Текст книги "Избранница Павла (СИ)"

Автор книги: Георгий Юленков

сообщить о нарушении

Текущая страница: 25 (всего у книги 30 страниц)

Самолет Павлы приземлился на тесный с двух сторон упирающийся в постройки аэродром. Внезапно сюжет снова сменился. Сначала мелькнула круговерть каких-то невнятных мизансцен. Но вот суета образов отступила, и Павла увидела перед собой шумное застолье. Справа сидел Сергей Сивакин, слева какой-то незнакомый летчик. А напротив, смеялись и дурачились явно не русские парни. Причем некоторым из этих парней было уже за тридцать. А вот на углу стола какая-то миловидная девушка недвусмысленно улыбается, глядя в глаза Павлу. На плече у нее висит небольшой фотоаппарат.

"Красота, конечно, любая достойна внимания, но вот так откровенно пялиться… Тебя, что Паша не учили приличному поведению? Как об стенку горохом. Ууу! Блудный конь".

Шум и гам иногда перекрывается звоном бокалов. Закуска на столе явно восточного происхождения. Руки опасливо пытаются поймать вилкой какие-то слепленные из белого теста и расписанные под гжель цветочки, но передумав, подцепляют что-то похожее на пельмень. Закуска отправляется туда же куда просвистел очередной бокал. Вкус у этого пельменя интересный. Кто-то за спиной начал терзать гитару, но на него зашикали. Вперед вылез какой-то американец и на ломанном русском вперемешку с английским прово згласил тост "За… дружба! Ту френдшип рашн энд америкэн". Крики одобрения чуть стихают одновременно с новым обжигающим глотком.

Снова картинка меняется. Вот вечерняя набережная с беззаботно гуляющим по ней прохладным летним ветром. На воде крики лодочников. Чайки дерутся из-за какой-то еды. Запах йода и гнилой рыбы. Рядом идет та самая американская журналистка. Кокетливо заглядывает в глаза.

– Пол, э ти рили сбить ту джапен плайн?

– Йес Катеринка.

– Вай ю кол ми Катеринка? Плииз, кол ми Кэтрин.

– А по мне, что Катрин, что Катюшка, что Катеринка. Лишь бы веселая была.

– Велл, а ти где жить Раша?

– Откуда я родом?

– Йес, родом?

– Волга ривер слыхала? Так вот есть на ней такой Саратов таун.

– А-а-а. Понима…

Павла слушала эту беседу, и ей все больше становилось стремно. Девица явно заигрывала с парнем. А тот по всему был тоже непрочь "пожечь все мосты в округе".

"Ты куда это, кобель ей все за ворот-то заглядываешь? А? Тоже мне комсомолец! Полпред советской державы в Китае, блин! Во-первых, она буржуазная журналистка. Во-вторых… Эх, кого я воспитываю! Этого шалого котяру уже никаким веслом по морде от этого зрелища не отвернуть. Ну, Паша! Правильно тебе по приезду того ордена не дали! Даже если и заслуженного. И от полетов тебя правильно отстранили. Я бы тебя еще до кучи и из комсомола выгнала бы. А вот новый испытательный срок послала бы на северный полюс отбывать. Чтоб у тебя там все испуганным ежиком свернулось. Ой, что-то мне все это очень не нравится. БЛИИИН!!! Серега Сивакин же про это самое мне в "Театральном" намекал! Ой! Мама! Паша перестань!".

Последний ответ Колуна Павла не расслышала. Картина снова поменялась, но лицо осталось тем же. Они куда-то спешили, наконец, цель видимо была достигнута. Это был какой-то обшарпанный частный дом. Двое заговорщицки держась за руки, и стараясь не шуметь, поднимались по лестнице. Вот хлопнула дверь в пустую квартиру. Рука мужчины отпустила тонкое запястье и легла на талию, притянув женщину к себе.

– Ноу-ноу, Пол. Ай мэррид.

– Катрин.

– Вэйт! Нот со иц фаст. Дон"т харри ап! Пол!!!

– Катрин!

"Ах ты, гад! Ты что же делаешь, мерзавец! Разложенец хренов! Стой! Куда! Хватит! Не сметь! Ну, Колун! Не зря тебя, гада, НКВД пасет. Ты же качественное сырье для вражеской вербовки. Да за такое… да ты же подлец… Нет! Павел стой! Мама! …Нету тут мамы, и эта гадкая кобелина не слышит меня. А эта тоже хороша! "Я замужем", а сама-то! Блин! Ну, я и попала! Ой, что же мне нецелованной старой деве теперь делать! Изнасилуют ведь сейчас. И глаза-то закрыть не получается, этот гад не дает. Ну ладно с той Симой. Там как-то само все получилось, я даже не поняла толком, что там со мной происходит. А тут! Ой! С. ука! Ну, хоть волком вой, не слышит ведь гад! Эй!!! Эй, вы там! Уёой! Ну, вы, те, которые мне эти мультики крутят! Ну-ка, быстро закончили порносеанс! Ой, мама! Михалыч!!! Уооох! Ффуу. Эх, жаль "Кулибина" здесь нету! Дядя Савва бы меня спас. Ага. Хрен бы он меня спас! Еще сам бы нам с Маринкой свечку держал, сводник хренов! Ой, б. я! Гааадды!!! Если бы меня в том подвале вот так пытали, я, наверное, все бы тем тварям рассказала. Не смей! Нееет! Ах ты, гад! Да я тебя за такое, когда проснусь, кастратом сделаю! ПОМОГИТЕ!!! Ууюююууух. Оооооо… Неужели все кончилось? Ну, слава партии. Вот ведь сволочи… Фуууу. Что? Не поняла? Это что еще такое?! Катрин, ты что охренела! А ну стой скотина! Ты же вроде журналистка, а не б. дь какая! Хотя в штатах это видимо одно и то же. Стой сволочь! Кому говорю! Аааа! Убью эту тварь, если когда-нибудь увижу! Не смей! Хватит! Меня ж сейчас вырвет. Мамочки! Ауыыыыыооаааааааа! Ну, с. уки!".

Ничто не может длиться вечно. И пытки стального характера все же, наконец, закончились. Павла мысленно мелко вдрагивала от ужаса и омерзения. Говорить ей ничего не хотелось. В это время начались другие сцены. Вот калейдоскоп очередной раз замедлился. Судя по положению солнца, в Кантоне был вечер. Павла немного успокоилась. Ветер приятно холодил лицо. Открытая машина везла нескольких советских пилотов вдоль реки. От воды веяло зловонием. Вдоль берега было привязано множество небольших плотиков с навесами.

"Ой, мамочки. Что же они твари со мной сделали? Ой, как стыдно. Вот гады-то…Поскорей бы проснуться. Только бы те страсти больше никогда не повторялись. Ой, как страшно! До сих пор ведь в душе вздрагиваю. А тут у нас что? Что это тут еще за "китайский лесосплав"? Хм. Да ведь это у них дома на плаву! Во дают! Прямо тут и живут что ли? Видать земли им не хватает… И, судя по запаху, гадят они тоже прямо тут. Мдаа. Скорее бы уже проснуться".

Новый сюжет был похож на один из уже виденных. Снова застолье, только на этот раз советских летчиков не видно. Хотя один вскоре все же нашелся в углу в состоянии полной расслабленности. Видимо сильно перебрал парень. Сигарный дым плотным облаком повис над столом. На банджо играет веснущатый американский парень. Павла опрокидывает стакан и чувствует, что пора посетить удобства. Ее сильно покачивает. Потыкавшись в разные двери, она, наконец, обнаруживает сортир. Судя по ощущениям на "малое удовольствие" организм Колуна категорически не согласен. Ей навстречу с широкой улыбкой на довольно-таки славянском лице вышел американский парень. Хлопнув по плечу, он на хорошем русском насмешливо выдал.

– Хей Пол! Береги штаны, товарищ! А то у меня запасных нет. Поэтому, давай, торопись.

– Да пошел ты Джек!

Вожделенная кабинка, наконец, захвачена, и наступает время напряженной медитации. В животе сердито бурчит. Взгляд, расслабленно разглядывающий непристойные карандашные картинки на двери кабины, вдруг следует за каким-то шорохом вниз. Внизу в широкой щели под дверью происходит, что-то интересное. Павла видит, как под дверь просовывается какая-то тетрадка. Голос Джека снаружи комментирует.

– На, держи, Пол! Это тебе, чтобы ты не уснул. Почитай, потом оценишь. Только вернуть мне в целости не забудь. Это тебе не тойлет-пайпэ! Окей?

– Сам играй в свой хоккей, а мы и к футболу привычные. Изыди, буржуйский чирий!

Павел, кряхтя, произносит еще пару каких-то неразборчивых ругательств, но берет тетрадь в руки. В тетради стихи. Часть из них написаны на русском, но с ятями и ижицами. Павла листает тетрадь, изредка вчитываясь. Стихи напоминают стиль поэтов Серебрянного века.

"Он из эмигрантов что ли? Джек, хм, а фамилия его как? Ага, вон на обложке что-то есть… ".

Страницы со стихами заканчиваются. Дальше идет какой-то конспект на английском. Мелькают формулы, и даже маленькие диаграммы. Английский Павла знала через пень колоду, поэтому вчитываться не стала. Тем более что сам читатель листал довольно быстро. Между двух листов тетради оказался вклеен сложенный вчетверо тонкий лист папиросной бумаги с каким-то чертежом. Чертежи читать Павла умела, и суть ухватывала быстро. Это был какой-то компрессор с крыльчаткой. Понять что-то еще было трудно. Вероятно, это был блок от какого-то компрессора или нагнетателя. Но самого читателя эти чертежи никак не заинтересовали. Пролистнув еще пару страниц и закрыв тетрадь, он занялся своим главным делом. Единственное ценное, что из этого Павла успела надежно выцепить, касалось фамилии и места учебы этого американца. На обложке было написано.

"Jacob Verbitski. Cambridge. Massachusetts Institute of Technology. Faculty of Engineering".

Павла отметила для себя, что этот Джек отлично подходит на роль информатора по реактивным движкам. Додумать ей не дали, новая сцена привлекла ее внимание. Перед ней маячили спины мужчин. Дальше было пустое пространство, а за ним виднелись знакомые лица американских парней. Они стояли молча, понурив головы. Высокий и уже немолодой мужчина поднял на руках две фотографии. Что-то сказал. С одной из фотографий с улыбкой глядело лицо Джека. Чей-то тихий голос кому-то рассказывал.

– Они в порту были. Принимали оборудование. Из них только Майкл вон уцелел, его сразу в больницу отправили. А эта группа "Мицубиси" как раз по порту с первого захода бомбы сбросила. Даже повторять не стали. Развернулись и скорее удирать подальше от берега. Наши их уже над морем догнали. Вот такие дела, ребята. А Боб этот еще в шахматы хорошо играл, помните.

"Угу. Боб в шахматы мог, а Джек стихи красивые писал. Веселый был парень, и с юмором. И не важно, что он какой-нибудь эмигрантский сынок. Вот такие дела у нас, ребята. Такие дела, что к японскому счету еще пара задолженностей сегодня добавилась. А перед таким зрелищем даже твой, Паша, разврат меркнет. Но это не значит, что тебе все позволено. А вам, «мультпрокатчики» хреновы я тоже ничего не забуду…".

...

Все опять поплыло вокруг, и Павла открыла глаза. Урчание мотора и сидящие спереди и сбоку сопровождающие. Сон закончился. Павла зевнула и протерла глаза.

"Неужели проснулась. Ну, слава партии. После такого сна, буду теперь засыпать бояться. Хоть отдохнула чуток. Биография Пашкина опять же, и Китай… Но Паша этот! Да и Катрин та! В общем, сволочи они оба! И еще те мерзавцы, которые заставили меня вместе с ними… Гады, в общем! Испоганили мне душу! Извращенцы!".

Вот машина стала притормаживать. Под колесами прошумели доски настила.

"… Угу. И куда это мы все едем? Снова деревянный мост через какую-то речушку. Не сильно широкую. Метров двадцать мы настилом гремели. И чего? И ничего. А мост-то у нас по счету уже пятый. Хотя сколько мы таких проехали пока я спала? Это еще если не считать те несколько каменных мостов в черте города. И захотела бы потом восстановить направление поездки, да не смогу. Гм. Так куда все-таки? А? На расстрел-то вроде бы черезчур далековато везти. В камеру меня, как Штирлица закрыть могли бы и в Житомире. Значит, скорее всего, не для допроса едем. Хм. Все же интересная штука жизнь. Сегодня застрелиться пытаешься, завтра курсовой проект защищаешь. Или, например, то в Крыму с парашютом прыгаешь, то еще через день воздушные бои ведешь, а еще через пару-тройку дней везут тебя словно "Железную маску" куда-то в неизвестном направлении. Мдаа. Нет, для чего они шторки со всех сторон задернули, мне, конечно, понятно. Давать мне вычислить местоположение того объекта куда мы направляемся, они не станут. Не дураки же? Допустим, они везут меня на какой-то секретный объект. И вполне естественно говорить, куда едем, заранее никто не собираются. Ну и еще им возможно интересно поглядеть, как это я себя в такой необычной обстановке вести буду. Гмм. Ну-ну, товарищи "темнилы". Глядите на поведение гражданина подозреваемого. Думаете, я попытаюсь выпрыгнуть на ходу, чтобы в леса уйти? Нахрен оно мне надо. С жизнью я уже давно попрощалась, а смерти и боли бояться мне комсомольский билет не велит. Мдяя. Но вот если представить, что мне поверили пусть и не до конца… Даже, не то чтобы поверили, но просто решили попытаться проверить и использовать мои предложения. Тогда мы с почетным конвоем едем на какой-то секретный аэродром НКВД. На котором их начальство видать решило проводить обучение воздушному бою погранцов по моим методикам. А судя по виду транспорта, площадка находится недалеко от Житомира, как и просил известный фантазер товарищ Колун. Ух, ты! Никак свисток паровозный слышен. Может, подъезжаем?".

До следующей остановки, машина ехала еще минут десять. Наконец, мотор был заглушен, дверцу открыли, и Павла увидела странное, и неожиданное зрелище. Это был явно не аэродром. Узкая дорога впереди была занята несколькими грузовиками, а в конце этого пути среди болотистого редколесья располагался большой участок земли, огороженный неслишком высоким забором из колючей проволоки. В ночном тумане тонули огоньки окон, спрятанных за колючкой домов. До самого же огороженного участка оставалось пройти всего метров двести, но ее спутники почему-то не торопились. Они вышли из машины и тихо переговариваясь, разминали ноги. Вскоре стала понятной и причина этой задержки. Невидимая в ночном тумане узкоколейка вдруг зазвенела своими рельсами, и из-за поворота показался небольшой состав, толкаемый крохотным паровозиком. Он коротко свистнул и протащил свои платформы и вагоны мимо расположенного по ту сторону путей и, только сейчас замеченного Павлой, КПП и мимо замерших по эту сторону путей машин. Пока поезд неспешно полз, Павла напрягая зрение, пыталась рассмотреть местные достопримечательности. Сквозь клубы тумана она с трудом разглядела несколько строений, расположенных в середине этого странного "коровьего выгона". Одно из них своими дымящимися трубами было похоже на заводской цех. Рядом с ним находилась высокая водокачка и еще несколько более низких сооружений, издалека тоже смахивающих на водокачки.

"Хм. Вроде какое-то производство. Завод тут у них, что ли? Может и завод. Но вот те бараки с краю явно мне о грустном напоминают. И конфигурация их и вышки по углам, вон того маленького внутреннего загончика, уж очень сильно на обычную "зону" смахивают. Я-то на такие еще лет пятнадцать назад в северных командировках насмотрелась. А может, они мне профессию сменить решили? Угу. Гимнастерку на ватник, а штурвал на лопату или пилу двуручную. А чего ж тогда общаются так подчеркнуто вежливо? Или тут у них "зона высокой культуры и быта"? Мда-а. Загадки, загадки. А, ладно! Пока, как говорят на Востоке "положу ковер своего терпения в сундук ожидания". Они ведь тоже долго молчания не выдержат, вот пусть сами мне все и расскажут".

– Товарищ Колун, садитесь в машину, мы еще не доехали.

Павла, кивнув, снова заняла свое место в салоне ЗИСа.

"Угу. "Товарищ" стало быть. Но вот надолго ли? Хм. Ума не приложу".

Наконец, преодолев за грузовиками переезд, и въехав через КПП на территорию, не то завода, не то лагерной зоны, машина остановилась уже окончательно. "А завод-то цементный вроде. Вон те вертикальные цистерны с поручнями поверху, которые я сначала за маленькие водокачки приняла, не иначе как шламбассейны. А вон там, значит, сырьевые мельницы у них. Мда-а. Ну и каким боком все это к нашему делу? Ни хрена пока не понимаю".

– Товарищ Колун. Заходите в здание. Сдайте на входе оружие, а дальше вас проводят.

"Там в подвал спускались, тут по лестнице подниматься. Но оружие тут тоже сдавать приходится. Оказывается, что у немцев, что у наших, порядки-то одинаковые. Или весь этот колорит Семенов с Татьяной Лиозновой на пару придумали? Не, наверное, и, правда, совпадение. Ведь с оружием пускать кого бы то ни было, кроме охраны, чревато. Мдя-я".

Встретивший ее на входе сержант госбезопасности забрал у Павлы ТТ и передал его дежурному. На третьем этаже он проводил ее до кабинета, но сам заходить не стал. Павла переступила через порог. В небольшом кабинете за столом сидели три человека. Из всех троих она узнала только одного. Капитан госбезопасности Кувшинов улыбнулся и первым поприветствовал ее.

– Здравствуйте, Павел Владимирович.

– Здравия желаю, товарищ капитан госбезопасности.

– Вот он какой, наш таинственный изобретатель. Знакомьтесь – товарищ Колун.

Только сейчас Павла заметила на зеленых петлицах повернувшегося к входу военного комбриговские ромбы. Сидящий напротив него мужчина был одет в гражданский костюм, но пронизывающий и чуть скептический взгляд недвусмысленно показывал его принадлежность к соответствующему ведомству.

– Товарищ комбриг, старший лейтенант Колун по вашему приказанию прибыл!

– Вольно, товарищ старший лейтенант! Проходите, присаживайтесь.

"Правильно, сесть-то я всегда успею. Присядем пока". Кувшинов представил своих собеседников. Комбрига звали Георгием Григорьевичем Соколовым, и он оказался, ни много ни мало, а командующим пограничными войсками страны. Другой участник этой встречи, несмотря на цивильный вид, имел такое же звание, только звучало оно немного иначе. Майор госбезопасности Давыдов Михаил Аркадьевич. Он и задал первый вопрос.

– Товарищи, кто первый?

"Первый что? А то я еще пока самбо не забыла. А после таких, как сегодняшний, снов, я драться до последнего вздоха буду. И даже связанная по рукам и ногам настроение и удовольствие испортить могу".

– Товарищ Колун, из вашей биографии следует, что вы после школы около полугода работали на Саратовском кораблестроительном заводе. Сначала на слесарном участке, потом на литейно-отрубном. Потом окончили курсы электриков. Все правильно?

"Проверяете, что ли? Так это раньше надо было делать еще в Харькове, например, в доме пять по Совнаркомовской улице. А сегодня это дело по всему видать бесполезное. Я ж теперь и в кровати за Павла могу на экзаменационные вопросы отвечать".

– Почти все. Только завод не кораблестроительный, а судоремонтный. И он не совсем в Саратове, а в Балаково стоит. Кроме того что вы перечислили меня несколько недель стажировали на токарном и шлифовальном участках, и еще на сварщика пытались учить, но сказали, что у меня для этого руки слишком кривые. А еще по обслуживанию дизеля меня еще сам Батя покойный на "Пионере" обучал.

– Занятно. Этого в вашем деле нет. А еще где учились? В юридический институт вы случайно на лекции не бегали?

– Никак нет, товарищ майор госбезопасности, в институт не бегал. Как впрочем, и в Театральное училище. В аэроклубе, это да, учился. Ну а потом уже Одесское летное заканчивал.

– А вот наличие у вас чувства юмора, это плюс. Ладно, раз вам по своему образованию добавить нечего. Тогда для начала просто расскажите нам, откуда взялись ваши знания и идеи по поводу производства ваших учебных пуль и использования для защиты от них тканно-алюминиевой брони?

– Слушаюсь. Идеи взяты из боевого опыта войны в Китае, а выводы из них опробованы были на стрельбище в Саки.

– Что значит из боевого опыта? Поясните подробнее. Только вот по уставу каждый раз отвечать не обязательно.

– Такой опыт был получен мной во время командировки в Китай. За полгода я научился не только "японцев" сбивать, но и за своим хвостом смотреть. Разрешите для пояснения задать уточняющий вопрос?

– Спрашивайте.

– Как вы думаете, что чаще всего делает подготовленный по нынешним методикам мирного времени молодой советский пилот, получив от врага самую первую вражескую очередь в крыло своего самолета?

– Среди нас тут пилотов нет, поэтому ответить мы не можем. Ну и что же он делает, расскажите?

– Такой пилот вместо быстрого маневра ухода от вражеского огня начинает вертеть головой и рассматривать, кто это по нему стреляет, и куда это ему попало. Если же он занимается таким созерцанием хотя бы секунд пять, то следующую очередь, его самолет получает уже по кабине или по мотору. Если мы оставим ситуацию с обучением военных летчиков в варианте как есть, то так и будут наши молодые ребятки с удивленным взглядом сгорать в самолетах. Я лично убежден в том, что для большинства наших молодых пилотов работает незыблемое правило. Пока они сами не услышат, как пули лупят по обшивке их аппарата, по-настоящему правильно мыслить и действовать в бою они не начнут. Вот когда сам пройдешь через это, тогда и начинают в голове появляться такие мысли. И про пули и про броню. Были бы у нас в училищах или в бригадах наземные тренажеры, имитирующие перемещения самолета и звуки попадания пуль в обшивку, может и не понадобились бы такие учебные пули и полубронированные истребители.

– Хм. Убеждены, значит. Ну, а сама эта технология, откуда взялась?

– Да я в Крыму с одним мальчишкой-гончаром ее и отработал. У его отца-гончара в тот день гости были, не мог он мне помочь, вот своего сына и послал. А у того парня Ахмета голова светлая и руки золотые оказалась. Я-то и сам не знал, какие там проблемы с технологией производства могут вылезти. А он, когда мы с ними столкнулись, сразу же целых три решения предложил. Так что сами пули не мои, а совместной разработки.

– Мальчишка-гончар, значит помог. А если бы он не встретился, то и пули бы не придумались, так что ли?

"Не шибко верят эти начальники в такие стечения обстоятельств. Как впрочем, и в то, что таланты в человеке вот так внезапно проснуться могут. А с Пашкой-то, хоть и извращенцем мне все же повезло. Как все же удачно вышло, что он на том судоремонтном заводе поработал. Теперь хоть не придется из себя совсем дикого самоучку корчить".

– Погоди ты, Михал Аркадьич, его по технологиям пытать. Пусть сперва расскажет, каких результатов он с моими харьковскими летунами в воздушной стрельбе этими пулями достиг.

– Товарищ комбриг, у нас и времени-то совсем мало было, поэтому результаты ну очень скромные. Обучаемые смогли меня условно сбить всего два раза.

– Всего два? Ну а ты их сколько раз за это время сбить сумел?

– Сам я всех пятерых противников, сбил каждого раз по пять-шесть. Но из этих сбитых – половина в парных боях, когда мне ведомый хвост прикрывал. Будь у нас времени побольше… Хотя бы месяц был бы. Тогда бы все то, чему я в Китае научился, они бы уже превзошли.

– Слыхали, товарищи? Вот он оказывается, каков, вояка?! Ладно, будем считать, что познакомились. А сейчас, товарищ Колун, расскажите нам о втором из предложенных вами направлений работ. Что вы там насчет разведения "Тюльпанов" предлагали?

– Товарищ капитан госбезопасности, а как же допуск?!

– Опять он за свое! Видали, товарищи, как товарищ Колун о безопасности технических секретов нашей страны беспокоится? А? Вот тебе допуски на всех присутствующих. На, читай.

– Прочел? Ну, тогда рассказывай обо всем и поподробнее.

– Есть рассказывать. Только вот чертежей на сам двигатель я с собой не захватил. Но если дадите листы бумаги, то смогу быстро схему набросать и по ней объяснить.

– Рисовать не нужно, чертежи я привез. Бери и показывай.

…

Через полчаса Павла закончила свой рассказ.

– Вот поэтому установка таких двигателей на обычные самолеты уже может дать выигрыш в скорости и высотности, правда длительность их работы пока маловата. Производство ведь еще не серийное. И материалы там используются, какие под руку попадутся. По-хорошему, весь процесс производства нужно с нуля создавать. Есть правда возможность использовать готовые детали малых турбин, что и было сделано мастерами ХАИ. Вот бы еще институту помочь вместе с турбинным заводом продолжать исследования, тогда через год-полтора у нас уже настоящие моторы были бы.

– А про то, что вы рассказывали о тех американцах, которые по-русски хорошо говорили, можете что-нибудь добавить?

– Могу добавить только то, что один из них явно русский эмигрант. Это он мне свою тетрадь показывал. В ней я чертежи двигателей и увидел. Зовут его Джекоб Вербицкий. И сам он, то ли учился, то ли преподавал в Масачусесском технологическом, вроде бы на инженерном факультете. Второго звали Боб, вот про него я ничего сказать не могу. Оба погибли в порту Кантона во время японской бомбежки.

– Ну, а почему вы сразу же по возвращении из Китая не рассказали обо всем этом? Или даже прямо там в Китае.

– А не поверил я этим американцам. Читал ведь я ту тетрадь Джека в туалете. Я вообще быстро читаю. Поэтому целых два раза я его записи прочитать успел, пока Джек не вернулся и не забрал тетрадь у меня. Этот американец пишет с дореформенной орфографией. И слова там не пролетарские, а словно бы… в общем, он как белая контра их пишет. Вот и решил я никому про это не рассказывать. А как появится случай сначала самому во всем этом убедиться. Знаю, виноват я, что не доложил. И готов за свой проступок понести наказание.

– С наказанием разберемся потом. Сейчас пока посидите в соседней комнате, скоро мы вас позовем.

– Слушаюсь.

"Дааа, товарищи. Врать это вам не мешки ворочать. Аж упрела от волнения. Все ж остались у генералов и полковника кое-какие сомнения. Ладно, хоть, как говорил Шарапов, "на враках не поймали". И где мне теперь ждать решения совещания суда? Ага. Хорошо, когда о тебе заботятся. Приведут, уведут. Гм".

Павла, утирая трудовой пот со лба, вышла в коридор. Дождавшийся ее сержант отвел ее в другой кабинет. Ожидавшая оказаться в камере с решетками на окнах, она удивилась увиденной сцене. За накрытым столом сидели майор Скрынников и еще трое каких-то военных. Впрочем, сотрудников госбезопасности военными можно было назвать с некоторой оговоркой.

– Павел Владимирович, приветствую! Ну как ваши успехи?

– Здравствуйте, товарищи. Успехи нормально. Сейчас начальство решит про эти успехи, и, надеюсь, объявит.

– Понятно. Ну, тогда присоединяйтесь к нашему позднему ужину. Знакомьтесь. Колун Павел Владимирович, судя по всему, наш будущий главный инструктор воздушного боя. Это Ванин Александр Петрович, наш будущий, главный технический организатор. И Горелкин Иван Олегович наш будущий командир особой эскадрильи. А это Полынкин Сергей Петрович, он будет вас на земле защищать.

"О, как! Да тут, оказывается, уже все решено. Кроме Скрынникова, уже целых трех человек к делу привлекли, а начальство просто последние кости обсасывает. Ладно, поглядим, что за люди эти два старлея и один лейтенант госбезопасности. Пока ведут себя вроде по-людски, но все равно придется мне с ними тщательнее знакомиться. Как-никак, нам и людей вместе обучать и, возможно, в бой идти. Вот только, что там с начальством? А ну как они не посчитают меня достойным такого доверия. И как они меня еще в бригаде моей отмазывать будут? Мдя-я".

Поначалу Павла вела себя за столом настороженно. Но старшие по званию явно понимали состояние старшего лейтенанта, и не давили своими чинами и авторитетом их грозного ведомства. Через некоторое время между людьми в комнате завязалась оживленная беседа. Павлу засыпали вопросами. Пришлось немного рассказать о Китае, потом о стрельбах в Саки и об учебных боях в Харькове. Павла заметила, что пересказывая запомненные ею воспоминания Павла, все чаще начинает их воспринимать уже как свои собственные.

…

– А аэродром для обучения где?

– Есть аэродром, даже целых два. И полигоны к ним имеются.

– Это все хорошо. Но как мы будем на ИП-1 людей обучать, если он на вертикалях и "ишаку" и И-14-му уступает?! Их же потом переучивать придется!

– Иван Олегович, но можно же, двигатель помощнее на них поставить, вот и сравняются в маневренности. А переучиваться максимум неделя.

– Олегыч. А Павел-то прав. Эта не самая главная проблема.

– И в чем же Алексей, по-твоему, самая главная проблема?

– Главная проблема тут время. Нам еще самолеты бронировать и производство пуль налаживать вот куда времени уйдет куча. За это время двигатели два раза поменять успеете. А вот на обучение времени совсем мало остается. Вашу эскадрилью ведь наверняка в быстром темпе готовить будут.

– Да тут, Иваныч, везде куча проблем вылезет. Нам же еще ведь и инструкторов учить…

– Иван Олегович, а какой планируется состав этой особой эскадрильи?

– Это пока что для всех нас военная тайна. Но судя по оговоркам начальства, будет вроде бы пять или шесть звеньев И-14 и два звена Р-10.

– То, что надо!

– Хм. Павел Владимирович, я все уточнить хотел. Правда то, что Алексей Иванович, рассказывал, что это вашими трудами сама эта отдельная часть организуется?

– Да какими там трудами. Я же только идею предложил…

В этот момент дверь распахнулась, и собеседников пригласили к начальству.

* * *

– Товарищ старший лейтенант. Решение принято, через четыре дня вы будете прикомандированы к отдельной учебной эскадрилье в качестве пилота-инструктора. За эти оставшиеся дни вам надлежит закончить все свои дела в ШМАС. Кроме того, за последние два дня вы должны сдать все зачеты по теории и технике пилотирования И-16, и получить допуск к полетам. Спрашивайте.

– Товарищ комбриг, но как же… Я же от полетов отстранен.

– А вот как вы за два дня моих пограничных пилотов научили на ИП-1 чудеса творить, и это при том, что сами его впервые увидели. Вот так же теперь и сами "ишака" осваивайте. Ну, а с допуском к полетам мы вам поможем. Вам ясно?

– Так точно. Разрешите доложить?

– Докладывайте.

– Для надежного результата нам для всех самолетов понадобятся новые мощные авиадвигатели. По массе примерно соответствующие М-25В, а по мощности существенно его превосходящие.

– Михаил Аркадьевич, это вопрос для твоих спецов. Сделаете?

– Придется сверхплановую партию М-62-х просить. Ладно, напишем в НКАП, они выделят. По вооружению все вопросы откладываем до возвращения к нам товарища Колуна. У вас вопрос? Говорите, старший лейтенант.

– А можно в виде опыта провести на ИП-1 пробную установку последних самых мощных рядных моторов? Ну, которые сейчас на СБ и другие бомберы ставят.

– Для чего это нужно, поясните.

– Дело в том, что "японцев" ИП-1 изобразить сможет, а вот "мессеров" сымитировать не получится. Считаю, что хотя бы пару таких самолетов сделать будет очень полезно. Тогда можно будет нормально отработать бои на вертикалях. А если еще сможем хотя бы двоих пилотов с испанским опытом найти, то учебный центр гораздо эффективнее станет.

– Гм. Ну что, товарищ майор госбезопасности. Сможем помочь этому делу?

– По крайней мере, попытаемся. У вас все, старший лейтенант, или еще чем-нибудь нас ошарашите?

– Даже не знаю, как вам сказать… Дело в том, что уже сейчас готово четыре прототипа реактивных двигателей "Тюльпан" и их можно поставить сразу на пару самолетов на один И-14 и один Р-10.

– Вот оно как? А товарищ Колун, оказывается, любит подарки поочередно выкладывать. Ну, а испытывать эти самолеты кто будет, нам же с НИИ ВВС договариваться придется.

– Для аппаратов с обновленными двигателями, наверное, придется. А "Тюльпаны" разрешите мне испытывать. Тем более что такой опыт у меня уже есть. Шесть с половиной летных и два с половиной огневых часа на И-Z с одним "Тюльпаном" за мной уже числится.