Текст книги "Книга радужников"

Автор книги: Георгий Соловьев

сообщить о нарушении

Текущая страница: 13 (всего у книги 17 страниц)

– -

Утренний свет проникал в комнату сквозь открытое окно и легкую занавесь. Ветер шевелил тонкую ткань. За окном слышались звуки городской жизни – крики уличных разносчиков, мелодии бродячих музыкантов и шарманок, воркование горлиц на крышах, отдаленный шум рынка, лошадиное ржание и стук подков о мостовую, скрипы колес телег и повозок, и прочий мелодичный и немелодичный шум, проносившийся над крышами.

Она открыла глаза, а затем повела головой влево и потом вправо – она лежала на кровати с белыми простынями и под мягким одеялом. Недалеко от окна, у стены, стояли в ряд несколько стульев, на одном из которых сидел человек в серой одежде монаха и держал в руках тонкую плоскую дощечку, к которой был прикреплен особыми иглами лист чистой бумаги. Продолговатая чернильница и металлический стакан с несколькими перьями стояли рядом на краю круглого стола, покрытого темным лаком. Дальше, в продолжение стены, вдоль которой стояли стулья, имелась дверь, теперь открытая. Человек на стуле сидел тихо и чего-то ждал. Из-за стены послышались торопливые шаги – в дверном проеме показался еще один человек в серой одежде. Он был высок, плотен, но не грузен, взгляд его привлекал внимание живостью серых глаз. Как оказалось, и говорил он весьма энергично, но произносил отдельные слова с повышенной чёткостью, что выдавало в нём манеры хорошего устного чтеца или хорошего проповедника.

– Доброе утро, дитя моё! – прозвучал в комнате его мягкий голос.

– Доброе утро, брат Риван! Мне нужно рассказать Вам еще так много!

– Не волнуйтесь, дочь моя, брату Зигу сегодня будет меньше работы! Я пришел сказать, что когда Вы сможете ходить, Вам предстоит путь на север, в город, где находиться Верховный Трибунал Инрии. Там Вам надлежит предстать перед его судьями!

– Судьями? Но почему?!

– Не пугайтесь! Трибунал – это высший духовный орган всех инриотов! Он рассматривает лишь вопросы веры и истины, а обыденными делами занимается обычный, то есть королевский суд! Цель у судей простая – они решат, верить или нет тому, что Вы уже поведали и что еще расскажете потом! Без заключения Трибунала никто не получить доступа к тем сведениям, что мы от Вас получили! Но, повторяю, не нужно бояться – ведь истина освобождает нас ото лжи и она прекрасна, как всякое чистое творение!

– Хорошо, спасибо, что Вы меня предупредили, я буду внутренне готовиться к этому испытанию! А сейчас я хотела бы продолжить – сегодня я поведаю вам самую трудную для меня часть моей истории!

– Ваше лицо стало столь печально, что я не смею настаивать!

– Нет, нет! Я готова и могу рассказывать, пожалуйста!

– Хорошо, по Вашему желанию! – и, повернувшись к человеку на стуле, монах сказал коротко: – Начинайте, брат Зиг!

После небольшой паузы лежащая на кровати женщина заговорила медленно, но спокойно и сосредоточенно:

– Я влюбилась, тогда, когда сама от себя меньше всего этого ждала! Это – как безумие, но… сладкое, как приятный сон! Я прекрасно понимала, что на родине у нас, увы, не будет будущего – мы не равны! Были… каким нелепым теперь кажется это слово! Ах, простите, я сейчас, эти слёзы сейчас исчезнут!

В этот момент в проёме двери показалась служанка с подносом в руках, на котором был стеклянный стакан с молоком. Она поставила стакан на маленький столик, находившийся у изголовья кровати, а потом подошла к человеку, которого называли братом Риваном, и шепнула ему что-то на ухо. Монах изменился в лице, резко встал и жестом прервал рассказ говорившей:

– Простите, дитя моё, неотложное дело, мда, срочное и весьма неотложное! Можете рассказывать всё брату Зигу!

Женщина кивнула в знак согласия, а писарь приготовился дальше наносить на лист бумаги строчки символов скорописи.

Риван спустился по лестнице в небольшое помещение на первом этаже здания, где его поджидал человек в широкополой шляпе, в высоких сапогах и одежде, немало испытавшей на себе все тяготы дальнего пути и быстрого передвижения. Странник протянул монаху конверт, и заговорил сдержанно, почти сухо, в чем слышалось утомление:

– Мне приказано передать Вам вот этот пакет! Там документы для Вашей… хм… гостьи! Это проездные документы! Устно велено сказать, чтобы вы как можно скорее отправились в Майнтхейм, Вы и она вместе с Вами, а так же не забудьте взять с собой все бумаги с её… хм… россказнями! И побыстрее – Верховный Судья и так слишком долго ждал! Он настаивает, чтобы заседание Трибунала открылось незамедлительно, так что понукает всеми и заставляет бегать, как ошпаренных!

– Да, я Вас прекрасно понимаю…э… офицер…э!

– Вы правы, я офицер, точнее – офицер в отставке! Капитан в почетной отставке, смею заметить!

– Ммм, а Вам ничего не сообщили по поводу того, какими средствами мне исполнить приказ Судьи?

– Это просто – в порту уже сейчас стоит готовый корабль Северного Альянса – легкий двухмачтовый штивер! Корабль – не ахти какой большой, зато быстрый и юркий! Он доставит Вас и имущество, найденное вместе с этой дамой в дельту Тисса. Там вы пересядете в весельный транспорт, на нем – до Каллиена, до шлюзов, далее – на север, до поворота на Эхром. Там есть небольшой постоялый двор с гостиницей – места для Вас и людей, что пойдут с Вами, будут уже оплачены, а на самом дворе будут ждать три повозки. На них вам и ехать до самого Майнтхейма! И еще – рыбаки дали свои показания и с ними всё… улажено!

– Хм, а что нужно Альянсу в этом…э… деликатном деле? Нет, если Вам не положено говорить, я не настаиваю!

– Я скажу своё личное мнение и надеюсь на Вашу порядочность, а то не хочется, знаете ли, схлопотать от Верховного обвинение в ереси, или еще хуже – сразу пеньковый приговор! Так вот, Альянс через своих людей в Совете Трибунала пронюхал кое-какие подробности, как раз из тех бумаг, что Вы отсюда посылали в начале этой истории с этой… хм… еретичкой! В общем, они знают, какой корабль потерпел крушение!

– И… какой же? – монах с хитрым прищуром снял кошель со своего пояса и вложил в руку капитана пару золотых монет. Тот взглянул на монеты, потом в лицо собеседнику и на его физиономии возникло кислое выражение. Брови монаха понимающе поползли вверх, и, произнеся: "Ага!", он кивнул и положил еще четыре штуки. Бывший офицер спрятал золотые в карман, оглянулся на всякий случай по сторонам и в полголоса произнес:

– Это та самая проклятая "Золотая лань"!

– М-м-м, вот почему Альянс заинтересовался этим… делом! Вот оно что! А у Вас лично есть претензии к экипажу флагмана вражеских наёмников? Или иные причины?

Бывший военный сперва вспыхнул, его глаза воспылали, но он сумел совладать со своими чувствами и ответил:

– У меня лично – никаких! Просто меня оскорбляет мысль о том, что бесчестные и наглые мерзавцы до сих пор не получили по заслугам за тот урон, который они нанесли чести моей родины!

– Ну, теперь-то, смею Вас заверить, можно будет Вам оставить в покое Ваше уязвленное чувство собственного достоинства – по рассказам моей…э… подопечной выходит, что сам корабль и вся его команда канули в пучину океанского моря еще западнее, чем Язык Змея! Как видите, священная и лучезарная Инрия позаботилась о Ваших недругах! Да снизойдет на Вас её озарение и ступайте с миром – я Вас не задерживаю более!

Когда посланец покинул помещение, монах-инриот еще некоторое время стоял, опершись одной рукой о перила деревянной лестницы, а другой перебирая четки и о чем-то размышляя. Потом он медленно поднялся наверх, вошел в комнату, откуда доносился тихий голос говорившей. Молодая особа замолчала, когда он присел у стола. Отвечая на её вопросительный взгляд, монах произнес:

– Уже решено – через неделю, дочь моя, Вы должны будете покинуть свою постель окончательно! Мы отправимся в Майнтхейм, город, где когда-то я появился на свет!

– Мне… должно быть показалось, но Вы не слишком радуетесь поездке к месту своего рождения!

– Это потому, дитя моё, что именно в Майнтхейме стоит Дворец Правосудия, а в нем – Зал Трибунала, перед которым Вам и надлежит предстать! Но, я думаю, Вы еще не совсем готовы к такому путешествию, так что я пошлю сообщение, что Вам нужно время для накопления сил!

– О нет, брат Риван, я больше не хочу быть Вам обузой и постараюсь исполнить Вашу просьбу, как только смогу! Надеюсь, что так я хотя бы в малой степени смогу отблагодарить Вас лично и весь Ваш орден за заботу обо мне!

– Не беспокойтесь и не волнуйтесь, дочь моя! – с мягкой улыбкой ответил монах. – Ведь в конце концов Инрия для того и призвала нас на служение ближним! А теперь прошу извинить меня – мне нужно сделать кое-какие распоряжения по поводу предстоящего пути. Оставляю Вас на попечение брата Зига и сестры Улидор – она придет через некоторое время. Сейчас же – можете продолжить своё повествование, брат Зиг будет записывать! Да благословит Вас Инрия, дочь моя!

Риван опять спустился вниз, но на этот раз покинул стены дома и отправился к местному кузнецу, чтобы тот помог с подковами и упряжью для верховых и вьючных лошадей.

– -

Было не слишком холодно и безветренно – всадники и пассажирка одной из трех двухколесных повозок, установленных на короткие полозья, не особенно кутались в теплую одежду. Один из всадников держался возле левого колеса и разговаривал с молодой особой. Та слушала его речь с интересом и время от времени задавала вопросы.

– Так вот, дитя моё, сейчас мы будем проезжать через Разбойничьи холмы! Когда-то за этими причудливой формы возвышенностями прятались грабители, нападавшие на горожан или купцов, что ехали из города или в него. Эти самые холмы действительно странные – из края круто уходят вверх, а вершины либо скошены, либо просто плоские, так что на них, как правило, лежит снег. Городская стража позаботилась о том, чтобы ныне тут ничто не угрожало путешественникам, да и потом – Майнтхейм живет, по большей части, сам в себе, так что приезжих здесь встретишь не часто, а в таком случае грабеж попросту невыгоден, особенно учитывая близость городских башен. Они по-настоящему великолепны, городские укрепления! Впрочем, Вы сами в том скоро убедитесь!

– А что, брат Риван, далеко ли еще ехать до городских ворот?

– Нет, уже не так далеко! Видите, вон за той вершиной уже лежит наклоненная к морю долина, в которой и находится сам город Майнтхейм. Тут надобно добавить, что примерно через сто лет после его основания в этих местах произошло жуткое землетрясение огромной силы. Все постройки были разрушены, много народа погибло, но хуже всего то, что город пересекла трещина шириной шагов в двести и глубиной с пешую милю – теперь по дну этой пропасти несет свои воды к морю Горный поток. Так вот, если один конец этого разлома уходил к побережью и открывался на Северном обрыве, то южная его часть подобралась почти к самой оборонительной стене, которую удалось восстановить полностью лишь относительно недавно. Теперь жителям, чтобы покинуть город, требуется переехать каменный мост к городским воротам, а потом следовать по старинному подъёмному Железному мосту. Получается, что теперь основные жилые кварталы, городской рынок и другие заведения размещаются на восточной площадке, у подножия кряжа Младший брат, в то время как Суд, дом городского наместника и другие дома властных персон оказались на меньшей, западной площадке, под крутой стеной вершины Старший брат, отрог которой спускается к морю, а другой виден и отсюда. Сама же трещина называется просто Провалом.

– Да, это весьма любопытно! А что Вы знаете о самом городе?

– О, было бы стыдно ничего не ведать о родине своих предков! Ну, так вот, в городе проживает, судя по последней переписи, около трехсот тысяч человек разного рода занятий, пола и так далее. На побережье, куда ведет Каменный марш – широкая извилистая дорога, мощенная шершавым камнем, – имеется небольшой порт с четырьмя причалами, парой доков для ремонта кораблей и судов помельче, да склады для привезенных товаров. Как видите, имея возможность отправляться в плавание местные жители всё меньше испытывают потребность в "пеших прогулках"! Ах, да, чуть не забыл, – Майнтхейм еще зовут Городом с Черными Башнями! Хотя, цвет их скорее напоминает отливы воронёной стали.

– Отчего так?

– В нескольких днях пути к юго-западу есть гора, сложенная как раз из такого темного камня, который можно дробить и колоть на небольшие плитки. Ими-то и покрыты сторожевые башни городских укреплений. Это еще и потому сделано, что такой камень весьма гладок после полировки, так что любой злоумышленник, возжелавший тайно проникнуть за стену, будет скользить по ним, как муха по стенке колбы. Сама же городская стена с внешней стороны напоминает тёрку – там сделаны многочисленные выступы с покатыми гранями и наклонной верхней частью. За такой камень ни крюком, ни веревкой не зацепиться, а расстояние между соседними камнями велико и не дает возможность вбить что-либо между ними. Даже если веревка длинна, а якорь зацепиться за что-нибудь по другую сторону, то карабкаться по такой поверхности быстро не выйдет. У этих камней имеется и свой секрет – внутри некоторых из низ идут стоки, начинающиеся наверху. Так что, стражники могут окатить нарушителя чем-нибудь неприятным в тот момент, когда он этого не ждет. Вот так! Вас… э… не слишком утомили эти подробности, дочь моя?

– Нет, вовсе нет! Ваш рассказ мне интересен!

– Сейчас, по-моему, самое время поговорить о предстоящем Вам испытании перед Трибуналом ордена! По закону и по старинным правилам против Вас будет Обвинитель со стороны Трибунала, за Вас будет выступать Защитник. Оба этих человека – монахи-инриоты, и оба призваны исполнять свой долг до последней возможности, так что будьте готовы к неожиданностям. Впрочем, Защитник тоже бьётся до конца за обвиняемого – Вам, скорее всего, вообще не придется выступать в ходе всего процесса. Но, думаю, там будет видно!

– Так когда же всё это произойдет?

– Полагаю, теперь уже скоро! Ну, а сейчас расскажу, почему над горой Старший брат всегда висит небольшое облачко пара – это потому, что Горный поток берет своё начало в небольшом озере, вода которого постоянно подогревается теплом земных недр, а высокогорный лед в конце концов сползает туда…

Всадники и три повозки продолжали двигаться по утоптанной белой дороге. Они миновали группу мерзлых елей, отягощенных толстым слоем инея, а затем оказались в узком проходе между возвышенностями, похожими на основания гигантских колонн с ломаными краями, сохранившихся по сию пору от некогда величественной постройки высотой до самого неба. На этих "пнях" и вправду лежал снег огромными шапками, из-под которых кое-где на их стены свешивались ледяные натёки. В узких проходах между Разбойничьих холмов можно было заметить редкие деревца, с уродливо изогнутыми стволами и очень низкорослые, почти на две трети своего роста утопающие в сугробах.

Процессия проследовала по узкому ущелью, повернула налево, потом направо и оказалась на открытом месте, у подножия стены. Монах говорил чистую правду – оборонительное сооружение пролегало между двумя горными отрогами, переходившими на некотором расстоянии в заснеженные величественные вершины. Шесть башен, поблескивающих темными плитками на солнце, как чешуёй, высоко вздымались над местностью, как шесть черных свечей. Возле стены проходил глубокий ров, дно которого терялось в темноте. Железный мост был опущен, в воротах стояло несколько стражников с ружьями за плечами и в начищенных до блеска кирасах.

Монахи остановились, помогли женщине сойти на снег, сняли с повозок полозья и упрятали их под днища.

– Если позволите, брат Риван, я хотела бы пройтись немного!

– Нам всем придется так сделать – стража заставляет всех всадников вести лошадей за собой, а любые возы или даже кареты подвергаются досмотру, проходя через ворота. Что поделать, таков указ наместника!

– Вы говорите, что местный правитель – наместник, а кто же тогда настоящий властелин города?

– Видите ли, это – давняя история! Когда-то инриоты очень помогли здешнему королю, а он в благодарность сделал их равными себе. Своей наследственной власти он не потерял, однако стал именоваться наместником, потому что всё-таки высшая власть в городе исходит от Верховного Судьи. Такой союз выгоден всем – горожане во главе со своим начальником мирно уживаются с нашим орденом, причем никто не вмешивается в дела друг друга. Больше того – в случае каких-нибудь бедствий монахи всегда оказывают поддержку жителям, а те, в свою очередь, щедро жертвуют в пользу ордена кто чем сможет – от золотых монет до куриных яиц!

Женщина понимающе покачала головой.

Путешественники перешли через мост и остановились под аркой ворот. К ним приблизился стражник, опоясанный голубым кушаком, с длинной саблей на одном боку и пистолетом на другом. Приложив руку к шлему-каске, он приветствовал входящих.

– Добро пожаловать в Майнтхейм, дорогие гости! Пожалуйста, остановитесь, назовите себя и цель вашего приезда!

Монах поговорил с ним несколько минут, потом слегка поклонился этому стражнику, по всей видимости, офицеру, а затем достал из дорожной сумы и передал ему в руки свернутую стопку бумаг. Тот бегло просмотрел их, вернул и отдал честь:

– Все в порядке, не смею задерживать!

Монахи опят сели на лошадей и в повозки, а дама – в свой "экипаж", и путешественники отправились дальше. Они пересекли мост, перекинутый через зияющий провал, проехали немного по пустынной улице, свернули в переулок и вскоре въехали в ворота трехэтажной гостиницы. Здание оказалось не слишком роскошным, однако внутри чисто прибранным и ухоженным. Служители встретили во дворе вновь прибывших, позаботились об их лошадях и поклаже. Каждому гостю предложили отдельную комнату со скромной, но ладной обстановкой, а через пару часов в полуподвальном помещении была жарко натоплена баня, где пахло хвоей и древесным углем…

…Вечером, когда солнце уже скрылось за горами, молодая особа сидела в кресле у камина с жарко горящими дровами, закутавшись в шубу и неотрывно глядя на пламя. Стук в дверь вывел её из полудремотного созерцания.

– Войдите!

В комнату прошла девушка-служанка в аккуратном платье с белым воротничком и манжетами, в белом переднике и чепце.

– Позвольте приготовить Вам постель, госпожа! – робким голосом едва слышно сказала служанка.

– Да, да, спасибо тебе! Прости, как тебя зовут? – поинтересовалась гостья.

– Аллути, госпожа! – сказала девушка, робко поникнув головой.

– Не надо так! Я ведь тут в роли пленницы, не так ли?

– Извините, госпожа, лучше я сделаю своё дело и уйду!

– Что ж, извини и ты меня, если я тебе помешала! Просто хотелось поговорить с кем-нибудь еще кроме монахов! Те, с кем я приехала, конечно, хорошие люди, но…

Закончив работу, служанка поклонилась, подошла к двери, взялась за рукоятку, но промедлив немного, обернулась к сидящей.

– Еще раз простите меня, госпожа, но мне, да и другим слугам тут не положено подолгу задерживаться в номерах у постояльцев, да и говорить с ними!

– Но почему же?! Что в том плохого?

– Нам запрещают общаться с постояльцами, которых привозят сюда члены ордена! – перешла служанка на сдавленный шепот. – Я, вот, решилась с Вами поговорить, потому что у Вас глаза добрые, добрые и очень печальные!

– Да, это, наверное, действительно, так заметно! – путешественница печально вздохнула. – Я сама не знаю, почему и зачем я осталась в живых, если все, кого я знала, погибли! Эти воспоминания разрывают моё сердце!

– Ах, не печальтесь и не плачьте, а то, честное слово, я разрыдаюсь вместе с Вами в голос и меня точно прогонят!

– Скажи, Аллути, а почему монахи привезли меня сюда? Сами они говорили о каком-то суде, перед которым я должна предстать ради определения истины!

Служанка вытаращила глаза и зашептала быстро и запальчиво:

– Это они все так говорят! А у нас в городе толкуют, что Верховники, то есть Верховные судьи и их главный, они, это, закусили удила и давят на всех со страшной силой!

– Они что, колдуны?

– Да нет! Мой старый отец говорит, что со времен королевства они забрали в городе большую власть, и теперь творят, что захотят, именем Инрии! Отец еще говорил: нет ничего хуже для любого светлого божества, если находятся проходимцы, которые делают худое от его лица! Так что никакой истины они тут не ищут вовсе!

– И к чему тогда суд и всё прочее?

– Ой, зря Вы согласились к нам ехать! У них не суд – судилище! А еще они тут объявили борьбу с этой, как её, с ехрястью, что ли!

– Хочешь сказать – ересью?! Да, я уже как-то слышала это слово!

– Эх, были бы мы в силах, так давно бы сбежали от этих чудищ в рясах! Это словечко они нарочно придумали – если что не по ним, так сразу: ересь! А там могут и на виселицу препроводить – это они умеют, мерзавцы! Эх, Вам бы податься отсюда, куда глаза глядят! Жаль, я сама-то Вам ничем помочь не могу!

– Надеюсь, мы еще сможем увидеться! Завтра утром приходи – поговорим еще, может быть ты и права! А монахам скажешь, что идешь помочь мне одеться, что я тебя сегодня об этом попросила, хорошо?

Аллути тихонько выскользнула в коридор и бесшумно ушла. Молодая особа не скоро забралась в приготовленную постель – она еще пару часов ходила из угла в угол, о чем-то напряженно думая. В конце концов, ночная свеча в ее комнате погасла.

В это самое время кто-то прокрался по коридору, припадая к каждой двери по очереди и пытаясь, очевидно, разглядеть постояльца через какую-нибудь щель. Неизвестный проник на первый этаж и незаметно покинул здание через черный ход. Как только дверь за ним затворилась, в холл гостиницы вошли двое, один из которых нес в руке свечу. Два едва заметных силуэта проскользнули в подсобное помещение возле двери на кухню. Заперев за собой, человек, державший свечу, заговорил тихим голосом со своим собеседником.

– И так, всё готово!

– Да, можно начинать хоть нынче утром!

– Ну, к чему такая спешка!

– Вы, должно быть, слишком хорошо спите и ничего не слышите по ночам!

– А чего Вы такого сумели наслушаться?!

– Вопреки запрету Ордена, одна из здешних служанок – вот тварь! – пыталась втереться в доверие к еретичке! Это более чем скверно!

– Согласен, она, определенно располагает людей к общению с собой! Ну и что из того?!

– Вы это нарочно, да?! Эта срамная девка не просто так болтала – она хотела сорвать торжество правосудия над этой еретичкой, иначе говоря – предлагала ей помощь в побеге!!

– Ладно, уймитесь Вы, а то излишнее рвение в услужении Ордену повредит…хм… Вашей шее!

– На что это Вы смеете намекать?! Если так, то Судьям станет известно о Вашем поведении и излишней мягкотелости!

– Ладно, всё, довольно! Я сам приму меры! А мне попрошу не мешать! И еще: отложите, пожалуйста, Ваш донос до дня начала суда, а то ведь судьям не понравиться, если Обвинитель останется без твердых улик и доказательств!

– Хорошо, по рукам! Но помните – я Вас предупредил!

Дверь неслышно открылась и оба говоривших растворились во мраке.