Текст книги "Канака — люди южных морей"

Автор книги: Ганс Дамм

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 27 страниц)

Чуринги – плоские деревяшки овальной формы длиной от 20 до 100 см, в ширину от 2 до 10 см, либо предметы из камня, имеющие несколько более круглую форму. Они покрыты символическими знаками, выгравированными клыком сумчатой лисицы. Это концентрические круги или полукруги, спирали и параллельные линии, пунктиры и штриховка; каждый такой орнамент имеет какой-то определенный смысл. Круги могут символизировать тотем, становище или деревья, полукруги – сидящего на корточках тотемного предка, параллельные линии – тропу, по которой шли предки, или же шрамы на их груди, пунктирные линии и штриховка – в большинстве случаев следы ног тотемного предка. Австралийцы, обращенные в христианскую веру, открывают европейцам свои тайны; по символике знаков на чуринге они как бы читают о всяких воспроизводящихся в обрядах событиях из жизни тотемных предков. Но знаки на чуринге – не письмо в нашем сегодняшнем понимании.

Чуринги встречаются также у племен северо-западной Австралии, живущих еще самобытной жизнью. Правда, там чуринги только из дерева, и на одном из их концов имеется отверстие, так что их можно вращать на волосяном шнурке, используя как дощечку-гуделку. В обрядах племен северо-западной Австралии чуринги употребляются так же, как у племен центральной Австралии. Однако рисунки на них существенно различаются. Если у племен центральной Австралии они носят чисто условный, символический характер, то у северо-западных племен это вполне определенные четкие изображения, посвященные историям, которые происходили в той местности с культурным героем Джамаром, и «прочесть» их, т. е. раскрыть их внутренний смысл, можно, лишь зная соответствующий миф. На рисунке изображена рыба-звезда, обитающая, согласно преданию, под скалами. Острые иглы этой рыбы ранили когда-то Джамара. Очень часто на чурингах встречается изображение собаки динго – она, по преданию, сопровождала Джамара, – а также изображение миски, в которую стекала кровь из раны Джамара, и в центре этой сцены – спираль, означающая смерч, в котором Джамар явился людям. На чурингах североавстралийских племен встречается и змея-радуга, и это вполне понятно, раз она, будучи «первоначальной созидающей силой», занимает там самое большое место в религиозных представлениях. Но особое значение имеет тот характерный для Австралии факт, что на чурингах изображается и сам культурный герой, причем в обличье человека, и что только здесь, на северо-западе материка, рисуют на скалах вонджин.

К чурингам в широком смысле слова причисляют и своеобразные предметы, которые при совершении тотемных обрядов надевают и носят взрослые мужчины. Так люди, изображая своих предков, стремятся походить на них внешним обликом. Они воспроизводят тот или иной миф, чтобы в конце концов слиться воедино со своим предком и таким образом причаститься к его великой силе.

Существенной деталью в таком спектакле является то, что его участников обмазывают красками и обклеивают птичьим пухом, при этом клеящим материалом служит кровь, которую собирают, надрезая себе вену руки ножом. Кровь – самый ценный клеящий материал, ибо он несет в себе силу жизни. На тело и прежде всего на голову исполнителя обряда накладывают своеобразные символические предметы, якобы части тела тотемного предка. Почки, желудок и сердце тотемного предка символизируются большими пучками травы, обвитыми волосяными шнурками. Ветки и трава, связанные в длинные круглые охапки, плотно обкрученные волосяными шнурками, обклеенные птичьим пухом или клочьями метелок тростника и обвешанные пучками перьев, кладутся на голову плашмя или прикрепляются к затылку, отчего ряженый обретает вид страшного чудища. Из того же материала делают остроконечные колпаки с разнообразными символическими украшениями. Иногда голова актера превращается в массивную уродливую голову лягушки или длинную шею эму с маленькой головой, чем красноречиво подчеркивается принадлежность к данному тотему.

^{Австралиец в наряде, изображающем тотемного предка}

Но наиболее характерные атрибуты таких тотемных церемоний – кресты из перекрещивающихся палок с плотно прилегающими один к другому натянутыми волосяными шнурками разного цвета. Нередко эти шнуры обклеивают пухом птиц и клочьями метелок тростника, отчего получается изображение шкуры тотемного животного или какого-нибудь отличительного знака тотема. Так, соответствующий культовый предмет тотема-дождя обклеен полосками белого птичьего пуха, означающими струи дождя. Эти подчас громоздкие и отнюдь не легкие предметы во время представления поддерживают руками на спине. Уподобление тотемному предку чрезвычайно выразительно. Изображающий тотемного предка воспроизводит все его характерные движения. Если тотемный предок лягушка или кенгуру, то изображающие его подпрыгивают на четвереньках, если ястреб или орел – раскидывают руки как бы для полета.

Все эти спектакли – отнюдь не увеселительный маскарад, каковым, впрочем, они могут когда-нибудь стать, так как со временем мельчает или вовсе утрачивается их внутренний смысл; об этом свидетельствует немало фактов из истории культуры. Для австралийцев эти таинства всегда были священны. Пытаясь наиболее достоверно воспроизвести миф, они стремятся к полному слиянию со своим тотемным предком, к пробуждению свежих сил в человеке, в обществе, в природе.

Такой же отмеченный глубоким религиозным чувством артистизм, находящий свое наиболее естественное выражение в культовых обрядах, мы можем наблюдать в танцах «корроборри». Этим словом, взятым из языка восточноавстралийских племен, европейцы обозначают вообще все групповые танцы австралийцев, в которых наряду с мужчинами участвуют и женщины. Для пущего воздействия на людскую массу спектаклю дается мощное музыкальное сопровождение в виде большого хора с одним или несколькими запевалами. Эти, как правило, монотонные хоровые песнопения оживляются модуляциями отдельных голосов от низкого баса до пронзительного фальцета. Инструментальный аккомпанемент хора предельно прост. Обозначают один лишь ритм, для чего хлопают в ладоши, бьют по подушкам из шкур или стучат двумя деревяшками, сделанными из разных пород дерева, издающими звонкий металлический звук. Иногда вместо деревяшек используют два бумеранга, которые ударяют один о другой плоскими сторонами. В прибрежной полосе тропического севера благодаря сравнительно позднему влиянию новогвинейцев получили распространение деревянные или бамбуковые трубы, которые издают, правда, лишь воющий звук.

В корроборри с большой страстностью изображаются сцены охоты и битв, любовь к детям, покорность могуществу природы и прочее. И по сей день с увлечением исполняются танцы корроборри в северо-западной Австралии даже у племен, не оставшихся в стороне от европейской цивилизации. Для людей этих племен сочинители корроборрийских песнопений – существа необычные, которых осеняет поэтическая мысль в моменты мистического транса. Обычно в таком состоянии бывают знахари. Их поэтическое вдохновение проявляется, конечно, не в подборе красивых форм, как у нас. Австралийские поэты не могут преодолеть сопротивления словесного материала и поэтому в конце концов сбрасывают с себя все оковы языка. «С великим вдохновением поэт коверкает язык, делая с ним все, что ему заблагорассудится, – пишет мюнхенский этнолог Ломмель, – он разрывает слова, вставляет в них какие-нибудь гласные или опускает слоги и вообще насилует свою речь, пока не выкуется звучание, наиболее подходящее для передачи испытываемого им ощущения». Этим объясняется многократно упоминаемая исследователями невозможность перевода подобных песен.

Такое пение австралийцев – не стихи, положенные на музыку. По их словам, это «всего лишь пение», а не слова, которые можно осознать, пение, апеллирующее не к разуму, а непосредственно к чувству, и потому не нуждающееся в соблюдении определенного порядка звуков. Поэтому зрители и не ищут в этих многочисленных строфах (в одном из таких песнопений их тридцать восемь) какого-то определенного смысла. В большинстве случаев представление начинается в часы вечерних сумерек и длится в течение нескольких дней. Поэтому отдельные песнопения очень быстро распространяются среди племен, находящихся на большом расстоянии друг от друга. В этой связи характерен факт, который Ломмель наблюдал в столице северо-западной Австралии, в главном городе округа Бруме, где он встретил однажды людей какого-то племени центральной части материка, и они рассказали ему, что обучили живущих там иноплеменных туземцев, с которыми кое-как объяснялись лишь на ломаном английском языке (!), своим корроборри и что те восприняли эти песни и танцы с большим воодушевлением.

Мир представлений австралийцев раскрывается в их изобразительном искусстве. Рисунки австралийцев двухмерные, плоскостные. До объемного изображения они еще не дошли. Изображения на теле, на оружии и на утвари, рисованные, резные, выжженные или нацарапанные, в подавляющем большинстве представляют собой тот же геометрический орнамент, что и на предметах культа. Сравнительное изучение показало, что отдельные орнаменты характерны для определенных областей материка. На западе и юге в орнаменте преобладают зигзагообразные линии, узоры в елочку и концентрические ромбы, встречающиеся также на юго-востоке, хотя там наиболее характерен сетчатый орнамент. Зато в центральной Австралии орнамент состоит из концентрических окружностей и волнистых линий. Своеобразно исполненные узоры этих линий строго параллельны. Но на севере и северо-востоке встречаются пестрые красочные узоры из лентообразных полосок и крестиков.

Эти геометрические орнаменты служат декоративным целям и в то же время представляют собой символы культа.

В 1838 г. Джордж Грэй открыл наскальные изображения в северо-западной Австралии, а в течение последних десятилетий такие же рисунки были обнаружены и в других частях материка. Они встречаются на отвесных уступах гор, на камнях горных плато, а также, как мы уже говорили, на стволах деревьев, на скалах и на кусках коры. О том, что они означают, мы знаем очень мало, потому что создавшие их племена ко времени их открытия уже давно находились в состоянии вымирания и утратили свои былые традиции.

Новейшие исследования дали нам возможность в какой-то мере установить смысл этих очень выразительных изображений. Так, в северо-западной Австралии уже упомянутый исследователь Ломмель нашел у водоемов наскальные изображения, похожие на те, что открыл Грэй. Наряду с животными (кенгуру, валлаби, змеи) здесь изображены фигуры людей, в большинстве случаев в лежачей позе, но без рта, с сияющим нимбом вокруг головы (быть может, это диадема из перьев). Эти своеобразные человекоподобные существа и есть те самые вонджины, которые полностью завладели религиозными чувствами живущих там племен. Изображения сделаны земляными красками, белой, желтой и красной, приготовленными в виде кашицеобразной массы. Краски наносились на скалы пальцами или же веткой в виде кисти с волокнами на конце.

Магическое значение этих изображений отражено в словах старейшины, который ежегодно должен был подновлять изображение у водоема его тотемной группы. В торжественной манере он говорил: «Пойду набраться свежих сил. Раскрашу я себя вновь, чтобы пошел дождь!»

Наскальная живопись найдена также и в районе хребта Флиндерс в центральной Австралии. Правда, это всего лишь геометрические орнаменты на отвесных стенах скал, но предположение об их религиозном смысле было подтверждено рассказами еще живущих там племен. Загадочно выглядят часто встречающиеся здесь изображения растопыренных ладоней (реже ступней). Эти отпечатки делались так: прикладывали к скале ладонь и раздували поверх ладони набранную в рот краску. Эти отпечатки ладоней производят впечатление примерно такой надписи: «Чужеземец, остановись, здесь священная земля». Однако существует мнение, что это своеобразные визитные карточки побывавших там туземцев.

Гораздо чаще встречаются наскальные изображения, полный рисунок или только контур которых высечен заостренным куском камня; это животные (ящерицы, крокодилы, кенгуру) и их следы, а также люди. Изображения людей достигают иногда огромных размеров (до десяти метров в высоту). Они найдены близ Порт-Джэксона[24]24
  Так назывался ранее Сидней; ныне так называется залив у Сиднея.


[Закрыть] и вдоль побережья Нового Южного Уэльса, а также у Порт-Хедленда в Западной Австралии. Местами это целые картинные галереи. Несомненно, что этими стенами скал в качестве «эскизника» пользовались многие поколения, потому что там часто пересекаются самые различные рисунки.

Что дало повод к созданию этих картин – танцы или ритуалы колдовства? Мы этого не знаем, ведь в тех местах племена уже вымерли. Но несомненно, что эти высеченные на скалах изображения, как о том свидетельствует их патиновое покрытие, гораздо старше наскальной живописи, найденной в северо-западной и центральной Австралии.

В Новом Южном Уэльсе и северо-западной Австралии изображения животных или геометрические орнаменты встречаются и на деревьях. Эти рисунки вырезались прямо на коре или на стволах, для чего предварительно в нужных местах кора отдиралась. Такие деревья обрамляют могилы людей, пользовавшихся большим авторитетом среди членов своей внутриплеменной группы, или же растут в тех местах, где издавна совершаются инициации. У некоторых племен центральной Австралии в местах совершения обрядов инициации можно увидеть на земле условные изображения животных, искусно сделанные из цветного песка, а у некоторых племен Квинсленда – крупные наземные барельефы, представляющие собой более реалистические изображения.

Хотя многочисленные наскальные изображения служили целям культа, однако некоторые из них, главным образом наиболее древние, не были связаны с культом. Многие узоры развились из натуралистических изображений. По своему качеству эти графические работы весьма различны. Изображения людей, высеченные или выгравированные в скале, напоминают беспомощный детский рисунок. Однако поразительны по своей достоверности изображения животных и их следов, тем более что все эти рисунки сделаны, очевидно, по памяти. Зато наскальная живопись гораздо живее, эмоциональнее. Значительных высот она достигла в области композиции, главным образом на севере материка, и это большое достижение в культурном развитии Австралии. Для всех этих рисунков характерно отсутствие перспективы.

Знахари и колдуны

Если вся община, а особенно старики обладают, по представлениям туземцев, способностью воздействовать во время тотемных таинств на силы природы, то существуют еще отдельные люди, наделенные особой тайной силой. Они могут использовать свой дар как на благо, так и во зло. Они совершают действия, которые не в состоянии совершить простые смертные. Это знахари, большей частью мужчины, изредка женщины. Благодаря присущей им магической силе они занимают особое положение среди массы туземцев и оказывают на нее влияние.

Не каждому дана эта сила. Она нисходит на человека во сне. Когда такой избранник судьбы спит глубоким сном, длящимся иногда несколько суток, его душа, которую австралийцы представляют себе в виде призрака, духа, отделяется от тела и причащается той «первоначальной созидательной силе», которую многие племена Австралии представляют себе в виде радуги-змеи. От нее он получает прозрачные кристаллы, сверкающие переливами цветов радуги и проникающие в его душу. Так он приобщается к той таинственной магической силе, которая и возводит его в ранг знахаря. Пробудившись от своего гипнотического сна, он ощущает недомогание и жажду. Тогда он пьет из какого-нибудь водоема, и освежающее питье приумножает его магическую силу, ибо радуга-змея присутствует во всякой воде. С этого момента знахарь обладает способностью и впредь отделять свою душу от тела и отправлять ее с определенным поручением в странствования. Он может послать ее в страну умерших, чтобы научиться у них песням и танцам корроборри. Об одном из таких путешествий рассказывает один знахарь племени унамбал в северо-западной Австралии.

Умер отец Вальнгамари. Он отправился в страну, где находятся все умершие и где они чувствуют себя куда лучше, чем здесь. Но Вальнгамари тосковал по отцу, к которому он с детства был привязан всей душой. Непрестанно взывал он к нему. И вот однажды отец явился ему во сне и унес его душу с собой в царство мертвых. Душа Вальнгамари отправилась в далекое путешествие. Захватив с собой изрядные запасы продовольствия, душа Вальнгамари села в лодку. Внезапно поднялась буря и понесла крохотное суденышко в открытое море. Бороться с волнами было невозможно. Берега давно уже исчезли за горизонтом, диск солнца опускался в море. Устав от борьбы со стихией, душа Вальнгамари легла на дно лодки и заснула. Когда забрезжил рассвет, Вальнгамари увидел незнакомую страну. То была страна мертвых. На скалистом берегу он увидел мужчин, усердно ловивших рыбу. Они посмотрели с удивлением на Вальнгамари и спросили его:

– Кто ты?

– Вальнгамари, – отвечал он, – я ищу своего отца!

Мужчины, которые уже были оповещены отцом Вальнгамари о том, что прибудет его сын, позвали отца. Старик поспешно явился и подтвердил, что пришелец действительно его сын, и дал ему поесть. Вальнгамари скромно сел среди умерших. Чтобы не видеть их сразу слишком много, он взял ветку с листьями и закрыл ею лицо. Затем умершие принялись петь и танцевать. Тогда Вальнгамари снял с лица ветку и стал смотреть на их замечательные пляски.

Когда Вальнгамари пробудился от долгого, глубокого сна, он не знал, сколько времени его душа пребывала в стране мертвых. С той поры душа Вальнгамари часто посещала страну мертвых и там изучала пляски. Но жена Вальнгамари почувствовала, что душа ее мужа еженощно покидает его тело, и потому однажды спросила: «Отчего ты меня всегда покидаешь?» И он объяснил ей, что учится у мертвых пляскам. Прежде чем показать и пропеть их своим соплеменникам, он всегда показывал их своей жене.

Особым видом такого путешествия души является, по представлениям туземцев, «полет» знахаря на спине радуги-змеи. Это также всего лишь сновидение, хотя и особый тип его, причем «явно сексуального свойства» (Ломмель). Во сне знахарь взбирается на дерево, у подножия которого он предварительно кладет женщину. Затем с верхушки дерева он возносится к небесам, садится там на спину радуги-змеи и летит на ней в далекие края.

Когда-то в таком «полете» под руководством знахаря принимали участие и другие мужчины и могли таким образом взглянуть на «тот свет». Но радуга-змея за услугу свою требовала жертвы из числа участников полета. Поэтому во время такого совместного путешествия душ приходилось кого-нибудь убивать. Об этом своеобразном представлении рассказывается в одной из легенд туземцев.

Знахарь и его спутники сидят под деревом. Они беспрерывно тянут какой-то монотонный мотив, доводя себя до состояния транса. В этом состоянии они видят, как знахарь достает из водоема радугу-змею. Спутники знахаря садятся ей на спину, и радуга-змея со страшной быстротой мчит их в поднебесье. Прилетев в далекую чудесную страну, они усаживаются там вокруг радуги-змеи. Знахарь берет каменный нож и убивает им одного из участников путешествия. Он разрезает его на части и мясо убитого отдает радуге-змее. Все спокойно наблюдают за тем, как радуга-змея пожирает их спутника, и тоже отведывают его мясо. Но вот трапеза окончена. Знахарь очищает кости убитого и каждой дает название. Затем раскладывает их на земле в каком-то определенном порядке. Так, бедренные кости он кладет вместе с лопатками, а голову – к костям таза. Затем все снова садятся верхом на радугу-змею и летят на ней вниз к земле, а знахарь остается один у скелета съеденного спутника. Он гладит кости рукой и распевает заклинания. Через некоторое время кости обрастают мясом, и в конце концов жертва начинает дышать. Она оживает. А знахарь вынимает из своего пупка вторую радугу-змею, которая доставляет его и ожившую жертву на землю, где их встречают остальные участники путешествия. Когда все эти люди пробуждаются от транса, они уже ничего не помнят о том, что видели на том свете. Оживший человек также ничего не помнит, хотя через несколько дней он и в самом деле умирает. Зато знахарь оставляет все свои впечатления при себе и никому о них не рассказывает.

Туземцы уверяли, что все виденное во сне происходило с ними на самом деле. Они пытались обосновать это тем, что, дескать, и белокожий знахарь по небу летает. При этом они имели в виду самолет, доставляющий европейского врача из одного города в другой. – Белокожий знахарь точно так же умерщвляет людей и затем снова их оживляет, – говорили они, вспоминая о наркозе при операциях, которые делались их соплеменникам в больницах.

У простых смертных есть и другие возможности приобщиться к магической силе. Желание «увидеть радугу-змею» – как австралийцы называют такое ощущение – может осуществиться лишь при содействии двух знахарей. В их сопровождении люди, стремящиеся к обладанию магической силой, подходят к ближайшему водоему, который, как и все водоемы материка, считается местом обитания радуги-змеи. Знахари ныряют глубоко под воду, чтобы сообщить радуге-змее о желании приведенных ими людей, а люди тем временем сидят на берегу и ждут. Весьма вероятно, что они испытывают при этом такое же душевное волнение, что и знахари, ибо то, что они рассказывают о своем ощущении, и есть состояние транса.

Они рассказывают о том, что внезапно перед их глазами возникает голова радуги-змеи, из-за головы змеи выглядывают оба знахаря, сидящие на ней верхом один за другим. И тотчас же радуга-змея начинает во все стороны рассыпать бесчисленные кристаллы, в которых и заключена магическая сила. Затем радуга-змея снова исчезает в воде, а знахари выходят на берег и раздают кристаллы присутствующим. Как утверждают туземцы, при содействии знахарей любой может стать обладателем магических сил, но со временем эти силы исчезнут, потому что простым смертным не дозволено личное общение с радугой-змеей.

Таким образом каждый туземец может заниматься колдовством, усиливаемым магическими заклинаниями, которое, однако, точно таким же образом может быть отражено противником. Австралиец считает, что он может вызвать ветер, если произнесет обращенные к духу ветра слова: «Погляди, Кареринга, как я делаю ветер!» и будет при этом кругообразно двигать руками, как это, по преданию, когда-то делал дух Кареринга, когда хотел вызвать ветер. Наиболее часто применяемое любовное колдовство – это тоже главным образом распеваемое колдовское заклинание, в котором тайные желания при неустанном повторении имени любимого существа облекаются в лирическую форму, если только совершающий колдовство не выражает свое стремление более явственно, преподнося привораживаемому или привораживаемой какой-нибудь «заколдованный» подарок (ныне это, как правило, табак – предмет вожделений каждого туземца).

Однако для простых смертных возможности колдовства ограничены. Полная гарантия действия магии возможна лишь при участии знахаря. Так, при его содействии вызывают дождь или просят у радуги-змеи богатой добычи. А больше всего такое содействие необходимо для лечения больного. Доказано, что знахари действительно обладают приобретенными за время многолетней практики медицинскими знаниями и применяют их. Они умеют оказывать медицинскую помощь при растяжении жил, вывихе суставов и даже при переломах и открытых ранениях. Им известно целебное действие многих растений. Однако своеобразная процедура лечения, которой знахари подвергают своего пациента, казалось бы, не совместима с описанными реальными знаниями и поэтому на всякого трезвого наблюдателя производит впечатление шарлатанства. Что же это за процедура?

Над становищем нависла гнетущая тишина. Наступает ночь. Там и сям еще мелькают огни костров. Они сверкают во мраке, словно голодные глаза хищного зверя. Замирают все звуки, и только под самым большим эвкалиптом раздается хриплое дыхание. Там, окруженный пожилыми мужчинами, лежит Ниали. Тяжело вздымается его могучая грудь. Перед ним сидит на корточках знахарь Ваби. Плавно двигаются массирующие ладони знахаря по телу стонущего больного. Мужчины уже запели заклинания, дабы усилия знахаря были успешны.

Из глубины мрака появляются еще какие-то фигуры и усаживаются в кружок. Разжигают костер, и пламя его своим таинственным сиянием озаряет лица людей. Непрерывно скользят ладони Ваби по телу больного. Все в том же однообразном ритме то тонким фальцетом, то низким басом звучат монотонные голоса поющих. И так без конца. Как будто собравшиеся здесь люди совершенно потеряли ощущение времени и пространства.

Но вот и первые лучи наступающего дня. Внезапно пение обрывается. Что же произошло? Изнуренный ночным бдением знахарь держит в руках два камешка необычной формы и прозрачный, как стекло, кристалл. Это извлеченные из тела больного возбудители болезни. Он молча показывает их собравшейся толпе, и на лицах людей сияет радостная улыбка. Магической силой Ваби удалось удалить «возбудителей болезни», попавших в тело больного по воле злого колдуна. Пропотевшему больному уже легче дышать. Он, конечно, скоро поправится.

Знахарь может применить магию не только для сохранения жизни, но также и для тайного насылания смерти или смертельной болезни[25]25
  У большинства австралийских племен вера в насылание «порчи» не связывалась с деятельностью особых специалистов, колдунов или знахарей: считалось, что «порчу» или смерть может магически причинить любой человек из враждебного племени.


[Закрыть]. Мотивы такого действия бывают самые различные; нужно, скажем, устранить возмутителя общественного спокойствия или же избавиться от соперника. В таких случаях для совершения колдовского убийства приглашается знахарь. Успех колдовства, согласно наиболее распространенному у всех австралийцев представлению, облегчается уничтожением чего-либо принадлежащего избранной жертве, так как ногти, волосы, экскременты, следы ног, тень, даже имя наполнены той же жизненной силой, что и весь организм человека.

Типичный случай такого рода колдовского убийства произошел однажды в округе Аллигатор (Северная территория). Злоумышленники незаметно раздобыли экскременты избранной жертвы (понадобилось совсем немного), смешали их со смолой, положили в кустарник и ночью, распевая заклинания, сожгли. Треск горящей смолы означал, что в этот момент душа умерщвляемого покидает его тело. А то, что по возвращении в становище совершавшие колдовство застали там умерщвляемого в полном здравии, объяснялось так: это лишь оболочка жертвы, которую покинула душа. Пройдет еще несколько дней, и оболочка тоже прекратит свое существование. Уже не раз высказывалось мнение, что боязнь смерти, насылаемой колдовством, оказывается столь тяжелым психическим состоянием, что достаточно лишь малейших признаков наговора, чтобы даже здоровый человек начал чахнуть и погиб от страха.

Под палящим солнцем сохнут тихие и пустынные луга. Не шелохнется высокая трава поркупина. Умолкли даже болтливые какаду, восседающие на верхушках эвкалиптов. В тени густой листвы расположилась небольшая группа мужчин. Они сложили на земле свое оружие, развели небольшой костер. Повторяя одни и те же слова, эти люди поют какую-то монотонную песню. Перед уходом из становища они сказали своим домочадцам, что идут на охоту. Но не для охоты собрались они. Ведь здесь вместе с ними сидит сам Бандере, седовласый знахарь, который уже давно не ходит ни на какую охоту и живет тем, что ему приносят его пациенты. Конечно, этих людей привело сюда что-то необычное. В самом деле, в этом пустынном месте сейчас будут насылать смерть на надоевшего всем нарушителя спокойствия Мани. А тот уже, наверное, почуял свою гибель, потому что видел, что его недруги вместе с Бандере уходили из становища. Тревога охватила Мани, но Мани не в силах бороться с надвигающимся ужасом смерти, все больше и больше парализующим его волю. В состоянии полной апатии ложится он у костра.

Вдалеке все еще распевают люди, готовящие гибель Мани. Они крайне возбуждены. Бандере тем временем уже покинул свое место и подошел к гигантскому дереву. На коре этого дерева он каменным ножом вырезает контур человеческой фигуры. Тем самым судьба Мани уже предрешена. Бандере медленно подходит к участникам колдовства, возбуждение которых все возрастает. Они уже не раз прерывали свое пение и пронзительным голосом выкрикивали имя своей жертвы. Бандере роется в своей сумке, достает оттуда небольшую ящерицу и бросает ее в костер. Все сидящие вокруг костра тотчас же вскакивают и, беспрерывно выкрикивая «Мани, Мани», тычут острыми концами костяных палок в подыхающую ящерицу и в рисунок на коре дерева. В этот момент их экстаз достигает наивысшей степени. Обессиленные, они снова усаживаются у костра. Их голоса становятся более спокойными. Постепенно костер догорает, и в куче золы виднеется обуглившаяся ящерица. А далеко в становище Мани уже бьется в горячечном бреду.

Заостренные деревянные палки или кости кенгуру (pointing sticks) особенно широко применяются в центральных областях материка. Там эти орудия – единственное средство насылания смерти колдовством. Если решено с кем-либо покончить, знахарь и его клиенты тайком уходят из становища и в каком-нибудь укромном месте устраивают эту своеобразную церемонию. Исполнитель обряда становится на колени и наклоняет корпус вперед, а знахарь ложится животом поперек его спины. Так желание исполнителя обряда и воля знахаря сливаются воедино и как бы проецируются на умерщвляемого, когда знахарь, сняв с правой руки подвязанную к локтю волосяным шнурком заостренную палку, кидает ее в направлении жилища своей жертвы, приговаривая: «Пусть кости твои наполнятся ядом моей заколдованной палки, чтобы сгнила плоть твоя и вонь от нее привлекла червей и они разъели плоть твою. Пусть кости твои истлеют и, как вода в песках пустыни, исчезнут, дабы душа твоя никогда не смогла вернуться к ним. Пусть ветер иссушит кожу твою и сморщит ее, как морщит огонь зеленый листок, а кровь твою превратит в зловонную массу, подобную болотному илу».

Соплеменники знахаря, верящие в его особый дар, гораздо более боятся его, нежели почитают. Они знают, что он свой дар употребляет во зло, чтобы осуществить свои низменные желания. Туземцы племени унамбал из северо-западной Австралии рассказали такую историю. Умирал один человек, и находился он в предсмертной агонии. Соплеменники говорили, что у него уже язык во рту перегнил. За помощью обратились к своему знахарю, но тот не пожелал лечить больного. Поговаривали, что он уже давно безуспешно приставал к жене умирающего, пытаясь добиться ее благосклонности. В страхе перед смертью больной согласился, чтобы его жена осталась на ночь в хижине соперника. Тогда утром следующего дня знахарь явился лечить больного. Он пощупал его, помассировал и велел нескольким мужчинам держать пациента за руки. Затем небольшим осколком камня вскрыл ему вену, проделал кое-какие манипуляции, показал присутствующим несколько крохотных кристалликов и сказал, что это и есть возбудители болезни, извлеченные им сейчас из крови больного. И в самом деле, через несколько дней больной выздоровел.