Текст книги "Избранница Павла (СИ)"

Автор книги: Георгий Юленков

сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 30 страниц)

– Нет, товарищ комполка. На митингах выступать и без меня есть кому. Да и не трави ты мне, Иваныч, душу. Я ведь сейчас, словно витязь на распутье. Вроде что-то успел уже, да не доделал, вроде куда-то спешил, да недоехал. Летел-летел, и в поломанный дорожный указатель уперся.

– Да, ладно тебе. Не грусти, старлей. Вот, доедем, я тебя в грязелечебницу определю. Говорят те, кто там бывал все лет на десять молодеют.

– Что-то мне, Иваныч, обратно в школу са-авсем неохота.

– Пашка, хватит смешить меня. Сидишь с лицом похоронным, а сам юморишь, как клоун в цирке. Эх ты, артист…

Наконец, взгляду открылась железнодорожная станция Саки. Военинженер, коротко простившись, покинул попутчиков. В тени каких-то складов снова наблюдались несколько длинноухих представителей крымской экзотической фауны. Мимо, устроив пробку на пересекаемых дорогах, проехала колонна ЗИСовских грузовиков с щебенкой и с асфальтом. Горячий смолянистый запах перебил все другие фимиамы.

– Этих, наверное, для ремонта здешней полосы нагнали. Так, сейчас на часах девять сорок. Времени у нас полно.

– Иваныч, а ты сам-то, куда двинешь когда доберемся?

– Да мне, Колун, много куда надо. Тебя, болезного, на обследование вон определить. Потом в штаб авиабазы документы завезти, и доложиться. Потом в четвертую школу воздушного боя зайти, с их начальством пообщаться. Ну и потом уже можно будет топать в гостиницу устраиваться. Мне ведь тут все равно дня три пробыть придется. В понедельник, наверное улечу.

"Не знаю почему, но тянет меня на эту авиабазу. Словно подарок меня там ждет. Значит будем командира уговаривать".

– Предлагаю. Сейчас едем в клинику, хватаем любого врача, получаем для меня направление на осмотры и анализы. Договариваемся о времени встречи с тобой в гостинице. Меня ведь тоже куда-то селить надо. Ведь так? Пока ты в гостинице устраиваешься, я первую часть осмотра пройду, все что успею. И сразу к тебе в гостиницу. Там пообедаем и со спокойной душой направляемся по твоим делам. А?

– Опять крутишь? Небось пока я в гостинице буду, ты собираешься местным врачам лапшу на уши вешать, чтоб здоровым тебя признали.

– Иваныч. Я тебе вроде повода не давал так о себе думать. Но раз ты переживаешь, то давай лично до меня переговори с врачами, чтоб на мои иезуитские предложение не велись. И заодно свой командирский взгляд им доложи, как-никак ты ситуацию сбоку видишь, а я и правда – лицо заинтересованное. Сойдет расклад?

– Ладно, старлей, не дуйся. Что-то я все никак не привыкну, тебя таким правильным видеть.

"Вот меня уже и в состав правильных пацанов записали. Скоро красный пиджак мне подарят. Хм. Образно говоря".

– Я серьезно, Иваныч. Не надо мне скидок. Заодно без утайки расскажи главврачу или тому, кто его замещает, как это важно меня по-настоящему в строй вернуть. Ну как, поможешь?

– Убедил. Пошли с эскулапами общаться!

Петровский беседовал с врачебным начальством целых четверть часа. Клиника была межведомственной и относилась не только к ВВС, но и к наркомату авиапромышленности, а может еще к кому-нибудь. Оно и логично, одни строят, другие летают, третьи обслуживают. И без любой составляющей система работать не будет. Были и другие клиники в этом "городе-санатории". Но полковник, видимо знал, что и где искать.

Кабинет, в котором, исчез Петровский, как явствовало из таблички на двери, принадлежал заместителю главврача по медицинской части, то есть, говоря по-военному к "начмеду". Павла присела на лавку в коридоре и устало закрыла глаза. Из-за двери раздавался дуэт баса полковника и молодого фальцета врача. Наконец, разговор стал утихать и шаги его участников сместились к дверям. Сквозь приоткрытую дверь показалась спина Петровского.

– Так что, вы уж, доктор, пожалуйста, постарайтесь. Нашему полку этот ас позарез нужен.

– Мы конечно не волшебники, но все, что сможем сделаем. Ну, где ваш аc?

– Да вот он сидит. Принимайте нового пациента. Ну, а если будет плохо себя вести, или лечиться откажется, то позвоните дежурному авиабазы и оставьте информацию для полковника Петровского. А уж мы-то его враз послушным сделаем.

– Если захочет вылечиться, станет нас слушаться.

Тридцатипятилетний на вид доктор бодро поинтересовался.

– Приветствую вас. Ну, так от чего будем лечиться, товарищ летчик?

"Ну ты, товарищ "Гиппократ" и спросил. Откуда я знаю чем болел этот Павел. А диагноз ставить это ваша работа. Так что, вспомнив рекламу постсоветской медицины…".

– От причин заболевания, конечно. Ведь от симптомов, уважаемый доктор, вроде бы, лечиться бессмысленно.

– Ну вот и отлично! Глядите, товарищ полковник, какого послушного пациента вы к нам привели. Он даже в медицинских терминах разбирается и передовую научную парадигму исповедует. Уверен, что наше лечение поможет решить большинство его проблем со здоровьем.

– Хм. Павел, я на тебя надеюсь.

– Не переживай…те, товарищ командир, мы с медициной не поссоримся. Встретимся в гостинице.

– Ну ладно. Если уйду оттуда, записку для тебя у дежурного оставлю. Лечись давай! А вам доктор, всего хорошего.

Дальше привыкшей к длиннющим очередям бесплатной советско-российской медицины Павле пришлось слегка удивиться. Конечно оснащение клиники было довольно архаичным на вид, но вот врачи и прочий медперсонал, демонстрировали не только довольно высокий профессионализм, но и уважительное отношение.

Лежа в грязевой ванне, Павла вдруг почувствовала, что разрекламированное Петровским омоложение, оказалось не только метафорой. Если пять дней назад она ощущала себя старой каргой, то за полчаса процедур, начала чувствовать себя не просто усталым старлеем, а человеком, у которого вся жизнь еще впереди. Вот только мысли о том, как сделать эту жизнь осмысленной занимали большую часть размышлений. Еще ее немного расстраивало то, что Петровский ее ждать не будет, но тут уж она ничего поделать не могла. "Ничего, до понедельника есть время. Успею как-нибудь".

В общем, часа за три удалось безо всяких очередей завести лечебную книжку, обойти четырех врачей, сдать три анализа, сделать рентген грудной клетки и брюшной полости в трех проекциях и побывать на грязелечении. И хотя с рентгеном тут явно перебарщивают, что по меркам конца двадцатого века может сильно аукнуться человеку, но Павлу это не пугало. "Импотентом сделают, и нормально. Проблем меньше с "ошибками молодости" будет". До понедельника она была записана еще десятка на два процедур, и получила выписку из истории болезни. "Надо ж перед Иванычем отчитаться как-нибудь". В Российской Федерации ей бы на это потребовался период от месяца "если по блату", и до полугода, а может и более, в "бюджетном варианте обслуживания". Да и то не факт, что удалось бы пройти такой курс лечения.

* * *

Огромное летное поле походило на чашу, напоминающую засохшее озеро или укатанный катком кратер вулкана. Расположенная почти в его центре, длинная около шестисот метров взлетная полоса вместе с соседними рулежными дорожками была оккупирована тракторами, самосвалами и похожими на муравьев дорожниками. Тут явно наблюдался недавно начатый капитальный ремонт, сопровождаемый треском моторов, дымными выхлопами и периодическими тирадами на могучем и соленом.

По обе стороны от единственной действующей, при этом уже закатанной в асфальт трехсотметровой полосы, сгрудились ряды местной боевой техники. Основную массу аппаратов Павла сравнительно легко вычислила и узнала. Кроме уже виденных ею вживую "Ишаков" и "Чижей", тут можно было полюбоваться и классической "Чайкой" И-15, и шестеркой красавиц СБ, и звеном толстолобых ДБ-3. А также несколькими звеньями двухместных бипланов, в которых, чуть вздрогнув извилиной, Павла узнала то ли ССС, то ли Р-Z, а может еще какую модификацию Р-5. Даже несколько тупоносых Р-10 и пара двухместных ДИ-6 затесалась среди этого "разнокрылья". А большие ангары, расположенные вокруг поля в нескольких местах видимо скрывали и другую авиатехнику.

С другой стороны поля угадывались строения какой-то авиачасти. Приглядевшись, Павла заметила и несколько УТ-2, взлетавших с еще одной грунтовой полосы. "Может школа летная какая. Вот на этих "Утках" я бы с удовольствием слетала. Как-никак все же предок моего родного ЯК-18. Ну да ладно, найду Петровского может и тут какие полеты срастутся".

Собственная эрудиция сильно порадовала шпионку. Но вот взгляд, брошенный в зенит, быстрого и точного ответа о конструкциях кружащих над полем экземпляров к ее огорчению не принес. В первую очередь из-за примерно двухкилометровой высоты полета явно отрабатывающих приемы воздушного боя аппаратов. С неба раздавались рокочущие звуки моторов. Две пары каких-то самолетов, видимо уже долго вели свои тренировочные бои в зоне видимости аэродрома. Группа пилотов в летных шлемах неровной кучей стояла чуть в стороне от старта, что-то оживленно обсуждая с традиционным использованием ладоней в разговоре.

Только дождавшись посадки одной из пар, Павла с удивлением увидела, что между собою "дрались" два на первый взгляд очень разных самолета. Один оказался тренировочный УТ-1, а вот второй… Внешне он слегка походил на своего "супостата" хвостовым оперением, крылом и даже кабиной. Но вот носовая часть самолета была длиннее, и несла в себе явно рядный двигатель, закрытый капотом и обтекаемым коком. Павле даже сначала показалось, что это что-то вроде спортивного скоростного "Кодрона" конца тридцатых годов, фото которого она как-то видела в журнале. В той статье было написано, что французы потом строили на основе этого проекта легкий истребитель, который не особо успешно воевал против немцев в 1940.

Пилоты покинули кабины и аппараты оккупировали по паре техников. Павла не стала дожидаться возвращения второй пилотажной пары и двинулась искать своего командира.

Здание четвертой школы воздушного боя встретило Павлу суетой, топотом ног и телефонными звонками. Небольшой, похожий на районную больницу двухэтажный корпус деловито гудел, выполняя свою миссию по передаче боевого опыта будущим асам или будущим павшим героям, тут уж, как повезет. В поисках Петровского, она заглядывала во все двери подряд, чем неоднократно вызвала законное неудовольствие владельцев помещений. В нескольких классах куцыми рядами сидели, судя по набору шпал и кубарей в петлицах, комэски и командиры звеньев. У вымазанной мелом школьной доски что-то бубнил такой же, как и Колун молодой старлей с измученным терзаниями ума рязанским лицом. Петровского нигде не было.

Наконец, старшему лейтенанту сказали, что полковник Петровский отбыл минут сорок назад. "Ну вот, зараза! Всего на час в гостинице разминулись, здесь на полчаса. Написал мне в записке "Жди к ужину" и усвистал. И где его теперь искать?".

Выйдя на крыльцо, Павла подняла лицо к небу. Щурясь от солнца, она вглядывалась в синий простор накрывшего аэродром купола.

"Ой! Какая с.ука?! Как больно! Уууууу!". Павлу согнуло от сильного удара, полученного со стороны спины по почкам. Повернувшись скрюченным телом. Она увидела нависающую сверху нахальную физиономию смутно знакомого старшего лейтенанта, который только что отправил ее в нокдаун. "Убью гада! По аэродрому урода размажу!". Но сказать хоть слово ей пока мешал все еще длившийся болевой шок, от неожиданного подлого удара.

– Ну, что Колун, когда на ковре-то с тобой, храбрецом, встретимся?

Проходящий рядом летчик хлопнул нахала по плечу.

– Ты, Рома когда-нибудь точно огребешь. Посмотри, что ты с человеком сделал. Ему ж не разогнуться.

"Ага. Значит, этого покойника звали Рома. Почему это "когда-нибудь". Прямо сейчас! Лично букет на могилку этой сволочи возложу. Да что там букет, венок, как к мавзолею. Ну, Рома, пусть твой попугай всплакнет по твою грешную душу!".

Павлу внезапно отпустило, и она без задержки провела серию ударов в сторону нахально стоящего в ожидании ответа уродца. К ее огорчению, просчитавший все ее действия засранец, легко уклонился от атаки. Он моментально сместился в сторону, резко разорвал дистанцию и оказался закрытым для ударов Павлы, очередным выходящим из здания командиром.

– Эх, Павло, Павло. Когда же ты чудак поймешь, что твоя борьба против моего бокса, все равно что дедовская пищаль против скорострельной зенитки. Калибр тот же, а убойная сила в разы. Ну что, может на ринг со мной выйдешь?

– Брось, Буланов, так же нечестно. Парень бокса не знает, а ты его вызываешь. Это и неспортивно уже.

– А не хрен ему было в Киеве в чужую драку влезать. Тебя не касается, вот и не лезь. И вообще, Лева это наше с ним дело.

"Вот, стало быть как, оказывается. Колун этого гамадрила в Киеве видать спеленал в ближнем бою, драчунов разнимая. А он, ранимая душа, Павлу этого не забыл и не простил. Думает, гад, меня на испуг взять. Тоже мне нашел, салагу! Конечно, на ринге мне с ним в паре делать нечего. Дальними замордует, и к себе близко не подпустит. А вот по уличным правилам, я эту зазнобу так или иначе на своем новом мужском агрегате проверну. И вспомнила я эту рожу. В альбоме фото было большая группа людей в спортивных костюмах, а на обороте что-то про сборную КОВО написано. Значит за Киев этот урод выступал, как и Павел. Ну что ж, дыхание восстановлено. Пора и голос подавать".

– А причем тут твой ринг и мой ковер? У тебя ведь ко мне лично вопросы остались, а не к моим болельщикам. Или нет?

– О! Ты гляди-ка, Левушка! У этого героя голос прорезался. Вот те на? Может он извиняться за Киев собрался? Да не. От этого праведника не дождешься. И чего ты этим сказать хочешь, болезный? Ты давай договаривай.

– Рома, брось, не связывайся.

– С кем? С этим хлопчиком? Брось, Лева, да у него уже штаны полные. Или мне показалось. А, Колун?

"Из себя мальчик вывести хочет. Молод еще меня запугивать".

– Один на один. Без правил. Правило будет всего одно, лежачего не бить. Пусть твой дружок за арбитра будет. Ну так как, гигант, или кишка твоя тонка, не со спины работать?

– Запросто, балеринка ты наша китайская. Да и чья бы корова мычала! Или не ты меня тогда в Киеве со спины заломал? И чего это ты мне условия тут ставишь?

Боксер, улыбался саркастической улыбкой, но в глазах медленно появлялось удивление.

– Спорить не буду. Что было, то было. Только разница между нами простая. Я тебя от тюрьмы спасал, а ты мне подло в спину ударил. Но с тебя, пионера, я не сданный вовремя взнос все равно в кассу соберу. А что до моих прав на условия… Так, ты, голуба, меня первый сегодня стукнул, и ты же первым меня вызвал, значит по старым дуэльным я и место да и оружие выбирать право имею. А ты, Лев что, не согласен с моими словами?

– Хрен с вами, дуэлянты. Против твоих слов, Колун, я не возражаю. Условия твои честные. Только хреновину эту нужно за территорией базы устраивать, чтоб начальство не гневить.

"Надо бы Петровскому записку написать. Что мол, "Буду поздно вечером. К ужину не жди. Целую, твой цуцик". Нет, про поцелуи цуцика писать не буду, этого он точно не поймет".

– Ладушки, Колун, и я согласен. Мне вообще-то все равно, в каком порядке тебе навешивать. Нам бомберам лишь бы бомбить, а кого и не важно.

– Ну и где, Лев, тут у вас махаться можно?

– Да где обычно. Есть тут одно место. Мимо грузовики часто ходят, и туда подбросят нас, да и обратно подвезут.

– Тогда я готов. Хотя… Лев, где тут можно спортивную форму купить?

– У меня запасная есть, забирай не жалко.

– Отлично. И сидор с аптечкой и пару фляжек с водой захвати заодно.

Буланов глядел заинтересованно, он явно не ожидал от Павла такого спокойствия.

– Вот аптечку ты правильно вспомнил, она тебе точно пригодится. Ну, что ли до вечера, Колун?

– Нет, не до вечера, Буланов. Через час вас жду, у меня на вечер планов много.

– Нет, вы только гляньте на него! Планы у него вечером. Если ты со мной дерешься Колун, то свои планы надолго забудь.

– Если бы я тебя вызвал, то ты бы мог выступать, Рома. А так, сказано через час, значит через час. Или ты трусишь?

– Чего!?

– Слушай, Лев, меня не интересуют ваши проблемы. Готовы драться или сливаетесь?

– Готовы, только нам с Булановым отпрашиваться придется.

– Отпрашивайтесь. Жду вас в первой гостинице ровно час, вовремя не придете, буду считать, что Рома струхнул.

– Да ты…!

– Время идет!

– Ну жди, Колун! Сейчас дождёшься!

– До встречи, Рома.

Через сорок минут, в комнату Павла без стука вошли трое спортсменов. Знакомство с новым персонажем прошло стремительно и скучно, тот явно был "лепшим корешем" Буланова, и то и дело заглядывал в лицо своему кумиру. Новый секундант представился "Зубанов Василий Дмитриевич", получил ответ "Колун Павел Владимирович", и на этом формальности завершились.

– Сколько такой костюм с кедами нынче стоят?

– Выстираешь от крови и вернешь, Лева и в претензии не будет.

– Я вообще-то Льву вопрос задавал. Так как, Лев?

– Если порвешь, мне сотни хватит. Все равно не новый.

– А ты поборзей, Колун, поборзей. Я ведь могу и, не пачкая костюм, тебе аккуратненько витрину разукрасить.

– За костюм, Лев, получи сейчас, чтобы мне потом не забыть и не искать тебя.

– Как знаешь.

Переодевшись в хлопчатобумажный костюм и кеды, принесенные Львом, Павла отправилась за своим молчаливым конвоем в сторону железной дороги. Веселье плескалось на лице только у Буланова. Через пять минут, группу спортсменов подобрал на обочине порожний самосвал. Машина шла быстро, и дорога к месту боя закончилась, не успев толком начаться.

Во дворе заброшенного татарского хутора, расположенного километрах в десяти-двенадцати от Саки было пустынно и неуютно. Покосившийся и местами обуглившийся забор надежно укрывал от посторонних взглядов импровизированную площадку, что было наиболее ценным для сохранения конфиденциальности этих необычных соревнований. "Видать быстро пожар потушили, раз столько дерева вокруг осталось". Павла прошлась по территории, осматривая место будущего сражения. Судя по многочисленным следам, они с Булановым тут были далеко не первыми. Слегка заросший и слежавшийся грунт не сильно пружинил под ногами. Буланов смотрел на эти действия с издевкой во взгляде. Перед началом боя Лев огласил для всех необычные правила.

– Никакого оружия не применять. Границ у площадки, будем считать, что нету. Правил по их нарушению тоже. Хоть вдоль забора друг за другом бегайте. Только на крышу не лезьте, а то нам за вами забираться неохота. Бить можно только стоячего. Лежачего не бить. Стоячим считается тот, чьи колени оторваны от земли. Если сцепились и оба упали, то можно драться и лежа, пока один не окажется на ногах. Других правил нет. Техника боя любая. Когда я крикну "СТОП!", оба обязаны остановиться. Когда будете оба готовы, кивните мне.

"А Василий Дмитриевич, аж дрожит от возбуждения. Вон как ему на свое "спортивное божество" в бою поглядеть-то хочется. Ну-ну, погляди-погляди". Тут послышался удивленный вопрос Романа.

– И что, можно бить даже когда встает, но еще за землю держится?

– Не советую тебе вставать. Здоровье, оно ведь не резиновое.

– Ну, Павлик, за слова свои ты мне сейчас по полной ответишь! Все, борец! Хана тебе.

"Угу. Не первый ты у меня такой, великий и ужасный. Минут десять или чуть поменьше помотать бы не спеша. Только чтоб крюки его по мне не особо сильно доставали. Придется попрыгать и побегать. Ну да ничего. Сперва, технику этого красавца посмотреть да примерную концовку прикинуть, вот тогда уже… тогда уже можно будет дыхание этому кенгуру сбивать, и скорость ног ему слегка поубавить. А потом… потом воспитывать буду засранца. С чувством, с толком, с расстановкой". Пара зрителей благородно молчала, не мешая двоим "гладиаторам" своими непрошеными советами. Представление началось по команде Льва.

Буланов порхал мотыльком. Павла уклонялась от атак, чувствуя, что момент удобный для ее контратаки пока еще далек. Боксер удивленно выгибал бровь, и кривил губы.

– Верткий ты оказывается, Пашок. Не знал, не знал. Ничего, все ж, достану я тебя.

Роман дрался не спеша, в слегка изучающей манере, даже иногда провоцируя на атаку. Он часто атаковал в открытой стойке, судя по движению ног, готовясь быстро разорвать дистанцию в случае атаки противника. Когда ему надоедало ждать атаки, шел вперед, проводил серию ударов и тут же уходил в оборону. Павла не торопилась, ставила блоки и уклонялась. В плечи ей несколько раз прилетало, но от ударов в голову она умело уходила. Дистанция боя пока была от дальней до средней. На серии ударов противника она отвечала имитацией атаки, и нарочито старалась развернуть противника лицом к солнцу. Тот вроде понял эту тактику, и даже слегка улыбнулся собственным наблюдениям, продолжая давить своими наскоками. Время шло. Бой уже прогулялся по половине территории двора. Захламленных участков территории Павла старательно избегала. "А то поскользнешься, упадешь еще, а этот "обезьян" возьмет и воспользуется".

– Куда ж ты, Паша, от меня все бегаешь? Остановись ты чудак, передохни чуток. Если совсем устал, можешь тайм-аут попросить, я сегодня добрый.

"Мели Емеля! Поболтай, потреплись "чуток", говорливый. Я-то свое дыхание сбивать не буду. Оп! Ну что, снова не завязался у тебя боцман красивый морской узел? А вскользь оно и не считается. Подумаешь, царапнул". Павла приняла очередную серию на блоки.

"Руки и плечи он мне, конечно, сегодня поотбивает, засранец, ну да ладно. А вот в корпус – хрен тебе, бабушка, а не Юрьев день. Колено мое не желаешь своим кулачком достать? Ага, не понравилось. А это что еще? Эй, ромашечка! Да ты что, меня совсем идиотом считаешь? Не делай вид, что ты устал, давай еще потанцуем. Ага, понял, что я не ведусь на эти уловки, и вперед танком полез. Щас, испугаюсь".

Поначалу Павла игнорировала возможности контратак, но боксер, чувствуя свое превосходство, действовал все наглее и наглее. Скоро эта игра ей стала надоедать, и она начала прощупывать его оборону. Уйдя с линии очередной атаки, слегка зарядила боксеру ногой в бедро.

"Ну что, боцман, не понравилось? Это из боевого самбо чуток. Я ж не только в соревнованиях участвовала. Нас четверых из секции тренер у себя дома научил кой-чему. Маловато этого конечно. Против нормального рукопашника, шансы мои были бы невелики, но ты-то Рома не рукопашник, так, боксер-показушник. Да и во дворах на дежурствах мне всякие деятели попадались. И кикбоксеры были и каратисты. А спортсмену против уличного бойца никогда легко не будет. По себе знаю. Оп! Что, больно? А ты думал я с тобой как на ринге боксировать стану. Наивный ты тогда, боцман".

– Ах, ты вот как! С.ка! Ногами драться?! Ну, молись Колун, щас я тебя гада убивать буду!

"Эх, как разошелся-то. Так, здесь мы лучше пока отступим. Побегай за мной. Тихо, тихо. Оп. Ага, мимо, паренек! Да что ты, бедняжка? Оп! А это уже я! Вот так-то, Романчик. Что, не знал, что на ногах столько болевых мест? А нефиг было выеживаться и по почкам со спины бить. Ты гляди-ка, замолчал, только пыхтит и сопит, как буйвол, да в угол меня все загнать старается. А глаза-то, какие страшные стали, жаль я красную тряпку дома забыла. Ой! Все же достал мне гад плечо и грудь. Хоть и по касательной, но сильно. Упф! Ну да ничего, молотобоец, это, наверное, твой последний серьезный успех был. Сильно, гаденыш, машется, синячок таки появится. Значит и в ближнем бою сегодня наверняка, не только ему, но и мне прилетит. А вот, кто из нас двоих выносливей, это мы еще посмотрим. Я-то свои охи-страхи уже давно, в подворотнях оставила, а вот про тебя мы скоро узнаем. Сейчас, сейчас…"

– Эй, Колун! Ты дерись давай, а не бегай от Ромки!

– Васек, ты же правила слышал, имеет право драться, как сам хочет, не мешай лучше им.

"А Лева-то, честный пацан оказался. А я уж, грешным делом, думала, не вместе ли они меня тут дубасить начнут. Фу! Ничего! Снова едва зацепил, пока не в счет. Ух ты! Какая экспрессия! Как нашему боксеру хочется меня достать. Давай, давай, я даже почти тебе поддалась. Ну же. Поднажми! Еще, еще! А вот сейчас, Рома, лови мою "дворовую контратаку". Раз, два, три. Пошли!".

Павла, выждав момент, нанесла серию сильных ударов по ногам, нырнула под могучий боковой крюк, нанесла сама удар в бок. Потом приняв удары на оба блока, охнула, от удара в живот, но быстро обхватив шею противника, провела свой коронный удар коленом в подбородок. Противник тоже охнул. Попытался бить ногами, но неумелые пинки месили пустоту. Тут же ей прилетело в корпус и даже в основание шеи сразу несколько средних по силе, но не особо точных ударов. Нокаута Роман не получил, успел все же немного назад дернуться в момент ее удара, а вот сила его ударов резко уменьшилась. Не выпуская шеи противника, она сама нанесла в корпус несколько ударов коленями. Потом резко отпустила руки, и пробила несколько раз по ногам и в пах. Удар в пах прошел вскользь, но боксер охнул и скособочился. Игнорируя опасность от рук Буланова, она нанесла серию ударов в район головы. Потом снова била по ногам. Боксеру уже явно было не до атак, он безуспешно пытался разорвать дистанцию, но Павла его не отпускала. Снова начав с ног, она пробилась в ближний бой, и когда Роман остервенело стал лупить ей в прикрытый локтями корпус, сама нанесла ему резкий удар раскрытыми ладонями по ушам. Схватившийся за голову боец громко завыл "У-у-у-у! С.ка!". Павла не стала ждать, когда он оклемается, и нанесла удар в локтем в лицо, а потом и точный прямой в солнечное сплетение.

"А сейчас, финал будет. Только бы не убить его. Я, конечно в состоянии аффекта, под действием адреналина и все такое, но из-за этого м.дака, в лагерь садиться совсем не хочется. У меня слишком много дел нерешенных накопилось. Да и фашистов бы я с гораздо большим удовольствием попользовала".

Завершила она своё тронное выступление эффектным броском из разряда "мельниц". Нежно приложив спиной о землю оглушенного боксера. Буланов охнул, и с подвывами застонал.

"Хорошо, у меня эта техника качественно отработана, а то сломала бы ему нахрен позвоночник, и кранты тогда летуну. А так, у нас тут как в рестлинге будет. Воздух из легких вышибет чуток, внутренние органы свое слегка получат, ну и сотрясение мозга несильное, да и хватит ему этого. Не привык этот чемпион вот так летать. Правда я ту буржуйскую показуху рестлинг и смотрела-то всего раза три. Но запомнила, как они там своих партнеров вроде чуть не убивают, а на деле те даже без синяков остаются. В общем, жить этот Рома точно будет, а уж летать… тут, как карта ляжет".

Она остановилась отдышаться. Посмотрела в сторону секундантов, и с ленивым выражением утерла пот с лица.

– СТОП!!! Колун стой! Пока не встанет, не подходи к нему. Вася и ты не дергайся.

"Все, боцман! Попугай и певица Буланова тобой сегодня будут сильно недовольны. Ничего я тебе вроде бы не сломала. Хотя, бью я и бросаю, как привыкла, а силы-то у Павла немного поболее моей исходной будет. Правда и Рома этот тоже лось здоровый. Вон, какие банки отрастил. И солнечное сплетение ему хрен пробьешь, натренировал пузо. У меня и самой все болит, хотя и терпимо. Да нет, не должно быть у него переломов, скоро встанет. Чего там секунданты трещат?".

– Я правила помню, Лева. Да я ему и отсюда все могу сказать. Для этого и подходить не надо.

– Это тебе, Буланов, прилетело за твой подлый удар мне в спину. Полагаю, мы с тобой теперь в расчете. Или нет? А в следующий раз, ты, боксер, хорошенько подумай, стоит ли руками размахивать попусту. Да, и все же, сейчас ты, Рома, лучше не вставай. Я, конечно, не такой злопамятный, как ты, но если вынудишь меня, то могу, ведь и инвалидом сделать. Хоть и жалко мне нашу авиацию одного пилота лишать. Ну как, желаешь продолжения?

Буланов уже перестал выть от боли и тупо корчился на земле. По щекам его бежали злые слезы. Из разбитого локтем носа капала кровь. Вставать он не спешил. Павла прощупала свои новые синяки и признала их болезненными, но не опасными. Где-то рядом по дороге прошумела машина и мотоцикл. Звуки затихли невдалеке.

"Кто это там катается? Хотя мы уже и не шумим, да и за забором нас не видно. Ничего. Не первый это у меня раз и видать не последний. Сейчас бы до гостиницы добраться и в душ горячий поскорее. И откуда вообще столько приключений на мою голову? Эх, что за жизнь такая пошла у меня нескучная".

Победительница достала из сидора вату с бинтом и открыла фляжку с водой. Потом, задрав спортивный костюм, стала не спеша накладывать мокрые компрессы на наиболее пострадавшие места. Стараясь при этом не шипеть от боли. Немного подождав, поменяла примочки на свежие. Оценила полученный результат без особого удовольствия, но и без сожаления. "Эх! Завтра врачи в клинике мне расскажут много интересного. И о соблюдении лечебного режима и вообще о моих умственных способностях. Хорошо хоть кроме пары синяков на шее, Петровскому и углядеть-то нечего. А то решит еще, что я в пьяной драке побывала". Закончив самолечение, она покосилась на все еще лежащего Буланова и передала медикаменты Льву, кивнув в сторону пострадавшего. Потом, пожав плечами, констатировала.

– Ну что, почтенная публика? Как я погляжу, партнер по поединку минуты три уже, как не встает. И сколько же мне теперь его ждать? Эй, секунданты! Так за кем поле осталось?

– Сволочь ты все-таки, Колун! Китайским, небось, гад, боксом дрался!

"Дурак, ты Васек. Где ты тут китайский бокс увидел? Обычная дворовая драка. Я и видела-то твой тайский-китайский бокс в одном-единственном фильме с Ван Даммом. Да, было сегодня пяток приемов и ударов корни, у которых с Востока. Но и все на этом. Просто твой чемпион по-уличному драться толком не умеет, хотя по почкам со спины бить научился. Но вот, если бы этот Рома меня хоть раз поймал в нокдаун, то это он бы сейчас итоги подводил, а не я. Даже если тебе за друга обидно, правду всегда признавать надо. Иначе, какой же ты мужик".

– Угу. Тайский бокс – Муай Тай. Я что, правила нарушил? А, оратор?!

– Да ты, гад! Ты ж его ногами…

– Стоять! Вася! Стой, тебе говорю!

– И что, что я ногами? Я ногами, а он руками.

– Щас я этому гаду покажу бокс. Вовек отучу его урода ногами драться!

Лев уже с трудом удерживал сослуживца, закрывая его корпусом от Павлы.

– Значит, по-твоему, Васек, боксеру против борца можно выходить кулаками махать. Ведь твой дорогой Рома знал, что я борец, а не боксер. Так что ли, правдолюб?! Ему, значит, можно?! Или это у вас с Ромой развлекалово такое, не особо сильных бойцов задирать? А как получили на орехи, так сразу же обижаться, как малыши в песочнице.

– Ну, все! Колун, не жить тебе!

– Васька, не лезь! Не лезь, говорю! А то мне двоих в гостиницу тащить придется.

– Что с результатами боя, Лев?

– Правил ты не нарушил, мы к тебе претензий не имеем. Хочешь узнать о претензиях Романа, сам у Буланова спрашивай. Бой я признаю завершенным. Верх твой.