Текст книги "Рай, ад и мадемуазель"
Автор книги: Гарольд Карлтон
сообщить о нарушении
Текущая страница: 9 (всего у книги 21 страниц)
Моник поднялась в комнату, приняла душ, переоделась в заветную сорочку, уложила волосы, поправила макияж – и запретила себе думать. Пришло время действовать. Девушка последний раз взглянула в зеркало, вышла из комнаты и словно в бреду направилась по пустому коридору в номер любимого.
Моник тихонько постучала. Тишина. Она дернула за ручку. Дверь открылась.
– Гай? – прошептала она, входя в темную комнату.
Девушка двигалась на ощупь и обо что-то споткнулась. Услышала шорох. Засветилась прикроватная лампа: Моник увидела Гая и модель Надин. Ту самую, которая весь вечер подливала ему вино. Мгновение они молча смотрели друг на друга, потом швея выбежала из номера, промчалась по коридору к себе, заперлась и бросилась на подушки.
Девушка рыдала, пока не услышала стук в дверь. Крикнула: «Войдите!», думая, что это глупая модель прибежала извиняться. Некто прошел до кровати и остановился. Она подняла глаза и увидела печального Гая в белом халате.
– Прости, – шепнул он.
Моник не могла заставить себя заговорить. Вместо этого она, как во сне, протянула к любимому руки. На долю секунды портной замешкался, но потом швея впервые в жизни оказалась в объятиях мужчины. Как же чудесно прильнуть к его телу!
– Я и не думал… – прошептал он ей на ухо. – Считал тебя почти дочерью…
Вряд ли для Моник можно было придумать более возбуждающее слово. Она моментально нашла губами его губы и крепко прижала Гая к себе. Мужчина поцеловал ее, и девушка почувствовала привкус кофе на его губах. Не помня себя, Моник раздвинула ноги, задрала сорочку. Гай крепче обнял девушку, и она начала постигать удовольствия любви. Моник ощутила близость мужской плоти, но портной, кажется, понял, что это ее первый раз. Действуя нежно и неторопливо, он вознес девушку на небывалые высоты. Почти сразу внутри Моник зародилась волна наслаждения, о которой она так много читала. Как только не описывали это блаженство, не облачали в разные слова – в песнях, книгах, фильмах. Наивная девушка думала, что готова ко всему, но сила ощущений застала ее врасплох, вынуждая закричать. Гай нежно накрыл рукой ее рот. Моник задыхалась и всхлипывала, по щекам текли слезы. Но восхитительные толчки внутри вызывали все новые и новые взрывы удовольствия. Девушка не хотела отпускать его. Ее тело не хотело выпускать его. «Плоть знает, что ей нужно», – подумала она, прижимая к себе Гая. Она сначала принимает мужчину, а потом не желает с ним расставаться. Портной успокаивал Моник, смахивал слезы с ее глаз, покрывал горячими поцелуями лицо, шею. В конце девушка перестала кричать и только тихонько всхлипывала. Ее тело будто ожило. Каждая клеточка пылала. Она расплакалась.
Этого Моник не ожидала. Скорбь по отцу, жажда любви, одиночество… Вся чернота прошлого словно выливалась из нее вместе с потоком слез. Вот в чем суть жизни: когда два тела сливаются в одно, будто два кусочка головоломки подходят друг к другу, раскрывается тайна любви. Моник прильнула к Гаю, будто желая слиться с ним. Гай обнимал девушку, словно прочитал ее мысли.
– И что теперь будет? – всхлипнула она.
Гай усмехнулся и пробормотал:
– Об этом спрашивать уже поздно.
Моник неподвижно лежала в его объятиях. Понемногу эмоции затихали, и она начала обдумывать первый опыт любви. На что это похоже? Бывшая девственница не могла уснуть. Не могла даже пошевелиться, пока он спал, обнимая ее. Как девушка об этом мечтала! Лежать вот так, в объятиях мужчины, всю ночь, чувствуя себя защищенной, уверенной в завтрашнем дне, любимой. Моник не заснула до самого рассвета. Она размышляла. Когда мужчина и женщина испытывают такое вместе… это ведь должно что-то значить? Хотя бы самую малость…
ГЛАВА 11
– Саманта, я наслышана о твоем поведении на благотворительном приеме. – В понедельник утром Шанталь Деланж ликовала, не скрывая злорадства. – Ты забыла, что находилась там от «Деланж»? Представитель по связям с общественностью должен быть тактичным и благоразумным. Мы не можем позволить, чтобы наши работники вели себя подобным образом. Да еще и на вечере в пользу сирот! Мы, французы, очень либеральны, но…
Она пожала плечами.
– Вы? Либеральны? – засмеялась Саманта. – У вас самое закоснелое общество в мире. Вот калифорнийцы и впрямь либералы! Как и другие американцы!
– Тогда, может, вернешься домой? – предложила Шанталь. – На этот раз ты зашла слишком далеко. Мы отпускаем тебя.
Девушка смотрела на нее, открыв рот.
– В смысле… увольняете? – ошарашенно произнесла она.
Шанталь кивнула.
– Но вы не можете! – вскрикнула Саманта. – Я увеличила продажи духов на семьдесят процентов! Мой отец прекратит распространять их!
Шанталь коварно улыбнулась.
– Твой отец вряд ли одобрит твое поведение. Я его знаю! И вообще, ты гостья в нашей стране! И должна вести себя соответственно.
– Вы не можете уволить меня из-за пары креветок! Или завидуете, что у меня больше поклонников? Кем вы, черт побери, себя возомнили? Я получу работу в «Шанель», как только пожелаю!
– Значит, наша потеря станет приобретением Коко, – вздохнула Шанталь.
Час спустя Саманта вытряхнула содержимое ящиков своего стола – в основном шоколадки и косметику – в два больших пакета «Шанель». После этой болезненной процедуры Кристофер проводил бывшего агента по рекламе на улицу. Некоторое время девушка стояла, тоскливо глядя на телефонную будку, потом тряхнула головой.
– Ну уж нет! – решила она. – Я слишком горда, чтобы просить папу вытащить меня из этой переделки.
Британец поймал такси. Саманта забралась внутрь, опустила оконное стекло и жалобно посмотрела на юношу.
– Ах, Кристофер, – захныкала она, – неужели это конец веселья в Париже? И все из-за двух несчастных креветок?
– А может, веселье только начинается? Вдруг дурная слава поможет в карьере?
– Помнишь песню «Je ne regrette rien»? [67]67
«Я ни о чем не жалею» (фр.).
[Закрыть]– спросила Саманта. – У меня своя есть версия: «Je regrette tout»! [68]68
«Я обо всем сожалею» (фр.).
[Закрыть]Но я не поеду в Нью-Йорк, пока не добьюсь успеха здесь.
Такси тронулось с места, Саманта помахала рукой из окна.
Моник проснулась одна. Посмотрела на смятую постель, встала и долго изучала свое отражение в зеркале ванной. Лицо изменилось. Точнее, глаза. Она стала томной и расслабленной, словно хороший массаж избавил от болей в мышцах. Стала женщиной.
Скромница пошла в столовую на завтрак, но замешкалась перед дверью. Гай, очевидно, притворится, что ничего не было, и она сделает то же самое. Прежде девушка боялась, что Надин расскажет остальным моделям о прошлой ночи, но вдруг поняла, что больше не переживает из-за этого.
Она хотела сохранить на своем теле запах Гая, а в голове – мысль о том, что больше не девственница. Она не превратится в старую деву вроде постоянно хихикающих сестер Катро. С плеч словно свалился тяжкий груз.
«Все может измениться за одну ночь, – подумала Моник. – Жизнь может перевернуться в мгновение ока».
Девушка уверенно вошла в столовую. Теперь она казалась себе привлекательнее. Гай желал ее! Он целовал Моник, обнимал, прижимал к себе с такой силой, словно еле мог сдержать чувства. А может, он даже любит ее?
После увольнения прошел день. Было девять часов утра. В дверь Саманты позвонили. Одетая во фланелевую пижаму, американка с красными заплаканными глазами поплелась открывать. На пороге стоял сочувственно-грустный Кристофер.
– Как мило с твоей стороны навестить неудачницу, – захныкала девушка. – Заходи, сделаю кофе…
Юноша прошел на маленькую кухню и сел, наблюдая, как она возится с чашками.
Саманта сделала кофе и достала из холодильника пирожные. Казалось, эклеры на завтрак для этой сладкоежки в порядке вещей. Вдруг она замерла, ссутулилась над раковиной и зарыдала. Кристофер подбежал и обнял подругу.
– Не принимай так близко к сердцу. Слезами горю не поможешь. «Деланж» ведь был только стартовой площадкой? Как и для меня.
– Ага.
Девушка потерла глаза, выпрямилась и подала ему кофе. Потом молча села и с жадностью проглотила два эклера, печально глядя на Кристофера.
– Ты же не собираешься впадать в отчаяние? – спросил он.
– Я не могу нарядиться и выйти на прогулку, словно ничего не было. Не теперь, когда le tout Paris [69]69
Весь Париж (фр.).
[Закрыть]смеется надо мной.
– Le tout Paris уже все забыл, – заверил Кристофер. – Может, за исключением Жислен де Рив. Жди счета из химчистки за пятна от креветок. А де Кузмин не поможет найти работу?
– Уж лучше ему это сделать! – угрожающе воскликнула Саманта. – Никогда не говорила, что святая, но я потрясающий рекламный агент. У парижан дар делать из меня дуру!
– Ты должна быть сдержаннее, – начал Кристофер. – Французы…
– Стоп! – перебила его она. – Французы убивают своих жен «в порыве страсти». Я же съела креветку и теперь – изгой общества.
Девушка угрюмо отпила кофе.
– Кристофер… – Она коснулась его руки. – Ты здесь мой единственный друг. Может, пришло время решать серьезные вопросы? Например, – сделала Саманта небольшую паузу, – поменять ли химчистку? Они потеряли пуговицу на пиджаке от Шанель. Вернуться ли в Нью-Йорк? Мысли в голове перепутались. Ах, Крис, есть ли у меня будущее во французской высокой моде?
– Конечно!
– И еще кое-что. – Саманта заглянула в чашку. – Я всегда сравниваю «до» и «после», и… иногда «до» кажется лучше. Это странно? Может, я была красивее до того, как Жан-Жак подчеркнул худшие черты?
– Ты хорошо выглядела «до» и сейчас прекрасна, – успокоил ее Кристофер. – Прости, но мне пора на работу…
Модельер поднялся из-за стола.
– Я буду ждать ответа. – Саманта погладила друга по руке. – От «Диор», «Ив Сен-Лоран», «Живанши»… всех домов, куда отправила анкету. Статистика продажи духов «Деланж» говорит сама за себя. Я проделала потрясающую работу. Ты ведь поддержишь, поручишься за меня?
– Конечно!
Саманта поцеловала его.
– Я обратилась ко всем, кроме «Шанель». – Она изогнула брови. – Я слегка стесняюсь связи с де Кузмином.
– Я до крайности разочарована, – произнесла Коко. Моник стояла в салоне Шанель на верхнем этаже и пыталась оправдаться. Глава дома будто прожигала ее взглядом. Она напомнила подчиненной священника, который часто пытался запугать тогда еще маленькую девочку, чтобы добиться признания, хотя признаваться было, собственно, не в чем. Но теперь все иначе, и будь она проклята, если уступит.
– Ты никогда не слышала о самодисциплине? – спросила Шанель.
– Не понимаю, о чем вы, – ответила Моник.
– Я знаю обо всем, что происходит в доме.
– Какие бы сплетни вы ни услышали, это произошло не в доме.
– Верно, – согласилась мадемуазель, – в Довиле, где ты представляла мой дом. Гай – первоклассный портной, но не может устоять, когда хорошенькая девушка строит ему глазки: он не первый год шьет моделям бесплатные костюмы.
– Простите, но это сплетни.
– Я забираю тебя из мастерской Гая.
– Вы не можете! – выкрикнула девушка.
– Нет, могу, – безжалостно ответила пожилая дама. – К следующему сезону у тебя будет собственное ателье. Ты прекрасная работница, поэтому минуешь все ступени карьерной лестницы и взберешься сразу на вершину.
Моник смотрела на Шанель, не говоря ни слова.
– Это признание моих способностей, – наконец вымолвила она, – или наказание? Кажется, о персонале нужно судить по работе в доме и с клиентками, а я стараюсь изо всех сил.
Мадемуазель не отрывала глаз от Моник.
– Ты великолепная швея. Но я думала, что ты, подобно мне, будешь предана делу и не позволишь мужчинам мешать.
– Месье Гай не мешает моей работе, – возразила Моник. – Мы оба…
– Гай женат, – перебила ее Шанель.
– А мадемуазель никогда не влюблялась в женатых?
Моник пожалела об этих словах, как только договорила. Пожилая дама изменилась в лице.
– Как ты смеешь спрашивать такое? Ты забываешься. Понимаешь, что значит собственное ателье? Оно…
– Будет держать меня подальше от Гая? – закончила за нее девушка.
Шанель сердито глянула на подчиненную.
– Я должна следить за порядком в доме, – спокойно сказала она. – Гай целый день работает в ателье. Вечер остается для семьи. Разве это не правильно?
Моник промолчала.
– Швеи по десять лет добиваются своей мастерской. Ты будешь на равных с Гаем. Зарплата увеличится втрое. Подберешь девушек, будешь сама себе начальницей. Я ожидаю большой спрос на твои костюмы.
Моник старалась собраться с мыслями. Она знала, что должна радоваться. Ведь она первая в доме так быстро покорит эту высоту.
– Спасибо за повышение, мадемуазель, – осторожно проговорила девушка. – Постараюсь оправдать доверие.
Моник надеялась, эта фраза завершит беседу. Шанель внимательно посмотрела на подчиненную.
– Ты не подведешь. Я знаю.
Вечером, когда все ушли по домам, Моник осталась с Гаем наедине. Заканчивая работу, девушка поделилась с ним новостями.
– Мадемуазель дает мне мастерскую.
– Знаю, – тихо произнес мужчина.
Даже через комнату его глаза, казалось, заглядывали ей в душу.
– Ты заслужила. Мадемуазель спросила меня об этом, и я согласился.
– Гай, она знает о нас, – нахмурилась Моник. – Она считает тебя своей собственностью?
– Мадемуазель любит вмешиваться в личную жизнь работников, – пожал плечами портной. – Но она мудра и многое повидала в жизни.
– У Шанель сложный характер, сам знаешь, – вздохнула швея. – На днях приходили ее племянницы. Очень милые. Девушки хотели просто поздороваться, а мадемуазель отказалась с ними встретиться. Думаю, она завидует всем, кто счастлив.
– Считаешь, Коко завидует нашему получасовому приступу страсти?
– А это все, что у нас было? Получасовой приступ страсти? – Моник не поверила своим ушам. – Ты тогда смотрел на часы? Для меня это было нечто большее, неужели не понимаешь? Я люблю тебя, Гай! С того дня, когда мы познакомились.
Мужчина тревожно взглянул на нее.
– Прости, даже не знаю, что сказать… – медленно произнес он. – У нас нет будущего… Я не могу сделать несчастными жену, двух дочерей и в итоге нас с тобой.
– Значит… – Моник нахмурилась, стараясь собраться с мыслями. – Повышение, огромная зарплата, то, что я стану равной тебе в доме… все бессмысленно?
– Почему? Это чудесно! Я рад за тебя!
От разочарования уголки ее губ поползли вниз. Девушка глубоко вздохнула, затем подалась вперед и поцеловала Гая в лоб.
– Ты будешь хоть иногда заглядывать в мою мастерскую? – спросила Моник.
Она замешкалась: гордость не позволяла обнять любимого. С пиджаком в руках девушка вышла из комнаты. На ее глаза навернулись слезы.
Скромница из Анжера начала спускаться по служебной лестнице, когда услышала за спиной шаги. Гай схватил девушку за руку, развернул и поцеловал. Ее тело тотчас же снова запылало. Швея прислонилась спиной к стене, чтобы удержаться на ногах, и приоткрыла губы. Когда мужчина прижался к ней, девушка почувствовала его возбуждение. Она оттолкнула Гая.
– Это был лишь получасовой приступ страсти, не забыл? Почему ты не попросил, чтобы меня оставили в твоей мастерской?
– Ты заслуживаешь собственной. Я понял это в тот день, когда впервые увидел твою работу.
Моник пригладила свой пиджак.
– Спокойной ночи, Гай. – Она зашагала прочь, оставив мужчину на лестнице.
– Подожди! – крикнул он вслед. – Если бы мы виделись раз в неделю… например, в отеле неподалеку? Это все, что я могу предложить тебе сейчас… Ты согласилась бы?
Девушка долго смотрела на любимого, потом повернулась и ушла.
Моник шла по Гран-бульвар. Люди вокруг куда-то спешили. Она получит мастерскую и любовь Гая раз в неделю. Кажется, стоит порадоваться. Но почему ей грустно? Впервые в жизни девушке хотелось крепко выпить, чтобы алкоголь обжег горло. Она остановилась в первом попавшемся баре, заказала скотч и быстро проглотила его, как делали мужчины за стойкой. По телу тотчас же разлилось тепло, утешая и придавая сил. Алкоголь размыл границы реальности: теперь ей не нужно было смотреть на мир так трезво.
«Девственница из Анжера превратилась в прелюбодейку-алкоголичку», – поражалась Моник самой себе, идя домой вдоль Сены. Приехав в Париж, она представить не могла, что с ней произойдет такое. Но предполагала, что будет ходить по улицам столицы высокой моды в одиночестве. А теперь еще собственная мастерская! Может, ей на роду написано быть замужем за своей работой?
Теперь личная жизнь Моник превратится в череду торопливых встреч в отеле, где номера наверняка сдаются на час. Что за люди встречаются там и занимаются любовью?
Три дня спустя Моник сидела напротив Софи за столиком кафе.
– Думала, он бросит жену? – осторожно спросила дочка министра.
Швея посмотрела на подругу.
– Думала, что у нас будет роман. А не встречи на час раз в неделю.
Софи закатила глаза.
– Ты ничего не знаешь о мужчинах и женщинах. – Она положила сахар в кофе. – Для него ты – очередная победа.
– Нет. Гай не такой. – Моник посмотрела приятельнице в глаза.
– Любить женатого ой как непросто. Мне самой стоило бы быть осторожнее. Я тоже влюблена. Но держу этого мужчину на расстоянии.
– Почему?
Взгляд Софи затуманился.
– Не могу заставить себя довериться ему, – медленно проговорила она. – Защищаюсь от боли. Понимаешь? Не хочу страдать.
– Мы с тобой такие разные, – кивнула Моник. – Да, я наивнее многих парижан, но не отказываюсь от любви из страха перед душевной болью. Кто знает, что будет дальше?
Софи пожала плечами и закурила.
– Ничего не изменится, дурочка. Гай женат.
ГЛАВА 12
Клиентки «Деланж» не заказывали облегающие виниловые платья без молний и пуговиц или прозрачные блузки.
– У них нет ни малейшего желания обнажать свои увядшие груди, – как-то вечером с иронией сказал Кристоферу Клаус.
Одна дама в годах все же заказала белое виниловое платье-рубашку, но при условии, что его сошьют из серой шерсти, с длинными рукавами и юбкой чуть ли не до пола.
– Я не позволю какой-то старушенции испортить мою дизайнерскую философию, – поведал Кристофер Саманте за очередным обедом в «Ла Кетш».
– Но ты же хочешь продавать свою одежду? – удивилась девушка.
– Мою одежду, а не собственные модели клиенток.
Как-то во второй половине дня в кабинет Кристофера вбежала радостная vendeuse и, запыхавшись, остановилась у его стола.
– Мадам Жислен де Рив приедет посмотреть коллекцию! – заявила она. – Слегка поздновато, но если она что-нибудь закажет, мы спасены!
– Нас спасет де Рив? – Модельер изогнул бровь.
Фотографии Жислен де Рив, одной из элегантнейших дам Парижа, можно было найти на страницах старых «Вог». Кристофер узнал, что она всегда следила за модными новинками, а еще была редактором журнала по искусству. Жена успешного бизнесмена, Жислен устраивала еженедельный салон в своих апартаментах недалеко от Дома инвалидов.
В тот день мадам посмотрела коллекцию и заказала сразу шесть нарядов.
– Она ожидает, что примерки будете делать вы. – Мадам Женевьева, высокомерная directrice, как всегда, презрительно посмотрела на Кристофера, будто тот забыл о духах. – На безупречную фигуру этой клиентки вы точно не пожалуетесь. Навестите ее cabine. Внимательно изучите отражение дамы в зеркале. Постарайтесь угодить Жислен. Если ей понравится ваша одежда, то подтянутся и подруги. Эти женщины – словно стадо овец.
Кристофер с Самантой, как обычно, обедали в «Ла Кетш», за любимым столиком у окна. Парень попросил у подруги совета.
– Она думает, что я продамся ради одной клиентки, – сказал юноша.
– И ты, конечно, готов?
– Ну да. Просто мне не нравится, что Женевьева так в этом уверена.
– Жислен де Рив! Из-за нее меня уволили! Значит, она видела тебя тогда вечером – и воспылала страстью.
– Или ей понравилась моя одежда. – Кристофер притворился обиженным. – Ты великолепно выглядела в белом платье-рубашке. До увольнения.
– Что ж, это прекрасная реклама. Жислен спасет «Деланж». Отпразднуем!
– Для тебя каждый прием пищи – праздник. А я не очень хорошо делаю примерки, – задумчиво произнес юноша. – Винил непросто проткнуть булавкой. Я взвалил всю работу на швей. Придется, прищурившись, глядеть в зеркало и делать вид, что замечаю недостатки.
– А что, притворись! – радостно поддакнула Саманта. – Если будешь трогать мадам за зад, булавок она не заметит. Французы обожают немного oooh la la! [70]70
О-ля-ля! (фр.).(выражение удивления).
[Закрыть]
Американка оглядела ресторан.
– Ты знал, что Пьер ла Шасе создает коллекцию на четырнадцатилетних мальчиках?! – спросила она. – Разве не эксцентрично? Говорит, у них правильная «мальчишеская фигура». Неудивительно, это же мальчики!
– Как мне держаться с Жислен де Рив? – нахмурился Кристофер.
– Ты сам себе ответил: держись за нее. И почаще. Притворись, что сзади разошелся шов, и полапай за мягкое место.
Юноша уставился на подругу.
– Честно говоря, я совсем не так понимаю высокую моду! На сексе свет клином не сошелся!
– Поспорим. – Саманта оторвала взгляд от меню.
Подошел официант.
– Чем «Croque Madame» отличается от «Croque Monsieur»? – спросила американка.
– Это яйцо-пашот, – ответил официант.
– А если заменить жареные помидоры? – предложила девушка.
– Тогда это будет не «Croque Madame», мадемуазель.
– Ну и хорошо. А в салате есть латук?
– Конечно! Это же салат!
– Его можно заменить на цикорный салат?
Официант закатил глаза и ретировался с быстротой молнии.
– Знаешь, – сказала Кристоферу Саманта, – может, Коко-наркоманка де Рив пытается избавиться от зависимости? Раньше она не обращала внимания на одежду других домов. А еще, думаю, Жислен хочет соблазнить тебя и научить доставлять женщине удовольствие. Это как езда на велосипеде – бесценные навыки, которые никогда не забудешь!
Кристофер удивленно посмотрел на подругу.
– Уставшие друг от друга супруги иногда так делают, – кивнула та, – чтобы вновь разжечь пламя страсти. Жислен покрасуется с новым кавалером, пока парнишка не влюбится в сверстницу. Вроде Софи.
– Но я уже влюблен в нее!
– А вдруг интерес Жислен к тебе поможет Софи растаять? – сказала Саманта со знанием дела. – Ревность – неплохой афродизиак.
Когда мадам де Рив пришла в ателье, premiere main сняла мерки для белого винилового платья. Неделю спустя вещь покроили и сметали. Кристофер надушился «Eau Sauvage», взял платье и пошел в cabine. Постучал.
– Entrez, [71]71
Войдите (фр.).
[Закрыть]– ответила клиентка голосом девушки.
Стройная, высокая Жислен де Рив стояла в зеркальной cabine, одетая лишь в белые шелковые трусики-бикини и бюстгальтер. Женщина пожала юноше руку.
– Это вы! – Мадам игриво посмотрела ему в глаза. – Я уже ваша большая поклонница.
Жизнерадостность Жислен не давала модельеру зациклиться на том, что клиентка годилась ему в матери. В выразительных темных глазах женщины мелькал озорной огонек, придававший фразам оттенок двусмысленности. Лицо продолговатое, слегка заостренное, нос длинноват, а губы тонковаты; но шелковистые волосы до плеч, которые Жислен по-девичьи теребила, великолепно оттеняли недостатки. Ухоженная с ног до головы, модная дама в жизни выглядела моложе, чем на фотографиях. Де Рив подняла руки, и Кристофер надел на нее платье (он отказался от пуговиц и молний как demodé).
Женщина радостно хихикнула и посмотрелась в зеркало.
– Молодая! Новая! Современная!
Она изобразила несколько поз, словно оживший эскиз.
– Ах, я так устала от «Шанель»! Не могу одеваться, как каждая вторая. Мода ведь должна быть дерзкой? А Шанель? Фу! Ее никто никогда не назовет такой. Платье смотрится на мне великолепно. И такое короткое! Главное – не краснеть, когда буду садиться.
Жислен де Рив была bien dans sa peau, как говорят французы. Это значит «хорошо чувствовать себя в собственном теле», ни перед кем ни за что не извиняясь. Другое определение (французы на этот счет мастера) – un certain âge. Так говорят о женщине, чья молодость прошла. Жислен жаждала романтических приключений: дама смотрела на Кристофера как на лакомый кусочек, который не терпится проглотить.
Неиссякаемый поток лести, комплименты, понимающие взгляды… Юноша почувствовал себя красивейшим мужчиной на планете. Легкие прикосновения пальцев, казалось, говорили о том, что Жислен не может оторвать от него рук.
Парень встал за спиной светской львицы. Поглядел в зеркало. Решительно провел руками от ключицы до талии клиентки, разглаживая морщинки на ткани. Неожиданно Жислен запрокинула голову, закрыла глаза и прильнула к Кристоферу, «случайно» положив руку между его ног. Слегка поводила кистью, открыла глаза и проговорила:
– Может, на сантиметр длиннее?
– Вам будет удобнее? – спросил он, взяв несколько булавок.
Парень присел, чтобы отпустить подол. Обычно этим занималась помощница, но он решил обойтись без сопровождения, чтобы мадам де Рив почувствовала себя особенной. Британец справился с утомительной задачей, поднялся и снова встал за спиной женщины.
Оба посмотрели в зеркало. Кристофер решил, что его проверяют.
– Вы из Лондона?
– Да, мадам.
– Пожалуйста, зовите меня Жислен.
Ее рука снова оказалась между его ног. В глазах светской львицы опять появился игривый огонек.
– Иногда мы ездим на выходные в Англию, гостим у друзей за городом, – сказала она. – Мой муж обожает стрелять. Убивая беззащитных зверей, он поднимает самооценку. Мы возвращаемся в воскресенье днем, к еженедельному салону. Вы должны там побывать. Как вам Париж?
– Обожаю его, мадам. То есть Жислен.
– Отлично.
Внезапно клиентка повернулась к нему лицом, и Кристофер опять мысленно проклял узкие брюки. Жислен изогнула брови, шаловливо глядя на юношу.
– Так-так! Необычно для мира высокой моды. В «Шанель» такого не бывало!
– Я… – Взволнованный парень отошел, не зная, что сказать.
– Я говорю о виниле, конечно же! – засмеялась мадам де Рив.
Кристофер помог ей снять платье.
– Примерим вновь через несколько дней, – сказал он.
На прощание юноша пожал даме руку, а Жислен притянула его к себе и расцеловала в обе щеки. Они обменялись взглядами, говорящими, что впереди много встреч. И не только ради одежды.
Надолго опьяненный распаляющим воображение ароматом светской львицы, Кристофер вышел из cabine с перевешенным через руку платьем. Снаружи поджидала мадам Женевьева. Она впервые одобрительно улыбнулась юноше.
Жислен де Рив стала носить модели Кристофера. Им будто судьбой уготовано было сойтись: роскошная модная одежда идеально сидела на безупречной модели-музе. Взаимное притяжение росло, заставляя дизайнера волноваться и смущаться.
– Кажется, наши модные вкусы переплелись, – сказал позже британец Саманте.
– О боже, как романтично! – вздохнула она. – Ваш рекламный агент должен использовать это в пресс-релизе.
– У нас нет нового агента по рекламе. Ты незаменима.
Софи снова отгородилась: Кристофер пытался пригласить девушку на свидание, но ничего не выходило. Парень позвонил ей, чтобы рассказать о Жислен.
– Поздравляю! – засмеялась француженка. – Но будь осторожен: она ест мальчишек вроде тебя на завтрак.
– Как дела на работе? – поинтересовался юноша.
– Хочу показать тебе новые модели.
– В твоей собственной примерочной?
Девушка засмеялась.
– В прошлый раз я воплотила в жизнь свою фантазию.
– Давай повторим.
Повисла тишина.
– Я не всегда знаю, чего хочу, – наконец проговорила Софи. – Но на этот раз мне нужен твой совет. Поможешь?
– Конечно.
Юноша пришел к ней на выходных. Эта встреча совсем не походила на предыдущие. Девушка по-дружески поцеловала его. «И снова отстранилась», – разочарованно подумал Кристофер.
– Вот чем я сейчас занимаюсь… – Софи провела его в спальню и указала на вещи, лежавшие на кровати. – Усердно работаю. Делаю эскизы. Шью.
После девушка снова проводила Кристофера в гостиную и скрылась. Через пять минут появилась в кремовом льняном платье-рубашке. Короткое, простого покроя, оно идеально сидело на фигуре.
– Здорово! – сказал британец. – Модно и удобно.
Следующее платье – из черного шелка с оригинальной драпировкой на плече. Софи продемонстрировала еще пять нарядов. У нее выработался собственный стиль: классика с оригинальными деталями, – и Кристоферу это понравилось.
– В прет-а-порте это называется «классика с изюминкой», – сказал юноша.
– Забавно! Я и не думала, что это классика.
Француженка приготовила изысканную еду, и они сели обедать у окна. Кристофер не мог угадать настроение любимой.
– Не понимаю, – произнес он. – В прошлый раз я открыл тебе душу. Когда мы были вместе, это… ну… уверен, ты тоже почувствовала. Я ничего не выдумал. Мы обнимались как любовники. А теперь ты делаешь вид, что ничего не было.
– Жислен де Рив всем рассказывает о прелести твоих «примерок». – Софи прикурила, глядя парню в глаза. – Может, нам лучше оставаться друзьями, пока ты мечтаешь о своей cabine?
Кристофер выдержал пламя ее взгляда.
– Мы больше чем друзья. Я люблю тебя. А Жислен всего лишь клиентка. Надеюсь, скоро их будет больше.
– Она не останется «всего лишь клиенткой» надолго, – пожала плечами девушка. – Эта женщина любит покорять.
– Но ты тоже. Сама говорила! И ты покорила меня раньше!
Софи затянулась, не сводя с парня глаз.
– Чтобы признаться мужчине и себе самой, что влюблена, я должна быть на сто процентов в нем уверена. – Она выпустила облачко дыма.
– Не позволяй де Рив вставать между нами: она просто важная клиентка.
Слегка вздрогнув, девушка затушила сигарету.
– Ты не умеешь врать, Кристофер. Это хорошо. Но Жислен соблазнит тебя. Это факт. Ее внимание лестно, и она поможет сделать карьеру.
Кристофер молча глядел на Софи.
– У меня есть талант? – спросила она, посмотрев парню в глаза. – Стоит ли продолжать?
– Прекрасные наряды, конечно же! И ты кажешься очень целеустремленной…
– Не уверена, что я на самом деле такая. Мадемуазель предложила мне стать моделью. Это лучше, чем работа в ателье.
– Там так скучно?
– Даже представить себе не можешь! – застонала девушка. – Но я продержусь до конца.
На прощание Софи поцеловала его нежнее, чем при встрече. Кристофер притянул любимую к себе и прижался губами к ее губам, желая продлить чудесное мгновение. Парень моментально возбудился. Но девушка дала понять, что встреча не закончится в постели. Он ушел разочарованным, все тело изнывало от желания. И – внутри ворочалось тяжкое чувство вины – Кристофер знал, что мадам де Рив соблазнит его. Интересно, как именно?
– У Жислен с мужем на этот счет… взаимопонимание, – одобрительно сказала Саманта Кристоферу. – Он забалтывает девушек, она флиртует с юношами.
Друзья сидели на веранде «Флёр». Воскресный полдень идеален для посещения этого кафе: их окружали интеллектуалы – разодетые и оборванные (в должном количестве). Горстка модников добавляла толпе яркости.
Они заказали le brunch. [72]72
Поздний завтрак (фр.).
[Закрыть]Саманта с ног до головы была одета в «Шанель»: роскошный розовый твидовый костюм, двухцветные босоножки, на голове сбоку – нелепый бант из ткани в рубчик.
– Она меня лапала, – признался Кристофер, – в cabine.
– Правда? И что дальше?
– Догадайся. Я отреагировал. Как мужчина.
– Серьезно? В cabine?
– Ага.
Он провел пальцем по темно-синей тесьме и золоченой пуговице пиджака.
– И сколько это стоило?
