Текст книги "РОС: Забытый род (СИ)"

Автор книги: Гарри Фокс

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 19 страниц)

Глава 12

Выход из замка напоминал прыжок из тихой, хоть и змеиной, норы прямиком в кипящий котел безумия. Виолетта вела меня за руку – ее пальцы сжимали мои с силой, граничащей с желанием переломать кости. Этот жест говорил четче слов: «Мой. Не дыши в его сторону.» Я, честно говоря, был не против. После библиотечного инцидента с Амандой, мысль о тишине и одиночестве казалась раем.

Раем, который закончился на пороге.

Территория замка – огромный, вымощенный темным камнем плацдарм перед неприступными стенами – была забита. Не стражницами в боевом порядке. Не торжественной процессией. А просто… девушками. Тысячами девушек. Разных. Высокие и миниатюрные, статные и хрупкие, с волосами всех оттенков Изнанки – от воронова крыла до ядовито-рыжего и лилового. Одеты кто во что горазд: от практичных кожаных доспехов стражниц до легких, почти прозрачных туник и богатых платьев, явно надетых специально для этого «выхода». Аромат их духов, пота, возбуждения и яда ударил в нос густой, дурманящей волной. И все они… смотрели. На меня. Тысячи пар глаз – изумрудных, карих, голубых, рубиновых – уставились с таким голодным любопытством и обожанием, что у меня буквально отвисла челюсть. Я замер как вкопанный.

– Ммммм… – донеслось из толпы, низкое, вибрирующее, как кошачье мурлыканье.

– Смотрите, какие у него глаза… обычные… но какие-то… глубокие… – прошептала кто-то рядом.

– Руки… сильные… – чей-то вздох.

– А бедра… о боги Аспида…

Виолетта мгновенно среагировала на мой немой шок. Ее шипение было таким громким и ядовитым, что ближайшие ряды девушек инстинктивно отшатнулись.

– Закройте рты и расступитесь! – ее голос, ледяной и отчеканенный, разрезал гул толпы. – Наследник не зверинец! Кто посмеет протянуть к нему руку – лишится ее! Навсегда!

Толпа замерла, но напряжение не спало. Голодные взгляды никуда не делись. Я почувствовал, как по спине бегут мурашки. Это не внимание. Это предвкушение. Как будто я – последний пряник в кондитерской после десятилетней голодовки.

Краем глаза я заметил движение на высоких окнах замка. Там, за витражами, маячили силуэты. Аманда – узнаваемая по огненным кудрям – прислонилась к стеклу, явно наслаждаясь зрелищем. Рядом с ней – еще три фигуры. Одна – высокая, статная, с осанкой военачальницы (Первая сестра?). Другая – хрупкая, почти девочка, с огромными глазами (Вторая?). Третья – в глубоком капюшоне, лицо скрыто тенью (Четвертая? Та самая, что звала «поиграть»?). Аманда помахала мне пальчиками, ее губы сложились в сладострастную ухмылку. Виолетта, почувствовав мой взгляд, резко дернула мою руку.

– Не смотри! – прошипела она, не поворачивая головы. – Она этого и ждет! Шлюха! Иди!

Я послушно уставился прямо перед собой, чувствуя, как жар разливается по лицу. Виолетте хватало назойливости Аманды. Если бы она увидела, что я даже мельком взглянул на ее сестер, скандал был бы неминуем. И, возможно, с применением боевых отравляющих веществ.

Нам пришлось буквально пробиваться сквозь живую стену. Стражницы в тяжелых доспехах (единственные, кто сохранял подобие дисциплины) образовывали узкий коридор, сдерживая натиск восторженных горожанок. Руки так и норовили протянуться – коснуться моей руки, плаща, волос. Кто-то бросил под ноги букетик ядовито-синих цветов. Кто-то швырнул… трусики? Я старался не смотреть. Чувствовал себя не наследником, а главным призом на самом безумном конкурсе красоты наоборот. Неловкость давила грузом. Я был циничным выживальщиком, а не объектом массовой истерии. Это было… подавляюще.

– Держись ближе, – пробормотала Виолетта, ее голос был напряженным. Она шла, высоко подняв голову, ее профиль – ледяная маска графини. Но пальцы на моей руке дрожали от ярости.

Мы подошли к мосту. Не тому убогому, что вел в город. Это было сооружение власти. Широкое, выложенное плитами темного мрамора с инкрустациями из золота в виде извивающихся змей. Массивные перила, украшенные каменными головами Аспидов с рубиновыми глазами. Мост перекинут через ту самую черную, бездонную реку, что огибала замок. Вид с него открывался жутковатый и величественный: лиловое небо, мрачные башни замка за спиной, и… город Аспидиум внизу. Кипящий, как муравейник.

Но и на мосту нас ждала толпа. Плотнее, азартнее. Здесь уже были в основном стражницы – те самые «Стальные Кобры», которых тренировала Виолетта. Их доспехи блестели, оружие было при себе, но дисциплина трещала по швам. Их глаза, привыкшие к смерти и опасности, горели теперь тем же диким, голодным любопытством, что и у горожанок. Они сдерживали напор девушек с городского берега, но сами едва не ломали строй, пытаясь рассмотреть меня поближе.

– Эй, Командор! – крикнула одна смелая, коренастая стражница с шрамом через глаз. – Делиться будешь? Хоть краешком?

– Заткнись, Рога! – рявкнула ее соседка, но в ее голосе тоже звучал смех и азарт.

– Посмотрите, как он смущается! Милашка! – засмеялась кто-то сзади.

– Говорят, Аманда уже пробовала… – донесся шепот, и тут же был заглушен шиканьем.

Виолетта не отвечала. Она шла, как ледокол, ее взгляд был устремлен вперед, но я чувствовал, как ярость клокочет в ней, грозя вырваться наружу. Ее рука сжала мою так, что кости заскрипели. Я видел, как сжимаются ее челюсти. Еще секунда, и она прикажет открыть огонь на поражение.

Мы сошли с моста на городскую площадь. Хаос достиг апогея. Толпа ревела. Цветы, ленты, какие-то записки летели в нашу сторону. Стражницы, сбитые с ног напором, еле сдерживали людскую волну. Крики «Наследник!», «Граф!», «Дай посмотреть!», «Потрогай меня!» сливались в оглушительный гул. Меня буквально душило этим вниманием. Воздуха не хватало. Я ловил взгляды – восторженные, жадные, безумные. Одна девушка, вырвавшись из цепи стражниц, рванула ко мне, но была схвачена за волосы и отброшена назад с визгом. Другие просто плакали от переполнявших их чувств. Это было не поклонение. Это была истерия.

Виолетта вдруг остановилась посреди площади. Она отпустила мою руку. Я почувствовал облегчение на долю секунды, пока не увидел ее лицо. Оно было спокойным. Слишком спокойным. Бесстрастным. Как перед атакой.

Она медленно подняла руку. В пальцах у нее был маленький, невзрачный свисток из черной кости. Она поднесла его к губам.

Тишина не наступила. Но гул мгновенно стих, сменившись напряженным, испуганным шипением. Тысячи глаз уставились не на меня, а на нее. На этот свисток. Они знали, что он значит.

Виолетта не издала ни звука. Она просто держала свисток на виду, ее изумрудные глаза, холодные как ледники Изнанки, медленно скользили по толпе. Казалось, она метит каждую, кто посмеет сделать лишний шаг или вздохнуть слишком громко. Даже стражницы замерли, вытянувшись по струнке.

– Наследник, – ее голос гулко прокатился по площади, – желает осмотреть свой город. Без помех. Без… фамильярностей. – Она сделала паузу, давая словам впитаться. – Следующая, кто посмеет нарушить его покой… – Она не договорила. Просто медленно, очень медленно, провела ребром ладони по горлу. Жест был понятен без слов. Кристально ясен.

Мертвая тишина воцарилась на площади. Даже ветер, казалось, перестал дуть. Девушки опустили глаза, отступили назад, образовав широкий, пустой круг. Страх сменил безумное обожание.

Виолетта снова взяла меня за руку, уже менее сокрушительно. Ее пальцы все еще были холодными.

– Пойдем, – сказала она тихо, но так, что слышали все. – Покажу тебе Аспидиум. Настоящий. Без этого… цирка.

Мы пошли по внезапно опустевшей площади. За спиной стояла гробовая тишина, прерываемая только шелестом одежд и нашими шагами. Тысячи глаз провожали нас, но теперь в них был только страх и почтение. Я взглянул на профиль Виолетты. Ледяная маска графини не дрогнула. Но я знал – внутри бушевал ураган ярости и ревности. Этот «цирк» только начинался. И следующее представление могло быть куда темнее.

А где-то высоко в замке, за витражным стеклом, Аманда заливалась тихим, довольным смехом. Спектакль удался.

Мы шли по затихшим после площади улочкам, рука в руке, но напряжение Виолетты витало между нами почти осязаемо. Она старалась, правда старалась. Показывала фонтан – мраморное изваяние Аспида, из пасти которого струилась не вода, а густой, дымящийся фиолетовый туман с запахом полыни и металла. Водила мимо конюшен – вернее, питомника для тех самых гибридных существ. Одно из них, похожее на помесь ящера и скакуна с капюшоном кобры, узнало Виолетту и издало низкое, шипящее приветствие. Она гордо кивнула. Показала аллею искривленных деревьев с листьями-кинжалами и даже что-то вроде парка – участок ядовито-яркой, неестественно пышной флоры Изнанки, где среди папоротников размером с дом порхали насекомые, похожие на светлячков, но с явно хищными челюстями.

– Вот видишь? – она говорила, пытаясь звучать легко, но в ее голосе звенела струна. – Не все тут казармы и казни. Есть и… красивое. Когда станешь Графом, сможешь тут гулять. Со мной. – Она крепче сжала мою руку, как бы пристегивая меня к этому будущему.

– Гулять под лиловым небом, слушая шипение светлячков-людоедов? Романтика, – пошутил я, стараясь разрядить обстановку. Но шутка вышла плоской. Сама мысль о титуле, о будущем здесь, в этом змеином гнезде, давила грузом.

Виолетта фыркнула, но не ответила. Мы вышли на краю огромной площади – той самой, где начиналась Жатва. И там… их снова были тысячи. Но теперь – тихие. Сдержанные. Как стая хищниц, затаившая дыхание перед прыжком. Гул, приглушенный, но мощный, поднялся, как волна, когда мы показались на горизонте. Тысячи глаз снова устремились на меня. Страх перед свистком Виолетты смешивался с неистребимым любопытством и тем же голодным блеском.

В центре площади, у подножия гигантской статуи Тотемного Аспида, стояла небольшая группа под усиленной охраной стражниц. Мои товарищи. Григорий, Марк со своей перевязанной рукой, Степан и Артём. Они не были наследниками, но, видимо, тоже стали объектом внимания. Я увидел, как какая-то девчонка из толпы послала Артёму воздушный поцелуй, а он покраснел до корней волос. На Марка кто-то свистнул – ученый вздрогнул и судорожно поправил очки. Даже сурового Григория пару раз окликнули по имени. Но когда их взгляды встретились с моим… реакция была разной.

Григорий упорно смотрел куда-то в сторону, в каменную стену. Его лицо было каменным, единственный глаз избегал встречи с моим. Отчуждение. Марк, напротив, уставился на меня с диким научным интересом, словно я был новым видом ядовитой твари. Степан крестился, шепча молитвы, его взгляд мелькал между мной и каменным Аспидом. Артём выглядел потерянным, его глаза были полны вопросов и страха. Они перешептывались. Обо мне? О своей участи? О том монстре с рубиновыми глазами, в которого я превратился в Первом Городе?

Виолетта почувствовала мое напряжение. Она остановилась в нескольких шагах от статуи, развернулась ко мне, заслонив на мгновение толпу и каменное чудовище. Ее изумрудные глаза, обычно такие яростные или мечтательные, сейчас были… серьезными. Глубокими.

– Лекс, – ее голос был тихим, но твердым, только для меня. Она взяла мои руки в свои. Ее пальцы были прохладными. – Смотри на меня. Только на меня.

Я послушно уставился в ее глаза, пытаясь отгородиться от давящего внимания тысяч пар глаз и рубинового взора Тотемного Аспида за ее спиной.

– Все будет хорошо, – она сказала с непоколебимой уверенностью, как будто могла силой воли изменить реальность. – Ты сильный. Сильнее, чем думаешь. Папа… он тебя выбрал. Он видит в тебе достойного. – Она сделала паузу, ее взгляд стал еще интенсивнее. – Будь уверенным. Будь смелым. Как рыцарь в моих книгах. Ты мой рыцарь. Помнишь?

Ее вера была заразительной, пусть и наивной. Я натянул улыбку, стараясь соответствовать образу.

– Да легко, фея моя ядовитая, – пошутил я, стараясь, чтобы голос не дрогнул. – Каменного папочку я уже пережил разок. Что он мне сделает? Пожурит за то, что его дочку целую?

Виолетта улыбнулась в ответ, но улыбка была напряженной. Она знала, что это не просто "пожурит". Она отпустила мои руки.

– Иди, – прошептала она. – Он ждет.

Я глубоко вдохнул. Воздух Изнанки с привкусом металла и пыли заполнил легкие. Повернулся. Передо мной вздымался Тотемный Аспид. Каменный, древний, бесконечно жестокий. Его рубиновые глаза, казалось, горели ярче обычного, прокалывая меня насквозь. Знакомый, леденящий душу страх сжал горло. Я вспомнил первый "вдох", смерть Димона и других, галлюцинации леса, ощущение, как клыки дробят ребра…

Я сделал шаг. Потом другой. Отделяясь от Виолетты, от товарищей, от толпы. Шел к подножию статуи, к тому месту, где стоял тогда, среди обреченных. Шум площади стих, сменившись гробовой, давящей тишиной. Даже дыхание тысяч людей казалось приглушенным. Все замерли. Ждали.

Еще шаг. Я стоял прямо перед каменной мордой Аспида. Его рубиновые глаза были огромными, как шлюзы в ад. Я почувствовал, как по спине бегут мурашки. Сердце колотилось, пытаясь вырваться из груди.

И тогда это началось. Не громко, не резко. Тихое шипение, как от раскаленной стали, опущенной в воду. Из гигантских ноздрей каменного змея повалил яд. Тот самый. Знакомый. Зеленовато-лиловый туман, плотный, маслянистый. Он стелился по земле, окутывая сначала мои ноги, потом поднимаясь выше, как ядовитый прилив.

Запах ударил в нос – едкий, обжигающий, знакомый до тошноты. Смесь гниющей плоти, горького миндаля и озона. Он заполнял легкие, щипал глаза. Я замер, чувствуя, как туман обволакивает меня, проникает сквозь одежду, впитывается в кожу. В ушах зазвенело. В висках застучало.

Дыхание Аспида. Испытание продолжалось. Начался новый акт в спектакле под названием «Наследник». И на этот раз ставки были неизмеримо выше. Я закрыл глаза, готовясь к аду галлюцинаций, к боли, к испытанию на прочность. Рубиновый взгляд Аспида ждал в ядовитой мгле. Ответа. Признания. Или конца.

Я вновь потерял сознание. Голова закружилась, мир вокруг расплылся в пелене серого тумана, прежде чем окончательно погрузиться в непроглядную тьму. Кажется, я провалился в бездонную пропасть, где нет ни времени, ни пространства, только звенящая пустота.

Очнулся я в лесу. Сырая земля холодила щеку, в нос ударил запах прелой листвы и грибов. Солнечные лучи пробивались сквозь густую листву, образуя причудливые узоры на земле. Я попытался подняться, но тело пронзила острая боль.

И тут раздался голос. Знакомый, отвратительный, леденящий душу. Шипение и коварная ухмылка чувствовались в каждом слове.

– Ооо, кто это пожаловал ко мне? Такой весь важный, гордый собой…

Голос словно полз по коже, вызывая отвращение. Я огляделся, пытаясь понять, откуда он исходит.

– Подойди. Найди меня. Хе-хе…

Эхо разнесло его слова по лесу. Я знал, кто это. Аспид. И его игра только началась. Страх сковал меня, но я понимал, что нельзя поддаваться ему. Нужно найти в себе силы и противостоять этому чудовищу. Поднявшись на ноги, я сделал первый шаг вглубь леса, в логово Аспида.

– Слышу, как трепещет твое сердце, словно пойманная птица в клетке. Я чую твой страх, как волк чует запах крови на ветру. Он сладок, этот аромат отчаяния, он питает меня, делает сильнее. Глупец. Ты всего лишь пешка в моей игре, марионетка, дергающаяся под моими нитями. Твои глаза полны надежды? Как наивно. Надежда – это яд, который медленно убивает, и я с удовольствием буду наблюдать, как он разъедает тебя изнутри. Ты думаешь, что у тебя есть союзники? Что кто-то придет тебе на помощь? Ошибаешься. Все они предали тебя, бросили на растерзание мне. Ты одинок. И ты…мой…ха-ха…

Глава 13

Логово Аспида встретило меня не адским пламенем, а ледяным, гнетущим молчанием первозданного леса. Странный лес – деревья черные, как обугленные кости, листья – застывшие капли яда, свисающие с ветвей. Воздух густой, сладковато-приторный, с нотками гниения и старой крови. Голос Тотемного Аспида висел в этом воздухе, не принадлежа ниоткуда конкретно: низкий, многоголосый, как скрежет камней под землей, зовущий, манящий, неумолимый.

– Сюда… Наследник… Ко мне…

Я шел, чувствуя, как каменная почва под ногами вибрирует в такт этому зову. Растительность редела, уступая место гигантским, покрытым мхом и лианами руинам. Каменные блоки, некогда часть величественных зданий, были разбросаны, как детские кубики неведомым исполином. На них – те же змеиные узоры, что и в замке, но древнее, грубее, словно высеченные когтями, а не резцом. И вот, лес окончательно расступился, открыв площадь.

Огромная, вымощенная плитами черного базальта, треснувшими от времени и корней деревьев-захватчиков. И в центре – пирамида. Не египетская, а именно ацтекская – ступенчатая, мощная, устремленная в лиловое небо Изнанки острым, как жертвенный нож, усеченным верхом. Каждая ступень была высотой с дом. Камни пирамиды источали древность и холодную, бездушную мощь.

И вокруг нее, медленно, величаво, как черная река из плоти и чешуи, полз Он.

Тотемный Аспид.

Его размеры заставляли мозг отказываться верить. Толщина – с крепостную башню. Длина – терялась за изгибом пирамиды, казалось, он мог обвить ее всю. Чешуя – не просто черная. Она была цветом космической пустоты, поглощающей свет, переливающейся на изгибах тела слабыми, кроваво-рубиновыми отсветами, как далекие умирающие звезды. По бокам туловища, ближе к голове – атрофированные крылья. Не гордые перепончатые лоскуты дракона, а жалкие, сморщенные, костяные отростки, покрытые той же пугающей чешуей, как шрамы былого могущества, ныне утраченного. Они судорожно подрагивали при каждом его движении, бесполезные и трагичные.

Но главное – голова. Огромная, треугольная, как у королевской кобры, но в тысячу раз массивнее. И глаза. Два гигантских шара чистейшего рубина, пылающих изнутри холодным, бездонным пламенем. В них отражалась и пирамида, и лиловое небо, и мое ничтожно маленькое, дрожащее от страха существо у подножия. В них не было зрачков – только бесконечная глубина и знание, растянувшееся на тысячелетия.

Он увидел меня. И засмеялся.

Звук был ужасающим. Не смех, а скрежет скал, падающих в бездну, смешанный с влажным бульканьем и змеиным шипением. Он эхом разнесся по площади, заставив камни вибрировать, а мои кости – сжиматься от первобытного ужаса.

– Ху-ху-ху-сссссс… Вот ты и пришел ко мне. Наконец-то.

Голос был уже не зовущим, а физическим ударом по сознанию, исходящим из той гигантской пасти, усеянной клыками размером с мое тело.

– Тебе страшно? – спросил Аспид, и его рубиновые глаза сузились, будто в усмешке. – Страшно. Я это чувствую. Каждая твоя дрожащая клеточка кричит об этом. Хорошо.

Он медленно опустил свою чудовищную голову, приближая ее ко мне. Тень накрыла меня целиком. Запах серы, древней пыли и чего-то невыразимо чуждого, космического, ударил в нос. Его дыхание, горячее и влажное, как из печи, обожгло кожу.

– А теперь ответь. – его голос стал тише, интимнее, но от этого только страшнее. – Зачем ты ко мне пришел?

Я попытался проглотить комок в горле. Голос сорвался на хрип:

– А… а у меня разве был выбор?

– Ху-ху-ху-ссссс… – его смех снова прокатился по площади. – Выбор есть всегда, червяк. Всегда. Но да… твой выбор граничил со смертью. Верная кончина или… шаг в неизвестность ко Мне. Ты выбрал шаг. Но Я задал тебе вопрос. Не уходи от него. Ответь. Четко. Зачем. Ты. Ко Мне. Пришел?

Последние слова он произнес с ударением, каждое – как молот по наковальне. Давящая сила его воли обрушилась на меня, требуя ответа. Я собрал волю в кулак, вспомнив напутствие Виолетты. Будь уверенным. Будь смелым. Хоть на словах.

– Получить силу! – выпалил я, стараясь звучать твердо. – И возглавить род Аспидовых!

Рубиновые глаза вспыхнули ярче. В них мелькнуло что-то… насмешливое? Разочарованное?

– А ты разве этого хочешь? – прошипел Аспид. Его голова приблизилась еще на считанные метры. Я видел каждую трещинку на его чешуе, каждую неровность на его гигантских клыках. – Или ты просто повторяешь то, что от тебя ждут? Сила… Власть… Возглавить род… Громкие слова, смертный. Но сможешь ли ты потянуть на себе эту ношу? Не просто носить титул, а быть им?

Он сделал паузу, давая словам впитаться, как яду.

– Ты ничего не знаешь о нас. Обо Мне. О наших… нормах. О наших правилах. О той цене, что платит каждый, кто поднимается к вершине пирамиды. – Он кивнул своей чудовищной головой в сторону ступеней. – Ты даже не знаешь самого главного…

Его голос опустился до шепота, но шепота, который резал слух, как стекло.

– Ты даже не знаешь, что мир… тот мир, где когда-то жила твоя душа… где ты был кем-то другим… был уничтожен. Стерт. Обращен в прах и пепел космического ветра. Ты не просто попал сюда, червяк. Ты – беглец. Последний осколок разбитого зеркала. Призрак мира, которого больше нет.

Слова обрушились на меня не звуком, а ледяной глыбой, разбивающей все внутри. Мир… уничтожен? Мой мир? Нет. Не может быть. Это ложь. Уловка. Провокация!

Но в глубине тех рубиновых бездн не было лжи. Только холодная, беспощадная правда. Правда, от которой мир вокруг поплыл, а земля ушла из-под ног. Я стоял перед древним божеством, наследник без наследства, правитель без понимания, человек без дома, оглушенный грохотом собственного мира, рухнувшего в небытие, о котором он даже не подозревал. И все, что я мог сделать – это смотреть в эти пылающие рубиновые глаза, чувствуя, как последние опоры реальности рассыпаются в прах.

– Да… Я не знал. Память словно выжжена каленым железом. Не помню ни своего имени в прошлом мире, ни причины гибели… ни даже как пал мой мир. Теперь я здесь, одиннадцатый год идут твои испытания. И я – первый, кто добрался до этого рубежа. Неужели тебе не нужен наследник? Так вот же он! Я здесь, стою перед тобой!

Аспид захохотал так, что самое небо Изнанки содрогнулось, словно от удара исполинского молота.

– Глупец! Испытания – лишь жалкая уловка, сказка, придуманная для моих дочерей. Никто не достоин и никогда не будет достоин править моими девочками. Сколько красивых, сильных мужей пролило здесь свою кровь, обагрив мои алтари… Все это – лишь забава для меня и увлекательная игра для моих дочерей. Наследника не будет. Никогда.

Холодная ярость смешалась с леденящим отчаянием. Слова Аспида били, как молоты, разбивая все, на чем держалось мое понимание реальности последних дней. Жатва – ложь? Смерть Димона, Клима, остальных – всего лишь… развлечение? Мои страдания, борьба, попытки выжить – спектакль для вечного змея и его дочерей?

– Но… все это… – голос мой был хриплым, сдавленным. В голове мелькали картины: Дыхание Аспида на площади, предсмертные хрипы, ледяной ужас Леса Голосов, гниющие упыри Первого Города, разорванный Клим… – …все наши попытки… наши смерти… боль… страх… Это все для вашей забавы?!

– Ху-ху-ХУ-ХУ-ХУ-СССССС! – Его смех действительно сотряс лиловый свод, заставив древние камни пирамиды дрожать. Звук впивался в мозг, как раскаленные иглы. – Красиво, да? И сильные были… и красивые… Их кровь на моих алтарях была особенно алая, их страх – особенно сладок! Но достойны? Нет. Никто не достоин править моими девочками. Никто и никогда. Они – плоть от плоти моей, продолжение моей воли. Мужчина? Наследник? – Он презрительно фыркнул, и из ноздрей повалил едкий дым. – Это сказка для глупых девчонок, которые верят в своих «рыцарей». Как Виолетта. Забавно наблюдать, как она верит.

Я сжал кулаки, ногти впились в ладони. Цинизм этого древнего чудовища был ошеломляющим.

– Но твой род! – выкрикнул я, отчаянно цепляясь за логику. – Без мужчины вы вымрете! Генофонд… потомство…

Аспид склонил свою гигантскую голову, его рубиновые глаза сверкнули искрой чистейшего презрения и… превосходства.

– Каждое тупое животное, – прошипел он, растягивая слова, – ищет наследника, плодит детей, чтобы стать сильнее. Чем больше рабов – тем могущественнее господин? Примитивно. Смотри на меня! – Он выпрямился, его чешуйчатое тело вздыбилось, затмевая пирамиду. – Пять Старших Дочерей. Чистых. Сильных. И десятки тысяч дочерей пониже – стражниц, горожанок, алхимиков! Все они – мои. Их сила – моя сила. Их воля – продолжение моей. Их жизни питают меня тысячелетиями. Разве я слаб?! Вымирает мой род?! – Его голос грохнул, как обвал. – НЕТ! И тебе разве не интересно? – Внезапно его тон стал почти заговорщическим, зловеще-игривым. – А куда делись все мужчины? В Первом Городе… ты ведь видел их? В виде тех самых упырей. Ху-ху-ху… Прекрасная ирония, не правда ли? Сильный пол… превращенный в вечно голодную, жалкую нежить. Что ты на меня так уставился? – Он насмешливо сузил огненные глаза. – Я тебе не дам ответа. Это было бы… слишком просто. Слишком скучно.

Я чувствовал, как земля уходит из-под ног. Не только физически – рушились все опоры понимания. Этот мир, его правила, моя роль в нем – все было чудовищной ложью, игрой в кости, где ставкой были жизни.

– К чему… – я сглотнул ком ярости и бессилия, – …весь этот спектакль?! Зачем играешься?! Зачем вообще я здесь?!

– Зачем? – Аспид эхом повторил мой вопрос, его голос внезапно стал тише, интимнее, страшнее. – Да. Я играюсь. И… мне интересно посмотреть, что будет дальше. С тобой. Ты… попаданец. Осколок мертвого мира. В тебе есть… искра. Борьба. Возможно… – он сделал паузу для драматизма, – …ты даже сможешь вновь восстановить какой-то… порядок в моем роду. Может, даже… мужчины появятся. Не как упыри. По крайней мере… – его тон стал снисходительным, – …тебе повезло, что я добр к тебе. Пока. Ху-ху.

– Добр?! – Хриплый смешок вырвался у меня. – Ты устроил эту бойню! Ты… А если я сам откажусь?! – выкрикнул я, отчаяние толкая на крайность. – Прямо сейчас?! Покончу с собой?!

– И что?! – Аспид перебил меня, его голос снова стал громовым, полным презрительного веселья. – Ты просто умрешь. Сдохнешь. А твоя маленькая, потерянная душа… будет мною пожрана. Глупое решение для глупых людей. Неужели ты не хочешь… утолить мою жажду игры? А взамен… – его голос стал сладким, как яд, – …я дозволю тебе продолжать притворяться Наследником. Носить титул. Играть в Графа. Целовать моих дочек. Ху-ху.

– Это… не логично! – пробормотал я, чувствуя, как разум отказывается воспринимать этот бред.

– Ху-ху-ху! – Аспид закатился своим леденящим душу смехом. – У всего есть логика, червь! На все вопросы есть ответ! Просто ты слишком слеп и глуп, чтобы их видеть! Интересно… сколько ты продержишься, узнав, какой мы род на самом деле? Какую тьму мы храним? Какие тайны пожираем? Ху-ху-ху… А теперь… – его тон сменился на повелительный, – …я дам тебе безделушку. Плату за твое послушание. И напоминание.

Он не шевельнулся. Но я почувствовал жар. Дикий, невыносимый жар, сосредоточенный на безымянном пальце правой руки. Я взглянул вниз. Кожа покраснела, потом побелела, потом… начала гореть. Не метафорически. Буквально. Плоть пузырилась, шипела, испуская едкий дым и запах паленого мяса. Боль была нечеловеческой, пронзительной, выворачивающей нутро наизнанку. Я вскрикнул, схватившись за запястье, но не мог оторвать взгляд от кошмарного зрелища.

Из обугленной плоти, словно растущий кристалл, выползало кольцо. Черный металл, холодный на ощупь, несмотря на жар. И на нем – извивающаяся фигурка змеи с крошечными, но невероятно яркими рубиновыми глазами. Перстень Рода. Он формировался прямо из моей плоти, вплавляясь в кость, становясь частью меня. Боль достигла пика, заставив мир почернеть на краю сознания, а затем… резко стихла, сменившись леденящим холодом металла на пальце. Кольцо было готово. Идеальное. Жуткое. Вечное напоминание.

– А теперь, смертный, – голос Аспида прозвучал прямо у меня в голове, ледяной и неумолимый. Его рубиновые глаза, гигантские, как озера ада, пристально впились в мои. – Только попробуй обидеть моих дочерей. Ты должен будешь уделить внимание каждой Старшей. Понять их. Удовлетворить их… амбиции. – В его голосе сквозила мерзкая усмешка. – Но если они будут недовольны… Ху-ху… ты умрешь очень, очень мучительно. Да-да… И смотри… – его голос стал шепотом, полным ядовитой «заботы», – …не разбей сердце Виолетте. Ведь она так хочет быть твоей единственной. Как же ты тогда продолжишь мое потомство, «осчастливив» пятерых, но не обидев одну? Ху-ху-ху… Будет забавно посмотреть на твои потуги.

– Ты… больной… – выдохнул я, чувствуя, как холод кольца проникает в кровь, смешиваясь с ужасом и отвращением.

– Нет! – громыхнул Аспид. – Просто ты ничего не понимаешь! Но как найдешь ответы… тогда все встанет на свои места. – Он сделал паузу, его огромная голова медленно попятилась, скрываясь в тени пирамиды. – А сейчас… на твоем месте я бы попытался узнать… для чего тот ключик? И что еще за артефакты вынесли из Первого Города? И почему… – его голос стал зловеще тихим, – …мои Старшие Дочери боятся туда приближаться? Ступай. Игра началась. И помни… – его фигура начала растворяться в тени, как мираж, но голос звучал четко, – …у тебя нет союзников. Доверять можешь только… мне. Ху-ху-ху… – Смех стал эхом, затихающим вдали. – …Мне? Ху-ху-ху…вот это я сказал глупость…ху-ху-ху…

Он исчез. Площадь опустела. Лиловый свет Изнанки лился на черные камни и ступени проклятой пирамиды. На моем пальце леденил кожу Перстень с рубиновыми глазами. В ушах звенело от смеха Аспида и его чудовищных откровений. А впереди была тьма тайн, интриг пяти сестер и осознание, что я – всего лишь пешка в игре древнего, безумного бога. Пешка, которой дали корону… чтобы было интереснее наблюдать за ее падением.

Мир завертелся, как пьяный волчок. Каменные плиты площади поплыли перед глазами, лиловое небо слилось с черными стенами замка в кашу из мрачных красок. Рубиновые глаза Аспида, его слова о погибшем мире, о лжи Жатвы, о Первом Городе и упырях-мужчинах – все это давило на сознание тяжелым, ядовитым грузом. Я почувствовал, как подкашиваются ноги. Земля резко рванулась навстречу.

И вот я уже лежу на холодном камне, задрав голову к вечно сумеречному небу Изнанки. Звон в ушах, солоноватый привкус крови на губах – видимо, при падении прикусил. Гул толпы прорвался сквозь звон – приглушенный, встревоженный.

– Лекс! Лексюша! – Голос Виолетты, острый, как лезвие, разрезал шум. Она рухнула на колени рядом, ее холодные пальцы впились в мои плечи, приподнимая. – Милый! Очнись! Что он с тобой сделал?!

Ее лицо, бледное от страха, закрыло небо. Изумрудные глаза, огромные и влажные, впились в мои, выискивая признаки жизни, понимания. В них не было ни капли игры – только дикая, животная тревога. Она аккуратно, почти нежно, провела большим пальцем по моим сухим, потрескавшимся губам. Ее прикосновение было прохладным и странно успокаивающим, контрастируя с бурей внутри меня.

– Как все прошло? – прошептала она, ее дыхание, пахнущее полынью и чем-то сладким, коснулось моего лица. – Милый, скажи что-нибудь! Дышишь? Видишь меня?