Текст книги "Любовь это... Не для меня (СИ)"

Автор книги: Галина Джулай

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 21 страниц)

31

Илья

Я сидел в машине и ждал Стаса, он решил забежать в туалет, поэтому на улицу я вышел один. В ожидании друга я положил подбородок на лежащие на руле руки и гипнотизировал дверь.

Сейчас шли занятия, и я был уверен, что вот-вот увижу Стаса, когда стала открываться дверь. Но из нее вышла Кареглазка. Она на ходу обмотала вокруг шеи шарф и натянула белую вязаную шапку. Такая хорошенькая Кнопка…

Вспомнилось, как в детстве дедушка мне читал Незнайку, и там была девочка Кнопочка. Я любил рассматривать рисунки в той книге и мне она казалась очень хорошенькой. Мелкой, но с характером, доброй и умной, и похожей на куколку, прямо как моя Кареглазка.

Моя? Да, я все ещё хочу ее так называть.

На парня, что шел за ней, я не сразу обратил внимание. Но когда она подошла, а потом и села к нему в машину, я разозлился. Со мной, значит, в реальной жизни она общаться не хотела, а с ним – пожалуйста!

Они выехали со стоянки, а я поехал за ними. Зачем? Я не смогу ответить на этот вопрос. Моя девочка-загадка так и осталась неразгаданной. Вопросов у меня стало к ней ещё больше. Жаль, я не мог получить на них ответы. Но ведомый каким-то инстинктом, я следовал за Кареглазкой.

Странный маневр, который сделала белая Рено, меня немного запутал. Я не успел сообразить и проскочил возможность повернуть, пришлось ехать дальше. Я боялся, что упущу их, но обнаружил довольно быстро. Машина стала у небольшой кофейни.

– Швед, я не понял, ты где? – услышал возмущенное от Стаса, стоило ответить на звонок. – Ты же просил составить тебе компанию, а сам свалил…

– Так было надо, едь ко мне, я скоро буду, – ответил другу и отключил звонок.

Спрятав телефон в карман куртки, я покинул теплый салон машины. Какое-то время пытался себя убедить, что нужно уехать. Но потом решил, что я просто посмотрю.

Что я хотел увидеть? И снова нет ответа. Может, понять, почему Кареглазка не хотела со мной встретиться? Навряд ли я получу ответ, но меня со страшной силой тянуло туда. Сначала я решил убедиться, что она действительно там, поэтому я прошёлся вдоль кофейни и заглянул в окна. Они сидели в конце небольшого зала. Он взял ее за руку, и несмотря на то, что она ее быстро отдернула, я испытал настоящий приступ ревности. Почему ему можно, а мне – нет? Кто он вообще такой? Присмотревшись, я узнал в нем парня из той аудитории. Аудитории, в которой я потерял свою Кареглазку. А ведь так и не узнал, почему она все это время не выходила на связь. Я так много хотел ей сказать, ещё больше спросить, но у меня не было возможности… И сейчас я мог только смотреть, как какой-то мудак держит за руку ту, о которой я так долго мечтал.

Я вспомнил, как впервые увидел Любу, и свое странное желание ее поцеловать. Мне ведь понравилась эта девочка с кукольным личиком и испуганным взглядом. И больше, чем пугать, мне хотелось узнать, чего она боится. Не узнал. Придурок. Не узнал, потому что сделал все, чтобы она боялась меня.

Парень, что сидел с Любой, повернул голову и, заметив меня, ухмыльнулся. Кареглазка тоже повернула голову и наши взгляды встретились. Мне мешало стекло и расстояние между нами, я хотел бы смотреть в ее глаза, тонуть в них, разглядеть в них каждую крапинку, заставить их смеяться. Повинуясь порыву, я достал телефон и набрал ее номер.

Пожалуйста, возьми трубку. Молил я, не сводя с нее глаз. Не взяла, даже головой покачала. Мудило что-то сказал, и она отвела свой взгляд. Теперь я рассматривал ее профиль, она схватилась за чашку обеими руками. Ее рукава были снова натянуты до предела, оставляя на виду лишь первые фаланги пальчиков. Звонок я поставил на автодозвон и, не сводя глаз с Любы, ждал ответа.

Красивая. Какая же она красивая. Вспомнил вчерашний день и ее ножки, обтянутые легинсами. Был ли мой порыв оказаться рядом с ней желанием напугать? Скорее, он был продиктован желанием прикоснуться. С опозданием понимаю я.

Моя Кареглазка – маленькое Привидение. Как же так?! Все ещё не хочу в это верить. И не потому, что разочарован. Хотя нет, я разочарован в себе. А ей восхищён. Представить ее было сложно, но то, какой она оказалась, мне нравится. Определенно.

Смотрю, как Люба берет свой телефон, и не успеваю обрадоваться, потому что уже через мгновение абонент недоступен. А в стекло, за которым стою я, летит сим-карта. Ее не видно, но я знаю, что это была она. Люба отворачивается, а я ухожу.

Я плохо помню, как доехал домой. Стас уже ждал меня там. Я написал в чате Диме и Артёму и тоже позвал к себе.

В квартиру поднимались молча. Ну, я молчал, а Стас что-то бухтел. Я, если честно, плохо его понимал. Сбросив верхнюю одежду и обувь, я прошел на кухню, там в холодильнике было несколько банок пива. Но сделав пару глотков, понял, что пиво меня не спасет. Я полез в верхний ящик и вытащил бутылку вискаря. Не стал заморачиваться, открыл и сделал несколько обжигающих глотков.

– Эй, дружище, – позвал Стас и попытался отобрать бутылку.

– Это мое, – рявкнул я, пресекая его попытку. – Тебе пиво.

– Да какая муха тебя укусила? – возмутился он.

– Кареглазая, – буркнул я и сделал ещё несколько глотков.

– Может, хоть расскажешь?

– Нет.

– Лады, бухаем в тишине, – Стас садится за стол и открывает пиво.

Когда в дверь позвонили, я даже с места не сдвинулся, открывать парням пошёл Стас. Они только переглянулись, увидев меня с бутылкой, а Стас пожал плечами в ответ на их немой вопрос.

– Пива? – предложил он парням. И те сели за стол. Кто-то достал из холодильника продукты и сообразил закуску. Мне было все равно. Внутри меня разрасталась черная дыра. Она поглощала меня кусочек за кусочком. Опустошала, делала мертвым. Я все просрал. Собственными руками, б**ть, просрал. И как всё исправить – понять не мог.

Парни общались между собой, словно меня не было рядом. Мне было плевать. Всё, чего я по-настоящему хотел – это поговорить с моей девочкой-загадкой. А ещё поцеловать. Ну почему я тогда этого не сделал? Потому что кретин! Вынес я себе вердикт и застонал в голос, а потом несколько раз приложился затылком о стену, у которой сидел.

– Илья, – голос Димы был взволнован. – Может, хватит? – он попытался забрать бутылку.

– Нет.

– Завтра тренировка, – напомнил Стас.

– Похрен.

– Может, хоть объяснишь, что происходит?

– Я урод. Конченый придурок и за это меня наказывает жизнь.

– Кто-нибудь понимает, о чём он? – уточнил у парней Артём.

– Вы не поймете, я все испортил… Даже не поцеловал… Сам все испортил… А она симку выбросила… Ни видеть, ни слышать меня не хочет… А я объяснить хотел… Я все испортил… Я, кажется, ее люблю…

32

Стас

После этого бреда из кучи обрывочных фраз Илья снова приложился к бутылке. Мы с парнями переглянулись. И в молчаливом согласии решили разговорить друга, чтобы хоть что-то понять и по возможности помочь.

– Кого её? – осторожно уточнил Дима.

– Кареглазку, – вздыхает Илья. – Я такой придурок… Я не знаю, как всё исправить… Она не простит, я так боюсь, что она не простит, – ещё несколько глотков и его голова падает на стол, – Ну, почему? – словно наказывая себя, он несколько раз ударился лбом о столешницу.

– Слышь, Швед, может, мы помочь можем? – говорю я. Видеть Илью в таком состоянии было неприятно.

Кажется, он только недавно отошёл от расставания с Лизой, и вот, пожалуйста, опять убивается из-за девчонки. Мысленно порадовался, что у меня с Никой все взаимно. Хрен его знает, как бы я переживал что-то подобное.

– Нет. Не знаю… Ее трогать нельзя… Она особенная.

– Больная, что ли? – уточнил Артем. Илья приподнял голову и наградил друга свирепым взглядом.

– Сам ты больной, – рыкнул он, а потом его голова снова безвольно опустилась на стол. – Она особенная… Странная… Красивая…

Он замолчал, а мы молча переглянулись. Понять его было невозможно, и Артем решил задать ещё один вопрос.

– А из-за чего вы поругались?

– Из-за меня… – пробормотал Илья и притих. А через пару минут мы поняли, что он спит.

– Кто-нибудь что-нибудь понимает? – спросил Дима. Мы с Артёмом дружно пожимаем плечами. – Ладно, надо эту тушу до кровати дотащить.

Кое-как мы умудряемся это сделать под общую ругань, так как Швед здоровый и таскать его пьяного крайне тяжело, тем более, что он ещё и сопротивлялся, кроя нас трехэтажными.

Потом мы вернулись на кухню и решили допить пиво.

– Бля, если это будет как с Лизой, – морщится Дима.

– Ну, там хоть все понятно, – говорит Артем. – А тут я ни черта не понял. Разве он с кем-то встречался?

– Вроде нет.

– В сети с кем-то общался, – вспоминаю я.

– И что? Из-за неё его так?

Пожимаю плечами, сам толком ничего не знаю. Швед скрытный. Вроде и друг, но к себе близко до конца никогда не подпускал. И что там у него на душе – навряд ли кто-то знает. После Лизы он во все тяжкие пустился. Вытравлял свою боль безудержным весельем. А что ждать теперь?

Посидев с парнями ещё с час, мы разошлись. На следующий день Илья не пришел и мне было жутко скучно. Ника ещё болела, и я сидел на парах один. А после поехал к Шведову домой.

Дверь мне открыли не сразу. Илья выглядел хреново и это слово не отражает даже половины того, как он выглядел.

– Пи***ц, – вместо приветствия выдал я.

– Проходи, – Илья уже был пьян, а ведь не было и трёх часов дня. – Будешь? – он ставит передо мной стакан.

– Не, друг, я на колесах.

– А я буду, – и он опрокидывает в себя порцию алкоголя.

– Так не пойдет, – твёрдо говорю я и отбираю бутылку.

– Ну-ка вернул, – взревел он.

– Пошел на х**! – так же рявкнул я. – Думаешь, решишь проблему бухая? Хрена с два!

Швед смотрит на меня диким взглядом, его ноздри раздуваются от тяжелого дыхания. Я выдерживаю его взгляд не дрогнув, хотя, честно скажу, мне страшно. Если он на меня пойдет, то проигравшим точно буду я.

Мы стояли так минуты две. И вот Илья опускает голову и делает шаг назад.

– Прав. Да, ты прав… – бормочет он.

Шведов. Если бы кто увидел его таким, никто бы не поверил, что это – гроза универа, плейбой и зазнавшийся мажор. Сейчас этот парень напоминал побитую собаку, которую хозяин выгнал из дому. Как какой-то девчонке удалось это сделать? Что мы за сильный пол, если нас так легко подкосить, не ударив ни разу.

– Тебе бы проспаться, – говорю другу.

– Я не хочу спать, – вздыхает он и присаживается за стол. Невидящим взглядом смотрит в окно, но навряд ли что-то там видит.

– Я бы хотел тебе помочь.

– Я сам. Сам всё испортил, мне и исправлять.

Илья

Хреново. Мне очень хреново. В голове ни одной мысли, как всё исправить. Я написал ей, наверное, с сотню сообщений с одной просьбой – простить меня. Как и предполагалось, ни одно из этих сообщений не было прочитано. Инстаграм остался единственной связью с моей Кареглазкой. Но она там не появлялась.

Стас прав, бухать – это не выход. Этим я ничего не исправлю. Вечером звонил Захар, поинтересовался, почему меня не было уже два дня в клубе и почему мне не могут дозвониться, а беспокоят его. Что я мог сказать – «Я забухал»? Извинился и пообещал завтра быть на работе. От нападок тренера спас Стас. От меня он сразу поехал на тренировку и отмазал меня.

Всю ночь мне снилась Люба, моя девочка-загадка, моя Кареглазка, маленькое Привидение, которая шарахается от меня. Я все пытался ее догнать, выловить в лабиринте университетских коридоров. Но она исчезала за новым поворотом снова и снова.

Как я не старался найти Любу хоть взглядом, когда на следующей день пришёл на занятия, ни разу не увидел. Только сейчас понял, что даже не знаю, на каком курсе и в какой группе она учится. Но вспомнив, какой парой была у неё в понедельник физра, пошёл к стенду с расписанием вычислять. Даже не дождался конца пары, просто закинул тетради в сумку и, извинившись, покинул аудиторию. Лисовская что-то крикнула в спину, но я не обратил на это внимание.

Первый курс, исторический факультет, группа сто восьмая.

Нашел в какой аудитории у нее занятия и поплелся туда. До звонка оставалось минут пятнадцать. Я сел на подоконник и стал гипнотизировать дверь. После звонка студенты веселой гурьбой высыпали в коридор. Я вглядывался в них, но нужной мне девочки так и не увидел.

– Каспер уже второй день нет, – услышал я сбоку.

Повернул голову, там стояла девчонка, обычная, с русой косой, в очках с тонкой оправой и яркой помадой на губах. Она смотрела на меня с интересом.

– Что?

– Ну, ты же Каспер высматриваешь? Разве нет?

– Да, – не стал отрицать.

– Её нет. И вчера не было. Старосте она написала, что заболела. Понимая, что мне здесь больше нечего делать, я спрыгнул с подоконника с намерением уйти. Но девушка вцепилась в рукав моего свитера.

– Может, я могу чем-нибудь помочь? – кокетливо спросила она.

Молча прошёлся по ней взглядом. Отвернулся и ушёл. Чтобы как-то отвлечься, поехал в клуб. Там рутина хоть немного, но отвлекла от грустных мыслей. Но не избавила от тоски, которая поселилась в душе.

33

Люба

Не знаю, то ли инкубационный период закончился, то ли вся ситуация в целом меня подкосила, но ночью у меня поднялась температура. А утром мама вызвала врача. Следующие две недели я провела в постели. Меня радовала возможность, завернувшись в кокон из одеяла, не выходить из комнаты и списывать свое состояние на болезнь.

Я раз за разом прокручивала в голове события, что снова перевернули мой устоявшийся мир. И каждый раз ревела от безнадёжности ситуации.

Шведов – Джордан. Я так и не смирилась с этим. И что самое обидное – мне даже поговорить об этом не с кем. Как сказать Нике, что мой Джордан – это Илья, в которого она влюблена? Нет, я так не смогу.

Если честно, я вздохнула с облегчением, когда Ника стала ходить на занятия. Потому что отвечать на ее вопросы мне совсем не хотелось. А она то и дело смотрела на меня слегка прищурив глаза. От этого внимательного взгляда хотелось спрятаться.

Мама купила мне новую сим-карту. Я так и не смогла ей объяснить, что случилось со старой, как я могла ее потерять. Она предлагала восстановить номер, но я настояла на новом. В интернет я за это время ни разу не выходила. Я настолько растерялась, что даже не представляла себе, как дальше себя вести. Как ходить на занятия, как сталкиваться с ним в коридорах университета.

Я вспоминала его слова о том, как бы он хотел быть первым, и о том, что я ему нравлюсь и нужна. Но потом я вспоминала, как он вел себя в не сети… И я снова теряюсь, ведь так и не могу понять, кто же из них настоящий… В душе мне очень хочется, чтобы настоящим был Джордан. А с другой стороны, какая разница. У нас не может быть будущего и на это есть много причин.

Я погрузилась в мир, созданный Робин Хобб, когда в дверь комнаты заглянул папа. Он принес мне письмо. Настоящее бумажное, в конверте. В строке «Отправитель» красивым мужским почерком значилось «Джордан».

Дрожащей рукой я взяла конверт, с трудом веря в происходящее. Папа ушёл, а я спрятала письмо среди страниц книги. Но вскоре достала и положила на прикроватную тумбу.

И вот уже с час я смотрю на конверт и не решаюсь его открыть. Очень хочу, но и очень боюсь. И сама не знаю, чего.

Ника

Я не стала говорить Стасу, что выхожу на учебу, иначе он бы с утра уже ждал меня под подъездом. А я оттягивала эту встречу. К универу меня подвез папа.

Я знала, чувствовала, что что-то произошло. Но Лю ничего не рассказывала, отвечая на мои вопросы – "ничего не случилось". И я надеялась хоть что-то узнать от самого Ильи.

Стоило мне зайти в аудиторию, как меня буквально снёс Стас.

– Ника, Никуся, – он подхватил меня под бедра и закружил.

– Угомонись, – смеялась я, хлопая его по плечам. – У меня голова закружится. Стас поставил меня на пол и, обняв за плечи, повел к нашей парте.

– Ты чего не сказала, что придешь? Я бы заехал за тобой.

– Хотела сделать сюрприз, – улыбнулась своему парню, а сама покосилась на Илью.

– Сюрприз удался, – говорит Стас, а проследив за моим взглядом, успевает сказать, пока мы подходим и садимся на свои места… – Только ничего у него не спрашивай.

Мы сели за парту, я достала тетради и пенал. А потом обернулась и снова посмотрела на Шведова. Он выглядел разбитым, уставшим и абсолютно отстранённым.

– А что случилось? – спрашиваю у Стаса.

– Я сам толком ничего не знаю, – отмахивается он.

Вскоре приходит преподаватель и начинается лекция. Сосредоточиться на ней у меня не выходит. Кажется, я знаю, что произошло. Единственное, что могло их обоих привести в подобное состояние, это то, что они узнали друг о друге. Я уверена, что мои выводы правильные. Иначе как объяснить, что они оба выглядят такими потерянными и несчастными.

Мой план удался, и мне стоило бы радоваться… Но. Но глядя на Илью сейчас, я испытывала ту же боль, что и он. Видеть его таким и знать, что причиной стала моя сестра… Я отвернулась. Значит, Лю его не подпустила к себе, как я и предполагала. А он? Неужели для него она так важна?

Его бы утешить сейчас. Но как? Я ведь вроде как со Стасом.

Что же мне делать? Что делать? Но ответа я не находила. Когда лекция закончилась, Шведов, не обращая ни на кого внимания, схватил свой рюкзак и вышел из аудитории.

– И давно он так? – уточнила у Стаса.

– Неделю точно.

Все сходится, Лю как раз тогда же вернулась домой потерянной и без сим-карты. Весь остаток учебного дня мне приходилось видеть абсолютно отстраненного от всего происходящего Илью. И только однажды его взгляд стал осмысленным, когда на стоянке он заметил парня, который, выйдя из дверей универа, прошёлся по стоянке до белого Рено и уехал, так и не бросив на происходящее вокруг ни одного взгляда.

Сославшись на работу, Илья уехал первым.

– Чем займёмся? – Стас обнимал меня со спины. – Может, поедем пообедаем где-нибудь? До тренировки ещё три часа.

– Хорошо, давай, – обернувшись, улыбнулась парню.

Он поцеловал меня в кончик носа, а потом отпустил, чтобы открыть передо мной дверь своей машины.

Мы обедали в уютном ресторанчике. Стас делился новостями, а я все смотрела на него и мечтала поскорее попасть домой. Каким бы хорошим не был человек, каким бы замечательным не было его отношение к тебе, если внутри пусто… Тебе все равно. Нет, не всё равно, тебя тяготят эти отношения.

– Я заеду после тренировки? – спросил Стас, когда мы подъехали к моему подъезду.

– Нет, я набрала конспектов, их нужно переписать. Давай не сегодня.

– Хорошо, но Ник, – он притянул меня к себе зарываясь носом в изгиб шеи. – Я так соскучился, если бы ты только знала, – прошептал он, а потом нашел мои губы и поцеловал.

Выбравшись из машины, я, улыбаясь, помахала ему рукой, а когда скрылась в подъезде, прислонилась к стене, не в силах сдержать эмоций. Я так устала притворяться изо дня в день. Улыбаться и целовать того, кого не хочу… Я сама вырыла себе яму и не знаю, как из нее выпутаться. И Стас. Стас такой хороший, что я даже придраться не могу, мне даже поругаться с ним не из-за чего.

– Ника, ты такая дура, – пробормотала себе под нос и вытерла набежавшую слезу.

Так прошла ещё неделя. Люба болела и в универ не ходила. Я все ждала, когда Илья станет приходить в себя, но дни сменяли друг друга, а он становился словно ещё более хмурым, и злым. Единственный раз, когда я осмелилась его спросить, что с ним, в ответ получила.

– Ника, отвали, – и взгляд, которым можно заморозить.

В тот вечер я рыдала в подушку, меня раздирала душевная боль, с которой я не знала, как справиться.

34

Илья

Пить я перестал, Стас прав, это не решит моих проблем. Но что их могло решить – я тоже не понимал. Однажды я даже приезжал по указанному в смс адресу и простоял у подъезда несколько часов в надежде ее увидеть. В квартиру подняться не решился, не хотел ее пугать.

Я впал в некую апатию, на лекциях находился, но слышал очень мало. Почти ни с кем не разговаривал, на тренировках заставлял себя думать об игре. Не мог подводить команду. Помогала отвлечься и работа, но лишь до тех пор, пока я не попадал домой, не оставался один на один со своими мыслями.

Две недели прошло с того дня, как я выяснил, что Люба и есть моя Кареглазка. Все эти дни ее не было в универе. Я больше не мог носить в себе всё то отчаянье и чувство вины. Мне было жизненно необходимо высказаться и извиниться перед Кареглазкой.

Я проснулся среди ночи, вырвал из тетради лист и стал писать. Никогда этого не делал, но, похоже, это единственный способ сказать ей о том, что мучает меня. Есть, конечно, вариант, что она просто выбросит мое письмо, даже не открыв. Но я надеялся, что любопытство победит и она всё-таки его прочтет.

Я испортил несколько листов прежде, чем оказался доволен результатом. Теперь вся надежда на Любу, на то, что она сможет меня простить.

Люба

Я сгрызла ноготь под корень на большом пальце, пока решала читать или не читать письмо от Джордана. Но любопытство победило здравый смысл, и я открыла конверт.

"Привет. Я очень надеюсь, что ты читаешь это письмо. Моё первое в жизни письмо на бумаге, и я пишу его тебе, моя Кареглазка.

Я очень надеюсь, что эти полтора года, что мы с тобой общались в сети, были для тебя так же важны, как и для меня. Наверное, ты единственная, кто знал, как плохо мне было на самом деле, в то время как всем я показывал обратное. Ты спасла меня тогда… Склеила заново, заставила поверить, что в этой жизни есть что-то светлое и прекрасное.

Как-то ты сказала, что в твоём сердце для меня всегда будет место. Я очень надеюсь, что это так. Ты мне нужна, Кареглазка.

Больше всего на свете я жалею, что ввязался в тот дурацкий спор. Не потому, что его целью стала ты, а просто… Ну, это действительно дебилизм. По-другому не скажешь. Наверное, я на твоём месте не простил бы меня. Но я всё же надеюсь, что твое доброе сердце сумеет это сделать.

Наверное, ты хочешь знать, как я понял, что ты и есть моя Кареглазка? Я пробил твой номер. После того, как ты исчезла и столько дней не выходила на связь, я попросил узнать, кому принадлежит номер. И тебе не передать, что я почувствовал, поняв, как близко ты всегда была и как жестоко я себя повел…

Прости меня и за это. За то, что не позволил тебе остаться неизвестной девушкой из сети. Но я говорил, мне мало было лишь разговоров и переписок… Мне казалось, ты моя половинка, понимающая и разделяющая мои взгляды, и я не готов был тебя потерять. Я и сейчас не готов. Поэтому прошу – не исчезай.

Я дам тебе время. Я выполню любую твою просьбу, снесу любое наказание, но прошу – дай мне шанс. Подари надежду, что ты простишь меня когда-нибудь.

Я часто представлял, как ты выглядишь. Должен сказать, ты превзошла все мои ожидания. Если бы ты только знала, как хотел я тебя поцеловать при нашей первой встрече. Какой притягательной ты мне показалась тогда. Я готов откусить себе язык за каждую гадость, что сказал тебе, если бы это помогло.

Я так и не знаю, почему ты скрываешься в сети. С твоей внешностью ты могла бы сводить парней с ума… Хотя нет, даже думать о том, что кто-то другой будет рядом с тобой, неприятно.

Прошу, дай мне знать, есть ли у меня шанс получить твое прощение. Просто кивни, когда увидишь меня в универе. Я обещаю тебя ждать. Обещаю, что первым не подойду. Обещаю, что больше никогда не обижу. Мне плохо без тебя, ты нужна мне, Кареглазка.

Твой Джордан.

P.S. Любовь – это… Умение ждать. "

Капли слёз, падая на бумагу, размазывали ряды аккуратных букв. Последние строки я дочитывала, рыдая в голос. Казалось, внутри все болит, сжимается до невозможно маленьких размеров. Мне хотелось верить каждому написанному слову.

"Твой Джордан". Мой. Мой Джордан. "Мне плохо без тебя" И мне плохо. Но как быть? Даже если простить… Я не смогу, все равно не смогу. С моей внешностью… Ты ведь не видел ничего, кроме лица. А что будет, когда ты захочешь большего? Что будет, когда ты увидишь моё тело, изуродованное белыми пятнами? Я буду все так же хороша для тебя? Нет, конечно нет. И рисковать, чтобы это проверить, я не буду. Если ты отвернешься, я… Я не перенесу этого. Ты нужен мне, как бы горько это не звучало, мне не хватает тебя, мой Джордан. И место в моем сердце для тебя всегда будет, несмотря ни на что. Ты уже там. Как хозяин живёшь внутри, и я не знаю, как с этим быть.

Перечитав письмо от Ильи ещё пару раз и, кажется, выплакав все слёзы, я решила выйти из комнаты и пойти умыться.

– Ой, Ника, ну что, тебе жалко? – услышала я голос из кухни.

– Нет, Оля, мне просто ничего не известно, – отвечает Ника своей подружке.

– Жаль, – вздыхает та. – На Шведова смотреть больно. И чего он такой несчастный?

От этих слов снова внутри все скручивается. Значит, ему действительно плохо? – Оля, ты ко мне про Шведова поговорить пришла? – злится Ника. – Тогда можешь уходить. Мне нечего тебе сказать.

– Ну, вы ведь друзья, – перечит ей подружка.

– И что, по-твоему он мне душу изливает? Я сказала, ничего не знаю.

– Ладно, – сдается Оля. – Просто, правда жалко. Тогда из-за Лизы своей убивался… Просто интересно, что или кто его опять довел до такого состояния…

– Оля, – рявкнула на подругу Ника, даже я вздрогнула и поспешила скрыться в ванной.

Я умывалась холодной водой, чтобы хоть немного убрать следы того, что я ревела. А в голове то и дело крутился разговор Ники и ее подруги. Ему плохо. Ему действительно плохо. Из-за меня? Или его просто мучает совесть? Он думает, что обидел меня, поэтому я не хочу с ним общаться? Если он будет знать, что я не злюсь на него, ему станет лучше? Наверное, надо ему сказать. Но не подумает ли он, что мы снова будем общаться? Если верить письму, его намерения ясны, он хочет вернуть наше общение и перевести его на другой уровень. А вот как поступить мне, чтобы не обнадеживать, но в то же время сказать, что прощаю? Написать сообщение? Или тоже письмо. Но на конверте нет его обратного адреса. Это что получается, он письмо сам в почтовый ящик забросил? В голове было столько вопросов, что она даже начала болеть. Выйдя из ванной, я вернулась в комнату, спрятала письмо и опять легла в кровать. Эмоциональные качели словно все силы из меня высосали, и я заснула.