробности, это уже иной формат, который не годится для пресс-конференции, ведь остальные ваши коллеги тогда не успеют задать свои вопросы...

       – О, я весьма вам благодарен вам за ответ, мистер Моровски! Рад, что вы столь уважительно и внимательно относитесь к нашему брату журналисту.

       – Не стоит благодарности, мистер Доггерти.

       – Лайнел Льюис корреспондент 'Нью-Йорк Пост'. Скажите мистер Гарнелл, вам было неприятно жить в плену? Немцы докучали вам издевательствами?

       – Нет, все было в рамках конвенций. Нам даже давали возможность выходить на прогулки в лес, и иногда возили в город за покупками. Разумеется, под охраной. Не знаю, в каких условиях содержались в плену наши друзья из других стран, но американцы в Германии вроде бы не страдали. Хотя, вот, моего командира, заставляли летать на самолете без парашюта...

       – Пока речь, не о нем. Неужели вас там даже не запирали в одиночной камере?!

       – Меня нет, не запирали, а вот капитану Моровски досталось...

       – Благодарю, достаточно.

       – Ален Данервилл Журнал 'Атлантик Мансли'. Мистер Моровски, почему вы согласились сотрудничать с наци? Неужели, нельзя было отвергнуть эти грязные предложения?!

       – Переформулируйте ваш вопрос, мистер Данервилл. Ни один уважающий себя человек не станет прямо отвечать на откровенную клевету? Или вы сами готовы нам здесь ответить, почему вы прямо сейчас на наших глазах сотрудничаете с немцами?

       – Да, с чего вы взяли, что 'Атлантик Мансли' сотрудничает с Гитлером?! А вот вы! Вам ведь разрешалось ездить в другие страны! Хорошенький плен, с поездками в Румынию и Литву в спальном вагоне со всеми удобствами! А?!

       – Как однажды сказал Томас Джеферсон – 'Человеку, не страшащемуся правды, нечего бояться лжи...'. Не стоит торопиться с выводами, мистер Данервилл. Давайте, лучше спросим у вашей же коллеги, Кэтрин Джальван. Скажите Кэтрин, вас ведь тоже возили из Германии в Венгрию и Чехию. Да и ваша статья в 'Фелькише Беобахтер' о соблюдении конвенций в Полькой войне, мне как-то попалась на глаза. Все это случилось с вами в плену, или у меня неточные сведения?

       – Причем тут я, мистер Моровски?!

       – Ну, хотя бы при том, что мы здесь говорим с вашими коллегами о нормах поведения американских граждан в германском плену. Вы гражданка Соединенных Штатов, я тоже. Вы, так же как и я, были арестованы германской армией на территории Польши во время войны. И разве вы, Кэтрин, не считали пленом все то время, пока вам не предоставили полную свободу? Очень прошу вас, ответьте, считаете ли вы те ваши поездки сотрудничеством с нацистами?

       'А цитаты отцов-основателей, я все-таки не зря в Москве перед заданием учила... Ну, что 'звезда газетных скандалов', чего сверкаешь глазами? Нравится тебе отвечать на неприятные вопросы, оставляющие после себя долгое и мерзкое послевкусие? Вот и мне это никогда не нравилось. Ни дома, ни в Польше, где ты сама была в роли допрашивающего, ни здесь. А теперь, и ты почувствуй себя в роли препарируемой твоими коллегами лягушки. Не все же мне с парнями отдуваться. Зато больше не будешь столь злорадно улыбаться, слушая наши ответы... '.

       – Да, мадам, ответьте нам, пожалуйста.

       – Это действительно интересно, мэм!

       – Просим вас ответить!

       У, оказавшейся в прицелах глаз и фотокамер своих коллег, журналистки сильно порозовели щеки. Но вскоре, саркастическая улыбка на холеном лице, едва не превратившись в недовольную гримасу, снова засияла светским дружелюбием. Держать красивую мину даже в сложных ситуациях, ей было не привыкать...

       – Капитан прав, я действительно была арестована германским офицером во время моей профессиональной поездки в Люблин. Да, меня некоторое время изолировали от телефона и почты, и даже ограничили мое перемещение. Но, в конце, передо мной официально извинились, как вы можете помнить из моей октябрьской статьи в 'Чикаго Дейли-Ньюс'. Мистер Моровски прав и в том, что меня действительно возили не только по территории Германии, но и по странам примкнувшим к Оси. Один раз мы с капитаном даже оказались на одном вокзале в Мюнхене. Мистера Моровски тогда отправляли в Румынию, а меня увозили в Будапешт. Мы оба ехали под охраной, и я не считаю выполнение тех требований германской администрации сотрудничеством. Более того, германская администрация пыталась привлечь меня для оказания давления на мистера Моровски, но я отвергла это предложение! Надеюсь, это полностью проясняет все вопросы? И уважаемые коллеги! Ну, неужели же нам больше не о чем спрашивать наших героев?!

       'Кстати, очень удачно получилось, что гестапо тогда решило нас столкнуть с этой дамой перед отъездом. Может, они надеялись внезапно проверить реальность нашей антипатии. Впрочем, ничего у них тогда толком не вышло. Мы с этой Кэтрин в тот раз лишь раскланялись, не обменявшись даже парой слов. Зато теперь, мне можно ссылаться на сегодняшнюю 'пресс-экзекуцию', и возмущенно или спокойно игнорировать новые иезуитские вопросы о колаборационизме. Типа – 'Хау! Я все сказал!'. Вот и отлично...'.

       Наконец, Гали смог приблизиться к первым рядам толкающейся, тараторящий свои вопросы, и слепящей своими магниевыми вспышками своре коллег-газетчиков. В этот момент, все еще немного хмурый взгляд, замершего в стойке 'Вольно' орденоносного капитана Авиакорпуса, встретился с его взглядом и на лице бывшего пленника мелькнула улыбка. Моровски явно узнал его, и тут же поднял руку, бесцеремонно останавливая поток сознания одной из репортерш...

       – Дамы и господа! У всех у вас много замечательных вопросов. Безусловно каждый из них чрезвычайно важен для американских читателей и радиослушателей. Но позвольте слегка изменить формат нашей беседы. Среди вас есть один человек, которому я сам с большим интересом пожал бы руку, и задал бы свои вопросы. Это настоящий герой журналистики! Вы можете спросить меня, 'кто он, и в чем же состоит его героизм?!', и я с радостью расскажу вам об этом. Его имя – Поль Гали – репортер 'Чикаго Дейли Ньюс'. Не удивляйтесь, друзья! Мой друг Поль не просто газетный репортер, он настоящий американец, да еще и человек с большой буквы, каких не так уж много живет на этом свете. Если бы не наш 'рыцарь пера и блокнота', то количество наших с вами соотечественников, сражавшихся за свободу европейских народов было бы куда меньше. Да будет известно дамам и господам, именно Поль является крестным отцом сквадрона 'Задиры' авиагруппы 'Сокол', которой я имел честь командовать. Он на свои и спешно собранные деньги выкупил в Баффало несколько не новых, но вполне боевых самолетов 'Боинг Пи-26'. И нашел семерых опытных пилотов, которые, взлетев с французского авианосца, бомбили германские аэродромы вместе с польской и добровольческой авиацией. Расспросите его о той операции, ведь Поль не только ваш коллега, но и участник тех событий. В Польшу он попал, держась за рукоятки французского турельного пулемета, и готовый отстаивать свою жизнь огнем по атакующим его транспортник германским истребителям. С такими газетчиками, как Поль, Америка непобедима!

       Эта реплика вызвала у окружающих бурное веселье. А чикагского репортера сразу же окружили заинтересованные лица его соратников из пишущей братии. Тут Павла снова увидела обиженное выражение на лице Кэтрин Джальван и ее готовность ревниво прервать, звучащие в адрес ее коллеги, дифирамбы. Но мощный поставленный голос недавнего командира дивизиона, легко перекрыл возбужденный гомон репортеров, и снова удержал внимание аудитории.

       – И самое главное, дамы и господа – все мы с вами американцы! Но американцами нас делает, не место проживания, не язык на котором мы разговариваем, не умение есть индейку и красиво петь гимн нашей страны. Ни даже вовремя уплаченные налоги... Американец, это в первую очередь человек, готовый защитить Америку и ее союзников. Человек готовый защищать демократию и бороться с агрессором во имя мирового содружества наций, не щадя своей жизни. И, прежде, чем вы придумаете новые вопросы... Я прошу вас хорошенько подумать, какие бы ответы от людей рисковавших своими жизнями за союзников Америки, действительно, были бы интересны нашим соотечественникам. Постарайтесь, не обесценивать все перенесенное вашими соотечественниками, пустыми дешевыми и не нужными вопросами. И очень советую вам, расспросите Поля Гали о подробностях его польских приключений. Уверен, он расскажет вам о них намного интереснее, нежели любой их нас – пилотов. Благодарю вас за терпение, дамы и господа! Еще минут пять мы в вашей власти, а потом, просьба отпустить нас из этого нового плена!

       Последние слова юного капитана были встречены дружным смехом. Ситуация окончательно разрядилась. Больше никто из репортеров не пытался уязвить своими вопросами возвратившихся на родину ветеранов малопонятной большинству сограждан Польской войны. Еще через десять минут пресс-конференция завершилась, местные газетчики кинулись в свои редакции, а приезжие в ближайшие отделения телеграфа. А измученные марафоном вопросов молодые люди отбыли на торжественный прием в один из особняков Бостона. Впереди их ждали не только застольные речи, но и серьезные беседы с действующими и отставными офицерами Авиакорпуса, и даже встреча с героиней транс-американских 'Бендикс-Гонок' Кокран Жаклин, и с героем дальних перелетов Чарльзом Лидбергом...

       Подготовка к войне со стороны финнов 

       Гауптман Макс Крюгер прибыл на аэродром Руоколахти вместе со своим командиром авиагруппы оберст-лейтенантом Ровелем. Аппарат без опознавательных знаков тут же закрыли чехлами и замаскировали. Сразу после перелета из Кенигсберга их принимал у себя лично командующий финских ВВС генерал-майор Лундквист. В большом обеденном зале разговор шел на хорошем немецком.

       – Я слышал, русские недавно сбили два ваших разведчика, генерал.

       – Недавно они сбили один экипаж лейтенанта Павилайнена, герр Ровель. А вот экипаж капитана Эскола им удалось подловить только в конце сентября, после трех месяцев активных полетов. Все, что капитан тогда успел сделать, это сообщил по радио, что его атакуют два русских истребителя. Чуть позже сквозь помехи радисты расслышали, что убит стрелок и горит правый мотор.

       – Возможно, у вас есть новости по развитию ПВО русских, генерал? Удалось ли выяснить, почему, так резко возросли воздушные потери?

       – Трудно сказать, какие из причин важнее. Советы то и дело преподносят нам сюрпризы. То обстреляют дальнобойными зенитками, то нападут высотными истребителями. И, похоже, русские резко усилили воздушное наблюдение за эшелоном от восьми до одиннадцати тысяч метров. По ряду данных, они применяют не только воздушных наблюдателей с биноклями, но и радиометрические станции дальнего и высотного обнаружения. Вероятно британского производства. Получены также сведения, что оснащенные такими системами части ПВО, уже появились вдоль балтийского побережья. Возможно, поэтому и был сбит 'Бленхем' капитана Эскола, он ведь упал в воды залива. Но достоверных сведений об этом добыть, пока не удалось.

       Ровель затянулся сигаретой и, пригубив коньяк, снова вернулся к беседе. Гауптман Крюгер, мудро не вступая в разговор старших офицеров, налег на жаркое из оленины.

       – Генерал, а что там с вероятным появлением рядом с Санкт-Петербургом, авиагруппы, вооруженной 'Буревестниками'? Надеюсь, вы помните, наши летние ориентировки? Это довольно опасная машина, и очень не хотелось бы, чтобы экипаж гауптмана Крюгера попал ему в когти.

       – Мы помним те сообщения вашего Абвера, оберст-лейтенант. Насчет 'Буревестников' некоторые сведения были получены. Один их аэродром был обнаружен недалеко от Тихвина. В августе с ними было две встречи в воздухе над большевистской Ингерманландией. Тогда русские не смогли точно идентифицировать наших разведчиков и перехватить их. А капитан Эскола в тех полетах сумел сфотографировать несколько аэродромов, где скоростные перехватчики могли находиться. Но, в последнее время, сведений нет, хотя по косвенным признакам и данным агентурной разведки, русские сильно расширили свою аэродромную сеть. Большевики явно меняют свои планы нападения на Суоми, и значит, сведениям полученным разведкой в конце лета доверять мы уже не можем. И это одна из причин, почему мы снова обратились за помощью к вам. Кстати, что с потолком вашего нового 'Хеншеля-130'?

       – Пока вы можете рассчитывать на одиннадцать-денадцать тысяч, при глубине разведки в тысячу километров. Естественно, с учетом погодных условий.

       – Ну что ж, это намного лучше, чем восемь с половиной тысяч на 'Бленхеме'. Когда вы будете готовы к первому полету?

       – Макс, ты ведь уже получил новые касеты с пленкой?

       На суровом лице подполковника мелькнуло подобие улыбки, его глаз добродушно сощурился. Крюгер вытер рот салфеткой и ответил по уставу.

       – Так точно, герр оберст-лейтенант. Завтра у нас вылет на разведку погоды. А еще через день заправим баки под пробку, получим от местной разведки карты маршрута, и можем вылететь на боевое задание.

       – Ну, вот, генерал. Почти все готово, значит, скоро экипаж гауптмана Крюгера вскроет для Суоми свежие секреты коммунистов. Кстати, а вы не боитесь новых нот от Москвы? Все-таки их наглость в Женеве сильно попортила репутацию вашей страны.

       – К сожалению, оберст-лейтенант, ваша страна не хочет открыто поддержать Финляндию. Наше правительство даже получило рекомендации согласиться на требования коммунистов. Но Суоми будет драться за свою свободу, и любой новый инцидент лишь меняет сроки русского наступления. А наше миролюбие никак не отменяет планов Сталина. Суоми не может рассчитывать надолго оттянуть войну с Советами. Мы знаем, что их подготовка к войне почти завершена. За последние две недели, русские стали вести себя слишком осторожно, и в то же время любые нарушения границы пресекаются ими довольно жестко.

       – А в чем выражается их осторожность?

       – В первую очередь, в том, что теперь они не ведут радиосвязь открытым текстом. И вдоль границы сейчас прекращены все разведывательные полеты их пограничной авиации. При этом, любой полет наших самолетов агрессивно встречается заслоном истребителей, а в ночное время экипажи докладывали, что их освещает прожектор, и сразу же начинают бить дальнобойные зенитки. Ночные перехватчики русских тоже не дремлют. К тому же, 'сталинские соколы' перестали пытаться сажать наши самолеты, и теперь сразу атакуют на уничтожение. Для вашего вылета правильнее будет зайти с севера от Лапландии, и лететь в обход Тихвина. Впрочем, решать какой выбрать профиль полета, будете вы сами. Мы лишь просим, провести разведку в направлении Тихвина, и попытаться найти их недавно построенные аэродромы.

       – Можете не сомневаться, генерал. Наши парни решат эту задачку. Верно, Макс?

       – Абсолютно, герр оберст-лейтенант.

       Финские механики и заправщики выполнили все от них зависящее. Офицеры финской разведки предоставили союзникам прекрасные карты северо-западных областей Советской России. И уже через день после вылета на разведку погоды, новейший высотный разведчик Люфтваффе 'Хеншель HS-130', взлетев с аэродрома Руоколахти, взял курс на Вытегру и далее на северо-восток. Спустя еще несколько часов самолет-разведчик должен был развернуться на юг в сторону Вологды, и далее подобраться с тыла к секретным аэродромам большевиков в районах Каргополя и Тихвина. В кабине набирающего высоту самолета-разведчика, командир экипажа негромко насвистывал мелодию из «Кольца Нибелунгов»...

       Подготовка к войне со стороны СССР 

       На подмосковном стрельбище НКВД недалеко от городка Балашихи собралась большая компания высоких чинов НКВД и погранвойск. Одной из целей были показательные стрельбы и оценка нового вооружения. Но не менее важной причиной встречи оказался вопрос приобретения целого завода, поставленный перед своим начальством Управлением перспективных разработок, и подкрепленный последними данными, полученными из Греции и Британии.

       Дело обстояло так. После начала 'сентябрьского закипания' в бассейне Средиземного Моря, отношения между странами Оси и британцами очень сильно осложнились. Из-за пассивности Великобритании, как страны-гаранта, в исполнении своих обязательств данных Польше и Греции, кресло под британским премьером Чемберленом чувствительно зашаталось. И тут как раз в начале октября, греки попросили у старшего союзника любой возможной помощи в усилении военной промышленности архипелага. В таких условиях, правительство 'северных островитян' не могло отказать 'островитянам южным' в содействии, и задешево предложило, уже давно не нужное им самим, оборудование для производства винтовочных стволов и патронов 256 калибра (то есть 6,5x51mm SR).

       Греки скривили нос, но все же, решили не отказываться. Премьер-министр Греции Скуллас готов был забрать, все что дают (пока не передумали), но тут, очень некстати, выросла проблема. Муссолини информировал МИД нейтральных стран, что с ноября все морские перевозки в Средиземном море подлежат досмотру сил Реджиа Марины на предмет военной контрабанды. И хотя в Европе многие руководители государств догадывались, что у дуче не хватит пороху досматривать всех подряд, но втягиваться в войну или терпеть убытки не хотел никто. У британцев пока еще оставался вариант доставки в Грецию оборудования своим военным флотом (который уж точно не подлежал досмотру). Но Адмиралтейство 'Туманного Альбиона' также не было готово влезать в 'итало-греческий гадюшник по самые уши', поэтому предложило организовать доставку либо через Африку, либо через Россию. Греческое правительство оценило варианты, и в виду недавно наладившихся отношений, обратились к СССР за помощью, в доставке, выкупленной в Великобритании заводской оснастки. Тем более что еще один патронный завод в Марокко уже начинали строить и оснащать совместными усилиями русских и французов.

       Вот, в таких условиях, УПР НКВД и предложило вместо переправы в архипелаг качественного британского оружейного завода, отдать грекам вторую часть вывезенного из Польши оборудования для производства 8-ми миллиметровых манлихеровских и 7, 92 миллиметровых маузеровских патронов, которые в СССР выпускать не собирались. С точки зрения международной политики Советского Союза тут была прямая выгода. Чем дольше будет воевать южная Европа, тем сложнее будет империалистам, договориться для совместной агрессии против СССР. А вот, с экономической точки зрения, выгоды было ноль. За чуть более ценное оборудование, денег греки доплатить не могли. Да и самой социалистической державе эти британские стандарты полувековой давности вроде бы совсем не подходили. Но у недавно получившего звание старшего майора госбезопасности товарища Давыдова было иное мнение... Недавно у него появилась навязчивая идея, к которой самого старшего майора подтолкнуло посещение тренировочной базы ОМСДОН в Подмосковье. Там товарищ Давыдов увидел боевую работу ОСНАЗ во всем ее великолепии. Бойцы этого элитного соединения много стреляли, и показывали класс, и в штурме зданий, и захвате вооруженных диверсантов. Причем, один из взводов там тренировался в стрельбе из очень интересного оружия. А именно, из японских ручных пулеметов с магазином сверху, и из автоматов Федорова образца 1916/1925 годов. Оба оружия использовали один и тот же старый японский патрон калибра 256, о котором старший майор только недавно слышал на совещании по греческому вопросу. Вот тут-то Давыдова постигло озарение, и для его прояснения он (в силу своих полномочий) немедленно собрал совещание с оружейниками. На которое пригласил, не только известных оружейников Токарева, Дегтярева, Шпагина, и Блюма, но создателя первого в мире автомата и по совместительству бывшего полковника царской армии Федорова.