Текст книги "Шаги за спиной (СИ)"

Автор книги: Галина Гончарова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 27 страниц)

Мама рядом, теплые руки, молоко, незримое облачко любви, которое его окутывает, пеленка тоже была сухой – кормилица постаралась...

В жизни юного Карнавона все было хорошо и правильно. А вот его мать испытывала определенное душевное неудобство. Сидела, покусывала нижнюю губу, и пыталась определиться с разговором. Такой ее и увидел Луис.

Подсвеченный солнцем силуэт напротив окна, пепельные волосы пронизаны солнцем, кожа светится, и вся Алаис такая...

Словно выточена из жемчуга.

Мужчина неловко пошевелился, и прекрасное видение повернуло голову, улыбнулось...

– Доброе утро?

– Доброе...

Чего боятся мужчины в таких случаях?

Наверное, женских планов. Где поставить кровать, как назвать ребенка, и вообще – ты меня что, не любишь? А зачем в постель тянул?

Как будто постель и любовь тождественны друг другу. Или женщина не знает, что предложить и чем удержать мужчину, кроме постели...

Луис и сам не знал, чего он сейчас боится, но Алаис сумела его удивить.

– Ты знаешь, мне такой сон приснился...

– Сон?

– Да. Очень откровенный. И ты там был... даже признаваться стыдно.

Луис отчетливо понял, что ему предлагают путь для отступления. Если бы Алаис сказала: 'давай останемся друзьями', он бы понял, что это разрыв. Если бы завела речь о чувствах – счел бы ее занудой. Женщина не сделала ни того, ни другого, она перевела все в шутку, и предоставила ему право решать. Хочешь?

Признаем все сном и забудем.

Захочешь продолжения? Что ж, можем обговорить этот вопрос... Только о любви речь не пойдет, это уже сейчас видно.

Луис подумал пару минут. Можно, можно сейчас все отыграть назад, она не обидится, это ясно. А хочет ли он, чтобы все оставалось, как прежде?

Спокойное лицо, дружелюбная улыбка, равнодушные глаза... даже на Далана она смотрела с большей симпатией, чем на него! И Далан так и пас ее глазами, щенок сопливый!

Мужчина потянулся на кровати.

– Мне тоже снился сон. Чудесный сон, который я не прочь посмотреть еще раз. Или несколько раз... несколько сотен раз.

– Эх раз, еще раз, еще много, много раз...* – пропела Алаис, шкодно блестя глазами, словно девчонка.

* В. Высоцкий, 'Эх раз, да еще раз.' прим. авт.

Луис согласно кивнул. Именно так – раз, еще раз и много-много раз. А что не так?

– Тебе еще долго кормить малыша?

– Около часа.

Луис сник. Столько он не пролежит, не дадут. Слишком много дел у них... Кажется, Алаис поняла его переживания, и улыбнулась еще веселее.

– Дети...

Впервые Луис понял, почему знатные дамы отдавали детей кормилицам. Очень правильный подход!

***

А глаза у Эртало Диона были ярко-ярко синие. Бездонно синие, не выцветшие даже за триста лет, прошедших с момента написания портрета. Королевские глаза.

Луис стоял, смотрел, как дурак, на фреску на каменной стене, и в голове у него было абсолютно пусто.

Что же это получается – Алаис права? Арден просто взят обиженным бастардом, чтобы отомстить не признавшему его отцу и деду? Потом и Ирион...

Портрет Эртало вообще был торжеством символизма. Первый Преотец сидел на троне, попирал ногой громадного морского змея (правда, художник изобразил, скорее, очень крупного ужа), а за его спиной восходило солнце. Восходило, заливало все золотистыми лучами, и казалось, что Преотец сам светится...

Хороший художник, ничего не скажешь...

У портрета Луиса и застал Эттан Даверт.

– Что ты здесь делаешь?

Луис развернулся, опустился на одно колено и послушно поцеловал отцовскую руку, милостиво протянутую глупому отпрыску.

– Преотец мой...

На лесть, даже в такой форме, Эттан был падок. Да и не лесть это, а чистая правда. Взгляд мужчины смягчился, тигриные глаза зажглись двумя солнышками.

– Как приятно, что мой сын помнит свой долг. И все же, что тебя привело в галерею с портретами?

Луис пожал плечами.

– Алекс спрашивала. Ей интересна история, а мне не жалко побаловать ее рассказами.

– История? Женщине? – неподдельно удивился Эттан. Действительно, Вальеру это никогда не интересовало. Женщина жила домом, детьми, хозяйственными заботами, любила сама составлять духи и травяные бальзамы, но и только. А история...

Нет, в представлении Эттана Даверта одно с другим никак не сочеталось. Ладно еще вышивание!

– Алекс особенная.

Эттан наградил сына снисходительной улыбкой. Конечно, особенная, любимая женщина для влюбленного всегда невероятная, потрясающая и восхитительная. Обычно это проходит через три-четыре месяца, здесь, правда, срок дольше...

Ладно. Мать первенца – это тоже серьезно, можно понять сына.

– Хорошо, что я тебя нашел. У меня есть дело...

– Какое, отец?

– Мне нужно, чтобы ты съездил в Атрей.

– Атрей?

– Да. Там творится что-то непонятное. Разрушен дом герцога Атрея...

– Что?!

Луис выглядел настолько ошарашенным, что Эттан не сдержался и тихо рассмеялся.

– Да, именно так. Не знаю, что произошло, но поместье Атреев стерто с лица земли, и никто из семьи герцога не уцелел.

– Семьи... а кто там был?

– Жинетта Атрей, вдова предыдущего герцога, двое ее сыновей, слуги.

– А внуки? Или они еще не женились?

– Почему же, старший сын женат, но герцогесса отправилась навестить родню. И – нет, она не беременна, так что получается – род Атреев прервался.

Луис открыл рот, и несколько минут выглядел удивительно глупо. Потом с трудом взял себя в руки, тряхнул головой.

– Отец, но получается, что Атрей теперь ждут беды и невзгоды? Если герцоги мертвы?

– Вполне возможно. А может, и не ждут, – Эттан был доволен и спокоен, его-то эти беды точно не затронут, – в любом случае, нам надо все разузнать до мельчайших подробностей. Если все Атреи уничтожены, значит, настало наше время. Мы можем усилить позиции Храма в герцогстве, особенно это хорошо действует, когда кругом беды и проблемы. А если остался кто-то из Атреев, возможно, ему потребуется наша помощь. Ты меня понимаешь?

– Разумеется, – Луис блеснул белозубой улыбкой. – Храм должен помогать людям, и люди должны быть ему благодарны.

– Обязаны, – строго поправил Эттан. – Неблагодарность – большой грех перед Арденом.

– И кому, как не нам его исправлять?

Эттан похлопал сына по плечу.

– Ты правильно все понимаешь. И я хотел бы, чтобы ты поехал в ближайшее время.

– Через три дня? – предположил Луис.

Эттан подумал пару минут, не стоит ли настоять на более ранних сроках, но потом все же кивнул.

– Да, это будет оптимальным решением.

– Александра расстроится...

– Не волнуйся за подругу и ребенка, я о них позабочусь.

Особенно об Александре. Тьерина Тан привлекала Эттана Даверта своей хрупкостью, нежностью, глубоко спрятанным внутри стальным стержнем... с ней будет очень интересно. Мысль о том,  что плохо соблазнять любовницу своего сына,  Эттану и в голову не приходила. Ему же хочется! И вообще,  жену он уже соблазнял,  чем любовница хуже?

Мнение Александры Преотца тем более не интересовало. Кто в таких делах спрашивает женщин? Все они продажны,  разница только в цене. Кому и медяка хватит,  а кому – колье с бриллиантами. Александра тоже обойдется достаточно дорого,  но сейчас в распоряжении Эттана Даверта были все богатства Ордена, и он не собирался экономить. Подать Преотцу новую игрушку!

Если бы Преотец знал,  о чем думает его сын...

А в голове Луиса словно песок сыпался из одной колбочки часов в другую.

Библиотека.

Тьер Синор.

Загадочный дом Тимаров.

Рыцари Ордена.

Шеллен.

Маританцы...

Да и саму Алаис надо как-то вывезти,  теперь чем скорее,  тем лучше...

Если он все это сумеет провернуть за три дня – точно,  он потомок Лаис. Потому что обычному смертному столько поднять не по плечу. Но отступать Луис не собирался.

Преотец сам выковал из него идеальное оружие,  что ж,  не стоит удивляться,  если оно обратилось против своего хозяина. И для начала надо отправить Алаис на встречу с Орденцами. Пусть или поторопятся принять решение,  или катятся в пасть к Ириону и не путаются под ногами!

***

Проще всего было начать с библиотеки – так Луис и поступил. И примерно на три часа выпал из реальности, осознавая все коварство Преотца.

Еще того, первого...

Легко ли перевернуть все с ног на голову?

Нет. Но при определенной подготовке – можно. Что есть при любой власти – от Королей до золотарей? Хоть кого поставь главным, всегда будут – недовольные! И их прекрасно можно использовать в своих целях. Это-то и было проделано, и судя по книгам, задолго до самого Эртало.

Кто впервые заговорил об Атрее?

Неизвестно. Сейчас уже не найти. Но старые книги действительно пишут о Мировом Змее, который поглотит все сущее, и скромно намекают, что власть может быть лишь от Атрея. А земные владыки – это в лучшем случае наместники, либо осененные, либо не осененные благодатью свыше. Как Преотец решит.

Изначально задумывалось так.

И королей очерняли упорно, мазали дегтем лет сорок – пятьдесят... если не больше. А кто?

Неизвестно.

Зачем?

Тут у Луиса сомнений не было. Зачем мажут дегтем существующую власть? Да чтобы прийти на место свергнутых. Получается, был заговор против Короля?

Но чей?

В Альерта Диона верилось слабо – мог ли мальчишка так все спланировать? У него бы просто ума не хватило. Луис для себя попробовал набросать план заговора – и уже на втором десятке пунктов сообразил, что надорвется. К такому плану нужны неограниченные средства, а еще бы человек двести доверенных... Тимары? А риск? И возможность сгнить заживо? Или были какие-то обходные пути? Луис готов был поверить во все.

А уж когда наткнулся на сведения о жертвоприношениях...

Когда появились первые служители Ириона?

Да-да, вот именно тогда, примерно за сорок лет до смерти последнего Короля. И обставлялось-то это почти так же. Резали девчонок, бросали так, чтобы нашли, пойманные негодяи вопили, что это во имя служения Мировому Змею...

Почему не обратил внимание Король?

А мало ли идиотов на свете? Каждого допрашивать – с ума сойдешь! Кто-то режет, потому что иначе ему ни одна женщина не даст, а эти в Змея уверовали, и мечтают, чтобы он поднялся из глубины вод...

Луис подумал, что не стоило его величеству быть таким беспечным, но – так случилось. Почему-то король проигнорировал эти жертвоприношения, и кровь продолжала литься. То там, то здесь, то одна жертва, то несколько, а потом нашелся Альерт, жертвоприношения то прекращались, то начинались вновь, а люди боялись. И ненавидели.

Кто-то убивает девчонок во имя Мирового Змея?

Да чтоб он сдох, тот Змей со своими служителями вместе. Так примерно и будет мыслить обычный человек. Луис знал, что привело в Тавальен Массимо, Эттан рассказал. Тайна исповеди?

Он же Преотец, какая тайна? Во имя блага Храма!

Массимо убил негодяев и уехал. А кто-то другой? Слабый, беззащитный... что могут сделать такие люди? Ненавидеть молча? В том-то и дело, что ненавидеть, но не молчать. Кричать о своей боли. И постепенно, за несколько десятков лет, Змей стал не то, чтобы добрым...

Что такое Змей для короля? Луис специально покопался в архиве, выискивая крупицы знаний. Нашел немного, но ему хватило.

Змей – королевский герб с древнейших времен. Говорят, что он спит где-то в водовороте, и поднимается на землю, исполненный гнева Короля. Приказывать ему может только тот, в ком течет королевская кровь, любой другой, будь он хоть трижды герцог, поплатится жизнью. Якобы, его можно призвать, но загнать обратно не удастся, пока он не насытится. Вроде бы раньше был большой остров – Ассан, но его жители прогневали Короля, и его величество спустил на пиратскую базу Змея. От острова и кораллов не осталось.

Насколько это правда?

Ирион его знает! Вот, кстати, имя королевского Змея не знал никто. Ирион там, Доминион, или вовсе Ларион – загадка. Призыв тоже неизвестен, что-то упоминается о крови, но и только. Может, потому его величество и не среагировал на тревожные сигналы? Ну, поклоняются какие-то идиоты Ириону? Хотят, чтобы он вернулся на землю? А при чем тут подвластный ему Змей? Он-то ни разу не Ирион, и даже близко не проползал! Просто кому-то в голову моча (змеиная) ударила.

Всякое бывает в Королевстве. Лечиться надо вовремя, вот что!

Итак, Ирион был еще до смерти последнего Короля, а потом как-то аккуратно, незаметно, слился с символом власти. Кстати, и жертвоприношения участились в последние годы королевского правления, и в первые годы после основания Тавальена. Пользуясь этим, Эртало Дион активно наращивал мышцы, боролся с гнусными негодяями, которые приносят жертвы...

Луис не был бы сыном Преотца, если не сложил бы два и два. Если кто-то кого-то убивает, то уж не просто так? Массовые явления, видимо, и нужны были, чтобы закрепить в головах обывателей власть Тавальена. Вот, к примеру, ситуация.

Жертвопринесли десяток девчонок. Родители рыдают, женихи вытирают сопли, кругом стон и плач, и тут являются спасители-избавители, рыцари Тавальена. И все в белом и обещают покарать негодяев, восстановить справедливость, а главное – именем Ардена! И платить за это не надо. Потом, конечно, вы можете принять нашу защиту, но это мы еще обговорим...

Луис поклялся бы на портрете Эртало, что часть 'жертвоприносителей' точно оплачивал Преотец. Сам чудовище создал, сам с ним бороться стал... все нормально! Все логично. А что прожило сие чудовище дольше своего создателя...

Примерно половина случаев – это точно подражатели и массовая истерия. А вторая половина...

Тварь, какая же тварь!

Луис от всей души пожелал Эртало, чтоб того Ирион жевал, да каждый день и тысячу лет. Попробовал найти подтверждение своим догадкам, вроде что-то смутно замаячило, кого-то Эртало посылал для выполнения секретных миссий, и ему даже отчитывались, что все сделано там-то и тут-то... но это к делу не привяжешь. Никто не писал Преотцу честно: 'убили пять девчонок, нашли трех убийц, настроение толпы направлено в нужную сторону'. Что ж они – идиоты, такое писать?

И все же, все же, не оставляло Луиса неприятное подозрение.

Интересно, что на это скажет Алаис?

***

Алаис он рассказал все, когда они отправляли маританцам голубя с запиской – быть готовыми в ближайшие три дня. Женщина подумала, и пожала плечами.

– Вполне возможно. Чему ты удивляешься?

– Тому, что никто не заметил прямых параллелей.

– Ну, если бы Эртало объявил, что во всем виноваты Короли – да. Заметили бы, отреагировали. А какой-то змей... мало ли сказок о них?

Сказок, действительно, было немало, и делились там змеи примерно поровну, где помогали людям, где мешали.

– Так просто...

– А все гениальное очень просто. Знаешь, люди – удивительные создания, они видят скрытое и не замечают положенного на видное место.

Луис пожал плечами, а Алаис поинтересовалась.

– Что делаем дальше?

– Свяжись с рыцарями. Или они нам помогают, или пусть катятся Ириону под хвост, без них все сделаем. В ближайшие три дня. И готовься к отъезду.

– А мне-то куда торопиться?

– Ты уедешь со мной. Я тебя одну здесь не оставлю.

Алаис помотала головой.

– Подожди, а почему?

– Потому что... – Луис на миг замялся. Не говорить же своей женщине про слишком сильный интерес со стороны отца? Но тренированный разум тут же нашел решение. – Алаис, а если тихо освободить Шеллена не получится? Если тьер Синор где-то соврал? Нам придется уходить с шумом, обо мне донесут отцу – и тут я за твою жизнь и медяка не дам.

Алаис подумала, и согласно кивнула.

– Думаю, мы поедем купаться на море?

– Вот-вот. Карета, Лизетта...

– Мюзетта, Жоржетта, – рассмеялась непонятно Алаис, и поцеловала Луиса в щеку. – Не переживай за нас, я никогда не подставлю своего сына под удар.

Луису хотелось бы в это верить, но...

– Недооценивать Эттана Даверта очень опасно, Алаис.

– Почему он должен нас заподозрить именно сейчас?

– Потому что он никому не доверяет. Вообще.

Алаис пожала плечами.

– Это твой отец, ты его лучше знаешь, а потому я заранее согласна со всеми твоими предложениями.

– Тогда завтра же поговори с рыцарями, а послезавтра ты едешь купаться на море.

– Да, дорогой.

– Тебе надо кормить ребенка?

– Примерно через час.

– Отлично. Как раз Массимо вернется. Успеем.

– Что – успеем?

Луис только улыбнулся, увлекая подругу в спальню. А что тут можно успеть? Час, это маловато, но для затравки – сойдет.

***

Ночь прошла для Луиса не так приятно, как хотелось бы. Вместо любви, пришлось уделить внимание тьеру Синору. Еще раз допросить – и перерезать горло. Все равно то, что от него осталось, нельзя было предъявлять людям. И поделом. Угрызений совести Луис не испытывал, ни секунды. Разве можно страдать, когда приходится раздавить мерзкую гадину?

Кое о чем тьер умолчал, видимо, до последнего надеясь на милость Ардена. Тьер Синор отлично понимал, что хозяева домика не вечны, что платить ему постоянно они не будут, и вообще, когда-нибудь он может и надоесть или стать опасным. И – копил компромат.

На всех, кто посещал домик, на всех, о ком узнал, на хозяев домика...

То, что узнал Луис, было абсолютно верным. Домик опосредованно принадлежал именно Тимарам. Через третьи руки, под управлением совсем других людей, а Осьминоги там бывали. Часто. И вопреки всем заявлениям об их вечной ненависти к Тавальену, о разрыве всех отношений... Самого герцога там ни разу не видели, но его старшего сына тьер Синор видел лично, и даже общался. Парень, конечно, представился, другим именем, но тьер Синор не поленился навести справки. Нет в роду Эльтей высоких блондинов, и отродясь не было. А вот Тимары именно такие. И старший сын герцога полностью подходил под описание тьера Синора, вплоть до родинки на шее.

Что им тут нужно было?

Тьер Синор не знал. Мог только догадываться.

Оставшись без нескольких пальцев, он рассказал и о догадках.

Или в Тавальене хранилось нечто, принадлежащее Тимарам, или у Тимаров хранится что-то такое... тьер Синор пожимал плечами, но клялся и божился, что Тавальен чем-то важен для Осьминогов. Подробностями с ним никто не делился, но из вопросов тоже можно вывести какие-то ответы, верно?

Луис бы с удовольствием, но мужчина просто не знал, о чем спрашивать.

Провести Осьминогов во дворец Преотца? Этого не было. В Ламертину? Тоже нет. Осьминоги словно бы собирали информацию, и иногда поддерживали тех, кто им выгоден. Чего они хотели добиться? Чего ждут?

Неясно, ничего не ясно. Но если Осьминоги захотят сравнять с землей дворец Преотца, со всеми его обитателями, они легко это сделают. Дадут денег, и тот же тьер Синор подсыплет в кубок Преотца зелье без вкуса и запаха...

Тимары никого не искали специально?

И этого тоже не бывало. Иногда тьер Синор наводил справки о каких-то людях, но специально никого и никто не искал.

Луису оставалось только признать свое поражение, и все рассказать Алаис.

***

Наверное, никогда эта женщина не перестанет его удивлять. Как обычно, мысли Алаис шли какими-то совершенно другими путями, и выводы были другие – женская логика?

– Как ты думаешь, могли Тимары стоять за Дионами?

– А предательство?

Алаис замотала головой.

– Какое предательство? Ты о чем? Тимар ведь не против Короля, он за его сына, старшего, кровного, родного...

Луис затряс головой.

– А в таких случаях проклятие может не сработать?

– Именно в таких случаях и не сработает. Это ведь не предательство. Просто так получилось, что старший сын Короля оказался в другой семье, но если Тимар воспитал его, вырастил... в любой клятве есть свои оговорки.

Луис медленно кивнул. Он понимал, в чем тут суть.

Нельзя предать короля, то есть сделать что-то ему во вред. Но разве вредит ему незнание о бастарде? Да нет... Наоборот, мальчик присмотрен, воспитывается в хороших условиях, у него все есть. Разве это предательство – сказать ребенку, что он первенец Короля? Это правда. И что королева не обрадуется такому наследнику – тоже, и что он имеет право на трон предков... что плохого в гордости и честолюбии, если они – королевские?

Предательство – очень сложная материя, и все не предусмотришь. А за мысли тоже карать не будешь. Иногда и родители, глядя на детей, мечтают, чтобы те куда-нибудь делись... на часок, больше не надо. Но думают же!

– Ты думаешь...

– Если Тимар решил возвести Диона на престол – это не предательство, он просто наследует после отца. Это нормально, это правильно.

– А если Тимар стоял за ирионовцами?

Алаис пожала плечами.

– Допустим, сейчас об этом узнают. Чем это грозит Тимарам?

Луис подумал пару минут.

– Практически ничем. Они и так сидят тихо, ни с кем не общаются, ничем не интересуются...

– Понятно, что дела давно минувших дней никого не интересуют. А если Тимары сегодня стоят за этими ирионовцами?

– Сейчас?

– Но откуда-то же все это вылезает! Раз их искоренили, два искоренили, а они все живы и живы? Кто-то должен сохранять обряды, кто-то должен давать деньги, одним словом – за сценой обязательно есть кукловод.

– И боги их за это не покарают.

– Это же не против Королевской крови.

Луис схватился за голову. В ней определенно все это не укладывалось.

– Алаис... ты хочешь сказать, что и сегодня... что это продолжается уже триста лет?

Женщина хмыкнула. Повернулась к окну, обхватила колени руками и задумчиво уставилась на луну. Та мгновенно отразилась в глазах Алаис, превратив их в пустые бельма. Луису даже страшновато стало, как будто рядом с ним возник призрак.

– И что такого? Да, может, и триста лет. Что тебя удивляет?

– Зачем?

– Причин много. Власть, деньги... Я не всегда могу понять таких людей, но я готова признать их существование. Скажи, твоего отца остановило бы время или пространство?

– Если бы он мог при этом получить власть? Нет.

– Вот и кого-то еще не остановило.

– Триста лет...

Да, триста лет. И что дальше?

В масонские заговоры Алаис не верила, в цель отдельно взятого рода... а пес его знает. Тут могло выйти надвое. Либо предки учили потомков, воспитывали в определенном ключе, вели выбраковку неподходящих особей и методично двигались к своей цели. И тут – да, тут могло и триста лет пройти до цели. Пока царил бардак после смерти Короля, пока все устоялось, пока можно было начать нормально действовать...

Второй вариант был грустнее. Еще в родном мире Алаис читала какую-то историю... Суть была в том, что для охраны ценностей запустили машину, а потом в результате войны цивилизация уничтожилась. А машине никто ничего не сказал, и отключить не соизволил, и несколько сотен тысяч лет она гробила всех, кто подошел или прошел рядом. Машина-с. По определению – безмозглая, тупо выполняющая заданную программу. Могло здесь быть точно так же?

Да спокойно. Но Луису Алаис говорить этого не собиралась, для него была третья версия.

– Возможно, раньше они просто не могли начать. По каким-то причинам. Может, и сейчас не могут.

– А зачем жертвоприношения? Ты же не думаешь, что Ирион...

Алаис от всей души фыркнула.

– При чем тут Ирион? Просто кто-то хочет на трон, а сложить правильно кусочки картины мы не можем. Не знаем всего. Может, и не узнаем никогда.

– Жаль...

– Чего? Что не станешь очередной жертвой безумцев? Думаю, за триста лет столько крови уже пролилось, что человеком меньше, тысячей больше... разницы никто из них не заметит.

– Обязательно жертвой...

Луис хорохорился, и сам понимал это. Но было жутковато. Словно ты стоишь на краю пропасти, а она вся, до краев, заполнена мертвецами. Триста лет. Сколько крови, сколько боли...

– И все ради власти.

– И я бы сказала, что шансы у этих людей есть.

– Есть?

– Луис, скажи мне, если вернутся Короли, что изменится для большинства людей?

– Эммм...

Луис задумался, а потом вдруг понял, что правильным ответом будет – ничего. Ничего не изменится.

– Вот именно, – подтвердила его размышления Алаис. – Люди пахали, сеяли, собирали урожай и торговали при Королях, при королевствах, и если на трон опять сядет один Король – тоже не почешутся. Если, конечно, налоги не поднимут.

– А благородные? Или Тавальен?

– Судя по тому, как просвечен Тавальен, в нужный момент здесь просто устроят резню. Или пожар. Или какое-нибудь знамение, а под шумок уберут всех несогласных. Не думаю, что их будет много, прикормленные люди сядут на нагретые места, и все пойдет своим чередом. Большинство жителей и не заметят, что там что-то поменялось.

– А тьеры? Благородное сословие...

– Ты готов ручаться за всех и сразу?

Луис засопел, признавая неприятную правоту. Да уж... Сам-то он... вспомнить иные поступки стыдно. А было, было, не вычеркнешь.

– А что сделаешь ты, если придут Короли?

– У меня нет выбора. Принесу клятву верности, или сгнию заживо. Второй вариант мне нравится меньше. Так что подумай еще раз, надо ли это тебе.

– Что именно?

– Лаис.

– Я же уже...

– Ты просто введен в род Лаис. Ты не надел реликвии рода, не принял главенство, не взял все на себя. Ты еще можешь уехать и просто жить в тихом уголке...

– Растить брюкву, делать детей, читать книжки...

– И чем плох такой сюжет?

– Тем, что меня в покое не оставят. Я ведь правильно понимаю, все это легко и быстро не закончится?

– Может, оно и вообще не закончится при нашей жизни. А что?

– Я не хочу, чтобы за мое желание спокойной и сытой жизни расплачивались мои дети, внуки, правнуки. Когда война постучится к ним в дом, они не будут такими, как я. И погибнут... я не хочу.

– Тебе никто не мешает вырастить их готовыми ко всему.

Луиса откровенно передернуло. Он вспомнил, как растил и его, и братьев Эттан Даверт, как натаскивал на кровь, словно дикого зверя, как...

– Нет. Я не смогу так, как мой отец. Да и ты... ты хочешь, чтобы с твоим ребенком поступили, как с тобой?

Алаис опустила глаза. Тут она попала в свою же ловушку. Да, если ребенок растет в неблагоприятной среде, он вырастает с когтями, зубами и очень размытыми границами дозволенного. Это есть, и пробиваться такие дети умеют просто замечательно, и за себя постоять... но есть и другой вариант!

Отец, настоящий, Танин отец, в жизни никого из детей пальцем не тронул, все они были родные и любимые, все чувствовали, что мир вращается только для них... родители так точно живут для них, и все готовы сделать для своих солнышек. Но не выросли же негодяями?

Наоборот, когда отец заболел, Таня знала, что все сделает. На панель пойдет, почку продаст, украдет, убьет... вы скажите, что надо, чтобы отца вылечить, а она сделает. Вот и все. И брат с сестрой сделали бы то же самое. И для матери, и друг для друга, и для своих детей...

Нельзя сказать, и что они ничего не добились. Таня продержалась в администрации двадцать лет, поверьте – это и стаж и статус. При всех властях и при любой погоде она осталась на своем месте. Брат обзавелся небольшой лесопилкой, и производил срубы для домиков, бань и прочие полезные деревянные вещи. А сестра занимала место директора гимназии, причем добилась она своего без особой протекции. Вот и получается – любовь, которой детей не избаловали и не испортили. Но сколько ж сил пришлось вложить родителям!

Справится ли Луис с такой задачей? Справится ли она сама?

Алаис медленно покачала головой. Она ни в чем не была уверена, но Луис принял ее движение за ответ на свой вопрос.

– Вот, ты и сама все понимаешь.

– Я люблю своего сына. И хочу, чтобы у него было все, что я могу ему дать.

– Отец...

– Лучше хороший отчим, чем такой отец, как Таламир. Он начал бы перекраивать моего сына под себя, а я такого позволять не собираюсь. Перебьется.

– Мне кажется, что ты за ребенка любого убьешь.

Алаис пожала плечами.

Привыкшей к большой и дружной семье, к родным, которые не просто болтали языком, но и реально готовы были помочь друг другу, ей было сложно в одиночестве. Что оставалось делать? Только создавать свою семью. И для начала – беречь и любить своего сына, чтобы он это видел и чувствовал. Никак иначе.

– Может, и не убью.

– Но человек об этом сильно пожалеет...

Луис расхохотался, и привлек к себе несопротивляющуюся женщину. Уснули они еще не скоро.

***

На этот раз кругом было море. Алаис словно висела в воздухе над гладкой синей поверхностью. Бегала по волнам рябь, крохотные белые барашки то появлялись на гребнях, то исчезали вновь, на горизонте лежал остров, и откуда-то Алаис знала – там враг!

Страшный враг, смертельный, жестокий и коварный.

Но что же с ним делать?

А потом Алаис увидела это...

Волны словно искажались, смазывались, так бывает, когда кто-то плывет недалеко от поверхности. Только Алаис не видела пока, кто это такой. Но он был там, и плыл он именно к этому острову.

Подводная лодка? – пришла ей в голову идиотская мысль.

Она шевельнулась, понимая, что может последовать за этим пловцом, и понаблюдать дальше. И не прогадала.

Рябь стремилась к острову, на котором стояла крепость, на ней развевались какие-то флаги, люди на стенах были готовы к обороне, но в то же время – спокойны. Никто не поднимал тревогу, пока не стало поздно.

Рябь приблизилась вплотную к острову.

А потом...

Это было внезапно даже для Алаис, а уж каково это было для защитников острова, даже и представлять не хотелось. Из моря начало воздвигаться... нечто. Или некто?

Морской змей, – с ужасом поняла Алаис.

Он был громаден. Невероятен. Сознание Алаис просто не вмещало мысль о существовании такого чудовища. Она знала про голубых китов, но такое...

Тридцать метров?

Да тут вся сотня! Эта тварь может акулами вместо селедки питаться! И кита сожрет, чего ей!

Змей был покрыт голубовато-зеленой чешуей, из-за чего под водой его было просто не видно, он сливался с цветом моря. Морда...

В пасть было лучше не смотреть. Алаис подозревала, что туда можно слона поставить, и еще место для пары жирафов останется. Зубы поражали своим размером и величием. Морда у него была не типично змеиной, а скорее, драконьей, более квадратной, с гребнями и выростами. Наверное, больше всего он напоминал монгольского дракона Луу, но без гривы, гребней и усов. И конечно, без лап.

Но и так он производил впечатление.

Люди в крепости заметались, кто-то бежал, кричал, пытался что-то сделать...

Змей не открывал пасть, не охотился на людей, не... Он просто всей тушей обрушился сверху на крепость. Остров, видимо, в основе своей был коралловым, потому что он очень легко начал уходить под воду. Взметнулся громадный хвост, хлестнул по тому, что оставалось, раз, другой, третий, летели во все стороны камни, люди...

Алаис закричала и проснулась не от этого.

Она проснулась, когда морской змей повернул голову в ее сторону, и посмотрел так, словно знал о ее существовании.

Глаза у него были, как у последнего Короля.

Густо-синие, изменчивые, с оттенками лилового, зеленого... и взгляд их был разумным. Почти человеческим.

***

Алаис проснулась в холодном поту, и далеко не сразу поняла, что рядом с ней, так же, с криком, вскочил на кровати Луис.

Наверное, несколько минут они просто держались друг за друга, осознавая, что они рядом, что вокруг – город, что над головой надежная крыша, и чудовища – нет. А потом поглядели друг на друга.