355 500 произведений, 25 200 авторов.

Электронная библиотека книг » Геннадий Соколов » Голый шпион. Русская версия. Воспоминания агента ГРУ » Текст книги (страница 17)
Голый шпион. Русская версия. Воспоминания агента ГРУ
  • Текст добавлен: 26 сентября 2016, 21:50

Текст книги "Голый шпион. Русская версия. Воспоминания агента ГРУ"


Автор книги: Геннадий Соколов


Соавторы: Евгений Иванов
сообщить о нарушении

Текущая страница: 17 (всего у книги 33 страниц)

А альбом с моей подачи оказался в Москве. Только вряд ли порноколлекция Бэрона когда-нибудь будет открыта для всеобщего обозрения.

Рассказ двадцать четвертый

О лондонских орбитах Гагарина, о шефе военно-морской разведки Адмиралтейства и об очаровательной Валерии Хобсон

Июльская жара плыла по городу, и Лондон задыхался от нее. Асфальт плавился под ногами, и двигатели автомашин, перегреваясь, глохли. Народ спасался в тени парковых деревьев, под прохладным дуновением кондиционеров, у холодильников, утоляя жажду ледяной влагой, и в ванных под струями спасительной воды.

Вечер не приносил облегчения. Казалось, ты не в Лондоне вовсе, а в Мадриде или Риме, такое было вокруг пекло, под стать финской сауне. Лондонцам этот раскаленный климат был не по душе. И город как-то сразу опустел, почти что вымер. Все, кто мог, бросили его и разъехались: кто на каникулы, кто за город, кто в гости, кто куда, но лишь бы подальше от огнедышащего каменного мешка.

Я то и дело менял промокавшие на мне сорочки и минимум трижды в день принимал спасительный душ. Лица посольских работников блестели от пота и волнения. В выставочном комплексе Эрлс Корт открывалась советская торгово-промышленная выставка. В Лондон прилетал первый в мире космонавт Юрий Гагарин, а англичан в городе почти не осталось. По опустевшим улицам бродили лишь немногочисленные туристы.

– Кто придет на выставку? Кто будет встречать Гагарина? – волновались чины в нашем торгпредстве.

– Эта чертова жара сорвет нам важнейшую пропагандистскую акцию! – с опаской поговаривали в стенах советского посольства на Кенсингтон Пэлас Гардене.

Все опасения, впрочем, оказались напрасными. На выставку англичане повалили толпами, непонятно откуда вдруг появившись в городе. А приезд Юрия Алексеевича Гагарина и вовсе наводнил Лондон толпами горожан, желающих несмотря ни на что увидеть его хотя бы мельком, хоть издалека.

Официальная программа встречи советского космонавта, скрупулезно разработанная в британском МИДе, была опрокинута. От нее попросту ничего не осталось. Спонтанная импровизация командовала парадом человеческой симпатии и людского любопытства к симпатичному русскому парню, первым из смертных поднявшемуся в космос и облетевшему Землю.

На встречу майора Гагарина в лондонском аэропорту Хитроу англичане выделили белый «Роллс-Ройс» с открывающимся верхом и номером «YG1» («ЮГ-1»), как будто специально заказанным для столь торжественного случая.

Я спросил Александра Алексеевича Солдатова, нашего посла в Лондоне:

– Откуда этот роскошный белый лимузин да еще с персональным номером?

– С «Роллс-Ройсом» трудностей не было. А вот номер пришлось одолжить у одной мадам из Манчестера. Собственно, она сама его нам предложила на встречу Гагарина.

Этот нюанс визита мне запомнился. Англичанам ведь можно было бы и не ломать себе голову над тем, какой номер будет у лимузина, на котором поедет советский космонавт.

В те июльские дни я нередко сопровождал Юрия Алексеевича Гагарина в его поездках. Три месяца назад жизнь молодого старшего лейтенанта военно-воздушных сил Советской армии совершила неимоверный вираж. Скромный русский паренек из простой крестьянской семьи в одночасье стал звездой мировой величины.

12 апреля 1961 года созданный под руководством академика Сергея Павловича Королева корабль «Восток» поднял его на околоземную орбиту и через 108 минут благополучно приземлил в окрестностях города Саратова.

– Все системы корабля работали отлично, – отрапортовал Никите Сергеевичу Хрущеву на торжественной встрече в московском аэропорту «Внуково» Юрий Гагарин.

Кое-кто из руководства центром управления полетом наверняка был смущен, услышав это. Ведь специалисты прекрасно знали, что при возвращении «Востока» не произошло отделение приборного отсека от спускаемого аппарата с космонавтом. Гагарин оказался на волосок от гибели. К счастью, в температурном пекле при входе корабля в атмосферу Земли провода и арматура, соединявшие приборный отсек со спускаемым аппаратом, расплавились и освободили капсулу с космонавтом. Полет закончился благополучно.

С тех пор, что бы ни случалось на орбите, в какие бы жуткие передряги не попадали советские космонавты, на земле перед кремлевским руководством звучало однообразное «полет прошел успешно». Никто не имел права знать о наших неудачах. Все должны были верить лишь в успехи Страны Советов.

12 апреля 1961 года стал днем триумфа, а мог оказаться днем вселенской катастрофы. Не из-за внештатного режима возвращения спускаемого аппарата корабля «Восток». В этот день мир был на волосок от ядерной катастрофы из-за шпионской вылазки американской ядерной подлодки «Наутилус». Она вела разведку в Баренцевом море вблизи наших границ. Заигралась. И чуть было не протаранила нашу печально знаменитую подлодку К-19 – первый советский подводный ядерный ракетоносец. К-19 получила существенные повреждения, но чудом ушла от фатального столкновения, следствием которого был бы неизбежный атомный взрыв у военно-морской базы Северного флота. А это могло быть воспринято нашим руководством как нападение на СССР. Мир был на шаг от третьей мировой войны, но избежал ее и шагнул в космос.

Первый секретарь ЦК КПСС Никита Сергеевич Хрущев без труда понял, что лидерство в освоении космоса сулит советской державе прекрасные дивиденды в идеологической борьбе с Западом. Победа в космосе должна была крепить первенство «самой прогрессивной в мире» социалистической системы.

И «космонавту номер один», члену КПСС Юрию Алексеевичу Гагарину партийным руководством страны было поручено активно пропагандировать во всем мире «победоносные идеи Великого Октября».

Не успев толком отчитаться перед своим «крестным отцом», академиком Сергеем Павловичем Королевым, автором советской программы освоения космоса, о проведенном полете, новоиспеченный майор ВВС Гагарин был отправлен партией и правительством путешествовать по свету. Весь мир должен был узнать о выдающихся достижениях СССР в области науки и техники, о «семимильных шагах развития мирового коммунизма».

То, что сначала казалось Юрию Гагарину отдельным поручением, быстро превратилось в постоянную работу. Целых пять лет военный летчик и первый в мире космонавт будет оторван от своей любимой работы. За эти годы он объедет с пропагандистскими поездками полсвета, но не совершит ни одного полета.

В конце концов, он пожалуется на свою жизнь самому Королеву. Тот пообещает Гагарину очередной полет на новом корабле «Союз». Но академик вскоре умрет. На первом «Союзе» полетит Комаров. И разобьется из-за отказа парашютной системы корабля. В следующем году возобновит, наконец, свои летные тренировки и сам Гагарин. Но его спарка на МИГе с полковником Серегиным разобьется в первом же тренировочном полете.

До того злосчастного дня оставалось семь лет. И «космонавт номер один» завоевывал Лондон, нет, не идеями превосходства социализма над капитализмом, а своей простотой, скромностью, мужеством и человеческим обаянием.

Под занавес английского визита Юрия Гагарина готовился большой прием в советском посольстве. От имени посла я направил официальное приглашение Стивену Уарду. Был приглашен на прием и Джон Профьюмо с супругой.

Пожалуй, ни один из официальных советских раутов в Лондоне не собирал такого количества гостей, как тот июльский прием 1961 года в честь Юрия Алексеевича Гагарина. Несмотря на отпускной период, все залы старинного посольского особняка на Кенсингтон Пэлас Гардене были переполнены.

В центре всеобщего внимания был, естественно, сам Гагарин. Юрий Алексеевич накануне побывал на приеме у ее величества королевы Елизаветы II в Букингемском дворце. Не случайно поэтому вопросы многих англичан касались именно этого события в насыщенной программе визита советского космонавта.

– Как прошел прием у королевы, мистер Гагарин? – спросил кто-то из гостей на приеме.

– Как прошел? Очень хорошо, – ответил Юрий Алексеевич. – Беседа была непринужденной и оживленной.

– Я чуть было не опростоволосился на этом приеме, – признался потом по секрету Гагарин. – За обеденным столом в Букингемском дворце было столько приборов. Я не знал, какой взять…

Юрий рассмеялся и добавил:

– Выручила королева. Увидев мое замешательство, она заметила: «Я и сама порой их путаю».

Неловкость и смущение гостя за столом как рукой сняло. И Гагарин спокойно взял не тот прибор. Официант хотел было исправить положение и вмешаться. Но Елизавета II тут же жестом остановила его и, улыбаясь, заметила:

– Ему все можно. Он – небесный!

Может быть, именно вследствие этого незабываемого эпизода у Юрия Алексеевича Гагарина остались от встречи с английской королевой самые теплые воспоминания.

Тем временем прием в советском посольстве на Кенсингтон Пэлас Гардене шел полным ходом.

Я обходил гостей, обмениваясь впечатлениями или обсуждая накоротке последние международные события. Задачи познакомиться с гостями передо мной не стояло. Практически все приглашенные были мне в большей или меньшей степени известны. И я знал, кому стоит уделить больше внимания на этот раз, а кого просто обойти.

– У вас очаровательная шляпка сегодня, – обратился я к Валери Хобсон.

– Вы удивительно внимательны, кэптен, благодарю вас. Эту шляпку я делала на заказ. У меня есть знакомая модистка, она прекрасная мастерица шить дамские шляпки.

Как выяснилось из моего общения с супругой военного министра Профьюмо, помимо дамских шляпок Валери Хобсон была весьма неравнодушна к спиртному.

– У вас пустой бокал, сударыня, – сказал я, – не хотите ли чего-нибудь выпить?

– Водку, только, русскую водку, дорогой Юджин. У нее восхитительный вкус. Должна вам признаться, я просто обожаю вашу «Столичную».

Как патриот своей Родины, я был горд и счастлив. Русской водке, если верить историкам, в 1961 году шел уже 428-й год. Первые «царевы кабаки», с которых началась на Руси торговля водкой, появились в Москве еще в 1533 году. В ходу за эти четыре с лишним века были разные водочные марки. В народе запомнились московские «Вдова Попова», «Братья Смирновы», нижегородский «Долгов»…

Однако становление русской водки было бы невозможно без трудов великого русского химика Дмитрия Менделеева. Это он определил оптимальное соотношение объема и веса спирта и воды в водке, что долгие годы являлось «крепким орешком» для винокуров.

Водка «Столичная», которая так понравилась Валерии Хобсон, была создана ленинградским мастером Виктором Григорьевичем Свиридой в 1938 году. Ее первая серийная бутылка была разлита в военном сорок первом в блокадном Ленинграде.

Экспорт «Столичной» за рубеж начался в 1949 году. А в 1954-м она получила международное признание. При так называемом «слепом тестировании» «Столичная» победила знаменитую марку «Смирнофф». Однако, вплоть до 70-х годов, до заключения контракта с американской компанией «Пепсико», поставки этой популярной водки на Запад были ограничены. Спрос значительно превышал предложение. Мне это было на руку. Недостатка в «Столичной» я не испытывал. И налил Валери Хобсон еще один бокал русской водки.

– На здоровье! – воскликнула Валери, одним махом, по-русски осушив свой бокал.

Снова услужливо наполнив его водкой, я заметил:

– Беру социалистическое обязательство, сударыня.

– Не понимаю, Юджин. Что значит это ваше социалистическое обязательство?

– Это значит, сударыня, что я даю вам слово джентльмена.

– Но в чем же вы клянетесь, мой русский рыцарь?

– Клянусь, сударыня, что вы никогда более не будете испытывать недостатка в русской водке. Обещаю вам гарантированные и прямые поставки на дом.

– Вы так милы, Юджин. Но вам придется сдержать это слово. Ведь джентльмены не умеют лгать дамам, не правда ли?

– Можете не сомневаться, мадам, социалистические обязательства для меня – дело святое.

Выпив с бывшей кинозвездой еще по рюмке «Столи», – так Валери называла «Столичную» водку, – я вернулся к ее мужу. Впрочем, беседа с Джеком на приеме не клеилась, хотя мы, не переставая, задавали друг другу какие-то вопросы. В ответах было нечто такое, что говорило скорее о попытке создать видимость беседы, чем о стремлении к заинтересованному разговору. Политические темы быстро обходились стороной, а вопросы личного характера не вызывали заметного интереса. Иного, впрочем, я и не ожидал. Поэтому даже видимость беседы с военным министром вполне меня устраивала.

К кому бы ни подходил и с кем бы ни беседовал я в тот вечер, за мной неустанно смотрели глаза одного человека – лорда Нормана Деннинга. Как сотрудник британского МИДа он был в постоянном рабочем контакте со многими сотрудниками советского посольства в Лондоне и со мной, конечно. Помогал решать самые разнообразные проблемы, связанные со служебной деятельностью в Великобритании. Его номер телефона был известен всем без исключения работникам военного атташата. Лорд Деннинг ни одну из просьб советских дипломатов не оставлял без внимания. Всегда был предельно корректен, учтив и любезен.

Работа в британском Форин офисе была, впрочем, лишь ловким прикрытием для человека, не имевшего к дипломатии никакого отношения. Истинный характер работы и настоящая, а не выдуманная должность лорда Нормана Деннинга были, однако, известны лишь очень узкому кругу лиц.

Коллеги называли его Ди-Эн-Ай (DNI – Director of Naval Intelligence). За этой аббревиатурой стояла фигура одного из наиболее влиятельных лиц в британском разведывательном сообществе – Директора военно-морской разведки Великобритании.

Управление военно-морской разведки (Naval Intelligence Department) – это старейшая разведывательная служба Великобритании. Оно было создано в 1882 году. Но первые 5 лет именовалось Комитетом по внешней разведке. МИ-5 и МИ-6 появились на свет лишь через 27 лет – в 1909 году.

За свою историю Управление военно-морской разведки занималось самыми разнообразными вопросами. Помимо военно-морской разведки, ей вменялась в обязанность разведывательная работа за рубежом, составление стратегических и мобилизационных планов, контроль за внешней торговлей страны, контрразведка, саботаж и диверсии, криптография. С годами этот список сократился. Но роль этой старейшей разведслужбы страны всегда оставалась весьма значительной.

Вице-адмирал лорд Норман Деннинг занял высокую должность ее руководителя в 1960 году.

Как опытный профессионал, он быстро вошел в курс дела. Основным объектом его внимания, естественно, были Военно-морские силы Советского Союза. Здесь работы у лорда Деннинга несколько поубавилось по сравнению с заботами его предшественника на этом посту контр-адмирала сэра Джона Инглиса. Того самого Инглиса, который совместно с Николасом Эллиотом, шефом Лондонского отделения Сикрет Интеллидженс Сервис, разработал провальную подводную разведывательную операцию против советского крейсера «Орджоникидзе» в 1956 году. Того самого Эллиота, который в январе 1963 года «расколол» в Бейруте запойно пившего тогда Кима Филби. Тот признался своему закадычному другу о работе на КГБ. Но Эллиот упустил Филби прямо из под носа. Наша разведка через день морем вывезла легендарного двойного агента из Бейрута в Одессу. И Ким Филби до конца своей жизни стал пенсионером-москвичем. А Николас Эллиот до смерти проклинал себя за допущенный промах в Ливане.

В середине пятидесятых, в годы службы контр-адмирала Инглиса на посту Ди-Эн-Ай, наше руководство еще рассматривало Военно-морские силы СССР как важный и эффективный род войск. Однако в конце пятидесятых годов Никита Сергеевич Хрущев, уверовав в могущество ракетных войск, неожиданно решил пустить под нож лучшие линкоры и крейсера нашего Военно-морского флота. В итоге к удовольствию спецов из британского Адмиралтейства ВМС СССР по решению «дорогого Никиты Сергеевича» потеряли 240 своих самых лучших боевых кораблей. В том числе крейсера «Свердлов» и «Орджоникидзе», за которыми всего несколько лет назад охотилась вся королевская военно-морская разведка ее величества. Последний вообще будет отдан «дружественной» Индонезии, где через несколько лет его попросту распилят на металлолом.

Вице-адмирал Деннинг, как шеф разведки Адмиралтейства, внимательно изучал своих оппонентов, представлявших военно-морской атташат советского посольства в Лондоне. В качестве сотрудника британского МИДа он нередко общался и со мной, рассматривая нотификации о запрашиваемых поездках по стране и просьбы на их разрешение. Я, в свою очередь, старался изучать своего оппонента.

В военно-морских кругах СССР не все были высокого мнения о вице-адмирале Деннинге. У многих в памяти все еще были живы события лета 1942 года, когда из-за ошибок британского Адмиралтейства союзники потеряли конвой PQ-17, самый крупный и значительный конвой с самолетами, танками и автомашинами, шедший из Исландии в Мурманск. Его общая стоимость составляла тогда гигантскую сумму в 700 миллионов долларов. Все предыдущие и последующие конвои вместе взятые не набирали стоимости груза одного PQ-17.

Норман Деннинг, капитан 3 ранга и офицер разведки за немецкими надводными кораблями, был тогда правой рукой первого лорда Адмиралтейства сэра Дадли Паунда, который руководил конвоем. Это они в субботу 4 июля 1942 года отдали 40 транспортным судам PQ-17 безумный приказ рассредоточиться, а 24 кораблям охранения – возвращаться на базы. В результате этого преступного решения следующий день, 5 июля, стал «кровавым воскресением» в истории конвоев Второй мировой войны. Фашисты устроили конвою кровавую баню. Избежать истребления удалось лишь 11 кораблям, остальные были потоплены.

Мне, кончено, было известно о теории заговора, которую поддерживали многие наши военные историки. Бытовало мнение, что военно-морская разведка Великобритании намеренно пошла на истребление транспортных кораблей конвоя фашистами и сохранение своих военных судов, чтобы, с одной стороны, добиться прекращения конвоев, а с другой, – получить возможность использовать свой флот для более важных операций в Средиземноморье и Атлантике.

Такой эпизод из жизни шефа военно-морской разведки не добавлял ему симпатий со стороны советских офицеров, хотя мало кто сомневался в том, что непосредственная вина в гибели конвоя PQ-17 лежала никак не на капитане 3 ранга Нормане Деннинге, а на первом лорде Адмиралтейства сэре Дадли Паунде.

У меня с Деннингом сложились своеобразные профессиональные отношения. Мы, естественно, наблюдали друг за другом, пытались, выражаясь языком шахматистов, завязать выгодное для себя в дальнейшей игре дебютное начало.

– Где ваша очаровательная жена, кэптен? – услышал я ставший уже традиционным на приемах в советском посольстве вопрос вице-адмирала.

Познакомившись однажды с Майей, лорду Деннингу никак не удавалось увидеться с ней вновь. Ди-Эн-Ай не знал, что Майя Александровна работала в службе радиоперехвата резидентуры, и часы посольских приемов нередко совпадали со временем ее служебного дежурства.

Но больше всех в тот памятный вечер не давал мне покоя Стивен Уард. Ему ужасно хотелось сфотографироваться с Гагариным и получить фотоснимок на память. Я отыскал одного из работавших на приеме фотографов и договорился о съемке. Стив решил тогда незаметно выйти из посольства и представиться Гагарину повторно, чтобы репортер смог запечатлеть момент их встречи. Снимок был сделан, и доктор Уард, довольный, что получит желаемое фото, умиротворенно устроился рядом со мной в кресле.

Рассмеявшись от всей души, Стивен заявил:

– Ты знаешь, Юджин, а ведь он заметил, что я к нему второй раз представляться подходил. Как он меня запомнил? Не понимаю. Столько людей в зале. Это просто невозможно.

– У тебя пиджак запоминающийся, – попробовал сострить я. – Одни фирменные лацканы чего стоят. Последний парижский писк!

– При чем тут лацканы, – рассердился Стив. – Ты ничего не понимаешь. Это гениальный парень. Я серьезно тебе говорю. Самый обыкновенный гений. Ясно? Ты знаешь, что он мне сказал, когда я к нему повторно подошел? Он мне сказал: «Второй круг на орбите, приятель. Ну что ж, давай еще разок познакомимся: Юрий Гагарин». Сказал, пожал мне руку. И улыбнулся. Вот это была улыбка! Так даже кинозвезды улыбаться не умеют.

Доктор Уард еще долго в тот июльский вечер восхищался Юрием Гагариным. Впрочем, не он один. Вся Англия в те дни попала под его обаяние. В восторге от Юрия Алексеевича была и Валери Хобсон. Да и сам Гагарин не мог не обратить внимания на эту статную даму с копной роскошных рыжих волос на гордо посаженой голове.

Валери Бабетта Луиза Хобсон родилась в 1917 году в Ларне, Северная Ирландия, в семье капитана королевских ВМС. Образование получила в монастыре Святого Августина в Лондоне.

Юную Валери с ранних лет тянуло на сцену. Поэтому родители отдали ее сначала в балетную, а затем и в драматическую школу. В15 лет ее случайно заметил в гостинице «Клериджиз» некий джентльмен, предложившей матери девушке попробовать ее для роли в спектакле «Бал в Савойе», репетиции которого должны были начаться в театре на Друри Лейн.

Тем незнакомцем оказался знаменитый поэт Оскар Хаммарстайн, соавтор лучших мюзиклов XX столетия, написанных им совместно с композиторами Джеромом Керном, Джорджем Гершвином и Ричардом Роджерсом. Достаточно вспомнить хотя бы такие шедевры как «Звуки музыки», «Корабль-театр», «Оклахома», «Король и я». Кстати сказать, триумфальным участием именно в этом мюзикле – «Король и я» – закончится в 1953 году бурная 22-летняя артистическая карьера Валери Хобсон.

В 18 лет ей снова повезет. Американская киностудия «Юниверсал Пикчерс» предложит мисс Хобсон контракт на съемки в Голливуде. Однако за океаном хороших ролей ей не предложат. Снявшись в нескольких фильмах ужасов и дешевых триллерах, она через год поспешит обратно в Англию, где вскоре начнет преуспевать, рисуя на экране образ нежной, грациозной и элегантной дамы – эдакое олицетворение стопроцентной английской леди.

В 1939 году мисс Хобсон вышла замуж за Энтони Хэвлок-Аллана, отпрыска славного аристократического семейства и будущего столпа британской кинематографии. Сэр Энтони долго искал свой путь в кино. Какие только профессии он не перепробовал в молодые годы! Трудился в ювелирной компании «Гаррард», в звукозаписывающей фирме «Брансуик Граммофон», в немецкой компании «Воке» в Берлине, на лондонской фондовой бирже, в ночном кабаре и рекламном отделе газеты «Ивнинг стандарт». Лишь в 30-летнем возрасте Энтони попадет в кинематограф, сначала менеджером по кастингу, затем продюсером, кинорежиссером и, наконец, основателем крупных британских кинокомпаний «Синегилд» и «Констелейшн филмз».

На этих студиях и снималась супруга сэра Энтони. Однако действительную славу и известность Валери Хобсон принесла фактически лишь одна киноработа – знаменитый фильм Дэвида Лина «Большие надежды» по Чарльзу Диккенсу, где она сыграла роль Эстеллы. Фильм этот имел сокрушительный успех не только в Англии, но и по всему миру. Именно эта кинокартина, к несчастью для Энтони Хэвлок-Аллана, и свела Джона Профьюмо с Валери Хобсон.

Член парламента от тори был покорен красотой очаровательной Валери. Замужество поставило крест на творческой карьере кинозвезды. Отныне ее жизнь принадлежала одному из наиболее перспективных лидеров консервативной партии и, как поговаривали, возможному будущему премьер-министру страны Джону Профьюмо. Впрочем, эта совместная жизнь окажется совсем не такой гламурной, как она, возможно, представлялась поначалу отставной кинозвезде.


    Ваша оценка произведения:

Популярные книги за неделю