Текст книги "Современный детектив ГДР"

Автор книги: Ганс Шнайдер

Соавторы: Вернер Штайнберг,Хайнер Ранк
сообщить о нарушении

Текущая страница: 16 (всего у книги 45 страниц)

7

Было бы преувеличением назвать удивление Грисбюля приятным.

Но, стараясь не показать своих чувств, он сделал несколько шагов в глубь комнаты и спросил:

– Вы, господин комиссар?

– Вы, – спокойно сказал Гроль, – самый большой осел из всех, кто когда-либо работал со мной. Мне неприятно говорить вам это, но, увы, это так, и можете на меня жаловаться.

Веснушчатый ассистент почувствовал, как кровь отливает у него от лица, но заставил себя промолчать.

– Ну ладно, – сказал Гроль, – оставим это сейчас! – Он посмотрел на листки бумаги, поднял их одной рукой и продолжал: – Если Метцендорфер не смог удержаться от войны, то это еще можно понять: у него нет криминалистского опыта. Но что вызаписывали его исповедь, это скверно: тем самым вы придали ей характер документа и обязались что-то предпринять. И боюсь, что вы что-то предприняли!

– Я был во Франкфурте и в Пассау, – строптиво ответил помощник.

– Ах, вы были там! – откровенно издеваясь над ним, обрадовался Гроль. – А результаты, если это не секрет, господин ассистент? – Грисбюль хотел было приступить к докладу, но комиссар прервал его резким жестом: – Садитесь уж. Насколько я вас знаю, десяти минут не хватит.

Но десяти минут хватило, и, так как Гроль нисколько этому не удивился, у Грисбюля сразу возникло подозрение, что комиссар просто хотел подхлестнуть его своим замечанием. Гроль снова приподнял листки.

– Сравнивая одно с другим, приходишь к выводу, что ваши сведения – если это можно так назвать – в основном совпадают со сведениями Метцендорфера. Разницы тут нет. Только совершенно неясно, какую цель вы преследовали.

Теперь лицо ассистента вдруг покраснело, и его веснушки утонули в этом внезапном приливе крови. Он промолчал. Комиссар нащупал чувствительное место. Было больно! И Грисбюль испугался, что Гроль будет еще долго нажимать на это место.

– Вам надо бы стать частным сыщиком, – задумчиво сказал Гроль и с тоской посмотрел на ассистента, – тогда вам никто не мешал бы беседовать с выжившими из ума адвокатами, разъезжать по свету и обращать на себя внимание своим поведением. И ваши клиенты были бы вам благодарны: вот человек, говорили бы они, который по крайней мере что-то делает, беря у нас деньги. Ну еще бы! Но, к сожалению, вы не частный сыщик, и я вынужден снова взяться за это дело. – Он тяжело вздохнул и сказал: – Я должен прервать свой отпуск.

Этого-то Грисбюль и опасался.

– Хорошо еще, – сказал Гроль, – что я не уехал из Нюрнберга, потому что искал свою шляпу.

Он с нежностью посмотрел на крючок, с которого пропавшая любимица приветствовала его еле заметным вздрагиванием.

– По долгу службы я должен констатировать, – сказал Гроль, – что господин Метцендорфер виноват чуть ли не в присвоении власти, а вы, господин Грисбюль, – ассистенту стало не по себе, когда комиссар подчеркнуто вежливо назвал его «господин», – вели себя как неопытный шахматист, понятия не имеющий о значении своих ходов. – Он вздохнул пошуршал листками и, глядя не на Грисбюля, а на бумаги, сказал: – А между тем ваши ходы, по-моему, действительно кое-что значат!

Тут Грисбюль понял, что Гроль одобряет его: слова комиссара были признанием, какого удостаивает сына отец, – не громкой похвалой, разумеется, ведь молокосос, чего доброго, зазнается.

– И все-таки дело дрянь, – продолжал Гроль, – ведь из-за вас мы теперь соприкоснулись как раз с теми силами, с которыми я не хотел связываться, и дай бог, чтобы они не поставили нам капкана, а уж если поставили, то чтоб он не захлопнулся. Тут можно потерять больше, чем руку или ногу. Но назад мне теперь ходу нет, вы сами толкнули меня туда, откуда я вдруг сумел, кажется, заглянуть за кулисы! – Последние слова комиссар пробормотал, как бы думая вслух, как бы пытаясь прояснить собственную позицию. Он поднял глаза, улыбнулся Грисбюлю и сказал с теплотой: – И если мне оторвут голову, то оторвут ее по крайней мере не вам, Грисбюль, а я старик, и пенсии у меня все равно не отнимут. – Он вздохнул и деловито добавил: – Повторите еще раз свой план.

– После рассказа Метцендорфера, – объяснил ассистент, – у меня было такое впечатление, что Себастиан, или Хебзакер, или даже оба они как-то причастны к предприятию Альтбауэра. Я предположил также, что пребывание второго лица на даче в момент убийства не было случайностью. Это лицо, считал я, имело какие-то деловые связи с Альтбауэром. Поэтому я нарочно дал понять Себастиану и Хебзакеру, что у Метцендорфера возникли какие-то подозрения, которые он хочет проверить на месте происшествия. – Он потер лоб и продолжал: – Покуда это второе лицо полагает, что дача охраняется полицией, оно не рискнет пробраться туда, это ясно. Так вот я дал лазейку: восемнадцатого октября, сказал я, мы снимем печати, а девятнадцатого адвокат обследует дачу. В промежутке, рассчитывал я, это второе лицо явится, чтобы замести следы.

Гроль внимательно слушал.

– Очень красиво, – согласился он, – очень красиво придумано. Когда вы, собственно, читали в последний раз детективный роман, Грисбюль?

Тот снова почувствовал, что краснеет. Гроль не стал дожидаться ответа.

– Время, – обобщил он, – служит, так сказать, салом в ловушке. И нужно лишь терпеливо дождаться, чтобы она захлопнулась. Очень тонко задумано, честь и хвала. Только эталовушка никогдане захлопнется! – Помолчав, он еще раз подтвердил сказанное: – Никогда! – А если, – спросил Гроль, – ни Себастиан, ни Хебзакер не были на даче с Альтбауэром, что тогда?

– Тогда, – с готовностью ответил Грисбюль, – я, видимо, не ошибся, предположив, что хотя бы один из них оповестит неизвестное нам второе лицо. И тогда явится именно оно!

– А почему? – спросил в ответ Гроль. – Из-за какого-то смутного подозрения? Нет, позвольте вам доложить: тот, о ком идет речь, будет держаться как можно дальше от дачи! Он просто подождет, посмотрит, обнаружим ли мы его, а если обнаружим, скажет, что скрывался из страха перед полицией, из боязни скандала! Грисбюль, – проникновенно сказал Гроль и положил правую ладонь на протокол ассистента, – здесь сказано гораздо больше, чем вы заметили! – Он взглянул на ассистента. – Я мог бы и объяснить вам, почему это так, но объясню позже. Сначала нам нужно кое-что подготовить. Завтра днем вы уедете на машине. Задание, – он задумчиво потер лысину, – будет дано завтра утром. За ночь я все обдумаю. Вы, Грисбюль, явитесь сюда в семь утра и получите дальнейшие указания. Я стал недоверчив, Грисбюль! Вы возобновили розыски по закрытому нами делу об убийстве, документация уже у следователя. Вы были вправе возобновить их лишь по его поручению. Теперь вы не вправе удивляться, если я осторожен и не открываю вам своих карт. Кто знает, кому вы их покажете!

Это не понравилось ассистенту. И все же он был рад, что комиссар оказался так милостив.

– Ах, – простонал Гроль, встав с кресла и потянувшись, – проклятый ишиас, вот она, старость!

Он проковылял к двери. Грисбюль поднялся. Гроль остановился, положив руку на дверную ручку. Он повернул к Грисбюлю свое широкое усталое лицо.

– И не забудьте, – сказал он, указывая большим пальцем на комнату Грисбюля, – погасить там свет. – Он потер кончик носа большим и указательным пальцами и прибавил: – Кстати, вам не бросилось в глаза, что этот Вильденфаль, придворный юрист Хебзакера, чертовски похож на человека, который остановился одновременно с Альтбауэром во франкфуртской гостинице «Майнау»? Подумайте об этом еще раз. Конечно, если захотите.

Дверь закрылась за ним. Грисбюль посмотрел на нее. Вдруг она вновь отворилась, и показалась голова Гроля; он, протянув руку к своей старой шляпе, схватил ее и напялил на лысину, бормоча:

– Опять чуть не забыл! Спокойной ночи!

Дверь снова закрылась.

Старый маньяк, подумал Грисбюль почти смущенно и не без нежности.

Глава одиннадцатая

1

В сущности, и на следующее утро ассистент Грисбюль так и не узнал ничего. Его, правда, поразил объем работы, проделанной Гролем за ночь: тот говорил о предмете так, словно сам предпринял поездки Метцендорфера и Грисбюля. Но какую, собственно, цель он преследовал, оставалось неясно.

Еще более замкнутый, чем накануне, комиссар счел правильным не делиться с молодым человеком своими выводами и сказал ему это прямо. Грисбюль, объяснил он, уже достаточно посвоевольничал в этом деле, и он, Гроль, не уверен, что тот не выкинет еще какого-нибудь нового коленца. Ассистент промолчал, совесть его, и правда, была нечиста.

– Что ж, поехали! – приказал Гроль и решительно надел свое сомбреро.

Ассистент проворчал что-то насчет «роли шофера», но старик, видимо, не расслышал этого: с того момента, как они сели в расписную машину Грисбюля, комиссар держался неизменно дружелюбно. Грисбюль нарочно опустил боковое стекло. Пусть его обдует ветерок, подумал он. Но Гроль то ли не заметил этого, то ли привык к ветру.

– Автострада, – сказал он, – направление – Байрейт!

За ночь похолодало. Небо закуталось в серую прозрачную ткань и прикрепило ее тусклой пуговкой солнца. В такие дни Грисбюль обычно не испытывал жажды деятельности: он предпочел бы сейчас корпеть над бумагами, пусть даже пропылившимися.

Большие старые глаза Гроля глядели вперед, но видел он, казалось, не дорогу, а что-то другое; помощник косился на него время от времени; Гроль не замечал этого. Он не повернул головы, даже когда они приблизились к ответвлению на Байрейт, он сказал только:

– Дальше прямо, по направлению к Бернеку.

И Грисбюль со злостью нажал на педаль газа. Он не представлял себе, что понадобилось комиссару в доме Маргит Маран; возможно, тот надеялся застать там Брумеруса, но для чего тогда эта езда, ведь номер Брумеруса значился в любой телефонной книжке и достаточно было просто позвонить, чтобы узнать, выехал ли он.

– Дерьмо липучее, – буркнул ассистент, Гроль был глух. Он сверлил языком щеку и, видимо, не находил того, что искал.

Когда они подъехали к бензоколонке перед Бернеком, комиссар вдруг приказал:

– Заправиться!

– К черту! – со злостью ответил Грисбюль. – Бензина у меня хватит! – Уж не собирается ли старик учить его, как ему обращаться с собственной машиной?

– Меня это не интересует, – невозмутимо заявил Гроль. – Заправиться!

Грисбюлю ничего не оставалось, как снизить скорость и свернуть к колонке, что сразу же опять раздосадовало его, потому что перед ним стояло в очереди девять машин и при всем сервисе ждать надо было, он знал, довольно долго. Он сказал это Гролю.

Тот пожал плечами и, поглядев из машины в другую сторону, ответил:

– У нас есть время!

Грисбюль ничего больше не сказал, но подумал «дерьмо липучее» и решил сыграть в обычную игру автомобилистов – проверить, на сколь близкое расстояние можно подъехать к заднему бамперу впереди стоящей машины, не толкнув ее. При этом он проявил смелость и акробатическую ловкость.

Прежде чем лоскутный коврик окончательно прижался к колонке, комиссар вылез и стал, спрятав руки в карманы пальто, возле одетого в синий комбинезон заправщика. Тот был всецело занят обслуживаемыми машинами; заметив теперь пеструю коробочку, он невольно улыбнулся, взглянул на Гроля и сказал:

– Эту я знаю!

Но Гроль не отозвался на его слова, не улыбнулся в ответ и не переменил позы, держа по-прежнему руки в карманах.

Ассистент удивился: обычно у Гроля всегда находились какие-нибудь приветливые слова.

Заправщику это было в общем-то безразлично; он повернул рукоятку, отвинтил, пробку и привычно осторожно пустил бензин.

– Сколько? – спросил он, обращаясь к ветровому стеклу.

Прежде чем Грисбюль успел ответить, Гроль сказал:

– Полный!

Заправщик кивнул и, заглянув в бак, не вынул шланга.

Гроль подошел и – к великому удивлению Грисбюля – несколько раз качнул машину, чтобы из бака вышел оставшийся воздух.

Заправщик понимающе кивнул, ловко поднял наконечник и сказал:

– Доверху!

И опять-таки, к удивлению Грисбюля, заплатил за бензин сам комиссар. Когда тот грузно плюхнулся на сиденье, заправщик, протиравший и без того чистые стекла, наклонился к окошку и почтительно спросил:

– Подкачать?

Снова опередив своего помощника, Гроль ответил:

– Спасибо! У меня все колпачки на месте!

И протянул рабочему, вытаращившему на него глаза, никелевую марку.

Грисбюль отъехал, но, прежде чем он повернул на шоссе, Гроль приказал:

– Стоп! Я здесь выйду!

Помощник повиновался.

Затем, стоя возле странной машины, комиссар отдал распоряжения:

– Вы поедете в Бернек и проедете мимо виллы Марана к даче. Там вы не выйдете, а проедете примерно еще один километр, затем развернетесь и сразу же возвратитесь. Сюда! Я жду вас!

– И нигде не выходить из машины? – еще раз удостоверился Грисбюль.

– Нигде, – сказал Гроль, – но глядеть в оба!

И ассистенту послышалась какая-то насмешка в этом ответе.

2

Грисбюль готов был подумать, что Гроль, не сходя с места, сперва глядел ему вслед, а потом ждал его появления – в лихо заломленной шляпе, руки в карманах пальто. Так, во всяком случае, стоял тот, когда ассистент, возвращаясь, увидел его с горы. Издалека открывался вид на сужающуюся ленту шоссе и на игрушечно-маленькую бензоколонку в лесной прогалине. И там, в конце этой прогалины, где она под острым углом втекала в шоссе, стояла фигура, которую и теперь, с расстояния в добрых два километра, нельзя было спутать ни с кем. Порой Гроля заслоняли грузовики и легковые машины. Но тот, несомненно, давно уже увидел расписной драндулет. Грисбюль надеялся, что комиссар даст ему какой-нибудь знак, хотя бы скупо махнет рукой. Не тут-то было.

Приблизившись, он решил было, что комиссар хотел его просто проверить. Он не мог прогнать эту глупую и тягостную мысль, прекрасно понимая нелепость ее: ведь не мог же Гроль провожать его взглядом на протяжении всего пути до дачи и обратно. Да и совесть его была чиста: он нигде не останавливался. И повода к тому не было: вилла Марана казалась погруженной в сон, ворота были плотно закрыты; дачу Брумеруса не удалось, правда, как следует разглядеть из-за веток декоративных кустов и деревьев, но и там у него сразу же создалось впечатление, что ни в дом, ни даже в палисадник никто давно не входил: на всем лежала печать заброшенности.

Он взял правее, чтобы по развязке подъехать к колонке на другой стороне шоссе. Теперь он еще раз увидел комиссара, который по-прежнему пристально смотрел в сторону Бернека, словно ожидая чего-то. Грисбюль удивился еще больше, когда, подъезжая к колонке, увидел, что Гроль, стоявший на опушке, делает ему наконец знак: стоп. Рванув машину на бетонную полосу, Грисбюль резко затормозил. Дверца оказалась точно возле комиссара. Тот сел в машину.

– Заправимся! – приказал он.

От удивления ассистент забыл, что нужно нажать на педаль. Он недоуменно посмотрел на комиссара.

– Зачем? – спросил он. – Столько горючего моя малышка не может сожрать!

– Заправимся, – повторил Гроль, упорно глядя вперед. «Дерьмо липучее», – подумал Грисбюль, пожал плечами и подъехал к колонке, которая была свободна.

Комиссар опять вышел и коротко сказал:

– Полный!

Повторилась та же игра: Гроль снова раскачал машину, несколько раз толкнув кузов.

Когда заправщик наполнил бак и завинтил пробку, Гроль расплатился, видимо довольно щедро: лицо рабочего выразило удивление и Грисбюль услышал, как тот сказал:

– Большое спасибо! И счастливого пути!

И услышал, как комиссар ответил:

– Помните, о чем я вас тогда спросил?

При этом он, как разглядел Грисбюль в искажавшем предметы боковом зеркальце, испытующе прищурился и кивнул на колонку. Ответа Грисбюль не расслышал, но Гроль уже наклонился к окошку и сказал:

– Отъезжайте на стоянку. Я сейчас приду.

Грисбюль отъехал, удобно откинулся на сиденье, включил радио, закурил и стал, скучая, глядеть в зеркальце заднего вида. Заправщика заменил другой рабочий, а сам он беседовал с комиссаром у глухой стены ресторана. Гроль, кажется, задавал вопросы, на которые заправщик после продолжительных пауз задумчиво отвечал. Вдруг тот усиленно закивал головой, оживился, вспомнив, по-видимому, что-то важное. Комиссар, как показалось ассистенту, переспросил, после чего последовали новые подтверждающие жесты заправщика. Теперь Гроль был явно доволен, во всяком случае, он протянул заправщику руку. Рукопожатие, которым они обменялись, показалось Грисбюлю крепким. Заправщик снова принялся за работу, а Гроль, широко шагая, направился к машине.

3

Грисбюль ожидал, что теперь наконец-то услышит от комиссара какие-то объяснения. Но тот все молчал и глядел вперед, хотя они уже давно мчались по автостраде. На ассистента эта поездка навевала уныние: пустые поля, бурая, гнилая трава, голые ветки кустов на осеннем ветру, темная хвоя лесов. Небо оделось в бумазею, под которой исчезла пуговка солнца. Ассистент почувствовал облегчение, когда Гроль проворчал:

– Едем к Метцендорферу!

Это было уже кое-что, это не походило на бессмысленную с виду езду туда-сюда и на столь же нелепые остановки у заправочной станции; Грисбюль усмотрел в словах Гроля доказательство того, что комиссар действует последовательно, по какому-то намеченному плану. И значит, поездка в Бернек имела все же какой-то смысл. Но какой – Грисбюль не мог угадать. Что ж, думал он, это он еще успеет услышать. У Метцендорфера Гроль, видимо, положит карты на стол или даст хотя бы возможность заглянуть в них.

– Ей тоже, наверно, скоро конец? – спросил вдруг Гроль.

Сначала Грисбюль его не понял, потом догадался, что комиссар имеет в виду его машину, и ответил со злостью:

– Она лучше, чем иная старая шляпа!

Снова наступило молчание. А потом комиссар опять задал такой же неожиданный вопрос:

– У Метцендорфера тоже ведь есть машина – помните, он обогнал нас на старом «мерседесе»? В ту ночь! А у заправочной станции мы настигли его! – Грисбюль помнил это. – Гм, – продолжал Гроль, – его машина прослужит, пожалуй, дольше, чем старая шляпа?

– Безусловно, – язвительно ответил ассистент.

– Н-да, – сказал Гроль, – а Метцендорфер хотел ведь купить новую машину? Судя по вашим записям, «боргвард изабеллу», насколько я помню?

– Возможно, – сказал Грисбюль.

– Ему следовало бы это сделать, – задумчиво сказал комиссар. – Для адвоката это вопрос престижа. Не правда ли, Грисбюль?

Тот притворился, что не расслышал слов Гроля и всецело занят объездом новой строительной площадки, за которой следовал поворот на Байрейт. До самой конторы адвоката ничего больше не произошло, кроме того, что Гроль сделал отчаянную попытку расправить и удобнее вытянуть ноги. Грисбюля такие попытки пассажиров раздражали донельзя, потому что говорили о непоместительности его лоскутного коврика, а этот факт он упорно оспаривал. Он очень любил свою машину. И потому остановил ее у конторы Метцендорфера молча. Он вышел и прошел на тротуар, где уже стоял Гроль.

– Пошли! – сказал он комиссару.

Тот посмотрел на него и ответил:

– Думаю, что сначала вам придется немного подождать, Грисбюль. Я хотел бы поговорить с Метцендорфером наедине.

Он повернулся и скрылся в подъезде. Ассистент поглядел ему вслед и скорчил гримасу. Скверный выдался день, чертовски скверный день! Он опять сел в машину. Но радио не включил и закуривать не стал.

4

Гроль не предупредил о своем приезде по телефону. У него не было времени звонить, и Метцендорфер его не ждал.

Адвокат был недоволен, когда секретарша доложила о прибытии комиссара. Через несколько минут он должен был встретиться с одним клиентом; перед адвокатом лежали бумаги, относящиеся к этому делу, и он собирался просмотреть их еще раз. Он терпеть не мог вести разговор без основательного знания предмета. Метцендорфер опасался, что Гроль задержит его надолго, и поэтому не спешил принять комиссара. Но Метцендорфер сразу же представил себе Марана в камере, сломленного, покорившегося судьбе. Он хотел помочь своему другу, только не знал как. Его поездки оказались напрасными. Если Гроль явился так внезапно, значит, на то были веские причины, и, хотя адвокат не ждал сейчас никакой существенной помощи, он все же не хотел пренебрегать и малейшей возможностью ее получить. Он нахмурился, смахнул со лба редкие рыжие волосы и сказал:

– Просите. А если придет господин Трёстерлинг, пусть немного подождет. Я покончу с этим делом как можно скорее.

Он коротко поздоровался с Гролем и спросил:

– Вы, кажется, в отпуске?..

– Конечно, конечно, – рассеянно отвечал комиссар, – но шляпа… понимаете, я забыл свою шляпу!

Метцендорфер с недоумением посмотрел на него. Потом решил не касаться этого странного довода и сказал:

– У меня мало времени, господин Гроль, каждая минута уже расписана. Вы это понимаете.

Гроль кивнул и повертел сомбреро у себя на коленях. Он внимательно осмотрел засаленные, мятые поля, прежде чем взглянул на адвоката, и спросил:

– Вы собираетесь купить новую машину, господин Метцендорфер, – «боргвард изабеллу», насколько я осведомлен?

– Да, конечно, – наморщив лоб, сказал адвокат, – но, по-моему, сейчас не время и здесь не место…

Гроль чуть приподнял руку, унимая вскипавшую в Метцендорфере злость.

– Минутку терпения! – попросил он. – Мой вопрос не такой праздный, как вам кажется. А правда ли, – продолжал он, – что господин Брумерус любезно предложил вам свое посредничество?

– Да, – сказал адвокат.

– Отлично, – продолжал Гроль, – как же обстоит дело? Вы не отказались от своего намерения?

Метцендорфер помедлил с ответом.

– Я, собственно, передумал, – сказал он. – Серьезных пороков у моего «мерседеса» нет, а небольшие поездки, которые я обычно предпринимаю…

– Ну, – возразил Гроль, – в Бернеке он вас все-таки сильно подвел, не правда ли?

– Верно! – согласился Метцендорфер. – В Бернеке – да. К тому же… Понимаете, когда моя машина стоит рядом с машинами моих клиентов… – Он пожал плечами. – У меня в основном состоятельная клиентура, предприниматели и тому подобное… – Он вздохнул. – Выглядит это не очень хорошо.

Гроль кивнул головой.

– Вот именно, вот именно, – сказал он. – Об этом я как раз и думал.

Метцендорфер откинулся в кресле и насмешливо сказал:

– Вряд ли, однако, вы тожехотите продать мне «боргвард изабеллу» в порядке, так сказать, свободной конкуренции с господином Брумерусом?

– Упаси боже! – Гроль протестующе поднял руку, но тут же улыбнулся. – Нет, господин Метцендорфер. Но… – он наклонился вперед, – если у вас действительноесть такое намерение, то мне было бы очень желательно, чтобы вы приступили к делу как можно скорее. – Глядя в сторону, он прибавил: – Ведь никто вас не заставляет сразу принять решение. Но посмотреть машину, совершить пробную поездку…

Метцендорфер напряженно думал. Что-то должно было заставить комиссара сделать это неожиданное предложение.

– Прямо сегодня же? – спросил адвокат. – И вы тоже поехали бы со мной?

Гроль улыбнулся.

– Отвечаю на первый вопрос: да, сегодня! Я приехал сюда с Грисбюлем из Бернека, вернее, с автозаправочной станции. Когда я прочел то, что вы рассказали, господин Метцендорфер, у меня возникло одно подозрение. Поездка в Бернек укрепила его. Но этого недостаточно. Я должен удостовериться, и по возможности сегодня же. Грисбюль, не желая того, связал меня определенным сроком, который истекает восемнадцатого или девятнадцатого октября. А сегодня пятнадцатое. – Он потер ладонью лысину. – Мне нужно немедленно кое-что проверить у Брумеруса, но сам я появляться не должен, а он не должен знать, что именно проверяется. – Комиссар улыбнулся еще раз. – Вот ответ на ваш второй вопрос! Грисбюль ждет меня со своей машиной внизу. Мы проводим вас до Мюнхена. – Метцендорфер помедлил. Тогда Гроль сказал: – Ничего не могу обещать, но, может быть, неожиданно удастся оказать помощь Марану. – Адвокат все еще нерешительно смотрел на Гроля. Комиссар прибавил: – Помощь, какой он вообще не может представить себе. Вы, господин Метцендорфер, должны были бы мне, собственно, доверять.

Адвокат сразу вспомнил, как великодушно вел себя Гроль при аресте Марана. Он ответил:

– В принципе я согласен. Только вот один клиент…

– Я могу подождать! – быстро сказал комиссар и поднялся: – Терпению я научился. Еще одна просьба: позвоните, пожалуйста, Брумерусу и скажите ему, что вы приедете. Тогда мы будем точно знать, где и когда застанем его. Но соврите, что вам так или иначе надо съездить в Мюнхен по делу.

Метцендорфер глубоко вздохнул, когда Гроль вышел из кабинета.