Текст книги "Стирающие грани (СИ)"

Автор книги: Garfang Ves

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 11 страниц)

Но Ая уже не слушала его – сказав свое «прощай» она пошла к двери.

Оставшись в одиночестве, Элон залпом допил пиво – сначала свое, а потом из кружки, к которой так и не притронулась Ая.

– Удачи… Мракова ведьма! – выкрикнул он во весь голос. Губы его дрожали.

На крик выскочил из кухни хозяин – и непонимающе огляделся. За столиком сидел только один молодой вор.

– Чего таращишься? Принеси еще пива… Нет – лучше чего-нибудь покрепче!

Элон сидел, уставившись перед собой. Он и сам не знал, почему ему так тоскливо – и не хотел об этом думать.

Отчаянно не хотел об этом думать…

Ая проснулась, когда кто-то прикоснулся к ее плечу – она задремала, спрятавшись за стволом огромного дуба. Над головой уже раскинулись звезды.

Руфус выглядел довольным; одет он был в добротный широкополый плащ. Другой такой же он набросил на плечи девушке. Кроме Аиной сумки под плащом на его плече была еще одна.

– Просыпайся, соня. Что-то мне не хочется провести ночь в компании бродячих собак под дубом. Идем.

Ая ухватилась за его руку и поднялась с земли.

– И куда мы пойдем? – спросила она, словно речь шла о чем-то будничном, а не о новой странице книги их жизни.

– Не пойдем, а поедем – только теперь Ая с удивлением заметила аккуратную повозку, запряженную лошадью. Молчаливый кучер сидел на возницах.

– Поедем – это лучше, – согласилась девушка.

– Я тоже так подумал, – отозвался Руфус, помогая Ае запрыгнуть в повозку и усаживаясь рядом.

– А еще я подумал – что бедность – это не всегда хорошо, – многозначительно добавил он.

Ая в ответ только пожала плечами. Ей действительно было все равно, ждет впереди бедность или нет – главное, что там ее ждали перемены к лучшему – и долгожданные ответы на много вопросов.

Оглядываясь назад, на медленно удаляющиеся огни города, девушка не жалела ни о чем – и давно уже у нее на сердце не было так легко и радостно…

∞

Они остановились в заброшенном доме в одной из деревень – и, как могли, привели его в порядок. Староста деревни встретил Руфуса как родного – Ая не стала спрашивать, что было этому причиной – подозрительно позвякивающая сумка ее спутника или его способности – скорее – и то, и другое.

Они назвали себя местной общине как Ана и Рей – от остальных расспросов их любезно освободили.

Несколько дней прошло в веселой суете – крестьянский домик пришелся по вкусу обоим – и истосковавшейся по родным местам Ае, и не менее желающему оказаться на просторе Руфусу. Все это время, занимаясь расчисткой небольшого двора и упорядочиванием домика, они почти не говорили – берегли слова для вечера, когда можно было посидеть у горящего камина и обменяться воспоминаниями и мыслями.

Руфус сразу воспротивился тому, чтобы Ая готовила сама – он нанял в деревне женщину, которая по утрам приносила им свежие продукты и готовила еду. Несколько раз приходил сельский староста – и был радушно принят.

Исподтишка наблюдая за Руфусом – как он почти с наслаждением исполняет физическую работу, как без проблем говорит с каждым из людей на их языке, становясь для них едва ли не лучшим другом за несколько минут – и делает это искренне, девушка не уставала удивляться. Она помнила его в образе чудовища, помнила все рассказы о нем Элона – но все это как-то не вязалось с тем, что она видела сейчас перед собой. Да и – зачем врать самой себе? – даже чудовищем он был не отталкивающим, а скорее красивым. Или чудовищем была она сама, если ее так мало волновало его слишком уж темное прошлое, о котором он пока не спешил говорить.

И хотя девушка в сотый раз повторяла себе, что доверять этому человеку – да и человеку ли? – не стоит, все ее ощущения говорили об обратном – она уже ему верила, вопреки всякому разуму…

Выдирая сорняки за домом, она остановилась отдохнуть – и мысли сами собой вернулись к самому яркому эпизоду за последние несколько дней – перевоплощению Руфуса. И вдруг один кусочек мозаики повернулся другой стороной и стал на свое место – да! Как она могла не увидеть это сразу? Именно это существо – дракон – было нарисовано на первой странице книги, подаренной Руфусом еще тогда, когда она была ребенком.

Мысль настолько поразила ее, что Ая тотчас забыла о сорняках и побежала к дому.

Да, ошибки нет – вот он – такой же, как тогда в комнате – только с расправленными крыльями.

– Тогда… он умеет и летать? – прошептала девушка, касаясь рукой картинки.

– Умеет, – прозвучало за ее спиной так неожиданно, что Ая едва не хлопнулась со скамейки вместе с книгой.

– Знаешь, хоть я и не настоящий дракон, но очень соскучился по полетам – в тюрьме у меня не было такой возможности – грустно улыбнулся Руфус.

– За что тебя посадили в тюрьму? – тихо спросила девушка.

– Ты точно хочешь знать?

Ая кивнула.

– Я хотела бы знать твою правду.

– Хорошо. Но не сейчас и не здесь – Руфус покосился на дверь и спросил как ни в чем ни бывало:

– Не заглядывал ли сегодня староста?

– Нет, никого не было, – слегка удивленная таким поворотом разговора, ответила Ая. Но тут же в дверь вошла кухарка с ведерком воды.

Действительно, разговоры лучше отложить до вечера…

– Пошли, – позвал Руфус, заглядывая в дом. – Ты же спать еще не собираешься?

Ая выскользнула во двор и покорно пошла вслед за Руфусом – к калитке – и дальше, к лесу. Оранжевое солнце катилось к закату, и непоседливый весенний ветер разливал повсюду дурманящие запахи созревающих трав. Свежестью и чистотой дышало высокое небо, что уже начало наряжаться полосками желто-красного теплого сияния, словно стелило солнцу – своему возлюбленному – мягкую постель из золотых облаков.

Засмотревшись на окружающее великолепие, двое шли молча до самого перелеска, миновав узкую полоску которого, вышли к широкому лугу.

– Да, я был прав, отправившись в это место. Нет ничего целебней тишины и свежего воздуха… Особенно – когда провел в клетке десять лет.

Руфус внимательно посмотрел в глаза Аи.

– Не боишься?

– Нет, – коротко ответила она, не уточняя, чего именно.

Руфус больше не стал тратить времени на слова и, склонившись к земле, стал бормотать слова заклинаний, повторяя в воздухе уже виденные ею пассы.

Когда изменения закончились, стоявшее пред нею существо было намного больше того, каким оно показалось ей впервые – ограниченное стенами – и раз примерно в десять больше ее самой. Но сейчас величественный вид этого страшного и вместе с тем красивейшего создания де вызывал у нее больше страха.

Дракон сделал несколько шагов когтистыми лапами и – оттолкнувшись в мощном прыжке от земли – расправил огромные крылья и взмыл в воздух.

Вид летящего дракона был столь величественным и завораживающим, что девушка просто открыла рот, наблюдая за ним снизу.

До чего же он был красив – весь – ликующая сила и неудержимый порыв! Ничего более прекрасного в своей жизни она точно не видела…

Летающий дракон вдруг сделал круг над ее головою – и опустился на землю.

– Шшаддишшь мнне нна шшпинну, – озвучил он самое дерзкое желание из всех, что приходили в голову Ае.

– А… можно?

– Я шшам предлгайу…

Подождав, пока девушка устоится на его плечах, обхватив мощную шею, дракон снова подпрыгнул и расправил кожистые мощные крылья.

Покружив над землею, они вдруг взмыли вверх – от страха и радости Ая закричала во весь голос – и рассмеялась…

Там, в плывущей пелене облаков, перестало существовать все – были только они во всем бескрайнем небе, неудержимый стремительный полет – и свистящий в ушах ветер…

Опомнилась Ая уже на земле – вернее, сидя на траве рядом с Руфусом, уже – человеком.

Вязкие густые сумерки обнимали их со всех сторон.

– Ну, как впечатления? – спросил он свою ученицу.

Ая только развела руками – восторженное выражение все еще не сходило с ее лица. Руфус улыбнулся.

– Со мной было такое же в первый раз…

Сухо потрескивали догорающие в камине дрова; успокаивающее тепло разливалось в маленькой комнате, словно река, что тихо вышла из берегов.

Едва вздымающееся ленивое пламя неспешно облизывало красными язычками угли, отбрасывая слабые отсветы на лица двоих людей, что молча сидели возле камина.

Утомленные долгими разговорами, они просто молчали сейчас.

Мужчина иногда поднимал глаза, бросая на девушку быстрый взгляд, и тогда со стороны могло показаться, что глаза его вспыхивают в темноте.

Пустой кувшин, в котором еще недавно хранилось вино, сиротливо стоял на углу маленького столика.

– Знаешь… – произнес вдруг Руфус, и пламя в камине вдруг испуганно вздрогнуло, словно от неожиданности, и всколыхнуло ярче.

– Я иногда задаю себе вопрос – почему именно ты? И не нахожу на него ответа. Я помню твои глаза – там, на базаре, два пронзительных ледяных колодца, в которых под дымкою страха светилось любопытство… и что-то еще, чему я так и не нашел названия. Почему-то я запомнил именно эти твои глаза – и волосы, словно неровно срезанная солома… Там, в тюрьме, у меня было много времени – собственно, у меня было только время. Я часто вспоминал тебя, сам не зная, почему. И был рад, что книга досталась тебе. Я не сомневался, что когда-нибудь ты ее обязательно прочтешь…

– Я прочла ее, – негромко ответила Ая. – Может быть, именно потому я здесь, с тобой, кого считают едва ли не самым страшным преступником, прячусь от бдительных глаз стражи, а не варю кашу для мужа где-нибудь в своей деревне…

Девушка засмеялась неровным, немного пьяным смехом. Руфус тоже улыбнулся в ответ.

– И все-таки, если судьба действительно есть, то у нее неплохое чувство юмора.

– Нет судьбы!

Ая вдруг резко поднялась со своего кресла, подошла вплотную к собеседнику и без тени улыбки заглянула ему в глаза.

– Нет судьбы, – повторила она негромко. – Есть ты и есть я. И они. А еще -наши желания, чувства и страхи. И все это ложится на полотно случая таким причудливым узором, который не повторяется никогда – ни разу! Все это и называют судьбою. Но как может каждый наш поступок, каждая прихоть, каждая ошибка быть предусмотренной кем-то, пусть даже несравненно более мудрым? И если даже так, то почему этот кто-то может решать за меня, за тебя или за них, потому что он знает лучше, что нам нужно? Бред! Кто может лучше меня знать, чего я действительно хочу? Кто может предусмотреть, что я сделаю через следующих десять ударов сердца, если я сама иногда этого не знаю?

Теперь уже казалось, что глаза светятся у них обоих.

Ая вдруг потянулась и прижалась губами к его губам.

– А это… Это тоже предусмотрено судьбою? – едва слышно прошептала она.

– Это и есть судьба, – так же шепотом ответил он, привлекая ее к себе. – Потому что этого хотим мы оба…

Слабенький огонек еще раз вспыхнул на отдающих тепло углях и погас окончательно, словно стыдясь быть невольным свидетелем ненасытных поцелуев и пламенных объятий двоих, охваченных страстью, что разгоралась неудержимее лесного пожара.

И только ночь подглядывала яркими глазами звезд сквозь узкое окошко; но двоим в комнате было уже не до нее…

∞

СКОЛЬКО ЛИЦ У ЗЕРКАЛА СУДЬБЫ

Керн – когда-то столичный, а сейчас – просто большой и суетливый город произвел на меня почему-то неприятное впечатление. Может, благодаря его жителям – слишком уж безразличными были их глаза и одинаковыми – лица. В отличие от маленьких городков и деревушек, где жили почти одни только люди – здесь можно было встретить представителей разных рас. Даже орки были здесь не редкостью. И весь этот пестрый – неустанно снующий туда-сюда люд понимал только один язык – язык денег. А как раз с этим у нас с Симоном были проблемы.

Начав поиски с указанного Неманом адреса – с Улицы Башмачников, мы без труда нашли его родственницу, но это ничего не дало нам – Ая не появлялась у нее ни тогда, когда впервые прибыла в Керн, ни теперь. И у меня не было оснований не верить худенькой рыжей женщине – жене сапожника – из своих треклятых снов я, наверное, знал об этой Ае больше, чем все остальные, вместе взятые. Но, к сожалению, я не помнил из этих самых снов ни названия харчевни, где работала Ая, ни названия улицы, где она снимала свою убогую комнату… А бродить по улицам в поисках неведом чего мы могли бы нескончаемо долго.

Но попробовать стоило – иного выхода я пока не видел.

Начать мы решили с небольшой харчевни ближе к окраинам.

С самых дверей забегаловки отчетливо воняло прокисшим пивом и немытыми орками. Но голод оказался сильнее – и смахнув рукавом крошки с грубо сколоченного стола, я скомандовал тощей трактирщице принести нам по большой миске супа и горшок каши с хлебом – благо, оставшихся денег нам вполне хватало на сносный обед.

Кроме нас посетителями забегаловки оказались человек шесть орков – и наше с Симоном появление не осталось незамеченным.

Выбрав стол в углу, мы с парнишкой заказали себе еду и стали ждать, пока ее принесут.

В это время в другом углу послышалась перебранка спорящих, и сразу же после этого к нашему столу подошли двое орков и молча уставились на меня.

Не зная, как правильно вести себя в такой ситуации, я решил просто не реагировать.

– Ты кто? – спросил наконец тот, что постарше, обращаясь ко мне.

– А вы кто? – в тон им ответил я.

– Это наша территория, и чужих мы здесь не терпим, – с угрозой прошипел младший.

– Да? И кто из вас хозяин этого заведения? Ты? – спросил я у младшего. – Или ты?

Ответ последовал незамедлительно – в виде летящего в мое лицо кулака младшего из орков. Но, успев увернуться, я встречным ударом отправил старшего с грохотом прокатиться по полу, а следом за ним – красиво мелькнув ногами в воздухе – ушел в полет к следующему столу младший.

Не успев опомниться, он тут же подхватился и снова рванулся ко мне… с радостным воплем:

– Мрак тебя покрой! Это же наш Левша!

– Мраков герой! – рявкнул старший и бросился ко мне… с объятьями.

– Это Левша! Это его особый удар левой! – визжал младший, потирая распухшую щеку.

Еще ничего не понимая, я переводил взгляд с одного на другого.

– Мы… Знакомы?

– Левша, мраков веник, хвать нас разыгрывать! – младший стукнул меня по плечу, как закадычного друга, но вглядевшись попристальней в мое лицо, спросил:

– Ты.. Эт… Чего? Не узнаешь нас и вправду?

– Вправду… Вздохнул я. – Меня не так давно ранили… И по башке огрели чем-то, от чего моя память спряталась от меня подальше… Вот так вот, – вздохнул я.

По всей харчевне прокатился нестройный ропот – все обсуждали мое происшествие и подходили поздороваться. В их глазах я видел – и мог бы поклясться в этом – настоящее сочувствие. А еще – интерес.

– Ну, раз вы меня так хорошо знаете, то может расскажете – мрак меня покрой – кто я такой.

– Ну, эт тебе лучше всех Дон расскажет, – младший из недавно на меня нападавших указал рукой на до сих пор стоящего в стороне собрата, напряженное темное лицо которого показалось мне немного знакомым. – Вы же с ним были как братья. – Так ведь, Дон? Узнаешь его – эт же наш Левша!

Натянуто улыбнувшись, Дон подошел ближе.

– Привет, брат.

– Здравствуй, – поднялся я ему в ответ, и с надеждой посмотрел в его лицо. Это была неслыханная удача – судьба посылала мне то, на что я и надеяться пока не мог – разгадку моего прошлого.

– Как я рад, что ты снова с нами. Мы думали, что тебя уже нет среди живых, – он слабо оскальнулся, присаживаясь рядом с нами.

– Так, отвалили все! – рявкнул он на остальных орков. – Нечего тут уши растопыривать. Дайте с братом поговорить.

И то ли он пользовался авторитетом, то ли тон его звучал слишком убедительно, но другие орки, корча, вернулись на свои места.

Некоторое время он просто смотрел на меня.

– Потрепало тебя, – сказал он наконец, кивая на мои шрамы. Я только отмахнулся в ответ.

– Ты и вправду ничего не помнишь? – спросил он недоверчиво.

Я покачал головою.

– Пусто. Пусто в голове… Даже такое бывает – руки помнят будто бы, а башка – нет, – пожаловался я.

Дон вдруг настороженно оглянулся.

– Эт плохо, брат… Но ничего, ничего…

А потом вдруг наклонился к моему уху и проговорил скороговоркой:

– Тебе тут небезопасно. Ужинай – и выметайся отсюда по-тихому… Я буду ждать тебя на углу улицы – в самом низу. Только не показывай виду – веди себя так, словно все в порядке…

– А кто мне угрожает? – непонимающе оглянулся я.

– Тихо… Я потом тебе все расскажу брат – только не тут…

– Хорошо, – в ответ кивнул я.

Дон поднялся и подошел к другим оркам. Сказав им негромко несколько слов, он вышел из харчевни.

Все произошедшее насколько взбудоражило меня, что когда наконец появилась тощая хозяйка с едой, несмотря на недавний голод, есть мне уже не хотелось.

Но – если верить Дону – то надо было вести себя так, словно все в порядке.

Решив все-таки последовать примеру Симона, я придвинул миску к себе поближе. Глотая горячий суп, я не заметил, как за наш столик неуклюже шлепнулась довольно пьяная особа неопределенного возраста. Ее грязные волосы в беспорядке торчали в разные стороны, а глаза блестели каким-то нездоровым блеском.

– Солдатик, угости женщину пивом, – обратилась она ко мне хрипловатым голосом.

– А я, может, отблагодарю тебя, – она кокетливо поправила грязную ткань платья на костлявом плече.

Я покосился на прилипалу, оценивая – что нужно сделать, чтоб избавиться от такого соседства. И решил, что проще будет сделать, что она просит – это был шанс закончить ужин без грязной ругани и пьяных истерик.

– Закажи себе – я заплачу. И убирайся – благодарить меня не надо.

Мой слова звучали, наверное, убедительно – она удивленно икнула и пошла за пивом, оставив нас с мальцом дожевывать обед.

Но когда каши оставалось уже на дне, она вернулась снова.

– Я не люблю в долгу оставаться, – почти гордо заявила она. – Давай, солдатик, я тебе погадаю, – заявила она тоном, не терпящим возражений, и схватила меня за руку. Не знаю почему, но препятствовать я не стал.

Гадалка долго изучала мою ладонь, выпячивая глаза и что-то бормоча себе под нос, а потом отпихнула мою руку.

– Мрак покрой… Ничего не разберу я на этих орочьх граблях! – выкрикнула она и тут же схватила за руку Симона.

– Я вот лучше мальцу погадаю…

Пока пьяная ведьма вертела мальчишечью ладонь, Симон другой рукой ловко вытер остатки каши последним кусочком хлеба и запихнул все это себе в рот.

– Ничего не понимаю… Так не бывает… – пробормотала старуха и отбросила руку Симона с таким видом, словно это была готовая ужалить змея.

– Так не бывает! Не может быть! – заорала она вдруг. – Головы нескольких орков из другого угла снова повернулись в нашу сторону.

– Чего орешь! – шикнул я. – Не умеешь, так и не лезь!

Но дурную бабу едва не перекосило.

– Он словно и не живет вовсе! Нет линии Судьбы на руке, и линии жизни тоже.. нет! – продолжала она все с тем же громким шипением.

– И у тебя – нет! У вас обоих! – снова завопила она.

– Заткнись! – рявкнул я. – Нечего мне пугать мальчишку! – Ты, дура пьяная, и своих рук не видишь! Тоже мне, гадалка… Щас выйду на улицу и шепну на ушко кому-нить из стражи, чем ты тут занимаешься, – добавил я уже тихо, пристально глядя гадалке в глаза.

Этого было достаточно, чтобы она тут же потеряла дар голоса.

– Пошли отсюда, – скомандовал я, и Симон быстренько вскочил со скамейки, подхватывая на ходу свою тощую котомку.

Оставив деньги за еду, мы быстро зашагали к выходу, провожаемые – теперь уже подозрительными – взглядами орочьей компании.

По улице мы шли молча, пока погрустневший Симон не задал ожидаемый вопрос:

– А почему это она сказала, что мы словно и не живем?

– Ты что, поверил пьяной тетке? Да она и носа своего не увидит – вдуть столько пива! – возмутился я. – Или ты чувствуешь себя трупом?

– Нет, не чувствую, – вздохнул Симон, не обратив внимания на мою язвительность. – Но как-то странно она смотрела на мою руку – словно испугалась.

– Ага, а мою вообще граблями обозвала, – буркнул я. – То что мне теперь – рукою только листья грести?

Мальчишка улыбнулся, но как-то кисло.

– Я вот просто думаю – все вокруг меня какое-то ненастоящее. Иногда мне кажется, что и сам я – словно ненастоящий. Словно сплю я, а это мне все сниться… – такая вдруг недетская тоска прозвучала в голосе мальчика, что я остановился.

– А ты не думай чепуху всякую, – уверенно сказал я, опустив свою руку на худенькое плечо.

– Я отведу тебя обратно к тетке, да припугну ее так, чтоб впредь неповадно было тебя обижать. И будет у тебя все хорошо, вот увидишь.

– Шрам, не хочу я к тетке. Я с тобой остаться хочу…

– Со мной – эт вряд ли, – вздохнул я. – Орк – не лучшая компания для мальчика. Тем более – с драной башкой. А вдруг я – преступник какой? Мрак эт знает…

– Нет, ты хороший, – уверенно сказал Симон.

– За хорошего – благодарю. Но лучше тебе будет попозже вернуться домой. А у меня – сам видишь – нет дома. Да и вряд ли будет.

– И у меня нет дома! Там меня никто не любит, – всхлипнул Симон, продолжая идти. Котомка на длинной веревке качалась у него на плече.

– Ну, брат – любовь – такая штука… заслужить ее надо, – сказал я то, в чем сам сомневался. – Никто просто так никого любить не будет…

– Ну вот ты – ты же живешь так, словно всех любишь! Ты же делаешь добрые дела, – огорошил меня своими выводами Симон. От неожиданности я снова остановился.

– Ты эт чего, друг? Эт я, значит, люблю всех? Ты просто плохо меня знаешь… И то, что я делаю…

– Я знаю больше, чем ты думаешь! – выпалил вдруг Симон, глядя мне прямо в глаза. – И чем ты сам о себе знаешь!

– Чаго? – не понял я.

– Того… – вздохнул мальчик. – Мысли я читаю… Не всегда, правда, а только когда очень надо.

– И мои?

– Твои – в первую очередь, – махнул рукою малыш. – Думаешь, я бы пошел просто вот так вот, куда глаза глядят, с незнакомым орком?

Теперь пришла моя очередь делать большие глаза.

– Ну и что ж ты обо мне такого знаешь? – не утерпел я.

– Что девушка тебе сниться, которую ты ищешь, и мерещится тебе везде, и не дает покоя. Ты думаешь – душа ее правды хочет, потому и говорит с тобой во сне… Но только не так все это…

Мальчик вдруг смолк на полуслове и быстро оглянулся, приложив палец к губам.

Не смотря, что вокруг стояла тишина, я тоже ощутил приближающуюся опасность – она была как запах, чуть горьковатый привкус дыма… Мы почувствовали это оба – ледяное дыхание смерти за нашими спинами. И оно приближалось.

– Шрам… – шепнул Симон, и не смотря на мой запрещающий жест, – продолжил все тем же горячим шепотом

– Солдаты… Их много. И они идут за нами…

– За мной, – уточнил я то, в чем не сомневался, хотя по прежнему не слышал ни звука. – Беги, ты успеешь.

– Я не брошу тебя! – пискнул мальчишка, и вдруг спасительная мысль пришла мне в голову – и я бросился рыться в заплечной сумке.

– Вот! – мне наконец удалось выудить оттуда амулет, завернутый в кусок ткани.

– Спрячься, а утром беги к серым воротам и жди меня там. Если я не приду, иди к любому Храму и отдай это жрецу. Когда тебя спросят – расскажешь, что на нас напали, когда мы путешествовали из города к тебе домой.

– Что это? – недоверчиво изогнул брови Симон.

– Это – мой шанс на спасение. – А теперь – беги!

– Все будет хорошо, Шрам, – сказал мальчик на прощание и пожал мне руку – это выглядело так, словно он меня успокаивает, а не наоборот.

Больше не теряя времени, Симон юркнул в боковую улочку, уходящую вниз и влево от мощеной городской дороги, ведущей к выходу из города – к торговым серим воротам, и растворился в ней. А я продолжил свой путь, словно ничего не случилось.

Но – действительно ничего не случилось, кроме навязчивого желания укрыться от незримой, но реальной угрозы, которая словно нависла над головою. У меня такое бывало – когда я знал что-то невесть откуда, знал без слов, и не сомневался в этом знании. Странным было только то, что мальчишка почувствовал то же – как и его секрет с мыслями… Надо будет расспросить его об этом… Если мы еще встретимся.

Только теперь я услышал за спиною движение и присутствие. Развернувшись резким движением лицом к противнику, на ходу я достал из-за спины любимый топор.

На расстоянии в несколько шагов от меня стояли солдаты. Около трех десятков, как успел я определить на первый взгляд. Он же был и последним – жгучая боль клюнула меня в висок, и мир, кувыркнувшись, рассыпался мелкими искрами…

∞

Я проснулся от какого-то поспешного топота ног в тюремном коридоре, который вдруг затих и превратился в шарканье возле моей двери. Это меня сразу насторожило – сейчас ночь, и до кормежки еще далеко. Значит, ко мне идут не за этим.

Свет от фонаря, который первым протиснулся в затхлый мрак моей камеры, показался мне настолько ярким, что первые несколько минут я ничего не мог видеть. А когда глаза немного притерпелись к свету – то, что я увидел, заставило меня усомниться в их правдивости – передо мной стоял… первый министр Инальд Дурог. Хотя я сам не знаю, откуда мне было известно его лицо – но сейчас я был полностью уверен в том, кто ко мне пожаловал. Возможно, обостренное из-за близкой опасности чутье понемногу оживляло дохлую память… Но как бы там ни было, лицо министра было мне хорошо знакомо. Два тюремных стража с мечами, почти не дыша, замерли за его спиной. И еще один уже тащил в камеру деревянный стул – верно, единственное приличное сидение, что у них тут было.

Министр тяжело опустился на предложенный стул, даже не взглянув на него, и продолжил буравить меня глазами.

– Оставьте нас, – сказал он наконец негромко.

– Но, господин, это же опасный преступник…

– Я сказал – вышли вон! – рявкнул Инальд, и всех троих стражников мигом сдуло за дверь, при этом они все трое сошлись плечами и с трудом протиснулись в узкий проход. Я бы, наверное, смеялся, но сейчас мне было не до них.

Двери тихонько призакрылись, и я оказался наедине с первым министром королевства, который невесть за чем пришел ночью в мою камеру. В любом случае, это вряд ли сулило мне что либо хорошее.

Повисшее молчание ставало все тяжелее, но ночной гость разрушил его сам.

– Какой же ты все-таки урод… Даже для орка. Как жаль, что шрамы на твоей гадкой роже – не от моего ножа…

– Мы знакомы? – спросил я осторожно.

В ответ первый министр только хмыкнул и пробормотал себе под нос что-то нечленораздельное. Потом сделал вдруг жест рукой, призывающий к молчанию – хотя кроме нас двоих в камере никого не было – и с неожиданной прыткостью метнулся к двери и резко распахнул ее.

– Грязные крысы! – за дверью послышался рев министра и приглушенные крики боли кого-то еще.

– Встать по периметру! Охранять коридор, ублюдки! Если мне кто-то будет нужен – я позову. Но если кто-то еще помешает мне допросить свидетеля по важному делу…

Крики боли повторились опять.

Министр вернулся и, теперь уже плотно затворив за собой дверь, снова плюхнулся на стул.

Я с сожалением посмотрел на свои цепи – жаль, что они такие короткие, и дотянуться до горла первого министра нет никакой возможности.

Он понял мой взгляд, и коротко хохотнул.

– Нет, птенчик, на этот раз ты не ускользнешь от меня, даже и не надейся. Ты расскажешь мне все, что знаешь.

– Вряд ли вы узнаете от меня много, господин министр, – как можно вежливее отозвался я.

– Дело в том, что я сам мало что помню после того, как меня свистнули чем-то по башке – эт если вас интересует что-то из моего прошлого. А из…

– Заткнись! – зашипел вдруг министр, резко подавшись ко мне. От него пахнуло винным духом, но был еще какой-то запах, которого я сразу не смог разобрать.

– Заткнись, скотина… Если бы не ты, она не ушла бы тогда от моих людей, я поймал бы ее, поймал бы живой, и заставил бы заплатить за все… А теперь из-за тебя… я вынужден страдать, и ждать смерти! – закричал вдруг министр, наклонившись ко мне. В его полубезумных сейчас глазах плясало бешенство. Только теперь я понял, что он изрядно пьян.

– И ты еще мечтаешь выбраться отсюда живым? Да тебя разрежут на мелкие кусочки живьем и скормят собакам! Ты ответишь мне за все…

Терять мне было больше нечего – последняя надежда умирала в агонии. И – не верить министру не было никаких оснований – в ближайшем будущем мне тоже предстояло умирать в муках.

– Покрой вас всех мрак! – рявкнул я в ответ – терять действительно было нечего, – я имею право хотя бы знать, что я сделал такого, что меня запихнули в этот мраков каменный мешок, и что эт я могу знать такого, что меня собираются пытать до смерти, а я сам, мрак вас всех покрой, ни-че-го не понимаю!

Инальд икнул, нагнулся ко мне поближе, словно хотел рассмотреть искры лжи в моих глазах, и некоторое время молчал.

– Так тебе действительно отшибло память?

– Почему все задают мне именно этот вопрос? – буркнул я. – На кой мрак мне притворяться?

– Ну, хотя бы для того, чтоб попытаться спасти свою поганую шкуру, – Протянул Инальд.

– Может хоть вы мне объясните, в каких грехах меня обвиняют?

– Хм… Тяжелый случай, – уже почти тихо и вдруг ставшим неожиданно спокойным голосом протянул Дурог.

– – Значит, мозги тебе отшибли, а полностью добить не смогли… Когда мои люди добрались до вас, было уже поздно – они нашли только следы бойни. Твоего тела тоже не нашли... Как и ее.

У меня по спине пробежал холодок.

– Она – эт кто? – спросил я, хотя ответ уже был мне известен.

– Ая.

– Мои воспоминания начинаются на охапке соломы в деревне, возле которой меня нашли. И все. А все, что было до того – полная тьма. До сих пор мне не удалось вспомнить ничего, – повертел вдруг отяжелевшей головою я.

– Значит, я был в ее охране?

– Ты и был ее охраной. Ее другом, – хмыкнул он. – Ты служил ей не только за деньги… – многозначительно протянул Инальд.

– Вы хотите сказать, что мы с ней могли быть любовниками? – чтобы узнать больше, мне нужно было как-то его спровоцировать.

Но в ответ он только зашелся истерическим смехом.

– Нет, пожалуй, даже она не способна на такое.. Хотя ее всегда тянуло к чудовищам – взять того же Руфуса…

– Но чем же она насолила лично вам? – мой вопрос, конечно, был верхом наглости, но ситуация складывалась такая, что у меня появился шанс найти ответы. Хотя бы перед смертью…

– Ты хочешь знать? Хорошо, я расскажу тебе, вдруг неожиданно легко согласился он и отвел взгляд куда-то в сторону и сначала долго молчал, словно возвращая из памяти полустертые образы.

– Я жил как хотел – именно той жизнью, о которой мечтал всегда и которую вырвал себе, добыл из зубов судьбы. Я стал тем, кто я есть. Власть, сила, золото – все, все, что я хотел, было моим… А когда острота ощущений уже притупилась и захотелось чего-то нового, я вдруг увидел ее… Да, я заметил бы ее в любом случае – именно такие мне всегда нравились – но эта девочка была живым воплощением моего идеала красоты – моего собственного. Чуть раскосые глаза, круглое личико, черные и гладкие, как шелк, волосы… Ей было лет шестнадцать или чуть больше. Я увидел ее в наряде невесты – она пришла в Храм Судьбы за благословением перед предстоящей свадьбой. Конечно, я не мог ее спокойно упустить… Случись это еще даже год назад – и я бы просто попытался ее очаровать… Но именно тогда мне уже не было это интересно.