Текст книги "Избранница Павла (СИ)"

Автор книги: Георгий Юленков

сообщить о нарушении

Текущая страница: 15 (всего у книги 30 страниц)

– А! Что! Где!

– А ну-ка подъем, старлей! Ты чего это тут разоспался, кошак обнаглевший?! Вот змий, понимаешь! Сам никому спать не дает, с самого вечера чужие мозги всякой хренью забивает. А тут разлегся себе, как котяра на печи!

– Уо-о-о-а-а. Иваныч. Скоооока времени-то?

– Часы себе, засранец, купи. Да чтоб с кукушкой. Времени столько, что ты сейчас все интересное проспишь, а сон свой досыпать уже на "губе" будешь.

Полковник, мельком глянул на свои командирские, и продолжил.

– Значит, так. В адьютанты я к тебе не нанимался. Мне вообще некогда тут с тобой лясы точить, меня на совещании ждут. А потому, живо давай сюда свои документы для Громова, и пулей к врачам лети. А командированные вместе с тобой к десантуре от полка НИИ ВВС, часа в два прямо там тебя в клинике найдут. Вместе и поедете. Слыхал меня, Павел? Чтоб пулей! Опоздаешь на процедуры… если опоздаешь на процедуры, в этом случае лучше сам к докторам на госпитализацию просись. Ибо если они тебя не положат, тогда я из тебя в полку точно вьючного ишака сделаю. И станешь ты у меня там навроде боцмана на флоте, за все ответственным…

– Иваныч, если ты мне поможешь нашу реактивную тему спасти, то я сам к тебе в батраки за одну еду наймусь.

– Угу. Дождешься от тебя, как же.

– Вот материалы, Иваныч… Только, товарищ полковник… В общем считай, что в эту картонную папку и в коробку с пленкой вся моя жизнь упакована. Попадет она не в те руки, и все. Амба! Один лишь Михаил Михайлович сейчас сможет правильно всем этим распорядиться.

– Слушай, а ты не обнаглел, Колун? С каких это пор, лейтенанты комбригов стали по имени отчеству называть?

– Иваныч, вот, как ты мне сам разрешил к тебе вне строя обращаться, так и Громов разрешил. В общем, Иваныч, спасай "Тюльпан", и я тебя хоть барином и высокоблагородием звать стану.

– С таким, как ты батраком любой барин через полгода на себя руки наложит. Ладно, бывай.

* * *

«Ах ты зараза с.сястая! Ты чего это тут ко мне своей толстым мясом трешься, уродина?! А ну пшла вон, не для тебя цвету! Расплодили тут во всесоюзной здравнице извращенок всяких…» Думала Павла, в то время, как совсем даже не худая медработница сноровисто снимала со спины красавца-летчика банки, и между делом, как будто случайно, прислоняясь к разным частям тела беспомощно распростертого на кушетке старшего лейтенанта.

Через полчаса после этой неприятной процедуры, Павла выслушивала наставления, говоря по-военному, начмеда клиники. После традиционных вопросов про частоту и качество отделки стула, наличие головных болей, одышки и прочего, разговор плавно переместился к режиму и диагнозу.

– Ну что ж, товарищ, Колун. Давление ваше плавно приходит в норму. Если камни и были у вас, то они по всей видимости вышли естественным путем. Сегодняшняя картина намного привлекательнее первоначальной выглядит. Но вот, с борьбой вашей, и с употреблением алкогольных напитков, я вам настоятельно рекомендую быть крайне осторожным. И давайте уточним, сейчас что-нибудь вас беспокоит? Просьбы, жалобы есть?

"Эх! Сказать бы тебе, товарищ Гиппократ, сколько меня всякого разного беспокоит. Ты бы мне сразу тогда постельный режим с успокоительными назначил. Года на два бы. А здоровье… Ну что здоровье? Самому себе нечего врать, вот сейчас я чувствую, что начинаю выздоравливать. Просто после моей четвертой степени онкологии, мне здоровье Павла сначала верхом совершенства казалось. Даже болей в боках поначалу не замечала. Зато вот после драки, пробежки и бани, точно что-то сдвинулось. И цвет кожи улучшился, да и орошать толчки стало в разы легче. Что бы мне еще с тебя такого полезного стребовать? Может на ту корову пожаловаться. Нет, ну ее. Ага, придумала".

– Уважаемый доктор. Жалоб у меня нет. А можно мне от вас получить подробную выписку из истории болезни, и рекомендации, как по дальнейшему лечению, так и по профилактике рецидива.

– Это мы все вам выдадим. А где это вы товарищ пациент, такую современную научную терминологию освоили?

– Да так случайно подслушал. А что?

– Да нет, ничего. Просто, как правило, боится ваш брат летчик, и нас, да и терминологии нашей медицинской опасается. И по врачам обычно не спешат они ходить, пока совсем уж поздно не будет. А вы-то вовремя обратились, почти ничего серьезного до вашего прихода с вашими органами и случиться не успело. Да и терминами шпарите как студент-медик. Вот это слегка и удивляет. Ну что ж. У вас ведь отъезд на среду намечен? Тогда следующее посещение давайте на среду и наметим. Вот тогда уж все документы и получите.

* * *

Павла вышла на крыльцо клиники и увидела спрятавшуюся в тени черную машину. «Не думай о секундах свысока… Это еще кто там нарисовался?». Из машины спокойно вылез лейтенант НКВД с непроницаемым лицом римского легионера и, не спеша двинулся к ней, вместе с последним шагом приложив руку к фуражке.

/черновой вариант обновления от 14.03.12/

– Лейтенант НКВД Гусак Валерий Иванович.

– Старший лейтенант Колун Павел Владимирович. 23-й ИАП. Сейчас в отпуске.

– Уже не в отпуске. Я ведь за вами, товарищ Колун.

"Вот оно. "Мюллер вышел, и дверь камеры захлопнулась перед носом Штирлица". А где традиционный заход "Вы арестованы!"? А! Я что-то не поняла. Что тут вообще за цирк? Может он меня просто в ресторан зовет, и там вербовку в ряды проводить будет? Хм. Непонятно".

– И куда едем?

– Туда, куда написано в вашем и моем командировочном, только сначала снова в штаб заедем. Мы ведь с вами направлены штабом полка НИИ ВВС к десантникам. А у штаба нам еще одного члена нашей делегации забрать нужно.

– Ясно. А вы, товарищ лейтенант, разве тоже в нашу делегацию входите?

– Я ее фактически возглавляю.

– Понятно.

"Ни хрена не понятно. Причем тут НКВД? С другой стороны, руки он мне не вяжет, и на том спасибо. Пока будем сохранять спокойствие. А уж если возьмут… вот тогда мне спокойствия еще больше понадобится. Так что нервничать нам и вовсе не след".

Машина замерла в сотне метров от штаба. НКВДшник, не сказав ни слова, тут же куда-то умчался. Павла осталась предоставленная самой себе. Сержант-водитель караулить ее в машине тоже не остался, и вышел по своим водительским делам. Поэтому так и не оказавшаяся на грани провала "шпионка", обиженно постояла немного, и тоже пошла гулять. Она отошла от машины к краю летного поля, где стояли какие-то сараи. На ангары они явно не тянули. Оставленная всеми машина была хорошо видна отсюда, и Павла решила немного подышать воздухом. Ну а если что, то ее легко смогут найти.

Рядом с границей летного поля лежал на брюхе небольшой смутно знакомый самолет. По виду чистый транспортник с верхним крылом и иллюминаторами на борту. Шасси у самолета отсутствовало. А из-под раскрытых капотов одного из моторов чернели следы копоти.

"Хм. Как я его в первые-то дни по приезду на авиабазу не углядела? Оказывается не все так уж спокойно в "датском королевстве". И бьются они тут, и горят. Даже и без войны. Ну а чего же ты хотела, голубушка?! Вон у нас в аэроклубе и то, за один только 84-й год, двое разбились. И не на "ишаках" норовистых. А на ЯК-12, да на ЯК-18Т! Вот уж в жизни не подумаешь! И машины-то ведь шелковые. Если в руках, что из правильного места растут. Мдааа. А вот этот, удачно сел. А ведь мог-то и совсем размазаться. Хороший видать пилот на нем летал. Хм. А самолет-то гражданский. Вон и эмблема ГВФ. Странно. САКИ же вроде военный аэродром. Хотя… А может он на ближайшую к нему полосу аварийно садился. Горел ведь. Хгмм. Ладно, не так и важно это. Что же это за машина-то? Гофрированный. Нос как… как у маленького "Бурана" космического. Гмм. Точно знакомое что-то. Может быть, это… Это может быть… Хлоп себя по лбу! Тьфу ты, склерозница старая! Да это же АНТ-9, их просто сначала трехмоторными строили. А этот двухмоторный и без шасси. Вот я его и не узнала. Интересно, а чего они его чинить-то не хотят. Вот дураки, если он ремонтопригодный. Даже винты и то не сняты ведь. Неужели там шасси совсем в хлам? Надо бы узнать. И у кого бы нам спросить? Эх! Как назло никого рядом не наблюдается… А может, ну его? И чего это я всюду свой нос сую?! Вот и Иваныч от моих задвигов уже почти на пределе. Пока терпит, но долго ли это продлится? И все-таки… Хм. Ведь я же в отпуске! Что я уже просто развлечься не могу? Ладно, пойду, гляну этого "больного"".

Полазав вокруг интересного "авиатрупа", Павла отметила для себя, что шасси с самолета было кем-то очень аккуратно снято, а сами узлы их крепления замотаны какой-то клеёнкой. Залезла в кабину и с интересом стала рассматривать пилотское место. Попутно удивившись, что все приборы и рычаги управления еще на месте. Села за штурвал, пошевелила РУДы, и от нечего делать поводила рулями. Элероны послушно зашевелились. Хвостовые рули ей из кабины было не видно, но, судя по звукам, и там все было нормально.

"Гляди-ка! Да они тут еще совсем не пуганые. В наши-то "благословенные перестроечные", от него бы за пару дней и остова не осталось, все бы растащили и продали. А то, что нельзя на барахолке продать, то в "Цветчермет" бы сдали. А этот стоит тут себе… Уже явно не неделю тут торчит. Во дают! Да и не верится мне, что он совсем дохлый. Надо бы получше поглядеть".

Найдя вместо стремянки пару ящиков, она решила посмотреть, что там со вторым "не горелым" мотором. Осторожно сняла капоты, испуганно шуганувшись от прыгнувшего в лицо кузнечика. Через пять минут непрофессионального осмотра предварительный диагноз был поставлен.

"Гм. Я конечно не б.г весть какой механик, но тут и идиоту стало бы ясно. Живой мотор! Топливо с маслом залить, ну может свечи или другие какие расходные поменять. И "вж-ж-ж". Они что тут, совсем охренели!? Из живого самолета музейный экспонат делать! А в салоне-то что? Сидения они сняли и… елки-палки! Тут что, дом свиданий у них! Два матраца с одеялами. Веночек из травы. Ё…ть! Прямо рядом со штабом?! Вот… Нет, ну что за п...ры! Это что тут за б..дское отношение к технике! А!? Уй, как жаль, что я не поймала хоть одного из этих деятелей за…, на горячем в общем. Уж я бы им…". Донесшийся со стороны открытой двери голос отвлек Павлу от выдумывания новых кар пока не пойманным "святотатцам".

– Павел Владимирович! Вы чего там ищите?

– О! Георгий Михайлович! Добрый день. Да понимаете, ерунда какая-то! Почти здоровый борт в "бордель" они тут превратили. У меня зла на эти местные "таланты" не хватает! Я хоть и не механик, но с этим самолетом мне все понятно. Будь у меня запчасти, я бы его дня за два опять на крыло поставил. А может и быстрее.

– Хм. Думаете, он тут зря простаивает, и можно восстановить?

– Уверен. А вы сами-то чего здесь? Громов, случайно, не с вами?

– Да нет. Еще пока не вернулся. А я вот решил вам у десантников компанию составить.

– Да ну! Как это вы так?!

– Да вот, Павел Владимирович, можно сказать случайно. Вспомнил я вчера, как местный начлет вас за помощь в подготовке каких-то совместных учений хвалил. Ну и зашел в штаб Саковского полка поинтересоваться. Вот мне бегло рассказали, про намеченные учения десантников с летчиками. Гляжу я. А сами штабные сегодня, как на иголках, дерганные все. Ну и, интересуюсь я у них, в чем дело. А у штаба полка, оказывается, проблема вылезла. Главный парашютист их, вчера в больницу с аппендицитом слег. И, как назло, все остальные, кто мог его заменить, сегодня по занятиям расписаны, а зеленых пилотов посылать они не хотят. Завтра вроде из отпуска вернется кто-то толковый. Но, то завтра. А сегодня вроде бы и срывается все дело. Единственного кого они найти смогли, это вот, товарища лейтенанта. Он тут к особому отделу приписан, а сам когда-то в АБрОН служил. Да и парашютная подготовка у него, как оказалось, немалая имеется. Но он-то все же не летчик. Тут я и думаю, отчего ж хорошим людям не помочь, вот и решил тряхнуть стариной. Громову дозвонился, разрешил он мне. Начальство местное тоже не возражало, даже обрадовалось. День у меня нынче "холостой", да и уехать все равно пока не могу. А тут такой случай. Да и самому мне интересно.

– Здорово! Прыгать с нами будете?

– А то как же. Летчику, а уж тем более испытателю, парашют забывать никак нельзя. Мало ли чего может в небе случиться.

– Это да.

Появившийся тут же лейтенант НКВД, поторопил со сборами, и вскоре машина уже тряслась по грунтовке. Потом было шоссе и снова грунтовая дорога подарила машине пыльный хвост, развевающийся, как за кометой. За окнами машины неслась, слегка украшенная очагами буйной зелени холмистая крымская степь. Шиянов беседовал с лейтенантом о затяжных прыжках. А Павла задумалась о судьбе найденного "подранка" АНТ-9. Какая-то важная мысль все крутилась за кадром раздражая ее своим "инкогнито", но так и не проявилась. Павла мысленно сплюнула, и переключилась на предстоящее общение с десантурой. День был жаркий. Разговоры в салоне на некоторое время смолкли. Мысли главного инициатора учений неспешно текли в направлении верстки учебных планов. Вспоминала свой аэроклуб с кучей учебных пособий и информационных стендов. Продумывала этапы подготовки летчиков к прыжкам. Вдруг среди мыслей затесалась одна, взбаламутившая чистоту ее "пруда размышлений".

– Георгий Михайлович…

– Да что вы так официально? Может лучше по имени и на "ты"? Разница в возрасте вроде не слишком большая.

– Согласен. Георгий, я вот что тебя спросить хотел. У вас там в Москве прыжки с парашютом из условно сбитых самолетов отрабатывают?

– А-то как же! Сам правда давненько не участвовал, но у соседей частенько наблюдал, как из учебных истребителей сыплются.

– А с каких фигур пилотажа? Штопор там есть?

– Хм. Прыжки при выполнении штопора сейчас обязательно применяют. Вот чтоб особо часто, врать не буду, не замечал. Но по нескольку раз точно делают. Еще с переворота видел. С петли. Ну и с пикирования тоже. А ты это, Павел, к чему спросил?

– Да вот кажется мне, что в настоящем бою не каждый пилот сумеет горящий самолет толково покинуть. Вот и прикидываю, как бы это количество выживших среди наших сбитых увеличить.

– Гм. Я вроде и сам много раз прыгал. И на штопор тоже. Откуда, Павел, такие мысли?

– Оно конечно. Хм. Когда кажется вроде и креститься нужно, но мне, как комсомольцу, это невместно. Я считаю, что только то, что многократно отработано, максимально близко к реальным условиям, дает уверенность в хорошем результате. То что, у нас сейчас на штопор прыгают это хорошо. Но вот насколько эти прыжки соответствует реальным условиям "воздушного боя"? Вот из-за невозможности пока внятно ответить самому себе, я и задумался, какими же еще методами можно снизить потери. Есть правда еще один хороший способ в живых оставаться. Самолет свой беречь, врага сбивать, а самому под пули не соваться. Но кто же на войне, от случайностей-то застрахован?

– Ну, а почему ты думаешь, что не сумеют? Если не раненные, то вроде должны справиться. А вы как считаете товарищ лейтенант?

– Я же не летчик. Хоть и умею с парашютом прыгать. Думаю у товарища Колуна есть какие-то аргументы. Может послушаем их?

"Мда. Вроде обычный парень этот чекист, но ведет себя и разговаривает, прям как рыцарь тайного ордена. Словно ему мерный аршин к позвоночнику стальной проволокой прикрутили. И фамилия у него подходящая "Гусак". Правда шея у него короткая, но нос свой иногда вверх очень характерно задирает. А может их специально этому учат? Хм".

– Аргументы у меня есть, но я вам сейчас их по дороге рассказать все равно не успею. Тут ехать осталось-то километра четыре. Лучше я вам их чуть позже на десантном аэродроме проиллюстрирую. Годится?

– Хм. Годится.

Майора Гаврилова в тренировочном лагере не было. Вместо него в штабе сидел знакомый по недавнему рейду капитан Бандура. После приветствий и представления новых гостей, пакет с письмом для ВДВ-шного командования был вручен, и гостям предложили пройти отобедать.

За обедом Павла сидела рядом со своим недавним противником, между делом негромко уточняя наличие необходимого ей реквизита. Мысли ее уже крутились вокруг окучивания иллюстрациями своих коллег по делегации. С момента их последней встречи, Бандура явно был слегка взвинчен. Павле даже показалось, что расстройство капитана уходит корнями в недовольство его начальства результатами рейда. Но оказалось, что дело тут в другом. Просто утром один из парашютистов сломал ногу, и был отправлен в Саки в госпиталь. А по поводу учений, извещенное по телефону начальство, хоть и было не в восторге, от того что инициатива принадлежала ВВС, но, имея тут свой интерес, дало теме "Зеленую улицу". В общем общение протекало нормально. С того памятного "банного дня", Бандура и Колун общались уже совсем по-свойски.

– Слышь, капитан. Для меня это очень важный вопрос, поэтому ты, Николай, с темы-то не съезжай. Можешь ты мне сегодня дать пару сигнальных дымов с электрозапалами к ним, и пулемет с холостыми патронами? А?

– А ты не обнаглел, Пабло?! Меня и так из-за тебя с твоим хулиганьем в позу прачки уже три раза ставили! Спасибо Гаврилову, хоть и ему досталось. Но потом он командованию по пунктам доказал, что против такой необычной тактики ни одна наша группа не готовилась. И что охрана наших объектов ведется по уставам мирного времени. Иначе всех твоих "башибузуков" уже в окрошку покрошили бы. В общем убедил он их. Но все равно шороху теперь после ваших подвигов … Эх! Нам из-за вас, кроме этих твоих учений, еще и свои учебные планы теперь менять придется.

– Да ладно тебе, Коля. Ну разве лучше было бы, если б не я это был, а какой вражина у нас в тылах вот так прогулялся? А так, глядишь, и нам, да и вам акромя пользы, никакого вреда не будет.

– Хм. Польза то, наверное, будет… Только вот башка моя уже устала намыленной ходить. Твои-то герои как? Как там твой Рома "болезный", ну тот, что двух моих с крыши ангара сбросил?

– Да нормально все. Зубы целы и ладно. На нем тоже, как на собаке, все быстро зарастает. Ну, так все-таки как, Николай? Не для себя прошу, мне ведь для дела надо.

– Ты, Пабло, прям, как чертополох какой. Как вцепишься, так и не отвяжешься. Точно самолет мне не угробишь?!

– Слово "китайское" даю.

– "Китайское"? А, ладно! Семь бед один ответ! Ну, смотри у меня, хулиган! Если что…

– Николай! Да расслабься уже. Все нормально будет. И еще… Если у меня потом договориться получится, то я вам еще один самолет для прыжков подарю. Только по поводу него нужно в Саках в штабе вопрос решать, да и ремонт ему требуется. Но если он все же полетит, то будут твои "орлы" не только с У-2 зачуханного прыжки отрабатывать, а еще и учиться в составе отделения с оружием выбрасываться. Ну а если не сможем его восстановить, то поставишь на деревянных подпорках, чтобы твои парашютисты, хотя бы просто учились из люка правильно выходить.

– Не врешь?

– Нет, Николай. Пилоты ВВС своим врать не станут. А кто же нам в РККА роднее, как не десантура.

– Ладно. Будут тебе четыре, слышал ЧЕТЫРЕ шашки, электрозапалы к ним, и ДА с сотней холостых. И больше не проси. Но главное, ты смотри, Пабло! В общем, не подводи нас летун.

Этот нежданный экспромт по АНТ-9 родился в иновременном мозгу спонтанно, прямо в этой беседе с капитаном. Но Павла, оценив красоту этой идеи, моментально включила ее в планы своей командировки. Тут она решила не мелочиться. Если одна не справится, то может Шиянов с Громовым за эту идею впишутся.

"А, что?! Они же тут в тренировочном лагере и, правда, не с тех ведь, с которых надо, самолетов учатся прыгать. В случае большой войны, им с "Дугласа" и ТБ-3 сигать. А они их только на учениях, да на картинках и видят. А ведь множество травм в этом деле часто бывает из-за слабой отработки навыков выхода из самолета. Либо заклепки мордой сосчитают, либо кости об стабилизатор ломают. Хорошо, хоть у них из-за зависшего на хвосте парашюта еще ни одного самолета с людьми не потеряно, а то я, когда прыгать училась, таких страшилок наслушалась…".

После обеда, делегация ВВС временно разделилась. Павла попросила Шиянова и лейтенанта Гусака осмотреть тренировочный лагерь, и идущие в нем занятия с целью подумать, что из виденного было бы полезно включить в парашютную подготовку пилотов. Сама же, сославшись на обсуждение с капитаном вопросов предстоящих учений, отбыла на мотоцикле на аэродром десантников. Там Павла, с помощью пары техников, незаметно прикрутила по дымовому патрону к дюралюминиевым листам на мордах обоих У-2. Время горения патрона, как ей сказали, было, минут семь. Бандура с интересом разглядывал эту поделку. От шашки понизу вдоль левого борта к задней кабине шел электрошнур подключенный к батарее через крохотный рубильник. В качестве дублирующей системы запуска использовалась веревка с терочным запалом хлопушечного типа. Испытуемые не должны были догадываться о "подставе" до самого последнего момента. Даже влезать в кабину им предстояло с другого борта. Но и это было только частью замысла.

Наконец прибыли испытатель с особистом. Шиянов все это время активно общался с десантниками по своим любимым парашютным вопросам. НКВДшник с интересом разглядывал незнакомый ему ранее парашют летчика.

Павла первой залезла в заднюю кабину У-2. По договоренности с пилотом, в первом прыжке ужасы никому не демонстрировались. У-2 набрал около полутора тысяч, а Павла ждала на своем месте в готовности покинуть самолет. С задней кабиной ее связывала трубка переговорного устройства.

– Все как договорились делаем, только дым не включаем, хорошо?!

– Да на здоровье! В право или влево штопорить будем?

– На ваше усмотрение, и чтоб понеожиданнее. Если можно несколько фигур сложного пилотажа сначала. Типа у нас тут "воздушный бой" шел, а потом нас сбили.

– Это всегда пожалуйста. Будет вам "воздушный бой".

У-2 выполнил несколько проходов над аэродромом. Потом сделал несколько виражей, горку, крутанул пару петель, сделал разворот и вдруг на очередном вираже, словно споткнувшись, сорвался в штопор.

"Страшно? Конечно страшно. Со всех сторон проволоки у этого фанерного чуда. А ну как затянет в них? И парашют тут без запаски. А ведь когда самолет в штопоре пилоты иногда даже из кабины выпрыгнуть не могут, если их сильно перегрузками вдавило. Вот я и себе и другим докажу, что смогут. Или я буду не я. Правда я сама такой опыт все один раз и получила, когда мы с Василькиным в тайне от всех "партизанили". Но ребятам большая помощь может выйти, если вот так прыгать научатся. В общем, пора".

У-2 успел сделать два витка, когда Павла, держась за кабину выбралась на крыло. Земля и небо сменяли друг друга перед глазами как в калейдоскопе. Она вздохнула поглубже, словно перед прыжком в воду. Смену декораций она сейчас наблюдала, словно в замедленном кино. Резко оттолкнувшись от крыла нырнула вниз под хвост и в сторону противоположную вращению самолета. Свободное падение закрутило парашютистку, но через несколько секунд она сумела выровнять горизонт перед глазами. Потом привычно отметила рывок кольца, и ленивый хлопок открывшегося купола. Дальше все было привычно.

После Павлы по одному прыжку сделали Шиянов и Гусак. Потом был небольшой перекур. Посидели на земле, разобрали насколько важно учиться покидать самолет с любой фигуры. На второй прыжок Павла пропустила вперед обоих своих коллег по комиссии.

– А сейчас товарищи, будет сложный прыжок. Сперва самолеты будут идти строем, и делать фигуры сложного пилотажа. А уже потом разойдутся и снова пилотаж. А прыгаем опять из штопора. Договорились?

– Без вопросов.

– Георгий, я потом лучше отвечу. Сейчас сделайте, как решили.

– Ладно, ждите нас внизу. Но вопрос я свой не забуду.

Пара У-2, как и договорились, сперва летела строем. Вот они прошлись над аэродромом раз другой. Казалось, сейчас они разойдутся. Но потом началась имитация воздушного боя. Задний У-2, как привязанный шел за ведущим. Вдруг на одном из разворотов, когда оба самолета уже летели пеленгом, сзади раздались пулеметные очереди. Было видно, что на пару самолетов, не прекращая стрельбы, пикирует этажерка Р-5. У-2 бросились врассыпную. Разойдясь метров на триста, каждый из них выполнил по нескольку маневров уклонения. Р-5 не прекращал стрелять из турельного пулемета. Но летел он между ними, так, что нельзя было понять, по кому ведется огонь.

Оба У-2 сделали еще по паре фигур, и вдруг задымившись, резко сорвались в штопор.

"Только бы они какую-нибудь глупость не отмочили. Вроде опытные люди. Но кто их знает. А если они на меня обидятся? Да и хрен с ним. Зато точно на словах их убеждать не придется. Такие впечатления не забываются. Наверняка потом всем расскажут".

Два парашюта медленно спускались на тактическое поле. Павла не утерпела и кинулась туда, куда отнесло Шиянова. Он приземлился первым. Судя по тому, что он сразу же встал и помахал руками, проблем у него не было. Павла остановилась шагах в пяти, и отдышалась. Шиянов стоял к ней спиной. Он спокойно делал бесконечную петлю из строп и готовился складывать купол.

– Ну?! Как ощущения, Георгий?

– Павел! Ну, ты даешь! Чего ж ты нас так пугаешь?! Так ведь и заикой стать можно. Я даже сначала рассердился на тебя, но сейчас… А сейчас, знаешь, Павел, я тебя поддерживаю. После такой встряски какой-нибудь неопытный пилот может и начудить при покидании самолета. Да и в бою оно все же пострашнее, чем сейчас будет. Так что…Раз уж мы с лейтенантом оба нормально выпрыгнули, то я думаю, надо этот метод в жизнь внедрять. Только больше вот так людей пугать не надо.

– Извини, Георгий. Это я чтоб чистоту эксперимента соблюсти. Я же обещал вам наглядную иллюстрацию своих мыслей.

– Ладно. Все нормально. Пошли с Гусаком пообщаемся.

Лейтенант НКВД, был спокоен, как удав. Его об ощущениях Павла спрашивать не стала. Зато, не сходя с места, предложила ему полетать на Р-5 и пострелять холостыми, когда инициатор случившегося недавно безобразия сам будет из У-2 выпрыгивать. "Рыцарь василькового околыша" несколько секунд рассматривал лицо Павлы, потом кивнул и направился к Р-5.

После первого шоу, продолжение уже не так сильно трогало зрителей. И все-таки Павле было стремно, когда сзади раздались очереди, кабина вдруг быстро окуталась дымом, а самолет закрутился, как сорванный ветром осенний лист. Но страх ее длился не долго, и очередной прыжок завершился также нормально, как и предыдущий.

Р-5 приземлился, и члены делегации вместе с хозяевами, наконец-то, смогли спокойно обсудить свой новый опыт.

– Товарищи. Я как инициатор этого шокового способа тренировки, хочу принести вам свои извинения. Даже мне было не по себе, хотя я заранее знал обо всем. Трудно представить, что же чувствовали при этом вы. Поэтому я еще раз приношу свои извинения. А вот после этого я хочу вас спросить. На ваш непредвзятый взгляд, действенный ли это способ для отработки нашими пилотами навыка покидания подбитого самолета?

– Хм. Павел. Я уже высказался и готов повторить. Считаю, такой театрализованный способ вполне эффективным. Единственные проблемы, которые я предвижу, это необходимость обоснования перед руководством, как повышенного расхода топлива на полеты, так и повышенного расхода холостых патронов и дымовых шашек. А вы товарищ лейтенант, что по этому поводу думаете?

– Если обученные таким способом пилоты, смогут оставаться в живых и потом снова воевать, то это оправдывает и расход топлива и патроны. Перед своим начальством я это предложение поддержу. А почему вы, товарищ старший лейтенант не предлагаете обучать пилотов еще и рукопашному бою, ведь, как я узнал, вы здесь в лагере уже тайский бокс распропагандировали.

"Опять этот Муай Тай ни к селу, ни к городу вылез. Чтоб моему болтливому языку пусто было. Придумала сама себе проблему. Вот уже и НКВД интересуется. А ну как они меня тренером заставят работать. А я ни одного названия приемов этого гребаного Муай Тая не знаю".

– Если поддержка упражнению "Прыжок из атакованного и сбитого самолета" единогласная и ни у кого возражений нет, то можем тогда начать черновое планирование учений по части ВВС. Что же до рукопашного боя, то я с вами, товарищ лейтенант, согласен. Рукопашный бой летчикам знать нужно. Только вот тайский бокс для этого изучать необязательно. Ведь у нас в СССР есть свой отличный стиль самбо. Тем более что этому стилю обучают у нас и в ВДВ и в НКВД, а, значит, инструкторов имеется достаточное количество. Поэтому самбо я и предложил бы обучать летно-подъемный состав. Да и сам бы с удовольствием поучился. И еще обязательно стрельбе из стрелкового оружия и управлению машинами и мотоциклами. Все эти дисциплины я и предлагаю включить в планы предстоящих учений. И отработать во время нашей командировки, в процессе учебного марша по территории условного противника.

– Ну ладно самбо, но зачем летчикам стрельба и управление машинами и мотоциклами, Павел?

– Да понимаешь, Георгий, если пилот бомбардировщика или разведчика сбит в глубоком тылу противника, и до линии фронта ему добираться километров двести, то использование трофейного автотранспорта может сильно повысить его шансы выживания во вражеском тылу. А вы как считаете товарищ капитан.

– С точки зрения успеха рейда по глубоким тылам противника, транспорт чаще всего значит даже больше чем вооружение. Так что я поддерживаю.

– А вы товарищ лейтенант?

– Не возражаю. Только сейчас не война и учения нужно проводить аккуратно. Поэтому чтобы глупостей не наделали к каждой группе условно сбитых летчиков желательно по сержанту НКВД приставить в качестве наблюдателя.

– Тогда собираемся, и в путь. Сегодня я прошу подготовить маршрут завтрашней пробежки с группами преследования и перекрывающими пути патрулями. Несколько огневых рубежей, и на последнем участке штуки три транспортных средства для захвата. Мотоциклы там грузовики. Все что сможем найти. Старт пробега, считаю правильным назначить часа на четыре дня. Хоть не так жарко будет, да и подготовиться успеем. Ну а на сегодня предлагаю завершить работу. И согласовать завтрашний рейд со штабом полка НИИ ВВС.

Предложение Павлы было поддержано. Вскоре делегация возвращалась в Саки в полном составе. В животах недавних испытателей новейшего парашютного упражнения предательски бурчало. Обед уже окончательно забылся, и сразу же после доклада в штабе полка о результатах первого дня командировки, трое невольных "коллег по несчастью" поспешили на ужин в местную столовую. Благо она еще не успела закрыться. Разговоры за едой, прогулявшись по полученным за день впечатлениям, плавно свернули к судьбе сломанного самолета. К середине обеда и с НКВДшником, наконец, установились нормальные товарищеские отношения, да и обращение перестало быть казенно-уставным.