Текст книги "Кровь на нациях"

Автор книги: Георгий Миронов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 17 страниц)

13 августа 1998 г. Версия 2. «Насильники на дорогах». Старлей Гвоздев

Закончив отработку своих версий, Гвоздев и Глущенко прибыли в ГУВД к Петруничеву. Там их ждал Потапов, – в нарядном костюме, черном в полосочку, не по погоде, белой рубашке и галстуке – сером в красную точку.

– Неотразим, – констатировал Петруничев.

– Да у меня после работы один визит намечается, – забормотал Потапов.

– Это, товарищ лейтенант, Ваше личное дело.

– Ну, не совсем, товарищ капитан, я Вам докладывал, в рамках расследуемой версии у меня появился один эпизод, который требует дополнительного расследования, – невнятно, но горячо заверил Потапов.

– Возражений нет? – обратился Петруничев к Гвоздеву? И, не дождавшись ответа, подытожил:

– Возражений нет. Итак, остальные версии – с бандитским субботником и самовольщиком – насильником пока, подчеркиваю, пока откладываем в сторону и сосредоточиваем внимание опер группы на насильниках на дорогах. Чай все пили?

Не дождавшись ответа, Петруничев разлил в четыре стакана крепкий чай из заварного чайника, долил в чайник кипятка, помешал, прислушался, словно пытаясь по звуку заварки определить, достаточно ли отдал свой аромат и терпкий вкус свернутые листочки чайного куста, и долил в стаканы.

– Ситуация такая. Пока вы дорабатывали ваши версии, мы тут с Потаповым, – Потапов важно подтвердил кивком имевший место факт коллективной интеллектуальной деятельности, – приняли решение, – в рамках версии – 2 снова, как и ранее, рассредоточить силы и выиграть время. Лукич…

– Случаю, командир.

– Поедешь в ГУВД, в Смоленск, в архив. Запросишь "дело Рублева", встретишься с капитаном Матченко, ну он сейчас майор, работает в ГУВД

– Постарайся связаться с майором Рейзеном, он сейчас работает экспертом-криминалистом в Орловском УВД.

– Ясно.

– И выясни, где сейчас сам Михай Рублев, у него, возможно, и срок кончился, тогда ищи вначале по месту прописки до суда. В колонию, если он там, послать тебя уже нет времени, готовь запрос, показания по нашему поручению с него снимут в ИТУ. Теперь Василий Андреевич…

Глущенко улыбнулся, словно сейчас зам. по оперчасти нач. УВД начнет его хвалить.

– Тебе, Василий Андреевич, пока больше везет, чем сам наработал. Постарайся, и привези мне исчерпывающее мнение по делу Кадыминского, который изнасиловал 3 года назад старушку.

– Старушка у нас не по теме…

– По теме. Старушку изнасиловали и ограбили в деревне, стоящей на трассе шоссе Смоленск-Москва, в ее собственном доме. Водитель КАМАЗА кирпичного завода Олекса Кадыминский был полностью изобличен. Срок у него еще не вышел. Но мог бежать, наконец, у нас сейчас столько всяких комиссий, которые по первому желанию осужденного скостят срок, амнистируют. Проверь, может этот Олекса вернулся на родину, спокойно работает на своем кирпичном заводе и снова ездит мимо так полюбившейся ему гражданки Берестовой Евдокии Ивановны 1925 года рождениями. Он в таком случае, мог выбрать небольшой вираж, заехать в Рудный на пути с завода в Москву, и…Словом, есть Версия.

– А я? У меня есть замечательный план, командир; нужно на шоссе устроить…

– Об этом – отдельно. Пока занимайся своей версией один, Лукич и Глущенко, отработав варианты по Рублеву и Кадыминскому, к тебе присоединятся. Я так мыслю, что в твоем плане одному тебе не сработать. Вот подготовишь все, ребята отработают свои версии, и мы все сообща дружными рядами выйдем на шоссе в район деревни Антоново. Так?

…"Дело Рублева" оказалось весьма пухлым, – показания свидетелей потерпевшей – в присутствии детского психолога, судмедэкспертиэы, признательные показания подозреваемого.

12-летняя К. была изнасилована на стройке, на окраине города. Как только это сообщение поступило в ГУВД, капитан Матченко из Следственного управления сразу выехал на место происшествия.

– Ну, что тебе сказать, Лукич, об этом деле, – устало потер переносицу Матченко, когда они остались в кабинете вдвоем перед папкой из архива.

– Все, что вспомните, товарищ майор, мне пригодится.

– Мы тогда с капитаном Петруничевым, тогда он, конечное дело, был лейтенантом, работали. Но тут задача по розыску была проще, чем по следствию. Доказательная база, она, понимаешь ты, Лукич, и есть доказательная база. Вот… куришь? Нет и правильно делаешь. Каждая сигарета-шаг к смерти. А вот бросить не могу, кашель тут же мучить начинает так, что жена развода требует. В интересах семьи вот, мучаюсь, курю.

Он помолчав, поглядел в окно, – за окном ГУВД, на другой стороне улицы, на месте снесенной пятиэтажки возводился новый большой дом с элитными квартирами. – Нет, там нам квартиры не светят, – словно поймав взгляд Лукича и поняв его мысль, возразил Матченко. Стройка напомнила о старом деле.

– Приказал я, как водится изъять образцы мусора, песка, лист бумаги со следами крови, все это тщательно упаковал. Снял первый допрос с по. терпевшей. Ну, она так напугана была, что мало что могла сказать. Одно твердила: «Цыган».

Не буду тебе рассказывать, как я догадался, что она имеет в виду не цыгана, а вообще смуглого человека восточной наружности, и как я вышел на подозрение, что преступление мог совершить Рублев, наполовину русский, наполовину, по матери, наоборот – таджик, – работавший на этой стройке штукатуром, что характерно, в женском коллективе, но при этом в бабничестве замечен не был. Родом из Душанбе. Проживал тут же на стройке в рабочем вагончике, без прописки.

– И экспертиза…

– Ты погоди. Ясное дело, – я послал на экспертизу одежду как потерпевшей, так и подозреваемого…

– А что, подозреваемый был один? У нас капитан Петруничев…

– Ты погоди, не лезь поперед батьки в пекло со своим капитаном. Да были и другие версии. Но эта казалась наиболее перспективной. Эксперты установили…

– Рейзен Залман Наумович?

– Точно так, он и установил: на изъятом с места происшествия листе бумаги имеются текстильные волокна, однородные с волокнами ткани брюк Рублева, а на его куртке, рубашке и брюках – наоборот, волокна шерсти, сходные с волокнами ткани жакета с потерпевшей.

– Ну, как только первое, – еще не факт? А взаимное проникновение частиц, – с важным видом поддакнул Лукич, – это уже…

– Ты погоди, погоди, мало того, – воодушевляясь воспоминаниями продолжал майор, – На одежде Рублева, кроме того, были найдены частицы песка однородного с песком, изъятым на месте происшествия.

– А Вы говорили, что у Петруничева было это дело легкое, поскольку сразу на подозреваемого вышли, а у вас – в следствии, – тяжелое. Так тут же все ясно.

– О, а я что говорю? Но ясно то стало после того, как следствие использовало дедуктивный метод, сравнив данные экспертиз.

Лукич рассмеялся…

– Вот такие пироги, Рублев был приговорен к 15 годам лишения свободы.

– Значит, он сейчас в ИТУ? Адресок не дадите, хочу запрос послать.

– В том ИТУ, где он был, его уж нет.

– Что так? Освободился по амнистии?

– Его статья под амнистию не подпадает. Бежал.

– Во дела, – озабоченно наморщил лоб Лукич. – И где его теперь искать?

– В другой ИТК, – грустно улыбнулся майор. – А вообще то на хрена он тебе нужен? Либо больной человек, либо отъявленный мерзавец. Он когда бежал из мест заключения, вернулся, как ни странно, не в свой наполовину родной Таджикистан, а на свою наполовину родную смоленскую родину. У него дед по отцу из села Казнеевка. Оттуда и пришло сообщение: на стройке фермерского, или вру, тогда еще совхозного свинарника обнаружена без сознания изнасилованная двухлетняя девочка.

– Опять девочка… Опять на стройке…

– Ну, придурок, или по научному – маньяк, что с него возьмешь. Ему что втемяшилось, от того и лечится. Ну, да это потом выяснилось. Тогда к нам еще и ориентировка о побеге Рублева не дошла. Он, сучара, только прибыл на родину деда, где его никто не знал, ни с хорошей, ни с плохой стороны, и сразу – без документов, кто ж согласится на такие условия, – согласился за харч и жилье строить этот свинарник. На свою беду девочка из дома, расположенного на окраине села, ближе всего к стройке, заигралась, отошла от дома. Ну, он и…

– А Вы сразу догадались, что это Рублев.

– Нет, зачем сразу, – смутился майор. – Со мной твой Петруничев прибыл на место происшествия. Ну, и пока я место это осматривал, он след, как говорится, взял, – людей побыстрому опросил, приметы выспросил, рабочего, который на стройке ночевал, с кем дружил, с кем водку пил, на заимку, в лес. Там в лесной сторожке и повязал Рублева.

– А точно ли он преступление совершил?

– Ну, он, конечное дело, от второго преступления отказывался. Не увеличения срока, думаю, боялся, а того, что на зоне его за 2-х летнюю девочку точно опустят и у параши ему 25 лет не выдержать. Девочка то умерла, так что срок ему светил до неузнаваемости. По тому времени, когда у нас еще «вышку» не отменили, мог и смертную казнь схлопотать.

– А все и таки доказали, что он?

– А то? Начать и кончить. Я на месте происшествия нашел колготки, кофточку и фланелевую рубашку, испачканные кровью.

– Родственники…

– Родственники опознали вещи. Свидетели подтвердили, что Рублев на стройке проводил все время и в село практически не заходил. Его мало кто видел-то. Единственно, к нему заходил также работавший на стройке Михеев И. Н., 1940 г. р., проживавший в селе, с целью совместного распития спиртных напитков. Вот твой Петруничев и пошел по этому следу – выяснил, что у Михеева в лесу, на Сером болоте, стоит навроде дачки небольшая избушечка, где он рыбачит и на уток браконьерничает. Там Петруничев и взял Рублева.

– А он в «несознанке»…

– Да. Но я изъял его одежду с пятнами, похожими на кровь, и тоже – на экспертизу.

– Опять к Рейзену?

– Опять. Умнейший, я тебе скажу, человек, хотя и не русский. Ну, просто мастер своего дела. На свитере, рубашке, пиджаке и брюках Рублева наш Рейзен нашел аж 104 волокна вискозы розового и голубого цвета, сходные с теми, что составляли ткань кофточки девочки. А на ее одежде Рейзен нашел 26 волокон ткани, сходной с тканью свитера Рублева и 15 волокон, сходных с волокнами ткани его пиджака. Как сейчас помню, хочешь – проверь, – страница 240 уголовного дела, экспертиза № 4.

– Да, – уважительно поежился. Лукич. – Память…И что же, снова сбежал?

– Этого я не говорил. Должен сидеть в ИТУ. Если точно, – снова продемонстрировал свою уникальную память майор, – то в УЩ 349/46, это в Невьянске в Свердловской области… Да ты не грусти, мне как Петруничев позвонил, попросил тебе помочь, я уже и запрос туда отправил. Пока чай пьешь, принесут. А то? мы все друг другу помогать должны. О, вот и Антонина Васильевна, наш добрый ангел, несет ответ из Свердловска. Факс.

Майор вчитался в текст.

– Не, Лукич, вычеркивай и эту версию. Да, похоже, на стройке, изнасилование и убийство. Но – не Рублев. По сегодняшний день на нарах.

13 августа 1998 г. Версия «Маньяк». Л-т Деркач. Мл. «опер» Семенов.

– У меня для Вас всего – ничего времени. – прервал страстную речь Ванечки Семенова капитан Петруничев. С "патлатым художником", бандитами насильниками и стариком, учителем рисования, мы закончили, так?

– Так, товарищ капитан.

– Теперь вы с Деркачем либо, если Деркач настаивает на версии «маньяк», он как следователь – сомостоятельное процессуальное лицо и имеет праов без согласования с зам. по оперчасти нач. ГУВД проводить далее расследование этого уголовного дела в рамках поручения райпрокуратуры, так вот, вы. либо это дело продолжаете, либо я тебя, Иван, направлю к Лукичу, у них там на шоссе серьезная операций намечается.

– А может я с Вами? – с тоской спросил Ванечка, пытаясь прочитать название толстой книги с золотым обрезом, прикрытой на столе Петруничева тонкой папочкой с результатами судмедэкспертизы.

– Мне пока ты не нужен. У меня ни тебе беготни, ни ночных засад, скукота одна для такого опытного опера, каковым являешься ты.

– Вам бы только смеяться над молодежью, – расплылся Иван в льстивой улыбке. А что это у Вас?

Капитан переложил папку с экспертными справками, – дал возможность Ване прочитать название красивой книги. Сверху на красном фоне было написано: "Россия забытая и неизвестная. Русские фамилии", далее на зеленом фоне обложки была золотом выведена фамилия автора – "Ю. Ф. Милованов Миловидов". И далее на красном, в виде герба, фоне название книги "Багучевы в истории Отечества".

– Ого! – удивился Ванечка. – Это уж не из этих ли знаменитых князей Багучевых была и наша потерпевшая?

– Да, из этих, только не князей, графов Багучевых. Интересная, между прочим, книженция. Вот послушай…

Капитан раскрыл книгу, ближе к концу, там, где она была заложена бланком ордера на обыск, и прочитал:

Указ императора Павла I

о пожаловании Г. Е. Багучеву титула графа Российской империи.

"Мы, Павел Первый,

Император и Самодержец Всероссийский и прочая, и прочая, и прочая…

В несомненный знак Нашего Монаршего благоволения и в воздаяние верности и усердия в службе Нашей действительного тайного советника Георгия Ефимовича Багучева, жалуем ему титул графа Российской Империи в наследственное достоинство со всем нисходящим от него потомством. А также перстнем с изображением графской короны из брильянтов на золотом гильошированном фоне.

На подлинном подписано тако:

Павел.

Дано в Санкт-Петербурге

Генваря в 12 день 1799 г."

– Ого, так, выходит, наша скромная девушка – технолог с «Трикотажницы» – настоящая графиня.

– Именно – настоящая. Там так и сказано: "со всем нисходящим от него потомством". Значит это относится и к нашей землячке. Так что тут – сам понимаешь, погонь и стрельбы, к которым молодежь привыкла, не предвидится. А знать надо, что за перстни, какова их цена, чтобы выйти на заказчика или заказчиков преступления. Ну, это, конечно, если окажется, что убийство и ограбление, изнасилование-все это не дело рук бандитов, маньяков, отморозков, а профессионалов, действовавших в рамках «заказа». Ну, да ты это в голову не бери, а дуй, братец, к Деркачу. Людмила Викторовна вам еще одну ниточку подбросила. В крови Багучевой и Дормидонтовой найдены остатки рохиннола.

Лейтенанта Деркача Ванечка в кабинете не застал и вычислив его местонахождения дедуктивным методом, двинул в лабораторию криминалистики к Людмиле Викторовне.

Деркач и Конюхова, щека к щеке, что-то рассматривали через новый электронный микроскоп, фактическими усилиями Скибко «пробитый» для созданной им с Конюховой криминалистической лаборатории.

– Так что там в крови наших девочек нашли? – фамильярно, бодреньким голосом начал Ванечка Семенов.

– Во – первых, не в крови, а в моче, а во вторых, это только версия, не отрывая глаза от микроскопа ответила Людмила Викторовна.

Наконец оба подняли головы и с ироничной улыбкой, с какой почему – то было принято обращаться к стажеру в Ровненском УВД, уставились на Ванечку.

– Ты голоден? – с таким вопросом к Ванечке обращались все сотрудники, ГУВД, вне зависимости. С легкой руки капитана Петруничева, который к случаю и без повода вспоминал, как у него самого в годы Ванечки был зверский аппетит и рекомендовал подкармливать "растущий организм", ему совали чуть теплые сосиски, сваренные в кружке яйца вкрутую, рыночный творог и домашние пироги.

Людмила Викторовна, не ожидая ответа, налила в кружку с шаловливым тигром «бифидока» из пакета, развернула, подложив «оборотку», сырок с изюмом, села, подставив под персиковую щечку, и стала с привычной для русской бабы жалостливым участием смотреть, как ест «мужик». Ванечка долго себя упрашивать не стал. И, хотя в нескольких кабинетах он с утра уже успел съесть две ватрушки, пирожок с капустой, яйцо всмятку, бутерброд с сыром и выпить у капитана Петруничева стакан приостывшего зеленого чая/гадость ужасная, но капитана сильно уважал и отказаться не смог бы и в кошмарном сне/, он охотно отозвался на предложение Конюховой. Ей он не мог отказать по другой причине. В Людмилу Викторовну были влюблены поголовно все сотрудники УВД, рай и гор прокуратуры и отделения УФСР по городу Рудному и Рудненскому району.

– Вот мы тут – с лейтенантом Деркачем ищем новые варианты раскручивания версии «Маньяк» в рамках уголовного дела по факту убийства и изнасилования гражданок Багучевой и Дормидонтовой.

– Понимаешь, Иван, – гордый от того, что Людмила Викторовна без нотки снисхождения к его молодости вместе с ним анализирует версию, начал давать пояснения Сергей Деркач, – мы запросили и Смоленск, и Орел, и Тулу, и Рязань, не говоря о Москве, не было ли случаев изнасилования при странных обстоятельствах, с одной стороны, и, не было ли странных убийств с последующим и предшествовавшим изнасилованием

– Не понял? Что значите последующим? То есть, вначале как бы убили, а потом изнасиловали?

– Ты, Ванечка, не удержалась от снисходительного тона Конюхова, старайся освобождаться от слов – паразитов. А то нехорошо выходит: "как бы убили". Как бы убили – это не по нашей части. У нас все не понарошку.

– Виноват, – густо покраснел Ванечка, с трудом заглатывая ком творожного сырка.

– Ладно, исправляйся, есть время у тебя на совершенствование в русском языке, учитывая возраст, – не удержался от шпильки и Деркач. – И пошли ответы. Я проанализировал массу странных случаев, и выбрал те, где жертвы изнасилования были в момент совершения над ними надругательств без сознания. Вот почитай-ка это сообщение из Орла, – неделю назад там имел место странный случай.

"Согласно жалобе пострадавшей, – сообщал коллега из Орловского УВД, могла вспомнить она немногое. 2 августа 1998 г. в кафе «Спутник» она сидела и ждала приятеля, который ей назначил там свидание. Надо сказать, что с этим приятелем они собирались пожениться. И второе обстоятельство: несмотря на то, что это, как бы, /тут Ванечка победно посмотрел на коллег, – и старший по званию в письме использовал нелитературное вводное слово/ было решено, девушка оставалась на тот момент девицей.

Пострадавшая заказала апельсиновый сок. Приятель опаздывал. И тут ей улыбнулся сосед, парень с соседнего столика. По ее словам, выглядел он серьезно и положительно, никаких подозрений не вызывал. Ни на что не претендуя, парень предложил ей выпить с ним чашечку кофе, предупредив, что сразу, как придет ее парень, он ретируется. Тем более, что, по его словам, он сам ждет девушку, и они тоже опаздывает. На его столике уже стояли две чашечки дымящегося и ароматного/ в кафе «Спутник» умели готовить кофе/напитка. Она села за соседний столик, обиженная на жениха, и включилась в ни к чему не обязывающий, но скоротать время, разговор о музыке, погоде, учебе. По словам парня, он учился в Москве и приехал к родным в Орел по семейным обстоятельствам на пару дней. Вдруг она почувствовала себя неважно. Парень вывел ее под руки из кафе, усадил в машину. Она – не могла выговорить ни слова. Ощущала полную беспомощность Проснулась она, судя по времени на часах, утром в незнакомой комнате. Комната была пуста. На полу авлялись ее трусики и контрацептив. Она поняла, что ее изнасиловали, учитывая тот факт, что она была девицей и готовилась к свадьбе, нетрудно представить себе глубину постигшей ее депрессии. К нам в милицию она обратилась по настоятельному совету подруги лишь через неделю. Проанализировав все факты, данные медэкспертизы, мы предположили, что девушке дали сильнейший транквилизатор. Однако такой, который не оставляет следов. Сделали анализы на гормоны, на сахар. Сравнили с анализами, сделанными в поликлинике месяцем ранее. И наш эксперт-криминалист предположила, что, возможно, судя по резко возросшим показателям триглицеридов и сахара, билирубина и белка в моче, это был Рохинпол. Но это так и осталось предположением. Подтвердить факт отравления транквилизатором не удалось, был составлен компьютерный портрет подозреваемого на основе словесного портрета. Квартира была снята без регистрации на одни сутки. Никаких следов подозреваемого в Орле установить не удалось. Он объявлен во всероссийский розыск".

– Ну, спрашивай, чего не понял, – разрешил Деркач.

– Какое отношение это эпизод имеет к нам? Там девушка не была убита, не была ограблена.

– Не была убита по счастливому стечению обстоятельств: парень, видимо, вышел из квартиры, будучи убежден, что девушка очнется не скоро. Может, пошел за сигаретами, предполагал вернуться, совершить еще один акт насилия над бесчувственным телом, а затем, – кто его знает, – и убить с целью сокрытия следов первого преступления.

– Допустим. Но ограбления не было?

– Тоже не факт. У девушки на пальце было старинное кольцо с драгоценным камнем, стоимость его она назвать не могла, но кольцо семейное, от бабки, возможно, с брильянтом. Но у бабули, видимо, пальчики были потоньше, и у девушки колечко так врезалось в палец, что только с пальцем и снять было возможно. Может быть, он не захотел отрезать, извините, палец до следующего соития? Но факт остается фактом, – было кольцо, которое могло вызвать интерес преступника.

– Так, хорошо. Согласен, – продолжал Ванечка, воодушевленный своей новой ролью, в соответствии с которой старшие по званию и опыту коллеги не его спрашивают, а ему дают возможность задавать вопросы. – а что это за средство такое, что следов не оставляет?

Какие-то следы оставляет любой препарат, – поучительно заметила Людмила Викторовна. – Весь вопрос в том, насколько высок профессионализм криминалиста. Рохинпол – американский транквилизатор, очень сильное средство, в дозе чуть больше той, что получила, видимо, девушка в Орле, может быть и смертельным ядом. Для преступника привлекателен тем, что уже через четыре часа его следов не остается в крови. А через 72 часа присутствия лекарства нет и в моче. Справедливости ради должна отметить, что это хорошо и для пациентов, которые используют рохинпол для здоровья, как успокоительное средство. Оно полностью выводится из организма, не накапливаясь в печени или почках.

– Ну, хорошо, хотя, конечно, ничего хорошего в этом нет. Но я снова вас спрашиваю, дорогие мои старшие товарищи, – какое отношение имеет случай в Орле к двойному убийству в Рудном? Капитан Петруничев, посылая меня к вам, заметил, что в крови жертв найден этот самый рохинпол?

– Я уже говорила, – не в крови, а в моче.

– Но сегодня уже 13 августа, со дня убийства прошло пять суток.

– Ты прав, и у живой жертвы рохинпол уже вышел бы с мочой. У убитых рохинпол, поскольку в организме останавливаются все жизненные процессы, сохраняется чуть дольше – трое суток.

– А у нас – пять.

– Да, но ты забываешь о предусмотрительности Людмилы Викторовны, довольно улыбнулся лейтенант Деркач. – Она взяла у жертв все мыслимые немыслимые заборы, срезы, мазки и хранила их в холодильнике своей лаборатории. Сегодня утром с фельдъегерской почтой из Орла была доставлена таблетка рохинпола, которую орловские коллеги вместе с упаковкой препарата ранее получили из МВД. И Людмила Викторовна, получив ответ из Орла и таблетку, смогла проверить свои подозрения.

Ванечка заворожено уставился на небольшую фиолетовую таблетку в форме алмаза. Взяв соскоб с таблетки, Конюхова продемонстрировала, коллегам, как лекарство, растворяясь, теряет цвет, вкус и запах.

– Через минуту после приема препарата, – заметила Конюхова, – жертва чувствует себя парализованной, не может не только дать отпор, но даже закричать. Со стороны это будет выглядеть вполне пристойно. Друг или подруга помогает подвыпившим другу или подруге добраться до машины или до дома. Или человеку стало плохо с сердцем. Возможны варианты.

– И часто насильники им пользуются? – спросил Ванечка.

– У нас в России – единичные случаи. Но в США, Германии и Польше было уже довольно много случаев, когда насильники предварительно скормили своим жертвам таблетку рохинпола. Я запросила из "базы данных" Интерпола соответствующие сведения. Оказалось, что кроме рохинпола насильники в странах Европы в США в последнее время используют таблетки белого или розового цвета с буквой "S"-символикой популярной группы "Spice Girls". Это смесь эфедрина, диазепама и кетамина. Особенно часто эти препараты используют не просто для ослабления сопротивляемости жертвы. Среди жертв часты именно девственницы, берегущие "самое дорогое" для жениха, или обладательницы толстого кошелька и дорогих украшений.

– Да, ничего себе… Жили мы тут в Рудном тихо, спокойно, страшнее банды отморозков ничего не видели, – так тех хотя бы знали где искать. А тут – международный уровень…

– Ничего, и с международным справимся, – гордо заявил Деркач. с завистью поглядывая на последний кусок шоколадного глазурированного сырка, с навсегда отправляющегося в широко раскрытый рот юного детективного дарования.

– Ну, ладно, готов все понять и принять. Но, если это средство было применено сознательно, хитроумно, я бы даже сказал, с целью изнасилования и ограбления жертвы, то…, виноват, товарищ лейтенант, но это уже другая версия. Маньяком такого преступника назвать трудно. Обычный криминал.

Деркач и Конюхова с улыбками переглянулись.

– Мы тоже так думаем, Ванечка, – смиренно заметила Людмила Викторовна.

– Пока то шел с третьего этажа, от кабинета Петруничева, сюда, на первый, в кримлабораторию, нам уже перезвонил Сергей Михалыч. И…

– Поймали? – радостно вырвалось у Ванечки.

– Кого?

– Ну, убийц – грабителей-насильников?

– Ты даешь, Иван. Кто кроме нас их может, и главное – должен поймать?

Нет, братец, ловить их наша обязанность. Просто…

Просто Петруничеву пять-десять минут назад звонили из УВД Смоленска.

– Так… – протянул Ванечка Семенов. – Дело об убийстве гендиректора «Кристалла» Шкапова?

– Нет. Это «дело» передано генеральной прокуратуре.

– Тогда остается «дело» о покушении на убийство директора заводского музея?

– Там не покушение. Убийство. Директор умер.

– Ага, после чего директор был изнасилован. Начитался детективов, Иван тут проще и страшнее. Есть основание предполагать, что ночной секьюрити, а возможно, вся бригада охраны были подкуплены или запуганы и дали возможность грабителям проникнуть на территорию завода.

– А директор?

– Директор, как известно, заработался в своем кабинете и, возможно, грабители предполагали, что сумеют, воспользовавшись помощью заводских секьюрити, тихо – незаметно похитить конкретные, интересующие их брильянты, не вступая в контакт с директором.

– Ничего не понимаю. И все-таки, при чем тут директор музея, грабители, транквилизаторы в моче, наши изнасилованные девушки и ограбление музея при заводе «Кристалл»? Мы с Сергеем – он кивнул на Деркача, занимались версией «маньяк». Мы, что, оставляем ее? Капитан сказал, что сейчас надо поработать по рохинполу. Так. Но, честно говоря, я не понимаю, что надо делать?

Конюхова переглянулась с Деркачем. Ванечка был прав. Версия с использованием рохинпола с целью преодоления сопротивления Багучевой и Дормидонтовой представлял перспективный интерес. Но пока – для самой Конюховой. Есть смысл поискать на трупах места инъекций. Продолжить сбор информации по аналогичным инцидентам. А что делать Деркачу и Семенову.

– А тебе что капитан сказал? – спросила Конюхова у Деркача.

– Он сказал сейчас по телефону, что остатки рохинпола обнаружены в крови начальника службы охраны завода «Кристалл». Как уж коллегам из областного УБД пришло в голову провести полное биохимическое обследование начальника службы секьюрити, человека с приличным прошлым и хорошей репутацией, не знаю. Но факт – в его моче нашли следы рохинпола. И, поскольку использование рохинпола констатировано в области лишь в двух местах – на заводе «Кристалл» и у нас в Рудном, якобы, сам генерал Тишаев рекомендовал включить меня и мою группу/тут Деркач посмотрел на Ванечку Семенова/ в оперативно-розыскную группу отрабатывающую убийство директора музея завода «Кристалл». А поскольку я тут не вижу никаких следов маньяков, то версию «маньяк» мы с тобой, Ванечка, пока что действительно кладем под сукно и выезжаем, получив профессиональные напутствия от Людочки, в родную областную столицу для прохождения дальнейшей службы.

– Нас что, переводят в Смоленск? – обрадовался Ванечка, у которого там на первом курсе педтехникума училась юная особа, представляющая для него "оперативный интерес".

– Размечтался. И не надейся, что останется время для походов в общежитие педтехникума, – заверил знающий сердечную тайну юного коллеги Деркач. – Поступаем в распоряжение. Во временное. Как приданные смоленской бригаде, И только. На время. Приказано Петруничевым – разобраться в ситуации на месте и – назад. Главная то задача тут – найти убийц двух девушек, расследовать дело об изнасиловании, ограблении и убийстве в Рудном. А Смоленск, честно говоря, я так понял: не столько мы едем туда на помощь смоленским сыскарям, операм и следователям, сколько должны на смоленской модели нашкандыбать информации, способной подтолкнуть следствие и розыск здесь в Рудном.

– Когда едем? – деловито и уже без тени улыбки спросил Ванечка, дожевывая вкуснейший бутерброд с сыром, – нигде в области не делали такой мягкий домашний сыр, как в Рудном.

– Прямо сейчас, – развел руками Деркач. Петруничев обещал тоже быть.

В Смоленске Деркач и Семенов были уже через два часа. К тому времени, когда на допрос в следственное управление УВД области привезли Агишева Якова Фаттаховича, в УВД прибыл и Петруничев, задержанный в Рудном встречей с профессором Миловановым – Миловидовым, приезжавшим для консультирования по перстням семьи графов Багучевых.

– Ну, что сказал профессор? – спросил Деркач.

– Об этом – потом, давай-ка все внимание на Агишева. Как, вызывает он у тебя доверие? – шепотом спросил Деркача Петруничев

– Вполне, положительный человек, – Деркач вчитался в «объективку» на Агишева. – "Капитан запаса, ранен и контужен в Чечне, физически однако находится в хорошей форме, тренирует мальчишек по боевым единоборствам в клубе «Боец», пользуется заслуженным авторитетом на службе, замечаний по работе не имеет. Разведен. От брака имеет дочь 12 лет. Родители умерли. Вредных привычек не имеет. В связях с криминальными кругами замечен не был".

– Но как-то ведь рохинпол попал в его организм. Он же отрицает любые контакты с посторонними лицами в ту ночь.

В кабинет следователя в котором должен был происходить допрос, вошел полковник Ревунков. Поздоровался со всеми. С Петруничевым – за руку. Через минуту в кабинет заглянул прапорщик:

– Разрешите, товарищ полковник?

– Давай.

– Дверь вновь приоькрылась и в кабинет вошел Агишев, человек лет 45, с седыми висками, начинающейся на затылке лысиной, крепкими плечами и усталыми глазами.

– Повторите присутствующим еще раз: что с Вами случилось в ту ночь?

– В 20. 00 я еще раз проверил посты, сигнализацию, работали видеокамеры, все датчики. Все путем