Текст книги "Кровь на нациях"

Автор книги: Георгий Миронов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 17 страниц)

Насилие же над девушкой сбивало опытных сыскарей – Скибко и Петруничева, – с толку. Зачем? Что, как говорится, первично в этой истории? Если вначале было совершено изнасилование, а потом – насильник увидел крупный перстень, решил, что добру пропадать, и забрал его…Это, как говорится, один коленкор. А если вначале было совершено запланированное ограбление, преступник знал о перстне, и совершил на улице разбойное нападение. А изнасиловал – с целью сокрытия следов первого преступления? Можно ли было покушаться на изнасилование без предварительной мысли об ограблении? Можно.

Судя по фотографиям, найденным в доме, по воспоминаниям подруг, девушка была очень хороша собой. Даже фото из уголовного дела изображавшее лицо изнасилованной и зверски убитой Багучевой свидетельствовало о красоте погибшей.

Мищенко набрал номер полковника Скибко.

– А если все-таки изнасилование было вначале? А потом уже этот мерзавец совершил и ограбление трупа?

– Да, действительно, – словно сам в эту минуту думал о том же, ответил Скибко, – хрен его знает, что в его гнилой башке из мыслей было первичным, – изнасиловать, и, коли перстень сам просился в руки, ограбить, или наоборот – шел на ограбление, а когда затащил с освещенной улицы за забор стройки, стянул перстень, увидел, что перепуганная девчушка потеряла всякую волю к сопротивлению, то родилась мысль об изнасиловании…

– У твоих ничего нового?

– Отрабатывают все версии, о которых мы с тобой уже говорили.

– Ну, будь, тут и других дел вагон, а все мысли вокруг этого крутятся.

– Аналогичная история. Не выходит у меня эта девушка из головы. Если что новое будет, я тебе сразу перезвоню. Ваш криминалист из областной прокуратуры с нашей Конюховой вроде сработались. Кумекают.

На момент убийства Багучевой следователями Рудненской прокуратуры расследовалось уже пять только особо тяжких преступления против личности. Два убийства и три разбойных нападения с нанесением тяжких телесных преступлений. Но и убийства, и ограбления были, если ли можно так выразиться, типичными для сегодняшнего дня. Убийства все бытовой почве. Были и свидетели, и вещдоки, и даже признания. Владелец банка «Возрождение» И. Р. Кутепов убил в состоянии депрессии своего водителя. По звонку облпрокурора дело оставили "за Мищенко". Второе убийство прокурор, тоже решил взять на себя, – старшина милиции Пономарев в припадке ревности убил свою молодую жену. Убийство же в условиях неочевидности было первым за последние три года. И вроде бы по всем правилам нужно было его брать на прокуратуру. Но у них – два убийства уже в работе, и три разбойных нападения. А убийство и изнасилование Багучевой на первый взгляд не казалось особо сложным.

Люда Багучева… Мищенко прошелся по кабинету, отхлебнул холодного чаю, задумался. Что за девушка? Простая инженерша, технолог из бедной семьи. Кто были ее родители, предки, так сказать? Откуда у нее столь ценные драгоценности? От них? Может, род какой старинный, и перстни эти пропавшие – вообще достояние России, большая историческая ценность…

– А ведь мог быть гастролер, – заметил Мищенко в телефонную трубку прямой связи с начальником ГУВД, словно они не прервали только что беседу.

– Мог, – согласился, не удивившись новому звонку Скибко. – Но ему была нужна наводка. Значит, все равно в городе искать следки надо.

– Ты в область ориентировку послал?

– Обязательно…

– Может, на МУР выйти? От нас следы часто в Москву ведут.

– Петруничев уже связался со своими московскими коллегами.

– И по перстням послали ориентировки?

– Обижаешь, прокурор.

– Извини, из головы это дело не выходит. Что твои сыщики установили, место, где нашли девушку, случайность? Там ее убили, или лишь тело туда привезли?

– Могли и там убить. Установлено, что в ту ночь Багучева вышла с фабрики в 0 часов 30 минут. Был установлен путь, по которому она всегда ходила домой. Он пролегал мимо стройки на углу улицы Барклая де Толли…

– План расследования и оперативных мероприятий составлены тобой?

– Опять обижаешь. С этим у меня Петруничев хорошо справляется. – И версии сформулированы, и ситуации смоделированы, и каждый из членов, хочу подчеркнуть, весьма немногочисленной оперативно-следственной группы занимается своей версией. И обязанности строго распределены. И намечены сроки выполнения конкретных оперативных и следственных действий, поисковых мероприятий, даны конкретные задания всем службам, от ГАИ, до участковых.

– Извини. Областной криминалист вам еще нужен в группе?

– Если можно, договорись со своим начальством, пусть побудет. Конечно Конюхова у нас – молодой ас. Но дело может оказаться сложнее, чем с нам тобой виделось поначалу.

– Да… Думал бы, что такие сюжеты будут, оставил бы за прокуратурой.

– Ты долго еще на службе пробудешь?

– А что?

– Так…Если какая мысль у тебя появится, или что новое, позвони.

– Ну, и ты тоже. Что опыт подскажет, подскажи Петруничеву.

– Он у тебя и сам мастак сложные дела по следку разматывать.

– Значит, если что случится, позвонишь?

– Позвоню. Да что может нового случится?

Словно накаркал. Случилось.

Через полчаса Скибко позвонил дежурный по городу.

Во время очистки территории замороженного строительства универмага на улице атамана Платова, в двух кварталах, кстати, от места убийства и изнасилования Багучевой, под рулонами толи был обнаружен труп еще одной молодой девушки. Она также была изнасилована и жестоко убита. На теле обнаружено около 30 колото-резаных ран

Ю Мищенко и Скибко немедленно выехали на место происшествия.

Туда же прибыли Петруничев и Конюхова.

Оба преступления были, казалось, совершены одним преступником.

11 августа 1998 г. Версия 1

Лукич не сразу сообразил, о чем так эмоционально рассказывал ему дежурный офицер штаба дивизии.

А когда понял, что речь идет о ЧП в в/ч 3456, где был убит на посту военнослужащий, он набрал номер домашнего телефона Васи Глущенко.

– Василий Андреевич? Извини, что разбудил. Пока ты тут болел, мы с Потаповым обе версии раскручивали – и военного – самовольщика, и бандита отморозка, возможно в составе группы. Капитан сказал, что ты ему звонил, выздоровел?

– Да.

– Так принимай эстафету. Мы тут задолбались твоей версией заниматься. Какие были следки, проверили. А сейчас подключайся: в в/ч 3456, нет не в Апрелевке, эта часть в соседнем Приозерском районе, в 5 км от деревни Васюченки, да, извини, Вася, за, каламбур.

– А что там? – в трубке гундосил не оправившийся от простуды Глущенко.

– Нехорошая история. Убит на посту рядовой Конуреев. Похищены автомат АКМС, два магазина, штык – нож…

– Так это по части военных. Ты в военную прокуратуру позвони.

– Они и сами знают. Их дознаватель уже на месте. Тут и по вашей части может быть следок, – ты забыл, паренек, что военная версия на тебе

– Нет… – нехотя согласился Глущенко.

– Так вот, история в в/и 3456 случилась в ночь убийства Багучевой.

– Ну и что?

– А то хотя и район соседний, от в/ч до Рудного напрямик по лежневке ближе, чем к их районному центру, – всего километров пять. Помнишь, Людмила Викторовна говорила про след солдатского ботинка или сапога? Мог успеть. Я сейчас разбудил Конюхову, спросил, – могли быть раны на теле нанесены солдатским штык – ножом?

– Ну и?

– Сказала: "Спасибо за идею". В общем, наиболее вероятное оружие убийства, – большой кухонный нож или солдатский штык-нож. Они над этим еще работают.

– Ясно. 5 км. – расстояние небольшое для курса молодого бойца, а в 26 знаете, когда болят старые раны…

– Как тебе не стыдно, сынок, я старше почти на два десятка лет, а пока ты там со своим сраным насморком чаем липовым лечился, я с Потапычем всю округу пешедралом обошел.

– Понял, понял, одеваю кроссовки и бегу.

– Да нет, не спеши, машина за тобой уже вышла.

– Какая машина? У нас вроде все в управлении расписаны. Неужто капитан для меня уазик Евстигнеевский выбил?

– С тебя причитается. "Шестисотый мерседес" к тебе пошел.

– Разыгрываешь, Лукич?

– Не, по правде. Владелец банка «Социнвест» Цагарели, узнав о зверском убийстве в городе, сам предложил Скибко две автомашины для оперативно-розыскной группы. Два «шестисотых» "мерса". На одном я, – тут Лукич взглянул на часы, – уже через пару часов поеду с Виктором Егоровичем по бандитским малинам и схоронам, я второй «мерс» пошел к тебе. Давай, одна нога здесь, другая там: разберись, нет ли следка к убийству Багучевой, если нет, сразу назад и включайся в работу по версии № 1 "бандит – отморозок" и "бандитский субботник".

…К раскрытию необычного для дивизии преступления были привлечены военная комендатура, подразделения штаба дивизии, военная прокуратура, сотрудник УФСБ по Рудненскому району и – ГУВД в лице Васи Глушенко, с шиком подъехавшего в штабу ОБАТО на черном «мерседесе»

Ко времени прибытия Глушенко группой под руководством прокурора Смоленского гарнизона полковника Огуреева были завершены допросы личного состава караула и осмотр места происшествия.

Картина выстраивалась следующая.

Около 22 часов 8 августа 1998 г. разводящий сержант выставил Конуреева на пост. Через час от него поступил доклад по телефону начальнику караула о несении службы.

Когда же в ноль часов 0 минут разводящий с караульным прибыли на пост для смены часового, часового на месте не оказалось.

Подняли по тревоге роту охраны. Тело часового с огнестрельными ранениями обнаружили в глухом углу окружавшего расположение части леса.

Найденная при осмотре места происшествия рядом с телом погибшего гильза позволяла предположить, что часовой был убит из своего же автомата. Так как целостность хранилищ, дверей, печатей и замков на посту нарушена не была, следователь Военной прокуратуры пришел к выводу, что убийство было совершено с целью хищения оружия.

Прибывший на место военный прокурор Смоленска полковник Огуреев обратил, однако, внимание оперативно-следственной группы на тот странный факт, что на теле убитого часового было обнаружено около десяти колото резаных ран, нанесенных, скорее всего, похищенным штык – ножом. Что выводило данное преступление за круг обычных убийств с целью хищения оружия. Дознаватель военной прокуратуры проведя оперативный опрос сослуживцев, выяснил, что у убитого не было неприязненных отношений ни с кем в части, ни со старослужащими – «дедами», ни с молодыми "'салабонами", лишь в мае поступившими в часть. Конуреев отслужил год, считался спокойным, уравновешенным парнем, друзья у него были, врагов – нет.

Получив информацию о наличии на теле убитого часового многочисленных ран, нанесенных, возможно, штык – ножом, Вася Глушенко тут же связался с капитаном Петруничевым и доложил:

– Так что, товарищ капитан, я тут немного покантуюсь.

– Военная прокуратура не таит сведения, нас интересующие? – спросил капитан. – А то я свяжусь с нашим военкомом, попрошу поддержки.

– Нет, не надо. Приняли как своего. Посмеялись, конечно.

– Чего это? – насторожился обидчивый на пренебрежение его ведомством Петруничев.

– Да над моим «броневиком». Ну, я пояснил, что честные коммерсанты помогают как могут родной милиции. И что вообще, мы и от танков не откажемся, если военные подбросят.

– Танков не обещали?

– Нет. Но Лукичу, если он выберется в Малаховку, где малина кореневской братвы, пообещали дать БМП с пулеметом. Вроде, как шутили.

– Ладно, тут не до шуток. Освободишься, введу в курс дел. Пока же вкратце – какие там версии?

Версий – только основных – следственная группа в в/ч выдвинула несколько.

Первая: убийство было совершено военнослужащим, входившим в состав караула. Однако доказательств ко времени приезда Глущенко по это версии найдено не было.

Вторая версия-преступление совершено посторонними липами, возможно, кореневской братвой, которые это преступление тщательно подготовили и цель его ясна – опять же овладение оружием. Стволов у братвы было много, в том числе даже «Мухи», но АКМС всегда в цене. Но следов посторонних, проникших на территорию части, ко времени приезда Глущенко также не было обнаружено.

Более перспективной казалась третья версия: убийство совершено кем-то из военнослужащих данной или расположенной неподалеку воинской части, которые были знакомыми или друзьями убитого и которых он беспрепятственно допустил на пост.

9 августа 1998 г. оперативно было выяснено: в другом подразделении, «светосистеме», расположенном неподалеку от объекта, охранявшегося ротой охраны, из которой был убитый, ушли в самоволку два военнослужащих второго года службы, – Петров и Сергеев.

К расследованию были подключены местные органы МВД и ФСБ, сотрудники Калачевского и Рудненского УВД опросили родственников солдат, призванных из двух районов Смоленской области, устроили по месту жительства засады. Областное УВД провело операцию «Кольцо», перекрыв все шоссейные и проселочные дороги, ведущие от расположения части к крупным населенным пунктам.

9 – 10 августа отрабатывались все версии, собирались улики, проводились экспертизы. Когда вся информации стеклась к начальнику уголовного розыска области полковнику Ревункову, Юрий Иванович сразу обратил внимание на два факта.

Во-первых, на теле убитого солдата было несколько колото-резаных ран. Возможно, похищенным у него же штык – ножом. Хаотичный характер нанесения ран напомнил ему о многочисленных ранениях на теле убитой и изнасилованной в Рудном девушки.

Он приказал собрать досье на двух подозреваемых пропавших солдат-Петрова и Сергеева.

Выяснилось, что Сергеев был судим в возрасте 15 лет за хулиганское нападение в г. Смоленске с нанесением тяжких телесных повреждений. Повреждения эти будущий защитник Родины нанес чем-то ему непонравившемуся пареньку на дискотеке перочинным ножом. И характер нанесения ранений был сопоставим с той картиной, которая открылась сотрудникам УВД г. Рудный, когда они прибыли на место убийства Людмилы Багучевой. Веером. След? Случайное совпадение?

Юрий Иванович приказал держать его в курсе этого дела, а пока что позвонил Скибко и посоветовал подключить к расследованию убийства в воинской части кого-нибудь из оперов группы Петруничева.

А пока в в/ч 3456 проводились экспертизы, собирались улики, отрабатывались версии. В работе оперативно-следственной группы принимал участие и лейтенант Василий Глущенко. Именно ему удалось задержать в соседней деревне местного жителя, у которого он и изъял штык – нож…

11 августа. Версия № 2. Насилия на дорогах.

Виктор Егорович Потапов, высокий, задумчивый, немного меланхоличный опер из оперативно-розыскной группы капитана Петруничева, был флегматичен только на вид. Не дай, как говорится, Господь подозреваемому или преступнику оказаться в поле зрения Потапова. Он как бульдог, свою добычу не выпускал. Кроме того высокий и угловатый, Потапов отличался беззаветной храбростью, огромной физической силой и точностью стрельбы из ПМ. Так что Лукич спокойно отпустил опера в персональное плавание.

Потапову была поручена проверка версии, согласно которой Багучеву изнасиловали отморозки из банды, последнее время резвившейся на шоссе Смоленск-Москва. Было уже отмечено несколько случаев изнасилований. Убийств, правда, банда пока не совершала. Но тут грань тонкая. Насильники рано или поздно, эту грань переходят. Чуть сильнее сопротивление жертвы, и вот уже жертва изнасилования превращается в жертву убийства.

Вначале надо было ответить на вопрос: могла ли Багучева оказаться в столь поздний час на шоссе Смоленск-Москва? Если да, то что она там делала?

Тут у Виктора Егоровича были свои версии. Во-первых, полруги показали, что иногда Багучеву подвозил от «Трикотажницы» – после вечерней смены, – до общежития один из ее поклонников, инженер Гортеплосети Сергачев. Но на этот вечер у Сергачева оказалось абсолютное алиби, подтверждаемое как свидетелями, так и объективными обстоятельствами.

Вопрос, могли ли потенциальные насильники, знавшие о красоте технолога с «Трикотажницы», подъехать к проходной и, выдав себя за друзей Сергачева, вызваться подвезти девушку до общежития?

Потапов опросил подруг. Те единогласно заверили, что к незнакомому человеку, тем более – группе молодых мужчин осторожная Багучева никогда бы не села в машину.

Что же касается версии, согласно которой Багучева, выйдя с фабрики, могла, проехав на автобусе две остановки, оказаться на шоссе и ждать там междугороднего автобуса, на котором было ей всего 15 – минут до деревни Антоново, где водитель останавливал, как и у Рудного, по требованию, то в деревне Анотоново жила ее закадычная подруга Маша Рытвина. Съездил, поучив от коллег по работе эту «наводку», Потапов и в Антоново, побеседовал с Рытвиной.

– Подругу в тот вечер не ждали в гости?

– Не договаривались.

– А могла она без предупреждения приехать?

– Теоретически могла. Телефона у меня нет. Я тут в школе работаю, преподаю математику, мы с Багучевой в техникуме вместе учились, она на фабрику, а у меня аллергия на шерсть оказалась, пришлось в школу пойти, в младших классах математику тут веду. А Багучева любила ко мне приезжать. Могла на выходные. А вообще то могла и так, – устала после работы, надоело в городе, да и таких закадычных подруг у нее в Рудном не было, как я. Так могла, товарищ лейтенант, могла. Вышла с фабрики, надышалась там пылью шерстяной, напилась всяких фант и кил, захотелось деревенского воздуха и парного молочка. Тем более, это какой день был? Точно, вторник. У нее скользящий график дежурства на фабрике, в среду она отдыхала. Могла подольше поспать на сеновале, свежестью понаслаждаться. А и вечером мы бы с ней допоздна посидели, сплетни и заботы свои девичьи друг на друга выплеснули. 0-о-ой, товарищ лейтенант, такую светлую девушку загубили, ироды.

– Кого – нибудь подозреваете?

– Подозреваю…

– Кого именно?

– Так насильников этих! Уже трех девчонок изнасиловали на шоссе, это только, что я знаю, потому что из нашей деревни. Одна – из моей школы, несовершеннолетняя.

– Дела возбуждались по этим фактам?

– А как же. Но, поскольку преступления совершались на шоссе, а шоссе относится к Голутвинскому району, а девчонки – из Антоново, которая относится в Первомайскому району, так не знаешь, с кого и спросить. Дознаватель, так называется?

– Так.

– Дознаватель из Голутвинского РОВД приезжал, всех опросил, и уехал. А что дальше, никто не знает. У Вас, товарищ лейтенант, лицо такое надежное. Вы уж поторопите своих коллег, чтоб нашли этих насильников. Раньше так спокойно было на шоссе. А теперь за околицу боишься выйти

– Значит, гражданка Рытвина, вы утверждаете, что Багучева теоретически могла в ночь на 8 августа 1998 г. после смены на фабрике подъехала к шоссе с целью остановить проходивший в этот час мимо Рудного междугородний автобус?

Утверждаю.

– А почему она не села на автобус на автобусной станции?

– Да потому, что от фабрики до автобусной станции 8 остановок на городском автобусе, а до шоссе – одна, кажется. И водители междугородного в этом месте всегда останавливаются – по требованию, кому сесть, кому сойти. И потом, возле нашей Антоновки – тоже на минутку притормозят, дадут сесть или сойти. Все же люди.

– Распишитесь вот здесь. И благодарю Вас. Что касается насильников…

– Так Вы думаете, это они изнасиловали и убили подружку?

– Не исключаю, – важно ответил Потапов. – Но теперь этим делом будет заниматься уголовный розыск ГУВД Рудного.

– Вот хорошо-то…

– Хорошего, гражданка, тут ничего нет. Одна головная боль. Но на кого я глаз положил, от меня не уйдет, заверил Потапов, пытливо взглянув на красивую учительницу из под кустистых рыжих бровей. А поняв, что слова его прозвучали двусмысленно, и что краснощекая сельская училка может понять слова его и применительно к себе, засмущался и покраснел покруче антоновской математички.

– Так это как раз и хорошо, – улыбнулась, также поняв двусмысленность ответа серьезного лейтенанта, девушка.

– Я в том смысле, что…

– А и в том смысле – тоже хорошо, – рассмеялась Рытвина. Но вспомнив, по какому печальному случаю ее навестил в ее сельском одиночестве серьезный лейтенант, ойкнула и посерьезнела.

– Вы, товарищ лейтенант, насильников этих обязательно найдите. Багучева была девушка хорошая, порядочная. А Вы, извините, в Рудном где живете?

– Снимаю комнату. После окончания рязанской школы милиции был направлен для дальнейшего прохождения службы в данный город. Обещали квартиру, – вдруг выпалил Потапов. И совсем засмущавшись, добавил:

– Если женюсь, квартиру обещали.

– Чего же не женитесь? В квартире-то всяко лучше жить, чем в общаге. Я пока в техникуме училась, так надоело.

– Лучше, конечное дело. Так не нашел пока, – простодушно развел руками Потапов и так вдруг заразительно рассмеялся, показав, кажется, все свои 33 белоснежных зуба, что рассмеялась, не смотря на печальную причину визита лейтенанта в Антоновку, и Рытвина.

– Так Вы заходите, если что, – предложила она, чувствуя, что теплая, чуть шершавая ладонь лейтенанта не торопится отпускать ее ладошку,

– Если что, конечно, зайду, – заверил Потапов.

– И так просто, без дела заходите. Вам до нас добираться всего ничего

– А тут я Вас парным молочком напою.

– Неужто и корову держите? – обрадовался Потапов, чем, как показалось Рытвиной, проявил свое деревенское происхождение.

– Нет, учительнице сложно. Особенно если мужика в доме нет, чтоб сено заготовить.

– Это конечно – словно услышав мысли Рытвиной подтвердил Потапов. Мы, когда в деревне я жил со своими, так сено на всю зиму надо было наготовить. И дров. Заботы. Без ^мужчины, конечно, тяжело.

– А Вы из каких краев будете?

– Рязанские мы. Но тут у Вас, на Смоленщине, мало что отличается, рассмеялся Потапов.

– И родители живы?

– Живы, молодые еще. Отцу 60, матери 55.

– И девушка, поди, ждет там, на родине? – допытывалась Рытвина.

– Не дождалась, – посуровел Потапов. – В армию ушел, обещала ждать, да вышла замуж за тракториста Ваську Петрова. А я обидчивый. Так потом, пока в школе милиции учился, даже на танцы не ходил. На всех вас, девчонок, обиделся.

– Так люди ж разные.

– Это я понимаю, теперь.

– Так приедете?

– Обязательно. У вас тут хорошо.

И не понятно было, где хорошо – вообще в деревне Антоново, мало отличавшейся от всех среднерусских деревень, или именно в доме у Рытвиной, где деревенские тканые половики сочетались с телевизором «Филипс», самовар с кофеваркой и иконка в красном углу с большой репродукцией с картины французского художника Винсента Ван Гога "Красные виноградники в Арле", что в большой золоченой раме висела между окнами избы. Пахло в избе тоже вкусно и по-разному, – и парным молоком, и какой-то нежной заморской парфюмерией, и чистым девичьим телом, и разросшимися на подоконниках геранями. Пахло значительно лучше, чем в общежитии для сотрудников ГУВД в Рудном.

– Вы запросто приезжайте. У меня телефона нет. А я каждый вечер дома.

– Никого не побеспокою?

– Только кота Перламутра. Так он приветливый. А так – одна я…

Версия 2. Банда, «субботник», "перевертыши". Гвоздев.

– Вечно я одна дома вечерами должна сидеть, – жаловалась в спину уходящего мужа Вера Семеновна Гвоздева. – Мне Максим Галкин и этот усатенький из "Поля чудес", роднее родного мужа.

– Не фурычь, – вяло возражал Гвоздев, – сама ж понять должна, служба такая. Я ж не к бабе поехал.

– Если бы к бабе, разговор был бы другой, – сразу успокоилась Вера. Когда ждать то?

– А и не жди. Приеду поздно.

– Ты поберегись там, Лукич, – попросила привычно жена. – И чего вам не выдают пуленепробиваемые жилеты? Все мне спокойнее было бы.

– Не положено – вяло заметил Гвоздев.

– А стрелять в вас положено? У тебя рубцы на спине и груди от трех ран, двух огнестрельных и одной от холодного оружия, – гордясь своими профессиональными познаниями и одновременно печалясь при грустных воспоминаниях, ворчала Вера Гвоздева.

– Ладно, я сказал: не фурычь. У меня сегодня спокойное задание. Сегодня в меня стрелять не будут, – сухо рассмеялся он.

Вера успокоилась и села к телевизору с надеждой, что в сегодня в нем «Аншлаге» покажут ее любимого пародиста Максима Галкина. Ну так он душевно Ельцина передразнивает…

Лукич с облегчением закрыл дверь. Как раз сегодня он далеко не был уверен, что его поход закончится без стрельбы… Дело в том, что он уже вышел на банду, орудовавшую больше в Смоленске, но отсиживавшуюся чаще в окрестностях Рудного, которая любила, оттянувшись прихватить на «субботник» пару "ночных бабочек" из Смоленска. Но если почему-то это не удавалось, могли «уговорить» и рудненскую деваху, зазевавшуюся вечером на слабоосвещенной улице.

Надо было проверить. до конца версию убийства Багучевой членами такой банды с последующей инсценировкой-, подбрасывание тела жертвы на замороженную стройку в городе.

Тут срабатывала в этой версии и пуговица от милицейской куртки, которую нашла Людмила Викторовна на стройке. Дело в том, что в банде, похоже, был «перевертыш», правда, не действующий, а бывший работник милиции.

Вчерашний вечер Лукич, перебросив версию с солдатом-самовольщиком на Васю Глушенко, посвятил работе с "банком данных" ГУВД Смоленска.

Больше всего для разработки подходила банда Виктора Бойко.

На это и полковник Ревунков обратил внимание рудненского младшего коллеги, когда Лукич зашел к нему за советом.

– Посмотрите "Дело Бойко".

– Там кто-нибудь арестован?

– Нет, пока только следственные материалы, отчеты оперативно-розыскных мероприятий, агентурные сведения, показания свидетелей и потерпевших. Знаем, что такая банда есть, а взять пока не можем. Область – не океан, но они после каждой операции как вода сквозь песок. И засады устраивали, в том числе у вас в районе, где по данным агента у них хаза – коттедж. Пока ничего.

– А когда они у нас появились?

– Полгода назад первое происшествие. Кажется в марте это было. Инна Максимовна Длугова, проживающая в частном доме по улице Краснокавалерийской, вернулась с ночного дежурства в половине десятого утра. Через несколько минут у калитки остановилась серая «Волга» Из машины вышли четверо. Первым шел одетый в форменное обмундирование майор милиции, – молодой, чуть выше среднего роста, плотного телосложения. Второй был ниже ростом, в короткой верной кожаной куртке и ондатровой шапке. Он шел сутулясь и пряча лица от прохожих.

Услышав шум остановившейся машины, Инна подошла к окну. У калитки стоял работник милиции. Она вышла к неожиданным посетителям.

– Вы ко мне? – спросила женщина.

– Да, если вы – Инна Максимовна Длугова.

– Что ж, входите, это я, – сказала Инна и пропустила гостей в дом.

Когда они вошли в комнату, Инна заметила, что в дом прошли еще двое из прибывших. Один из них натягивал капюшон кожаной куртки на глаза, словно не хотел быть узнанным. Но особенно рассматривать гостей не пришлось. Майор тут же потребовал у нее золото, деньги, другие ценности. То, что Длугова работала коммерческим директоров в фирме средней руки, секретом ни для кого не было. Так что это было типичное ограбление.

Женщина сразу показала, где деньги и немногочисленные золотые украшения. Однако бандиты не поверили в ее искренность. Особенно зверствовал парень в куртке с капюшоном. Он приставил нож с широким лезвием к обнаженному животу женщины и пригрозил страшными пытками, если она не выдаст все.

Поскольку все и так была выдано, женщине сказать было нечего. Тогда он заклеил ей рот скотчем и нанес 20–30 неглубоким ран в живот и грудь, как бы веером…

– Веером? – насторожился Гвоздев, заворожено слушая литературно оформленный рассказ полковника, который вообще был в областной милиции известен как замечательный рассказчик.

– Да, а что?

– Так у нас на трупе убитой Багучевой ранения нанесены веером, все неглубокие, словно наносила их слабая или женская рука. Теперь я понимаю, что это, возможно, своеобразная пытка с требованием выдать ценности: раны крайне болезненны, но не опасны для жизни. И только один – последний – удар оказался смертельным. Вот я и думаю, работая по своей версии, товарищ полковник, что и у нас эта банда могла сработать, – пытали, требовали, скажем, выдать второй перстень, если один сняли с пальца, и не получив нужной информации последним ударом убили.

– Ну, та женщина, Инна, осталась жива. Иначе я не мог бы тебе тут такую новеллу преподнести. Словом, познакомился с материалами, которые областной уголовный розыск уже подсобрал по этой банде, и подключайся, раз пути областных и районных сыскарей пересеклись. А мы поможем. Ты вот что, давай, звони мне в любое время. Ладно?

– Спасибо, товарищ полковник.

Лукич прежде всего обратил внимание на то, что бандиты обычно брали с мета преступления. В первую очередь интерес был к драгоценностям, золоту. Но брали и меха, одежду, обувь, даже посуду и парфюмерию. С одной стороны, такая всеядность говорила о заурядности банды. Заурядную, без специализации, банду легче взять. Такие «пацаны» сбрасывают ворованное разным продавцам – на рынках, в киосках, тут и легче зацепить. Вот если бы драгоценности были их специализацией, то следы могли бы увести в Москву, к барыгам узкой специальности. Честно говоря, Москву Лукич не любил и ехать туда ему страсть как не хотелось.

Опросы свидетелей преступлений банды подтверждали: всего мужчин было четверо, но водитель в дома не заходил. Всегда в дом заходил человек в форме майора милиции, но лицо его никто описать не мог он либо прикрывался рукой, папкой, либо низко наклонялся, выйдя из машины и входя в подъезд. Да и свидетелей было по всем эпизодам, приписанным банде, не много. А выжившая жертва – всего одна, Инна. Но она вот уже полгода лечилась в Боткинской больнице по поводу резаного ранения, нанесенное ей в печень, и чтобы допросить ее еще раз, опять же нудно было ехать в Москву.

– Ладно, тут, в Смоленске поищем, – решил Лукич.

– Тем более, что с марта след появился. Уголовный розыск Смоленска все-таки его вычислил, этого майора. Он оказался тридцатилетним ранее не судимым, Иваном Петровичем Ериным по кличке «Боец». Числился он в «секьюрити» фирмы «Аромат», торговавшей парфюмерией. А когда-то выпускник рязанской школы милиции делал успешную карьеру и к 29 годам получил вожделенную майорскую звезду. На этом карьера и кончилась. История падения майора Лукича не особенно интересовала. Почему – то сразу наибольший его интерес привлек парень, по описанию в черной кожаной куртке с капюшоном, лица которого не видела ни оставшаяся в живых жертва, ни редкие свидетели. Но сыскари смоленского уголовного розыска его все-таки вычислили. Им оказался имевший к тому времени уже шесть судимостей Анатолий Семенович Кирьянов по кликухе «Кирьян». 3а рулем, также никем не опознанный, сидел имевший пять судимостей Петр Владимирович Ригачин по кличке «Рига».