Текст книги "О кораблях и людях, о далеких странах"
Автор книги: Гец Рихтер
сообщить о нарушении
Текущая страница: 1 (всего у книги 19 страниц)
Рихтер Гец Р
О кораблях и людях, о далеких странах
ГЕЦ Р. РИХТЕР
О КОРАБЛЯХ И ЛЮДЯХ, О ДАЛЕКИХ СТРАНАХ
Сокращенный перевод с немецкого Вс. Розанова
Немецкий писатель Гец Р. Рихтер – он живет в Германской Демократической Республике – написал уже несколько приключенческих повестей и рассказов, пользующихся любовью юного читателя. Но, пожалуй, самое интересное из тою, что создано Рихтером, это та книга, которую вы сейчас держите в руках, книга о большом пути корабельного юнги Руди Роттера.
Нелегко приходится этому хорошему, честному, прямому парню. Но мало-помалу, пережив много интересного, преодолев много трудностей, побывав в самых жестоких переделках, Руди находит свое место среди подлинных, а не фальшивых героев.
И, когда корабль из далекого путешествия вдоль берегов Африки снова возвращается в Гамбург, мы видим, что Руди Роттер навсегда связал свою судьбу с теми, кто в самую мрачную годину фашизма сражался за торжество справедливости на немецкой земле.
Пожелаем же счастливого плавания всем тем, кто, читая эту увлекательную книгу, вместе с Руди и его товарищами Кудельком, Георгом, старшиной Фите и боцманом Иогансеном отправится в трудный, но славный и большой путь.
ОГЛАВЛЕНИЕ
Об этой книге и ее авторе. К. Семенов.........
ЧАСТЬ ПЕРВАЯ В ГАВАНИ
I
В чужом городе. – На борту учебного судна "Пассат". Первый морской узел. – Боцман Глотка. – Кусок мяса.......
II
"Капитан-воспитатель". – Темная сделка. – Портфель. Глотка трусит. – Пощечина. – Капитан и боцман.........
III
Тяжела корабельная служба. – Решение принято. – Когда наступает вечер. – Ее зовут Крошка...........
IV
Друзья. – Под полными парусами. – Гроза на реке. – Боцман Иогансен.
V
Надо уметь постоять за себя. – Здорово придумано! Письмо. – Медуза мстит.................
VI
Протест. – Длинный боцман не подведет! – Эрвина уносят. – Допрос. – Последняя ночь..............
ЧАСТЬ ВТОРАЯ В ОТКРЫТОМ МОРЕ
I
"Сенегал". – Первый штурман. – Буфетчик. – "Старик". Прощай, Гамбург!.................
II
Впервые в открытом море. – Туман. – Дуэль. – Боцман задает странный вопрос................
III
Шторм в Бискайском заливе. – Куделек попадает в беду. Руди остается один. – Удивительный подарок .......
IV
Встреча в Санта-Крус. – Бегство из ночи. – Новый друг. "Заяц" на борту .................
V
Разве можно врать? – Это не какая-нибудь земля, это Африка! – Страх. – Ради доброго дела. – Сам Нептун прибыл на "Сенегал" .
VI
Дневник. – Кап-Кросс. – Сладок плод манго. – Лобиту-бей. – Охота на голубых акул................
VII
Вверх по Конго. – Елка. – Только под рождество. – Одна семья? – Пробуждение...............
ЧАСТЬ ТРЕТЬЯ В ТРОПИЧЕСКОЙ АФРИКЕ
I
Выход нашелся. – Примирение. – И Руди хочется встать за штурвал. – Чуть не забыли. – Авария. – "Продал!" – Грязная сделка.....................
II
Приманка. – Этот человек больше не будет кашлять. – Подозрения капитана. – Флаг приспущен. – Обида. – В каюте капитана.
III
Зреет гнев. – Живая стена. – Домой..........
IV
На родине. – Четыре незнакомца. – Испытание. – Старый знакомый. – Снова в путь..............
Объяснение встречающихся в тексте морских терминов
ОБ ЭТОЙ КНИГЕ И ЕЕ АВТОРЕ
Двадцать с небольшим лет назад в городах Германии можно было увидеть такую картину.
...Отрывисто гудят фанфары, рокочет барабан. Несколько десятков юнцов в холщовых коричневых рубашках с фашистским знаком на рукаве высоко подбрасывают голые колени и с силой топают каблуками. Ломкие, мальчишеские голоса старательно выговаривают слова "взрослой" песни: Так хорошо солдатом быть, Со-о-олдатом быы-ыыыть!..
Это были отряды "гитлеровской молодежи" – "гитлерюгенд". После многочасовой маршировки, после занятий, где юнцов учили переползанию на животе, рытью окопов и приветствиям: выбросив вперед правую руку, кричать "Хайль Гитлер!", начинались беседы.
Подросткам объясняли, что немцы не простые люди, а "высшая раса". Все другие народы годятся, мол, лишь на то, чтобы стать рабами и рабочим скотом в "Великой Германской Империи". А ребятам в коричневых рубашках останется лишь приказывать да карать непокорных. Скоро начнется "блицкриг" – молниеносная война, и все государства – враги Германии рухнут, как карточные домики. Добиться победы над всем миром очень просто: достаточно не рассуждать, не думать, а точно исполнять приказы фюрера и начальников.
Среди горланивших о том, как хороша жизнь солдата, был и герой повести писателя Геца Рихтера – Руди.
Он так же, как и его товарищи, никогда не задумывался: почему вдруг все они стали "сверхлюдьми", для чего нужна война, к которой их готовят, какие жертвы ждут немцев в этой войне.
И не было в маленьком городе Мейсене людей, которые могли бы помочь Руди разобраться в происходящем вокруг, старших друзей, способных научить паренька думать. Одни также слепо верили в "историческую миссию высшей расы" и "непогрешимость фюрера", другие предпочитали не раскрывать рта: одного неосторожного слова было достаточно, чтобы погибнуть в застенках тайной полиции гестапо, или попасть в "лагерь смерти", откуда никто не возвращался.
Многие из тех, кто маршировал вместе с Руди, погибли на Восточном, на Западном, на Африканском фронтах, так и не успев научиться думать. Другие начинали смутно чувствовать, как их обманули, только потеряв руку или ногу, лишившись семьи во время бомбежки, бродя по развалинам родного города после воины.
Жизнь Руди сложилась по-иному. Ему довелось раньше, чем многим сверстникам, понять ложь и обман. Первые же столкновения с настоящей жизнью заставили Руди призадуматься. И именно в это время судьба свела Руди с настоящим человеком коммунистом Гейном Иогансеном.
Вы прочтете о том, что пережил Руди на борту учебного судна "Пассат", куда он поступил, надеясь стать моряком; о бесконечных издевательствах над юнгами, о несправедливостях, о гнусных наказаниях; вы увидите, как из мальчиков старались вытравить все чувства, кроме слепого страха перед начальством.
Но Руди и его друг Куделек чувствовали: правда не на стороне их "воспитателей", и не могли удержаться от протеста.
Это кончилось печально. Прощай, мечта о гордом матросском труде! Мальчиков выгнали с учебного судна и послали в плавание буфетной прислугой.
Но Руди и Куделек не могли еще понять, что их судьба закономерна для каждого человека, пытавшегося добиться справедливости в гитлеровской стране. Мальчикам казалось: им просто не повезло, они попали к "плохому капитану" и "плохим боцманам". Все разъяснится, виновников накажут.
Понадобилось много времени и событий, много терпеливых бесед коммуниста Иогансена, прежде чем Руди стало ясно, кто друг, а кто враг, на чьей стороне место юноши в борьбе между фашистами и лучшими людьми Германии – такими, как коммунист Гейн Иогансен, матросский старшина Фите и другие.
Шаг за шагом рушились иллюзии Руди.
Большую роль в этом сыграли события, свидетелем которых Руди стал в Африке. Сын старого матроса, Руди с малых лет бредил Африкой, ее удивительной природой, романтическими приключениями. @фрика представлялась Руди яркой и праздничной, как картинки в его любимых книгах о дальних странах.
А на деле оказалось, что в Африке очень мало романтики и очеыь много пота, слез, пролитой крови, безмерной нищеты и бескрайнего человеческого горя.
Капитан "Сенегала", который, в отличие от капитана учебного судна, выглядел благородным рыцарем моря, "полубогом", оказался на поверку жадным дельцом, мелким провокатором и доносчиком, грязной, жалкой фигурой. И теперь юнга знает: дело не в личных качествах капитана. Строю, которому этот человек служит, не нужны справедливые, честные, чистые душой люди. Капитан и не мог бы быть таким человеком, оставаясь в своей должности.
Примечателен финал повести. В трудную для Руди и Иогансена минуту им на помощь приходят люди, на которых годами натравливали немецкое юношество "фюреры" всех рангов. Зарубежные пролетарии, французские моряки сумели спасти Руди и его друга, тайно укрыв их на корабле, за кормой которого осталась страна лжи и террора – гитлеровская Германия. Так узнает Руди на своем собственном опыте, что означает братская солидарность трудящихся всех стран.
Эта книга издана для вас, ровесники великой Победы над фашизмом. Прочитав ее, вы еще сильнее почувствуете величие подвига ваших отцов и старших братьев, уничтоживших античеловеческий гитлеровский строй. Советские солдаты спасли от коричневой чумы не только всю закабаленную Европу, но и немецкий народ. Они открыли дорогу на родину таким людям, как Руди и Иогансен.
Если герой книги полюбится читателям, они непременно хотят внать: "Жив ли герой? Что произошло с героем потом? Где он теперь?" Не всегда можно точно ответить на такой вопрос, не всегда ответ радует читателя. Но на этот раз мы можем сообщить, что судьба юнги Руди сложилась в конечном счете счастливо.
Имя и фамилия Руди Роттера появились только в повести, которую вам предстоит прочесть. В списках учебного судна и торгового парохода они были другими, а именно: "Гец Рихтер". Многое из того, о чем вы узнаете из этой книги, произошло с самим ее автором.
После разгрома фашизма Рихтер вернулся в родной город.
Зная, как интересует юного читателя все связанное с далекими странами, морскими путешествиями, жизнью неведомых племен, бывший юнга решил рассказать ребятам правду об Африке.
Детское издательство ГДР выпустило в свет несколько книг Рихтера о тяжелой судьбе трудящихся колониальных стран, об их бесправии и угнетении. В этих небольших по величине книгах писатель рассказал о том, что довелось увидеть ему самому в годы дальних путешествий.
С тех пор минуло четверть века. За эти годы многое переменилось на африканском континенте.
Целые нации – еще вчера забитые и придавленные – сегодня сбросили цепи рабства. Наступила пора возрождения народов и племен Африки. Десятки новых государств вошли в семью независимых стран. Гигантские силы пробудились к строительству новой жизни.
Там, где юнга Руди видел лишь замученных зверской эксплуатацией рабов, люди стали иными – они гордо и бесстрашно отстаивают свое право на независимость и счастье.
Книга, которая лежит перед вами, – первое большое произведение Рихтера. Будем надеяться, что за ним последуют и другие, что встреча с новыми героями принесет вам такую же радость, как знакомство с честным и смелым, умным и верным другом – немецким пареньком, нашедшим свой настоящий путь в жизни.
Конст. Семенов
ЧАСТЬ ПЕРВАЯ
В ГАВАНИ
I
В чужом городе. – На борту учебного судна "Пассат". – Первый
морской узел. – Боцман Глотка. – Кусок мяса.
1
Жаркий летний день. Из дверей вокзала в городе Бремене выходит рослый худой паренек, останавливается, опускает на мостовую два тяжелых чемодана и начинает сжимать и разжимать затекшие пальцы. На парне короткие черные штаны и белая рубашка с открытым воротом. Сверкающее полуденное солнце режет глаза и заставляет щуриться. Людской поток все еще течет из-под темных сводов вокзала, торопливо обегает паренька с обеих сторон, перекатывается через раскаленную, пыльную площадь и спешит влиться в грохочущую, как морской прибой, уличную толпу большого города.
Паренек садится на чемодан, вытирает пот со лба, отбрасывает назад пряди светлых волос и осматривается.
В огромном вокзальном вестибюле люди казались бледными, как ростки картофеля в темном погребе, здесь солнце вернуло им краски: на лицах – загар, платья девушек пестреют, как цветы на лугу.
"Выкупаться бы сейчас", – мечтает паренек и сплевывает. Впервые он один в таком большом городе, и звонки трамваев, шум автомобильных и мотоциклетных моторов оглушают его. Паренек долго сидит на чемодане, удивленно уставившись на кипящую вокруг жизнь чужого города.
"Что-то теперь дома делают? – думает он. – Может быть, как раз вспоминают обо мне... и отец... и мать..:"
Еще свежа в памяти картина: родители стоят на платформе у вагона. Поезд сейчас уйдет.
– Напишу, как только приеду! – обещает он и несколько раз повторяет эти слова. Что еще мог он сказать старикам!
Паренек смотрит на вокзальные часы. Половина третьего. Он встает, потягивается. Невдалеке за рулем трехколесного грузовичка, время от времени поглядывая на парня, сидит невысокий, но плечистый человек с красным лицом. Из-под его фуражки сбоку свешивается клок седых волос. Паренек поднимает чемоданы и медленно подходит к грузовичку.
– Извините! Мне бы... мне на учебное судно "Пассат"...
Краснолицый вылезает из кабинки, вынимает изо рта коротенькую трубку и сплевывает. Потом вдруг низким, но ясным голосом говорит:
– Раз так – влезай! – и берет чемодан.
– Вы меня отвезете на "Пассат", да?
– Да, да! – ворчит краснолицый в ответ, перекидывая в кузов второй чемодан.
Несколько раз выстрелив черным дымом, грузовичок дергается и набирает скорость. Мимо стоянок автомобилей, мимо трамваев, неистово звенящих велосипедистов, торопливых пешеходов он едет по улицам Бремена. Вот под колесами застучал булыжник, грузовичок подпрыгивает, переваливается из стороны в сторону. Дома отодвинулись, между ними виднеются мачты и портовые краны. Паренька охватывает неожиданное волнение: "Чем это вдруг запахло? Водой? Да это же гавань! – понимает он вдруг, – а вот и корабли!" Глаза паренька делаются круглыми и большими.
– Первый причал, – говорит водитель, – здесь стоят океанские махины.
Из грузовичка видны только самые кончики мачт. Паренек поднимается и вытягивает шею.
– Садись, а то еще свалишься!
Паренек садится, глаза его посветлели, он смеется.
Краснолицый человек тоже хохочет. Паренек спрашивает его:
– А вы ходили в дальнее плавание?
– Ха-ха! – кричит краснолицый и энергично кивает. Мы-то еще под парусами ходили. Нынче не то!
Паренек все еще смеется.
Он смотрит в сторону и начинает напевать. Поет он тихо, мотор заглушает голос. Но парень не может не петь. Он слишком счастлив.
Они сворачивают на узкую дорожку у самой воды. Над буксирным пароходиком поднимаются клубы черного дыма; он гонит к берегу сверкающие, брызжущие волны. У причалов тянутся бесконечные пакгаузы, склады, хранилища.
"Дровяная гавань" – написано на почерневшей от копоти доске. На середине реки стоит большой парусник, возле него качаются шлюпки.
Даже сюда, на берег, доносятся короткие, резкие, словно собачий лай, команды. На сигнальной мачте трепещут разноцветные флажки; не успеют их спустить, как опять ползет вверх целая вереница новых. По палубе снуют маленькие синие фигурки в белых бескозырках. Пахнет дегтем.
Внезапно грузовичок останавливается, и парень чуть не вылетает из кузова. Но вот он уже снова на ногах, спрыгивает вниз, стаскивает чемоданы. Он кивает водителю.
– Спасибо!.. До свиданья! – и волочит свою ношу к причалу.
– Эй... С тебя марка! – смеясь, кричит ему вслед водитель.
Паренек испуганно останавливается и бежит обратно.
– Простите, пожалуйста! – Он красен от смущения.
Порывшись в кармане брюк, паренек достает деньги и протягивает двадцатимарковую бумажку.
– Мельче нет у тебя?
Парень качает головой:
– У меня только эта. – Кошелек его набухает от полученной сдачи. – До свиданья! – говорит он еще раз.
Водитель протягивает ему свою большую, крепкую руку:
– Счастливого плавания!
Паренек только весело кивает в ответ – он вдруг забыл все слова. Большая крепкая рука сжала маленькую, как железное кольцо. У паренька от боли перекашивается лицо.
Но старый моряк смеется, и парень тоже хохочет. Он поворачивается и спешит к своим чемоданам. Сбегая по откосу к лодочной пристани, он оглядывается. Краснолицый человек, широко расставив ноги, попыхивает трубочкой и кричит ему вслед:
– Не так шибко! Гляди, нырнешь!
На пристани, закрывая спиной окно, сидит толстый дядька с опухшим лицом и редкими светлыми волосами.
На столе перед ним толстая книга.
– Эй, дружок, покажи сперва бумаги! – раздается над ухом у паренька, спешащего прямо к причалу.
Сбитый с толку, паренек останавливается. Он не знает, можно ли довериться дружеским ноткам в голосе. Он ставит на пол чемодан, достает из бокового кармана куртки новый, блестящий бумажник и протягивает толстяку удостоверение, присланное несколько дней назад командованием учебного корабля. 0н стоит и ждет.
– Бумажка останется у меня. На борту явишься к капитану. Понял? – произносит наконец дядька и, противно ухмыльнувшись, записывает в толстую книгу: "Руди Роттер, 15 лет".
2
Высоко над водой поднимается черный борт старого деревянного судна. Три голых мачты словно подпирают небо.
Реи сбиты, и весь парусник какой-то искалеченный. Стальные тросы навсегда притянули его нос и корму к берегу, к мощным чугунным тумбам.
По трапу сбегает юнга в синей робе и белой бескозырке. Он машет рукой.
– Ты что, спятил? Два чемодана притащил! – Он берет у Руди чемодан поменьше и шагает по длинному трапу вверх. – В море никто с собой столько барахла не берет! На корабле для лишнего хлама места нет! Да откуда тебе знать? Ты ведь новенький!
Руди Роттер злится.
– А ты, видно, бывалый моряк?
– Мы уже четыре месяца на борту, свое отбарабанили. Юнга останавливается и, когда Руди нагоняет его, говорит: Через неделю нас уже на настоящее судно переводят... Не вешай нос! Тяжело только первые два месяца, потом пойдет... Но поначалу... Тут не сюсюкают! Разговор короткий, мужской!
Руди молчит.
– Не один отсюда домой, к маме, сбежал.
Руди окидывает юнгу оценивающим взглядом:
– Ты думаешь, я из таких?
– С чего ты взял? – сбавляет юнга тон. Он на полголовы ниже Руди. – Сам теперь все уви...
– Прекратить болтовню! Эй вы, мешки с трухой! Живо на борт! Шевелись!
Руди и юнга вздрагивают и подхватывают чемоданы.
Юнга шепчет Руди:
– Вот видишь! Это боцман Глотка.
На палубе вокруг боцмана с густыми сросшимися черными бровями стоят юнги – человек двадцать. Боцман грызет ногти. Грудь у него голая, загорелая. Он не удостаивает Руди Роттера даже взглядом, когда тот наконец перелезает через высокий фальшборт на палубу. Перед юнгами разложены блоки. В них между железными колесиками пропущены канаты. Один юнга волочит блок по палубе.
– Эй ты, баран неотесанный! Только попробуй, насвинячь на палубе! – орет боцман.
Юнга пригибается, косясь через плечо на боцмана.
А Руди так и стоит между своими чемоданами. Юнга, встречавший его, остался на верхней площадке трапа, и Руди растерялся. Где тут искать капитана? Руди принимается вытирать рукавом чемодан, хотя на нем нет пыли. Потом смотрит на черноволосого боцмана. Тот стоит, засунув руки в карманы. Глаз его совсем не видно, такие у него густые брови, но, кажется, он все время наблюдает за Руди. Вот он схватил юнгу за рукав и указал ему на новичка. Юнга подходит к Руди.
– Пошли! Тебе надо явиться...
Руди потянулся к чемодану и услышал голос боцмана:
– Оставь здесь! Да куртку почисть!
Руди кивает и чистит ладонью рукав.
– Щетку бы! – запинаясь произносит он и не договаривает, увидев глаза боцмана.
– Щетку? Слюнтяй! А ну, брысь отсюда! Да живо! Приказы у нас исполняются бегом!
Руди быстро щелкает каблуками, вытянув руки по швам.
– Так точно! – рявкает он.
– Запомни: капитан любит хорошую выправку!
Руди шагает за юнгой к корме.
– Болваны паршивые, скоты!.. – слышит он за спиной голос боцмана.
– Недаром вы его Глоткой прозвали.
Юнга оборачивается.
– Он только кричать горазд. Ты бы вот на Медузу посмотрел!
Руди вздыхает.
Вниз по трапу, вверх по трапу, по длинным узким коридорам, от которых куда-то в сторону отходят другие коридоры, ведет путь к капитану-воспитателю. На одной из дверей дощечка с надписью: "Альфред Вельксанде, капитан".
В каюте темно. Под открытым иллюминатором спиной к Руди сидит человек в белой рубашке и синих брюках. Через спинку стула перекинута тужурка с четырьмя золотыми полосками на рукавах.
– Новенький, господин капитан! – докладывает юнга, вытягиваясь по стойке "смирно".
Человек под иллюминатором с шумом отодвигает стул и громко произносит:
– Хайль Гитлер! – В голосе капитана звучит упрек.
– Хайль Гитлер! – кричат ребята и щелкают каблуками.
Лоб капитана лоснится от пота. Он толст, и Руди замечает, что верхняя пуговица брюк расстегнута. Живот так и выпирает. Капитан лениво застегивает пуговицу. Потом большими пальцами поправляет подтяжки.
"Подтяжки!" – удивляется Руди. Он презирает подтяжки не менее, чем зонтик или кальсоны.
Толстый капитан надевает тужурку. Пуговицы тянут, от них расходятся складки. Но вот капитан выпрямляется и вырастает прямо на глазах.
Руди замер, теперь он смотрит на капитана с благоговением. В мундире тот словно преобразился. Лицо стало энергичным, маленькие глаза строго ощупывают Руди с головы до ног. Наконец капитан решает:
– Жидковат и бледен!
Руди заливается краской. Он не знает, что ему говорить, и кажется себе совсем маленьким.
Капитан улыбается.
– Испугался? Поживем – наживем! Главное – это рвение в службе и порядочный образ мыслей, – говорит он и снова садится за стол. Затем начинает записывать: имя, фамилия, дата и место рождения, специальность отца...
– Слесарь, – отвечает Руди.
– Так, так, – произносит капитан и вручает Руди записку. – Отдашь вахтенному. Боцману Иогансену.
Руди снова вытягивается и кричит:
– Хайль Гитлер!
Капитан лениво приподнимает руку.
Снова Руди шагает по длинным коридорам мимо многочисленных дверей. Вверх по трапу – вниз по трапу...
"Никогда я не научусь находить здесь дорогу!" – думает он, спеша за юнгой.
Перед узкой дверцей стоит другой юнга и надраивает шерстяной тряпкой медную ручку.
– Боцман Иогансен у себя? – спрашивает провожатый Руди.
– Погоди минутку, – и юнга сам стучит в дверь, – а то еще замажешь ручку! – Он берется тряпкой за ручку, открывает дверь и впускает Руди с провожатым.
Руди снова щелкает каблуками и выбрасывает правую руку вверх.
Боцман не отвечает на приветствие, а подняв голову, долго смотрит на Руди. Потом берет из рук у него записку.
У боцмана Иогансена усталый вид. Лицо желто-коричневое, словно дубленое, на лбу и у рта залегли глубокие морщины. Лет ему около сорока.
Но вот он поднимает глаза, и паренек перед ним превращается в маленького мальчика. Боцман начинает расспрашивать. Кратко, по-военному звучат ответы Руди. Боцман заполняет длинную анкету.
– В гитлерюгенд? *
– С 20 апреля. До этого – в юнгфольке **.
Боцман кивает.
– Точно: с какого по какое?
– Три года. Принят 28 октября 1934 года, в день моего рождения – мне тогда 13 лет исполнилось, – гордо отчеканивает Руди.
Боцман несколько мгновений молча смотрит на него, затем продолжает записывать.
– Звание?
– Юнгеншафтсфюрер ***.
Постепенно вопросы подходят к концу. Уж очень большая анкета. Боцман повернул лист.
– Отец – член национал-социалистической партии?
Руди колеблется, потом тихо отвечает:
– Нет... Но он всегда говорит...
– Что он всегда говорит? – Боцман даже приподнимается.
– Говорит... что все собирается вступить.
– Так он и говорит?
Руди краснеет и только кивает в ответ.
Боцман улыбается и как бы молодеет от этого. Вписывая в графу "нет", он так нажимает на перо, что на белой бумаге показывается клякса.
Наконец анкета заполнена. Руди подписывается. Боцман встает. Только теперь Руди заметил, какой он высокий.
– Вахтенный! – кричит боцман в коридор; тут же к нему подлетает юнга, драивший ручки. – Покажи новичку
* Гитлеровская молодежная организация.
** Гитлеровская детская организация.
*** Старший группы из 6 – 10 мальчиков в юнгфольке.
койку и шкаф. Потом сходи в буфетную и принеси ему кружку, ложку и вилку. Пусть устраивается.
Юнга спускается по широкому трапу на жилую палубу, в курсантский кубрик. За ним шагает Руди. Через большие потолочные иллюминаторы сюда проникают солнечные лучи.
Здесь три длинных ряда коек – до сих пор Руди называл такие вещи кроватями. Они стоят парами в два этажа.
Все аккуратно застелены. "Никогда мне так не постелить!" – тяжело вздыхает Руди.
Юнга принимается стелить койку, и Руди неловко пробует помочь.
– Лучше хорошенько погляди, как я это делаю. А уж потом и сам справишься, – советует юнга и натягивает пододеяльник на одеяло.
Руди следит за каждым движением.
А юнга уже заправил одеяло и считает голубые клеточки пододеяльника.
– Сто двадцать восемь квадратов должны быть видны, а остальные положено заправлять под тюфяк.
– А если их будет больше или меньше?
Юнга смотрит на Руди.
– Тут тебя научат считать! Скоро сам все узнаешь. Так вот, гляди, считай точно! – говорит он и оставляет Руди одного.
Руди Роттер медленно и обстоятельно принимается распаковывать чемоданы.
– С ума сойти! Сто двадцать восемь клеточек! Да кто это будет проверять, сто двадцать восемь или сто двадцать шесть? – Он подходит к одной из коек, долго считает и признает: – А ведь точно!
Руди опускается на корточки у чемодана и вспоминает: "Жидковат и бледен!" Да лучше уж быть бледным, чем ходить с таким брюхом да еще в подтяжках!
– Ты что, дружок, бай-бай захотел?
Руди испуганно оборачивается.
– Я новенький... чемоданы... – Он узнает дядьку из домика на пристани.
– Скажи, пожалуйста, "новенький"! Вообразил, что я не вижу? Барахло распакуешь после отбоя. Понял? А теперь катись в канатную!
– Высокий боцман сказал...
– А я сказал... – Дядька наступает на Руди и тихо рычит: – А я сказал: марш в канатную!
Руди не шевелится.
Дядька вдруг гаркает:
– Не понял?
Руди вздрагивает. Быстро захлопнув чемодан, он вскакивает и опрометью бросается на верхнюю палубу. Дядька все же успевает дать ему здоровенного пинка ногой.
– Хэ-хэ-хэ! – смеется он Руди вслед.
Руди злится. Ему так и хочется крикнуть: "Да я же еще не зачислен! Только с завтрашнего дня!"
Выскочив на палубу, он чуть не падает: ему под ноги подвернулся толстенный канат.
– Идиот! Проваливай отсюда!
И снова на него налетает какой-то взбесившийся дядька. У Руди слезы готовы брызнуть из глаз.
– Выскочил на палубу точно полоумный! А ну, пулей вниз! – У этого дядьки густые сросшиеся брови.
Сделав несколько нерешительных шагов, Руди останавливается. Кто-то идет по трапу. "Вот черт, опять, наверное, этот, со сладким голосом!" – решает он, оглядывается в поисках выхода и, увидев маленькую дверцу с надписью "ОО", сначала медленно, затем во весь дух бежит и молниеносно исчезает за дверцей каморки. Спасшись, он глубоко вздыхает. В нос ударяет острый запах карболки.
Руди садится на выскобленную добела крышку и долго смотрит перед собой. Достает платок, вытирает глаза, но ничто не помогает. Он вдруг снова стал маленьким мальчиком, которому так хочется, чтобы его приласкала, утешила мама.
– ...Паршивец! И ты еще в моряки лезешь? – раздается вдруг на палубе совсем рядом чья-то ругань.
Руди вздрагивает. Ему кажется, что ругают его, и хотя снаружи доносится лишь грохот тяжелой цепи, Руди слышится злорадствующий голос боцмана: "А! Путешественник! Уже причалил после кругосветного плавания? И где? В каком укромном местечке! Ты же хотел стать моряком?.. Хэ-хэ-хэ!"
Руди берет платок, слюнявит его и трет лицо так, что оно начинает гореть. Несколько секунд он рассматривает темные пятна на платке, потом сует его снова в карман, встает, отряхивает рукой пыль и выходит на палубу.
3
В канатной душно и жарко. С длинной балки под потолком свешиваются концы. Добрых два десятка юнг учатся здесь завязывать свои первые морские узлы. Большинство одеты еще в те костюмы, в которых приехали из дому, – почти на всех короткие штаны. И, пока они старательно связывают и развязывают канаты, между ними с важным видом прохаживается корабельный юнга в синей спецовке -" он проверяет работу "новеньких". Это один из тех, кто через несколько дней уже спишется с "Пассата".
Чувствует он себя заправским моряком.
– Не руки – крюки у тебя! – обращается он к долговязому, с прыщавым лицом, Францу Нагелю. – Это бабий узел, а не рифовый!
Франц смотрит на свои руки-крюки, подтягивает спустившиеся штаны-гольф, следит за работой ловких пальцев юнги в спецовке.
Рядом стоит коротышка Карл Штассен. У него темные курчавые волосы, и все его зовут "Куделек". Как только юнга отходит на несколько шагов, Куделек спрашивает Франца:
– А дальше-то что было? Старик застукал тебя?
Франц отвечает не сразу: он занят – выдавливает угорь за ухом.
– Ну да! Застукал!.. Мы еще немного постояли за дверью, пока он со своей старухой не ушел в кино, а потом и прошмыгнули. Там еще пироги на столе были. Я знаешь как заправился – чуть пузо не лопнуло. Что, не веришь? – И семнадцатилетний Франц меряет Куделька, которому едва исполнилось четырнадцать, снисходительным взглядом. – У меня и карточки ее есть. Да какие! Сам снимал, сам проявлял и печатал. Фотография моя страсть!
– Все сюда! – раздается вдруг голос юнги в синей спецовке. – Самый главный узел – топовый!
Осторожно открывается дверь, и входит Руди. Один из пареньков замечает его и дает своему соседу пинка в бок.
Понемногу все оборачиваются к двери. Разговоры стихают до шепота.
Руди смущенно улыбается и все еще никак не может расстаться с ручкой двери.
– Здрасте! – произносит он наконец, но от дверей не отходит.
Ребята что-то бормочут в ответ. А юнга в спецовке громко говорит:
– Ты чего стоишь, будто в штаны наделал?
Ребята смеются. Руди, продолжая улыбаться, медленно подходит к ним и оглядывается, ища свободный конец.
– Вот, держи мой! – говорит Франц.
Руди протягивает ему руку.
– Руди меня зовут.
– Здорово! У нас еще нет ни одного Руди. – И Франц оборачивается к юнге в спецовке. – Мне нужно выйти...
– Только не пропадай там: нам еще три новых узла надо выучить.
Франц уходит.
Руди становится рядом с Кудельком и берет конец в руки. Ему кажется, что он физически ощущает обращенные на него взгляды, и все это только от чувства неловкости, от которого начинают бегать мурашки по спине. Пальцы его торопливо завязывают узлы, а глаза тем временем потихоньку косятся на туго натянутый конец соседа. Куделек тоже завязывает узел. У него маленькие, коричневые от загара руки. Под ногтями – траурные полоски.
– Живо, живо! – покрикивает юнга.
Руди облегченно вздыхает, заметив, что ребята кругом снова громко затараторили, вскоре стало так же шумно, как до его прихода. Медленно, очень медленно он осваивается. Еще дома он учился вязать морские узлы и ничего не забыл. Плоский, например, над которым все ребята сейчас мучатся, он завязывает с закрытыми глазами. Руди так и кажется, что он слышит, как отец ворчит: "Пальцы сами должны видеть конец! Глаза на море для другого нужны. Нас на паруснике мокрыми канатами стегали, когда мы что-нибудь не так делали. После четвертого удара кожа лопалась!"
Когда отец рассказывал про жизнь на море, он всегда глядел в окно вдаль, может быть, на темные облака в небе или на Эльбу, протекавшую поблизости от маленького домика и мчавшую свои воды на север – к далеким морям и океанам. И глаза у отца при этом делались большие-большие! Руди уж знал: надо сидеть тихо и ждать до тех пор, пока отец не вздохнет глубоко. Вот тогда можно попросить его: "Расскажи, пап, что у вас там в Калькутте было!" или: "А тебе не страшно было в Бискайском, когда..." И отец принимался рассказывать. Громкий ворчливый голос его делался тихим, совсем другим, чем обычно, мягким и задушевным. Так они сидели допоздна, пока мать не приходила домой от господ со стирки: "Опять ты мальчонке голову морочишь! Знаешь ведь, что дома помощник нужен. Сам ведь зарабатываешь раз-два да обчелся, и болезнь тебя ломает..." Иной раз, когда она поутру будила Руди, глаза у нее были красные...
