Текст книги "Таинственное излучение"

Автор книги: Гарри Тин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 16 страниц)

Этому долго не могли дать объяснения. Многие считали такое совпадение случайным. И только сто лет назад было найдено объяснение такой случайности.

Оказывается, цивилизация на Земле зародилась тысячи лет назад. Пришельцами из далекого космоса. Они обосновались на одиноко стоявшем небольшом материке и назвали его Атлантида.

Постепенно атланты начали осваивать весь земной шар. И без помощи их мощной науки существовавшие на Земле прямоходящие стада обезьян никогда не достигли бы уровня человеческого мышления.

Как выяснилось, с таким же успехом людьми могли стать и медведи, и тигры, и носороги, и даже жирафы со слонами. Но обезьяны более всех походили на атлантов и потому выбрали именно их. Так на всех континентах Земли появилось коренное население – аборигены.

Что еще интересно, в языке атлантов все слова начинались на звук «А». Отсюда и соответствующие названия материков.

Но жизнь на планете, гораздо более ласковой, чем собственная, изнежила атлантов. Второе их поколение уже и не собиралось возвращаться на родину, в свою звездную систему. Космические корабли простаивали, понемногу разрушаясь, уходили знания.

И когда произошла планетарная катастрофа, атланты оказались к ней не готовы. С места сдвинулся целый пласт поверхности земли, на котором находилась Атлантида. Что было тому причиной – неизвестно. Может быть случайность, а может какие–нибудь опыты.

Но что случилось, то случилось. В течение нескольких дней весь материк ушел под воду. Атлантида исчезла. А еще через много веков, вдалеке от места прежней Атлантиды, начал вырастать из океана новый материк. По общекосмическому закону, если в одном месте убывает, то в другом должно обязательно добавиться. Жители ближайшего материка, перебравшиеся на новый потом, назвали его Европа. Уже не на букву «А».

Впоследствии земная цивилизация достигла высокого уровня развития. Люди сотни лет искали Атлантиду. Но не могли найти. Там, где искали, ее давно не было.

В настоящий момент, хотя названия остались прежними, материк практически стал единственным. Земная кора понемногу продолжала двигаться, а материки – притягиваться один к другому. Африка соединилась с Европой и Азией, исчезли разделявшие их моря. Австралия и обе Америки проглотили близлежащие острова и присоединились к Азии. Только Антарктида осталась на месте. Наверно из–за того, что находилась прямо на полюсе и никуда не двигалась. Но и она лишилась всего своего снежно–ледяного покрова.

Поэтому и океан остался один. Мировой.

Так Альф закончил свою лекцию по географии. Жвачкин еле дослушал его.

– Ну и скучище, – нетерпеливо подпрыгивая, произнес он. – Людям, похоже, нечего делать, если они изучают такую ерунду. Какая разница, Африка или Европа, опустился континент или поднялся?

– Вот тут ты нё прав, здесь как раз есть разница, – вмешался Дормидонт. – Мы уже раз опускались в воронку озера. Упаси господь. Лучше уж подниматься.

– Единственная полезная вещь со всей географии состоит в том, ~ не слушая его продолжал Жвачкин, – что если бы атланты захотели, то Дормидонт сейчас был бы похож на жирафа, а Аза – на курицу.

– А ты, наверно, так бы и остался жующим козликом, – невинно добавила Аза.

– Почему козликом? А–а. Из–за рогов? Нет, я скорее всего стал бы носорогом. И вообще, хорошо становиться кем хочешь! Вот. Такая география мне нравится! Не то, что эти карты, цифры, стрелки.

– Кстати, Альф, почему все карты почерканы какими–то линиями? Вроде в прошлое путешествие нас здесь не было и Аза не могла тут наставить своих стрелок.

– Какие стрелки? – удивился Альф. – Вот эти? Не знаю. Да, странно. Почти на всех картах Земли они присутствуют. А куда они ведут?

Он нагнулся к картам поближе, пытаясь пальцем отследить их местоположение. Потом наклонился еще ниже и возбужденно воскликнул:

– Как я сам не догадался и не заметил! Ну, ты, Жвачкин, гений!

Жвачкин сразу принял гордую позу, хотя и не понял, как это он вдруг стал гением в географии.

– Вот здесь, – постучал пальцем Альф. – Тут, маленькими буквочками.

Все одновременно попытались пригнуться пониже. Но от этого получился стук головами, который выиграл Жвачкин.

– Где смотреть?

– Вот здесь. Читай вслух.

– Секролабо, – прочитал Жвачкин. – Какое–то секролабо. – Да не секролабо, нетерпеливо поправил его Альф. – Там в середине не буква «о», а точка. Написано «секр. лаб.». Похоже, эти линии соединяют секретные лаборатории на Земле. Вот, видите. Всего их четыре. И одна из них, вот эта, наша. Та, где мы находимся!

– Сильная наука, оказывается, эта география, – удивленно и уважительно произнес Жвачкин. – Даже знает, где мы находимся.

Теперь, после своего открытия и обзывания его гением, он резко изменил мнение о ней.

– И куда мы отправимся? – Аза решила взять быка за рога, надеясь на новое путешествие.

– Вот сюда, – показал Альф на точку далеко внутри темно–голубой области.

– Почему сюда? Вот сюда же ближе?

– Потому, что эта лаборатория особенная. Она находится в океане. Мы уже убедились, что на земле людей не осталось, даже в секретной лаборатории. А океан мы еще не проверяли.

– А почему ты думаешь, что она в океане?

– Да потому, что находится на голубом фоне.

– Ну и что?

– На картах всегда голубой цвет – это вода, зеленый – лес, коричневый – горы. Поэтому легко можно понять, где что располагается.

– Так просто?

– Просто, зато очень понятно!

– А как мы найдем это место, – не унимался Жвачкин, тяга которого к географии возрастала с каждой минутой. По карте получается, что океан больше суши во много раз.

– Да, так оно и есть. Поэтому для определения местоположения чего–либо на воде применяют широту и долготу.

– Ты, наверно, хотел сказать, ширину и длину?

– Нет, именно широту и долготу. Вообще–то так можно определить любое место на Земле. Но там, где стоят города и есть дороги, этим не пользуются. И так можно найти. А вот на водных бескрайних просторах без этого не обойтись.

– Наверно, это очень сложно?

– Как и все в географии, не сложно, но очень умно. Представь себе тетрадь в клеточку. Теперь линии по вертикали назови «долгота» и пронумеруй от 0 до 360. А линии по горизонтали назови «широта» и пронумеруй их от 0 до 90. Только на картах нумерация широт начинается от средней линии листа вверх и вниз. Отсюда понятно, что любая точка на листе определяется пересечением двух линий, широты и долготы, со своими номерами. И тогда широта и долгота будут называться координатами этой точки. Таким же образом, как тетрадь в клеточку, распланировали и пронумеровали весь земной шар и изобразили это на картах. Понятно?

– Понятно–то понятно. Да не очень, – засомневался Жвачкин. – На листочке–то линии видны. А где они на воде?

– А вот для этого, для их определения, служат специальные приборы и приспособления. Нам надо будет или найти их, или сделать самим. Тогда все станет просто как с листком бумаги.

– Замечательная наука эта география! – снова восхитился Жвачкин. – Как я был неправ, когда вначале сомневался в ней. Надо будет мне еще посовершенствоваться в ней.

– Вот тебе и поручим определение наших координат в будущемпутешествии. А теперь нам пора возвращаться назад. Дома на месте надо обсудить и спланировать детали предстоящего похода. После подготовки сразу отправимся в путь. Карту с координатами забираем с собой.

Они сняли карту, скрутили ее в трубочку и вышли из лаборатории. Жвачкин пошел за своим велосипедом, который был оставлен у другой стороны дома. Но пройдя несколько шагов, он повернулся и пошел обратно в здание.

– Ты куда?

– Хочу вернуться и взять себе лично еще несколько карт. Буду изучать географию.

– Ну давай, только быстрее.

Через пять минут Жвачкин появился опять. В правой руке у него были свернутые в трубочку две карты поменьше, а в левой он держал какой–то белый прямоугольник.

Прежде чем пойти за своим велосипедом, Жвачкин протянул прямоугольник Альфу, который оказался фотографией. И фотографией не кого–нибудь, а самого Альфа!

– Лежала там же на столе вместе с картами.

Это могло означать только одно. В этой лаборатории работали его родители. И, возможно там, в океанских просторах он отыщет их.

С этого момента Альф стал считать, что начались непосредственные поиски его Па и Ма.

Глава 4
Постройка махокрыла

Все это время Буль и Пуфик усердно искали по городу Жвачкина. Они обходили улицу за улицей, осматривали дом за домом. Сначала в районе дороги от кушальницы к больнице, потом подальше. Но нигде не нашли никаких следов.

Каково же было их удивление, когда на четвертый день в городе появилась уезжавшая команда и среди них Жвачкин. Да еще на исчезнувшем велосипеде.

Чувствуя за собой вину, он первым делом попросил у них прощение. Потом с ходу, не дождавшись ответа, стал рассказывать историю поисков и находок в секретной лаборатории. Все свои объяснения он сопровождал демонстрацией географических карт, с которыми последнее время не расставался.

Когда все вопросы были выяснены, приступили к обсуждению основной проблемы. Как добраться до нужного места.

Можно было действовать проверенным методом. До берега океана ехать на велосипедах, а затем построить плот или лодку. Но Жвачкин, который к этому времени с помощью Альфа уже изучил понятие «масштаб», сразу отверг такие попытки.

Это только на карте расстояние между двумя секретными лабораториями было несколько десятков сантиметров. Реальное же расстояние составляло тысячи километров. Преодолевать их на велосипедах и лодке было ненадежно и долго. Хотя, если не будет найдено другого способа, придется воспользоваться этим.

Поэтому решение было очевидным – лететь. Тем более, что Дормидонт раньше предлагал использовать воздушный шар. Но тогда они не смогли реализовать эту идею. Весь вопрос состоял в том, сумеют ли они решить эту задачу сейчас.

Вторая сложная проблема состояла в подборе снаряжения. Прежде этим занимался Марс. Как же плохо стало без Марсика! За ним было как за каменной стеной. Он был вооружен, он был могуч, он мог защитить. И он мог все сделать сам. Теперь этому предстояло научиться им.

В итоге решено было создать две группы. Одна должна была заниматься постройкой летательного аппарата, а другая – подбором и поиском необходимого в пути снаряжения. Да еще с учетом, что необходимых материалов может не оказаться на месте. Ведь на жвачкиных картах в районе предполагаемой лаборатории не было никаких участков суши.

Руководство разработкой летательного аппарата взял на себя Альф. Во–первых, это было самое ответственное дело и Альф хотел всячески ускорить его решение. А во–вторых, как мы уже говорили, он увлекался космосом и поэтому немного ориентировался и в других типах летательных средств. К нему подключились Дормидонт и Аза.

Вторую группу составили Жвачкин с Булем. Жвачкина это вполне устроило, так как кроме подбора, на них возлагалась еще и проверка работоспособности снаряжения. К тому же ему не терпелось поскорее познакомиться с приборами для определения координат местности.

Что касается Буля, то он готов был делать любую полезную работу. Пуфик, во владение которым опять вступила Аза, по мере необходимости помогал обеим группам.

Перво–наперво Дормидонт попытался реализовать план воздушного шара. Как всегда, для начала отправились в музей древней техники.

Открытый Пуфиком, музей стал вторым родным домом роботов. Он выручал их уже не один раз. Раньше все вещи в нем казались смешными и ненужными. Теперь же, когда сложные конструкции на Земле не действовали, экспонаты музея стали вдруг и полезными, и очень удобными.

Музей помог им опять. В нем оказался целый отдел, посвященный аппаратам легче воздуха. В чем основной принцип действия таких аппаратов? Сама оболочка и корзина для пассажиров тяжелее воздуха. Но существуют газы, которые легче воздуха, и самый простой и доступный из них – водород. И чем легче газ и больше оболочка, куда он закачан, тем больший вес может быть поднят таким шаром в воздух.

Однако, есть еще более простой способ сделать летающий шар. Здесь надо знать всего один, но основополагающий закон природы: все тела при нагревании расширяются. Поэтому одно и то же количество нагретого воздуха занимает в пространстве больший объем, чем холодного. А, значит, каждая единица пространства с теплым воздухом весит меньше, чем такая же единица с холодным.

И как легкая деревянная пробка выскакивает из воды на ее поверхность, так и воздушный шар, наполненный теплым воздухом, выталкивается из холодного все выше и выше вверх. Когда же воздух в шаре остывает, то последний плавно опускается вниз.

Поэтому Дормидонт, вооруженный книжной теорией по воздухоплаванию, решительно вошел в нужный отдел музея. И остановился в изумлении.

Каких только конструкций здесь не было! Он думал, что бывают только круглые шары с подвешенной внизу корзинкой. А здесь воздушные «шары» были и в форме кубов, и длинных цилиндров, и даже в форме обычных самолетов. Точно также, как детские воздушные змеи очень мало похожи на своих сказочных персонажей.

Однако, при таком изобилии, подходящий 1 шар он долго не мог найти. Дормидонт провел в отделе целый день, перебирая различные конструкции. Большинство их было для специальных исследовательских целей и не имело пассажирских корзин. Только один шар имел корзину, но по своим размерам был рассчитан на одного пассажира.

Наконец, в самом дальнем углу он обнаружил то, что им было надо. Раньше Дормидонт не обращал на него внимания, так как из–за больших размеров сдутого шара принимал его просто за кучу какого–то мусора. Однако наличие под этим «мусором» большой пассажирской корзины быстро убедило его в обратном.

– Вот именно то, что нам надо, – устало, но удовлетворенно произнес Дормидонт.

Испытывать и достраивать воздушный корабль стали прямо на площади перед госпиталем, где они жили. Кроме близости, преимущество было еще в том, что ее окружали высокие дома и поэтому там не было ветра.

Это очень важно при постройке воздушного шара. Ведь как его ни привязывай, всегда остается опасность, что сильный порыв ветра сорвет надутый шар с места вместе с привязанной к нему корзиной.

Оболочка воздушного шара хорошо вписалась в площадь. Она была лишь немного меньше ее. Это позволило удобно закрепить ее за ближайшие дома.

Небольшая проверка показала, что на шаре смело можно было отправляться в полет. Все находилось на месте. И прямоугольная корзина, и оплетка вокруг шара, и горелка над корзиной, с помощью которой через специальное устройство и шланг нагревался воздух в шаре.

Оставалось проверить целость самой оболочки. Для этого включили горелку и стали ожидать. Где–то через час бесформенная масса сдутого блина зашевелилась и начала понемногу расправляться и набухать. А еще через час воздушный шар, словно космическая тарелка, висел у них над головой.

Скорее всего, это был и не шар, и не тарелка. Больше всего он походил на большой блин, толщиной метров пять, каким–то образом зависший в воздухе.

Сначала они подумали, что это просто бракованный шар.

– Шарик превратился в блинчик, – непонятно чему радуясь, объявила Аза.

После внимательного осмотра оказалось, что конструкция шара так и была задумана.

Особенно по душе такая форма пришлась Дормидонту. Проведя научный анализ, он доложил, что для перелета, над океаном не могло быть ничего лучше.

– Вдруг мы упадем? Вдруг у нас воздух в шаре остынет или какая другая поломка? А на таком блине даже на поверхности воды можно себя чувствовать вполне спокойно.

– Ну, ты, блин, и даешь! – уважительно отозвалась о Дормидонте Аза. – Голова! Только я никак все же не пойму. Это шар или блин?

– А что тебе больше нравится?

– Мне? Мне – блин!

– Пускай тогда будет блин. Нам без разницы.

Альф по веревочной оплетке забрался на блин и еще раз внимательно все осмотрел. Никаких повреждений не было. Гигантский блин висел посередине площади. На его фоне Альф наверху и роботы внизу казались маленькими копошащимися букашками.

– Вот это громадина! – восхищенно произнесла Аза. – Скоро мы понесемся над землей на воздушных потоках.

Но вот как раз на этих воздушных потоках у них все и застопорилось. Шар–то помчится по потоку. Но куда? Туда, куда и поток! А им надо было в определенную маленькую точку с точными координатами. Да ее еще надо было поискать. И поискать не переходя с места, на место, а вися над водой!

Им нужен был не просто шар, а управляемый шар.

– Как же люди на них летали? – недоуменно развел руками Дормидонт. – Ведь шары и раньше не управлялись.

В самом деле, самими шарами и раньше нельзя было управлять. Но можно было управлять высотой их поднятия. Вопрос опять решался с помощью географии.

Оказывается, на разной высоте ветер имеет различные направление и скорость движения. Поэтому на одной высоте можно было лететь на юг, а поднявшись чуть повыше – на север. Этим и пользовались воздухоплаватели.

Но чтобы умело пользоваться, воздушные потоки надо было изучать и знать. Существовали специальные карты преобладающих ветров на разных высотах. Да и опыт самих воздухоплавателей много давал. В полетах они умело выбирали нужные потоки и летели в нужном направлении.

Но даже при этом отклонения в разные стороны достигали сотен километров. Это годилось для длинных перелетов, например, с материка на материк. Но не подходило для наших друзей, вынужденных искать маленькую лабораторию над океаном.

Все было не так просто. Дормидонт, Альф и Аза разошлись для обдумывания ситуации и подготовки конкретных предложений.

Тем временем Буль и Жвачкин вовсю орудовали в других залах музея, подбирая все необходимое для дальней дороги. Из опыта прежних путешествий они знали, что им может понадобиться три вида снаряжения: оружие, строительные инструменты и материалы, различные спасательные приспособления. Жвачкин обоснованно добавил сюда и четвертую группу: карты местности и приборы наблюдения, о которых ему говорил Альф.

Список необходимого составили довольно быстро. Ведь за образец они взяли снаряжение Марса, которым он неоднократно пользовался. Не все гладко было с оружием. Огнестрельное они найти не смогли. До лазерного меча Марса им было далеко. Поэтому отобрали так называемое «холодное» оружие, найденное в зале средних веков: кинжалы, боевые дубинки и шпаги.

Затем взяли крючья, канаты и другие инструменты. Особое внимание уделили запасу строительных и ремонтных материалов. Когда–то Марс из ненужной тряпки сделал первый парус. А им она могла пригодиться в качестве крыши над головой где–нибудь на пустынном острове.

Все, связанное с водой, Буль подбирал собственноручно. Надувную лодку, надувные матрасы, зачем–то десяток небольших надувных камер, прорезиненную ткань, несколько якорей и другую мелочь. Но даже этой мелочи набралось несколько куч. Если добавить сюда найденное в других залах, то число куч возрастало до пяти. Как Марс умудрялся все нести в себе, было непонятно. Мастер есть мастер!

Жвачкину очень понравилось щеголять со шпагой на боку. Время от времени он делал выпад ею в какой–нибудь предмет с громким криком «оп–ля!». При этом каждый раз результат был одинаков. Шпага не попадала куда надо и вместо удара получался «пшик». Но фехтования он не прекращал.

– За то время, что ты вытаскиваешь свою длинную шпагу, я бы тебя иголкой победил, да еще и ниткой зашил, – как–то поддел его Буль.

– Ах, вот как! Победил бы? Тогда бери себе любое оружие, я вызываю тебя на дуэль.

– На ду что?

– Не на ду, а на дуэль.

– А что это такое?

– Я сам точно не знаю. Одним словом, подраться. Так в старину поступали дворяне, когда про них говорили неправду.

– А ты разве стал дворянином?

– Нет.

– А какую неправду я сказал о тебе?

– Что я не умею сражаться на шпагах.

– Так это же правда.

– Вот, опять обидел. Пошли драться.

– Ну, если хочешь…

– Хочу, хочу.

Буль даже не взял оружия, а только снял со стены яркий деревянный щит и приготовился. Жвачкин наклонил голову, вытянул шпагу и, ничего не видя кроме яркого пятна щита, бросился вперед. Буль отвел руку со щитом в сторону. Жвачкин, как завороженный, изменил направление атаки и с криком «Э–эх» со всей силы ударил шпагой в щит. Щит вырвало из рук Буля. А Жвачкин, двигаясь по инерции вперед, пригвоздил щит к стене и попытался отдернуть руку со шпагой назад.

Но не тут–то было! Шпага застряла в стене и никак не вынималась. В этот момент раздался громкий голос Азы:

– Что это с ним? Уж не заболел ли наш козлик? Не перегорели ли у него транзисторы?

Картина в самом деле была странной для непосвященных. У ровной стены подпрыгивал и дергался Жвачкин. При этом он держался за какой–то блестящий прут, на котором была насажена яркая деревяшка. Да еще выкрикивал бессвязные звуки «Э–э» и «У–ух», по его мнению, помогающие фехтованию. Наконец, при особенно сильном рывке, рука Жвачкина соскочила с эфеса шпаги и, двигаясь по инерции, он грохнулся на пол.

К нему подбежала Аза и заботливо помогла подняться.

– Так что с тобой?

– Ничего, – ответил за него Буль. – Просто он хотел на спор проткнуть стену шпагой, но у него ничего не получилось.

Что оставалось Жвачкину? Только пристыженно молчать. О дуэли он больше не заикался.

Подошедший Дормидонт с Азой помогли перенести отобранные вещи к дому. Там, посередине площади, оставался один Альф. Он обдумывал сделанное Дормидонтом новое предложение.

Оно сводилось к следующему: превратить воздушный шар в настоящий воздушный корабль, управляемый веслами. В небе корабль будет удерживаться воздушным шаром, а направление и скорость движения будут задаваться работой весел.

Вся трудность заключалась в конструкции весел. На воде вопрос решался легко. Весла отталкивались от нее, а затем по воздуху переносились обратно в воду. Здесь же кругом был воздух.

Его размышления прервали роботы, притащившие будущее снаряжение экспедиции.

– Ну как? – поинтересовался подошедший Дормидонт.

– Теоретически сделать можно. Но получится очень сложная конструкция с вдвигаемыми и выдвигаемыми лопастями весел. И боюсь, что она окажется ненадёжной. Рисковать над океаном… Сам понимаешь.

– А что ты скажешь? – обратился он к Азе.

– Если нельзя сделать весла, тогда давайте сделаем крылья, как у птиц, – беззаботно ответила та.

– Это неплохо. Давайте сделаем махокрыл! Ты, Дормидонт, не против?

– Я сам об этом думал. Но мне казалось, что легче сделать весла. Если ты знаешь как делать махокрыл, то я согласен и буду помогать тебе.

– Как сделать передачу усилий от рук, я знаю. Но здесь есть своя тонкость. Очень трудно рассчитать угод наклона движущихся вверх–вниз крыльев. У птиц–то он меняется по их желанию.

– Давайте и мы их сделаем изменяемыми, – не понял трудности Дормидонт. – Насадим крыло на трубку и будем его поворачивать по оси как нам надо. Это можно легко делать даже в полете.

– Вот что значит мозговой штурм! – обрадовался Альф. – Каждый дает свою идею и в итоге получается отличное решение. Тогда все за работу!

Почти месяц продолжалось напряженное изготовление и монтаж крыльев. Сами крылья оказались похожи на крылья бабочки. Они были сделаны из прозрачной ткани и натянуты на прочные обода из тонких металлических трубочек. От крыльев к сиденьям корзины тянулась целая сеть различных веревочек и тросиков. Для их крепления пришлось даже сделать вверху своеобразный каркас–крышу.

С этой крыши к каждой скамеечке спускались две веревки с колечками на концах. Когда за них тянули вниз, крылья подымались, когда их отпускали, то через систему пружин опускались и крылья. Меняя угол наклона крыльев, можно было двигаться и вперед, и назад.

Теперь все требовалось испытать на практике. Для проверки работы крыльев надо было подняться выше домов на площади. Здесь без страховки было не обойтись. Чтобы иметь возможность вернуться назад в случае неудачи.

Для этого на земле соорудили большой барабан с ручками с двух сторон. На него накрутили длинную–длинную веревку, конец которой закрепили за корзину махокрыла.

Честь первого подъема предоставили Дормидонту и Жвачкину. Одному – как автору идеи, а второму – в качестве главной рабочей силы. Альфа просто не пустили, чтобы не подвергать его опасности на непроверенном агрегате.

Включили горелки–нагреватели воздуха и стали ждать. Как и в первый раз, оболочка какое–то время оставалась неподвижной, но потом начала полнеть. Все больше и больше. И вот блин медленно оторвался от земли. Затем еще. немного поднялся вверх и… почему–то завис на этой высоте.

Сколько ни грели воздух в шаре, он все равно больше не хотел подниматься вверх. Даже попробовали помахать крыльями. Шар как–будто застрял. Ни вверх, ни вниз.

Еще раз проверили горелки. Все было в порядке. Как крайнюю надежду, решили задействовать Пуфика, переключив его в соответствующий режим.

– Знаний по воздухоплаванию в меня не было заложено, – был его ответ, – но во всей этой конструкции мне очень странной кажется веревка, тянущаяся от барабана к корзине махокрыла.

Вот это была глупость, так глупость! Сами же привязали махокрыл к земле, а отпустить забыли!

Аза с Булем побежали к барабану.

– Подождите, не отпускайте! – вдруг закричал им Альф. – Ведь мы очень сильно нагрели воздух в шаре. Если теперь освободим веревку, то он так рванется вверх, что мы не сможем управлять барабаном, а веревка порвется.

Пришлось ждать чуть ли не полдня. У Дормидонта со Жвачкиным наверху даже желание летать пропало.

Но вот Альф дал знак и Аза с Булем начали медленно раскручивать веревку на барабане. И так же медленно шар начал подыматься вверх. Вот он поднялся выше домов.

– Закрепляй обратно, – скомандовал Альф.

Веревку закрепили и блин неподвижно повис в воздухе.

Зрелище было фантастическим. Огромный разноцветный цветок висел высоко в небе в лучах заходящего солнца. Оранжевый блин, голубая корзина, белые веревки и ярко–желтые крылья.

– Красотища! – только и произнесла Аза.

– It is wonderful! – одновременно поддакнул ей сверху Дормидонт.

Затем на этой красотище зашевелились желтые лепестки и она медленно поплыла по небу. Сначала прямо, потом понемногу отклоняясь в сторону, затем по кругу на длину отпущенной веревки. Вот махокрыл остановился и двинулся в обратную сторону. Значит, изменение угла наклона крыльев действовало. Эксперимент можно было считать успешно завершенным.

– Крути обратно! – подал команду Альф.

Крутить обратно было не так легко, как отпускать. Но с помощью Альфа и Пуфика справились и с этим. Веревку закрепили. Первые воздухоплаватели вышли из корзины. Вид у них был очень довольный. Корзина устойчиво держалась в воздухе. Работать крыльями оказалось не очень тяжело. К единственному недостатку относилась небольшая скорость движения.

Это был недостаток всех легких летательных аппаратов; Тяжелые ракетосамы и самобили мало зависели от внешней среды, а зависели только от мощности двигателей. Зато без работающих двигателей они были лишь грудой металла и пластика. Чему доказательством являлась в настоящее время вся планета. Сотни сложных аппаратов бездействовали. Зато собранный ими махокрыл летал!

Медлительность полета была существенным недостатком. И дело даже не в длительности перелета. Проблема была в другом. Медленный корабль мог нормально лететь только в тихую безветренную погоду. При сильном встречном или боковом ветре его слабой мощности не хватит, чтобы преодолеть скорость ветра. Они будут все время отклоняться в сторону. И в конце концов могут потерять ориентиры и оказаться неизвестно где.

Корабль желательно было усовершенствовать. И Альф предложил винт. Но приводимый в движение не машиной, а вручную.

– Так что, нам теперь все ломать придется? – с грустью произнес Дормидонт, глядя на полюбившийся ему махокрыл.

– Нет, ломать ничего не надо, – обрадовал его Альф. – Винт и крылья будут дополнять друг друга. Надо только сделать общее управление. Из нашей корзины мы сделаем как бы один большой велосипед. У каждой скамьи поставим педали, которые через систему передач будут вращать винт. Его можно будет крутить и всем вмести, и по отдельности.

– Грандиозно! – воскликнула Аза, нимало не вдумываясь в технические трудности постройки винта. – Я думаю, что до такого ни в прежние, ни в наши времена никто не додумался. Получается, что мы без людей отлично можем развиваться.

– Все так, – не очень уверенно согласился Буль. – Только ты забываешь, что и этот махокрыл мы сделали опять–таки для спасения людей. Нам самим к чему он?

– К чему, к чему. Откуда я знаю, к чему. Сделали и молодцы. Слава роботам!

– Слава! Слава! – подхватили другие.

В том числе и Альф. В самом деле, разве они не были молодцами?

Молодцы–то молодцы, но без музея, похоже, им бы не справиться. Опять пришлось тащиться туда.

Обычных велосипедов больше не было. Зато имелось несколько других странных педальных аппаратов. Без лишнего сожаления их разобрали на запчасти. Пропеллер отвинтили от какой–то другой штуковины.

– Если когда–нибудь люди опять появятся на Земле, то похоже, полную историю своей планеты они знать не будут, – печально заметил Дормидонт. – По крайней мере, о существовании велосипедной эры.

Остатки эры перетащили на площадь и приступили к дооборудованию махокрыла. Теперь точнее его было бы называть махокрыловинтокрутом.

Около скамеек в корзине смонтировали педальные установки. К ним подвели длинную ось, которая на метр выступала за край корзины. На ее конце закрепили винт. Получился готовый махокрыловинтокрут. Конечно, все было сделано не так быстро, как сказано. Но было сделано!

Пора было укладывать вещи. Мешки со снаряжением заняли все свободное место, а куча имущества оставалась довольно большой.

– Не надо нам это музейное барахло, – горячился Альф.

Но отбиравший его Жвачкин не менее горячо отстаивал полезность каждого предмета. Его поддерживал Дормидонт, наученный, что отсутствие необходимых вещей может стать непреодолимой преградой. Его воспоминания перевесили чашу весов.

Оставшиеся предметы различными крючками и веревками прикрепили снаружи корзины. Теперь на нее страшно стало смотреть. Торчащие шпаги, болтающиеся куски динамита, висящая часть какой–то трубы.

Красота заметно уменьшилась. Но Дормидонт логично заметил, что выкинуть мешки можно всегда и в любом месте. А вот найти – гораздо труднее. С этим доводом нельзя было не согласиться.

Оставалась последняя проблема, без решения которой путешествие могло вообще не состояться. У них до сих пор не было приборов для определения координат. Альф знал их названия: секстант и астролябия. Дормидонт из запасников памяти вытащил сведения, как ими пользоваться.

Но самих приборов у них не было. И главное, их никто никогда не видел! А найти было надо. Вот это была задачка! Для поисков пришлось перейти в еще более древние залы музея, чем велосипедно–машинные. В эпоху парусных кораблей.