Текст книги "Монархия и социализм"

Автор книги: Геннадий Александров

сообщить о нарушении

Текущая страница: 24 (всего у книги 28 страниц)

65

Не успела закончиться Вторая Мировая, как американцы озаботились будущим «атома». Они были на тот момент главными, если не единственными, обладателями know how и их желание в этом удобном положении оставаться и впредь по-человечески вполне понятно. Желание сохранить все секреты для себя имело в своей основе ещё и тогдашнюю эйфорию, в которой пребывало политическое руководство США, в значительной мере переоценивавшее роль атомной энергии. Сразу после войны считалось, что атомная энергия позволит решить чуть ли не все стоящие перед человечеством проблемы.

Кроме того в мирном использовании атома крылась одна вроде бы тоже мирная, но тем не менее очень даже милитаристская составляющая. Тогда считалось, что в ближайшем будущем можно будет установить атомные двигательные установки на практически любой корабль, и, соответственно, государства, которые принято называть «морскими» этой радужной переспективой были просто ослеплены, но в своём ослеплении они очень чётко видели опасность оснащения ядерными двигателями кораблей противника. В общем, если бы, да кабы, а пока – «секретить, секретить, секретить!»

1 августа 1946 года Труман подписал «The Atomic Energy Act of 1946», известный как «Акт МакМэхона». Акт сводился к тому, что законодательно запрещал делиться информацией в ядерной области с кем бы то ни было, даже и с союзниками. Даже и не «даже с союзниками», а с союзниками в особенности. Англичанам, которые считали себя равноправными участниками «Манхэттенского проекта» показали средний палец.

Что было делать бедным подданным Его Величества? А ведь они чего-то там делали, шебуршились и если американцы думали, что они англичан застали врасплох, то это было не так. Атомные дела были одними из первых дел, которыми озаботилось правительство Эттли. Уже 29 августа 1945 года при Кабинете был создан секретный «Atom Bomb Committee», получивший название «GEN.75». Позднее, по личной инициативе Эттли, в его рамках был создан ещё более секретный (как утверждается сегодня, о его существовании кроме Эттли знали только два министра тогдашнего правительства) отдел «GEN. 163», где принимались ключевые решения, касавшиеся разработки ядерного оружия.

Тогда же при правительстве появился и так называемый Совещательный Комитет по Атомной Энергии, ACAE (Advisory Committee on Atomic Energy), немедленно принявший решение о постройке в Великобритании ядерного реактора.

В январе 1946 года (за семь месяцев до подписания Труманом «Акта МакМэхона) Эттли назначил трёх руководителей английской ядерной программы. Вот эта троица – лорд Портал, физик сэр Джон Кроккрофт и «инженер» Кристофер Хинтон. Портал, которому отводилась в проекте та же роль, которую играл в американском «Manhattan Project» генерал Гровс, осуществлял общее руководство, Кроккрофт возглавлял теоретический отдел, а Хинтон отвечал за производство расщепляющихся материалов. В отличие от американской, английская ядерная программа с самого начала была ориентирована главным образом на использование ядерной энергии для гражданских нужд, хотя кажому понятно, что в этой деликатной области разделить атом мирный и атом военный так же трудно, как разделить сам атом. Первоначально были созданы два центра – один, исследовательский, в 12 милях к югу от Оксфорда, в Харвелле, и другой в Рисли, где начал создаваться индустриальный ядерный комплекс вместе с первым английским реактором.

Суетившиеся политики играли роль повивальных бабок, мамой была наука, но для того, чтобы дитя появилось на свет, нужен вообще-то и творец, нужен папа. Отцом английской атомной бомбы стал Уильям Пенни, бывший участником «Манхэттенского проекта», причём одним из ведущих. В Лос-Аламосе он входил в так называемый «brain trust» наряду с американцами Оппенгеймером, фон Нойманом, Парсонсом и Рамсеем. 27 апреля 1945 года Пенни был единственным англичанином среди десяти членов «комитета по определению целей атомной бомбардировки», составившего список из наиболее «подходящих» японских городов. Во время атомной бомбардировки Нагасаки Пенни находился в исследовательском самолёте, будучи одним из двух допущенных к полёту англичан и позднее он же смог побывать на месте взрыва с тем, чтобы оценить масштаб разрушений (любопытный штришок – взрыв бомбы над Хиросимой американцы англичанам не показали, а в исследовательский самолёт «Большая Вонючка» который должен был вылететь к Нагасаки в одной группе с бомбардировщиком «Бокскар» на борту которого находилась бомба, Пенни был допущен только после дипломатического сканадала, но дальше как-то так вышло, что «Вонючка» то ли заблудилась, то ли сбилась с курса, то ли двигатели забарахлили, в общем, «Бокскар» улетел к Нагасаки без «Вонючки», та подтянулась к месту событий с большим опозданием и Пенни удалось увидеть взрыв с гораздо большего расстояния, чем он первоначально рассчитывал). Будущий отец крикливого английского дитяти 1 января 1946 года был утверждён главой Исследовательского Центра Вооружений (Armament Research Department).

1 октября 1946 года Пенни был вызван в Лондон и там написал для лорда Портала план по созданию атомной бомбы. На продумывание плана, в письменном виде занявшим всего десять страничек, ушёл месяц, после чего 4 ноября 1946 года Пенни и Портал обсудили план пункт за пунктом.

8 января 1947 года состоялось секретное заседание членов «GEN.163», на нём присутствовало шесть человек, включая Эттли, на заседании была подведена черта – «приступаем!». Решение, принятое «GEN.163» было доведено до Пенни в мае 1947 года и тогда же Портал официально поставил его во главе военной составляющей английской ядерной программы.

В июне 1947 года Пенни начал набор людей в свою «команду». Первое, что сделали собраннные в команду англичане, так это детально расписали устройство американской бомбы и перечислили по пунктам, что потребуется для того, чтобы скопировать её. План чрезвычайно интересен, там в конце, после словесного описания устройства атомной бомбы, была расчерчена этакая сводная табличка и в ней под каждым компонентом бомбы были выстроены в столбик пункты: «можем ли мы начать делать это немедленно?», «каких специальных знаний нам не хватает в этой области?», «в чём заключаются конкретные трудности по производству именно этого компонента?», «легко ли произвести эту деталь, если мы знаем как и если у нас есть необходимые материалы и оборудование?» итд, с ответами на эти вопросы. Очень интересная табличка, позволящая понять как работает англосаксонская голова. Между прочим, примерная копия этого плана была передана советской стороне работавшим на советскую разведку Клаусом Фуксом.

Проекту создания атомной бомбы было присвоено название BHER (Basic High Explosive Research), позднее просто HER, что в переводе означает «ЕЁ», слово explosive (взрывчатка) было призвано, очевидно, замаскировать суть того, чем теперь занимался Пенни, в своё время он начинал свою кареьеру учёного, специализируясь в области гидродинамики и распространения волн. В целях конспирации группа Пенни была рассредоточена между несколькими центрами, что зачастую приводило к бюрократической путанице, так как было непонятно кто кому подчиняется и кто кому отдаёт приказы, но англичане легко с этой неразберихой мирились. В сериале про полковника Хауса я немножко покопался в истории и схематическом устройстве английских секретных служб, так вот там была та же история, различные отделы шпионских ведомств на ходу переименовывались, переподчинялись, один отдел упразднялся и тут же вновь возникал внутри другого отдела, но уже под другим названием, итд, то-есть очевидно, что англичане считали, что если уж им самим трудно разобраться в собственном хозяйстве, то при взляде со стороны картинка и вовсе запутывается до степени неразрешимой головоломки. Самое интересное тут то, что что тогда, что сегодня тщательно обходится вопрос, а против кого, собственно, была направлена вся эта доходящая до абсурда секретность, от кого прятали создание бомбы англичане, кого они боялись?

Как бы то ни было, но определённость возникла только к середине 1948 года, когда были завершены исследовательские работы и пришла пора перейти от слов и мыслей к делу. Местом для производства бомбы была избрана военно-воздушная база Олдермастон в Беркшире. В Селлафилде, что в Камберленде, был построен реактор для производства плутония, Селлафилд был переименован в Виндскэйл (позже он был вновь переименован опять в Селлафилд) и ещё в сентябре 1947 года там было начато строительство реактора. 25 февраля 1952 года реактор заработал и первый оружейный плутоний был получен в начале апреля 1952 года.

Вся эта возня не могла укрыться от орлиного американского глаза, и хотя американцы не знали всего в деталях, но общее направление усилий скрыть было невозможно и Америка по мере сил пыталась в процессе «поучаствовать». Как там говорится, про тушку и про чучелко? Сперва, когда американцам стало известно, что до бомбы рукой подать, они попытались на переговорах заставить английскую сторону перенести мощности по производству бомбы в Канаду. Поближе, так сказать, так, чтобы при случае можно было рукой дотянуться. Англичане, отбросив дипломатический этикет, в ответ заявили: «Nuts to that, we'll build them wherever we like.» Когда прошло ещё какое-то время и американцам стало известно, что – «вот-вот», они, пытаясь получить хоть какой-то контроль над английской ядерной программой, предложили провести испытание английской бомбы на американском ядерном полигоне в Неваде, но вновь натолкнулись на категорический отказ.

Британия, хоть и называется Великобританией, но по размеру невелика, а плотность населения там и вовсе по российским меркам труднопредставимая, поэтому проведение ядерного испытания в атмосфере (а по-другому тогда не умели) поставило перед англичанами новое труднопреодолимое препятствие. Чтобы его обойти, Эттли пришлось прибегнуть к прямому обману. В 1950 году на переговорах с австралийским премьер-министром Мензисом он (эта часть переговоров была секретной и ни в каких коммюнике не отражалась) сообщил австралийской стороне, что Британия нуждается в полигоне и что для этой цели неплохо было бы использовать какую-нибудь пустынную местность в Австралии. Мензис тут же согласился и согласился вроде бы легко, но лёгкость эта легко же и объяснялась – Австралия потребовала, чтобы за полигон Англия расплатилась не только информацией по созданию атомной бомбы, но ещё и построила для Австралии ядерный реактор. Эттли пошёл навстречу Мензису с не меньшей лёгкостью и стороны ударили по рукам. Однако, уже после испытаний, когда пришла пора платить, англичане просто напросто отказались это сделать, сославшись на противодействие американцев и австралийцы остались с носом.

В качестве места испытания были избран архипелаг Монте-Белло у западного побережья Австралии. Для того, чтобы уложиться в график, «изделие» должно было быть готово к 1 августа 1952 года, однако Виндскэйл не успевал дать необходимое для взрыва бомбы количество плутония и часть необходимого для начинки плутония была получена из Канады (канадцы в те горячие годки лавировали между Сциллой и Харибдой и старались дистанцироваться подальше как от американцев, так и от англичан, но Эттли нашёл какой-то секретный ключик и к этому замку, необходимое количество плутония из Канады было получено). 15 сентября 1952 года начинка для первой английской атомной бомбы покинула Англию на борту крейсера «Campania», шёл крейсер не в одиночестве, флотилия состояла из пяти кораблей, в число которых входил и приготовленный к закланию старый эскадренный миноносец «Plym».

Первая английская бомба под названием «Харрикейн» была собрана в трюме «Плима» (ядерное устройство не было, собственно, бомбой, оно было метра полтора в диаметре и весило несколько тонн), сам эсминец поставлен в лагуну островка Тримуй Айленд и бомба взорвана 3 октября 1952 года в восемь утра по местному и в полночь по Гринвичу, в 400 метрах от берега, находилась бомба в 2,5 метрах ниже ватерлинии.

Бомба представляла из себя примерный аналог взорванной над Нагасаки плутониевой бомбы «Fat Man» (Толстяк). Эсминец был аннигилирован. Наблюдатели находились на борту крейсера, вы не забыли, что он назывался «Campania»? Как-то так вышло, что наблюдательный пункт, оборудованный во время первого американского ядерного испытания в Аламогордо, располагался на холме под названием Compania. Надо же, и каких только забавных совпадений в жизни не случается.

Бомба под названием «Голубой Дунай», сконструированная на основе устройства, взорванного на островах Монте-Белло, поступила на вооружение в ноябре 1953 года. Тогда же было решено, что к 1957 году в английском арсенале должно быть 200 «Дунаев». А когда этот самый 1957 год настал, тогдашний премьер-министр Великобритании Гарольд Макмиллан сделал следующее заявление: «… Теперь мы будем находиться в той же позиции, что Соединённые Штаты и Советская Россия, теперь мы можем вести переговоры на равных.» Но мы забежали далеко вперёд, а у нас ещё есть, что поразглядывать в конце сороковых, там ещё осталось кое-что интересное.

66

Сегодня Климент Эттли считается самым выдающимся премьер-министром Великобритании в ХХ веке. И считается так не «человеком с улицы», который тоже, между нами, поминает Эттли добрым словом, но считается так теми, «кто понимает», историками и политиками.

Поскольку мы все знаем, чем был прошлый век не только для англичан, но и для всего человечества, то признание Эттли лучшим английским премьером века двадцатого делает его и лучшим премьером, которого Англия имела за всю свою историю. Немного перефразируя лестную оценку, данную Эттли журналом «Тайм» в 1950 году, можно сказать, что «Clem Attlee stood head & shoulders above his fellow Prime Ministers», то-есть он не просто возвышается над остальными первыми министрами Короны, но они даже не достают ему до плеча, даром что роста он был небольшого.

Почему Эттли даётся столь высокая оценка, что такого невиданного и неслыханного он совершил? Да, он хорошо управлялся с вверенным ему хозяйством, ну и что? Хороших управленцев мир видел много раз до Эттли и много раз после. Да, он проводил масштабные социальные реформы, но кто их только не проводил и не проводит, вон даже и в «РФ» молодые реформаторы так покуролесили, таких подвигов насовершали, что куда там всем английским премьер-министрам вместе взятым. Да, Эттли дал Англии атомную бомбу, но и в этом смысле он отнюдь не одинок.

Так что же в нём такого особенного?

Особенное там вот что – этот человек разбирал одно государство и строил другое. И делал он это одновременно. Умело делал. Делал, невзирая на то, что ему мешали как разбирать, так и строить. Мешали со всех сторон. Мешали так, как мешали претенденту в министры в старой индийской сказке. Помните?

Однажды магарадже потребовался новый министр и он через глашатая дал объявление. Желающих, ясное дело, нашлось множество, людишки засуетились, понаприсылали резюме, но магараджа был не прост, он собрал всех претендентов в кучу и сказал: «Мне недосуг читать, что вы тут сами про себя понаписали, мне вчера на базаре новую наложницу купили, так что чем ваши бумажки перебирать, я лучше с ней время проведу, а в министры я возьму того, кто пройдёт испытание, испытание простое, любой дурак справится, что уж про министра говорить – нужно взять в руки миску с молоком и пройти с ней по гребню городской стены. Вот и всё. Задание легче лёгкого, как раз для вас. Но по дороге вас будут пытаться отвлечь, а как же, работа министром – работа нервная, министр, бывает, попадает в стрессовые ситуации, да вдобавок у меня ещё и характер не сахар, со мной работать это вам не шербет пить, так что пока вы будете молочко нести, вокруг вас там пошумят немножко, покричат, ну, ещё, может, кто ятаганом перед носом вашим – вж-ж-жик! может, кто в рожу плюнет, может, кто из пистоля над ухом пальнёт, словом, развлечётся мой добрый народ в меру отпущенной ему великим Шивой фантазии, но вы внимания не обращайте, вы своё знайте, вы молоко несите, да помните – кто пронесёт, не расплескает, тот и министр!

Претенденты загалдели радостно, друг дружку даже и пихать начали, каждый захотел первым миску нести, и действительно, что уж такого сложного в предложенном испытании? Но удивительное дело, первый пошёл и двух шагов сделать не смог, разлил всё к чёрту, второй – то же самое, третий так даже и сам со стены свалился, словом, полный конфуз и незадача. Никто не смог. Ни один. И тут, растолкав простецов, выходит невзрачненький такой, тощенький, с виду васюрик васюриком, в чалме, правда, в белой, да и говорит: «А дайте-ка я попробую.» Люди – в смех. «Да ты чего, – говорят. – Мудрейшие из мудрых не справились, а тут – ты! Да ты на себя посмотри, чучело!» Но неожиданный претендент не отступается, настаивает, проявляет некое даже, неуместное в его положении, упрямство. Видя такое дело, наливают ему миску молоком, до самых до краёв, дают в руки, ставят на стену. «Ну, давай – говорят, – ну, держись!» А он взял и пошёл. Два шага сделал, три, десять, сто! Чего только толпа ни вытворяет, а он знай себе – идёт. Идёт, шельма! С молоком! Во даёт! Побежали за магараджей, так и так говорят, бросил тот свою наложницу, поспешил посмотреть на чудо и видит, что не обманывали его придворные, всё так и есть, идёт чувак по стене, идёт, как ни в чём не бывало, и молоко своё тащит. Толпа беснуется, а ему хоть бы хны! Так вокруг всего города и прошёл. «Наш человек! – говорит восхищённый магараджа. – Подать его сюда, пред мои светлые очи.» Подали.

– Как это тебе удалось, министр?

– Да так как-то, о великий магараджа, шёл себе и шёл. На молоко смотрел.

– И ничего не слышал?

– Ничего.

– И как кричали не слышал?

– Нет, не слышал, я на молоко смотрел.

– И как стреляли?!

– Нет, повелитель, я смотрел на молоко.

Вот так же и с Эттли. Ему мешали, а он разбирал, ему мешали, а он строил. И мешала ему не толпа, мешали ему государства, и не какие-нибудь завалящие, а победители во Второй Мировой, и мешали не с бухты-барахты, а тщательно продумывая своё мешание. А он – строил. А он – разбирал. Строил он по проекту, в Англии до того не виданном, и разбирал он на кирпичи здание, которое строилось больше двухсот лет, Эттли разбирал Империю. Сам, своими руками. Притом, что он был идейным, «заклятым» империалистом. Это, кстати, понятно, кто, как не империалист разбирается в том, как устроена Империя, кому, как не автомеханику, вы доверите разобрать забарахливший мотор вашей машины, вот и в нашем случае то же самое, пришла беда, зовут того, кто знает как беду руками развести, эмоции эмоциями, а дело делать нужно. «Глаза плачут, а руки сами делают.»

Вы спросите меня, да как же такое возможно – быть одновременно социалистом и империалистом? Как, как… Да вот так – вот же он перед вами, Климент Эттли. Социалист и империалист. И по секрету вам скажу, что я знаю как разрешается это кажущееся неразрешимым противоречие. Дело тут в том, что когда идёшь по стене и смотришь на молоко, становится неважным из какого материала сделана миска.

67

После 45-го Британская Империя продолжала называться Империей, но от Империи остался только фасад и фасад этот скрывал за собою не мощь, как прежде, а weakness and bankruptcy, слабость и банкротство.

Англичанам всеми средствами, которые только можно было мобилизовать, внушалось, что они победители, но в реальности английское государство напоминало обедневшую аристократическую семью, потерявшую всё – деньги, собственность, слуг, но при этом ведущую себя так, будто ничего особенного не произошло. После войны государство притворялось, что всё осталось по-прежнему, мол, подумаешь, ну станем мы называться «Содружеством», а так всё как было, всё как в прошлом. Однако прошлое ушло и настало настоящее, нынешнее, и в этом нынешнем всё стало по-другому, всё стало не так, как вчера.

Самым тяжёлым поражением во Второй Мировой для Британской Империи стало падение Сингапура в феврале 1942 года. Для Лондона потеря Сингапура стала тем же, чем могла бы стать потеря Сталинграда для СССР, то-есть геополитической катастрофой. Но если СССР Сталинград удержал, то Англия Сингапур потеряла. Потеря Сингапура означала потерю Австралии и Новой Зеландии. Но Империю продолжали называть Империей, и не только по инерции, с потерей Австралии и Новой Зеландии Англия потеряла многое, но не всё, у Англии оставалась Индия.

Для Британской Короны Индия являлась именно что жемчужиной, без всяких там кавычек, не говоря уж о том, что во вполне определённом смысле Индия сама по себе была Империей. С конца XIX столетия Индия играла роль того самого камня, что положен во главу угла, она была монолитом, уложенным в фундамент строения под названием Британская Империя. Индия представляла собою самый большой фактор имперской действительности, Индия была сердцевиной государственной системы, отстроенной Лондоном, Индия делала Британию самым большим игроком к востоку от Суэца, именно ценность Индии заставила англичан выстроить всю систему безопасности на Ближнем Востоке и в Средиземноморье, то, что в этой же зоне позже обнаружили нефть, играющую немаленькую роль в сегодняшних геополитических раскладах, было, вообще-то, случайностью, изначально всё выстраивалось не под какую-то там нефть, а «под Индию». Этим и хороша Империя, вы никогда не знаете, что она подарит вам завтра и именно по этой причине побеждённую Империю разбивают на «независимые государства», разбивают на куски. Если же взглянуть на положение вещей с другой стороны, то Индия не только поглощала значительную часть ресурсов Империи, но она же являлась и практически неисчерпаемым резервуаром чего угодно, в том числе и самого главного – людей. В Первую Мировую Индия помимо невообразимого множества всякой всячины дала Империи ещё и примерно 1 млн. 300 тыс. людей, индийцев, дала в качестве солдат и обслуживающего персонала. Во Второй Мировой численность индийской армии составляла два с половиной миллиона человек. Это во время войны, но и в «мирное время» Индия позволяла военнослужащим (английским военнослужащим!), расквартированным на северно-западной границе, постоянно получать боевой опыт. Для Британии Индия была источником армейских традиций и, как бы смешно это ни звучало в наш безбожный век – армейской мистики.

Но дело не только в армии, даже и саму английскую культуру трудно представить себе без индийских острых ингридиентов. Индия повязана с Англией верёвочкой навсегда, без Индии нет полковника Пикеринга и доктора Ватсона, а без них нет и Англии.

Но теперь, после войны, в «Англии чёрный год» потеря Индии стала неизбежной, Великобритания просто напросто не могла себе позволить цену, которую нужно было заплатить за удовольствие удержать Индию. Индия уходила. С Индией вместе уходила и Британская Империя. Потеря Индии означала нечто неспоставимо большее, чем потеря в 1783 году Американских колоний. «Для Англии Америка никогда не значила так много, ни в стратегическом, ни в сентиментальном смысле, как Индия.» Индия уходила из Империи не одна, вместе с нею оттуда уходила и Британия.

Вот карта:

Карта старая, не слишком красивая, но на ней очень хорошо видно место, которое в тогдашней картине мира занимала Индия и также очень хорошо видна многослойная линия обороны, выстроенная Англией – укрепление за укреплением, крепость за крепостью, утёс за утёсом. Англичане строили Империю в виде концентрических, расходящихся от центра кругов, центр – Лондон, а потом первая линия обороны – Гибралтар, потом вторая – Мальта, потом третья – Суэц, потом четвёртая – Аден, потом пятая – Сингапур, а там – Тихий Океан, там – Австралия и совсем уж окраина Ойкумены – Новая Зеландия. Строя, англичане изначально готовились и к отступлению, они знали, что ничто не вечно, они знали, что когда-то им придётся уходить. И вот это время настало. И уходили они точно так же, оставляли один редут и отступали к следующему, «на заранее подготовленный плацдарм». Даже и по годам можно проследить, как сжималось кольцо обороны, пока к сегодняшнему дню не отступили они к последнему рубежу, к скале, к Гибралтару но вот за него держатся уже зубами, велик мир, но оступать некуда, позади Лондон. Гибралтар же позволяет сохранить надежду – когда-нибудь можно будет начать ползти в обратную сторону, туда, откуда уходили.

Но уходят тоже по-разному. Мы знаем, как уходят немцы, мы знаем, как уходят французы, мы (по очевидным причинам) знаем, как уходят русские, давайте-ка посмотрим, как уходили англичане. Да вот хотя бы из той же Индии. Интерес тут не только умозрительный, интерес тут самый, что ни на есть, жизненный, и интерес этот должен быть интересен в первую голову людям, называющим себя «националистами», причём неважно какой именно национальности «националистами», всем национальностям должно быть любопытно взглянуть, как работают мастера.

Где-то повыше я писал, что после поражения государство заинтересовано только и только в одном – оно хочет, чтобы его оставили в покое, оно хочет заползти поглубже в нору, оно хочет отлежаться и зализать раны, оно хочет опустить между собою и миром занавес. Железный. Ну, а другая сторона (зачастую и вообще не сторона, а стороны) из понятных соображений прилагает все силы, чтобы не позолить побежденному собраться и сосредоточиться и с этой целью продолжает несчастного теребить и мучить. Точно также и Англия после войны была заинтересована в том, чтобы всё рухнуло к чертям собачьим, чтобы всё стало ещё гораздо хуже, чем оно было в действительности, Англия хотела набить победителям хлопот полон рот и пока они, пуча глаза, будут мычать и прожёвывать, быстренько спроворить свою английскую «перестройку».

Все эти истории с послевоенными займами и процентами, с переворотами и локальными войнами, вся эта возня с атомными интригами и шпионажем, всё, абсолютно всё было направлено только и только на одно – не позволить Англии уйти из Империи так, как ей было бы удобно уходить, Англия должна была уходить постепенно, сдавая всё под роспись. И Англия вроде бы так и уходила. Но только именно что «вроде бы».

Ещё в начале ХХ века, когда дело медленно, но верно ползло к большой войне, чуть позже названной «Первой», англичане заранее подстелили соломки и поступили так в расчёте именно на этот случай, на случай поражения. Они показали себя людьми предусмотрительными – может придётся отступать, вот мы и заложим бомбу под опору моста, даром, что он пока наш, будем мостом пользоваться, а если придётся уходить, мы его – того-с, в воздух поднимем, пусть вражина понтоны наводит.

Вот что сделали «британские колонизаторы».

Была у них Индия, а в Индии была Бенгалия. А ещё в Индии был вице-король, «вицерой», звали его лорд Керзон. Да-да, тот самый, что «линия Керзона». Личность, «в определённых кругах» очень даже известная. В 1905 году лорд Керзон взял, да и разделил Бенгалию. Разделил под предлогом лучшего административного управления. А жили в Бенгалии и для развлечения охотились при свете бенгальских огней на бенгальских тигров бенгальцы. Бенгальцы были индусами. Только часть из них была индусами-индусами, то-есть индийцами, а часть – индусами-мусульманами. Другой разницы между ними не было. И жили они так, бок о бок, очень долго. (Между прочим, успех мусульманства в Индии объяснялся тем, что в мусульманстве отсутствовали касты, что весьма многим индийцам показалось очень даже привлекательным.) Жили наши индусы и поживали и как-то само собою вышло, что индийцев в Бенгалии было больше, чем мусульман, что последних, вообще-то, трогало мало, но вот лорду Керзону это показалось несправедливым и он поделил Бенгалию на два «анклава», на две «провинции», на Бенгалию Восточную и Бенгалию Западную. После этого в восточной части Бенгалии (она стала называться «Восточная Бенгалия и Ассам») мусульман получилось большинство. Для полного счастья им дали не только мусульманские органы местного самоуправления, но по инициативе инициативных англичан тут же, в 1906 году возникла ещё и политическая партия под простым названием «Мусульманская Лига», ну и тут же, как грибы после тропического ливня, появились местные газеты с мусульманским (а как же!) уклоном, словом, всё чин чинарём, а главное – с административным управлением всё стало просто замечательно.

Вы мне сейчас скажете, что приём этот стар, как мир, то самое – «разделяй и властвуй», и я с вами тут же соглашусь, в этой истории и в самом деле не было ничего нового. Кто только того же самого не делал. Все делали. Но если вы полагаете, что англичане на этом успокоились, то вы ошибаетесь, плохо вы про англичан думаете.

Прошло всего шесть лет и они Бенгалию объединили вновь.

Из этого воспоследовало вот что – в индийцах мусульманского вероисповедания, которые до того веками жили себе и жили по всей Индии и которым по большому счёту были до лампочки такие сложности бытия, как какое-то там «государственное строительство», вдруг, разом, как взрывом бомбы, было разбужено то, что сегодня называют «национальным самосознанием». Бум-м! И все тут же будто оглохли и ослепли.

Замечу, что до того как приключилась эта история, мусульмане ни о каких «разделах Бенгалии» никого не просили, они прекрасно обходились без всяких там «Мусульманских Лиг», и они не считали себя чем-то от остальных индийцев отличными, более того, объединяя вновь Бенгалию, англичане, не говоря уж об индийцах, у мусульман ведь ничего не отняли, ни «Лигу», ни газеты, ни местное самоуправление, а вот поди ж ты. А вот поди ж ты… Ничего вам всё это не напоминает, а?

Ну и вот, тогда, перед Первой Мировой, англичане были в силе, они цыкнули и все притихли. Но бомба была готова (хорошая такая получилась бомбочка) и оставлена впрок. Теперь оставалось только в случае чего подослать лазутчика и поджечь фитиль. Что Англия в 1946 году и сделала, отправив в Индию так называемую «Миссию Кабинета». Описывать всё, что случилось, я за неимением места не буду, но кончилось всё очень плохо. Кончилось всё разделом Индии, появлением на её месте двух (в результате даже и трёх) государств, неисчислимыми жертвами, бедствиями, гладом и мором. Между прочим, Махатма Ганди был готов на любые жертвы (в том числе и людские), лишь бы удержать Индию единой, но его очень вовремя прикончил какой-то религиозный фанатик. В результате получилось вот что – и англичане ушли, и два новых государства объявились и тут же, не успев вступить в ООН, разбежались по разным лагерям, и победители немедленно были вынуждены заняться не только их разборками между собой, но ещё и начать собственную игру во вновь сложившейся геополитической ситуации. Англия ушла как-то не по-английски, она со всеми распрощалась и оставила после себя целую кучу фугасов и мин-растяжек. Англия выиграла время, а время это не только деньги, но ещё и жизнь.