Текст книги "Канака — люди южных морей"

Автор книги: Ганс Дамм

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 27 страниц)

Фриц Краузе в своей «теории структур» рассматривает все культурные особенности какого-либо племени как некое единое целое и отвергает сравнение отдельных культурных особенностей различных племен. В отношении центральной Австралии он делает весьма любопытный вывод. Он считает неправомерным термин «примитивные народы», а также принятие этих народов за исходную точку в построении различных культурно-исторических схем.

В жизни каждого народа существуют факторы, как способствующие, так и мешающие его культурному развитию. На примере племен семанг и сенои полуострова Малакка, южноафриканских бушменов и племен центральной Австралии, обозначаемых этнологами как «примитивные народы», Фриц Краузе в своем исследовании о структуре культурных особенностей экзотических народов показал, что среди «примитивных народов» надо различать первичную и вторичную примитивность. Народы первичной примитивности беспрепятственно развивались на основе некой предполагаемой первобытной культуры; народы же вторичной примитивности, напротив, опустились с более высокой ступени культуры на теперешнюю, более примитивную. К последним относятся племена центральной Австралии. Их сложная социально-религиозная структура находится в резком противоречии с хозяйственным укладом, из которого она возникнуть не могла. Очевидно, эти племена когда-то имели высокоразвитое хозяйство, которое утратили, будучи вытесненными в области с худшими природными условиями. Хозяйственный уклад этих и других австралийских племен Юлиус Липс отождествил с хозяйственным укладом «народов собирателей урожая», в чем и состоит его заслуга[30]30
  См. Ю. Липс, Происхождение вещей, М., 1954, стр. 103–109 и др.


[Закрыть].

Наряду с этими пришлыми культурами необходимо учесть и такие существенные факторы, влияющие на развитие культуры, как межплеменная торговля и обмен визитами, а также межплеменные сходки. Они существуют и теперь, о чем свидетельствует переход культов от одного племени к другому. Обозревая процесс культурного развития австралийцев, не следует забывать и о сравнительно поздних культурных влияниях. Впрочем, не всякое общение с иноплеменниками или иноземцами оказывалось фактором культурного влияния. Так, малайские мореходы из Тиморлаута и Макассара на острове Сулавеси, посещавшие в течение последних почти двухсот лет побережье австралийского материка между рекой Виктория и заливом Карпентария, не оказали существенного влияния на живущие там племена. Существующие культ змеи-прародителя и фаллический культ принесли в Австралию, очевидно, древние переселенцы из Азии, так как на крайнем юге азиатского континента можно наблюдать обряды тех же культов. Однако общение жителей побережья залива Карпентария с туземцами южного побережья Новой Гвинеи способствовало значительному взаимовлиянию австралийской и папуасской культур.

Столкновение с западной культурой привело буквально к катастрофическим последствиям. Культурная самобытность австралийцев почти совсем исчезла. И хотя в северо-западной и северной Австралии еще существуют племена, кочующие по обширной территории и ведущие весьма самобытный образ жизни, большая часть австралийцев поддалась натиску европейцев. Районы охоты и сбора плодов превратились в поля и пастбища, самих туземцев поселили в резервации. От этого их материальная культура не стала выше, наоборот, она приняла уродливые формы. Хотя благодаря общению с европейцами у туземцев Австралии появились вместо каменных орудий металлические инструменты, вместо посуды из коры и сумок из травы – канистры и консервные банки и вместо набедренных повязок – европейское платье, их жизненный уровень ничуть не повысился.

Австралийцы-аборигены не пользуются теми правами, что австралийцы европейского происхождения. По вине европейцев (главным образом коммерсантов) аборигены оказались в таких условиях, что понадобились особые защитные меры властей. Впрочем, действие этих мер весьма сомнительно. Туземцы подлежат также юрисдикции судов отдельных федеральных штатов. Европейцы начали устанавливать свои порядки с того, что организовали полицейские отряды из туземцев под командованием европейцев. Однако эти отряды обладают административной властью лишь по отношению к своим соплеменникам.

Возможность успешного приобщения австралийцев к европейской культуре доказали дети туземцев, обучающиеся в школах в Квинсленде и Западной Австралии. К каким результатам приведут все эти меры, предсказать пока еще невозможно.

И все же в процессе культурных преобразований уже вырисовываются новые перспективы, как об этом свидетельствует Ломмель, побывавший в северо-западной Австралии. В отличие от других нецивилизованных народов психический склад австралийцев под влиянием цивилизации не меняется. Когда европейцы полностью подорвали авторитет знахаря, это единственное средоточие австралийского общественного уклада, и в конце концов упразднили институт знахарей и колдунов, прежняя вера австралийцев в силу магии и духов сменилась представлениями, возникшими под влиянием европейской цивилизации. Таков культ Курангара – новый вид представлений о сверхъестественных силах, получивший распространение от племен центральной Австралии. Это культ духа, имеющего облик европейца, живущего в доме из рифленого железа, пользующегося для охоты деревянной палкой, похожей на чурингу и стреляющей, как ружье. Когда дух берет на плечо свою палку, сверкает молния и гремит гром и кенгуру замертво падают наземь. Этот дух сам изготовляет такие чурингообразные палки. Они приносят людям удачу в охоте и исцеляют от завезенных болезней – проказы и сифилиса.

Итак, в новом культе австралийцев культурный герой принял облик и обычаи европейца. По меткому выражению Ломмеля, «все новое и недоброе, что приносит туземцу европейская цивилизация, преломляется в религиозно-поэтическом воображении австралийцев сквозь призму их древних традиционных представлений».

Папуасы

Новая Гвинея и ее обитатели

Морской путь в Ост-Индию, открытый в 1498 г. Васко да Гамой, дал португальцам возможность занять важные экономические и политические позиции для продвижения на Восток, и они с присущей им дальновидностью воспользовались им. В 1513 г. португальским колонизаторам удалось завладеть Молукками, теми островами Пряностей, на которые зарились многие европейские государства, а три десятилетия спустя португальцы уже стучались во врата неведомого японского царства. С ними соперничали завидовавшие их успехам испанцы, которые к тому времени успели занять Филиппинские острова и через перуанские порты установили с ними регулярное морское сообщение. Борьба за колонии между Испанией и Португалией, этими двумя могущественными европейскими государствами, немало способствовала освоению и изучению еще совсем неизвестного Тихого океана.

Благодаря этому обстоятельству были открыты Новая Гвинея и многие близлежащие острова, например Соломоновы. В 1526 г. корабль Георга де Менезеса, которого король Португалии послал наместником на Молукки, был вблизи этих островов отогнан северо-западным муссоном к неизвестному острову, находящемуся на широте залива Гелвинка недалеко от северного побережья Новой Гвинеи. Георг де Менезес обозначил его «островом папуасов» – Ilhas dos papuas, пополнив таким образом географическую номенклатуру. Папуасами малайцы называли своих темнокожих соседей на востоке за их курчавые волосы. Это название применяется в науке и поныне.

^{Папуас с серьгой из черепашьего панциря (Новая Гвинея)}

Честь открытия самой Новой Гвинеи принадлежит испанцу Ортису де Ретесу. Отправившись в 1546 г. с Тидора в Мексику, он против тогдашнего обыкновения взял более южный курс и попал к берегам совершенно незнакомой ему земли. Тропический лес на побережье и жители острова, похожие на негров, напомнили ему берега Гвинеи в Западной Африке, отчего он и назвал эту страну Nueva Guinea – Новая Гвинея. Лишь полстолетия спустя на основе наблюдений испанца Луиса Ваэса де Торреса, прошедшего пролив, названный его именем, удалось установить, что вновь открытая земля – остров. Однако испанская корона держала в тайне свое открытие, считая этот остров важной стратегической базой. О нем узнали позднее благодаря англичанам. В 1762 г. они захватили важный морской и политический центр Манилу и открыли доступ к архивам.

^{Тропический лес (Соломоновы острова)}

Но внутренние районы Новой Гвинеи еще до недавнего времени были скрыты от пытливого взора европейцев. Лишь с помощью самолетов и других средств современной техники удалось преодолеть полосу труднопроходимых тропических лесов побережья и добраться до сердца острова. Как это весьма часто бывало в истории открытий, стимулом освоения Новой Гвинеи был «золотой голод». И все-таки даже теперь на географической карте Новой Гвинеи немало белых пятен. Несомненно, что в ближайшие же годы они исчезнут.

С геологической точки зрения Новая Гвинея и прилегающие к ней острова представляют собой остатки складчатого пояса третичного периода, который когда-то вместе с Австралией образовывал огромный материк. В результате тектонических сдвигов он расчленился, превратившись в нынешнюю огромную систему омываемых морями островов. Существовавшие некогда границы материка определяются по краям сдвигов: на западе по Марианской впадине и на востоке по впадине Тонга (каждая из них глубиной в девять тысяч метров). На острове встречаются гейзеры и действующие вулканы, свидетельствующие о том, что тектонические смещения происходят и поныне. На западе Новой Гвинеи земная кора под действием гигантских тектонических сил сплющилась, образовав горный кряж высотой в пять тысяч метров. Вершины гор этого кряжа покрыты снегом и ледниками даже на экваторе. К востоку высота гор понижается до тысячи метров.

К названной системе островов кроме Новой Гвинеи, составляющей ее ядро, относятся крупные острова Новая Ирландия, Новая Британия, Новые Гебриды, Новая Каледония и более мелкие – Адмиралтейства и Соломоновы (их открыли испанские путешественники; пристав к этим островам, они решили, что попали в Офир – легендарную страну царя Соломона). Все эти острова населены народами с очень темной кожей и поэтому в отличие от северных и восточных островных групп объединяются общим названием Меланезия, означающим примерно «острова черных» (мелас – черный, несос – остров). Это название подходит также к пейзажу меланезийских островов, покрытых густой тропической растительностью. Этнографы называют Меланезией лишь упомянутые нами острова, тогда как географы относят к Меланезии еще двойной остров Новую Зеландию на основе его геологического строения.

Работы специалистов, все глубже изучающих район меланезийских островов, показали, что там живут народы, весьма различные по внешнему облику, культуре и языку. Преобладающую часть составляют папуасы. Как мы уже говорили, малайцы называли так «людей с курчавыми волосами», которых ловили бугинезские охотники за рабами в соседних областях Новой Гвинеи. «Папуас» и по сей день с научной точки зрения весьма неопределенное понятие; это просто собирательное название для всех племен, не принадлежащих к остальному темнокожему населению этого района, т. е. к меланезийцам. Четкое различение обеих групп – папуасов и меланезийцев – возможно лишь на лингвистической основе. В этом смысле немало сделали английские языковеды Сидней X. Рей и Кодрингтон, определившие существенные языковые различия между папуасами и меланезийцами. В отличие от меланезийцев у папуасов существуют большие лексические различия между отдельными языками племен. Поэтому папуасские языки очень трудно классифицировать. Языковая раздробленность – характерная особенность папуасов. Пока еще невозможно отнести папуасские языки к какой-либо более крупной языковой семье.

Папуасы населяют большую часть Новой Гвинеи. Они не живут лишь в прибрежной полосе на севере (примерно от залива Гумбольдта до залива Геркулеса и южнее залива Хьюон), хотя и там кое-где можно услышать папуасские наречия; их нет также на юго-востоке, на обширном участке от мыса Нэльсона до мыса Поссешен. Там, как и на северном побережье, преобладают племена с меланезийскими языками. На мелких островных группах, простирающихся вплоть до Новой Каледонии, лишь кое-где встречаются папуасоязычные племена. На севере острова Новая Британия это главным образом племена байнинг и сулка. Папуасы живут также в северной части Соломоновых островов и на мелких островках вблизи юго-восточной оконечности Новой Гвинеи.

^{Вождь с дорогими украшениями из раковин и серьгами из панциря черепахи (Соломоновы острова)}

То, что говорилось о языках, относится и к внешнему облику этих людей. Из-за многократно происходившего смешения племен трудно определить характерные внешние признаки как папуасов, так и меланезийцев. У папуасов существуют по крайней мере две антропологические разновидности. Это, во-первых, люди среднего роста (до 160 см), с широким лицом и плоским носом, живущие большой сплошной группой от верхнего течения реки Раму до реки Марифутик в центральной части Новой Гвинеи, а также уже упомянутые нами папуасское племя байнинг и папуасы северной группы Соломоновых островов. Другой тип – люди высокого роста (до 186 см), с длинным лицом и узким горбатым носом. Цвет кожи у них обычно темно-коричневый, однако встречаются и более светлые, почти бронзовые тона. Этот тип также образует довольно компактную группу племен, обитающую в средней части Новой Гвинеи от реки Чимбу до Хагенских гор.

При исследовании внутренних районов Новой Гвинеи неожиданно среди папуасских поселений были обнаружены и низкорослые люди. Это были настоящие карлики (от 135 до 150 см роста). О них сообщал еще Геродот как о живущих в Африке и называл их, несколько утрируя, человечками «величиной с кулак», пигмеями. Впоследствии существование таких же карликовых народов было отмечено и среди малайцев на полуострове Малакка, а в начале нынешнего столетия – и на Новой Гвинее. Происхождение карликовых народов уже давно занимало умы и этнографов. Они пытались установить связь между карликовыми народами Африки, Южной Азии и Новой Гвинеи. Антропологи считают, что различные племена пигмеев, населяющие Новую Гвинею, в частности район горы Седло возле Финшхафена у залива Хьюон, район Шрадерских гор у реки Раму, район истоков реки Сепик и склонов западной части центрального горного хребта (племена тапиро, пешехем и прочие) – остатки древнего этнического слоя пигмеев. На примере жителей острова Санто, одного из Новогебридских островов, швейцарский этнолог Феликс Шпейзер показал, что отнюдь не все люди низкого роста относятся к карликовой «расе». Исследуя этот вопрос на месте, он установил, что карликовый народ Санто представляет собой просто «горную разновидность» обитающего там населения, т. е. некое вторичное этническое образование, возникшее под действием природной среды.

Хотя различные племена пигмеев, населяющие Новую Гвинею, сохранили своеобразие внешнего облика – для них характерны кроме низкого роста определенный цвет кожи, от светло-коричневого до красноватого, выпуклая верхняя губа, широкий нос и, главное, темно-каштановые вьющиеся волосы, – однако у них нет ни собственной культуры, ни собственного языка. И то и другое они заимствовали у окружающих их папуасов, с которыми они, несомненно, живут с очень давних времен.

^{Папуас с палочкой, продетой сквозь носовую перегородку, и с калебасой для извести (Новая Гвинея)}

Нельзя говорить и о едином типе меланезийцев. Меланезийские племена, обитающие на восточном и юго-восточном побережьях Новой Гвинеи, смешались с папуасскими элементами. Это дало повод английскому ученому Зелигману обозначить их понятием «папуасо-меланезийцы». Жители крайних северных и восточных районов Меланезийских островов находятся в более или менее тесном общении с микронезийцами и полинезийцами. Островитяне – народ живой и предприимчивый. Не удивительно, что они в прибрежных районах сильнее перемешались со своими соседями.

Хотя население Меланезии с точки зрения антропологической неоднородно, для него характерны некоторые общие особенности физического склада. Цвет кожи у меланезийцев темнее, чем у папуасов, а у жителей северной группы Соломоновых островов кожа совсем черная. Волосы у меланезийцев мелковьющиеся или волнистые, лоб, в отличие от покатого лба папуасов, прямой, надбровные дуги не столь выпуклы и нос не столь крупный, как у папуасов. В общем у чистокровного меланезийца более стройная, более изящная фигура, чем у папуаса, хотя и в Меланезии встречаются люди с грубой фигурой, особенно на Соломоновых островах.

^{Карта заселения Меланезии}

Но при классификации меланезийских племен более надежным подспорьем оказываются их языки. У меланезийцев они более однородны, чем у папуасов, и их удалось отнести к одной из существующих языковых групп. Меланезийские языки вместе с языками полинезийцев и малайцев относятся к австронезийской группе языков, образующей в свою очередь вместе с так называемыми австро-азиатскими языками, распространенными главным образом на Индостане и в Индокитае, прилегающих к нему с востока, семью аустрических языков.

Таким образом, ни с точки зрения антропологической, ни с точки зрения языковой нельзя установить наличие какого-либо родства папуасов с неграми Африки, как предполагали открыватели Меланезии[31]31
  Хотя вопрос о происхождении негроидной (или негро-австралоидной, экваториальной) «большой расы» очень сложен, но советские антропологи все же предполагают исконное родство народов этой расы и, следовательно, общее происхождение не только негров Африки и островитян Меланезии, но и аборигенов Австралии. С другой стороны, единство аустрических языков (т. е. группы мунда Индии, мон-хмер Индокитая и малайско-полинезийских языков) остается еще не вполне доказанным.


[Закрыть]. Согласно данным современной науки, в этом районе Тихого океана существуют по крайней мере три различные биологические группы – пигмеи, папуасы и меланезийцы, из которых две последние существенно различаются по культуре и языку. Установлено, что меланезийские и азиатские языки находятся в близком родстве. Есть основание предполагать, что и папуасы являются народом азиатского происхождения.

Хотя папуасские племена весьма различны по языку, их можно объединить в крупные группы и по культуре, так как кроме чисто внешнего сходства многие из них обладают общими чертами и в своей внутренней структуре. В ходе многовекового развития эти культурные группы приняли вполне определенную форму, которая, конечно, под влиянием нашего времени непрерывно изменяется. Так, папуасские племена, живущие на западе Новой Гвинеи, в течение многих веков заимствовали некоторые элементы своей культуры у малайцев, которые там забирали в рабство людей и охотились на райских птиц. Общаясь с первыми европейскими поселенцами, папуасы соприкасались с современной цивилизацией. Это привело к тому, что их древняя культура распалась и образовалась смешанная папуасско-малайская культура с элементами европейской цивилизации. Зато на юге и особенно на высокогорных плато в средней части острова, защищенной со всех сторон горами, папуасские племена сумели сохранить свою культурную самобытность.

Открытиями последних трех десятилетий установлено гораздо большее разнообразие папуасских культур, чем это предполагалось ранее. Они неравноценны, их исторический возраст различен; это значит, что носители различных папуасских культур появились в местах их нынешних поселений в разные времена. Так как папуасы не имеют письменности, датировать возникновение папуасских культур не представляется возможным, тем более что пока еще не начаты систематические раскопки. Самая простая из всех папуасских культур – у племен, живущих в верховьях реки Дигул и на ее притоках. Поэтому их считают наиболее древним папуасским элементом на Новой Гвинее. Наблюдая за распространением отдельных элементов этой культуры, можно сделать вывод, что прежде они были расселены шире – как в западном, так и в восточном направлении от верховьев реки Дигул. Папуасские племена нередко подвергались нападениям охотников за черепами из соседних племен, и только в 1913 г. голландские колониальные власти положили конец этим набегам. Однако вскоре после этого на Новой Гвинее появились охотники на райских птиц; кроме того, как раз в районе реки Дигул возникли печально известные концентрационные лагеря для борцов индонезийского освободительного движения.

Все это заставило многих жителей района реки Дигул переселиться на юг к верховьям реки Биан. Здесь они получили землю от властей. Однако теснимые нападениями своих новых соседей, они отошли в северном направлении, к среднему течению Дигула, где с тех пор и осели.

Не менее богата событиями история народов маюб на юге Новой Гвинеи. Они пришли туда несколькими потоками с востока из бассейна реки Флай и вытеснили жившие там до них племена в болотистые области острова Фредерик-Хендрик. Младшую ветвь народов маюб образует племя маринд-аним, называемое малайцами кая-кая. Люди маринд-аним занимаются охотой за черепами, и поэтому их страшатся жители многих областей. Особенности культуры маюбов (им знакомо употребление корня кавы и ореха бетеля), их некоторые социологические признаки с сочетанием как патрилинейных, так и матрилинейных черт, их орнамент (спираль) позволяют сделать вывод, что они до переселения из бассейна реки Флай находились под сильным влиянием чужой культуры. Возможно также, что они происходят и из более отдаленных областей.

Хэддон, один из наиболее авторитетных исследователей Тихого океана, считает, что область распространения культуры, влиявшей на маюбов, находится на северном побережье Новой Гвинеи между заливами Хьюон и Астролябия и что носители этой своеобразной культуры пришли оттуда на реку Флай, пройдя сначала вниз по течению Раму и перейдя центральный горный хребет у 5 – 6-й параллели. Центральный горный хребет острова не преграждал путь папуасским племенам. Они переходили горный хребет через перевалы высотой в три тысячи метров, и реки в части острова, покрытой густым девственным лесом, были важнейшими, если не единственными путями торговли и миграции.

Папуасские племена, во многом схожие, несмотря на антропологические и культурные различия, в социальном укладе и религии, расселились на юге острова в разделенных лениво текущими реками болотистых низинах побережья залива Папуа, образовавшегося вследствие опускания земли.

Дифференциации культуры папуасов наряду с местными особенностями развития способствовали и другие факторы. Так, племена, живущие на западном побережье залива, отличаются по культуре от племен, живущих на восточном побережье. Несомненно, что все эти племена испытали влияние северных, живущих в районе заливов Гумбольдта и Хьюон. Установлено, что племена намау и элема пришли на юг острова в сравнительно недавнее время – примерно 150 лет назад – с гор Альберта Эдуарда. Как уже сказано, центральный горный хребет не был препятствием для продвижения папуасов с севера на юг, и эти племена можно считать посредниками в распространении элементов северной культуры. Но на формирование культуры племен залива Папуа оказали влияние также обитавшие к востоку от мыса Поссешен меланезийские племена, торговавшие с племенами восточной стороны залива.

Более сильному влиянию меланезийских племен подверглись папуасы северного побережья острова по обеим сторонам устья Сепика, заливов Астролябия и Хьюон. Это видно на примере их гончарного производства. Когда-то северные папуасы изготовляли посуду, укладывая спиралью длинные глиняные жгуты. Позднее вместо налепа появилась техника формовки, с помощью которой изготовлялись шарообразные толстостенные сосуды. Меланезийское влияние выразилось и в преобладании тайного мужского союза, который отодвинул на второй план совет старейшин, став господствующей культовой и политической организацией.

Наибольшим изменениям подверглась культура папуасских племен, живущих между заливами Мак Клур и Гелвинк. Эти племена уже давно находились под сильным политическим и культурным воздействием султанатов Тернате и Тидоре. Они раньше других папуасских племен стали общаться с голландцами и испытали влияние европейской цивилизации. Поэтому не удивительно, что среди них действуют передовые силы, которые стремятся сбросить иго колониализма и дать своему народу возможность самому распоряжаться своей судьбой[32]32
  В настоящее время Западный Ириан после длительной борьбы освободился от власти нидерландского колониализма и воссоединился с Республикой Индонезией.


[Закрыть].

В противоположность этим племенам папуасы средней части острова, жившие многолюдными поселениями в долинах центрального горного хребта и на степных равнинах предгорий, еще несколько десятков лет тому назад оставались в стороне от цивилизации. Благодаря большой высоте над уровнем моря (2500 м), где нет малярии, и мягкому умеренному климату люди гор – крепкие, здоровые. Они менее восприимчивы к опасным эпидемическим заболеваниям, чем люди, живущие в сырых девственных лесах низкой части острова. Но мы допустили бы ошибку, если бы предположили, что горные папуасы жили в полной изоляции от внешнего мира. Несомненно, что в прошлом у живущих в горах папуасов было оживленное общение с внешним миром, о чем говорит хотя бы уже тот факт, что папуасское население этого района состоит из трех различных антропологических групп. Наряду с высокорослым типом с пропорциональным сложением, продолговатым лицом и высоким выпуклым лбом – чаще всего в родах вождей – встречается также и низкорослый, приземистый тип с коротким широким лицом. Это, по-видимому, пигмоидный элемент. Любопытен третий тип, встречающийся, правда, реже (составляет примерно 2 %). Этот тип отличается красновато-желтым цветом кожи.

Для папуасов характерно отсутствие мореходства, что их существенно отличает от меланезийцев, полинезийцев и микронезийцев. Если селения папуасов находятся на берегах рек, то у них, конечно, существуют средства передвижения по воде. По огромным рекам Новой Гвинеи они ездят в узких долбленых лодках, в которых, впрочем, никогда не отваживались, да и не могли отважиться выйти в море. Итак, папуасы Новой Гвинеи – типичные сухопутные жители.

До сих пор окончательно не выяснено, каким путем попали живущие в северной части острова Новая Британия племена байнинг и сулка, говорящие на папуасском языке, в свои нынешние места поселений. Миссионеру Карлу Лауферу, прожившему среди них несколько десятков лет и поэтому отлично знавшему их язык и культуру, удалось установить, что племя сулка пришло с южного побережья острова Новая Ирландия, переправившись через пролив между Новой Ирландией и Новой Британией на лодках с балансиром. Однако тот факт, что папуасы Новой Британии решились отправиться в открытое море, делает правдоподобным предположение Лауфера о некогда существовавших переселениях из Новой Гвинеи (в частности, из района залива Астролябия), с которой у папуасов Новой Британии много общего в культуре. По всей видимости, переселение за море облегчалось в этом случае тем, что в проливе Витязя, отделяющем Новую Гвинею от Новой Британии, находятся острова, где можно было сделать остановку. Использование мореходных средств хотя бы некоторыми из папуасов подчеркивает многообразие папуасских культур, которое проявляется в их языке и даже внешнем облике.

Много сделал для решения проблемы происхождения папуасоязычных племен венский этнолог Гейне-Гельдерн. Он исследовал археологические находки в Южной Азии и Океании. Он показал, что живущие на Молуккских островах малайские племена, антропологически ничего общего с папуасами не имеющие, говорят на папуасских языках. Значит, все эти языки присущи не одной какой-то антропологической группе. Пользуясь всеми средствами научного доказательства, Гейне-Гельдерн установил, что наречия, на которых говорят нынешние папуасы, равно как и употребляемый ими валиковый каменный топор, были заимствованы от совершенно иной этнической группы, пришедшей к ним с севера через Тайвань и Филиппины. Его точка зрения подкрепляется двумя существенными доводами. Во-первых, для древнего языкового пласта японского языка характерна та же препозиция генитива, что и для папуасских языков, во-вторых, существующая в Японии керамика налепом, оставшаяся еще от эпохи раннего неолита, является также культурной особенностью папуасов.

Большое значение для разрешения вопроса о происхождении «настоящих» папуасов имеют останки скелетов, найденные в Тонкинских пещерах. Эти скелеты имеют те же формы, что и скелеты папуасов. Найдены и орудия, относящиеся, несмотря на зачатки шлифовки, к эпохе палеолита. Мелкие орудия эпохи палеолита были недавно найдены в средних областях Новой Гвинеи, а также и на других островных группах Меланезии. Это существенные находки. Однако вопрос происхождения папуасов может быть решен лишь путем систематических раскопок, которые, к сожалению, на Новой Гвинее пока еще не ведутся.