Текст книги "Счастливчик Ген (СИ)"

Автор книги: Геннадий Ищенко

сообщить о нарушении

Текущая страница: 39 (всего у книги 46 страниц)

Глава 19

На следующий день я взял с собой охрану из братьев и отправился к соседям посмотреть своими глазами на то, что там у них происходит. Стояла уже почти по-летнему теплая погода, и дорога, по которой мы ехали, полностью просохла, поэтому мы пустили коней вскачь и добрались до лагеря меньше чем за час. Правда, потом от лагеря корпуса Дарна пришлось еще столько же добираться до границы вначале верхом, а потом уже спешившись и оставив коней под охраной. Мы не стали мешать Дарну, который вместе со своими офицерами наблюдал за гардейцами из временного лагеря, а устроились в стороне на небольшом холмике, откуда могли видеть, как на обширной вырубке постепенно накапливались солдаты, в одинаковой одежде грязно-зеленого цвета. Кожа курток у солдат была выкрашена в тон лесной растительности, и их при таком расстоянии было плохо видно. Этот мир еще не знал военной формы, тем более маскирующей расцветки. Наоборот, военные, особенно офицеры, стремились одеваться в яркие цвета. Особенно был популярен красный. Наверняка так одеть армию посоветовал пришелец.

– Их там уже тысячи три, – сказал один из офицеров Гласа. – А вот кавалерии я пока не вижу.

– Будет и кавалерия, – сказал я. – Они еще не до конца прорубили дорогу. А эти пехотинцы просто прошли лесом. Должно быть, к вечеру все закончат, а атакуют уже к утру.

Так и произошло. Примерно через час после побудки прискакал один из трех оставленных нами наблюдателей с сообщением, что гардейцы захватили себе плацдарм на нашей стороне, отбросив солдат Дарна.

– Они закончили дорогу, – докладывал солдат, – и бросили в обход оставленного генералом заслона две группы кавалерии, поэтому, чтобы не попасть в окружение, командовавший заслоном офицер приказал срочно отступить. Боя у них не было. Сейчас из того места, откуда мы могли вести наблюдение, видно, что на плацдарме собралось больше тысячи пехотинцев, а количество всадников вообще оценить трудно. Извините, мой принц, но подобраться ближе не получается: они пустили конные разъезды, а нас слишком мало. Так что там может быть и в два, и в три раза больше солдат.

– Вы все сделали правильно, – успокоил я его. – И дальше не надо рисковать. Мне не нужна точная численность противника, мне надо знать, чем он занят. Позавтракай и отведешь туда смену, а сами потом возвращайтесь на отдых.

Целый день ничего не происходило, а под вечер прискакал один из наблюдателей, который рассказал, что число гардейцев заметно увеличилось, среди них появились рабочие, которые сейчас заняты земляными работами.

– А что предпринимают наши? – спросил Маркус.

– Ничего не предпринимают, господин магистр, – ответил солдат. – Они просто сидят и ждут. Отбыло несколько гонцов к генералу Загу, и два из них при мне вернулись обратно.

– Ну и мы подождем, – сказал я. – Вроде все уже подготовили. Осталось только взвести те метатели, которые стоят у подножья холмов. Пошли туда до обеда людей, пусть сделают.

Когда ждешь чего-то важного, время тянется со скоростью улитки. До вечера прибыл еще один наблюдатель. Противник начал сборку больших метателей, судя по внешнему виду – баллист, причем римских баллист, а не стрелометов, которые так позже стали называть. Дарн атаковать не решался, обмениваясь гонцами с генералом Загом, и я его прекрасно понимал: врагов навскидку было в полтора раза больше, чем солдат у генерала. Но и нас он о помощи не просил.

– Наверное, завтра все решится, – сказал я Гласу. – Прикажите, генерал, чтобы все ваши люди сейчас отдыхали. Охранение обеспечит орден. Пусть только получат и примеряют доспехи. И выделите тех, кто будет в передних рядах, пусть возьмут дополнительную броню.

Утром на завтрак выдали одну кашу без мяса. Все молча сжевали свои порции, еще раз проверили экипировку и начали выдвижение в сторону противника. Через пару часов впереди раздались глухие раскаты взрывов, и минут через пятнадцать на взмыленных лошадях примчались наши наблюдатели.

– Утром мы заметили, что на плацдарме осталось всего около тысячи человек пехоты, – рассказывал старший группы. – Остальные пехотинцы и кавалерия куда-то исчезли. Соседи это тоже сразу увидели и, видимо, решили воспользоваться. Они вышли двумя колоннами к позициям гардейцев и атаковали. Шла только пехота, конница Дарна в атаке не участвовала.

– Какая у него конница, – махнул рукой Глас. – У нас всадников и то больше. Они так и шли до позиций гардейцев колоннами?

– Нет, господин генерал. Несмотря на ругань офицеров, они рассыпались по полю и побежали к метателям.

– Как это вы могли слышать их ругань? – спросил Глас.

– Я оставил ребят на прежнем месте, а сам проехал вперед. Они подняли такую пыль, что почти ничего не было видно.

– Ладно, рассказывай дальше.

– Дальше гардейцы дали залп из баллист и среди наших с грохотом начали появляться клубы дыма. Многие попадали убитыми или ранеными, но далеко не все. Кажется, им навстречу выскочила кавалерия противника, но точно не скажу: у меня конь сбесился от шума и понес. Хорошо еще, что он поскакал в нужную сторону. Пока я с ним справился, там уже все закончилось. Если кто и выжил, я их не видел, и мои ребята – тоже.

– Глас, – сказал я генералу. – Поднимайте людей. Нам все равно вступать в бой, а если поторопимся, может быть, поможем уцелевшим. Всю свою кавалерию давайте за холмы. В этом бою для нее места нет. Маркус, конных братьев отошли туда же. Через рощу смогут пройти только пешие.

Мы выступили из лагеря и быстрым шагом двинулись к месту боя. При подходе я крикнул шедшим впереди бойцам:

– Всем копья на изготовку, лучникам приготовиться! Сбились плотней! Командуйте, Глас, а то я сорву голос так орать.

В колонну мы не строились, неровная местность и обилие кустарника никак не способствовали такому перемещению. Двигались толпой, в которой солдаты и братья были заранее разбиты на небольшие группы по семь – десять человек. Противника увидели, когда вышли на более открытое место. Сотен пять всадников гоняли небольшие еще уцелевшие группы корпуса Дарна и добивали их одну за другой на наших глазах.

– Лучники, – закричал Глас. – Начали! Цельтесь в лошадей, на них доспехов нет!

Полторы сотни наших лучников ускорили шаг, на ходу опустошая колчаны. Ржали и падали раненые кони, валились на землю сбитые стрелами всадники. Как оказалось, защита на гардейцах была гораздо хуже нашей. Им всем просто нашили на кожаные куртки многочисленные железные бляхи. Рубящий удар они держали неплохо, а от колющего защищали слабо, и большинство стрел попадали в незащищенные места, лишь изредка отскакивая от блях. Скоро стрелы закончились, и бойцы, отбросив луки, взялись за мечи. Как выяснилось позже, мы своим вмешательством спасли две сотни солдат Макроя. Понеся заметные потери, вражеская конница вышла из боя, отступив на расстояние, недоступное для стрел. В этом бою мы вывели из строя сотни три всадников. С нашей стороны было лишь несколько легко раненных. Однако скоро ситуация кардинально изменилась. На поле боя появились вражеские лучники. Они открыли прицельный огонь, а ответить им было нечем. Теперь потери начали нести мы, хоть и гораздо меньшие, чем до того гардийцы. При отсутствии цельных доспехов и ростовых щитов устоять под дождем стрел было невозможно. Хорошо еще, что стрелы у них быстро закончились. Теперь враг должен был выпустить против нас пехоту. Кавалерия в армиях этого мира из-за отсутствия лат сражалась только с кавалерией и использовалась для преследования уже бегущего неприятеля и добивающего удара. Опрокинуть готовый к сопротивлению строй пехотинцев, имеющих на вооружении двухметровые копья, конница не могла.

Мы не стали брать в этот бой арбалеты. Армейский арбалет – очень громоздкая и тяжелая штука и требует много времени на перезарядку. Быстро с ним бежать, да еще через лес – задача для атлета, а чтобы нормально использовать арбалетчиков, их нужно поместить в середину каре и охранять мечниками или копейщиками, пока они перезаряжают свое оружие и ведут огонь. Людей для такого построения у меня было мало. Я раньше не сталкивался со здешней армией, только с  гвардией, которая больше занималась охраной знатных персон, а не сражениями в поле, поэтому только сейчас увидел, насколько беззащитны бойцы против метательного оружия. И это при наличии хоть какой-то защиты. А до этого был только небольшой щит, который пехотинец носил, закинув на ремне за спину. Им, конечно, можно было прикрыться от одиночной стрелы, но не от массированного обстрела. Наша собственная защита тоже требовала улучшения. Так конечности, кроме наручей, ничем не защищались, и ран в них было много. А попробуй бежать со стрелой в ноге!

Пауза в бое закончилась, когда появилась вражеская пехота. Их было много, намного больше нас.

– Отступаем к роще! – скомандовал я. – Помогайте раненым и держитесь группами. Да шевелитесь вы быстрее! Задержимся – сомнут! Офицерам передать команды по цепочке!

До накатывающегося на нас вала ощетинившихся сталью людей оставалось шагов двести, когда мы в том же порядке, в котором наступали, припустили бежать в сторону рощи. Ожившая кавалерия дважды пыталась врубиться в наши ряды. Приходилось останавливаться и отбиваться копьями. Мы нанесли всадникам немалый урон, но зато их пехота начала наступать нам на пятки. Слава богу, что среди них не оказалось лучников, они смогли бы отстреливать нас на выбор. Не сильно нам тогда помогли бы пластины из тонкой стали на спинах. Да и не у всех они были. Задерживали раненые, которым приходилось помогать. Уже перед самой рощей задние ряды наших бойцов повернулись к преследователям и по команде разом метнули копья, сначала свои, а потом и те, которые им передали из передних рядов. С такого расстояния промахнуться в плотный строй людей было невозможно. Пронзенные копьями гардейцы падали десятками, а мы, задержав преследователей, поспешили скрыться в роще. Копья нам теперь были не нужны и только задержали бы отступление.

Бег через эту рощу я запомнил на всю жизнь. Было уже по-летнему жарко, а при длительном беге в доспехах и коже создавалось ощущение, что попал в парилку. Пот заливал глаза, одежда постоянно норовила зацепиться за сучья и кустарник, меч уже больше не казался продолжением собственной руки, а ноги начали наливаться свинцовой усталостью. А ведь я еще не тащил за собой раненного товарища, как некоторые. Когда деревья поредели, и мы выбежали из рощи, преследователи были в пятидесяти шагах от нас. Не останавливаясь, мы бросились к холмам, а гардейцы, наоборот, немного притормозили, чтобы осмотреться и оценить обстановку. Долго им так стоять не дали. Задние ряды еще находящихся в роще людей пытались побыстрее из нее выбраться и напирали на своих товарищей. Когда мы наконец добежали до подножия ближайшего холма, у края рощи скопились уже тысячи две бойцов, а из-за ее края показалась шедшая в обход вражеская кавалерия. Увидев ее, пехота приободрилась и качнулась вперед. Братья не сплоховали, и требюше дали залп. Шесть снарядов, кувыркаясь, пролетели над нашими головами и врезались в плотную массу людей. Еще четыре таких же гостинца упали среди конницы. Все снаряды взорвались почти одновременно. Когда мощное взрывное устройство, начиненное сталью, срабатывает в человеческой толпе – это страшно. Когда же их целый десяток... Когда смолкли звуки разрывов, стало слышно, как заходятся криком от нестерпимой боли сотни людей. А прислуга требюше, которые стояли на холмах, уже производила их перезарядку для повторного выстрела. В первые мгновенья ничего не было видно из-за дыма и поднятой взрывами пыли. С той стороны, где находилась кавалерия, доносились отчаянные крики людей и конское ржание. Из облака пыли выносились отдельные лошади, а со стороны тоже скрытой дымом рощи слышался несмолкаемый многоголосый вой. Вроде я недолго осматривался, но за это время увеличенная вдвое прислуга метателей успела их зарядить и сделать повторный залп. Взрывы на мгновенье приглушили человеческие крики, а когда они смолкли, крики и стоны стали еще громче. Хотелось упасть на землю, заткнуть уши или бежать отсюда без оглядки, лишь бы этого не слышать. Я не сделал ни того, ни другого, я просто пошел к месту бойни. Поднявшийся ветер сдул в сторону пылевое облако, и стали видны лежавшие на земле многие сотни тел. Почти все лежали неподвижно, но некоторые пытались ползти, испуская при этом жуткие крики. Часть уцелевших была обожжена, у многих виднелись жуткие раны, и почти все они были контужены. Я обнаружил, что рядом со мной стоит бледный Глас.

– Я отправил в преследование всю кавалерию, – сказал он мне. – Гардейцы удирают без оглядки, но их еще раза в три больше, чем нас, и надо бить, пока они не опомнились. А с этими что будем делать?

– Безнадежных добить, – сделав над собой усилие, сказал я. – Остальных разоружить и оказать посильную помощь.

Он кивнул и пошел исполнять приказ. А я стоял в трех шагах от мечника, который рукой с оторванными пальцами пытался засунуть в разорванный живот вывалившиеся оттуда синие кишки, перепачканные в земле и саже, и думал, что я сделаю с теми, кто начал эту войну. Впервые с того момента, как я очутился в чужом мире, мне отчаянно захотелось проснуться в своей кровати в нашем городке и забыть все случившееся, как страшный сон. Минутная слабость прошла, я вынул меч и милосердным ударом оборвал жизнь мучившегося у моих ног человека. Вокруг ходили наши солдаты с оружием в руках и делали то же самое. Изредка они поднимали раненого, который пострадал не слишком сильно, и несли к холму, где ему оказывали первую помощь. Как потом оказалось, при взрывах у неприятеля погибло около тысячи человек, и в два раза больше порубили наши конники при преследовании бегущих.

– Людям надо хоть немного отдохнуть, – сказал мне Маркус. – И нам надо дождаться конницу. Что будем делать потом? Сразу двинемся захватывать баллисты или сначала вернемся в лагерь?

– Думаю, в лагерь, – ответил я. – Надо отнести туда раненных, и своих, и чужих. Здесь для их содержания нет никаких условий. Оставим часть сил охранять требюше и снаряды, и пусть быстрее закапывают останки. В такую жару уже к утру здесь будет трудно дышать. Сегодня, Маркус, я получил хороший щелчок по носу. Я все время живу чужим книжным опытом, своего собственного у меня до обидного мало. Я вроде все правильно и красиво распланировал, но я не был ни в одной битве, и многое стало для меня откровением. Тем более что не все у вас делается так, как делали на Земле. Из-за этого была пара моментов, когда все висело на волоске, и мы вывернулись буквально чудом. Я не хочу больше так рисковать. Давай в лагере сядем вдвоем и еще раз все обдумаем. Как у нас говорили, один ум хорошо, а два – лучше.

Через пару часов вернулись конники Гласа и наши братья, все забрызганные кровью.

– Я был во многих заварушках, – сказал нам с Маркусом старший брат, руководивший погоней, – но за два десятка лет службы убил раз в пять меньше народу, чем за один сегодняшний рейд. Это было сродни работе мясника. Мы их гнали и рубили всю дорогу вплоть до поля, где стоят их машины. Из пеших не ушел никто, разве что где-нибудь спрятался в роще. А вот сотни две конных мы так и не догнали и не рискнули туда сунуться.

– Вы все сделали правильно, Славий, – сказал я. – Понятно, что твои люди устали, но к вам будет еще одно поручение, последнее на сегодня. Сейчас выезжайте в наш лагерь и все там хорошенько осмотрите. Если все в порядке, дайте нам знать и можете отдыхать.

– А метатели? – спросил он.

– Это мы уж как-нибудь сами, – ответил ему Маркус. – И не сейчас, а ближе к вечеру, как стемнеет. Если грамотно сработаем, может быть, вообще обойдемся без потерь.

Конница ушла к лагерю, и вскоре нам навстречу выслали гонца с сообщением, что с лагерем все в порядке, и в нем собрались чуть больше двух сотен уцелевших бойцов Дарна.

– А он сам? – спросил я.

– Говорят, погиб, когда пытался организовать отход своего корпуса. После этого отступление превратилось в паническое бегство. Спаслись лишь те, кто вспомнил сказанные вами слова и не поддался панике.

– Это очень кстати, что они уцелели и сейчас в нашем лагере, – сказал Маркус, когда гонец отправился обратно в лагерь. – Две сотни отличных солдат, которые мечтают отомстить за гибель своих друзей.

– Скажи, Маркус, – спросил я его. – Почему у каждого лучника был только один колчан, причем и у наших, и у гардейских? Это что, традиция или одно из правил Гахта, о котором я ничего не знаю? У нас в ордене, да и у гвардейцев, в ходу все больше арбалеты, так что я с этим раньше как-то не сталкивался.

– Ну и вопросы ты задаешь, – потер лоб рукой маг. – Даже не знаю, что на это ответить. Традиция, наверное. Просто все знают правило, что у лучника должны быть лук и колчан. Это же очевидно.

– Не для меня, – покачал я головой. – Если бы у наших лучников сегодня было по три колчана, мы бы легко удерживали погоню на расстоянии и не понесли бы таких потерь. Тридцать два человека, убитых в спину! И ответь мне, пока мы еще не добрались до лагеря, на один вопрос. Почему я такой дурак?

– Ты в этом точно уверен? – усмехнулся Маркус. – И что же послужило основанием для такого вывода?

– Моя слепота. Что я предложил сделать после уничтожения основных сил противника?

– Штурмовать позиции метателей, захватить их и уничтожить. По-моему, правильный план.

– А, по-моему, совершенно дурной. Ну подумай сам, зачем нам их штурмовать? Идти в атаку на укрепленные позиции, рискуя своей жизнью, и жизнями своих людей! Не проще ли просто войти в лес парой лиг левее, обойти их позиции и захватить их с тыла? Вот почему я вам говорил глупость, а никто из вас мне не возразил ни слова?

– Мне такое просто не пришло в голову, – медленно ответил Маркус. – Есть укрепленные позиции, их нужно штурмовать. Обходы и окружения у нас, конечно, применяются, но не в таких случаях. Если бы дело касалось обычной осады, такой обход мало что дал бы, поскольку все подходы к машинам тщательно охраняются. А вот в нашем случае основная опасность исходит не от охранения, а от самих машин. А их при всем желании не развернешь, по крайней мере, быстро. Только где-то там должны быть две тысячи их солдат, как бы не нарваться.

– Не должно их там быть, – сказал я. – Если бы они там были, ничего бы у нас сегодня не вышло. Я рассчитывал, что никто не будет использовать все силы против жалкого по численности корпуса Гласа. Если бы не наша ловушка, они бы нас и этими силами стерли в порошок. Поэтому выгодно после уничтожения Макроя отправить часть сил захватить порт с суши. Обычно половина моряков пьянствует по кабакам или валяют девчонок в веселом доме. На это и расчет. Но я им там накрутил хвосты, так что морячки сидели в полной боевой готовности. Думаю, это стало для гардейцев неприятным сюрпризом. А мы сделаем им еще один такой сюрприз, захватив сегодня ночью их лагерь. Пойдут только братья, для которых темнота – не препятствие. А остальные подождут перед позициями метателей, нервируя прислугу и отвлекая на себя внимание. Как тебе план?

– Замечательный. Только давай пока не будем о нем никому говорить.

Вышли, когда уже совсем стемнело. Перед этим провели построение и посчитали людей. После боя мы уже подсчитывали, сколько у нас осталось своих людей, и сколько пришло от соседей. Сейчас итоговые цифры не совпали: не хватало двоих, пришедших к нам из корпуса Дарна.

– Хорошо, если они просто дезертировали, – озабоченно сказал Глас, – а если это были шпионы гардейцев? Тогда они узнали наши планы, и нас наверняка уже ждут.

– Вот и хорошо, что ждут, – успокоил его Маркус. – Сейчас мы с принцем берем две сотни братьев и идем в обход позиций метателей, после чего их захватываем. Ваша задача, генерал, – стоять перед их позициями на безопасном расстоянии и демонстрировать подготовку к атаке. Пусть немного понервничают и отвлекутся на вас.

– А почему вам не взять с собой солдат?

– Все члены ордена владеют сумеречным зрением, – пояснил я ему, – а от солдат в ночном лесу толку будет мало. Да и не стоит ломиться такой толпой, мы и братьев берем только половину. Главное наше преимущество – это внезапность. А вот когда мы перебьем прислугу у метателей, тогда придет и ваш черед.

Ночные хождения по лесу, даже когда ты различаешь контуры деревьев и кустарников – удовольствие еще то. Одежда постоянно за что-то цепляется, ветки норовят ударить по глазам, а под ноги лезет всякая дрянь вроде поросших мхом ям или упавших валежин. Попробуйте в таких условиях передвигаться тихо! И еще было трудно выдержать направление. Если бы не Маркус, мы бы там полночи ходили кругами. Маг как-то чувствовал направление и шел впереди, тихим голосом указывая направление движения. Шли довольно медленно и к лагерю противника вышли только через два часа. Впереди показалось открытое пространство, слабо подсвеченное пламенем горящего в отдалении костра.

– Разобрались на тройки и работаем! – отдал приказ Маркус. – В первую очередь убираем охранение, потом прислугу. Пошли!

Поначалу нам вообще никто не встретился. Мы вышли из леса на просеку, вырубленную в лесу на территории Гардии, и пару сотен шагов шли до промежуточного лагеря, в котором у костра сидели два солдата. На этот раз мы не собирались устраивать забеги по лесу, поэтому каждый взял с собой арбалет. Солдат наше появление совсем не встревожило. Наверное, в их представлении люди, идущие со стороны места их высадки на реке, могли быть только своими. Это заблуждение длилось до тех пор, пока братья не окружили лагерь и не навели на них арбалеты.

– Если хотите жить, отвечайте быстро и правдиво, – сказал я напуганным солдатам. – Среди нас находится маг. Первая же ложь будет для вас последней. Где находятся ваши бойцы?

– Ваша милость, не убивайте! – у более молодого от страха тряслись губы, и он торопливо говорил, давясь словами. – Две тысячи солдат переправили на кораблях для захвата порта. Здесь остались только три сотни мечников, и еще столько же конников уцелели после боя. Ну и с машинами возятся две сотни солдат..

– Всего две сотни? – не поверил я. – Как же они тогда взводят машины?

– Так им мечники помогают, – объяснил солдат. – Недавно все охранение собирали, чтобы взводить.

Мы с Маркусом переглянулись. В отличие от требюше, баллисты нельзя было долго держать во взведенном состоянии из-за растяжения жильных канатов. Раз их взвели на ночь, значит, нас ждали, и дезертиры сбежали не просто так. Солдатам связали руки, заткнули рты кляпами и забрали с собой. Убивать не хотелось, а оставлять здесь было нельзя: они предупредили бы о нас своих товарищей, которые могли вернуться с осады порта. На подходе к основному лагерю им связали еще и ноги и уложили в стороне от просеки. Почти все охранение собралось вместе с обслугой у метателей. Солдаты возбужденно переговаривались и показывали руками в сторону нашего лагеря. Очевидно, наша хитрость удалась, и все внимание гардейцев было приковано к людям Гласа. Возле самих машин по понятным причинам костров не разводили, но их было достаточно всего в паре сотен шагов от них, так что ничего не мешало нам разобрать цели и сделать залп, в результате которого мы выкосили почти две сотни противников. Оставшиеся в живых несколько минут пытались укрыться за машинами, дав нам возможность перезарядить оружие, а потом неожиданно для нас начали бросать на землю оружие и выходить, заложив руки за голову. Их быстро отвели к кострам и начали вязать руки. Мы не рассчитывали на такую массовую сдачу в плен и не запаслись веревками, поэтому гардейцев связали их собственными поясами.

Затем настал черед машин. Мы сняли с захватов, уложенные в них снаряды, выполненные в виде толстых деревянных чурок с вставленными фитилями, произвели холостые выстрелы, а потом перерубили канаты. После всего этого один из братьев вышел перед позициями метателей и помахал двумя зажженными факелами. Уже через полчаса лагерь гардейцев заполнили ликующие бойцы Гласа.

– Спасибо, генерал, но еще ничего не закончилось, – сказал я ему в ответ на поздравление с победой. – В любой момент могут вернуться гардейцы, которые отправились захватывать порт. А их там две тысячи, хоть я надеюсь, что моряки их ополовинят. Поэтому берите сейчас половину людей и вывозите отсюда все снаряды и оружие. Заодно отконвоируете всех пленных в наш лагерь и обеспечите их охрану. А мы здесь сразу начнем готовиться к приему кораблей с десантом. В этом лагере оставим с полсотни человек, а остальные уйдут к реке. Попробуем захватить их врасплох и взять в плен. Но это может и не получиться, так что настраивайтесь на бой с еще сильным противником. Всех тех, кто не будет нужен в лагере, гоните сюда. И снаряды складывайте под охраной подальше от огня. Да, жильные канаты машин мы обрубили в месте крепления. Нужно их вырезать совсем и тоже забрать с собой. Такие канаты очень трудно сделать, думаю, нам они еще пригодятся. Маркус, сколько у нас осталось птиц?

– Есть еще пять гаршей.

– Нужно послать одну с отчетом о сегодняшних результатах и попросить короля поторопиться с присылкой подкреплений. А лучше на всякий случай пошлите сразу двух и затребуйте у Лонара, чтобы срочно привезли птиц взамен тех, которых мы уже послали.