Текст книги "Любовь это... Не для меня (СИ)"

Автор книги: Галина Джулай

сообщить о нарушении

Текущая страница: 11 (всего у книги 21 страниц)

38

Илья

Выходные проходят за учебой и работой, ну и, конечно, на пару часов я заезжал к маме. В воскресенье второго февраля, когда стоял срок, рождаться они не захотели. Мама отключила телефон, потому что звонки с вопросами "Ну что? Ну как, родила?" её откровенно достали. Захар сам ходил как на иголках, но при маме старался быть спокойным.

В понедельник все свои силы я приложил на то, чтобы не пойти искать свою Кнопку. Решил выдержать хоть какое-то время и не подходить к ней, как и обещал. И для меня это было самым настоящим наказанием.

Во вторник, сидя на первой паре, я получил сообщение от Захара.

"Катю забрали в родзал"

Не задумываясь о последствиях, я схватил все свои вещи с парты и забросил в рюкзак. Лекцию вела Лисовская, она тут же рявкнула:

– Шведов, ты совсем страх потерял? Ну-ка, сел на место.

– Простите, мне надо бежать, – закидывая рюкзак на плечо, говорю я, понимая, что жутко волнуюсь.

– Интересно, что такого важного должно было случиться, что ты покидаешь лекцию, не дождавшись даже звонка? – недовольно проговаривает она.

– Она рожает, я должен быть там, – растерянно объясняю я. По аудитории прошлись смешки и свистки.

– Швед, ты станешь папой? – кто-то подал голос. И все засмеялись.

– Придурки, мама рожает, – говорю я. – Мне правда нужно.

– Ой, Илья, – совсем другим тоном говорит Лисовская. – Ладно, беги.

– Спасибо, – отвечаю кураторше. Я бы всё равно ушёл, но то, что она отнеслась с пониманием, обрадовало.

До клиники доехал минут за двадцать, нарушая допустимые пределы скорости. Влетел в мамину палату. Захар, какой-то взъерошенный, в медицинской пижаме мерял шагами палату.

– Какие новости? – спросил я.

– Не знаю. Меня выгнали.

– Почему?

– Я наорал на акушерку, – я тихо усмехнулся. Когда дело касалось мамы, Захар был совсем другим человеком. – И Катя приказала мне уйти. – ну вот, что и требовалось доказать.

– А наорал чего?

– Потому что ей больно, ты бы видел… – возмущался он. – А эта ходит и говорит: "Хорошо, все хорошо", – передразнил он ту самую акушерку. – Прошу: «Обезбольте, сделайте хоть что-нибудь. Помогите.» А она: "Роды – естественный процесс, если всё идёт хорошо, не нужно вмешиваться". Ну, я и не сдержался. И Катя так рявкнула, что я решил, лучше мне действительно уйти.

Он обессиленно присел на диван.

– Она там уже три часа.

– Все будет хорошо, ты же сам сказал, здесь лучшие врачи. Да за те деньги, что ты платишь… – договорить не успеваю, в палату влетает Костя.

– Привет, ну что? – он падает на диван рядом с Захаром.

– Пока ждём. – отвечаю я.

Ждать нам пришлось ещё около четырех часов.

Захар

Меня разбудил звонок телефона, я глянул на часы – без пятнадцати шесть. Вот что за люди, какого черта звонить так рано? Пожар у них что ли?

Я нашел телефон где-то в недрах одеяла, вчера долго разговаривал с Катей. Но когда увидел ее номер, сон как рукой сняло.

– Да?

– Захар, меня переводят в родзал, – сообщает она.

– Уже еду, – отвечаю жене и несусь собираться.

Бодрящий душ, первые попавшиеся джинсы, свитер, куртка, я уже был готов обуть ботинки, но обнаружил, что не одел носки, пришлось вернуться в комнату. Я очень боялся опоздать к рождению моих детей. С ума сойти, МОИХ ДЕТЕЙ. Улыбнулся. Я выехал и помчался к клинике, благо, раннее утро и дороги были не перегружены и хорошо очищены, так как снег не падал уже больше недели.

В клинику влетел и готов был сразу идти в родзал, но меня остановили. Заставили переодеться в дурацкую синюю пижаму, в таких обычно ходят врачи, и только тогда проводили к Кате.

Она лежала на кровати в предродовой палате. Ее волосы были распущены, а несколько тонких прядок прилипли к вискам. Она улыбнулась, когда я зашёл. А уже через секунду ее лицо искривила гримаса боли, и она не сдержала стон, хоть и сжала зубы.

Эта картина выбила почву у меня из-под ног и заставила волноваться. Я и так был взволнован, но теперь… Мне хотелось ей хоть как-то помочь. К животу Кати были прикреплены датчики и сердцебиение наших малышей бухало на всю палату.

Схватка прошла и Катя снова мне улыбнулась. Я не понимал, как она может улыбаться в такой момент. Мне все это казалось неуместным.

– Захар, расслабься, рожаю я, а не ты, – сказала она.

– Тебе очень больно? – я присел на корточки и взял ее руку.

– Это не навсегда, – сказала она, – потом стала чаще дышать и снова мука боли отразилась на ее лице.

Ну что сказать, долго я этого не выдержал и потребовал, чтобы врачи что-нибудь сделали. Видеть ее такой было страшно. Страшно от того, что я ничего не мог сделать. А эта… акушерка мне посоветовала погладить Катю по пояснице! Бл**ь, просто погладить! Это что, супер обезболивающее или у меня руки волшебные?

Короче, я с ней поругался, а Катя заставила меня уйти. Она так рявкнула и посмотрела на меня, что я даже не стал перечить. И вот меряю шагами палату. Вспоминаю про Илью и отправляю ему смс. Косте я отправил сообщение ещё из дома. Наде звонить не стал. Во-первых, рано, а во-вторых, узнает уже когда малыши родятся.

Приехал Илья, а через какое-то время и Костя. Часы тянулись невероятно долго, и когда я думал о том, как плохо и больно Кате все это время, мелькнула даже мысль, может, не надо было ей беременеть. Но потом я отогнал ее. Ведь теперь я буду отцом, причем сразу двоих. Ох, в жизни бы не поверил.

Что так долго то?

Костя с Ильёй отвлекали меня разговорами и я был им очень благодарен, потому что не представляю, как бы провел это время в одиночку.

– Папаша, – в палату, где мы ждали новостей, заглянула молодая улыбчивая медсестра. – Поздравляю. Пойдёмте, провожу вас к жене.

ПАПАША? Она назвала меня «папаша»? Все закончилось? Я подорвался с места и последовал за девушкой. Она привела меня в ту же палату, где лежала Катя, мучаясь от боли при схватках. Теперь она лежала уставшая, но абсолютно счастливая. И стоило мне зайти, как она протянула ко мне руку. В считанные секунды я оказался рядом, сжал ее ладошку в своих руках, а потом поднес к губам и поцеловал.

– Ты как?

– Хорошо, – с улыбкой ответила она. – Поздравляю, ты стал папой.

– Спасибо, – в глазах защипало, и я попытался сдержаться, но одна предательская слеза все же сорвалась с ресниц.

– Милый, я тебя люблю. И счастлива. Я очень счастлива.

– И я тебя очень люблю, – и тут я понимаю, что так и не знаю, кто у нас родился. – Катюша, а кто у нас? – она хитро улыбается и в этот момент к нам заходит та девушка, что меня привела сюда. На руках у нее два свёртка.

– Ну что, папочка, знакомьтесь, – она жестом предлагает взять одного ребенка. – Это ваш старший сын.

Господи, у меня сын. Несмело беру свёрток. Он лёгкий, не больше трёх килограмм. Смотрю на красное сморщенное, слегка отекшее личико. СЫН. Бросаю взгляд на Катю, она прикусывает нижнюю губу, чтоб сдержать улыбку. Ее глаза сияют восторгом.

– А это, – обращает на себя внимание медсестра. – Ваша младшенькая дочка, – и она помогает мне взять в руки и второй кулёк.

ДОЧКА! Начинаю часто моргать, потому что глаза застилают слезы. Я думал, знаю, что такое счастье. Оказывается, я понял это только сейчас, держа на руках своих детей. Наше с Катей продолжение.

Я перевел взгляд на жену. Катя не скрывала слез, она плакала, но при этом улыбалась так широко и счастливо.

– Я люблю тебя, – говорю жене. – И вас люблю, – говорю своим детям. В палату снова вернулась медсестра, я даже не заметил, когда она выходила. Она помогла мне, забрав сына, передала его Кате и помогла приложить к груди. Он обхватил сосок своим маленьким ротиком и стал его сосать. Малышка осталась у меня на руках. Она тихонько смотрела на меня своими крошечными глазками, и я тонул в нежности этого момента.

– Как мы их назовем? – спросила Катя. Мы как-то не думали над именами, потому что эти малыши скрывали свой пол до последнего.

39

Илья

Захар вернулся где-то через минут сорок и объявил, что у меня теперь есть брат и сестра. Я расплылся в улыбке. Никогда бы не подумал, что буду рад такой новости. Я как-то привык, что я всегда один. И пусть у нас разница в двадцать лет, то, что у меня есть родные брат с сестрой, грело душу.

Мы дождались, когда маму переведут в палату. К этому времени уже пришла доставка цветов и ее ждали три букета, по одному от каждого из нас. Потом я познакомился с новыми членами семьи. Два свёртка, а в них – маленькие человечки, что сейчас больше напоминали каких-то пупсов. Уж слишком маленькими они были. Как-то я по-другому их себе представлял. Не то, чтобы я не видел маленьких детей. Алёшка, сын Кости, был моим крестником, правда, ему был уже месяц, когда я впервые его увидел, и он не был таким мелким. А эти совсем маленькие.

– Мам, а это нормально, что они такие маленькие? – не удержался я от вопроса, когда мы трое склонились над высокой кроваткой, в которой лежали малыши.

– Это просто ты у меня очень большой, – усмехнулась мама.

– Я что, тоже таким был?

– Ты – нет. Ты был почти четыре килограмма. А у них и трёх нет. Малышка, так вообще, два двести.

– Их же трогать страшно, – озвучил свою мысль. На что мама снова улыбнулась.

– Ничего, вырастут.

– Дайте уже мамочке отдохнуть, – в палату вошла уже знакомая девушка.

– Да, мы пойдем, – сказал Захар, – поцеловал маму, и мы ушли.

Мы загрузились по машинам и поехали к Захару, где предупрежденная заранее Ольга уже накрыла стол. Стоило нам войти, она первым делом поздравила Захара и спросила, можно ли навестить Екатерину Валерьевну.

– Можно, Ольга, конечно можно. Только уже не сегодня, – ответил ей Захар.

– Конечно, – согласилась женщина, попрощалась с нами и уехала домой.

– Малой, ты был прав, – сказал Захар, обращаясь к Косте. – Это нужно пережить.

– Я же говорил, – со смехом отвечает Костя. – И кстати, ты выглядишь счастливым идиотом, – заключил он.

Мы отмечали рождение малышей почти до утра. И я был счастлив ещё и потому, что хоть на какое-то время забыл о своих проблемах.

Естественно, на следующей день в универ я не пошёл. Костя уехал в четверг. Арина с ним не приезжала, а он долго без нее не может. А я отправился на занятия. Я все ещё был счастлив и не мог перестать улыбаться. Маму обещали выписать домой через неделю, пока она с малышами оставалась под наблюдением врачей.

В столовой я видел Кареглазку, она обедала, сидя за столиком у стены. То ли почувствовав мой взгляд, то ли по какой другой причине, она подняла свои глаза и какое-то время мы просто смотрели друг на друга. Я заставлял себя сидеть на месте, хоть и испытывал сильную потребность поделиться новостями. Она знала, что моя мама беременна. И мне очень хотелось рассказать, что теперь у меня есть и брат, и сестра. Я улыбнулся своей Кнопке, а она, словно смутившись, отвела взгляд.

На тренировке тренер объявил, что через две недели у нас выездные соревнования. Поэтому он добавил в расписание ещё один час тренировок. Я был этому рад, мне нужно было себя чем-то занимать.

Скворца возле Любы я больше не видел. Меня это радовало. Надеюсь, он понял, что я не шутил.

Так прошло две недели – учеба тренировки, клуб. Иногда я заезжал домой к маме, чтобы провести немного времени с мелюзгой.

Спустя неделю споров у малышей появились имена. Александр и Анастасия. Проще Сашенька и Настенька.

С Любой мое общение заключалось только встречей взглядов. Я ловил его где только мог. Но ни разу не подошёл, как и обещал. Я заметил, что она перестала так дёргаться при виде меня, как это было первые дни. Но она все равно обходила меня стороной.

Двадцать четвертого февраля мы загрузились в автобус и поехали на соревнования. Мы продули одну игру из четырех и вышли в финал. Он пройдет уже у нас на следующих выходных.

По дороге домой парни решили обсудить спор. Они признали мой выигрыш, решив, что раз за все это время Люба не растаяла от моего очарования, значит, она действительно меня боится. И решили, что за те пару дней, что остались до весны, уже ничего не изменится.

Радости от этой победы я не испытывал совсем. Одно меня радовало, что они перестанут высматривать Кареглазку в толпе.

В понедельник у нас был законный выходной, так как вернулись в город мы поздно. Парни звали завалиться в клуб и отпраздновать проход в финал, но я устал и хотел домой. По привычке я заглянул в Инстаграм, но Кареглазка, похоже, его совсем забросила.

Во вторник пошел снег. Огромными хлопьями он покрывал уже успевший потемнеть залежалый снег. Поднялся ветер, и мы чаще смотрели в окно, чем на проектор, и почти не слышали преподавателя.

Натянув в гардеробе куртку и шапку, я поспешил к машине. На выезде образовалась небольшая неразбериха, все хотели поскорее попасть домой. Но кто-то не давал проехать, затормозив прямо на дороге. А потом я увидел, как в уже знакомо белое Рено садится моя Кареглазка. Машина тут же рванула с места и все машины, что не могли проехать, тоже поспешили разъехаться.

Все мое спокойствие, все умиротворение, которое я копил и восстанавливал все эти дни, снесло одной сокрушительной волной ревности. Мне хотелось поехать за ними, но, как на зло, сегодня я должен был обязательно приехать в клуб. Меня и так там не было четыре дня. Немного остыв, я даже подумал, что это хорошо. Поедь я за ними, неизвестно, чем бы все закончилось. А мне меньше всего хотелось напугать Любу. И я решил, что мне проще выщемить этого Скворца потом, без свидетелей.

Но как бы я не старался уйти с головой в работу, мои мысли то и дело возвращались к моей девочке. И когда с документами было покончено, я налил себе виски.

Я крутил в руках телефон и боролся с желанием набрать заветный номер. Да, я узнал новый номер Любы и мне не стыдно. И вот сейчас, съедаемый ревностью, я как никогда хотел ей позвонить. Услышать, убедиться, что она не с ним.

Вторая порция виски тоже быстро закончилась. Когда закончилась третья, я нажал на кнопку «вызов».

40

Люба

Илья больше не подходил ко мне, но я всегда чувствовала его присутствие. И стоило мне поднять глаза, я безошибочно натыкалась на его взгляд. Сегодня в столовой он был каким-то необычным, счастливым. Сидел и улыбался. И снова смотрел на меня. Мне нравилась его улыбка, она была лёгкой, слегка затрагивала уголки губ, но она точно была.

Так шли дни, меня больше никто не трогал и пальцем в мою сторону не показывал. И только Илья провожал взглядом, если мы случайно пересекались в коридорах универа. Но я всё равно старалась поскорее скрыться, особенно первое время, а потом, чего уж врать, и этого не делала. А ещё я тайком за ним наблюдала. Иногда я смотрела из окна, как он идёт к своей машине или общается с парнями из команды. Мое глупое сердце замирало в такие моменты.

Я совсем забросила Инстаграм, общаться стала только в ВК. Я даже как-то спросила, что делать, если нам с сестрой нравится один парень. Зачем? Не знаю. Мнения разделились. Кто-то говорил, что я должна думать о себе, кто-то сказал, что все зависит от того, кому первому он понравился. Кто-то советовал поговорить с сестрой, а кто-то предоставить решать парню. Одним словом, весь этот разговор ничем мне не помог. Потом я вообще задалась вопросом: А зачем мне это, если я уже объяснила все Илье и сама же поставила точку?

Что касается Ники, наши отношения стали холоднее. Я думаю, это из-за того, что ей сейчас плохо, но она не хочет жаловаться. Закрылась в себе и переживает в гордом одиночестве. Я только однажды попыталась с ней поговорить, но она попросила не лезть. Вот я и не лезу. Со своими вопросами тоже. Мне не хватает наших разговоров перед сном, но, кажется, мы выросли и теперь у каждого своя жизнь.

Сегодня пошёл снег. Зима словно вспомнила о своих обязанностях и решила укрыть землю чистым белым покрывалом. Пока я сидела в теплой аудитории и смотрела на все это через окно, я откровенно радовалась белым хлопьям. Но стоило выйти на улицу, как ветер и мороз уничтожил всю радость. Я поежилась. Добраться бы скорей до дома, а потом под плед с чашкой горячего чая и книжкой. Спрятав нос в шарф, я зашагала к выходу с территории универа.

– Эй, Люба! – услышала я и обернулась. Возле меня, перегородив проезд остальным машинам, остановилось знакомое белое Рено. – Запрыгивай, – говорит Вова, – Подвезу.

Я сомневалась всего пару секунд, а потом с удовольствием нырнула в теплый салон автомобиля.

– Ну, привет, – здоровается парень. – Вот это погода.

– Привет. Да уж, замело. Лучше бы на Новый год такая погода была. – мы ехали медленно, во-первых, час пик, а во-вторых, видимость была не очень.

– Давно не виделись, как твои дела?

– Спасибо, нормально.

– Что, Шведов не достаёт?

– Нет, – говорить об Илье мне не хотелось.

В салоне играла музыка, Вова сосредоточился на дороге, а я наблюдала за кружением снега. Было немного жаль, что тот снег что падал на дорогу, превращался в грязь. Но это город, по-другому тут не бывает.

Мы почти доехали до моего дома, когда у Вовы зазвонил телефон, что был прикреплен к панели. Глянув на экран, Вова сразу перестроился и остановился. Я успела заметить имя Вера до того, как он принял вызов.

– Привет, – его голос был наполнен нежностью. – Нет… Я за рулём… Да, тоже идёт… Ты сможешь приехать? – пока он слушал ответ, он сжал переносицу пальцами свободной руки. Ему явно не нравился ответ собеседницы. – Тогда я приеду к тебе… Почему?… И сколько ждать?… Я не психую. Я… Я тоже… Да, целую.

Он возвращает телефон на подставку. И какое-то время смотрит просто куда-то вдаль.

– Извини, – зачем-то говорит мне.

– За что? Тебе не стоит извиняться.

– Я… Сейчас поедем, я только успокоюсь.

– У тебя что-то случилось?

– Не думаю, что тебе это интересно, – он подарил мне грустную улыбку.

– Я не настаиваю, но если хочешь поделиться, я выслушаю, обещаю даже не комментировать.

Вова снова улыбается и смотрит прямо перед собой. Его пальцы уже не сжимают руль до белых костяшек.

– Мне пришлось сюда приехать, бросить все и перевестись на последнем курсе. Это даже не было моим желанием. Хоть я и понимаю, что для неё, да и не только, так лучше было в тот момент. Роман замужней преподавательницы и студента было необходимо замять, – снова горькая усмешка. – Я не видел ее уже больше трёх месяцев. Я очень скучаю и хочу быть рядом. Хочу, чтобы она была со мной, а не с ним. Понимаешь?

– Ты ее любишь?

– Люблю, и она меня… Но вот только толку от этой любви, если мы далеко друг от друга?

– Она не может развестись?

– Он не отдаст ей Маргаритку. А Вера без нее не уйдет, – он положил голову на сцепленные на руле руки.

Я постаралась сдержать эмоции и не начать плакать, так жалко мне было его сейчас. Мне очень хотелось найти слова поддержки, но все было не то. Поэтому я молчала. Мне было грустно. Зачем так восхвалять любовь, если от нее столько людей страдает? Вова, его Вера. Ника, и когда Стас узнает правду, ещё и он. Я.

А сколько ещё таких людей по всему миру? Тех, кто живёт с нелюбимыми. А сколько влюбленных, которые не могут быть вместе? Так зачем она нужна, эта любовь?

– Можно я спрошу? – вырвал меня из размышлений Вова. Я кивнула. – Что тогда у вас произошло? У тебя и Шведа? Если это не секрет.

– Все сложно, – я теребила в руках варежки. А потом подумала, а почему бы и нет? Он ведь со мной поделился. – Мы общались в сети. Долго, полтора года, и наше общение изменилось… Но мы не знали друг друга, совсем. А потом этот спор и… В тот день Илья сказал, что он тот парень из сети.

– А почему вы не стали общаться в реальности за такой срок, да ещё и живя в одном городе?

– У меня есть на то причины, – отворачиваюсь к окну, чтобы Вова не заметил слез.

– И что теперь? Он вроде хочет…

– Нет, это невозможно.

– Он подходил ко мне, – я резко поворачиваюсь к парню.

– И что?

– Просил, чтобы я держался от тебя подальше, – Вова усмехается. – Сказал, я пожалею, если не отстану.

– А ты?

– А что я? Я у него девушку отбить не пытаюсь.

– Я не его девушка.

– Ладно, поехали, – Вова завел мотор, и мы поехали дальше.

– Спасибо, – улыбнулась парню, прежде чем выйти из машины.

– И тебе.

– А мне за что?

– За просто так, Люба. За то, что ты хорошая, – я не сдержала улыбку и наконец-то покинула теплый салон.

Машину Вова остановил у самого подъезда, так что я мигом оказалась внутри. А дальше по плану – чай, плед и книга. А после ужина душ и кровать.

Перед сном решила ещё раз пробежаться по тестам на завтра. И засиделась до поздна. Ника снова не пришла ночевать, без нее комната казалась пустой. Глаза уже слипались и буквы начинали плясать, а рот все чаще открывался в зевке. Надо спать, подумала я и отложила тест. Стоило мне прикрыть глаза, как у меня зазвонил телефон. На автомате, не открывая глаз, я приняла вызов, чужие мне все равно звонить не могли.

– Да.