Текст книги "Якудза из клана Кимура-кай (СИ)"

Автор книги: Геннадий Борчанинов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 11 (всего у книги 14 страниц)

Сиёми-сан не ответил, лишь ещё сильнее сжался в позе эмбриона. Такуя сел рядом с ним на корточки, я отошёл в сторонку и закурил, поглядывая по сторонам. Мы забежали в самый угол стройплощадки, и с одной стороны за забором находился чей-то дом, а с другой стороны находилась улица.

– Решили вдруг заняться физкультурой, а, Сиёми-сан? – спросил Такуя. – Что за глупая беготня?

– Простите, Накано-сан, простите, – забормотал он.

– О, извинениями вы тут не отделаетесь, – ощерился мой товарищ. – Знаете, сколько мне стоил поход в больницу? А какие я испытал моральные страдания? Да, за моральный ущерб вы мне теперь должны ещё полмиллиона к той сумме, что обговаривалась изначально, и это только за него…

– Я всё выплачу, Накано-сан, клянусь вам… – прикрывая голову, произнёс Сиёми-сан.

Похоже, он сейчас готов пообещать что угодно, лишь бы мы отстали.

Я вдруг увидел, как со стороны стройплощадки в нашу сторону идут работяги с молотками и прочими инструментами в руках. И явно с недобрыми намерениями. Человек пятнадцать, не меньше, и к ним по ходу дела присоединялись ещё.

– Эй, аники. Нам тут, кажется, хотят ещё раз… Моральные страдания причинить, – отбросив окурок, произнёс я.

Глава 20

Такуя-кун обернулся. К нам приближались рабочие со всей стройки, и эта картина вдруг напомнила какую-то сцену из фильма про зомби-апокалипсис. Сожрать нас тут, конечно, не сожрут, но моральных страданий причинят совершенно точно, причём с использованием подручных средств.

– Эй! Мужики! Не вмешивайтесь, это не ваше дело! – крикнул он.

Один из них вышел чуть вперёд, оставаясь, впрочем, на почтительном расстоянии, словно бы нас разделяла какая-то невидимая граница.

– Кто вы такие, что вам нужно⁈ – прорычал он. Работяга в белой каске прораба и оранжевом жилете.

– Деловые партнёры Сиёми-сана, – ответил Такуя. – Мы хотели просто поговорить, это он чего-то решил дать дёру.

– Сиёми-сан! Это правда? – спросил рабочий.

Лежащий ничком клиент заскулил.

– Не-е-ет! Они хотят меня убить! Помогите! – взвыл он так резко, что его вопль резанул мне по ушам.

– Заткнись! – рыкнул Такуя, и он снова заскулил, тихо-тихо, словно потерявший маму щенок.

Я стоял напротив всей этой толпы, засунув руки в карманы и расправив плечи. Отрабатывал свой фирменный тяжёлый взгляд на каждом по очереди, и все они моментально отводили глаза, стоило только нам соприкоснуться взглядами. Не бойцы, абсолютно, может, пара человек чего-то могут. Их сила исключительно в количестве.

– Уходите по-хорошему, и тогда никто не пострадает. Даже Сиёми-сан, – веско произнёс я.

– Что-то я тебе не верю, парень! – воскликнул один из рабочих, с большим газовым в руках.

Остальные поддержали его нестройным гомоном.

Какая-то часть меня отчаянно желала сигануть через забор и смыться отсюда поскорее, убраться как можно дальше, но я подавил это трусливое желание, понимая, что это не выход. Да, пушка бы сегодня точно пригодилась. Одной только демонстрации хватило бы, чтобы вся эта толпа разбежалась, как тараканы из-под тапочка, но пушка осталась дома. У меня вообще никакого оружия с собой не было, и я почувствовал острый укол сожаления. Надо бы завести привычку постоянно носить хоть что-то. Да хоть ту же отвёртку.

– Сиёми-сан, – сказал я. – Попросите их уйти. Даю слово, мы даже не станем вас бить.

– Как это не станем⁈ – вскинулся Такуя.

– Братцы, спасите! – завопил снова клиент.

Спасатели пока не торопились лезть в драку. У них хватало благоразумия не начинать её первыми, всё-таки это все взрослые мужчины, отцы и мужья. Последствия возможной драки могут стать плачевными и для них тоже. Они прекрасно видели, кто мы такие. Якудза. А каждый порядочный гражданин знал, что с якудза лучше не связываться, и это правило наглядно подтверждалось тем, что Сиёми-сан, связавшийся с якудза, теперь валяется на песке, соображая изо всех сил, как бы спасти свою жизнь. Никому из них не хотелось оказаться на его месте.

Я ещё раз оглядел стоящих напротив меня мужчин. Они переминались с ноги на ногу, постоянно переглядывались, вытирали потеющие ладони об одежду. В них не было самого главного. В них не было уверенности. У меня эта уверенность была.

– Слушайте сюда, все вы, – я уставился в глаза мужику в белой каске и сплюнул в песок. – Вы сейчас разворачиваетесь и уходите на свои рабочие места.

– А если нет? – выкрикнул их заводила.

– В таком случае сначала загорится ваша стройка. Потом офис вашей фирмы. Потом ваши дома, – ледяным тоном произнёс я. – Вы можете нас побить, это да. Но последствия вам не понравятся. Я предупредил.

– Ну нахер, – буркнул один из рабочих, развернулся и зашагал обратно к стройке.

Ряды защитников Сиёми-сана начали редеть, работяги один за другим уходили прочь, сначала крайние, те, кто и так не горел энтузиазмом драться, а затем и все остальные, видя, как тают их силы и шансы на победу. Вскоре перед нами остался стоять только прораб.

– Говорите при мне, – потребовал он.

– Ну, Сиёми-сан? – спросил Такуя. – Что вы теперь скажете насчёт вашего долга?

– Я заплачу, я же сказал вам! – воскликнул он.

– Мне нужна конкретика, Сиёми-сан, – сказал Такуя. – Вы же согласны, что поступили неправильно?

– Д-да… Согласен, – сказал он.

– Уже неплохое начало, – ухмыльнулся аники. – Значит, и с новой суммой долга согласны. Мы же не звери… Вас никто не заставлял брать в долг. И, тем более, звать парней из Кавагути.

– Простите, простите! – снова забормотал клиент.

– Я над этим подумаю, когда увижу первый платёж, – сказал аники.

Сиёми-сан начал неловко подниматься на ноги. Я закурил снова, услышал шум едущей за забором машины. Патрульный «Краун» медленно проехал мимо, я проводил его взглядом, ожидая, что он остановится, чтобы выяснить, в чём дело. «Краун» не остановился, и я заметил, как упал духом Сиёми-сан. Раздавлен окончательно.

– Я… У меня… У меня есть сорок тысяч, – пробормотал он, поднявшись на ноги.

Он крупно дрожал и с трудом мог стоять, начал судорожно шарить по карманам, трясущимися руками достал бумажник. На щеке у Сиёми-сана красовался розовый след от моей оплеухи.

– Лучше сорок, чем ноль, – хмыкнул Такуя, отнимая у него бумажник и выгребая всё содержимое. – Давай сюда. Завтра жду ещё сто тысяч.

Такуя бросил пустой бумажник ему под ноги.

– Увидимся, – сказал он.

Я смерил замершего в поклоне Сиёми-сана пристальным взглядом, выбросил сигарету и зашагал следом за Такуей, зыркая по сторонам. За нами следили со всех уголков стройки, из всех вагончиков, закоулков, я буквально шкурой ощущал на себе неприязненные взгляды. Только охранник, которого, кстати, не было среди группы поддержки Сиёми-сана, проигнорировал наш уход, даже не взглянув на нас двоих.

Только когда стройплощадка осталась далеко позади, Такуя-кун замедлил шаг.

– Ну ты… Безбашенный, Кадзуки-кун, – сказал он.

– Будь они пьяные, не сработало бы, – мрачно сказал я. – Вообще, просто повезло. Не нашлось среди них бойца. Если бы нашёлся хоть один – нам кранты пришли бы прямо там.

– Я в тебе не ошибся, братан. Ты настоящий гокудо, – расплылся он в довольной улыбке.

– Спасибо, аники. Завтра опять сюда поедешь? – спросил я.

– Ага, наверное. Только он опять каких-нибудь уродов позовёт, жопой чую, – ответил Такуя.

– Можем снова вместе сгонять, – предложил я. – Уже по-другому с ним поговорим.

– Было бы неплохо, – кивнул он и глянул на часы. – Бабки поделим, раз такое дело.

Я бы помог и бесплатно, но отказываться не стал. Во-первых, лишними они никогда не бывают, во-вторых, определённый риск всё равно имелся. Неизвестно, кого в этот раз позовёт на помощь Сиёми-сан.

Вообще, схема по выколачиванию долгов из незадачливых игроков тут давным-давно отработана. Неважно, откуда он возьмёт деньги, продаст что-либо или перезаймёт где-то ещё, но якудза своё забирать умели. И я более чем уверен, что у Сиёми-сана имелись все шансы решить дело с минимальным ущербом как для себя, так и для окружающих, но… Он свой выбор сделал.

– Какие планы на вечер? – спросил Такуя-кун.

Я взглянул на часы. В принципе, можно было уже отправляться домой, но туда меня ничуть не тянуло.

– Никаких. Есть предложения? – сказал я.

– Устроить поход по барам, конечно же! – воскликнул Такуя.

Он заставил меня крепко задуматься. Тимбилдинг, так называемый… Говоря по-русски, пьянка. Не уверен, что в нынешней ситуации на это есть время. Но если знать меру и очень хочется… Наверное, можно.

– По нашим? – спросил я. – Или в Кабуки-тё поедем?

– Кабуки-тё это херня для туристов, – фыркнул аники. – Если не хочешь в наши, можем сгонять в Икэбукуро, но там бесплатно нам не нальют.

– Мы вроде не бедствуем, – пожал я плечами.

– Значит, в Икэбукуро, – решил Такуя. – Проставишься за своё новое гордое звание.

Я ухмыльнулся в ответ.

Поймали такси, чтобы не толкаться в час пик в метрополитене, поехали в один из злачных районов Токио. Странно молчаливый таксист высадил нас аккурат у начала пешеходной улицы, светящейся всеми огнями радуги в вечерних сумерках. Предвкушение скорого отдыха заставляло глупо улыбаться, глядя на розовые вывески лав-отелей и стриптиз-клубов. Я вдруг понял, что вообще не отдыхал с того момента, как попал сюда. Только усердно вкалывал. Почти как настоящий японец.

На каждом углу стояли зазывалы, цепляющиеся к каждому встречному с обещаниями райского наслаждения и ни с чем не сравнимых увеселений. К нам они лезть опасались, видя, как мы идём и во что одеты, а вот простым прохожим порой трудно было от них отвязаться.

Несколько раз я замечал крепких парней в строгих чёрных или, наоборот, попугайско-ярких костюмах. Якудза из других семей. Я почему-то ждал, что к нам станут цепляться, или хотя бы подойдут поговорить, но они нас будто бы и не замечали. Такуя-кун делал то же самое, показательно игнорируя других гокудо. Словно хищники на водопое, заключившие временное перемирие. Но я не сомневался, что если начнётся заварушка, все они мигом скинут эти маски безразличия.

Такуя шёл уверенно, точно зная пункт назначения, я шёл следом, поглядывая по сторонам в поисках чего-нибудь интересного. Видеосалоны с порнухой, ночные клубы, мелкие бары и забегаловки, рестораны, караоке, массажные салоны и многое другое. Один из уличных зазывал предлагал даже посетить «соапленд», где тебя вымоет специально обученная юная барышня. И, возможно, не только вымоет, но за отдельную плату.

– Пошли! Вот, самый лучший здесь! – широко улыбаясь, объявил Такуя.

Он показал на дверь не самого приметного бара, распахнутую настежь. У входа курили и общались несколько человек, внутри грохотал какой-то джей-рок. Насчёт «самого лучшего» у меня имелись огромные сомнения, но о вкусах не спорят, и мы вошли внутрь.

Было довольно многолюдно, несмотря на то, что сегодня был будний день. В пятницу или субботу тут, наверное, вообще яблоку негде упасть. За стойкой нашлось для нас место, Такуя поздоровался с барменшей, раскрашенной как индеец перед битвой.

– Два пива! – проорал он, подкрепляя слова жестами.

На мой вкус, музыка здесь играла чересчур громко. Но определённый шарм во всём этом точно был, пусть даже я не любитель шляться по барам.

Пиво оказалось что надо, и я, попробовав, показал Такуе большой палец.

– Я же говорил! – ухмыльнулся он.

Я наконец отпустил всё, что меня тревожило, позволяя себе сосредоточиться на музыке, слабом алкоголе и закусках. Сегодня больше ни слова о делах. Только отдых.

Выпили ещё, решили двигаться дальше, устроив барный тур вдоль улицы, чтобы попробовать пиво в каждом из здешних кабаков. Потом перешли на напитки покрепче, начали заходить во все заведения подряд, не только бары. А затем всё погрузилось в пьяный туман, из которого я помню только редкие яркие моменты. Как я ору в караоке «Dame Da Ne», рыдая над берущими за душу словами, как блюю в туалете ночного клуба, как нас выводят охранники.

В такси я уснул, и Такуя буквально выволок меня из машины возле моего дома. Мы распрощались, я постарался привести себя в порядок прежде, чем заходить. Пятернёй пригладил шевелюру, поправил пиджак, снял значок с лацкана. Только после этого ввалился в дом, стараясь сделать всё максимально тихо, но опрокинул стойку с обувью и чуть не сорвал со стены вешалку.

Мне казалось, что я знаю свою норму, но… Видимо, организм Кадзуки имел собственное мнение на этот счёт.

В гостиной меня снова ждала мать. В этот раз она ничего не сказала, только посмотрела с укоризной и отправилась наконец к себе в спальню. Я бросил быстрый взгляд на часы. Половина пятого утра. Спать я рухнул прямо в одежде.

Пробуждение оказалось мучительным. Я сполна расплачивался за вчерашнее веселье. Так, что стоял в душе и пил воду прямо из лейки, чувствуя, как всё дрожит внутри от ужасного похмелья. Не стоило мешать водку с шампанским, показывая братану и каким-то подцепленным бабам свою гусарскую лихость.

Однако я нашел в себе силы выйти к завтраку. В желудок ничего не лезло, кроме крепкого чёрного чая, да и то, зубы стучали о край чашки. Отец смотрел на меня с явным сочувствием, мать – с укоризной. Сестра тихонько посмеивалась.

– Отмечали приём на работу? – спросил отец.

– А? Ага… – каждое слово набатом гудело в голове.

– Да уж… – усмехнулся он. – И как, хорошо погуляли?

– Кацухиро, отстань от ребёнка, видишь же, ему плохо, – одёрнула его мать. – Пей чай, Кадзуки. С лимоном. Если сможешь, съешь хоть что-нибудь.

Я помотал головой, от одной только мысли о еде неприятно сжимался желудок.

– Тебе ещё и на работу, наверное, надо? – спросил отец.

Я посмотрел на часы, на календарь, висящий на стене и исчёрканный красным маркером. Четверг. Тренировка у Хонды-сана, и пропускать её никак нельзя. Внутри снова всё сжалось, закралась даже мысль позвонить в спортзал и сказаться больным.

– Ага… – простонал я.

Допил чай, дрожащими руками поставил чашку на стол. Давать себе фальшивые обещания больше не пить я не стал, хотя очень хотелось навсегда завязать с алкоголем. По крайней мере, в этот момент.

Поблагодарил родителей, ушёл в комнату, собрался кое-как, взял сумку со сменной одеждой и обувью. У меня была одна надежда, что всё похмелье выйдет с потом во время разминки и тренировки. Если нет, то можно ложиться и помирать.

И всё-таки я поплёлся на тренировку. На одной только силе воли, да и той оставались жалкие крохи. Такого сильного похмелья у меня не было никогда, даже в той далёкой юности, когда мы могли пить всё, что горит. Надо будет это учитывать в будущем. А лучше – вообще не пить по возможности.

В спортзал я успел почти вовремя, за пару минут до начала тренировки. Переоделся в раздевалке, вышел на разминку. Хонда-сан был уже тут, в зале. Увидев мой бледный вид, он сразу понял, что к чему.

– Что, весёлая была ночка? А ну-ка, ещё двадцать кругов, – хрипло засмеялся он.

И я бежал. Дрожал, страдал, проклинал всё на свете, себя, тренера, водку с шампанским, но бежал. Постепенно даже начало отпускать, организм мобилизовал все резервы.

Зато Хонда-сан только посмеивался и щурил глаза, даже не думая меня жалеть. После разминки, показавшейся мне целой вечностью, мы перешли к работе с грушей, и я колотил по ней с таким остервенением, словно бы это она была виновата в моём нынешнем состоянии. Затем бой с тенью, небольшой спарринг, в котором я пропустил в голову и около минуты лежал на холодном полу. Хонда-сан поначалу даже решил отказаться от спарринга, но я, пошатываясь, встал и заявил, что могу продолжать.

– Давай-давай, – подстёгивал он меня. – Боец должен уметь драться в любом состоянии.

С этим трудно было спорить. Далеко не всегда бывают идеальные условия. Вернее, на улице их вообще никогда не бывает. Под ногами мешается всякий мусор, солнце непременно светит прямо в глаза, а вместо равного соперника против тебя выходят сразу несколько отморозков.

Тренировку закончили заминкой, я долго ходил по беговой дорожке, восстанавливая дыхание и чувствуя, что похмелье всё-таки отступило. Даже не верилось.

– Всё, свободен, – сказал мне Хонда-сан. – Жду в субботу.

– Да, Хонда-сан, – сказал я в ответ и отправился в раздевалку.

Смыл вонючий похмельный пот в душевой, забросил грязные шмотки в сумку, чтобы постирать дома. Начал одеваться. Рубашка, брюки, пиджак, туфли. Я как раз застёгивал часы на руке, удивляясь, как только я их вчера не посеял по пьяной лавочке, и в этот момент в раздевалку вошёл Хонда-сан. То ли что-то забыл, то ли что-то хотел ещё мне сказать, но, увидев меня в пиджаке со значком клана, он побагровел и с силой толкнул меня на шкафчик. Я врезался спиной, ничего не успев сделать, ни уклониться, ни увернуться, и тренер схватил меня за горло, замахиваясь правой рукой. Удар с правой у него был по-настоящему зверским.

– Ты что, с-сука, якудза? – прошипел он, с неудержимой яростью глядя мне в глаза.

Глава 21

– Отвечай, мать твою! – прорычал тренер.

Удар пришёлся по шкафчику рядом с моей головой, громыхнуло так, что я едва не оглох. На металлической дверце осталась глубокая вмятина.

– Одзава-кай, отделение клана Ямада-гуми, – пересохшими губами произнёс я.

На лице Хонды-сана явственно читалось глубокое разочарование.

– Выметайся. Чтоб я тебя здесь больше не видел, – холодно процедил он, отпуская меня брезгливым жестом. Будто я извозился в дерьме. Кажется, к дерьму он отнёсся бы гораздо спокойнее.

– Хонда-сан… – произнёс я.

– Заткнись, – фыркнул он. – Я не имею дел с якудза, кем бы они ни были.

Я стоял, как оплёванный. На смену этому чувству вдруг пришла ярость, сравнимая с его собственной.

– Да много ты понимаешь, старый мудак! – прорычал я. – Смотри на того, кто перед тобой, а не на костюм или значок!

Хонда-сан хрипло рассмеялся, пристально глядя на меня.

– Вы – отбросы общества. Вы все одинаковые. Пошёл вон из моего зала, – бросил он.

Но уходить и сдаваться так просто я не собирался. Мне нужны были эти тренировки. Да, я без труда нашёл бы и другое место, хоть тот же зал университета искусств, или ещё что-то, но там я не смогу заниматься у опытного тренера и спарринговать с настолько сильным противником. Ещё и так близко к дому.

– У всех свои причины быть среди гокудо, – выдохнул я, сжимая кулаки.

– Какими бы они ни были… Выметайся, – сказал Хонда-сан.

– Нет, – отрезал я.

Хонда-сан явно не ожидал такого упрямства, молча поиграл желваками, глядя мне в глаза. Я ответил тем же самым, даже не думая отводить взгляд.

– Значит, придётся вышвырнуть тебя силой, – сказал он, скривившись от отвращения. – Хотя… Это же будет оскорбление Одзава-кай, значит, вы придёте всей бандой и попытаетесь меня запугать. С битами и ножами. Славное будет побоище. Прямо как в старые добрые.

– Что, старые счёты? На меня они не распространяются. Воспринимай меня как паренька из соседнего квартала, не более, – холодно произнёс я.

– Счёты… Ещё какие, – хмыкнул он.

Его первоначальная ярость схлынула, оставив после себя только горечь воспоминаний.

Я поправил воротник, закинул сумку на плечо, ещё раз посмотрел на тренера. Тот стоял, набычившись, но смотрел уже не на меня, а куда-то вдаль. Взгляд на тысячу ярдов, в никуда.

– До встречи, Хонда-сан, – сказал я.

Он не ответил.

Как обычно, я положил деньги на стойку администратора. В этот раз положил десять штук. Да, я платил гораздо больше прайса, и мог бы вообще не платить, но мои вложения окупались многократно, и я не жалел денег на собственные тренировки. Тем более, что после моих визитов и добровольных пожертвований в спортзале появлялся новый инвентарь и так далее.

Зато девчонка-администратор чуть ли не взялась провожать меня до дверей, подобострастно кланяясь и бормоча что-то малопонятное. То ли из-за моих пожертвований, то ли из-за моего внешнего вида. Я распрощался с ней, вышел на улицу, нацепил чёрные очки, закурил. На душе было откровенно погано.

Я даже не знал, куда податься. Потом вспомнил о том, что мне нужно договориться с заведениями, отданными под мою опеку, насчёт платежей, и поплёлся к станции. Настроение как раз подходило, чтобы выбить из кого-нибудь всё дерьмо. Даже после усердной тренировки.

Идзакая, якитория и лапшевня. Три точки, с которых я должен собирать плату, чтобы делать взносы в кассу Одзава-кай, если не хочу проблем для них и для себя лично. Радовало одно, там можно будет наконец-то позавтракать. Теперь я чувствовал в себе силы, чтобы одолеть порцию лапши или жареного мяса.

И если насчёт якитории и идзакаи у меня никаких душевных терзаний не было, то собирать дань с лапшичной семьи Ироха я попросту не смогу. И с этим нужно что-то делать. Можно, конечно, каждый месяц докидывать из своего кармана, но это не выход. Меня нисколько не трогало бы, если бы деньги собирал кто-то другой, даже из семьи Одзава, но приказ оябуна звучал совершенно однозначно. Это должен делать я.

Даже никуда не торопясь, я прибыл на место слишком быстро. Быстрее, чем мне того хотелось бы. Идзакая пока была закрыта, работала она с шестнадцати часов и до полуночи, а вот якитория и лапшевня были открыты. Я зашёл в якиторию.

Одуряюще пахло жареным мясом и специями. Здесь подавали якитори, мясо на шпажках, маленькие шашлычки из курицы. Готовил молодой японец в длинном фартуке, на кассе стояла черноволосая девушка, почти что школьница с виду. Больше никого из персонала я не заметил, якитория была слишком маленькой и они, очевидно, совмещали роли.

– Доброго дня, – поздоровался я и сел за стойку. – Три шпажки, будьте добры. Грудку, с васаби.

Посетителей было немного, только какая-то пожилая дама сидела у окна и поедала куриные крылышки.

– Сию минуту, – поклонился повар, начиная при мне готовить заказ.

Я с интересом наблюдал, как он насаживает кусочки филе на деревянные палочки. Люблю смотреть за работой профессионалов.

Приготовили, подали.

– Итадакимас, – сам себе сказал я.

Жареная курочка – блюдо универсальное, и я прикончил её в считанные минуты. Посетителей за это время не прибавилось, зато старушка, сложив шпажки в специальный стаканчик и расплатившись по счёту, покинула заведение.

– Могу я поговорить с владельцем? – спросил я, промокнув губы салфеткой.

Паренёк-повар насторожился.

– Это я, – сказал он. – О чём вы хотели поговорить?

– О деньгах, конечно же, – сказал я. – Я представляю семью Одзава. Теперь я буду собирать плату. Пока что по прежнему ценнику.

– Вы? Как вас зовут? – нахмурился он.

– Моя фамилия Кимура, – ответил я.

– Прошу прощения, мне нужно сделать один звонок. Удостовериться, что всё именно так, как вы говорите, – поклонился владелец.

– Конечно, – сказал я.

Я почему-то ожидал, что будут проблемы. Откажется платить, или заявит, что уже платит другой семье якудза, и мне придётся с этим разбираться, или ещё что-нибудь. Но он отошёл в подсобку за шторку, позвонил кому-то, быстро переговорил, а затем вернулся с плотным конвертом в руках.

– Прошу вас, Кимура-сан, – он протянул мне конверт двумя руками.

Взял так же, двумя руками, со всем уважением. В конверте оказалась тоненькая пачка пятаков, с горой Фудзи на реверсе.

– Приятно с вами сотрудничать, – сказал я. – До встречи через месяц.

– До свидания, – поклонился хозяин.

Вышел, перекурил у двери. Идзакая закрыта, в лапшичную идти не хотелось. Я знал, что всё равно придётся идти, но оттягивал этот момент как только мог. Выкурил две сигареты подряд, дождался, пока минутная стрелка на часах догонит часовую. Только после этого пошёл в лапшичную.

За стойкой колдовал Масахиро, помешивая рамён в большой кастрюле.

– Здорова, братишка, – сказал я.

– О, Кадзуки-кун, – улыбнулся старый друг. – Привет.

Его взгляд скользнул по моему прикиду, по значку с иероглифом. Но он не стал ничего говорить, просто молча вернулся к готовке.

– Как поживаешь? – спросил я, не зная, с чего начать.

– Да… Потихоньку, – пожал плечами Масахиро, избегая смотреть мне в глаза. – С Ёко-тян гулять ходили вот, к набережной…

– Да? Ну ты красавчик, – усмехнулся я.

Он пожал плечами с не самым воодушевлённым видом.

– Главное, понастойчивее будь, увереннее в себе, – посоветовал я.

– А у тебя с Нанако-тян что? Я слышал, они с Ватанабэ-куном разошлись, аж со скандалом, – произнёс Масахиро.

– Понятия не имею, – развёл я руками. – Давно её не видел.

Даже связываться с ней не хотелось. Пусть лучше и дальше тусуется с босодзоку, целее будет.

– Удон будешь? С курицей, – предложил друг.

– Не. Чаю вот можно, – сказал я.

Он налил мне зелёного чаю, я посидел молча, прихлёбывая чай.

– Братан, а дядя твой здесь? – спросил я через какое-то время.

– Кста-а-ати… – протянул он. – Может, ты с ним поговоришь…

– По поводу? – удивился я.

Вместо ответа он поднял наверх часть стойки, открывая мне путь в подсобные помещения. Я удивлённо хмыкнул, но всё-таки прошёл внутрь. Тут стояли холодильники с заготовками и продуктами, большая мойка, санузел в отдельном помещении. И, разумеется, офис Ироха Юдзиро, владельца этого чудесного заведения. Масахиро открыл дверь жестом фокусника, и я увидел внутри дядю Юдзиро, сидящего в компании ещё троих мужичков. На столе я заметил фишки маджонга, россыпь мелких купюр и дымящуюся пепельницу, до краёв набитую окурками.

– Масахиро-кун! Принеси мне пива из холодильника, – попросил Юдзиро, сидящий спиной к двери.

Даже если бы он сидел к нам лицом, это ничего бы не изменило, он не отрывал сосредоточенного взгляда от фишек. А вот его партнёры по игре, завидев меня, насторожились.

– Чего ещё пожелаете, Ироха-сан? – хмыкнул я.

Он обернулся, подскочил от неожиданности.

– К-кимура-кун! Как хорошо, что ты зашёл! – наигранно и фальшиво воскликнул он.

– Все вон, – сказал я.

– Юдзиро-сан, что этот сопляк себе позволяет? – один из игроков, тучный мужчина в гавайской рубашке, грозно уставился на меня.

– Хидэки-сан, боюсь, нам придётся прервать игру, – нервно посмеялся Юдзиро.

– Как раз когда я выигрываю? Это какая-то шутка? – прорычал Хидэки-сан, начав подниматься.

Двое других игроков сидели на месте, настороженно поглядывая на нас.

– Все. Вон, – твёрдо и чётко повторил я.

– Ты не знаешь, с кем связался, сопляк! – заявил Хидэки-сан.

– Могу сказать то же самое, – произнёс я. – Все претензии по поводу моих действий можете высказать Одзава-сану.

Это имя любители маджонга точно слышали. Двое молчунов тихонько поднялись с насиженных мест, откланялись и начали протискиваться к выходу, Хидэки-сан вмиг заткнулся, смущённо шлёпая губами, будто бы подбирал нужные слова. Ироха-сан закрыл лицо руками.

– Мне в третий раз повторить? – спросил я.

– Прошу прощения, – поклонился Хидэки-сан. – Я ухожу.

– И можете забыть сюда дорогу, – сказал я им вслед.

– Кимура-кун, я всё объясню, это просто мои друзья, мы только… – затараторил Юдзиро, но я его перебил.

– Вы меня обманули, Ироха-сан, – процедил я. – Масахиро, братан, оставь нас наедине.

– Как скажешь, – сказал Масахиро, закрывая дверь снаружи.

Мы остались с Ироха Юдзиро наедине, и я уселся напротив него за столик, закуривая сигарету.

– Не знал, что ты куришь… – пробормотал он.

– Это самое меньшее, что должно вас сейчас волновать, Ироха-сан, – сказал я. – Вы обещали мне, что больше не прикоснётесь к маджонгу. Разве нет?

– Обещал… – вздохнул он. – Но ты не понимаешь! Мы же просто играли с друзьями, это не считается!

Я брезгливым жестом подкинул в воздух лежащие на столе мятые купюры.

– Это же всего лишь игра! – чуть ли не обиженно воскликнул Юдзиро.

Всё ясно, лудоман обыкновенный, конченный. Медицина тут бессильна. И рукоприкладство тоже. Такие, как он, способны проиграть всё имущество, загнать всю семью в глубочайшие долги и полностью разрушить свою жизнь в погоне за выигрышем. Иногда им везёт. Но чаще всего такие, как Ироха Юдзиро, плохо кончают. Желание помогать ему таяло с каждой секундой.

Я посмотрел на выставленные фишки, и Юдзиро заметил мой взгляд.

– Ты не играешь? Хочешь, научу? – спросил он.

– Не играю и вам не советую, Ироха-сан, – сказал я. – Вам и так уже крупно повезло, что я избавился от вашего долга семье Одзава. Лимит удачи исчерпан. Вы это понимаете?

– Понимаю… – вздохнул он.

– Но другие обязательства никуда не делись. Вы ведь им платили за защиту? – спросил я.

– Да, – коротко ответил он.

– Теперь деньги буду забирать и передавать я. Тридцать пять тысяч в месяц, – сказал я.

– Но было же тридцать! – воскликнул Ироха-сан.

– Теперь тридцать пять, – отрезал я. – У вас есть возражения, Ироха-сан?

– Нет… А ведь ты был таким славным мальчиком, Кимура-кун! – Юдзиро чуть не плакал от досады.

Но на меня это не действовало. Если бы он встретил меня в других обстоятельствах, я бы ещё подумал над тем, чтобы найти какой-то другой выход из ситуации, разумный компромисс. Но игра в маджонг опять испортила Ироха-сану всё, что могла.

– Вопросы? Пожелания? Предложения? – спросил я.

Ироха Юдзиро вновь уронил лицо на руки и ничего не сказал.

– Вопросов нет, получается, – заключил я. – За деньгами зайду попозже. Если ещё раз увижу или даже просто узнаю, что вы, Ироха-сан, снова прикасались к фишкам, следующий разговор пойдёт иначе. До свидания, Ироха-сан.

Я напоследок вдавил окурок в переполненную пепельницу, окинул офис пристальным взглядом. Взял со стола одну из фишек, покрутил в руках. Красный дракон, кажется.

– Это я заберу. Вам уже ни к чему, – сказал я, положив фишку в карман.

Ироха-сан ничего не сказал, и я вышел обратно в коридор, а затем в зал. Масахиро, чуть смущённый и немного подавленный, ждал меня там.

– Он уже… Надоел до смерти, – тихо сказал Масахиро-кун. – Денег у всех уже назанимал, из кассы берёт.

– Если будет играть, говори мне, – сказал я. – Сразу же, без промедления. Особенно если на деньги.

– Хорошо… И… Спасибо, Кадзуки-кун, – сказал Масахиро.

– Без проблем, братан, – я хлопнул его по плечу. – Я знаю места, где играют, здесь, в Кита-Сэндзю. Скажу, чтобы его не пускали больше.

– Не думаю, что это поможет, – нервно посмеялся друг.

– Мы его ещё надрессируем, – осклабился я. – Ладно, бывай. На связи, если что.

– Бывай, Кадзуки-кун, – ответил он.

Осталось договориться только с владельцем идзакаи, но до её открытия ещё долго. Выпивать здесь предпочитали вечерами, после работы, и посреди дня найти работающий бар – задачка со звёздочкой. Поэтому я решил не терять времени зря и отправился в здешний подпольный клуб маджонга. Не думаю, что там откажут мне в такой маленькой просьбе. В идзакаю вернусь потом, попозже.

Накано Такуя показал мне, где здесь играют. Владельцы клуба работали с Одзава-кай, так что никаких проблем возникнуть не должно.

Добрался до той неприметной двери, постучал тихонько. Дверь открыл монобровый японец, больше похожий на орангутана в спортивном костюме, чем на человека.

– Тебе чего? – спросил он.

Насколько я мог разглядеть через щель в приоткрытой двери, он тут и сидел, на стульчике у прохода. Охранник, значит.