Текст книги "Канака — люди южных морей"

Автор книги: Ганс Дамм

сообщить о нарушении

Текущая страница: 24 (всего у книги 27 страниц)

Благодаря столь богатому мореходному опыту и ненасытной любознательности микронезийцы и полинезийцы стали открывателями новых островов на Тихом океане; вплоть до начала эпохи великих географических открытий они непрерывно совершали дальние рейсы и расширяли свой географический кругозор. Еще до появления европейцев в Восточной Азии микронезийцы на своих судах доходили до ее берегов. Они неплохо знали Филиппины, а об островах архипелага Бисмарка и северном побережье Новой Гвинеи имели весьма точное представление. То же можно сказать и о полинезийцах. Для поддержания связи с сородичами им приходилось преодолевать еще большие расстояния и менее часто пользоваться встречными островами для остановки: ведь Полинезия – это поистине огромное пространство.

Насколько велики расстояния в Полинезии, можно судить хотя бы по такому факту: однажды группа самоанских судов была пригнана сильным норд-вестом к Аустральным островам, пройдя около тысячи морских миль (т. е. 1800 км). Еще большее расстояние преодолело одно полинезийское судно, проследовавшее от острова Мангарева, находящегося в группе Туамоту, до атолла Сикаяны, расположенного к востоку от южных Соломон. Это судно прошло 3700 морских миль. Еще сто лет назад около ста самоанцев – мужчин, женщин, детей, спасаясь от войны, покинули свой остров и направились на своих судах к островам Тонга, находящимся на расстоянии четырехсот морских миль (т. е. 720 км). Однако эти суда были отогнаны ветром к острову Эфате (в группе Новых Гебрид), и им пришлось преодолеть пространство, которое всего на двести морских миль меньше, чем расстояние от Гавайев до берегов Калифорнии.

^{Самоанский верховный вождь в парике и с ожерельем из зубов кашалота}

И все же, несмотря на свои знания и опыт, многие полинезийские мореходы оказывались жертвами морской стихии. Участники гамбургской экспедиции в Южные моря спасли группу полинезийцев от гибели. Вот одна из страничек их дневника.

«25 августа 1909 г. Около 10 утра на горизонте появилась лодка. Мы держим на нее курс. Ее команда подает нам сигналы циновками. Наш корабль медленно подошел к лодке и принял на борт изнуренных голодных людей. Это были жители острова Могемог – семь мужчин, две женщины и один мальчик. С 20 июля, т. е. в течение 36 суток, они находились в пути. Спасенные рассказали, что пять с половиной месяцев назад причалили к острову Яп и отправились в обратный путь. Вдруг подул сильный норд-ост, и началась буря. Стихия настолько разбушевалась, что многие лодки из их каравана сбились с курса и волнами и ветром были отогнаны далеко в сторону. Через пять дней они добрались до острова Тилуан и затем до Кивуана на Филиппинах.

^{Маршрут морских рейсов от острова Яп до острова Могемог}

На Тилуане они пробыли три месяца. Там они построили себе дом и у двух местных жителей доставали пищу. Платили за нее наловленной рыбой. Когда же подул западный ветер, они решили, что настало наконец время плыть домой. Суда повели три капитана – Рух, Марафелл и Полл. Но уже на третьи сутки ночью погода испортилась. Первые два капитана пристали к острову Палау, третье судно, на борту которого находился командир флотилии, сбилось с курса и, пока мы его не спасли, 36 суток дрейфовало в открытом океане. Запас провизии уже кончился. 800 кокосовых орехов, 28 фунтов риса, мясных консервов и двух бочонков пресной воды, которые выменяли за красивые домотканые циновки у филиппинцев, должно было хватить лишь на первую часть пути от острова Кивуана до Палау. Оттуда флотилии предстояло взять курс на остров Яп и затем на Могемог. Когда мы приняли этих людей, они умирали от голода и жажды. В последнюю ночь перед их спасением шел дождь, и им удалось собрать немного дождевой воды. Однако до этой ночи им приходилось в течение двадцати суток пить соленую воду. При этом они свисали с борта, окуная в воду голову и плечи. Так часть необходимой для организма влаги тело получало через поры кожи. Еще сегодня утром они ели сваренную ими краску, добываемую из корней куркумы. И вот наш корабль принес им спасение».

Структура полинезийской общины

У островитян Микронезии, а особенно Полинезии, существуют большие сословные различия, их общественная структура гораздо более дифференцирована, нежели у папуасов и меланезийцев. Несмотря на изменения, которые произошли на многих островных группах после многовекового экономического развития, их прежнюю общественную структуру определить нетрудно. Для этого можно воспользоваться некоторыми понятиями, сохранившимися в туземных языках. Больше всего нам известно о социальной структуре, существовавшей на островах Общества. Там великие вожди вместе со своими семьями составляли знать, которой противостояло сословие вассалов и крепостных. Однако различные слои населения этого архипелага объединялись узами тайной организации Ареои. Тщательными наблюдениями этнографы установили, что среди аборигенов островов Общества существовал определенный, сравнительно поздний этнический слой. Он составлял туземную аристократию и был носителем той культуры, которая определила характер культуры и быта жителей всех остальных островов Микронезии и Полинезии. Аристократия островов Общества распространила культ бога неба Тангалоа, установила строгий сословный этикет, совершила первые дальние рейсы в открытый океан, ввела новые методы в рыболовстве, а также в ткачестве[54]54
  Настоящего ткачества на большинстве островов Океании не было. Исключение составляют лишь острова западной Микронезии (индонезийское влияние) и Новая Зеландия, где у маори был известен примитивный вертикальный ткацкий стан.


[Закрыть] и плетении. Основная масса населения, составлявшая древний этнический слой островов Общества, разделялась по профессиям на так называемые ати – группы земледельцев, плотников, воинов и т. д. Они почитали своих местных божков-покровителей. Древнеполинезийское население, жившее в маленьких деревушках и занимавшееся земледелием, со временем объединилось в небольшие административные районы (матаенаа), во главе них стали туземные аристократы более позднего этнического слоя, считавшие себя людьми божественного происхождения. Этих высокородных людей называли великими вождями. Они заставляли все остальное население платить им дань и нести охранную службу. Они назначали вождей древних племен своими помощниками.

Многие путешественники были настолько поражены могуществом великих вождей, что называли их королями, а их владения – королевствами. Но эти представления были основаны на неуместном сравнении с европейскими монархами. Возьмем для примера острова Таити, общественная структура которых благодаря работам Мюльмана нам наиболее знакома и вместе с тем весьма типична для всей Полинезии. Аристократы, называемые арики или алики, жили на островах архипелага целыми родами. Так как эти фамилии вели свое происхождение от богов, то они пользовались большим влиянием среди автохтонного населения. Благодаря более высокой культуре и большей жизненной активности они во всем его превосходили, а потому сумели взять в свои руки политическое руководство. Правда, и здесь не обошлось без борьбы за власть, в Полинезии это бывало не однажды. Движимые политическим честолюбием, многие великие вожди сумели силой оружия установить свою власть на многих островах. Так, в начале XIX в. правитель острова Маноно О ле Тамафанга покорил все острова Самоа. Правда, этому деспоту недолго пришлось властвовать, в 1829 г. его убили. Однако в мировую историю вошли в первую очередь имена трех правителей, потому что они проводили свои захватнические планы при поддержке европейских колонизаторов. Это гавайский монарх Камеамеа I; его династия была свергнута революцией 1893 г. На островах Общества до французской аннексии 1880 г. правили Помаре I (скончался в 1803 г.) и его преемники; и, наконец, Тауфааху, властитель островов Тонга, назвавший себя христианским королем Георгом Тупоу I (скончался в 1893 г). Его потомок – нынешняя королева островов Тонга Шарлотта Тупоу[55]55
  О примитивных государствах Полинезии см., например, «Народы Австралии и Океании», под ред. С. А. Токарева и С. П. Толстова, М., 1956, стр. 653–658, 670–676 и др.


[Закрыть].

Правитель острова или группы островов был всегда главою рода. Ему принадлежала так называемая марае – выложенная уступами продолговатая пирамида из коралловых плит, священная эмблема каждого рода. На каменных уступах этой пирамиды каждый член рода имел свое сиденье, с которым связывались и его землевладельческие права. Правящему главе рода, обитавшему в какой-нибудь области или на каком-нибудь острове, подчинялись местные вожди. Они также происходили из аристократического сословия. На островах Самоа к разряду районных вождей относились и вожди-ораторы (тулафале). Выступая на больших собраниях (фоно), тулафале пленяли слушателей своим красноречием. Ту же картину мы находим и в Микронезии, на островах Палау, Кусаие и Понапе.

^{Древние каменные укрепления (остров Понапе)}

Туземные аристократы пользовались всевозможными привилегиями. Они носили особое одеяние и украшения, причем некоторые их виды мог носить только главный вождь. Так, на Таити люди аристократического сословия – арии рахи – как знак отличия своего высокого рода носили пояс с красными и желтыми перьями попугая редкой породы и головной убор из листьев кокосовой пальмы, также украшенный перьями. Когда какой-нибудь арии рахи вступал в должность, описанные знаки достоинства вручались ему жрецом. Все это происходило как бы в присутствии бога Оро: с его изображения снималось покрывало. На Гавайских островах представители светской власти носили обклеенные желтыми и красными перьями плащи, наплечники и шлемы. Одеяние самоанских аристократов было не менее богато и ярко. Бедра они покрывали мохнатой циновкой ие сина из тонких лубяных волокон какого-то кустарника. Изнанка этой ткани совершенно гладкая, а с ее лицевой стороны густо свисают нити длиной от 10 до 20 см, и поэтому она походит на мех. Либо они носили набедренную повязку ие тога. Она была сплетена из тонких узких листков фрейсинеции и обрамлена перышками попугая. На шею надевали ожерелье из десятка хорошо отточенных зубов кашалота длиной до 20 и шириной в 5 см. Ловить этого морского великана туземцы не умели и поэтому зубы для украшений доставали из выброшенных на берег туш. Так как их море выбрасывало крайне редко, о каждом таком случае туземцы обязаны были немедленно сообщать властям и все собранные зубы кашалота отдавать вождю. Нарушение этого установления каралось смертью.

Самым своеобразным знаком отличия самоанской аристократии был головной убор тига – изящный парик, сделанный из женских волос. Парик пропитывали известью и в течение нескольких недель проветривали, затем обрабатывали соком диких апельсинов и кокосовым маслом. После этого он становился ярко-коричневым. Над париком на пятиугольной черепаховой подставке с приклеенной перламутровой скорлупкой возвышался легкий каркас из трех украшенных красными перьями стержней. Весь этот убор дополнялся налобным ожерельем из сверкающих металлическим блеском кусочков раковины «кораблик», которые самоанцы выменивали у жителей островов Тонга, так как на берегах островов Самоа такие улитки не встречаются.

Чем больше людей было подвластно правителю, тем больше его боготворили. На островах Тонга настолько благоговели перед своим правителем – туи-тонга, – что считали его богом. В связи с этим существовали некоторые запреты. Они соблюдались как самые строгие табу. Так, например, святейшая особа правителя не должна была ступать на землю – ведь по ней ходит простой люд. Ступи правитель на землю, – и божественность его перейдет на нее. Поэтому правителя носили его слуги на паланкине или же просто на плечах. Все вещи, которые передавались правителю, проходили только через руки слуг. Когда властелин принимал пищу, никто не смел смотреть на него. Его божественность этого не допускала. При виде властелина подданные должны были обнажать свое тело по пояс, в доме его они могли подойти к нему, лишь низко наклонившись, и разговаривать с ним только шепотом, сидя на полу. В разговоре с ним надлежало употреблять самые изысканные выражения, говорить особым придворным языком, отличным от повседневного. Если мимо дома какого-нибудь арии проплывала лодка, то гребцы должны были немедленно прекратить свои песни.

Первые европейцы, посетившие острова Тонга, уважали эти обычаи, и, если кто-либо из них пренебрегал заповедями туземцев, нарушал принятые у них установления, неизбежно возникали конфликты. Если же табу нарушал какой-нибудь туземец, он невольно внушал себе, что его теперь будет подстерегать тяжелая болезнь и, может быть, даже смерть. Чтобы защитить себя от опасных последствий нарушения табу, туземцы «очищались» освященным молоком кокосового ореха.

В Полинезии соблюдался следующий своеобразный обычай. Когда рождался первый сын высочайшей фамилии, правитель формально отказывался от власти в пользу своего первенца. После этого наследника считали главой и поклонялись ему, как божеству. Если первым ребенком была девочка, ей полагались те же высокие привилегии. На островах Самоа особым почитанием пользовалась дочь одного из арики. Ей давали титул «девы селения» (таупоу). Она получала тонкое воспитание от пожилых женщин аристократического рода, и те ее повсюду сопровождали и оберегали ее девственность. Если ей и приходилось иногда делать какую-нибудь женскую работу – плести или изготовлять лубяную ткань, – то уж во всяком случае она была избавлена от тяжелых полевых работ и рыбной ловли. Она не должна была загореть на солнце, ведь только светлая кожа считалась признаком высокородности; светлый оттенок кожи поддерживался пудрой из куркумы. Немало времени затрачивала таупоу на уход за своим нежным телом – недаром слыла первой красавицей на Самоа. Ежедневно она купалась в море, натиралась ароматизированным кокосовым маслом, дабы кожа была мягкой и эластичной. В праздничном облачении, сопровождаемая прислуживающими ей девушками ее возраста, она выступала на высоких приемах как представитель селения, следила за угощением гостей, а главное, приготовляла напиток каву.

На всех знаменательных торжествах «дева селения» вместе со своими прислужницами демонстрировала сидячие танцы. Молодые мужчины из аристократических родов арики делали таупоу брачные предложения. Как только таупоу выходила замуж, одна из ее сестер или какая-нибудь другая более молодая незамужняя родственница получала ее титул.

^{«Дева селения» – таупоу за приготовлением кавы (остров Самоа)}

Первый вождь-оратор Алипиа созвал совет. В напряженном ожидании застыли государственные мужи селения Леулумоега. Они сидят на полу «большого дома» вплотную друг к другу. Дом имеет овальную форму. У него большая островерхая крыша из листьев. Одна из стен дома – это просто циновки, сплетенные из листьев кокосовой пальмы. Сейчас эти циновки подобраны кверху, и прохладный ветерок с моря гладит волосы коричневокожих людей. Перед большой опорной колонной сидит на устланном циновками троне великий вождь Тамалеланги. В кулаке он зажал короткую рукоять опахала из тонких лубяных волокон кокосовой пальмы. Это символ верховной власти. По обе стороны трона сообразно своей должности сидят местные вожди и прочие сановники. «Дева селения» Нгауи вместе со своими сверстницами заняла под опорной колонной, у продольной стены дома, место, на котором издавна сидели таупоу.

Алипиа встает, опираясь всем своим грузным телом на ораторский жезл. Он медленно охватывает взглядом собравшихся. По лицу его видно, что он очень волнуется. Алипиа открывает собрание:

– Приветствую тебя, вождь Сафотулафаи! – Приветствую тебя, правитель Лаумуа!

– Добро пожаловать, старейшина великого рода мореходов с острова Маноно!

– Добро пожаловать, гости из Туамасаго!

– Приветствую и тебя, корабль капитана Фоноти!

В красивых образных словах Алипиа выражает собравшимся вождям благодарность за честь, оказанную ему их посещением, и обращается к богам с мольбой о здравии великого вождя. Не успел Алипиа сесть на свое место, как с устланного циновками трона заговорил великий вождь Тамалеланги. В своей впечатляющей речи он объясняет, для чего нужны вновь установленные законы. Великий вождь Тамалеланги настоятельно предостерегает против их нарушения. Нарушителю этих законов придется отдать по меньшей мере двух свиней и сто клубней таро, поясняет вождь-оратор Алипиа. Далее один за другим выступают вожди-ораторы. Они поддерживают слова первого вождя-оратора. В заключение Алипиа говорит:

– Вот у меня здесь корень кавы! Дайте его таупоу, нашей милой Нгауи!

Улыбаясь, Нгауи принимает из рук Алипиа куски корня. Ее помощницы ставят перед ней большую плоскую деревянную чашу и несколько сосудов из кокосового ореха, наполненных чистой родниковой водой. Каждая из помощниц Нгауи откусывает от корешков кавы небольшие кусочки, хорошенько разжевывает их и выплевывает в деревянную чашу. Затем девушки осторожно льют туда из кокосовых сосудов родниковую воду. Нгауи берет пучок мелко расщепленных волокон листьев хибискуса, бросает его в чашу и всю эту смесь взбалтывает. Она ставит перед деревянной чашей гладко отполированный кокосовый сосуд. Это кубок великого вождя. Нгауи медленно вынимает из деревянной чаши волокна хибискуса и оставшуюся мутную жидкость наливает в кубок. Первый вождь-оратор Алипиа принимает кубок из рук Нгауи и с низким поклоном подает его великому вождю Тамалеланги. Великий вождь берет в руки кубок и степенно подносит его к устам. Закрыв глаза от наслаждения, он медленными глотками осушает чашу и швыряет ее далеко в сторону, ибо теперь никто из простых смертных не смеет даже прикоснуться к священному сосуду.

После этого Нгауи восклицает:

– Кава готова! – И все присутствующие дружно хлопают в ладоши. Подымается со своего места первый вождь-оратор Алипиа. Гордой походкой направляется он к «деве селения» и, обращаясь к собравшимся, говорит:

– Уа уси ле ава! Кава готова! Сейчас я буду ее раздавать. Пусть кто-нибудь из вас разнесет ее!

К первому вождю-оратору Алипиа подходит молодой мужчина, и снова «дева селения» Нгауи вынимает из деревянной чаши волокна хибискуса и наливает содержащийся в ней напиток в кокосовый кубок. Его берет первый вождь-оратор и со словами «Это кубок вождя Суателе» передает юноше, а тот с поклоном подносит его вождю Суателе. Так каждому в строгом соответствии с его рангом подносят каву. Нелегко Алипии раздавать ее, ибо при этом ему приходится подыскивать выражения, приличествующие рангу получателя напитка. Но в том-то и весь смысл особой должности вождя-оратора, чтобы блюсти придворный этикет.

Торжественное распитие кавы окончено. Но собравшиеся все еще не расходятся, они наблюдают за тем, как высокие сановники объявляют стоимость даров, которые намереваются оставить участникам собрания.

– Приведите сюда мою свинью и принесите пятьдесят клубней моего таро, – восклицает один.

– Пусть приведут сюда две моих свиньи и принесут сто клубней моего таро, – вторит другой.

– А у меня, увы, ни одной свиньи не осталось, семья моя совсем обеднела, – жалуется третий.

Наконец Алипиа возглашает:

– Собрание наше исполнило свой долг! Да будем счастливы!

– Ладно сказано, Алипиа, – говорит вождь Суателе. – Так тому и быть!

Собравшиеся поднимаются со своих мест, молодые мужчины направляются к очагам и варят дарованные припасы. Там и сям небольшими группками еще собираются главы семей и обсуждают новые законы. Все соглашаются, что законы вполне справедливы. Но пора домой: поскорей бы рассказать домочадцам о событиях дня.

Особое сословие составляют люди, обслуживающие знать. Это потомственные прислужники больших и малых вождей – цирюльники, подносчики кушаний, поддерживатели огня в очаге, посыльные и даже придворные шуты. «Среднее» сословие составляют мелкие землевладельцы, на Таити их называют раатира. Они поставляют высокородным особам продовольствие и получают за это определенную плату. Из среднего сословия выходят различные мастера: кораблестроители, резчики по дереву и другие. Во время войны из них формируется войско. Тем не менее между раатира и знатью существует глубокая пропасть, браки между аристократами и людьми из раатира невозможны. На Таити с особым пренебрежением туземная аристократия относится к кабальным (манахуне), составляющим большую часть населения и не владеющим землей. Это батраки, рыбаки, гребцы и воины вождей. Туземные аристократы считают их подонками общества, помыкают ими и доходят даже до того, что некоторых из них убивают для культового жертвоприношения. Так же поступают и с военнопленными.

Однако на Таити, несмотря на строгое сословное разграничение, существует организация, которая, по крайней мере по определенным торжественным поводам, объединяет все элементы населения и хотя бы на время уничтожает сословные барьеры. Это «орден» Ареои, у которого наблюдается немало схожих черт с меланезийскими тайными союзами, но есть и собственные характерные признаки; они придают этой организации особый восточнополинезийский колорит. Союз Ареои существует также и на Маркизских островах. Каждый может стать его членом независимо от своей классовой принадлежности. Женщинам не воспрещается состоять в этом союзе. Правда, кандидат в члены Ареои должен публично доказать, что он одержим богом Оро, покровителем союза. Для этого кандидат в члены союза изображает неистовое бешенство. Если считают, что он достоин приема в Ареои, то ему, как это делают на торжественных инициациях меланезийцы, дают новое имя, которым его впредь и называют. Кроме того, кандидат должен поклясться, что будет убивать всех детей, которые родятся у него после дня приема в союз.

Откуда такое преступное требование? Мюльман, подробно изучивший тайное общество Ареои, писал на основании старых сообщений о различных мотивах детоубийства. Он объясняет возникновение этого обычая тем, что туземцы, живущие на мелких островах, боятся перенаселения; еще большую роль в этом отношении играло столкновение различных классово-семейных интересов. Конфликты возникали из-за внебрачных детей, плода свободной любви членов общества, вступавших в общение друг с другом независимо от своей классовой принадлежности. Возможно, что возникновению этого обычая способствовала свойственная людям жажда наслаждений, сочетающаяся с их нежеланием поступиться своими привилегиями. Туземцы считают, что этот обычай появился по велению богов. Союз Ареои, подобно союзу Сукве на Новых Гебридах, делится на различные ступени. Каждый член общества может, уплатив определенную дань, стать ареои подобающей ступени. Человеку низшего сословия не так-то просто продвинуться, тогда как вожди благодаря своему положению сразу получают там самый высокий сан. Принадлежность к той или иной ступени союза распознается по татуировке: ареои низшей ступени не имеют никакой татуировки или имеют лишь самую незначительную, тогда как у высших чинов союза все тело разукрашено узорами.

Члены союза Ареои устраивали публичные празднества. Целые флотилии их судов плыли от острова к острову. Впереди шел священный корабль с дарами для богов и вождя, к которому ареои направлялись с визитом. Высадившись на берег, они совершали свои жертвоприношения и торжественно передавали великому вождю свои дары (свиней, лубяные материи). Затем они устраивали представления в специально для этого построенных домах, а зрители располагались на лужайке широким полукругом. Программа спектакля состояла из пантомим и драматических сцен, в которых участвовали мужчины, а также из выступлений женщин, грациозно танцевавших под звуки барабана. Нередко устраивались спортивные игры, состязания по борьбе, боксу, фехтованию. В них участвовали все члены союза, как мужчины, так и женщины. Казалось бы, это представления бродячих актеров. Однако Вильямсон доказал, что эти спектакли имели религиозное значение. В них находили свое драматическое и музыкальное воплощение мифы о богах и космогонии, и устраивались эти спектакли для того, чтобы дать плодородие земле и благоденствие людям. Ко времени прихода европейцев эти спектакли уже утрачивали свой культовый характер и художественную выразительность. Члены общества Ареои не пользовались на Таити никакими административными правами, никаким политическим влиянием, потому что самые высшие ранги в союзе принадлежали самим вождям, под неослабным контролем которых находилась вся деятельность этого сообщества.