Текст книги "Кровь на нациях"

Автор книги: Георгий Миронов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 12 (всего у книги 17 страниц)

– Да не можем мы ждать, Милюков, не можем, – врезался в разговор Петруничев, взявший к тому времени трубку мобильного телефона.

– Так толку от него все равно нет, Сергей Михалыч.

– Так от нас должен быть толк! Ты ж пойми, не можем мы ждать хотя бы, потому, что на этого придурка у нас готовы два «жмура» повеситься. Да никто их на него пока не вешает. Сами буквально просятся, красноречиво, вещдоками, следами, намеками свидетельствуют – вот он, тот кровожадный садист насильник и убийца. И водка «Довгань» – один из самых крупных следков. Так что думай, капитан, как его в чувство привести.

– Дак лыка не вяжет, товарищ майор.

– Сам пока вяжи лыко это. Я выезжаю.

– Думаешь, он связан с кражей из музея и тремя убийствами? – спросил совершенно обескураженный волнением Петруничева Деркач.

– Думать, это, брат, твое следовательское дело. А наше дело задержать, оприходовать и снять первичный допрос. А потом вас – на готовенькое, за чистую скатерочку.

– Охрана там обеспечена? – спросил Деркач, вновь вернув себе кураж следователя.

– А то? У розыска подозреваемые не убегают. То есть вначале, конечно, по глупости бегут, а как задержат их, то все, смирные. Этот, похоже, даже чересчур…

– По интонации твоей, Михалыч, сужу, что ты сомневаешься, что он сам надрался.

– Не знаю, пока ничего не знаю. Пока на всякий случай его будут охранять как опытного и опасного вора, рецидивиста, убийцу и насильника. А там разберемся. Я своему первому впечатлению всегда доверю. И первому впечатлению от информации, и от – человека. Так что надо мне его поскорее посмотреть вблизи. И на него, и на его одежду. Желательно – вместе с. Людмилой Викторовной, – если Вы, товарищ следователь, в основном обыск закончили и Вам не нужен эксперт-криминалист…

– Я тут закончила, – не дожидаясь ответа Деркача бросила Конюхова, закрывая свой "криминальный чемоданчик".

– Извини, Сережа, – повернул голову к Деркачу Петруничев, – но на одежде задержанного могут остаться следы совершенных им преступлений. И очень важно, чтобы этот задержанный не имел возможности следы те уничтожить.

– Да я понимаю. Я и сам, как закончу, подъеду. Если все так, то без встречи со следователем ему не обойтись.

Петруничев уже был в дверях, когда замяукал его сотовый. Он прижал трубку к уху и, услышав первую фразу, кивнул Деркачу, что звонок имеет непосредственное отношение к делу. И, чтобы не повторять потом разговор

Петруничев повторял каждую услышанную фразу:

– Что ты сказал, Милюков? Оклемался задержанный. Вот и молодец. Да не он, ты молодец, что он у тебя оклемался.

– Как ты говоришь его фамилия? Авдеев/тут Петруничев кивнул Деркачу, дескать, записывай, тот кивнул Семенову – запиши, Ванечка записал…/ Авдеев. И с недавних пор этот гражданин Авдеев проживал на частной квартире по адресу… Повтори… По адресу… улица Коммунаров… Дом 25…Квартира 4…

Петруничев проверил, убедился, что Семенов записал данные. Спросил:

– С Дормидонтовой он был знаком? Признает? Отрицает?

– Ах, так он признает, что был знаком! Но и только. Близость между ними отрицает. Ну, еще бы… Человек сразу видно – порядочный. Бережет честь дамы… Так… Добро. Я сейчас с Деркачем и Конюховой загляну на квартиру Авдеева. Мы туда и участкового захватим, – тот же участок-то. И Конюхова со мной. Так и передай – Петруничев со всей бригадой на квартире Авдеева.

Петруничев медленно уложил мобильник в карман, задумался.

– Неисповедимы пути – и Господни, и человеческие… Ну, надо же такое совпадение. И живут рядом… И "Довгань"…И знакомы… И все случайно. Но обыск в квартире Авдеева принес новые неожиданности…

Версия 2. "Насильники на дорогах". Лейтенант Глущенко.

Вася Глущенко был «везун». То есть, во-первых, родился красивым и в доброй семье. Во-вторых, умный. Да плюс науки ему давались. Так что несмотря на свой невеликий лейтенантский чин считался он весьма перспективным. И быстр, исполнителен, и самостоятельно решение способен принять. И в криминалистике разбирается. И компьютерно продвинут. Так что в УВД Рудного все понимали – Глущенко у них не задержится. Идеальная и фигура для милиции – профессионал, спортсмен и человек порядочный. А еще он был, как уже сказано, «везун».

Если Гвоздеву пришлось потратить несколько часов для сбора информации о "деле Рублева", чтобы снять версию с ориентировки, то Глущенко разобрался в истории изнасилования старушки куда быстрее, проанализировал всю информацию и пришел к выводу, что… Но по порядку.

Вместо того, чтобы ехать в Смоленск, копаться в архиве, встречаться со старшими коллегами, Вася элементарно запросил, пользуясь кодом уголовного розыска, нужную информацию на свои домашний компьютер из базы данных МВД РФ.

Евдокию Ивановну Берестову 1925 г. р. изнасиловали и ограбили в ее собственном доме в деревне, стоявшей на трассе Смоленск-Москва. Водитель КАМАЗа кирпичного завода Олекса Кадыминский был полностью изобличен.

Следующее движение Васи было направлено на то, чтобы выяснить – не бежал ли Олекса из мест лишения свободы, и не освобожден ли по амнистии или благодаря ходатайству Комиссии по помилованию.

И точно. На свободе Кадыминский. Адвокат нашел нарушение закона и во время следствия, и во время судебного процесса, мелкие, непринципиальные, но это было такие процессуальные слабости, что адвокат смог выстроить убедительное обращение к Комиссии. И работай начал гражданин Кадыминский на родном кирпичном заводе 3 августа, через. день после освобождения. И 7–8 августа был в рейсе…

Вася, не выходя из дома, запросил на Кирпичном заводе маршрут Кадыминского. Обаял диспетчера и та обещала переслать ему маршрутный лист по факсу, при этом не отказалась и от свидания с красавчиком – лейтенантом из уголовного розыска у кинотеатра «Победа» на последнем сеансе. Пока он ждал факса, который позволил бы выяснить, а не проезжал ли Олекса через Смоленск, не проходил ли маршрут через Рудный – мимо дома, в котором жила Дормидонтова, и не пересекался ли он с маршрутом движения с работы Багучевой, Вася еще раз перечитал те страницы уголовного дела, которые он запросил на свой компьютер. На дисплее появлялись одна за другой экспертные справки, страницы допроса Кадыминского, свидетельские показания…

– Ну, что… Все, вроде б, верно. Неопровержимые доказательства. Сперма – Кадыминского. Под ногтями у жертвы – фрагменты кожного покрова. Идентичного коже Кадыминского. На теле Кадыминского царапины. Идентичны. На теле старушки – 40 неглубоких колото-резаных ран.

– Так… Преступник хитроумен. Изнасиловав жертву, сняв с ее пальцев недорогие золотые колечки с гранатиками, из ушей – сережки в протоколе как положено, – желтого металла, но вот и справка эксперта – золото, гранат, аквамарин, остатки былой роскоши Евдокии Ивановны, получи – вшей эту красоту, нежно оберегаемую, от тятеньки, на день рождения, в далеком 1927 г., как раз перед тем, как стали отбирать золотишко на индустриализации, девица свое сберегла/, проделал дыру в крыше, закрыл дверь изнутри, и через дыру скрылся с места преступления.

Вот протокол обыска на квартире Кадыминского: в тазу были замочены пиджак и тенниска со следами крови.

Вот признательные показания Кадыминского, Признал себя виновным, подробно рассказал об обстоятельствах преступления.

Показания подозреваемого, как и положено, проверялись в ходе допроса на месте происшествия и при проведении следственного эксперимента Для фиксации отдельных этапов следственного эксперимента, в процессе которого Кадыминский продемонстрировал, как и с помощью каких приспособлений он вылез из дома, использовалась фотосъемка.

Ага, вот и тот момент, который защита позднее использовала для укора обвинению.

Когда расследование уже близилось к концу, Кадыминский изменил свои показания и заявил, что изнасиловал и убил старушку/о том, что она выживет, тогда не предполагало и следствие, Кадыминский же был уверен в ее смерти/ некий Г., по словам Кадыминского, он лишь присутствовал при убийстве. В изнасиловании же участвовал наравне с Г.

Показания были явно вымышленными, однако потребовали от следствия проверки, Помимо установления алиби Г. была проведена криминалистическая экспертиза.

Справка из Центрального научно-исследовательского института судебных экспертиз свидетельствовала, на одежде у жертвы имеются волокна, одинаковые по цвету, структуре и природе с волокнами ткани пиджака подозреваемого; на одежде Кадыминского имеются светло-коричневые химические волокна, а также светло-зеленые и розовые волокна шерсти, одинаковые по цвету, структуре и природе с волокнами ткани одеяла, изъятого в доме старушки; на рубашке Кадыминского и фартуке Берестовой имеются одинаковые по структуре грязно-синие инородные волокна птичьего пуха. Были представлены и образцы соломы с крыши дома потерпевшей, изъятые в присутствии понятых и направленные в ЦНИИСЭ вместе с одеждой жертвы и подозреваемого. И эксперты подтвердили: на одежде Кадыминского имеются частицы листьев злаковых растений, однородных с растениями представленных образцов.

– УФ… Хорошо сработали коллеги.

К тому времени оклемалась и старушка. Однако сильно обескураженная некорректным поведением вечернего гостя, попросившего воды попить, а сам… Словом, старушка бормотала какую-то чепуху и Кадыминского отказывалась признавать в каком-либо качестве.

Вот суд и признал его виновным. А Комиссия по помилованию – нет…

У самого же Васи Глушенко сомнений в виновности Кадыминского не было.

Справка, подписанная крупными учеными, ведущими – специалистами ЦНИИСЭ не оставляла возможности для иной трактовки: одежда подозреваемого и его жертвы соприкасалась. Сперма в мазках судмедэксперта идентична сперме подозреваемого. Характер пятен крови на одежде Кадыминского свидетельствует о том, что он был не только насильником, но и убийцей. Во всяком случае, тот факт, что старушка выжила, в заслугу ему не поставишь. Ни одна из ран не была смертельна, но их большое количество привело к сильной потере крови, в результате которой жертва скончалась бы, не приди к ней по мелким деревенским делам соседка и не услышь она за закрытой дверью стоны бабули.

А то, что сама старушка на заключительной стадии следствия не смогла выделить среди предъявленных ей граждан ни Кадыминского, ни найденного по его наводке Г., – ни о чем не говорит.

А вот факс с маршрутным листком – что-то говорил. Но немного. Мало ли водители нарушают маршрут. Тут нужно найти абсолютное алиби, иначе.

Итак, маршрут расписан точно – завод – Москва, точнее – Подмосковье, база, заказавшая партию особого кирпича для строительства коттеджа некоего новейшего русского. Время выезда с завода. Время прибытия на базу. Как будто бы не остается люфта, чтобы заехать в Смоленск /ну, в то, что и директора музея «Кристалл» и двух барышень в Рудном убил или убили одна банда, Вася и раньше не верил/ времени нет, тем более, чтобы сделать крюк с шоссе в Рудный. Последний запрос – на посты ГАИ на трассе, вдруг да останавливали, – это дало бы нужное уточнение. И точно – останавливали. Факс выполз из аппарата "Персонал Факс-190", который был одновременно факсом, телефоном и ксероксом

– На листке обычного формата всего пара предложений:

"На Ваш запрос сообщаю, что мной, лейтенантом милиции Сергеевым В. П. в 19. 30. 08. 1998 г. был задержан на трассе Смоленск – Москва для проверки документов и делания замечаний по поводу небольшого превышения скорости г-н Кадыминский, который показал, что скорости не превышал, документы его оказались правильными, как и маршрутный лист и путевка автохозяйства Кирпичного завода, в связи с чем г-н Кадыминский после соответствующего внушения был отпущен."

– Ну, может, не ограничился лейтенант Сергеев одним внушением. Может, и штраф взял, а квитанции не взял. Это уже вопрос двадцать пятый.

Глущенко взглянул ни часы. На выполнение задания у него оставалось еще 5–6 часов, данных требовательным Петруничевым. А он уже готов к докладу. Оставался еще один последний штрих, – ответ на запрос, посланный им в колонию, откуда был освобожден досрочно Кадыминский.

Вася неспеша, душевно, сделал себе яичницу из 4 яиц, покрошил в нее мелко нарезанный сыр, помидоры, колбасу, перемешал на скворчащей сковородке, снял ее и на ее место поставил «турку» с залитым крутым кипятком мелко помолотым кофе «арабик», дождался, когда густая душистая пенка поднимется и снял "турку", – теперь можно было сладостно позавтракать. Это был второй завтрак, рано утром он ел для здоровья, овсяную кашу на воде с изюмом и курагой. А вот второй завтрак – для души, для кайфа, что называется, «гурмэ». Хотя настоящий французский «гурмэ» эту мешанину и есть бы, наверное, не стал. А Васе нравилось

Прихлебывая кофе, он позвонил в кинотеатр «Победа», спросил, есть ли билеты на 21, и убедившись, что они вот-вот кончатся, заказал два билета, за что пришлось пообещать кассирше встретиться с ней в субботу в парке культуры и отдыха имени Клары Цеткин. Что а, за все нужно платить. С экспедитором автобазы нужно идти в кино, с кассиршей – в парк, на "американскую горку", а он, между прочим, обещал воскресенье Потапову поехать к его невесте в село Яблонево кажется.

Тут и пришел факс из колонии. Кадыминский в результате перенесенных волнений стал полным импотентом. Что и требовалось доказать.

Версия 4. "Круги вокруг «Кристалла»

Ревунков и Коржев переглянулись.

– Ну, зная биографию товарища Агишева, учитывая отзывы руководства завода и коллег, мы не сомневались, – заметил Коржев.

– Однако, согласитесь, ситуация нештатная. С одной стороны, и мы уверены, и наука подтверждает, что товарищ Агишев говорит правду. И мы не сомневаемся, что Вы, товарищ Агишев, хотите нам сказать всю правду, но…

– Вы имеете в виду, что кто-то мне запрещает говорить эту правду?

– Если бы это было просто, полиграф показал бы Вашу зависимость

– Так в чем дело? Я не понимаю, – огорченно опустил плечи Агишев. Вроде бы очистился, и опять.

– Установку молчать Вам могли дать не напрямую, а, как бы это сказать…

– Незаметно, вне Вашей воли…

– Не пойму, как это возможно…

– Это возможно с помощью гипноза, воздействия специальными препаратами.

– Я пил только чай, взятый из дома. Не курил. Никто посторонний на вахту не заходил…

– Знаете что, – словно только сейчас придумал это, а не оговаривал данный вариант заранее с Коржевым, заметил Ревунков. – А что если мы, коли уж Вы все равно к нам приехали, попробуем еще одно средство воздействия на подсознание и таким образом уточним, было постороннее воздействие на Вас в ту роковую ночь, или это смешные фантазии.

– У меня возражений нет, – покорно ответил Агишев.

– Ну, и у остальных товарищей, надеюсь, не будет возражений, Ревунков оглядел присутствующих. Прошу всех, кто имеет отношение к расследуемому делу, пройти в соседний кабинет. Остальные свободны. Благодарю за участие.

…В соседнем кабинете уже была сдвинута мебель так, чтобы испытуемый и Врач-гипнотизер могли занять центр комнаты. Остальные тесно уселись на стульях, расставленных вдоль стен.

– Позвольте представить вам нашу гостью-кандидата медицинских наук, доцента Смоленского мединститута Дарью Алексеевну Мишину. Вам слово.

– Здравствуйте, товарищи. Эксперимент, который мы сейчас проведем, уже имеет достаточно аналогов и у нас в стране, и за рубежом. Одна из особенностей гипноза состоит в том, что он облегчает припоминание событий, следы которых сохраняются в памяти, но не могут быть воспроизведены потому, что были заблокированы эмоциональным шоком, возникающим у очевидцев и потерпевших от тяжких преступлений. Гипноз снимает эту блокаду.

– А нет опасности, что лицо, производящее эти действия, вольно или невольно само внушит испытуемому либо вину-невиновность, либо заставит его припомнить то, чего и не было? – задумчиво спросил Петруничев.

– Такая опасность есть. Имеется возможность и для, я бы сказала, материализации собственных фантазий допрашиваемого лица. Для того, чтобы минимизировать возможность ошибки и искажений, вся процедура использования гипноза в, как вы говорите, оперативно-следственных действиях должна быть строго регламентирована.

– Что Вы имеете в виду?

– Прежде всего, – показания под гипнозом снимаются в отдельном помещении, число лиц, присутствующих при такой процедуре, должно быть минимально. Это гипнотизер, имеющий медицинский диплом и являющийся экспертом данной региональной правоохранительной структуры, штатный сотрудник милиции, ФСБ, прокуратуры, проводящий допрос. В данном случае это майор Петруничев, прошедший специальную подготовку по технике расследования преступлений с применением гипноза, художник, который по ходу допроса будет делать необходимые зарисовки.

Вся процедура будет записываться на аудио и видеокассеты, – добавил Петруничев, выходя на середину кабинета.

– А это для чего нужно?

– В том случае, если потребуется продемонстрировать их в суде, они покажут, что были соблюдены все процедурные требования.

Женщина врач на основе отработанной в медицине методики ввела Агишева в транс, после чего кивнула Петруничеву и он начал задавать вопросы:

– Готовы ли Вы рассказать все искренно и объективно, иначе говоря, высока ли Ваша мотивированность на припоминание?

– Я готов все вспомнить.

– Вы узнаете на фотографии комнату, в которой дежурят сотрудники службы безопасности завода «Кристалл»?

– Да, узнаю.

– Укажите, где сидели Вы в ту ночь? В этом кресле?

– Да.

– Оно находится так, что Вы сидите спиной к окну, лицом к монитору. Вы могли видеть то, что происходило за Вашей спиной?

– Вроде бы и нет, но фактически – да, поскольку камеры снаружи здания дают «картинку» мне на монитор.

– Значит, если бы была предпринята какая-либо акция через окно, попытка проникнуть в помещение через форточку, Вы бы увидели?

– Да, конечно, но это невозможно, на окнах решетки. Они не были потревожены в ту ночь.

– Повторите Ваши действия перед тем, как Вы, по Вашим словам, толи потеряли сознание, то ли просто с той минуты забыли, что происходило вокруг Вас. Нет, не нужно вставать, рассказывайте.

– Я сидел перед монитором. Вдруг я почувствовал легкое головокружение

– Чувствовали ли Вы какой-то странный запах в эту минуту.

– Я бы сказал, – да, хотя идентифицировать; этот запах ни с чем не смог бы.

– Если это был специальный препарат, в виде газа, распыленного в комнате порошка, как он мог бы попасть в помещение? Ваше мнение?

– Через форточку за моей спиной.

– Сосредоточьтесь. Вы почувствовали легкое головокружение, легкое подташнивание, в носу защипало. Теперь Вы чувствуете легкое дуновение. Ваши руки вяло упали с клавишей компьютера, не задев пульта тревоги. За спиной Вы слышите тихий скрежет. Открывается дверь. В комнате появляется… Кто или что появилось в эту минуту в комнате для секьюрити?

– Гидра.

– Еще раз?

– Гидра.

– Опишите ее.

– Это что-то черное, большое. У нее три женских головы. Три лица. Лица белые, без выражения.

– Что делает, гидра?

– Подплывает ко мне.

– Что Вы чувствуете при ее приближении?

– Укол в предплечье.

– Что происходит после этого?

– Я встаю.

– Зачем?

– Гидра просит меня показать ей музей.

– Но это запрещено в ночное время.

– Про гидру в инструкции ничего не сказано.

– Ваши действия?

– Я медленно встаю со стула, отключаю всю сигнализацию, в том числе лазерные датчики, о чем должен бы поставить в известность директора завода.

– И Вы это сделали?

– Нет.

– Почему?

– Гидра попросила меня не делать этого. И я не сделал.

– Дальше? Ваши – действия?

– Мы прошли по коридору первого этажа.

– Где находилась в это время гидра, – впереди, рядом с Вами, позади?

– Позади меня.

– Вы видели ее три лика?

– Нет. Я видел их только один раз, мельком, когда она подплыла ко мне в комнате для секьюрити.

– Почему Вы на нее больше не смотрели?

– Она просила меня этого больше не делать.

– Дальше?

– Мы вошли в помещение музея. Подошли к кубу кругового обзора, где на специальных подставках находились два крупных брильянта, обработанные на заводе «Кристалл», у них есть даже имена, но сейчас я их не помню.

– Что Вы помните сейчас?

– Я прикладываю правую руку к экрану индивидуальной идентификации и снимаю последнюю систему защиты. Открываю прозрачную дверцу.

– Гидра за Вашей спиной?

– Да. Она протягивает две из шести своих рук и берет брильянты.

– В это время в помещение зала входит из своего кабинета директор музея?

– Да.

– Почему Вы не предупредили гидру о том, что директор сегодня задержался на работе?

– Она не спрашивала.

– Директор подошел к Вам?

– Да. Он что-то кричал. Что, я не слышал. Гидра протянула две руки к нему и воткнула свои пальцы в его тело. И еще две руки протянулись к директору. И тоже воткнули пальцы в тело директора. И сделали это много раз. После чего гидра приказала мне закрыть дверцу, восстановить наложением ладони на табло последнюю систему защиты; мы спустились в помещение охраны. Гидра приказала восстановить все системы зашиты, закрыть за ней дверь. Она ушла. Я закрыл дверь. И остался один.

– Что она Вам сказала перед уходом еще?

– Сказала: "Все, что было, забудь".

– А может быть они говорили между собой?

– Да. Одна голова сказала второй – может быть дать рахинпол? Но та ответила, хватит того, что есть, этому лоху до конца жизни.

– Как головы обращались друг к другу?

– По именам.

– Как звали головы?

– Одна – Маришка, одна – Ришка, Главную голову звали Галя.

– Почему Вы решили, – что одна из голов – главная?

– Она была в центре, и две другие головы к ней склонялись и спрашивали, что им делать. И выполняли ее приказы.

– Пальцы втыкали в директора музея все шесть рук?

– Нет, только три правых.

– Имели ли головы какой-то специфический запах?

– Кажется, да. Так пахнут медсестры в больнице, в госпитале.

– Что было после того, как гидра: улетела, испарилась, ушла?

– Я проснулся. Увидел на дисплее, что в зале музея рядом со стендом кругового обзора лежит тело директора музея. Я его легко узнал по пышной серебристой шевелюре.

– И что Вы сделали?

– Я нажал кнопку тревоги. Вскоре в дверь позвонили. Это был экипаж патрульно-постовой машины. А потом прибыли офицеры из милиции и зам. директора завода. И началось следствие. Но ни на один вопрос дознавателя я не смог ответить, к сожалению. Потому что ничего не помнил.

– А сейчас Вы все хорошо помните.

– Да.

– Последний вопрос: могло быть, что гидра с тремя головами, – это просто три женщины в черном?

– Да. Это были три женщины в черном.

– Вы могли бы их узнать – по лицам, по голосу?

– Нет… Извините, но – нет…