Текст книги "Якудза из клана Кимура-кай (СИ)"

Автор книги: Геннадий Борчанинов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 14 страниц)

Само собой, я направился прямиком к ней. Тут же нашлись и бинты с перчатками, и вскоре я начал молотить по груше, порхая вокруг неё бабочкой, в точности по заветам Мухаммеда Али. Отрабатывал двоечку, вкладывая в удары всю свою немалую массу и представляя на месте груши крашеную башку Ватанабэ Рюичи.

До тех пор, пока не заметил боковым зрением, как рядом со мной остановился Хонда-сан. Он не сказал ни слова, просто наблюдал, но не так, чтобы одёрнуть или поправить. Наблюдал скорее задумчиво, так что я продолжил колотить по груше, перемежая удары нырками и уклонами.

– Занимался где? – вдруг спросил он.

Я нанёс последний удар, остановил раскачивающуюся грушу и повернулся к здешнему тренеру. Лёгкие горели огнём, раздуваясь как кузнечные мехи.

– Я спрашиваю, занимался где-то? – повторил Хонда-сан.

– Нет, – сказал я, пытаясь отдышаться, и тут же увидел недоверие в его взгляде. – Дома. Записи боёв смотрел.

– Записи… – фыркнул он. – Во вторник не приходи.

Меня словно окатили ледяной водой, но я быстро взял себя в руки. Найдутся и другие залы, и другие тренера, не всё в жизни бывает легко и сразу.

– Приходи завтра. В девять утра, – сказал Хонда-сан.

– Прошу прощения, Хонда-сан, у меня пока нет четырёх тысяч иен, чтобы оплатить завтрашнее занятие. Но ко вторнику будут, – сказал я.

Хонда-сан посмотрел на меня исподлобья, недобрым таким взглядом, так что я тоже нахмурился и уставился ему в лицо, хотя понимал, что если нам вдруг доведётся сойтись в драке, он разделает меня под орех секунд этак за двадцать, в зависимости от настроения.

– В жопу иены себе засунь, парень, – прорычал он. – Я буду делать из тебя чемпиона!

Глава 7

Из зала я ушёл совершенно взмокший, уставший, но довольный. Не только предложением Хонды-сана, но и отличной тренировкой, в которой я проявил себя очень и очень неплохо. Гораздо лучше, чем ожидал сам.

Но я не ставил рекордов и не превозмогал, зная, что завтра меня ждёт расплата в виде чудовищной боли во всех мышцах. От неё мог бы помочь массаж, но денег на поход в салон у меня не было, а от сестрёнки даже снега зимой не допросишься, не говоря уже о чём-то подобном.

Спортивная карьера меня тоже не интересовала. Всё, что мне нужно – поставить удар и немного подсушиться, не более, но прямо отказывать Хонде-сану, который оказался бывшим профессиональным кикбоксёром, я не стал. Такими предложениями не разбрасываются попусту.

Остаток дня я провёл дома, в одиночестве. Семейство Кимура наслаждалось прогулками по магазинам, а я поставил себе видеокассету с «Крепким орешком» и составлял список самых необходимых расходов, одним глазом поглядывая, как Джон Макклейн ползает по вентиляции Накатоми-плаза.

Исходил я из того, что буду строить карьеру не на консервном заводе и не в офисе, а в среде криминальной. И поэтому первым пунктом в моём списке оказался внешний вид, как бы мне это ни претило.

Это там, на вершине, можно приезжать на деловые встречи в футболке и тапочках, и все только посмеются с твоей эксцентричности и раскованности. А здесь, на самом низу, всё должно сиять, люди должны с первого взгляда понимать, с кем имеют дело. Никто не станет платить за защиту парнишке в футболке с Ганбастером. И юноше в школьном костюме-двойке тоже платить не станут.

Оружие, которым я озаботился бы в первую очередь, будь я в любой другой стране, здесь в предметы первой необходимости не входило. С оборотом оружия, хоть легального, хоть нелегального, тут всё было очень сложно, и проще носить с собой отвёртку или что-то в этом духе.

А вот транспорт определённо нужен. Хотя бы велосипед, на всё остальное тут нужна водительская лицензия, и что-то мне подсказывало, что получить её будет непросто. Ещё и левостороннее движение подкидывало сложностей.

Ну а всё остальное – уже просто хотелки. Реально нужно мне было озаботиться только внешним видом, транспортом и вооружением.

После обеда вернулись все остальные члены семьи Кимура, и в доме снова стало шумно. Отец присоединился ко мне в гостиной, смотреть фильм, сестра умчалась в свою комнату, мать снова шуршала на кухне.

– Как твой поход в спортзал? – осторожно поинтересовался Кимура-сан.

– Отлично, – сказал я.

– В какой ходил? – спросил отец и похлопал себя по брюшку. – Мне бы тоже, наверное, не помешало.

– Возле начальной школы, – сказал я.

Кимура Кацухиро вдруг потемнел лицом, нахмурился.

– Не мог чего получше найти? – спросил он.

– Что не так? – хмыкнул я.

– Это же зал для бураку, – поморщился он. – Если дело в деньгах, я тебе дам. Лучше иди в зал при университете искусств. Там приличнее.

Сомневаюсь, что при университете искусств меня научат эффективно бить людей в голову. Чтобы понять, о чём вообще говорит Кимура-сан, пришлось покопаться в памяти Кадзуки.

Косоглазые островные макаки даже некоторых своих соотечественников за людей не считали, не говоря уже о корейцах, китайцах и других иностранцах, особенно темнокожих. Бураку, или буракумин, входили в одну из этих групп, ничем с виду не отличаясь от остальных японцев. Всего лишь потомки неприкасаемой, нечистой, касты.

– Что нашёл, – пожал я плечами. – Всё уже оплачено вперёд.

– Ничего страшного, не обеднеем, – сказал отец. – Найди другой зал. Соседи будут судачить.

Захотелось выругаться матом. Вслух, громко.

– Я сам решу, в какой зал мне ходить, – процедил я.

– Советую при университете искусств, Фукуда-сан ходил туда одно время, показывал очень хорошие результаты, – порекомендовал отец, как будто Фукуда-сан, его начальник, был для меня каким-то авторитетом.

Я уже заметил, как японцы обожают ссылаться на авторитетные источники. Тут никто даже и слушать не будет лично твоё мнение, но если ты скажешь то же самое, подкрепив это ссылкой на какого-нибудь политика, поэта, Владимира Ильича Ленина или хотя бы телезвезду, воспринимать твои слова будут совсем иначе. У нас что-то такое тоже есть, но японцы возвели это в абсолют.

– Я рассмотрю твоё предложение, – сказал я, просто чтобы успокоить отца, и это сработало.

Мы стали дальше смотреть, как молодой и ещё не облысевший Брюс Уиллис мочит террористов.

Аккурат к завершению фильма мать позвала нас обедать.

– Вот, на скорую руку соорудила, – извинилась она, приглашая нас всех за стол, хотя с моей точки зрения обед из пяти блюд это практически ресторанная подача.

– Наконец-то, – проворчал Кимура-сан. – Я голоден, как ёкай.

Я не стал ничего говорить. Они могли бы поесть и во время прогулки, но, похоже, госпожа Кимура восприняла бы это как личное оскорбление.

После сытного обеда я ушёл в свою комнату. Вечером меня ждёт серьёзное дело, и мне следовало подготовиться. Продумать запасные варианты, как минимум.

Я приготовил одежду, которую нужно будет выбросить после дела, то, во что переоденусь, выложил в ящик стола документы. Не хватало ещё выронить паспорт рядом с домом Ватанабэ. С собой только сменная одежда, сигареты, зажигалка, рабочие перчатки, плоская отвёртка покрепче, на случай, если придётся ломать замок зажигания, да остатки денег. Этого должно хватить, чтобы всё прошло, как надо. Надеюсь, мне хватит денег, чтобы взять такси от Фунабаси до Кита-Сэндзю, иначе мне придётся всю ночь идти пешком, потому что туда я приеду на байке, а вот обратно…

Сборы и приготовления заняли остаток дня. Закончил аккурат к ужину.

– Кадзуки-кун! Пойдём ужинать, я уже всё накрыла! Там твои любимые булочки! – позвала Кимура-сан из-за двери.

Чёрт побери. Не предупредил, что не стану ужинать.

Из комнаты я вышел уже собранный в путь.

– Спасибо, но я собирался в лапшичную Ироха-сана, мы с Масахиро-куном уже договорились, ещё вчера, – поклонившись матери, сказал я.

Кимура-сан заметно расстроилась.

– Хотя бы сядь попробуй, немножко, – сказала она.

Вот так и раскормили кабана.

– Я уже опаздываю. Оставьте мне несколько, буду очень благодарен! – сказал я.

– Надолго ты? – крикнул из гостиной отец.

– Пока не знаю, – ответил я.

– Если Юрико-тян все не стащит, то оставим, – улыбнулась мать.

– Спасибо! – ещё раз поклонился я. – Мне пора бежать!

Удалось благополучно смыться, и я, покинув отчий дом, закурил на ходу, направляясь точно туда, куда и сказал, в лапшичную к Масахиро. Играть роль порядочного японского юноши и любящего сына оказалось не так уж просто, во всяком случае, для меня. Всякий раз мне приходилось бороться с каким-то внутренним сопротивлением. Ничего, съеду в отдельное жилище, станет гораздо проще. А пока придётся жить по уставу этого монастыря, и никак иначе.

Я не просто так во всеуслышание сообщил о пункте назначения. Если кто-то вдруг возьмётся за расспросы, то им будет, что рассказать. Что сынуля ушёл не неизвестно куда, а вполне по конкретному адресу. И Масахиро в лапшичной тоже подтвердит, что Кимура Кадзуки был, кушал якисобу, пил зелёный чай. Сидели, общались, до самого закрытия. Ватанабэ? А он вообще в другой стороне живёт, меня там не было.

В лапшичной было немноголюдно. Субботний день, выходной, и только одинокие пожилые мужички захаживали, чтобы взять на вынос порцию удона или рамёна. Мой верный друг, уставший за день и оттого менее энергичный, чем обычно, пересчитывал кассу, готовясь к закрытию.

– Привет, – сказал я, усаживаясь напротив, за стойку.

– Ага, – хмыкнул он, не отвлекаясь от подсчётов.

Мы были одни, и я перевернул на двери табличку «Закрыто». Масахиро поднял взгляд, но тут же вернулся к пересчёту кассы.

– Ты до скольки сегодня? – спросил я.

– Видишь же, что кассу считаю, – буркнул он.

Что-то он не в духе.

– Сегодня опять эти… Были, – захлопнув кассу, сообщил он. – Про тебя спрашивали.

– Какие ещё эти, – поморщился я.

– Якудза, – посмотрел на меня Масахиро. – Спрашивали, не вздумал ли ты пропасть. Ещё спрашивали, где ты живёшь, я сказал, что без понятия.

– Про долг что сказали? – спросил я.

– В том и дело, что ничего, – ответил Масахиро. – И про дядю не спрашивали даже.

Если тут кто и был, то наверняка Такуя и Хироми. И, похоже, они заранее решили, что я свою часть уговора не выполню, хотя времени у меня пока было в достатке. Не очень приятно.

– Понял, спасибо, что сообщил, – сказал я. – Дай пожрать чего-нибудь.

– Рамён будешь? Остался вон, – предложил друг.

– Давай, и соуса побольше, – попросил я.

Сожжённые в зале калории нужно было восполнить, так что я принялся за еду, то и дело поглядывая на часы.

– Можешь ещё одну просьбу выполнить? – спросил я, когда утолил первый голод.

– Какую? – нахмурился Масахиро.

– Часов до двенадцати здесь посидеть, – сказал я.

– Ну… Могу. А зачем? – спросил он.

– Много будешь знать – скоро состаришься. Посидишь тут, а я будто бы с тобой был, если кто вдруг спрашивать будет, – сказал я.

Масахиро понимающе закивал.

– Хорошо. На завтра заготовки поделаю, значит, – сказал он.

Он вкалывал без выходных из-за своего дядюшки, который предпочёл залечь на дно вместо того, чтобы заплатить якудза.

Я выпил бульон, отставил в сторону пустую миску, ещё раз взглянул на часы. Кажется, пора.

– Пожелай мне удачи, Ироха Масахиро, – попросил я.

– Удачи, – он показал мне сжатый кулак.

На улице я похлопал себя по карманам, в очередной раз проверяя, всё ли на месте, накинул капюшон и быстрым энергичным шагом отправился к дому Ватанабэ. План был прост, а потому – красив, вполне реализуем, только если не вмешается какая-нибудь досадная случайность.

Придётся, конечно, снова подождать в засаде, но терпение обычно вознаграждается.

На Токио медленно опускались сумерки, зажигались фонари и неоновые вывески, субботний вечер подходил к завершению, но для меня всё только начиналось. Я шёл, избегая людей, стараясь держаться в тени. Словно тигр в каменных джунглях. Именно так я себя и ощущал, опасным хищником, настраивая себя на будущий риск. Кто бы что не говорил, но аутотренинг – достаточно важная вещь, и я шёл, накручивая себя, настраивая на успех. Это лучше, чем терзаться сомнениями.

Вскоре я вышел на знакомую уже улицу, к дому семьи Ватанабэ. Теперь свет горел не только наверху, в комнате Рюичи, но и внизу, похоже, придётся ждать несколько дольше. Я снизил скорость до минимально приемлемой и медленно прошёлся вдоль забора, поглядывая искоса на дом в европейском стиле. Ворота закрыты, гараж закрыт, избушку на клюшку.

Внутри немедленно зашевелился неприятный червячок сомнения, мол, что, если Рюичи решит провести эту ночь дома, но контраргумент нашёлся моментально. Босодзоку гоняли каждую ночь.

Даже если сегодняшняя ночь станет исключением, у Рюичи наверняка есть пейджер, а то и мобильник, и если чинпира сдержат слово и наведаются на парковку, чтобы немного помять байкеров, Рюичи об этом узнает и, само собой, помчится на помощь. А тут уже на сцене появляюсь я и ссаживаю его с мотоцикла. Элегантно и красиво.

Наконец, свет в окнах стал гаснуть. Я, соответственно, потихоньку переместился поближе к воротам гаража, притаился. Видеонаблюдения здесь, слава богу, не было, иначе вся моя затея пошла бы прахом. Отчаянно хотелось курить, но я держал себя в руках, мне не хотелось просрать всю операцию из-за того, что я отвлёкся на огонёк зажигалки. Вместо этого я натянул на руки рабочие перчатки. Руки не дрожали.

Ворота с негромким дребезгом поехали вверх, изнутри послышалось тихое ворчание Рюичи. Лязгнул кикстартер, зарычал мотор «Ямахи», я почувствовал, как ускорилось моё сердцебиение. Давай же, выходи, мразь…

Рюичи, словно издеваясь надо мной, заглушил двигатель. Из гаража послышалась его приглушённая ругань в адрес карбюратора, металлический звон, такой, словно он швырнул что-то в ящик с инструментами. Затем движок заревел снова. Рюичи крутанул его до отсечки, погазовал внутри гаража немного, то ли балдея от выхлопа, то ли наслаждаясь неукротимой мощью мотора, а потом начал выкатывать его наружу.

Я замер, стараясь вообще не дышать, чтобы он не заметил меня раньше времени. Промелькнула мысль, что вместо отвёртки нужно было взять молоток, тюкнуть его по голове и забрать байк без лишних телодвижений, но вслед за ней пришло понимание, что это уже совсем другая статья. Да и молотком можно ударить совсем неудачно, насмерть. А я к такому пока не готов.

Крашеный вывел свою «Ямаху» на площадку перед гаражом, обернулся.

– Я поехал! – крикнул он кому-то. – Закроешь⁈

Твою. Мать.

Меня бросило в холодный пот.

– Закрой сам, Рюичи, я занят! – отозвался неизвестный из глубины гаража.

– Ксо… – выругался Рюичи, слезая с байка.

Это шанс! Я дождался, пока он подойдёт к воротам и начнёт их опускать, а затем рванул к «Ямахе», сходу снимая её с подножки и прыгая в седло.

– Эй! – только и успел выкрикнуть Рюичи.

Но я уже набирал скорость, отъезжая вниз по улице. А я думал, придётся играть в шлагбаум.

Байк мерно рокотал двигателем, я не рисковал превышать скорость, особенно здесь, в жилых кварталах. Но от возможной погони уходил, петляя и резко меняя направление движения, просто на всякий случай. Несколько раз на автомате выехал на встречку, всё время приходилось держать в голове, что движение тут левостороннее, держаться нужно левой полосы.

«Ямаха» была хороша. Диво как хороша. Даже я, достаточно далёкий от мотоциклов человек, мог это понять. Под седлом у меня словно рычал дикий зверь, готовый сорваться в спринт по первому моему приказу. Мне приходилось сдерживать и его, и себя, просто чтобы не убиться.

Проехал мимо парковки Сэндзю-молла. Там вовсю шла потасовка чинпира и байкеров, причём последние явно были в меньшинстве. Кто-то из босодзоку даже замахал мне руками, мол, нужна помощь, но я, наоборот, ускорился и поехал прямиком в Фунабаси, по нужному адресу.

Расслабился я, только когда пересёк реку Аракава и очутился в другом районе. На одном из долгих светофоров даже позволил себе закурить, но как только я поехал и ветер подул в лицо, сигарета почти моментально истаяла до самого фильтра.

Мне даже не верилось, что всё получилось. Проще, чем отобрать конфетку у ребёнка, ей богу. Япония – страна абсолютно непуганых идиотов. Комнатных, тепличных. Я ощущал себя здесь, словно аллигатор в лягушатнике турецкого отеля.

Проехал по шоссе вдоль реки, повернул, согласно указателям. Без навигатора ориентироваться было сложновато, тем более, ночью, но я справлялся. Вот если бы я мчался со скоростью в сто пятьдесят километров в час, а на хвосте у меня висели одновременно банда босодзоку и полиция, тогда пришлось бы туго, а так – приятная ночная прогулка. Единственное, чего я опасался, так это того, что меня остановят за езду без шлема.

Свернул на скоростную трассу, с отбойниками и шумовыми экранами, наконец позволил себе поддать газу. «Ямаха» раскрыла всю свою мощь, так, что адреналин лился в кровь непрерывно, мне пришлось даже низко прижаться к рулю, чтобы удержаться в седле. Ехать до Фунабаси таким темпом нужно было ещё минут пятнадцать, даже стало жаль, что поездка выходит такая короткая.

Наконец, я свернул с шоссе, проехал немного по извилистым ночным улочкам промзоны. По правую руку от меня раскинулся Токийский залив, мерцающий огнями, отражающимися от города. Теперь пришлось замедлиться, поиски нужного адреса оказались чуть сложнее, чем я ожидал, но здесь было не так уж много складов, чтобы ошибиться, и вскоре я уже подъезжал к гигантскому серому складу. Медленно, не желая расставаться с байком, к которому успел уже немного привыкнуть.

Указанные ворота находились со стороны моря, я подъезжал со стороны города, «Ямаха» глухо ворчала двигателем. Меня вдруг кольнуло нехорошее предчувствие, стало немного страшновато. Я забрался в жопу мира, ночью, чтобы передать краденый байк местным мафиози, не имея никаких гарантий… Ладно, бывало и хуже.

У самых ворот стояло несколько полицейских машин, и я остановился, как вкопанный, едва лишь они показались за углом. А затем я услышал крики и звуки выстрелов.

Глава 8

Я немедленно развернул мотоцикл и помчался наутёк. Вот уж кому, а мне здесь ловить точно нечего. Даже без пальбы, одних только полицейских было бы достаточно.

На ловушку похоже не было, да и кто я такой, чтобы ставить на меня ловушку с таким размахом, скорее всего, крайне неприятное совпадение.

За моей спиной включились мигалки и крякалки, я обернулся украдкой. Патрульная машина начала преследование. Этого только не хватало. Пришлось срочно выруливать на шоссе и выжимать всё из «Ямахи», с огромным таким риском разбиться.

Сердце выстукивало барабанную дробь, в горле пересохло, руки вспотели в перчатках. Полицейские не отставали.

Что хуже всего, я не знал, куда мне теперь податься. В Кита-Сэндзю нельзя, тем более на этом байке. Ладно, первым делом надо сбросить хвост.

Я вдруг почувствовал себя школьником на дедовом «Юпитере», удирающим от гаишников через огороды и переулки. С учётом того, что вместо огородов здесь Токио, а вместо гаишников на старых жёлто-синих «Жигулях» – полиция на «Краунах».

Ощущение, что я крупно вляпался, не покидало ни на секунду, но у меня, в отличие от парней на складе, хотя бы имелись шансы уйти. Целым и невредимым.

Но всё равно, пальба – это что-то из ряда вон выходящее здесь, в Японии. Да и обычные полицейские чаще всего применяют оружие только на стрельбище, для операций, в которых требуется пострелять, используется спецназ. Значит, стреляли не полицейские, а в полицейских.

Я мчался по шоссе, превышая скорость и лавируя между попутных машин, сзади меня силился догнать полицейский «Краун» в чёрно-белой раскраске. К счастью, я ехал на тюнингованной «Ямахе», а не на мопедике с движком от бензопилы.

Из Фунабаси я выехал, через сложную развязку свернул на дорогу к Итикаве. «Краун» потерялся где-то позади. Я немного сбросил скорость, а то глаза уже слезились от встречного ветра, и красно-синие мигалки тотчас же появились в зеркале заднего вида. Да чтоб тебя. Я ускорился снова.

Стрелка бензобака ползла вниз, медленно, но неотвратимо. Лишь бы хватило бензина… Спокойно заправиться и попить кофе с френч-догом мне никто не позволит.

Впереди я увидел жёлтые огни дорожных работ, сужение полос в одну. Юркнуть в крайнюю полосу успел в последний момент, лихо подрезав какой-то старенький «Датсун». Полиция осталась там, довольно далеко, и я вновь ускорился, пользуясь тем, что на мотоцикле можно обогнать машины даже в одной полосе. Самому было тошно от того, что приходилось так делать, подрезать и пугать простых водил, но это был мой единственный вариант. Полицейские безнадёжно отстали.

Немного запутал следы в Итикаве, съехал с шоссе и проехался по деловому кварталу. Если бы не этот сраный выхлоп, благодаря которому «Ямаху» было слышно чуть ли не за километр, я бы давным-давно скрылся, уехал бы без всяких хлопот. А так пришлось остановиться и немного переждать возле комбини, круглосуточного магазина. Я стоял и курил одну за одной, всё ещё чувствуя вибрацию руля в пальцах.

Никто меня больше не преследовал, но искали наверняка, так что я зашёл в переулок и наскоро переоделся. А затем поехал к офису «Одзава Консалтинг», не превышая скорости и ничего не нарушая.

Как назло, на подъезде к офису, в двух кварталах от него, кончился бензин. Мотор чихнул несколько раз и заглох прямо на ходу. Пришлось катить мотоцикл вручную, и теперь уже хотелось, чтобы это был не тяжёлый дорожный байк, а мопед. А то и велосипед с моторчиком.

Разумеется, к самому офису подгонять мотоцикл я не стал, припарковал в переулке неподалёку. Без ключей и бензина он никуда не денется, а внимания привлекает много.

К счастью, это офисное здание работало круглосуточно, и в этот раз консьерж оторвался от чтения журнала.

– Добрый вечер, – сказал он. – Могу я узнать, куда вы направляетесь?

Я поздоровался и поклонился. Вид у меня наверняка был растрёпанный и помятый, так что неудивительно, что он меня остановил. Да и ночь уже на дворе.

– В «Одзава Консалтинг». Есть там кто-нибудь? – спросил я.

– Минуту, – попросил консьерж, снимая телефонную трубку и набирая короткий внутренний номер.

Я ждал, пока он дозвонится, и когда на том конце провода сняли трубку, выдохнул с облегчением.

– Проходите, пожалуйста, – сказал консьерж, и я поклонился снова, а затем чуть ли не бегом рванул на третий этаж.

Перед тем, как постучать, отдышался немного, пригладил волосы.

Внутри находился только один якудза, больше похожий на офисного служащего, чем на представителя организованной преступной группировки, но выглядывающие из-под рукавов цветные татуировки никаких сомнений не оставляли. Тот самый толстячок, что упоминал жалобы на босодзоку, видимо, задержался после работы. Был он добродушный и мягкий с виду, но в глубине карих глаз я чётко мог разглядеть тёмную воду безумия. Садизм или что-то в этом роде.

Он встал из-за стола, задумчиво глядя на меня, я поклонился в знак приветствия.

– Хочешь взять отсрочку, Кимура Кадзуки? – спросил он, сразу же узнав меня.

– Нет… – выдохнул я. – В Фунабаси пальба.

Его взгляд сразу же стал настороженным, цепким.

– Говори, – прорычал якудза.

– Я пригнал туда байк, в доки, как мы с Хироми-саном договаривались, – сказал я. – Увидел там полицейские машины. Затем услышал крики и стрельбу.

– Сколько машин? Кто стрелял? – толстяк поднял телефонную трубку, готовясь набирать номер.

– Четыре… Нет, пять машин. Стрелявших я не видел, – сказал я. – Сразу же уехал.

– Чтоб мне провалиться… – прорычал он. – Тебя видели?

– Немного погонялся с патрульной тачкой, в Итикаве оторвался от них, – признался я.

– Ну, хоть сюда не привёл… – сказал он, набирая номер.

– Прошу прощения, но мы не представлены, господин… – сказал я.

– Ода Кентаро, – сказал он.

– Рад знакомству, Ода-сан, – кивнул я.

– А я-то как рад… – поморщился якудза, набирая номер.

Я промолчал, ожидая, когда он дозвонится и поговорит. Не дозвонился, из трубки раздавались только длинные гудки, и после нескольких минут ожидания он бросил трубку. Нервно достал из кармана пиджака пачку сигарет, сунул в зубы одну. Посмотрел на меня будто бы с ожиданием, что я подорвусь с места и поднесу ему зажигалку, но я остался неподвижен.

– Катаги… – пробормотал он себе под нос, прикуривая сам.

Ода-сан прошёлся по офису из угла в угол, жадно вдыхая табачный дым, на лице яснее ясного была написана напряжённая работа мысли.

Я пока разглядывал офис, свитки с каллиграфией и катану на стене. Так и подмывало спросить, настоящая ли катана, но я понимал, что сейчас не время. Любой неуместный вопрос может стать для меня последним, Ода-сан почти дошёл до точки кипения. Не ровен час, схватит эту самую катану со стены и продемонстрирует остроту.

Он добил сигарету до самого фильтра, почти обжигая пальцы, воткнул окурок в пепельницу, снова взялся за телефонную трубку.

– Сядь, не мельтеши, – приказал он.

Я сел на кожаный диванчик, проматывая в голове события сегодняшней ночи. На первый взгляд, всё прошло достаточно гладко. Спалиться я нигде не должен был. Ни у дома Ватанабэ, ни где-либо ещё.

По телу разливалась усталость, день вышел крайне насыщенный. Пришлось даже ущипнуть себя за ногу и растереть уши, чтобы не заснуть прямо на этом диванчике.

Ода-сан, тем временем, наконец до кого-то дозвонился. Он быстро пересказал всё, что я сообщил ему, и достаточно точно, то и дело поглядывая на меня украдкой. Я старательно изображал предмет мебели. Гонцов, принёсших плохую весть, убивают.

Сейчас, конечно, не десятый век, да и я для них обычный катаги, пусть даже видел то, что не должен был, и знаю то, что мне не следует знать.

– Да… Да, оябун. Понял, – сказал он в трубку и снова взглянул на меня. – А с этим что делать?

Я напрягся. Если дело вдруг примет нехороший оборот, пойдёт по-плохому, Ода-сана мне в честной драке не забороть. Я сунул руку в карман и сжал рукоять отвёртки, просто на всякий случай. Ей можно пырнуть не хуже, чем стилетом.

– Да, оябун. Да, он на нём приехал, – кивнул Ода-сан. – Хорошо, оябун.

Лицо его никаких эмоций не выражало, но я прекрасно знал, что люди, подобные ему, могут нарезать человека на кусочки и не поморщиться, а потом пойти и спокойно съесть обед из трёх блюд или поиграть с ребёнком. Так что вероятность пятьдесят на пятьдесят, либо меня пришьют, либо заставят молчать как-то иначе.

Ода-сан положил трубку, повернулся ко мне.

– Что там у тебя в кармане? – спросил он. – Нож?

– Отвёртка, – сказал я.

Он хмыкнул, но ничего больше не сказал, начал сосредоточенно рыться в одном из шкафчиков.

– Можешь не бояться, – сказал он, не отрываясь от процесса. – Босс сказал, ты хорошо сделал, что предупредил меня. Что приехал и рассказал.

– Это меньшее, что я мог сделать, – сказал я.

Он вытащил одну из многочисленных папок, из папки вынул листок, разорвал его на мелкие клочки, бросил в урну, вернул папку на место. Затем открыл сейф и проделал что-то с его содержимым, загораживая его широкой спиной. Потом повернулся ко мне и поправил пиджак, застёгивая его на все пуговицы.

– Долг Ироха-сана отработан, – объявил он.

Я положил ключи от мотоцикла на столик.

– Даже на байк не взглянете? – спросил я. – Он тут, в переулке.

– Сейчас не до него, парень, – покачал головой Ода-сан. – Подзаработать хочешь? Я гляжу, ты не из робких.

– Что нужно делать? – тотчас же спросил я.

– Поверь, я бы даже и не подумал тебя звать, – поморщился Ода-сан. – Но ситуация неординарная. Знали, суки, когда ударить…

Война? Вполне возможно. Обычно якудза друг с дружкой не воюют, не из-за чего, всё давным-давно поделено. Но бывает и так, что льётся кровь. И полиция тоже не остаётся в стороне.

– А от меня что требуется? Я готов, – повторил я свой вопрос.

– В массовке постоять, с самым суровым видом, – поправляя пиджак, сказал Ода-сан. – Поехали.

– Это я могу, – сказал я.

Мы вышли из офиса, Ода-сан закрыл его на ключ, быстрым для его комплекции шагом отправился к парковке. Я шёл следом за ним, гадая, не хочет ли он вывезти меня к заливу и скормить рыбам, ведь сказать можно всё, что угодно, и даже простить долг ради того, чтобы я потерял бдительность. Отвёртку в кармане я из руки так и не выпустил.

Неподалёку от здания стоял чёрный «Ниссан Лаурель», довольно пожилой, но ещё не растерявший остатки былой роскоши. Естественно, с рулём в бардачке. Ода-сан уселся на место водителя, я сел рядом с ним и он запустил двигатель. Салон, отделанный под красное дерево, создавал ощущение уюта и комфорта, абсолютно утерянное автопроизводителями будущего, собиравшими одинаковые, как под копирку, планшеты на колёсах.

– Вот это тачка, – пробормотал я.

Ода-сан покосился на меня, кивнул.

– Двести лошадок, – сказал он, пристёгивая ремень.

Я тоже пристегнулся.

– Значит так. Умеешь же язык за зубами держать? Вот и молчи, – сказал он. – Говорить буду только я. Если что спросят, тогда отвечай только, понял?

– Понял, – сказал я.

– Руки в карманы не суй, держи на виду, а то там… Нервных полно, – поморщился Ода-сан. – Меня держись, короче. Рожу свирепую скорчи.

Я напустил на себя максимально грозный вид, сделал морду кирпичом.

– Во, отлично, – покосился якудза. – Обосрутся все… Такого ночью в подворотне встретишь, сам кошелёк отдашь, лишь бы не глядел так.

Мы ехали по ночному Токио, пролетая светофоры в последний момент и никого не пропуская. Я думал, Ода-сан поедет в Фунабаси, к тем самым докам, но нет. Мы ехали по району Адати, не особо удаляясь от офиса.

– Даже не спросишь, куда мы едем? – хмыкнул Ода-сан.

– Я не из любопытных, – сказал я.

– Хорошее качество, – ухмыльнулся якудза.

Ехали недолго, минут пятнадцать со всеми светофорами, остановились около небольшого квартала развлечений, где сплошь находились бары, хост-клубы и кабаре. Нет, похоже, убивать меня Ода-сан и впрямь не собирался.

– Вместо меня, наверное, должен быть Тацуя-сан. Или Хироми-сан, – сказал я.

– Да, – сказал якудза.

Стало интересно, где они и живы ли вообще. И кто из Одзава-кай был сегодня на том складе в Фунабаси. Но даже если Ода-сан знает ответ, мне он его не скажет.

Мы вышли из тачки, я вновь напустил на себя грозный вид, топая следом за Ода-саном. И впрямь всего лишь массовка, поддержка.

Прошли в один из хост-клубов, угодливый администратор тотчас же попытался к нам прилипнуть, но был послан Ода-саном подальше. Он и так знал, куда идти. В подсобные помещения, куда обычным посетителям вход был закрыт. Гремела музыка, девицы облегчённого поведения ворковали с посетителями, купающимися в лучах женского внимания.

Я машинально отметил входы и выходы, охранников в количестве двух человек. Один из охранников увидел нас, двинулся навстречу.

– Кодзима-сан меня ждёт, – бросил ему якудза.

Охранник изобразил поклон, пропуская нас в лабиринт подсобных помещений клуба.

Наконец, мы остановились напротив одной из дверей, и Ода-сан посмотрел мне в глаза.

– Ни слова, пока не спросят, – прошипел он и снова поправил пиджак.