Текст книги "Таинственное излучение"

Автор книги: Гарри Тин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 13 (всего у книги 16 страниц)

Глава 17
Опять вместе

А теперь посмотрим на случившееся глазами самих воздушных путешественников.

Когда до города оставалось всего немного, Жвачкин первым заметил темную точку высоко в небе. Она спускалась к ним со стороны заходящего солнца.

– Тревога! – закричал он. – Опять птицы!

Рассуждать о том, откуда они взялись, было некогда. Железный орел быстро пикировал на них. Что делать? Посреди ясного неба и чистого поля от него никуда не скроешься. А облегчая корабль, даже ножны от шпаги Жвачкина выбросили вместе с остальными вещами.

Поэтому сначала просто повернули назад, пытаясь уйти от погони. Но скорость птицы была выше. И только потом заметили каменные столбы.

Идея обогнуть столбы пришла в голову Азе. Так в детстве играют в жмурки, точно зная, что тот кто ищет, находится с другой стороны дома, но не знает в какую сторону идти, чтобы словить остальных.

План блестяще удался. Благодаря ему они сумели значительно оторваться от преследователя. «Что, тупоголовый, получил?», – обрадовалась Аза, увидев птицу далеко за ними.

Идеи с лесом уже никто не придумывал. Он оказался единственной возможностью избежать нежеланной встречи, спрятавшись ночью среди деревьев.

Так и получилось. Не найдя никого, враг улетел ни с чем.

Когда в полной темноте они вернулись обратно на опушку, оказалось, что это не совсем так. Вернее, совсем не так. Все их ухищрения были напрасными. Они потеряли все, из– за чего и была затеяна сама экспедиция. Драгоценные камни у них отняли! Синие горы не захотели поделиться своей тайной.

– Что же нам делать? – удрученно развела руками Аза. – Возвращаться опять в Синие горы или долететь до города? Стыдно прилетать с пустыми руками.

– Как это стыдно? – не поняли роботы.

Но когда Альф объяснил им, что на человеческом языке это то же самое, что невыполнение приказа, все согласились с Азой. Что лучше не возвращаться в город. Правда, Дормидонт что–то пытался говорить об отсутствии оружия, потере веревок и рюкзаков для сбора камней. Но его не послушали.

Однако Дормидонт не зря слыл великим теоретиком. Все–таки он оказался прав. Наутро выяснилось, что лететь было нельзя. Хотя не из–за его причин. Но это дело другое.

– Альфу еще вчера показалось подозрительным, что они так мягко и удачно приземлились. Было темно, якорь они кидали наугад, а посадка получилась быстрая и точная, прямо на опушке, перед первыми деревьями.

Сегодня все стало понятно. И очень печально. Этот их полет, похоже, оказался последним для махокрыла.

По крайней мере сейчас поднять его в воздух было невозможно. Спущенная оболочка блина оказалась аккуратно насаженной на три развесистые ели, стоящие несколько впереди от основной массы деревьев.

Вот почему они вчера так плавно сели. Опускаясь вниз, воздушный шар на полной скорости напоролся на первые деревья, которые смягчили удар, но проткнули блин насквозь. Сдернуть его с них было возможно, только спилив деревья. Это была бы долгая, долгая и печальная песня.

Целые и здоровые, только налегке и невеселые, роботы отправились домой.

Впереди быстро шагали Жвачкин с Дормидонтом.

– Слушай, Жвачкин, а что бы было, если бы птица догнала нас?

– Ну я бы ей врезал рогами промеж глаз. Разбежался бы и к–а–а–к дал!

– И выскочил бы из корзины?

– Ну–у, не знаю. Сначала мы бы опустились, а потом в чистом поле сошлись на дуэли. Я бы победил. Или погиб, как Марс, но спас бы вас всех. Геройское дело. Жуть, как мне нравится.

– Так может нам и в самом деле не надо было удирать? Птица была всего одна. Может, какая придуренная? Если бы всем вместе на нее накинуться, то можно было справиться. Хотя когти у нее – во! А клюв – лучше не вспоминать.

– А у меня, у меня рога! – горячился Жвачкин. – А попробуй, какой твердый лоб. Как тресну им! Если не веришь, давай с тобой попробуем. – Жвачкин отбежал в сторону и пригнулся.

– Верю, верю, – быстро согласился Дормидонт. – Лоб у тебя толстый и голова железная. А всю нашу добычу птица унесла.

– Ничего, еще раз слетаем или сходим! Приготовим только оружие получше – и вперед!

В то время как жестикулируя и размахивая руками, Жвачкин и Дормидонт бодро вышагивали впереди, Аза с Альфом медленно и уныло плелись сзади.

– Ма будет очень огорчена, – говорила Аза.

– А Па скажет, что не надо было нас одних отправлять. Как мы будем доказывать обратное, если камней все равно нет? – так же грустно отвечал Альф.

– И это перед самым домом! Помнишь, в горах мы все выбросили, спасая эти рюкзаки. Чуть сами не погибли, а все напрасно.

– Очень жалко, все так старались. Придется Па и Ма сидеть опять под землей. Эх, ведь могли же хоть парочку сунуть в карман!

– Эй, Жвачкин, ты не догадался парочку амулетов взять с собой?

– Нет, да это и не нужно, – без всякой печали прокричал спереди Жвачкин. – Мы тут с Дормидонтом разработали план новой экспедиции. Начнем ее битвой с птицами. У–ух, надаем мы им! Только перья полетят. Особенно у этой, что нас сюда загнала. Уж я ей и справа, и слева…

И Жвачкин опять замахал руками, показывая Дормидонту, как он будет расправляться с врагами. Тот полностью поддерживал его энтузиазм, хотя насчет себя у него были определенные сомнения.

Проходя краем леса, они сделали интересную находку, обнаружив астрономическую станцию, состоящую из двух оптических и нескольких радиотелескопов разных размеров. Хотя Дормидонт возражал, Жвачкин сразу полез на башню, чтобы разобраться в обстановке.

– Дормидонт, быстрее лезь сюда, – позвал затем сверху Жвачкин, вращая телескоп, который поменьше.

– Ты бы еще тот, здоровый покрутил, – поднявшись наверх, неодобрительно заметил Дормидонт. Он не любил, когда с аппаратурой обращались небрежно. Но Жвачкин не обращал, внимания на такие мелочи.

– Да я пробовал, но что–то он не крутится. Там что–нибудь надо нажать, да я не знаю что. – Жвачкин слова Дормидонта принял не как осуждение, а как совет побыстрее покрутить большой телескоп. Поэтому сейчас ему было приятно перед другом за свою сообразительность.

– Но и этот маленький – тоже мощь! Ты посмотри, ты только посмотри!

Он направил телескоп на далеко отставших Азу и Альфа, которые медленно брели, взявшись за руки. Время от времени они что–то говорили друг другу, но видно было, что разговор их был не веселым. У Азы на глазах даже блестели слезы. Наверно она опять кого– то жалела.

– Ты посмотри, как приближает! – волновался Жвачкин, что Дормидонт не поймет, какую классную штуку он нашел. – Когда смотришь в него, то кажется, что до них можно рукой достать. Жаль, что его сейчас нельзя взять с собой. Он хоть маленький, но уж очень тяжелый, чтобы его нести.

Ему так не терпелось еще кому–нибудь показать свою находку, что он быстро спустился вниз и сбегал к отставшим, торопя их подняться наверх и посмотреть в большую подзорную трубу.

– В самом деле вещь! – оценил Альф и сразу уступил свое место Азе.

– Какой цветочек! А вот еще один! – восторженно воскликнула та, сразу позабыв о еще невысохших слезах.

Аза нашла интересную игру. Среди равнинного скучного поля искать невесть как там оказавшиеся цветы. Их было так мало, что только телескоп мог выделить среди пожухшей травы маленькие произведения живой природы.

Но бабочек, сколько они не пытались, никто обнаружить не смог.

– Ладно, пора домой, – начал уговаривать их Дормидонт, которому восхищение трех чудаков, бегающих вокруг длинной трубки со стекляшками на концах, было не совсем понятно.

– Сейчас, сейчас, – отвечал Жвачкин, пытаясь в телескоп рассмотреть лицо Дормидонта. Но на таком близком расстоянии вместо лица видел только один глаз или один нос. Лицо никак не вмещалось.

Поняв бессмысленность этой затеи, он еще немного посмотрел на близлежащие деревья. С ними было то же самое.

– Зачем люди его поставили в таком месте, около леса, а не в городе? Ничего не видно.

В своей простоте Жвачкин полагал, что телескопы и астрономические станции только для того и создают, чтобы рассматривать проезжающие вдали машины, веснушки на лице и пуговицы на костюме. Здесь ничего этого не было. А все остальное он уже посмотрел. Пришлось согласиться с другом.

«Это тебе не подзорная трубочка», – еще долго продолжал восхищаться он, не в силах забыть телескоп.

Тем временем впереди показался город и настроение у всех опять испортилось. Не очень–то приятно возвращаться домой с поражением. Понуро они вошли в город и с опущенными головами вышли на площадь, где четверо оставшихся занимались какой–то странной работой.

Ма что–то подымала с земли и передавала Па. Тот брал это «что–то», вертел перед прибором, затем вертел в руках, недоуменно подносил поближе к глазам. Затем опять вертел перед прибором и передавал Булю. Буль, в свою очередь, говорил «так–так–так» и «что–то» переходило к Пуфику, который, не задумываясь, бросал его за спину. Ма опять нагибалась вниз и все повторялось сначала.

Увидев родителей, Альф еще ниже опустил голову и виновато остался стоять на месте. Аза же подбежала к Ма, уткнулась ей лицом в грудь и заплакала.

– Ничего не понимаю, – развел руками Па. – Альф, сынок, мы вас так заждались. Где вы столько времени пропадали? Иди ко мне.

Пока Альф, все еще с опущенной головой, подходил, Жвачкин уже рассказывал о случившихся событиях. Так как экспедиция закончилась безрезультатно, то о приключениях в горах он не распространялся. Это теперь было ни к чему. Основной упор в рассказе был уделен оправданию их неудачи. То есть встрече с гигантской птицей–роботом, которая три дня и три ночи гонялся за ними, чтобы отнять бесценный груз.

– Если бы эта птица нас догнала, то мы бы ей показали, – и Жвачкин опять воинственно потряс головой. – Но к сожалению ей это не удалось. К несчастью, в темноте махокрыл налетел на деревья и разбился. Когда же через минуту мы очнулись от падения, то ни птицы, ни рюкзаков с амулетами в корзине нё было.

– Хорошие были амулеты, – вставил слово Дормидонт.

– Я хотел… – запнулся Жвачкин, – нет, мы с Дормидонтом хотели было догнать этого воришку, но он успел спрятаться в темноте ночи. Подлый трус!

– А сколько было камушков, красивых и разных, – всхлипывая, продолжала рассказывать Аза свою историю, все еще прижимаясь к МА.

– Почти таких, как эти, – горько произнес Альф, показывая на выброшенные Пуфиком камни. – И в таких же рюкзаках, – уже с некоторым удивлением закончил он.

Один Дормидонт с некоторых пор больше ничего не говорил. Похоже, он кое–что понял и поэтому решил не выставлять себя на показ. Как ему казалось, и вполне оправданно, в глупом виде.

– А ты присмотрись повнимательнее, – подтолкнул Па Альфа к рюкзакам. – Может что и узнаешь.

– Да это ведь наши рюкзаки, точно наши! – пока еще радостно воскликнул Альф. – Вот и большой камень, который я нашел одним из первых. Он, наверно, раз в десять сильнее моего амулета.

– Так вы словили эту птицу? – не веря, спросил Альф.

– Да как тебе сказать, – Па тоже все было ясно. – Не то, чтобы словили. Она сама сюда прилетела. Да сейчас вы ее увидите.

Он показал им рукой куда–то за их спины. Все головы повернулись в том направлении.

И опять это оказалось против солнца. На этот раз подымающегося.

Такая же, как и вчера, точка приближалась к ним, стремительно увеличиваясь в размерах. Па и Ма стояли спокойно. Да и Буль с Пуфиком не показывали никакой–тревоги. Пришлось довериться им, хотя желание спрятаться куда–нибудь подальше было ох, как велико. Спрятавшись за Па Жвачкин воинственно топал ногой.

Еще минута прошла и на площадь плюхнулся… Кто бы вы думали? Ну, конечно, Марс. Во всей красе и силе.

– Вот это да!? – только и смог произнести Альф.

– Теперь понятно, что это была за птичка так далеко от своего дома, – пробурчал себе под нос Дормидонт. Впрочем, довольный, что у них наконец–то появился настоящий защитник, без которого им в последнее время как– то было неуютно.

– Марсик. Мой дорогой! – со всех ног бросилась к тому Аза, наконец оставив Ма.

Да, это был Марсик, это была птичка, была радость от встречи, от долгого ожидания и надежд.

– Так это ты нас никак догнать не мог? – успел прийти в себя Жвачкин. – Здорово мы тебя обскакали!

– Здорово, – подтвердил Буль. – Он даже рюкзаки помог вам перенести, чтобы вы зря с ними не таскались.

– Почему это зря? – теперь уже с определенным пафосом переспросил Жвачкин.

Дормидонт опять молчал, пристально поглядывая на груду камней позади Пуфика. Он еще не знал в чем дело, но понимал, что по какой–то причине их экспедиция все равно провалилась.

– А потому, что камни–то не амулетные.

– А какие же?

– Просто каменные.

К сожалению, они действительно оказались просто каменные. Скоро опустел и второй рюкзак, а стрелки на Измерителях ни разу даже не шелохнулись.

«Хорошо, хоть сами ноги унесли», – подумал про себя Дормидонт, вспоминая с каким трудом они расставались с третьим рюкзаком камней. Обычных камней, за которыми и летать далеко не надо было.

– Как же так? – не мог поверить своим глазам Альф.

– Ведь мы каждый, каждый камушек проверяли. И Дормидонт, и я. Стрелка всегда показывала ноль.

– Всегда? – задумчиво и с интересом переспросил Па. – А ну–ка расскажи мне об этом поподробнее.

Во время рассказа Па несколько раз уточнял детали, а потом, минутку подумав, сказал:

– Все ясно. Вы все делали правильно, но найти нужные камни могли лишь случайно. Прошлый раз Альфу со Жвачкиным повезло. А теперь нет. Вот и все.

– Как так? – ничего не понял Альф. – А прибор?

– Именно прибор вас и подвел. Дело в том, что в ущелье Трех скал нужных нам камней целые залежи. Но они распределены по всей территории гор. Вот почему первый большой Измеритель когда–то показал над горами отсутствие излучения. Из–за наличия этих минералов везде в горах, Измерители в любом месте будут показывать ноль. При этом не имеет значения, какой конкретно камень находится непосредственно около них.

Получалось, что приборы для измерения в ущелье не годились. И задача оказалась не простой, раз им даже случайно не попался ни один амулет. Надо делать шахты, добывать образцы, привозить сюда их на исследования. Однако их было слишком мало для проведения таких работ.

– Получается, что амулетов – горы, а результат ~ ноль, – удивился Жвачкин. – Хорошо, что мы хоть один рюкзак там выбросили.

Глава 18
Тяжелое воскресенье

– Ну, вот что, – вступила в разговор Ма. – Неприятности неприятностями, а жизнь продолжается. Плохая или хорошая. И нам жить в таком мире, какой он есть. Многое от нас не зависит. Но мы должны приложить все силы, чтобы сделать нашу жизнь лучше.

– Что же ты, мамуля, предлагаешь? – в ответ на такую серьезную речь Па задал свой вопрос с улыбкой.

Ма не обиделась.

– Это хорошо, что ты улыбаешься. Не удалось на этот раз, удастся в следующий. Главное – не унывать. А предлагаю я, папуля, устроить нерабочий день – выходной.

– Выходной?

– А почему бы нет? Нам все надо отдохнуть и перевести дух.

– Давайте сделаем выходной, ну, пожалуйста, – умоляюще глядя на Па, вмешалась без разрешения в разговор людей Аза. – Мы никогда не участвовали в выходном! А что это такое?

– Если Азе хочется, то я не против, – с едва скрытой иронией согласился Па. – Только вот не понимаю, как мы его будем проводить?

– Да хоть как, – обрадовалась Аза. – Лишь бы весело.

– Устроим игры, конкурсы, – предложил Альф.

– И праздничный обед. Для начала хватит, – завершила программу Ма.

– Я постараюсь, согласился Жвачкин.

– Нет, нет, – отказалась Ма. – Ты не обижайся, но нам надо приучаться жить самостоятельно. Мы с Па и Альфом что–нибудь придумаем.

– И конфеты придумаете? – огорченно и недоверчиво уточнил Жвачкин.

– Это уж точно нет. Конфеты и сладости остаются твоей монополией. Чего–чего, а этого я не умею.

– А у меня отлично получается! – похвалил сам себя Жвачкин, довольный, что без него не смогут обойтись. – Такие могу навыдумывать, что вместе с языком проглотите!

– Вот такие не надо, Шоколадик, – серьезно попросила его Аза. – Как же они тогда разговаривать с нами будут?

– Ну ладно, такие не буду, – смилостивился он. – Если сами не попросят.

– Тогда назначаем выходной на завтра, – предложила Ма. – Чего откладывать?

На следующее утро, как всегда, Альф с родителями похлебал на завтрак супчик в кушальнице. На десерт Жвачкин по своей инициативе приготовил им большой кусок вкуснейшего пирога, Ма сначала отказывалась, но Па с Альфом ее уговорили. Ведь это был еще не праздничный обед. Для сравнения такой пирог не лишне было отведать.

– Ну, только что для сравнения, – позволила уговорить себя Ма, которой ужасно хотелось пирога.

– Ну, разве что для тренировки, – беря второй кусок, промычала она с набитым ртом от непрожеванного первого куска.

Боясь что им не хватит, Па с Альфом решили не комментировать ее поступки, а последовать примеру.

После завтрака Ма повела всех в кушальницу, чтобы приготовить что–нибудь самим к праздничному обеду. Но Па заговорщицки подмигнул Альфу и они куда–то ушли.

Ма взяла себе в помощники Азу и Буля. Остальные без дела слонялись по городу, не понимая, какое удовольствие люди находят в выходных.

Через несколько часов вернулись Па с Альфом, что–то волоча в мешках. И сразу закрылись в малом зале кушальницы. Некоторое время там стояла тишина. Потом все усиливающийся шум голосов, доходящий до крика, стал указывать на начало творческого процесса созидания пищи. Чуть позже дверь приоткрылась и немного раздраженным тоном Па позвал Дормидонта внутрь.

Когда за ним закрылась дверь, Па, недовольно глядя на Альфа, предложил рассудить их. Оказывается, он вспомнил одно очень вкусное блюдо из меню кушальницы. Называлось оно «грибы». Но не просто «грибы», а «грибы лесные». Отсюда можно было сделать вывод, что исходный продукт рос в лесу. Вот Па и решил сходить в лес поискать эти самые «грибы» для обеда.

Раньше в кушальнице готовое блюдо под таким названием имело довольно сложный состав. Там были коричневые и белые кусочки, зеленые полоски, разноцветные зернышки и еще что–то. Все это сверху было залито соусом.

Па никогда в жизни не задумывался, что конкретно там было самими грибами: кусочки, полоски или зернышки. А может сам соус. Ведь выращиванием и заготовкой продуктов давно занимались роботы. Поэтому, когда они с Альфом пришли в лес, по этому поводу у них возник спор, продолжающийся и поныне. Что есть такое грибы?

Они решили собрать понемногу всего, что росло в лесу. Вот почему и притащили целых два мешка. Без помощи специалиста по старине обойтись оказалось невозможно.

Дормидонт опытным взглядом окинул разложенные по отдельным кучкам дары леса. Сначала он уверенно ткнул пальцем на одну из кучек, где лежали продолговатые овальные предметы коричневого цвета с чешуйками, налезающими одна на другую.

Па не согласился.

– Я точно знаю, что у гриба должна быть ножка. Потому что так называются противосолнечные экраны на пляжах. А вот о высоте ножки, форме и консистенции ничего сказать не могу.

Удивленный такими глубокими знаниями Па в давно забытой области, Дормидонт более ответственно отнесся к задаче и вынужден был согласиться.

– Коллега, – обратился он к Па. – Я признаю это. Скорее всего здесь не грибы, а шишки. Они растут на больших деревьях с мохнатыми игольчатыми лапами, тяжело свисающими вниз. Называются деревья «ели».

– Точно, точно, – обрадовался сто пятьдесят лет не ходивший в лес Па. – Такое название есть. Еще в лесу есть или были когда–то ягоды и орехи. Но вот что из них что?

– Значит, шишки выбрасываем? – вопросительно посмотрел на них Альф. – Или они тоже съедобные?

– По–моему нет, – засомневался Дормидонт. – Лучше выбросить, если не знаешь, чтобы не отравиться. Такой совет часто давался в кулинарных книгах. Приготовление еды из натуральных продуктов довольно опасное занятие.

Раздался звук хлопающего окна. Альф выбросил шишки.

– Вот эти разноцветные штуки на зеленых стебельках скорее всего ягоды, – продолжил свою экспертизу Дормидонт. – Я хорошо помню цитаты о них: «нажмешь – сок брызнет», «сладка ягода лишь зимою»…

Альф начал засовывать ягоды в рот.

… «горьки ягоды круглый год»…

Альф неуверенно потащил их обратно.

… «волчьи отравленные ягоды».

Ягоды легли на старое место. Затем повторно раздался звук хлопающего окна и что–то упало на улицу.

– А вот эти похожие на ягоды, но твердые штуки, явно орехи. «Ядреный орех», «Крепкий орешек–1», «Крепкий орешек–2»…

Альф попробовал на зуб и согласно кивнул головой.

Дормидонт подошел к кучке семян и с сомнением покачал головой.

– Это висело на ветках между листьев, – быстро подсказал Па.

Дормидонт продолжал качать головой.

Окно хлопнуло. Кучки не стало.

Дормидонт ходил, окно хлопало. Пока на столе, по его мнению, остались только грибы.

– Эти на пнях росли, эти – на деревьях, – опять начал пояснять Па.

– Нет, нет, – решительно отверг Дормидонт. – Только на земле и только прячась среди опавшей листвы.

Па передал еще две кучки Альфу. Окно хлопнуло.

– Поэтому, – перебирая оставшиеся кучки, продолжил Дормидонт, – все на длинных ножках выбросить, а на коротких – оставить.

Со вздохом Па сам открыл и закрыл окно.

Отобранные по признаку короткой ножки грибы представляли из себя пеструю и красивую картину, что еще больше укрепило Дормидонта в своей правоте. Тут были и толстые коричневые богатыри и тонюсенькие бледные создания, красные шапки с белыми кружочками и рыже–оранжевые зонтики с болтающимися перепонками внизу.

– А этими мы не отравимся? – на всякий случай уточнил Па, вспомнив замечание Дормидонта о натуральной пище.

– Конечно, нет, – довольный всеобщей безграмотностью в данном вопросе, ответил Дормидонт. – При правильной технологии приготовления все микробы и вирусы погибают. В таком виде, как сейчас, грибы не едят. Их еще надо жа–а–рить, да, жарить. На специальном приспособлении, называемом «ско–во– род–ка». Определенное время и при соответствующей температуре.

– Процесс очень тонкий, – продолжал он. – Тут без Пуфика нам никак не обойтись. Все параметры должны быть выдержаны абсолютно точно. Не зря в рецептах давали не только количество используемых продуктов, но и время с температурой их термической обработки.

Пришлось Па вызвать на помощь Пуфика, который все эти тонкости и толстости воспринял без особого волнения.

– Вы мне только точно опишите процесс, количество, температуру и время. Чтобы я мог отслеживать их взаимосвязь и пропорции.

Не полагаясь только на память Дормидонта, Альф сбегал к Ма и взял на время кулинарную книгу. Вообще–то память у Дормидонта была неплохой. Но в основном книги он просматривал, иногда через десять страниц. Из–за этого оставалась опасность, что в кашу по рецепту со страницы 124 они вместо масла могли добавить горчицу для заливного блюда со страницы 135.

Пуфик внимательно изучил предложенный рецепт и приступил к его реализации. Однако прежде Дормидонт обзавелся тем, что он назвал сковородой. В этом ему помог Буль, нашедший по описанию Дормидонта нечто похожее среди технического оборудования кушальницы.

– Итак, мне надо два килограмма средне нарезанных грибов, – сформулировал первый этап жарки Пуфик.

Па с Дормидонтом начали нарезать грибы, причем Па резал их кубиками, полосками и кружочками. Дормидонт же махал ножом как попало.

С плитой проблем не было. Хотя пища давно использовалась только в фабричной упаковке, разогревать для любителей ее все еще приходилось. Раскалив сковороду, Пуфик высыпал на нее грибы.

– Теперь давайте масло. Семьдесят граммов. Растительное или оливковое.

– У нас никакого нет, – развел руками Па.

– Жарь без масла! – подсказал Дормидонт. – И так грибы мокрые, зачем их еще поливать?

Температуру сковороды Пуфик определял на ощупь. Когда температура подымалась выше нормы, он подымал сковороду и держал ее над плитой, пока та немного не остывала.

Минут через тридцать грибы подсохли и приятный запах натуральной пищи распространился по комнате. Самое время было добавить масло. Но чего не было, того не было. Пуфик продолжал без него. Его нисколько не смущало, что он не знал, какие грибы жарит. Хотя каждый гриб требует свое время приготовления.

Через пятнадцать минут приятный запах сменился на не совсем приятный, а затем и вовсе из грибов повалил дым. Сначала тоненькой струйкой, которая становилась все гуще. Но Пуфик строго придерживался заданного времени.

– Так, еще 5 минут, – невозмутимо комментировал он, переворачивая нечто на сковороде с одного бока на другой, не менее обгорелый. – Теперь хорошенько посолим. 37 граммов соли, пожалуйста, сюда.

Неизвестно, помогло ли это горелкам, оставшимся на сковороде, но запах несколько изменился.

Сам Пуфик отлично ориентировался в дыму. Па с Альфом стояли у открытого окна, вытирая слезящиеся глаза. А из клубов дыма неутомимо и бодро слышалось: «перевернем еще раз, теперь температуру снизим до 120 градусов, уже почти готово». И, наконец, «можно есть!».

Есть–то было можно, только есть было нечего. Сам Пуфик не соглашался с этим.

Все сделано точно по рецепту. Вот тут сказано, что грибы должны ужариться на 40 процентов и немного похрустывать при еде. У нас они ужарились даже на 60 процентов и тоже хрустят.

Демонстрируя это, Пуфик легко переломил пальцами с громким треском то ли кубик, – то ли полоску черного цвета.

– А цвет, цвет? – не удержался Па. – Почему черный, а не разноцветный?

– Не знаю. В книге о цвете ничего не сказано. Может он изменился в связи с повышенной обжаренностью? Зато какой хруст!

Раздался стук в дверь. Это была Ма, которая свою часть обеда приготовила и теперь звала их к праздничному столу. Па, больше не таясь, открыл дверь. Все равно в таком дыму никто бы не смог подсмотреть, что они сотворили.

– Кушать подано, – произнесла Ма знаменитую и очень любимую многими фразу. – Ждем вас к столу.

– Идем, идем, только переоденемся, – ответил Па первое, что пришло на ум.

– Надо было как–то затянуть время и найти выход из сложившегося положения.

– Придется все–таки воспользоваться услугами Жвачкина.

– Но это же не честно! – Альф хотя и «болел» за Па, но и Ма не хотел давать в обиду.

– Так его участие будет только вспомогательным. Основная еда будет нашей. Ее надо только немного украсить.

А что у нас еще есть? – Пуфик был готов испортить что–нибудь еще.

– У нас есть орехи. Которые вы с Дормидонтом, к счастью, не выбросили. Зальем их шоколадом и будут «Орехи в шоколаде». Главное – орехи, а в чем они, какое это имеет значение? Так ведь, Дормидонт?

Дормидонт, который был польщен тем, что Па в трудную минуту позвал его на помощь, усиленно закивал головой. По тому энтузиазму, с которым он согласился, можно было подумать, что всю жизнь Дормидонт только тем и занимался, что пробовал орехи в различной заливке.

Жвачкина, которому давно надоело заряжаться энергией, упрашивать не требовалось. Всего через десять минут новое блюдо было готово. Выглядело оно намного лучше первого.

В среднем зале их уже ждали. Посередине стола возвышались два больших блюда, вокруг которых стояло девять тарелок. Хотя роботы не ели, но Аза посчитала, что так будет справедливее. А там, кто хочет, пусть ест, кто не хочет – не ест.

Первое блюдо было, как вы уже догадались, конечно же, супом. Но супом облагороженным. Это был суп–пюре, сделанный из пяти других разных супов. Ма тщательно выбрала со всех них гущу и получилась полужидкая каша–пюре.

Для Па, соскучившемуся по твердой пище, эта гуща показалась райским наслаждением. А Ма – поварихой высшего класса. Чего нельзя было сказать об Альфе, у которого при усиленной работе ложкой количество бурды в тарелке не уменьшалось.

– Что, сынок, не нравится? – обеспокоилась за его аппетит Ма.

– Нравится. Только быстрее хочется приступить ко второму.

Вторых блюд было два. Грибочки «а–ля Пуфик» и салат «хлебная фантазия», созданный Ма и Азой.

«Хлебная фантазия» действительно была фантазией. Непонятно как они приготовили свое блюдо, но это уже был явно не суп. Даже Альф, вскормленный на конфетах Жвачкина, с удовольствием положил себе добавку.

Зато все, как по молчаливому уговору, не замечали грибочки, не очень аппетитный запах которых не мог перебить даже дымок трубки Буля, единственного из роботов занятого конкретным занятием за праздничным столом.

Тут Пуфик по своей наивности нарушил негласное соглашение.

– Пожалуйста, пробуйте грибочки, сделаны по технологии и особо обжаристые. Это сюрприз Па. Он сам их с Альфом собирал, чтобы удивить Ма.

Ма и в самом деле была удивлена. Но чтобы никого не обидеть, ведь предлагалось от чистого сердца, попробовала наколоть один грибок. Но грибок или не накалывался из–за своей твердости, или ломался из–за обжаристости.

– Нет, не могу, – с притворным сожалением вздохнула Ма.

– Очень плохая вилка. В следующий раз найду другую и попробую.

– Конечно, – быстро поддержал ее Па. – Грибы хорошо зажарены, поэтому могут постоять и не испортиться. Оставь их на потом.

И он быстро убрал грибы со стола.

– Лучше попробуйте наше другое фирменное блюдо – «Орешки в шоколаде». Пальчики оближите.

Орешки пошли хорошо. Особенно шоколад. Все усиленно облизывали пальцы. Дормидонт ничего не понимал. Но после прокола с грибами решил не заострять внимания на усиленном облизывании. Где ему было понять, что орехи, прежде чем их заливать шоколадом, надо было поколоть и вытащить оттуда ядрышки. Вот и приходилось любителям сладостей пальцами выковыривать шоколадный крем между орехами в скорлупе.

– Да, трудное дело проводить выходной, – произнес, вставая из–за стола, Па. – И что самое непонятное, устаешь не меньше, чем в будний день.

– Тогда надо хоть в конце дня немного расслабиться, – согласилась с ними Ма. – Буль, ты как–то хвалился, что любишь играть в домино. Неси его сюда. Кто хочет, пусть сыграет, а остальные посмотрят. Вот и отдохнем немного.

Вскоре Буль явился с костяшками, которые почему–то вместо коробочки хранились в пол– литровой банке с крышкой. Он весело, что с ним бывало довольно редко, потряс содержимым.

– Играем каждый за себя и на козла! – объявил он, высыпая костяшки на стол.

– Почему это на козла? – обиделся Жвачкин. – Лучше на тебя давай!

– Это просто выражение такое, – смутился немного Буль. – Никакого отношения к тебе оно не имеет.

– Конечно, – Аза как всегда поддержала обиженного.

– Ты же у нас Шоколадик и лишь иногда козлик. Тут такая же разница, как между словами «вредный кот» и «котик» или «птичка» и «железная птица».

– Да, разница большая, – обрадовался поддержке Буль. – Просто тот, кто останется козлом, то есть проиграет, должен залезть под стол и промекать. А ты ведь не умеешь мекать.

– Почему это не умею, – не разобравшись, по привычке не согласился Жвачкин. – Пожалуйста, м–м–е–е–е–е, м–м–е–е–е–е.

– Вот видишь, ничего обидного в этом нет. Проиграл, помекал и обратно за стол. Так, Буль?