Текст книги "Проклятье живой воды (СИ)"
Автор книги: Галина Романова
сообщить о нарушении
Текущая страница: 19 (всего у книги 23 страниц)
Глава 19
До самого вечера Верна не видела никого, кроме сестры Элис и еще двух женщин. Обе были уже немолоды, одной около тридцати лет, другая была совсем старая. Ее муж был одним из первых заболевших мутантов, и был отправлен на остров Таймленд еще до того, как издали новый указ о полной изоляции заболевших. Тогда родственники часто ездили навещать их, и на берегу было устроено что-то вроде гостиницы, где приезжие могли переночевать. Только одна ночь была бесплатной, за вторую, третью и последующие надо было платить, причем плата возрастала на целый пенни в сутки. На эти деньги мутантам приобретали скот. А также финансировали исследования, пытаясь понять, можно ли извлечь из мутантов пользу. Но приезжие не только вносили в казну деньги. Они еще и совали свои носы, куда не следует. Не проходило и дня, чтобы кого-то из них не задрали мутанты. И добро бы это были только несчастные случаи. Иногда на остров нарочно приезжали те, кто сознательно жертвовал собой – мол, пусть меня съедят эти твари во искупление грехов человеческих. Иногда таких «жертвователей» успевали отловить и отправить в Бедлам, но большинство все-таки прорывались на остров.
Постепенно мутанты привыкли ко вкусу человечины, и однажды, ворвавшись в гостиницу, устроили настоящее кровавое пиршество. Спастись удалось единицам. После этого власти и приняли решение изолировать остров Таймленд от остального мира. Перебить мутантов они не могли – к тому времени и «живая вода» профессора Макбета, и сами мутанты уже стали достоянием гласности. Пришлось оставить их здесь. И, поскольку приезжие перестали оплачивать им пропитание, теперь скот доставляли сюда крайне редко, не чаще раза в месяц. Гораздо чаще мутанты были вынуждены питаться отходами со скотобоен. Свозили сюда и туши павших от болезней коров – мол, все равно утилизировать.
Все это Верне рассказали женщины за работой. Вчетвером они то шили из парусины и мешковины одежду – мешковину и парусину получали из мешков, в которых им доставляли припасы – то помогали на кухне, то прибирались в комнатах. С новенькой беседовали охотно, пытаясь узнать последние новости внешнего мира – здорова ли королева Анна, женился ли наследный принц Уэльский, да родился ли у него ребенок в браке, каковы цены на хлеб и картошку, что такое паромобили и сколько их, не идет ли война… Верне давненько не приходилось столько говорить, и от разговоров она к концу вечера устала больше, чем от работы. Среди приезжих женщин было всего две – она и та, другая, поделившаяся с нею хлебом. Но ее нигде не было видно.
Только после ужина выдалась свободная минутка, и миссис Чес вышла на крыльцо. Присела на ступеньку, глядя поверх ограды на громаду старой крепости. Собственно, это была не совсем крепость, а несколько строений за одной оградой. Больше всего она напоминала монастырь со своими многочисленными службами. До нее было никак не меньше двух миль. Высокий забор, деревья и кусты мешали как следует все рассмотреть, но, насколько можно было понять, к крепости шла старая, заросшая дорога, которая вилась по склону между нагромождениями камней и развалинами строений. Когда-то возле крепости было довольно большое поселение рыбаков, от которого ныне осталась только половина, занятая общиной.
Идти в свою каморку не хотелось, но и сидеть тут было тоскливо. Верна уже собралась с духом и встала, когда дверь большого дома, где жили мужчины, хлопнула и на крыльцо выскочила взволнованная Мэгги Смитсон.
– Чертовы ублюдки. – выругалась она. – Скоты. Чтоб их демоны забрали.
Девушка с досадой хватила кулаком по стене, но тут же заметила Верну и взяла себя в руки.
– О, миссис Чес. Вы слышали?
– Что?
– Эти чертовы здешние порядки… хуже, чем на каторге. Будь они все прокляты. Проклятье.
– Да что случилось-то? – поинтересовалась женщина, в глубине души догадываясь, что могло вызвать такую реакцию непосредственной девушки.
– Случилось то, что мы заперты здесь. В этой проклятущей общине, чтоб она сгорела в аду. – чуть не завопила Мэгги. – Нас отсюда не выпускают. Сперва они выдумали какой-то карантин. Потом сказали, что мы должны отработать какое-то время на благо общины. Когда сэр Джеймс поинтересовался, сколько времени будет длиться эта «отработка», знаете, что ему ответили? «Столько, сколько пожелает Господь.» То есть, до конца наших жизней. Я, черт побери, не нанималась торчать тут до старости. У меня задание. Мне надо выполнить его и вернуться домой. Да и сэра Джеймса ждет его невеста…А ему сказали, что теперь его невеста – я. И, если он так хочет, может взять меня в жены. Черта с два. Нет, он вроде ничего, но видели бы вы, миссис Чес, как его перекосило при этих словах. Он сказал, что за нами через неделю должен прийти катер и что к тому времени мы должны закончить все свои дела… а этот тип просто рассмеялся сэру Джеймсу в лицо.
– Какой тип?
– Да старейшина, чтоб его… – Мэгги добавила несколько словечек, которые больше приличествовали бы пьяному извозчику, нежели молодой девушке. Верна даже поморщилась. – Он сказал, что нам нельзя вернуться. Нас отсюда не выпустят. И сам капитан Хендерсон не имеет права нас забирать.
– Это билет в один конец, – вспомнила Верна слова чиновника, сказанные, как теперь казалось, давным-давно, в другом мире и другой жизни.
– Но я не хочу. Слышите? Я не хочу тут оставаться. – почти заорала Мэгги.
– А придется.
Негромкий голос заставил девушку так и подпрыгнуть, подавившись последними словами. За спиной обнаружился сэр Джеймс, а рядом с ним молодой человек, которого Верна, к ее собственному удивлению, опознала как Гарольда Робинса, молодого аспиранта, приходившего к ней, чтобы осмотреть Виктора.
– Сэр Джеймс? – недоверчиво произнесла Мэгги. – Что вы имели в виду?
– То, что нам действительно придется здесь задержаться… на какое-то время, – понизив голос, добавил он. – Хотя бы на шесть дней.
Мэгги кивнула. Ну да, катер должен за ними прийти.
– Но как…
– Мы подумаем об этом.
Сэр Джеймс покосился на Верну, и та почувствовала себя уязвленной. Ей не доверяли. Но обиду пришлось проглотить – ведь и она сама мало, кому верила. И потом – невеста этого молодого человека, мутант, осталась во внешнем мире. А ее сын, тоже мутант, все-таки здесь, на этом острове. Ей по большому счету впрямь некуда идти и нечего больше желать. А вот эти трое – иное дело. И лучшее, что она может в такой ситуации сделать – это не мешать.
Женщина попрощалась и ушла в свою каморку, предоставив троице сидеть на крыльце и шепотом строить планы.
Подходящего случая пришлось ждать больше суток – в этот день по плану должны были кормить мутантов. Обычно катер доставлял полторы дюжины бочек с мясными отходами – по две на день – да время от времени еще с одной баржи выгружали скот. То ли кто-то из меценатов расщедрился, то ли не все в правительстве махнули рукой на изолированных мутантов. Несколько коров, десяток овец и дюжина свиней, как правило, прибывала на остров вместе с очередной партией «улова» чистильщиков. Из этой «дани» по традиции одна корова и одна свинья доставались поселенцам, которых официально никто не поддерживал и, если бы не контрабандисты, колония давным-давно заглохла. Это действительно, как предупреждали Верну, был билет в один конец. Вернуться назад, в Лондон, у нее не было шансов.
Иначе думала Мэгги Смитсон. Она сама видела, как Джеймс перед отплытием перемигнулся с Джоном Русалкой и что-то ему вручил. И капитан Хендерсон понятливо козырнул – мол, не беспокойтесь, сэр, будет исполнено. На него можно было надеяться. Но какой в этом смысл, если через неделю они не только не смогут найти образцы крови и прочих «природных жидкостей» мутантов, но и просто-напросто не смогут покинуть поселения? Вряд ли «Русалка» будет долго ждать. И вряд ли согласится прийти за ними второй раз, тем более – третий. Оставалась неделя… то есть, уже шесть дней.
Поэтому когда было объявлено, что сегодня состоится кормежка мутантов, новички насторожились. Существовала вероятность, что их просто-напросто запрут в поселке, но старейшина неожиданно пригласил их присоединиться к компании.
– Вы идете с нами, – заявил он сухо. – Собирайтесь.
– Не боитесь, что сбежим? – усмехнулся Джеймс.
– Куда? – последовал резонный вопрос-ответ. – Остров не так велик, чтобы скрываться бесконечно. Деревьев мало, укромных уголков и того меньше. Ни пещер, ни расщелин. А мутанты… хотя днем они мало активны, ночами шастают по всему острову и обитают как раз в развалинах. Первая же ночевка под открытым небом станет для вас последней. В самом лучшем случае при самой большой удаче вы сможете переночевать в одном из брошенных домов, хотя бы в том, что осталось от гостиницы. И даже проведете там не одну относительно спокойную ночь, а две, но скорее вы станете обедом для мутантов, чем сможете раздобыть себе еду. Так что посоветую хорошенько подумать прежде, чем убегать. Тем более что у вас не будет оружия…
Это правда. Ружья и старые допотопные мушкеты были только у старых колонистов. Новичкам не разрешили даже прихватить с собой простые ножи. Мэгги, которая никогда не имела дела с оружием, отнеслась к этому спокойно, а вот Джеймс явно нервничал. Сюда на остров он привез пару пистолетов и саблю, и все это у него отняли еще в день приезда. Правда, он уверял, что неплохо боксирует – сказывалась учеба в Итоне, – но что могут сделать кулаки против пуль?
И все-таки Мэгги чувствовала себя приподнято. Она шла по тропе, озираясь по сторонам.
Когда-то на острове было мало растительности – люди свели почти все деревья, кроме фруктовых, а также порубили кустарник на хворост. Но с тех пор, как крепость забросили и отдали мутантам, растительность начала отвоевывать позиции. Местами дорога пролегала сквозь такие густые заросли кустарника, что приходилось напоминать себе, что это – не дикие джунгли на другом конце света, а небольшой островок к востоку от устья Темзы. Вблизи поселка растительность была вырублена, виднелись пеньки, но здесь, вдали от него, заросли никто не прореживал. Разве что обрубали нависающие над дорогой ветви.
– Сюда часто забредают мутанты. Обычно они редко ходят днем, но, случается, что нападают. Как правило, это изголодавшиеся одиночки, – объяснил старейшина. – Поэтому смотрите в оба.
Колонна растянулась на приличную длину – люди на себе волокли несколько тележек, на которых лежали бочки с отходами скотобоен, поскольку тягловой силы не имелось. Единственную пару коров берегли, хотя доились она так мало, что, будь среди поселенцев дети, его хватало только для них, а творог и масло, не говоря уж о сыре, поселенцы вовсе бы не видели.
В поход взяли всех новичков – как выяснилось, чтобы раз и навсегда преподать им урок и показать мутантов, так сказать, в естественной среде обитания. Чтобы те не отвлекались, именно они волокли тележки. Им помогали лишь двое местных, подсказывая удобные места. Остальные десять человек несли охрану.
Мэгги толкала одну из тележек. Вторую помогала волочить миссис Чес, и девушка время от времени бросала на мать Виктора взгляды, не решаясь заговорить. Не то, чтобы она чувствовала какую-то вину, просто если бы знать все заранее – что основной для лекарства может быть кровь и лимфа мутанта и что миссис Чес такого мутанта долго скрывала ото всех – не пришлось бы оказаться здесь. И, может быть, Мэгги уже нашла бы это самое лекарство… Хотя кого она обманывает? Профессор Макбет, несомненно, забрал бы честь открытия себе. Лаборантка в лучшем случае отделалась бы небольшой премией. А в худшем… нет, не надо тратить время на несбыточные мечты. Девушка поймала себя на мысли, что согласна на небольшую премию – только бы у нее получилось взять образцы и покинуть это место. А там…
До крепости действительно было не так уж и много – что-то около полутора миль. Но для людей, которые на себе волокли тележки с бочками практически по бездорожью, расстояние показалось огромным. Когда добрались до относительно ровной площадки неподалеку от крепостных стен, Верна, толкавшая одну из тележек наравне со всеми, с трудом разогнула спину.
У нее захватило дух от открывшегося вида. Крепость располагалась на самой высокой части острова, так что все было видно далеко окрест. Склон уступами спускался к самому пляжу, где за рощицей были видны остатки гостиницы. Причал отсюда еле просматривался, а поселок был виден еще хуже из-за деревьев. Что находилось на другой стороне острова, оставалось загадкой. Карты не было ни у кого.
Возле крепости сохранились остатки каких-то домов – то ли времянок для обслуги, то ли тут было еще одно поселение, кроме рыбачьей деревушки, заброшенное вместе с крепостью. От большинства остались одни развалины – груды камней, подгнившие стропила. Лишь один-два домика еще уцелели настолько, что их стены могли служить укрытием.
Вблизи этих домиков процессия и остановилась. У бочек вышибли днища, и успевшее протухнуть содержимое вывалили прямо на землю. Люди невольно попятились – запах стоят еще тот.
– Женщинам отойти подальше, – распорядился старейшина. – Новичкам – с ними. Встаньте вон там, за стеной.
Мэгги невольно переместилась поближе к сэру Джеймсу, который медлил до последнего, озираясь по сторонам с таким видом, словно это его привезли на прокорм мутантам. Наверное, непривычно ему чувствовать себя безоружным. Девушка невольно присмотрелась к своему спутнику. Если бы удалось узнать его поближе… Но нет. Он баронет, племянник графа Торнхильда, который заседает в палате лордов. У него невеста. И потом, ему всего двадцать два года. Конечно, он достиг совершеннолетия, но он еще слишком молод и никогда не рискнет связать свою судьбу с девушкой не своего круга. Вот мистер Гарольд Робинс – другое дело. Ему двадцать семь, он аспирант, имеет стабильный заработок, не зависит от родственников… и он человек одного с нею круга… Да и внешне ничего…
Господи, о чем она только думает. В любую минуту могут появиться мутанты.
– За камни, быстро.
Новичков оттеснили к развалинам. Мэгги оказалась в стороне от мужчин, рядом с миссис Чес. Верна прижалась к стене рядом с окном, глядела во все глаза.
Несколько долгих секунд ничего не происходило, а потом…
Звук. Где-то что-то стукнуло или хрустнуло. Перевернулся камень. С шелестом распрямилась ветка – было видно, как закачались кусты. Потом послышалось негромкое отдаленное ворчание. И последним появился запах. Едкая вонь, которая наконец-то перебила «ароматы» мясных отбросов.
– Где они?
– Вон…
Мужчины одновременно вскинули ружья и мушкеты, когда между камней что-то шевельнулось.
Откуда появился первый мутант, никто так и не заметил. Но вот никого и ничего нет – и вдруг он стоит среди камней, покачиваясь, словно не зная, в какую сторону упасть.
Кто-то из новичков тихо вскрикнул, и Верна поспешила зажать себе рот рукой, чтобы не выдать своих чувств. Существо, хоть и стояло вертикально, на двух конечностях… ой, нет, на трех. И на ноги эти подпорки походили менее всего. Расширяющиеся книзу тумбы, заканчивающиеся чем-то наподобие копыт. Из того места, где они соединялись, вырастало длинное худое туловище, которое плавно раскачивалось, словно внутри не имелось костей. Грудная клетка слегка расширялась – с нею слилась голова, так что могло бы показаться, что глаза и рот находятся чуть ниже ключиц. По бокам свешивалось то, что прежде было руками, а сейчас напоминало крючья на цепях. Мутант какое-то время вращал туловищем, пока оно не заняло подобающее положение, после чего ходко заковылял к опрокинутым бочонкам.
Пока оцепеневшие от ужаса новички взирали на это чудовище, появилось еще два. Эти были похожи, как братья-близнецы. Оба толстые, шестиногие, передвигавшиеся на всех конечностях, как огромные жуки – разве что головы, на удивление сохранившие прежний человеческий облик, торчали на удлинившихся шеях.
– Я не могу на это смотреть, – прошептала рядом с Верной какая-то женщина. – Это… господи, а что, если мой Джордж…
Она тихо всхлипнула и начала оседать на пол, сползая по стене.
– Держите ее. Если грохнется в обморок, вышвырнем дикарям. – прошипел рядом какой-то стрелок.
Женщину подхватили, но она и сама ухитрилась как-то прийти в себя и без сил прислонилась к стене, отвернувшись, чтобы не видеть того, что творилось возле бочонков с мясом.
– Дикарям? – переспросил Джеймс Фицрой. – Это еще кто такие?
– Те же мутанты. Но им повезло, – со странной интонацией ответил староста. – Хотя, смотря что под этим понимать…Эти еще безобидные.
Молодой человек не успел спросить, что тот имеет в виду.
Откуда-то совсем близко, чуть ли не из-за угла соседнего полуразвалившегося дома, послышались топот и пронзительные хриплые крики, которые могли издавать обезьяны…если бы они тут водились. Мутанты – к первым трем присоединилось еще двое, передвигавшиеся на руках, поскольку вместо ног у них были какие-то червеобразные отростки – торопливо запихивали в пасти куски мяса и кожи с костями и не успели вовремя среагировать, когда на них напали…
Люди?
Ахнув, Верна невольно подалась вперед. Эти существа ни ростом, ни сложением не отличались от людей. Правда, вопили дикими голосами, прыгали и размахивали руками, как животные. Но они ухитрились сохранить вполне привычные пропорции тел и даже кое-какую одежду.
– Отходим, – скомандовал староста. – Новички и женщины первыми. И молитесь, чтобы нас не заметили.
Верна уже хотела спросить, в чем причина, но тут дикари ринулись на мутантов. Нет, они не бросились отнимать мясо – они накинулись на тех, кто его поедает, с явным намерением разорвать на клочки.
– Господи, – вырвалось у нее. – Да что же это?
– Не ори, сука. – староста сдавил ей руку. – А то живо полетишь к ним.
Он оттолкнул ее так, что женщина пробежала по инерции несколько шагов и налетела на стену.
Тем временем, на поляне события разворачивались стремительно. Мутанты оторвались от еды и приняли бой. Трехногий по очереди лягался, колотя дикарей конечностями и ухитряясь держать их на расстоянии. Шестилапые просто свернулись клубками, спрятав головы и животы и превратившись в шары, которые дикари только яростно пинали и колотили дубинами. «Ползунам» пришлось хуже всего. Сперва они, опираясь на руки, пытались отбиваться, хлеща тем, во что превратились их ноги, как кнутами, но дикари быстро обезоружили их, схватив за эти «хлысты», опрокинули наземь и…
Что было дальше, никто из людей уже не видел, торопливо отступая вниз по тропе. Но пронзительные вопли заживо поедаемых мутантов еще долго звучали у них в ушах.
Верна сама не помнила, как добрались до поселка. Ее била дрожь. Перед глазами стояла картина кровавого пиршества, воображение дорисовывало остальное. Неужели ее Виктора тоже могут сожрать эти твари? Кто такие эти дикари? Откуда взялись?
– Кто это? – только и смогла она выдавить.
– Это? – староста покосился на женщину. – Те, кто заболел. Заразился от своих больных родственников, но почему-то не стал таким же чудовищем, как эти… Молитесь, миссис, чтобы не попасть к ним. Мутанты вас просто сожрут, а эти дикари… вам придется с ними жить. Какое-то время.
– Господи. – воскликнула та самая новенькая женщина, которая чуть было не упала в обморок. – И зачем я только сюда приехала?
– Раньше надо было думать, – оскалился староста.
Верна промолчала.
Остаток дня прошел спокойно.
Спокойно началась и ночь, но едва миссис Чес задремала в своей келье, как снаружи послышался заполошный звон колокола, который тут же перекрыл шум, рев, грохот, крики и выстрелы. Женщина подхватилась с постели, метнулась к двери, выглядывая наружу.
По коридору пронеслась сестра Элис.
– Запритесь. Все запритесь, сестры. – кричала она на бегу. – Дикари пришли. Запирайте двери, скорее.
Нырнула в свою каморку и было слышно, как торопливо заскрежетали засовы соседей. Верна тоже задвинула засов, но не отошла от двери, а прижалась к ней, напряженно вслушиваясь в звуки ночи.
Там снаружи гремела схватка. Слышались крики людей, грохот выстрелов, рев, визг и гортанные вопли дикарей. Что-то ломалось и трещало. На миг женщине показалось, что она чует запах дыма и слышит треск огня. Ее охватил страх. А что, если деревянный дом загорится? Что, если кто-то бросил факел на крышу? Что им делать? Оставаться на месте и сгореть заживо или выбежать наружу, в лапы к дикарям?
Окошко в ее каморке было, но его забили досками так, что остались лишь крохотные щелки, практически не пропускавшие света. Зачем это было сделано – то ли для того, чтобы помешать дикарям проникнуть внутрь, то ли для того, чтобы никто не мог выбраться через окно наружу? Что сейчас гадать? Верна с такой отчаянной силой вцепилась в доски, что они затрещали. Одна из них треснула, разламываясь, и женщина, обдирая пальцы в кровь, сумела кое-как отломать часть доски, впустив внутрь немного скудного света – вернее, отсвета зажженных факелов.
Сквозь крохотную щель видно было плохо. Только темная стена и какие-то тени, мечущиеся тут и там. Сверкали вспышки выстрелов, кто-то из мужчин носился с факелами. Вот пробежал человек, держа по факелу в каждой руке. Размахивая ими, он устремился к стене, и Верна увидела, как во все стороны хлынули существа, напоминавшие тех самых чудовищ. Эти твари боялись огня.
Еще несколько раз грянули выстрелы, и дикари отступили. Невозможно было сказать, сколько среди них было раненых и убитых. Наверняка, точно это не знали даже сами защитники поселения. Но, как бы то ни было, победа осталась за людьми.
Снова зазвучал колокол, теперь не так отчаянно и нервно.
– Спите спокойно. – закричал звонарь. – Дикари ушли. Спите спокойно.
Верна забралась в постель, закуталась в тонкое, пахнущее полынью, пылью и мышами одеяло. Она пыталась согреться, но ее всю трясло и колотило от пережитого волнения. Шум ночной схватки еще звучал в ее ушах. Лишь под утро ее сморил сон.
На сей раз ее разбудил стук в дверь. Женщина так и подпрыгнула. Ей показалось, что дикари снова прорвались в поселок.
– Сестра? – снаружи послышался голос монахини. – Пора просыпаться. Все давно уже встали. С вами все в порядке?
– Да, – Верна кое-как выпуталась из одеяла, обнаружив, что спала одетой, вскочила и подбежала к двери. – Они ушли?
– Кто? – сестра Элис стояла в коридоре.
– Дикари.
– Конечно, ушли. С божьей помощью нам опять удалось одержать победу. В честь этого перед завтраком состоится благодарственное богослужение.
– Богослужение? У вас и священник есть?
– Да, преподобный Питер Уэйн прибыл на остров несколько лет назад, чтобы нести здешним обитателям слово Божье. Их было несколько – сам преподобный и кое-кто из монашествующей братии ордена госпитальеров. Но ныне остался он один – остальные попали к дикарям и… хм… закончили свой жизненный путь.
Служили в одном из домов поселка, переделанном под церковь. Все было скромно – ряды скамеек, грубо сколоченная кафедра, покрытая старым покровом. За нею – самодельный деревянный крест. Преподобный Питер Уэйн был уже немолод, как и большинство обитателей поселка. Здесь вообще было мало молодых лиц, почти никому не было меньше тридцати лет, за исключением, пожалуй, Мэгги Смитсон, сэра Джеймса и Гарольда Робинса. Взволнованным голосом преподобный вознес благодарственную молитву Всевышнему за то, что накануне он привел в их общину двух таких прекрасных защитников, благодаря которым ночное нападение дикарей обошлось почти без жертв, зато нападавшим был нанесен урон.
– Четыре заблудших, потерявшихся во мраке телесной и душевной немощи существа ныне покинули земную юдоль и предстали пред лицом Создателя нашего, – вещал он. – Кем бы ни были они при жизни, страдания, которые выпали на их долю, с лихвой окупили все то зло, которое они причинили нашей общине. В наших сердцах нет к этим несчастным существам ни злобы, ни ненависти. А есть одна только любовь и сострадание. Не кару несем мы этим существам, но служим орудием Божьего милосердия, избавляя страдальцев от мук телесных и духовных. Это трудная работа, но Господь дал нам силы, дабы свершить ее. И ныне помолимся за то, что сумели исполнить свой долг, возблагодарим Господа за дарованную нам победу и заодно испросим милосердия тем убитым нами дикарям, дабы даровано им было прощение и отпущение грехов. Ибо сказано в Писании «Любите врагов ваших, благословляйте проклинающих вас…» Помолимся о душах тех несчастных, дабы получили они покой и отдохновение.
Склонив головы на грудь, все стали молиться об убитых дикарях. Верна тоже молилась вместе со всеми, но в сознании неотвязно билась иная мысль – а что, если бы она заразилась от Виктора? Что, если бы и она стала такой, как эти дикари? Остался бы в ее теле разум или бы она стала всего-навсего дикой чудовищной тварью? Смогла бы она тогда найти сына?
И найдет ли его на этом острове?
Будучи незамужней, Мэгги должна была спать в домике, предназначенном для женщин, и после скудного общего ужина, на котором подали лепешки и картофель с небольшим количеством рыбы и травяного чая – в заварку, которой поселенцев снабжали редко, были щедро добавлены местные травы – к ней подошел Джеймс Фицрой.
– Мисс, вы будете готовы сегодня вечером?
– К чему? – Мэгги удивленно вытаращилась на него. Уже начало темнеть, закатное солнце бросало длинные тени, за высокой оградой внутреннего двора совсем стало сумрачно.
– Мы с мистером Робинсом хотим бежать этой ночью, – без обиняков заявил Джеймс. – Вчера, когда на поселок напали дикари, я кое-что успел рассмотреть и смог припрятать одно ружье и несколько патронов. Мистер Робинс обещал достать парочку ножей. Вы с нами?
– Господи, – всплеснула руками Мэгги, – конечно.
– Тогда ночью не ложитесь спать и ждите сигнала. Какое ваше окошко?
Девушка оглянулась на общий дом и ряд одинаково забитых ставен. Мысленно прикинула, где какие двери и окна.
– Третье отсюда.
– Хорошо. Мы постучим снаружи. Как услышите стук, выходите.
– Хорошо. Только… мы скажем миссис Чес?
– А ей-то почему? – искренне удивился Джеймс. – Мы втроем прибыли сюда с определенной целью. У нас есть миссия – добыть кровь и все остальное, что потребно, для того, чтобы получить лекарство для моей невесты. Этой миссии мы и должны посвятить наши жизни. А миссис Чес прибыла сюда, чтобы остаться рядом с сыном. Ее сын где-то рядом, она возле него. Так в чем проблема? Нет. Ей мы ничего не скажем.
Мэгги покачала головой, но не промолвила ни слова, отправившись к себе в каморку.
